Текст книги "Всеблагое электричество"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 107 страниц)

– Дышит.

Бледная, с синюшным оттенком кожа, прерывистое дыхание и зрачки размером со спичечную головку не оставляли никаких сомнений в том, что помощник управляющего серьезно переборщил с опиумом и привести его в чувство будет совсем непросто.

– Проверь карманы, – посоветовал тогда Рамон.

Так и сделал, но, кроме бумажника в заднем кармане брюк с парой мятых десяток и пригоршней мелочи, ничего стоящего не отыскал. Бумажник сунул в портфель, решив позже изучить его содержимое более тщательно, потом перетряхнул валявшийся на полу пиджак, но там и вовсе не обнаружилось ничего интересного.

– Шкатулки нет, – сообщил я приятелю.

– Неудивительно, – хмыкнул тот.

Я выругался, взял глиняный кувшин и вылил его содержимое на голову иудея. Тот что-то бессвязно забормотал, попытался оттолкнуть меня, но лишь завалился на спину и неровно задышал.

– Пять минут уже прошло, – предупредил меня Рамон.

– Подождут! – отрезал я, насторожился, услышав непонятный скрежет, но звук донесся не из коридора, а с улицы. – Контролируй дверь, – попросил напарника и принялся яростно тереть уши и щеки иудея.

Малк вяло отбрыкивался, но понемногу взгляд его прояснился и сфокусировался на мне.

– Нет, – сказал Аарон. – Нет! Нет! Нет!

– Шкатулка с руной молнии на крышке, помнишь такую? – встряхнул я его. – Отвечай!

Аарон Малк лишь улыбнулся.

– Голову оторву! – пообещал я. – Зачем ты ее подменил?

– Из-за денег, зачем еще, – облизнул Аарон пересохшие губы и неожиданно трезво спросил: – Разве непонятно?

– Кто тебе заплатил?

Но миг трезвости уже прошел, и в ответ иудей только захихикал.

– Говори! – рявкнул я.

– Чтобы мне оторвали голову?

Аарон забился в истерическом приступе смеха, я отвесил ему пару хлестких пощечин, но лучше не стало.

– Так мы от него толку не добьемся, – нахмурился Рамон. – Надо уводить его отсюда.

– Придется, – вздохнул я, отставил трость и начал поднимать иудея на ноги, но тот отпихнул меня и прижался спиной к стене.

– Нет, – замотал он головой, упершись спиной в стену. – Нет! Нет! Нет!

– Скажи, кто тебе заплатил, – решил я подбить его на сделку, – и мы оставим тебя в покое.

– Нельзя! – всхлипнул Аарон. – Слушайте, я вам заплачу! У меня много денег! Хватит на всех! Мы разбогатеем!

– У тебя двадцать франков в бумажнике.

– Нет! У меня десять тысяч франков! Прямо с собой, да! – выкрикнул Малк, судорожно прижимая к груди смятый пиджак. – Но я получу еще больше! Я получу столько, сколько попрошу! Все, что у него есть! Только не мешайте! Я поделюсь! Три тысячи, пять, да хоть десять! Мы будем богаты, только не спрашивайте имя! Это секрет! Мой секрет!

– Нельзя столько курить, – вздохнул Рамон. – До утра точно не очухается.

– Проклятье! – Я выругался, сунул портфель под мышку и вновь потянул на себя иудея, но тут за спиной послышалось явственное:

– Пст!

В приоткрытой двери мелькнула физиономия беловолосого лепрекона; Рамон выскочил в коридор и повел винчестером, да только коротышки-альбиноса уже и след простыл.

– Оставь его! – крикнул я и развернулся к иудею, как вдруг на подоконник с крыши бесшумно скользнула темная фигура.

Дьявол!

Оборотень одним стремительным прыжком пересек комнату, я загородился от него портфелем, а в следующий миг мощный удар сшиб меня с ног и отбросил в дальний угол. Рухнув на пол, я сразу выхватил из кармана «Цербер», оборотень ловко двинул коленом, и пистолет улетел в коридор. Взметнулась когтистая лапа, но полумрак комнаты тотчас взорвался ослепительной вспышкой выстрела!

Голова зверя расплескалась кровью, пуля десятого калибра снесла макушку и засела в простенке. Рычаг винчестера резко ушел вниз – клац! – и сразу вернулся обратно, оборотень шатнулся в сторону, уходя с линии стрельбы, и Рамон повел стволом, ловя движение зверя. Пространства для маневра у того не оставалось, и тяжеленная пуля десятого калибра, угодив в грудь, разворотила ребра и отшвырнула оборотня к дальней стене. Он вцепился когтистой лапой в подоконник, выпрямился, и следующее попадание попросту выбросило его на улицу. Снизу послышался грузный удар и треск досок.

Рамон кинул мне пару стальных наручников и метнулся в коридор.

– Лео, догоняй! – крикнул он, сбегая по лестнице.

– Стой! – рявкнул я вдогонку, но напарника и след уже простыл.

Проклятье! Наша цель – Малк! Малк, а вовсе не оборотень!

Я выругался, выхватил из кобуры «Рот-Штейр» и высунулся в окно с пистолетом в руке. Оборотень по-прежнему валялся на земле, со второго этажа он был как на ладони, и мне удалось расстрелять в него едва ли не весь магазин, прежде чем за спиной послышался непонятный шорох. Обернулся – а это очнувшийся Аарон Малк поднялся на четвереньки и неожиданно шустро юркнул в дверь. Враз позабыв о раненом оборотне, я нагнал беглеца у лестницы, не особо сдерживаясь, приложил его по затылку наручниками и приковал правое запястье к толстенной балясине прочных на вид перил.

Там же отыскался «Цербер», но кассета с патронами вылетела из него, а времени на ее поиски уже не оставалось. Я сложил трость надвое и скатился по лестнице на первый этаж.

Китайцев внизу не оказалось, и никто не помешал мне с тростью в одной руке и «Рот-Штейром» в другой выскочить в настежь распахнутую дверь черного хода. Оборотня к этому времени уже и след простыл, а Рамон крался по переулку, высматривая в грязи маслянистые капельки его крови.

– Рамон! – окликнул я напарника и, в тот же миг на крыше сарая шевельнулась слишком уж темная тень. – Рамон, сзади!

Тень взвилась в воздух, крепыш крутнулся на месте, вскидывая ружье.

Грохнул выстрел, длинное пламя дульной вспышки разорвало темень и высветило распластанного в прыжке оборотня.

Мимо! Промахнулись и тот и другой!

Пуля прошла стороной, оборотень грузно рухнул на землю в паре шагов от Рамона.

Лязгнула скоба Генри, полетела в грязь дымящаяся гильза, но зверь успел приблизиться и задрать ствол к небу, прежде чем громыхнул новый выстрел. Тычок левой лапы по сравнению с прежней стремительностью мог показаться даже вялым, но даже так Рамона попросту снесло с ног. Он с треском врезался в сарай, упал и неподвижно замер на земле; по стене растеклись брызги крови.

Проклятье!

Я сорвался с места и провалился в глубокий выпад тростью; оборотень невероятно изящным для такой туши пируэтом начал уходить из-под удара, но выстрел из «Рот-Штейра» заставил его сбиться с шага и спицы электродов зацепили спину и затрещали разрядами электричества.

Оборотень с воем крутанулся на месте, и тогда я в жалкой попытке повторить танцующее движение бандерильеро, ускользающего от раненого быка, нырнул под растопыренную лапу.

«Если ты приблизился к противнику на расстояние удара клинком, то совершенно бездарно потратил последние мгновения своей жизни», – мелькнуло в голове наставление отца, а в следующий миг когти пронеслись над головой; оборотень потерял равновесие и упал на одно колено.

Треск разрядов смолк, я поспешно отпрыгнул и только тут сообразил, что оказался обезоружен. Электрическая банка трости разрядилась, у «Цербера» потерялась кассета с патронами, а разряженный «Рот-Штейр» встал на затворную задержку.

И я с нервным смешком разложил нож.

Титановый клинок сверкнул во мраке промозглого вечера изящной серебряной полосой, но оборотень вдруг покачнулся и уткнулся мордой в грязь.

И дело было не только в поражении электрическим током: жесткая шерсть осыпалась, обнажая покрытую гнойниками и сетью глубоких трещин кожу, ребра ходили ходуном, из легких вырывался резкий кашель. Пасть наполнилась алой пеной, а когда зверь перевалился набок, стали видны налитые кровью глаза и месиво не до конца затянувшихся пулевых отметин.

– Конвент, – прохрипела тварь, – этого так не оставит!..

А потом оборотень потерял сознание, и мощное некогда тело начало гнить и разрушаться прямо у меня на глазах.

Урановые пули и ускоренный метаболизм все же прикончили неуязвимое создание.

Позабыв о звере, я рванул к Рамону. Тот уже пришел в себя и даже зажал рану на правом плече, но, судя по хлеставшим меж пальцев струйкам крови, была повреждена подключичная артерия. Жить ему оставалось считаные минуты.

– Как он? – хрипло выдохнул Рамон при моем приближении.

– Мертв, – уверил я напарника, опускаясь на корточки.

– Надеюсь, догоню его по дороге в ад и дам пинка под зад… – Крепыш попытался рассмеяться, но лишь скрипнул зубами от боли.

– Ты будешь жить, не сомневайся даже, – возразил я.

– Брось, Лео…

– Правда, руку спасти не получится, – продолжил я, – она держится на паре лоскутов. Придется отнять. Но лучше жить одноруким калекой, чем умереть в расцвете сил. Сторожем поработаешь и так…

– Нет! – рявкнул Рамон что было сил.

Потаенный страх стать увечным калекой выплеснулся наружу, и я ухватился за этот ужас, распалил его собственным талантом сиятельного и зашвырнул обратно. Крепыш взвыл, выгнулся дугой и потерял сознание; сочившаяся через его судорожно стиснутые пальцы кровь остановилась, как если бы рана закрылась сама собой. Да так оно и было. Страхи – моя вотчина…

Я поднялся на ноги, несколько раз моргнул и встряхнул головой, но лучше не стало. Глаза горели огнем. Тогда нацепил на нос темные очки и вернулся к оборотню. Зверь и в самом деле издох, и его полусгнившее тело представляло собой жалкое зрелище.

Будет непросто доказать, что это и есть убийца Исаака Левинсона.

И что это еще, дьявол его забери, за Конвент?

За спиной послышался кашель, я обернулся, а это Рамон поднялся на ноги и ковылял ко мне.

– Крепко меня приложило, – пожаловался он.

– Иудей! – вдруг вспомнил я. – Рамон, за мной!

Схватив валявшийся в грязи винчестер, я побежал к опиумному притону, на ходу отвел рычаг и вернул его на место, загоняя в ствол новый патрон. Боюсь, Красные Драконы будут не рады случившейся в их заведении перестрелке.

Но нет – бандиты в курильню так и не вернулись, только ковыляли на выход встревоженные курильщики, те, что еще – или уже? – могли ходить.

Сунув в карман валявшуюся на нижней ступеньке лестницы кассету «Цербера», я взбежал на второй этаж и при виде выломанной балясины на миг впал в самый настоящий ступор.

Аарон Малк исчез.

Но как так? Как он сумел?!

– Дьявол! – выругался я.

– Что такое? – поднялся вслед за мной Рамон. Слабость уже оставила его, лицо приобрело обычный красноватый оттенок, и двигался он уверенно, словно и не валялся при смерти пару минут назад.

А мне стало дурно. Столько усилий – и ради чего?

– Смотри! – указал вдруг Рамон на каплю крови. И еще одну – на ступеньке выше. – Он на чердаке!

Я взял винчестер на изготовку и начал подниматься под крышу. Рамон вытащил из кобуры «Веблей – Фосбери» и двинулся следом.

Аарон Малк и в самом деле укрылся на чердаке. Он сидел в дальнем углу, прислонясь к покатым стропилам, сидел и не шевелился.

Иудей был окончательно и бесповоротно мертв.

– Опиум до добра не доводит, – вздохнул Рамон, подсвечивая мне зажигалкой.

Я ничего не ответил и прикоснулся к щеке покойника. Та была холодной-холодной, словно смерть наступила несколько часов назад. А под воротом рубашки на бледной коже явственно проступали синие отпечатки пальцев.

– Его убили, – сообщил я приятелю. – Утащили сюда, допросили и удавили. И сделал это не человек.

Рамон прикоснулся к шее иудея, вытер пальцы о плащ и отступил подальше.

– Темное дело, – решил он.

– Темнее не бывает, – подтвердил я.

Мы спустились с чердака, я забрал из каморки разодранный портфель с поцарапанным маузером внутри и предложил:

– А что если мы его не нашли?

– Вообще не нашли? – уточнил Рамон.

– Зашли в комнату и наткнулись на оборотня. За оборотня нам точно ничего не будет.

– Кроме денег.

– Кроме денег, – кивнул я. – Думаю, отпечатки челюстей подтвердят мою версию.

– Было бы неплохо, – вздохнул крепыш и направился вниз.

Я последовал за ним, выдвинул из-под стола с игровыми костями табурет и уселся на него, давая отдых усталым ногам.

– Надо вызвать полицию, – решил Рамон, – пока не вернулись хозяева и не выкинули нас вон.

– Пошли кого-нибудь из соседей, – предложил я, перезаряжая «Рот-Штейр». – Пяти франков за глаза хватит. А лучше никуда не ходи. Не знаю, что за тварь убила иудея, но она до сих пор может быть в доме.

Табурет я, к слову, поставил так, чтобы видеть и лестницу, и обе двери.

Рамон забрал выложенный мной на стол винчестер и отошел к выходу.

– Кто бы ни заплатил за твою шкатулку, у него намечаются серьезные проблемы, – утешил он меня. – Перед смертью иудей наверняка выболтал имя заказчика.

Я только поморщился и попрекать Рамона тем, что он бросился в погоню за оборотнем, не стал.

Какой теперь в этом смысл? Разругаться?

К тому же от тела Аарона веяло чем-то столь запредельно жутким, что у меня не было ни малейшего желания встречаться с убийцей иудея лицом к лицу. Возможно, своей неосмотрительностью Рамон спас наши жизни.

С тяжелым вздохом я достал из портфеля бумажник Малка, раскрыл его, изучил на просвет обе банкноты, потом одну за другой проверил монеты.

– Что ты делаешь? – удивился Рамон, когда я разложил нож и принялся кромсать бумажник в поисках потайного отделения.

– Он говорил, что у него при себе десять тысяч франков.

– Опиумный бред.

– Может, и нет. Сейчас вернусь.

С пистолетом в руке я поднялся в комнату на втором этаже, забрал пиджак иудея и спустился вниз. Прощупал, не обнаружил ничего подозрительного и принялся вспарывать швы.

– Лео, если тебе нечем заняться, можем сыграть в маджонг, – пошутил Рамон.

– Очень смешно, – пробормотал я и вдруг ощутил под пальцами шорох тонкого бумажного листка. Осторожно, стараясь не порвать, вытащил его в прорезь, присмотрелся и замер, не веря глазам.

Рамон приблизился и присвистнул:

– Чек на десять тысяч франков! Это же чертова куча денег! – Но его радость продлилась недолго, он разглядел отметку об отказе в погашении и разочарованно протянул: – С ним расплатились дутой бумажкой! И кто этот ловкач?

Я молча сложил чек пополам и убрал его в собственное портмоне.

– Мой дядя, граф Косице, – произнес я и резким движением руки смахнул на пол игровые костяшки. – Мой родной дядя, подумать только! Да я удавлю его собственными руками!

– Боюсь, – покачал головой Рамон, – кое-кто доберется до него раньше тебя. – И он ткнул пальцем в потолок, напоминая о задушенном иудее.

– Ерунда! – отмахнулся я, поднимаясь на ноги. – Нам надо просто поторопиться, только и всего!

На улице раздался пронзительный полицейский свисток, и Рамон вздохнул:

– С этим тоже не все так просто.

Я выругался и отвернулся к окну, на мутном стекле которого со стороны улицы что-то увлеченно вычерчивал пальцем лепрекон. Мелкие капельки мороси постоянно стекали по стеклу, нарушая рисунок, и от усердия он даже высунул язык.

«Виселица!» – вдруг понял я. Коротышка рисовал виселицу с веревкой и человеком в петле!

Просто отличное предзнаменование!

Лепрекон заметил мой озадаченный взгляд, накинул себе на шею воображаемую петлю и склонил голову набок, изображая предсмертные конвульсии.

Я взял табурет и со всего маху швырнул его в окно.

Настроение было ни к черту, и я точно знал, что дальше будет только хуже.

Но петля? О нет, я еще потрепыхаюсь…

Книга вторая

Бессердечный

Нервами, нервами сшитое сердце мое! Группа «Стимфония». Сердце

Часть первая

Мавр. Закаленная сталь и загущенный керосин

1

Ночь. Мрак. Скорость.

Риск.

Надсадно ревет движок; броневик несется по размокшей от дождя проселочной дороге, ежеминутно и даже ежесекундно рискуя слететь на обочину и завязнуть в грязи, а то и вовсе врезаться в дерево или перевернуться. Колеса подпрыгивают на кочках и проваливаются в выбоины, руль всякий раз дергается и пытается вырваться из рук, приходится стискивать его изо всех сил, дабы не упустить и не потерять управление.

Первая же оплошность грозила стать и последней.

Скорость. Риск.

Ноги давно занемели, спину нещадно ломило, а глаза беспрестанно слезились, но я нисколько не раскаивался, что сорвался в имение дяди глухой ночью, сразу, как только покончил с формальностями в китайском квартале. А вот Рамон Миро жалел об этом с самого начала нашей безумной поездки.

Его неизменно красноватого оттенка лицо сейчас напоминало цветом сметану, сам же бывший констебль расщеперился, как морская звезда, опасаясь вылететь из кресла при очередном рывке, и явно боролся с рвотными позывами. В то, что неведомый душитель сумеет нас опередить, он нисколько не верил и не переставал об этом твердить, пока его окончательно не укачало.

– Остановись почистить фары! – потребовал он.

– И так светят! – отмахнулся я, не желая терять время.

«Или пан, или пропал! – мысленно повторил я слышанную от деда поговорку. – Или пан, или пропал, и никак иначе!»

Мы должны успеть. Успеть во что бы то ни стало!

К счастью, за городом дождь стих, а дорога большей частью бежала среди полей, обходя лески и рощицы стороной. Мне оставалось лишь высматривать ямы и давить на газ, выжимая из движка все заложенные в него лошадиные силы.

Тот бешено стрекотал, пожирая гранулы тротила, в кузове громыхал незакрепленный груз, и не было слышно даже собственных мыслей, но вопрос Рамона я разобрал.

– Нет! – ни на миг не отрывая взгляда от дороги, крикнул в ответ. – Понятия не имею, кто удавил иудея!

Но точно не человек. Ладони простых смертных не обжигают жертв холодом, не оставляют на их коже следов обморожения. Аарона Малка прикончило либо инфернальное создание, либо сиятельный – один из тех налетчиков, что пытались взять меня в оборот.

Кто именно – не суть важно. Важно его опередить.

Убийце теперь доподлинно известно, где именно находится алюминиевая шкатулка с руной молнии на крышке, и очень скоро граф Косице расстанется не только с ней, но и с собственной жизнью. Последнее, если честно, трогало меня мало, да только шансы отправиться при таком раскладе вслед за дядей превышали все разумные пределы.

Если шкатулку заполучат сиятельные, на меня откроют охоту малефики, в противном случае придется и дальше бегать от таинственных банковских грабителей. Только со шкатулкой я мог начать собственную игру; лишь продвинувшись в расследовании, имел реальные шансы переиграть своих оппонентов.

Тут переднее колесо ухнуло в яму, самоходную коляску подбросило, а потом потащило по грязи; в самый последний момент я справился с управлением и выровнял броневик, когда тот уже съехал на обочину и едва не перевернулся в кювет.

Рамон судорожно сглотнул и простонал:

– Ненавижу тебя, Лео!

Я только ухмыльнулся:

– Подумай о трех тысячах…

– Я их уже заработал! – немедленно взвыл крепыш. – Уже! А ты втравил меня в новую авантюру!

– Охоту на оборотня ты тоже полагал авантюрой, так? – легко нашелся с ответом я.

Но Рамон Миро за словом в карман не полез. Он сунул палец в прореху распоротого и залитого кровью плаща и обвиняюще произнес:

– А это нормально, по-твоему?

Парировать этот неоспоримый довод было нечем, да я не стал и пытаться.

– Надо выяснить, из-за чего все это началось! Узнаем, что стоит на кону, – озолотимся!

И вновь Рамон оказался безжалостно точен в формулировках.

– Это надо тебе! – заявил он. – Не мне! Ты озолотишься, не я.

– Не беспокойся, ты тоже внакладе не останешься, – пообещал я, заметил мерцавшие по правую руку огоньки и предупредил: – Проехали станцию, скоро будем на месте.

Рамон промолчал.

Переполошив своим стрекотом и собак, и людей, броневик промчался мимо фермы арендаторов, затем обогнул дубраву и покатил прямиком к усадьбе.

– Подъезжаем, – предупредил я приятеля. – Готовься.

– Выключи фары, – посоветовал Рамон.

– Пустое, – отказался я не столько даже из-за опасения вылететь на обочину, сколько из-за хлопков двигателя. Такой шум не услышит разве что глухой.

Или мертвый.

Именно эта мысль промелькнула в голове, когда броневик остановился перед закрытыми воротами имения. В оконце сторожки моргал неяркий огонек, но давешний старик и не подумал выглянуть на улицу и выяснить причину визита полицейских в столь неурочный час.

Что-то было не так.

– Что-то не так, – сказал я Рамону.

Да тот и без моего предупреждения уже укрылся за курившимся паром капотом броневика и упер в плечо приклад винчестера.

– Что я здесь вообще делаю? – простонал он.

– Прикрываешь меня! – напомнил я и выбрался из кабины. – Не зевай! – предупредил приятеля, обежал самоходную коляску и, откинув задний борт, забросил в кузов трость. Взамен вытащил самозарядный карабин и пару подсумков с загодя снаряженными магазинами.

– Очки не мешают? – спросил тогда Рамон.

Я приподнял окуляры из затемненного стекла и хмыкнул:

– Думаешь, так лучше?

Красноватое лицо напарника осветилось отблеском моих сиявших в темноте глаз, и он признал:

– Нет. Верни.

Я опустил очки на нос, осторожно приблизился к воротам и, пристроив винтовку на перекладине, скомандовал Рамону:

– Давай!

Крепыш в один миг перемахнул через ограду, отпер калитку и запустил меня на территорию имения.

– Сторожка! – шепотом предупредил он.

– Ты первый! – столь же беззвучно выдохнул я в ответ.

Шуметь и во всеуслышание объявлять о своем визите не хотелось, даже несмотря на немалый риск поймать заряд соли или мелкой дроби.

Прикрывая друг друга, мы подобрались к приоткрытой двери, там Рамон заглянул внутрь и сразу отпрянул.

– Мертв, – сообщил он и добавил: – Шея сломана.

– Проклятье! – выругался я, на миг заколебался, потом распорядился: – Жди! – и поспешил к броневику.

Снял рулевое колесо, закинул его в кузов, следом забрался сам. На ощупь отыскал закрепленный под лавкой ящик с гранатами, достал две, вкрутил запалы. Потом навесил на борт массивный замок и вернулся к напарнику уже спокойным и собранным, без малейшей дрожи в коленях.

– Надо вызывать подкрепление! – злым шепотом встретил меня Рамон, совсем позабыв о недавнем увольнении.

Я на его больной мозоли топтаться не стал и лишь покачал головой:

– Думаю, мы опоздали.

– С чего ты это взял? – удивился крепыш.

– Дирижабля нет, – сообщил я, указав на одинокий фонарь причальной мачты.

Не горели сигнальные огни летательного аппарата, не проглядывал из ночного мрака белый овал полужесткого корпуса.

– На дирижабле мог улететь убийца, – предположил Рамон.

– Тогда тем более волноваться не о чем, – хмыкнул я и двинулся к родовому особняку.

Крепыш направился было следом, но сразу остановился и заявил:

– Улетел граф или убийца – нам незачем туда идти!

– Брось! – попытался урезонить я напарника. – Мы должны выяснить, что именно здесь произошло!

– На кой черт?

– Чтобы элементарно знать, кого именно разыскивать! К тому же если на дирижабле улетел граф, то душитель где-то поблизости. Вдруг получится его разговорить?

– Нет, – отрезал Рамон. – Это плохая идея.

Я оглядел темный, без единого светящегося окна силуэт особняка, конюшню и разросшийся сад, способный скрыть целую роту солдат, и мысленно согласился с приятелем.

Это и в самом деле была плохая идея. Плохая и очень опасная.

Но вслух сказал другое.

– Либо мы идем вместе, – беспечно пожал я плечами, – либо дожидайся меня в броневике. Только учти – если я сгину, иудеи тебе за оборотня ни сантима не заплатят. Подумай об этом!

– Проклятье! – выругался Рамон, вытер вспотевшее лицо и нервно глянул на мрачный особняк. – Черт с тобой! – сдался он. – Идем!

С тихим смешком я первым двинулся по аллее, дошел до поворота к конюшне, но сворачивать к ней не стал, не желая терять время. Меня манил к себе особняк.

Манил? Я поймал себя на этой мысли и даже замедлил шаг.

Азарт схлынул, словно я переступил некий рубеж, мир вновь обрел объем, силуэты зданий и садовых деревьев перестали казаться вырезанными из фанеры и небрежно раскрашенными театральными декорациями, накатило понимание, что все это происходит прямо здесь и сейчас.

Вернулся страх.

Я замер на месте, вслушался в тишину ночи. Без плеска наших сапог по лужам кругом воцарилась совсем уж гробовая тишина, только прокатился где-то далеко-далеко гудок паровоза. Но он донесся будто из другого мира; даже все имперские бронепоезда, вместе взятые, помочь нам сейчас, увы, ничем не могли.

– Лео! – тихонько шепнул Рамон. – Что такое?

Я передернул плечами, чтобы унять некстати разыгравшееся воображение, и двинулся дальше. Родовое имение мрачной громадой вырастало из темноты; вскоре нам удалось различить распахнутую настежь входную дверь.

– Будь я проклят, если нас не приглашают внутрь! – выдохнул Рамон. – «Заходи в гости», – сказал паук мухе!

Нервное напряжение развязало немногословному крепышу язык, и я счел нужным успокоить его. Просто протянул одну из прихваченных с собой гранат.

– Держи.

– Не терпится тут все разнести? – пошутил Рамон, нервно озираясь по сторонам. – Может, сразу дом подожжем, чтобы время не терять?

– Отличная идея! – буркнул я, медленно и осторожно понимаясь на крыльцо. – Прикрывай! – позвал приятеля, первым шагнув через порог.

В прихожей мы постояли, всматриваясь в темноту, затем я щелкнул выключателем, но электрическая лампочка под потолком не зажглась.

Тогда я повесил карабин на плечо, достал из кобуры «Рот-Штейр» и попросил напарника:

– Фонарь!

Рамон передал мне карманный фонарик; яркий луч скользнул по прихожей и сразу выхватил из темноты тело дворецкого. Да еще из коридора торчали чьи-то ноги в поношенных штиблетах.

Переступив через тело ночного сторожа, мы прошли в гостиную, там на софе лежала горничная с запрокинутой головой. Обескровленное лицо по цвету ничем не отличалось от белого передника.

– Вот черт! – выдохнул Рамон Миро.

– Тише! – шикнул я на него, прислушиваясь к тишине.

За стеной тихонько поскрипывал сверчок, и только. Больше не было слышно ни звука.

– За мной! – скомандовал я тогда и начал первым подниматься на второй этаж.

Яркий луч фонаря плясал и прыгал из стороны в сторону, легко освещая темные углы, и все же меня не оставляло чувство, что из тьмы за нами наблюдают чьи-то холодные глаза.

Самовнушение? Да черт его знает…

Второй этаж проверять не стали.

– Сначала осмотрим кабинет графа, – решил я и двинулся по лестнице дальше.

Как-то совершенно неожиданно у меня пропало всякое желание выслеживать неведомого душителя; захотелось развернуться и бежать отсюда без оглядки, и даже не знаю, что именно удержало от этого постыдного шага – остатки бушевавшего в крови азарта или опасение показаться смешным.

Подозреваю, все же второе.

Мы поднялись на третий этаж, я шагнул в коридор и замер как вкопанный, когда в распахнутой настежь двери кабинета мелькнули отблески керосиновой лампы.

И тень! Тень на полу перед дверью слегка колыхалась, то отползая в одну сторону, то скользя в другую. В кабинете кто-то был.

Выключив фонарь, я сунул его в карман и приложил к губам указательный палец. Рамон кивнул, давая понять, что разглядел тень, и весь подобрался в ожидании схватки.

Я перехватил «Рот-Штейр» двумя руками и двинулся вперед. Бесшумно ступая по ковровой дорожке, прокрался по коридору и одним стремительным прыжком заскочил в кабинет. А там сразу отшатнулся в сторону, освобождая место напарнику.

Стрелять не стал: в кабинете никого не оказалось, только валялись всюду в спешке раскиданные бумаги да щерился прорехами вывернутых на пол ящиков секретер.

Но я ошибся! В первый миг взгляд просто соскользнул с растворенной в тенях фигуры у письменного стола. Огонек керосиновой лампы трепыхался за спиной у неподвижно замершего человека и превращал его черный силуэт в подобие одной из скользких рыбин, что бездумно скользили в аквариуме у дальней стены.

Глаза выхватили из темноты лишь плащ и широкополую шляпу с плоской тульей; больше ничего разглядеть не удалось.

Тени, чтобы их!

Я вскинул пистолет, беря незнакомца на прицел, но прежде чем успел – решился? – выжать спусковой крючок, раздался неприятный свистящий полушепот, столь же призрачный, как и тени вокруг:

– Не стоит!

Фраза неприятной ломотой отозвалась в висках, и я в нерешительности замер с поднятым пистолетом, а вот Рамон медлить не стал. Винчестер оглушительно грохнул, дульная вспышка в клочья разодрала заполонившие кабинет тени, но малефик даже не шелохнулся.

Он выдержал театральную паузу, затем посмотрел на зажатую в руке пулю и безразлично произнес:

– Напрасная трата патронов.

Обозленный неудачей Рамон рванул рычаг винчестера, выкидывая на пол стреляную гильзу, но я остановил его, повторив слова незнакомца:

– Не стоит!

Выложенная таинственным душителем на край письменного стола пуля оказалась не только покрыта инеем, но и деформирована; тонкие пальцы незнакомца смяли алюминиевую оболочку.

– Верное решение, – рассмеялся малефик и жестом фокусника извлек из воздуха шкатулку из светло-серого металла с ломаной руной молнии на крышке. – Полагаю, вас это интересует, сиятельный Орсо?

– Возможно, – осторожно ответил я, гадая, как быть дальше.

Действовать с позиции силы или проявить благоразумие? Напасть первым или попытаться договориться?

Смятая пальцами пуля делала бесперспективным первое; выказанная душителем безжалостность лишала надежды на второе.

И как поступить?

Рамон шагнул от двери в одну сторону, я двинулся в другую. Керосиновая лампа теперь не светила душителю в спину, но даже так сгустившиеся под его шляпой тени были непроницаемы для взгляда и скрывали лицо лучше всякой маски.

– Гадаете, где граф? – спокойно поинтересовался малефик; Рамона он упорно игнорировал и поворачивался на месте вслед за мной.

Я встал так, чтобы нас разделял письменный стол, и демонстративно убрал пистолет в кобуру.

– Даже если граф в аду, особо горевать по этому поводу не стану, – ответил после этого, не особо кривя душой.

– Возможно, и в аду, – усмехнулся душитель. – Хотите взглянуть? – протянул он шкатулку, но сразу отдернул руку обратно, словно дразня.

– Взглянуть? – озадачился я, облизнул губы, спросил: – На каких условиях? – и сразу понял, что совершил непростительную ошибку. Возможно даже фатальную.

Расслабленность душителя в один миг сменилась хищным интересом.

– Не знаете, что внутри, так? – даже подался он вперед, и лишь мелькнувший перед лицом огонек керосиновой лампы заставил его выпрямиться и отступить.

И впервые свистящий полушепот не отозвался колючим эхом в моей голове, принуждая к быстрому и опрометчиво-откровенному ответу.

– А вы? – спросил я, глядя на трепыхавшего за стеклом огненного мотылька. – Вы знаете?

– Не важно, – ответил малефик, и тени вокруг него пришли в движение, будто обвивавшие циркача удавы.

Один из призрачных жгутов скользнул к Рамону и обернулся вокруг его лодыжки; крепыш замер на полушаге, а направленный на душителя ствол винчестера вдруг вздрогнул и начал смещаться в мою сторону.

Я с обреченным вздохом снял темные очки, но сияние глаз нисколько не смутило малефика, он только рассмеялся:

– И что же вы будете делать, сиятельный? Напугаете меня до смерти?