Текст книги "Всеблагое электричество"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 107 страниц)

– Никогда не слышал ни о чем подобном, – признал я.

– В Новом Свете мы строим идеальное общество, общество будущего, но зачастую оно куда более нетерпимое, нежели старушка Европа. Многие всерьез полагают власть императрицы обузой, сам Эдисон из таких. Они не понимают, что торопиться нельзя, что движение вперед должно быть поступательным, а революции пожирают своих родителей. Прогресс заставляет бежать время быстрее, и глупцы спешат жить, вместо того чтобы продумать стратегию и двигаться по единожды утвержденному плану.

Я искоса взглянул на собеседника и решил от дальнейших расспросов воздержаться.

Полицейское управление располагалось в небольшом двухэтажном особняке неподалеку от центра. С одной стороны к нему примыкал каретный сарай, с другой – мрачный барак с камерами предварительного заключения. В подвале находился морг, и, не знаю, как другие, а я сразу уловил запах формальдегида. Хорошо хоть мертвечиной не пахло.

Томас Смит сопроводил меня в кабинет к детективу, а когда тот предложил присесть, выходить не стал и остался стоять за спиной. Полицейский в мятой сорочке и с револьвером в наплечной кобуре взглянул на него с нескрываемым раздражением, но сдержался и протянул уже отпечатанные на пишущей машинке показания о событиях вчерашнего дня.

– Ознакомьтесь и распишитесь, – потребовал он.

Я внимательно изучил краткую выжимку из своих показаний, макнул ручку со стальным пером в медную чернильницу и поставил подпись.

– А теперь, – облокотился детектив локтями на стол, – расскажите, с какой целью вы разыскивали некоего Акшая Рошана. У нас есть показания, что человек, подходящий под ваше описание, интересовался им на работе и по последнему месту жительства.

– Рошан? – переспросил я и прищелкнул пальцами. – Бармен в…

– «Трех лилиях», – подсказал полицейский.

– Точно! Он мне какой-то дряни в лимонад подмешал, опоить хотел. Спросите у владельца заведения, на него уже поступали жалобы.

– И что вы сделали?

– Собирался объяснить ему, что так поступать нехорошо, но он уволился с работы и съехал из доходного дома, прежде чем я занялся его поисками.

– У вас есть алиби на момент его смерти?

– Так он умер?

– Так есть или нет?

– Наверняка! – легкомысленно всплеснул я руками. – Только скажите, какое время вас интересует. Я не присутствовал при смерти этого господина и не знаю, когда именно это случилось.

Детектив вздохнул и перевел взгляд на частного сыщика, который, располагая письмом из министерства по делам колоний, чувствовал себя хозяином положения и не скрывал этого.

– Уверен, все так и было, – улыбнулся Томас Смит. – Так что если у вас больше нет вопросов, мы пойдем…

– Можете быть свободны.

Я поднялся со стула и попросил:

– Паспорт, будьте любезны.

– Что? – удивился детектив.

– Паспорт, – повторил я. – Верните мой паспорт.

Полицейский нахмурился, недобро поглядел на сыщика и предложил поговорить на этот счет с начальником.

– Поговорю, – кивнул Томас Смит и уточнил: – Надеюсь, на этом все?

– Пока все, – подтвердил детектив и предупредил: – Лев Борисович, не покидайте на время следствия город.

– Хорошо, – пообещал я, вышел из кабинета и придержал сыщика: – Так что с паспортом?

– Сделай дело – получишь паспорт, – объявил тот.

– Вот как?

– Я и так за тебя поручился! – обозлился Смит. – Попадешь сегодня на прием – оформим это как помощь следствию. Иначе мне просто не с чем идти к шефу!

Я поморщился.

– Хорошо, – согласился на условия сыщика. – Только еще достань протокол вскрытия индуса. Уверен, ты способен это устроить.

Томас Смит взглянул на меня с нескрываемым удивлением:

– Зачем?!

– Хочу убедиться, что после завершения нашего сотрудничества меня не обвинят в убийстве.

– У тебя паранойя?

– Даже если так. Паранойя не гонорея, не заразна, – ответил я присказкой одного из бывших коллег. – Просто достань протокол вскрытия. Кстати, где вообще нашли тело?

– Где-то за городом. Не интересовался.

– Тогда и материалы дела – тоже.

– Какие материалы?! Подумаешь, индуса задушили! Кому это интересно?

– Достань все, что есть, – потребовал я. – Это не составит тебе труда.

– Вечером, – пообещал сыщик. – Ты – мне, я – тебе.

– Договорились.

– И верни пистолет.

– Дома оставил, – соврал я.

– Тогда поехали.

– Нет времени, – покачал я головой. – Отвези меня в имение маркиза Монтегю. Прием этим вечером, а меня еще нет в списке гостей.

Томас Смит кивнул:

– Хорошо. Дело – прежде всего.

На территорию усадьбы мы заезжать не стали, дабы не вызывать кривотолков. Я выбрался из самоходной коляски у ворот, представился сторожу и сообщил, что приехал навестить молодую госпожу.

– Проходите, – разрешил крепкий мужичок с намертво въевшимся в кожу южным загаром. – Велели пропустить, ежели объявитесь. И уже справлялись, не завернул ли я ненароком вас взад…

Я посмеялся и по тенистой аллее зашагал к особняку. Служанка меня тоже признала, проводила на второй этаж и постучалась в комнату Лилианы.

– Госпожа! К вам пришли!

– Войдите! – послышалось из-за двери.

Как оказалось, Лилиана до сих пор не покинула кровать. Опираясь спиной на кучу подушек, она читала книгу.

– Не самый приличный наряд для встречи гостей, – отметил я, переступив через порог.

Лили подтянула простыню, закрывая ночную рубашку, и слабым голосом произнесла:

– Ах, оставь, Лео! Я вся разбита!

– С чего бы это? – удивился я.

Лилиана отложила книгу и возмутилась:

– Как с чего? А этот ужасный спиритический сеанс? Несчастный убил себя!

Я встал у окна и посоветовал:

– Забудь.

– Забыть? – нервно поежилась подруга. – С удовольствием, Лео. С удовольствием. Но не выходит. Чем сильнее я пытаюсь забыть, тем больше вспоминаю.

– И что же ты вспоминаешь? – забеспокоился я, уловив отголосок чужого страха.

– Моими устами говорила Кали! Слова вырывались из меня помимо моей воли. Я и в самом деле избрана богиней! Какой ужас!

– Избрана? – рассмеялся я. – Я тебя умоляю! Банальный приступ женской истерии и не более того.

Лилиана схватила книгу и швырнула ее в меня, но обложка раскрылась, и увесистый томик спикировал на стол, сбив при этом вазу с цветами.

– Ну что ты за человек такой! – охнула Лилиана.

– Какой такой? – уточнил я, поднимая цветы. – Честный?

В этот момент без стука распахнулась дверь и вошла маркиза. Как обычно, она держалась неестественно прямо, словно опасалась потерять равновесие и упасть. Мать Лилианы оглядела учиненный разгром и поинтересовалась:

– И что здесь происходит?

– Мама, он назвал меня истеричкой! – пожаловалась Лили.

Маркиза подошла к столу и выложила на сухое место вскрытый конверт.

– Прислали приглашение на открытие амфитеатра. Мы с отцом решили не идти, – сообщила она, взглянула на цветы в моих руках и спокойно сказала: – Сейчас пришлю служанку.

Когда за ней закрылась дверь, я положил розы на стол и присел на кровать Лилианы.

– Знаешь, английские ученые рекомендуют одно прелюбопытнейшее средство от истерии…

– И какое же? – поинтересовалась Лили, но в этот момент в спальню вошла служанка с ведром и тяпкой.

– Вы позволите, госпожа? – попросила она разрешения привести в порядок залитый водой стол.

– Да, конечно! – разрешила Лилиана и повторила вопрос: – Так какое средство они рекомендуют, Лео?

Я наклонился и прошептал ответ на ухо. Лили прыснула со смеху.

– И как часто следует повторять эту процедуру? – пожелала она узнать подробности.

– Насколько хватит сил врача, – улыбнулся я.

– И ты возьмешься меня… лечить?

– С превеликим удовольствием, – уверил я Лили, поправил ее растрепавшиеся локоны и вздохнул: – Все жду, когда выпадет такой случай.

– Лео, ты невыносим! – поскучнела Лилиана и указала на стол. – Будь любезен, подай конверт.

Я исполнил просьбу, подруга вытащила затейливо оформленное приглашение и в задумчивости закусила нижнюю губу.

– Какие у тебя планы на вечер? – спросила она.

– Намеревался провести его с тобой.

– Подлиза! – возмутилась Лилиана, но стоило только служанке покинуть комнату, приподнялась с подушки и поцеловала меня.

Я попытался обнять ее и сразу получил по рукам.

– Не надо, Лео. Я тебя еще не простила!

– Это за что?

– Ты поставил под сомнение мою избранность!

– Знаешь, Лили, есть сущности, от которых стоит держаться подальше.

– Я знаю, дорогой, – погладила девушка меня по руке. – Знаю. Ты и вправду думаешь, что дело – в простом переутомлении?

– В переутомлении и ароматической свече. Ее запах способен вызывать видения у слишком восприимчивых особ.

– Ты хотел сказать – истеричек!

– Но ведь не сказал.

Мы поругались, помирились, обсудили литературу и живопись, а потом я взглянул на хронометр и поднялся с кровати.

– Увы, меня ждут дела.

– Заеду за тобой в половине седьмого, – предупредила Лилиана. – Обещают катание на дирижабле, представляешь?

Я внутренне поморщился, но виду не подал. Наклонился поцеловать ее и пообещал:

– Буду ждать. До вечера.

И уже отошел к двери, когда Лилиана всполошилась.

– Постой! – окликнула она меня. – А как ты добирался сюда? На извозчике?

– Меня подвезли.

– Сейчас распоряжусь насчет коляски.

Отказываться я не стал. Путь до города и в самом деле был неблизкий.

Кучера я попросил высадить меня у телеграфного отделения. Оттуда позвонил Рамону, но бывший сослуживец меня ничем порадовать не смог. Никто из прибывших с семейством Монтегю из Индии слуг, согласно полицейским записям, ни в чем предосудительном замешан не был и под следствием не состоял.

И я отправился домой. Для начала прогулялся по скверу, выискивая место, где сегодняшней ночью мелькал сигаретный огонек, и вскоре в траве под одним из кустов обнаружил несколько окурков тоненьких дамских сигарет. На ум сразу пришла ассистентка Томаса Смита. По всему выходило, что страховала сыщика именно она.

В апартаментах я надолго задерживаться не стал. Только взял ранец с утаенным от сыщика двуствольным пистолетом и сразу отправился переговорить с Александром Дьяком. Изобретатель отличался недюжинной эрудицией, трофейное оружие могло поведать ему о себе то, что упустили и я, и Томас Смит.

Начавшийся за линией электрической конки поселок особого впечатления не произвел. За глухими заборами лениво брехали цепные псы, улицы пестрели пятнами выплеснутых со двора помоев. С криками бегала босоногая ребятня, где-то шипел стертой иглой патефон. Возникли даже опасения, не ошибся ли я, определив сюда изобретателя, но волновался напрасно: двухэтажный особняк с пристроенным к нему флигелем был недавно отремонтирован, да и соседние строения вовсе не производили впечатления развалюх.

Я вежливо раскланялся с занявшим беседку во дворе семейством, поднялся на крыльцо флигеля и постучал в дверь.

– Входите! – раздалось изнутри.

Чистый горный воздух пошел старику на пользу: в лицо вернулись краски, да и кашель, казалось, больше его не донимал.

– Леопольд Борисович! – всплеснул руками изобретатель, стоило мне переступить через порог. – А я уже собирался вас разыскивать!

– А что меня разыскивать? – усмехнулся я и выложил на кухонный стол пакет с купленными по дороге пряниками. – Давайте чай пить.

– Как знал, свежий заварил!

За чаем с пряниками я без лишней спешки поведал Александру о своих недавних приключениях; тот выслушал меня, не перебивая, потом наморщил высокий лоб.

– Смерть Максвелла – тайна за семью печатями, – сказал Дьяк. – Никому доподлинно не известна ее причина. Нет единого мнения даже на тот счет, приехал он сюда по собственной инициативе или из-за ссоры с императором.

– И куда делся пресловутый демон – неизвестно тоже?

– Неизвестно, – кивнул изобретатель. – Полагаешь, демон заточен в подземелье?

– А это реально устроить?

Дьяк рассмеялся, пару раз кашлянул и улыбнулся.

– В этом мире нет ничего невозможного. Титановая камера с клеткой Фарадея и генератор электрического излучения вполне могли сработать. Максвелл был гений, знаешь ли.

– И что, за столько лет ничего не сломалось? – скептически поморщился я. – И даже перебоев в работе электростанции не случалось?

– Может, и случались, – развел руками изобретатель, – но те железные шкафы – не электрические ли это батареи? Теоретически их заряда хватит на время устранения неполадок. Непонятно другое – зачем понадобилось обрубать один из проводов, а потом разводить оставшийся.

– Да, непонятно.

– И вот еще что. – Александр Дьяк поднялся из-за стола и прошелся по кухне. – Электрификация города идет полным ходом, но я не видел никаких упоминаний в прессе, что на электростанции ввели в эксплуатацию дополнительные мощности.

– Интересный факт, только не знаю, как он мне поможет.

– Ну-с, тогда приступим к осмотру трофеев.

– Да, давайте приступим.

Я взял ранец, но изобретатель меня немедленно остановил:

– Не здесь!

Мы прошли в соседнюю комнату, там Александр задернул окно, которое выходило на веранду соседнего дома, и указал на застеленный газетами стол.

– Прошу!

Я расстегнул ранец и достал из него двуствольный пистолет, по виду – двенадцатого калибра. Вместо спускового крючка была гашетка, сбоку горела красная лампочка. Щелкнул предохранителем – она погасла.

– Позвольте, – протянул руку Александр Дьяк. – Ничего подобного мне еще видеть не доводилось!

Но я не стал отдавать оружие изобретателю, вместо этого сдвинул защелку на рукояти, и в ладонь выскользнула массивная электрическая банка с двумя медными штырьками контактов. Сбоку на ней стоял оттиск производителя: «Электрический свет Эдисона».

– Заокеанская работа, – отметил Дьяк.

– Вы о пистолете или об электрической банке?

– И о том, и о другом.

Я был склонен с изобретателем согласиться. Ощущалось в странном оружии некое сходство с изделиями Кольта. Утопив кнопку замка, я переломил стволы и обнаружил внутри странное сочетание архаичных вышибных зарядов и витки тонкой, но при этом чрезвычайно прочной проволоки. Поражать цель должен был дротик, для стабилизации полета снабженный резиновой юбкой.

Когда мы аккуратно размотали проволоку, той оказалось без малого десять метров. Точнее – ровно тридцать футов, словно производитель использовал эту старинную систему измерения.

– И что же это такое? – удивился Александр.

– Это, – вздохнул я, – устройство для поражения цели электрическим разрядом. Полиция метрополии использует для подобных целей дубинки, телескопические электрощупы и арбалеты, а здесь, как видите, все сделано по последнему слову техники.

Изобретатель откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

– Занятная картина складывается, Леопольд Борисович, – произнес он некоторое время спустя, – ранцевый огнемет, молниемет, метатель Гаусса. Плюс обшитая алюминиевой фольгой одежда. Те люди опасались столкнуться с потусторонней сущностью, иначе просто не было никакой причины городить весь этот огород. Проще и дешевле купить обычные винтовки.

Я кивнул, всецело согласный с выводами изобретателя. Все верно: заклинанием не заглушить электрический разряд, противоестественная живучесть не убережет от удара током. А что касается алюминия, то этот металл наравне с титаном обеспечивал наивысшую защиту от магии.

– Они опасались демона Максвелла?

– Очень похоже, что так и есть, – кивнул Дьяк.

– Вот дерьмо! – не сдержался я. – Не хочется думать, будто я ухлопал двух хороших парней.

– Леопольд Борисович, разве у вас был выбор?

Я вспомнил горелку огнемета и поежился, но целесообразность служит оправданием плохим поступкам далеко не всегда. Самозащита? Все так. Все так…

– Это не объясняет шлемов с воздушными фильтрами! – привел я последний остававшийся в запасе аргумент.

– Ну тут уж ничем не помогу! – развел руками старый изобретатель. – Если бы вы принесли их…

– Не принес, – вздохнул я, зарядил двуствольный пистолет и убрал его в ранец. – Не было такой возможности.

– Попробую что-нибудь разузнать, – без особой уверенности пообещал Александр Дьяк, – но ничего гарантировать не могу.

– Да это и понятно. – Я поднялся на ноги и вдруг вспомнил недавнюю статью о двух съездах движения «Всеблагого электричества», парижском и нью-йоркском. – Тесла и Эдисон окончательно разбежались, слышали?

Изобретатель криво усмехнулся:

– Этого и следовало ожидать. – Он вдруг смутился и замялся. – Я хотел сказать…

– Да, Александр… – очень внимательно посмотрел я на собеседника, поскольку явственно уловил охвативший его страх, – что именно вы хотели сказать?

– Ну…

– Александр, что вы натворили?

– Ничего! – вскинулся изобретатель. – Ничего я не натворил! Безответственно держать в секрете открытие, которое может изменить весь мир! Я старый человек, я могу однажды уснуть и больше не проснуться!

– Что вы сделали?!

– Я отправил свои выкладки Тесле и Эдисону. Не беспокойтесь, обратный адрес указывать не стал.

Мой рот наполнился пронзительным вкусом желчи; я опустился на стул, поставил ранец на колени и достал из кармана банку с леденцами. Положил один под язык, словно таблетку, и покачал головой, не зная, что сказать.

Изобретением Александра Дьяка был генератор электромагнитных волн, которые жгли выходцев из преисподней невидимым огнем, лишали сил, изгоняли обратно в ад. С помощью подобных устройств много лет назад заговорщики низвергли падших, именно эта тайна позволила Второй Империи утвердить свою власть над большей частью мира. А теперь изобретатель просто отдал ключи от беспредельного могущества двум ученым, известным взаимной неприязнью и непомерными амбициями.

– Вы понимаете, что натворили? – вздохнул я. – Можно по-разному относиться к Эдисону, но одного у него не отнять – он будто наделен талантом предвидения. Он видит вещи насквозь. Эдисон поставит ваше изобретение на промышленную основу. Очень скоро в тайных передатчиках «Всеблагого электричества» не останется никакой нужды.

– И что с того?

– Объединенные колонии отпадут от метрополии.

Дьяк упрямо нахмурился:

– Не вижу в этом ничего плохого.

– Это война, – пояснил я свою мысль. – Сначала – война за независимость Нового Света, потом – просто война. И будьте уверены – Египет, Персия и Поднебесная не останутся в стороне.

– Поживем – увидим.

Я только рукой махнул.

– Дело сделано, что уж теперь переживать.

– Я и в самом деле не разделяю вашего пессимизма, Леопольд Борисович! – оскорбился изобретатель.

– Параноик и пессимист. Мне уже говорили, да.

– Вовсе не хотел вас обидеть!

– Не обидели, не беспокойтесь, – усмехнулся я и посмотрел на хронометр. – Что ж, Александр, мне пора бежать. Если сумеете что-то разузнать – буду премного благодарен.

– Постараюсь, Леопольд Борисович. Постараюсь.

После разговора с изобретателем я отправился домой. И поскольку голова просто пухла от мыслей, не нашел ничего лучшего, как заняться уборкой разгромленной кухни. К счастью, кроме разломанного на части табурета мебель не пострадала, поэтому ограничился тем, что собрал стеклянные осколки и деревянные щепки и выкинул их в мусорное ведро. Затем высвободил из досок глубоко засевший в сиденье кастет сыщика и кинул его на подоконник. Обломки табурета отнес в подвал.

Домашние хлопоты прекрасно отвлекли от нелегких раздумий, заодно разыгрался аппетит. Я сходил в ближайшую закусочную пообедать, потом переоделся и сложил грязное белье в мешок, намереваясь в самое ближайшее время отнести его в прачечную. Сейчас на это уже не оставалось времени – с минуты на минуту должна была приехать Лилиана.

И она приехала, но, к моему немалому удивлению, в наемном экипаже. Более того – лицо ее скрывала густая вуаль, а фигуру – легкая накидка. На заднем сиденье коляски стояла немалых размеров коробка, замотанная в плотную материю.

Когда я вышел за ограду, Лилиана поспешила мне навстречу и шепнула на ухо:

– Занеси, пожалуйста!

Она указала на коробку, а сама быстро убежала в дом.

Я останавливать Лили и приставать с расспросами не стал, поднял коробку, благо та оказалась хоть и объемной, но совсем не тяжелой, устроил ее на плечо и унес на кухню. Извозчику было заплачено, он взмахнул вожжами и уехал.

– Ну и что это такое? – спросил я у Лилианы, выставляя ношу на стол.

Подруга уже избавилась от накидки и шляпки с вуалью и смотрелась в зеркало, пребывая в превосходном настроении, словно вчерашнее происшествие забылось, как дурной сон.

– Ты будешь ругаться, Лео, – расплылась она в хитрой улыбке, – но кроме тебя мне больше не к кому обратиться за помощью!

– Звучит интригующе. И пугающе.

Лилиана размотала ткань, жестом профессионального фокусника сдернула ее и хихикнула:

– Вуаля!

Я буквально опешил. Коробка оказалась не коробкой, а клеткой с удавом. Огромная холодная гадина, с которой Лилиана выступала в варьете, беспокойно вертела головой, и взгляд тусклых глаз пресмыкающегося не понравился мне чрезвычайно.

– Один вопрос: зачем?

– Ну Лео! – подступила ко мне Лили. – Сам посуди: не домой же мне его нести! Меня родители на улицу выгонят! Ну подержи его, чего тебе стоит? Я к нему привязалась…

– С превеликим удовольствием поменяю удава на тебя. Неси его родителям и переезжай ко мне.

– Тьфу на тебя, Лео! – разозлилась Лилиана, но сразу замурлыкала: – Ну оставь его, а? И тогда однажды Черная Лилия исполнит для тебя свой волнительный танец. Для тебя одного! Подумай об этом, Лео. Просто подумай.

Но как раз думать после столь проникновенных речей стало невероятно сложно. Точнее – сложно стало думать о деле. Слишком уж фривольные образы заполнили голову.

– Лили! – строго произнес я. – Что происходит?

– Как что? Я больше не буду танцевать в варьете. Ты рад?

– Безумно! – действительно обрадовался я, беря подругу за руки. – Но позволь поинтересоваться, что подвигло тебя на столь решительный шаг?

– Все шутишь! – обиделась Лилиана.

– Нисколько! Всего два дня назад записка, подброшенная в отель, напугала тебя до полусмерти.

Лили неуютно передернула плечами, но сразу успокоилась и с вызовом произнесла:

– Вчера через меня говорила богиня! Мне ли бояться ее слуг?

– Ты серьезно? – вырвалось у меня. – Ты и в самом деле веришь…

– Не важно, во что я верю! – оборвала меня Лилиана. – Если я избрана богиней, то неприкосновенна. А если это был нервный срыв, то дальше так продолжаться не может. Иначе я очень скоро окажусь в желтом доме. Поэтому я решила начать новую жизнь!

– А не стоило начать новую жизнь с избавления от удава?

– Ну что ты, Лео! Он же такой миленький! Я правда к нему привязалась. К тому же он почти не требует ухода…

– Ну не знаю… – протянул я, хотя на самом деле прекрасно знал, что не откажу. И вовсе даже не из-за желания увидеть соблазнительный танец в собственной спальне. Нет. Просто зачем еще тогда нужны друзья?

– Ну Лео… – умоляюще протянула Лилиана и вдруг заулыбалась. – Послушай, ты сейчас просто лопнешь от смеха! Мне через управляющего варьете передали предложение выступить со своим номером на гала-концерте под поэму твоего друга Альберта!

Я подобрал отвисшую челюсть и выдавил из себя:

– И что ты?

– А что я? – фыркнула Лили. – Конечно, сказала «нет»! Я приличная девушка! Но какой соблазн! Исполнить роль, от которой отказалась сама Ида Рубинштейн!

– Ключевое слово – отказалась. Они просто цепляются за соломинку.

– Лео, ты невозможный бука! – не на шутку обиделась Лилиана. – Думаешь, я не справлюсь? Возьму и соглашусь назло тебе!

Я притянул чертовку к себе, запустил пальцы в черные локоны волос и поцеловал.

Не знаю, сколько мы так простояли, прежде чем Лили высвободилась и с притворным раздражением произнесла:

– Всю прическу растрепал, паразит!

Она шагнула к зеркалу, я потянул ее к лестнице на второй этаж.

– Лео, не время! – остановила меня Лили и указала на окно. – Нам пора!

Я выглянул на улицу и досадливо поморщился: у калитки стоял экипаж.

Лилиана достала косметичку и подправила макияж, затем отцепила от шляпки вуаль, водрузила ее на голову и объявила:

– Я готова!

Я вздохнул и указал на дверь.

– Прошу.

И мы отправились в амфитеатр. Клетка с удавом так и осталась стоять на кухонном столе, и оставалось лишь надеяться, что сегодня уборщица уже не придет…

Площадь перед амфитеатром была залита сиянием электрических ламп. Они разгоняли сумерки и чудесным образом продляли день. Над домами неожиданно низко висел дирижабль, в темном небе помаргивали красные точки его сигнальных огней.

Играла музыка; всюду прогуливались нарядные отдыхающие, они так и норовили как бы случайно пройтись мимо слегка приоткрытых ворот амфитеатра и заглянуть внутрь, но за теми была установлена высоченная ширма. Зевакам оставалось лишь завистливо смотреть вслед редким счастливчикам, которых пропускала внутрь охрана.

Мне стало не по себе. Находиться на всеобщем обозрении не хотелось.

– С тобой все в порядке, Лео? – забеспокоилась Лилиана, оперлась на мою руку и выбралась из коляски.

– Весь в предвкушении, – улыбнулся я.

– Лео! – окликнули вдруг меня.

Мы обернулись – нас догонял запыхавшийся Альберт Брандт.

– Добрый вечер! – поздоровался он и даже прикоснулся губами к пальцам моей спутницы.

– А где ваша супруга? – полюбопытствовала Лили.

– Утомилась и отдыхает, – ответил поэт с легкой улыбкой на губах. – Плохо спала ночью.

Караулившие почетных гостей у ворот амфитеатра фотографы отвлеклись на Альберта, мы с Лилианой воспользовались этим и поспешно проскользнули внутрь. Распорядитель узнал нас, не пришлось даже представляться.

Высоченная каменная арка вывела во внутренний коридор с лестницами на верхние уровни, мы не стали никуда сворачивать и прошли на арену. Гомон толпившихся на площади зевак как отрезало.

Джозеф Меллоун и Адриано Тачини принимали заслуженные поздравления; не радовался жизни лишь режиссер-постановщик завтрашнего гала-концерта. Франц Рубер был бледен и обильно потел. Остальным гостям духота никакого неудобства не доставляла, все были слишком поражены открывшимся зрелищем. Да я и сам восхищенно покачал головой: на старых открытках амфитеатр представлял собой зрелище не столько величественное, сколько печальное. Теперь же он ничем не уступал столичному ипподрому.

Невелико достижение? Как сказать. Ипподром никогда не разрушали и не возвращали в первоначальное состояние. Работа была проведена колоссальная.

Прямо посреди арены высилась эстрада, в дальней от входа стороне стены амфитеатра переходили в массивную каменную башню с плоской крышей – там установили причальную мачту и обустроили посадочную площадку дирижабля. В этом вопросе архитектор счел нужным пойти в ногу со временем.

Я запрокинул голову, и дух захватило от вида зависшего над ареной летательного аппарата. Адриано Тачини будто перехватил мой взгляд и указал наверх.

– Он будет прикрывать гостей от солнца! – объявил архитектор. – Ее высочество прибудет сюда на собственном дирижабле и сойдет с него непосредственно в амфитеатр.

При этих словах Джозеф Меллоун обернулся посмотреть на причальную вышку и самодовольно улыбнулся.

– Запускайте! – объявил он, махнув рукой.

Створки внутренних ворот немедленно распахнулись, и на арену под частые-частые хлопки выкатился невероятного вида самодвижущийся аппарат. Больше всего внешним видом он напоминал поставленную на четыре велосипедных колеса бочку с обтекаемым носом и приваренным сзади раструбом. По бокам были закреплены какие-то баллоны, сверху установили штурвал. Прицепленный ремнями к сиденью пилот в облегающем комбинезоне, гогглах и шлеме отсалютовал нам, и удивительный аппарат побежал по каменной дорожке, все набирая и набирая скорость. Хлопки теперь сливались в сплошной гул, из заднего раструба вырывалось пламя.

– Импульсный реактивный движитель! – объявил миллионер с такой гордостью, словно самолично изобрел это поразительное устройство. – Перед вами – воплощенное в металле будущее! Уголь – это прошлый век! Акции угольных компаний покупают только глупцы, есть множество куда более перспективных источников энергии! Если бы тонна радия могла израсходовать свою энергию за тридцать лет, ее бы хватило, чтобы приводить в движение все эти тридцать лет огромный пароход! Это эквивалент полутора миллионов тонн угля!

Но гостей мало интересовал радий. Все они как завороженные следили за удивительным аппаратом, который на невероятной скорости несся по каменной дорожке амфитеатра.

Круг, другой, третий! Разносился меж сидений рокот, и всякий раз, когда поставленная на колеса ракета проносилась мимо, били в лицо порывы ветра.

На четвертом круге пилот сбросил скорость и начал разворот, немного ошибся в расчетах и выкатился на арену. Из-под колес полетел песок, но аппарат вскоре выровнялся и заехал в помещение под трибунами. Все немедленно загорелись желанием ознакомиться с этим чудом техники поближе и устремились следом.

Я от остальных не отставал, но меня в первую очередь интересовал импровизированный ангар. Пока гости любовались невероятным самодвижущимся снарядом, я успел и оборудование осмотреть, и в подсобные помещения как бы ненароком заглянуть. Ничего подозрительного там не обнаружилось.

После мы вернулись к фуршетному столу, лишь Альберт Брандт подошел к помосту арены и по боковой лестнице взобрался наверх.

– Что это он делает? – удивилась Лилиана.

– Тсс, – поднес я палец к губам и тихонько отступил к арке за спиной, но вовсе не из-за опасения очередной каверзы поэта. Просто знал, что именно сейчас произойдет.

Альберт терпеть не мог выступать в незнакомых местах и всякий раз старался прийти заранее и проверить акустику помещения. Этим он сейчас и собирался заняться.

Поэт резко свел ладоши, и я чуть не подпрыгнул на месте, когда хлопок прозвучал прямо над головой. Брандт ненадолго задумался, сместился в сторону и спросил:

– Как меня слышно?

Разделяло нас никак не меньше полусотни метров, и хоть поэт голоса не повышал, я расслышал каждое его слово, словно тот стоял в паре шагов. Акустика амфитеатра была просто невероятна.

– Слышим вас замечательно! – крикнул в ответ Адриано Тачини и указал на небольшую площадку над входной аркой. – Микрофон установим там! Трансляция важна, но мы не хотим, чтобы что-то отвлекало вас от поэмы.

– Благодарю. – Поэт с легким поклоном приложил руку к сердцу и прочистил горло. – Господа, надеюсь, пять минут моих стихов не слишком вас утомят?

– Просим! Просим! – обрадовались гости.

Я сделал еще один шаг назад и был уже во внутреннем коридоре, когда по амфитеатру разлетелся усиленный здешней удивительной акустикой голос.

– Крылья ночи за спиной! Меч судьбы над головой!

Талант Брандта не зачаровал меня и не заставил позабыть о цели визита в амфитеатр. Я быстро пошел по коридору, заглядывая во все двери подряд. Потом побежал.

Как только на глаза попалась лестница на нижний уровень, снял темные очки и с потайным электрическим фонарем отправился исследовать подземелья. Впрочем, на осмотр каморок, которые ранее служили подсобными помещениями и камерами для гладиаторов, лишь зря потратил время.

В отличие от восстановленных трибун и внешних стен, внизу царил полнейший разгром, словно у архитектора не дошли до подвала руки. Среди инструментов и строительных материалов можно было укрыть целый арсенал, но я был уверен, что Томас Смит, пребывая в статусе официального кинохроникера, успел сунуть свой любопытный нос буквально в каждый закуток. Да и полиция в первую очередь должна была осмотреть подвал.