Текст книги "«Молчи» (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 86 страниц)

– I went from zero, to my own hero (Я начала с нуля и стала героем для себя самой).

Песни Katy Perry вдыхают в неё жизнь. Почему она раньше не прибегала к такому способу поднятия настроения?

ОʼБрайен опускает взгляд ниже, видя, как девушка отбивает кончиком стопы ритм. Поднимает глаза выше, не понимая, почему она ещё не вернула ему кофту. Кажется, всё, что попадает Харпер в руки, автоматически начинает принадлежать ей. Дилан продолжает стоять, держа пальцами дверцу своего шкафчика, когда Фардж, наконец, поднимается, наигранно вытирая фальшивый пот с лица, и выдыхает, желая продолжить говорить:

– И, в общем-то… – замолкает, уставившись на неподалеку стоящую Харпер, которая с какого-то хрена улыбается, шепча слова припева, всё равно в таком шуме никто её не расслышит. Начинает складывать нужные учебники в рюкзак.

Дейв опирается плечом на свой шкафчик, слегка наклонившись вперед, чтобы взглянуть на Дилана, который продолжает наблюдать за Мэй.

– Сегодня тест по алгебре, – Фардж говорит, следя за тем, как незаинтересованно мычит друг, после чего О'Брайен немного наклоняет голову набок, когда у Харпер выпадает лист бумаги из журнала, и она наклоняется, чтобы поднять его.

– И тебе нужно переписать огромную лекцию по литературе, – Дейв складывает руки на груди, поднимая брови, когда Дилан вновь мычит в ответ, не сводя своего внимания с девушки.

– А ещё я внук Бэтмена, – Фардж не может сдержать улыбки, когда ОʼБрайен шепчет, так и не взглянув на него:

– Потрясающе, – он совершенно не слушает его. Даже не пытается вникнуть в суть.

Мэй хлопает дверцей, поворачиваясь:

–You held me down, but I got up, get ready 'cause Iʼve had enough (Ты подавлял меня, но я смогла подняться, потому что с меня хватит), – и идет в их сторону, поправляя наушник, так что Дилан дергается, отводя взгляд, и поворачивается к Дейву, слегка раздраженно опешив:

– Чего лыбишься, как кретин? – Фардж пожимает плечами, таинственно отводя глаза в сторону, и ОʼБрайен хлопает дверцей шкафчика:

– Идиот, – ворчит, забрасывая рюкзак через плечо, чтобы надеть его ремни.

– Дил… – Дейв затыкает рот, закатив глаза, и отворачивается, прижавшись лбом к холодному шкафчику, чтобы сдержать смех, а ОʼБрайен только сейчас понимает, что задевает кого-то рюкзаком, поэтому оборачивается, взглянув на Харпер, которая смотрит в пол, сжав губы, и откашливается, прочищая горло. Видимо, удар пришелся ей по голове, но вместо извинений из Дилана вырывается ворчливое:

– Смотри, куда прешь, Харпер.

Мэй вскидывает голову, повернув её в сторону парня, и выдыхает:

– И наш кретин ОʼБрайен вернулся.

Дилан прекращает натягивать на плечи ремни рюкзака, пристально смотря в ответ на Мэй, которая уверенно держит голову, не разрывая зрительный контакт. Слишком неожиданно неподвижные губы девушки расплываются в какую-то задорную улыбку, после чего она разворачивается, продолжая идти по коридору, а ОʼБрайен хмуро смотрит ей в спину, не так раздраженно хмыкая:

– Кажется, кто-то выкурил траву с утра, – переводит взгляд на Дейва, невольно отшагнув назад, ведь парень всё это время наблюдал за ними. – Чего ты всё лыбишься? Тоже что-то принял? – у Дилана почти проявляется злость, но Фардж не реагирует на неё, качнув головой с той же усмешкой, и отрывается от шкафчика, направляясь вперед по коридору. Дилан опускает руки, со смятением последовав за ним:

– Серьезно, когда ты успел курнуть?

***

Остался последний этап олимпиады. И Лили не чувствует прилива сил, как у остальных участников команды, представляющих её школу. Девушка идет за учителем, который захваливает участников. Слишком много лести. Что только не скажет, лишь бы поднять боевой дух команды. Денежный приз очень важен. Но Роуз не особо заинтересована. Она, если честно, ведет активную социальную жизнь только ради того, чтобы не возвращаться рано домой. Зачем ей лишние часы проводить с родителями?

В автобусе все только и делали, что перекусывали, ведь едут они в обед перед четвертым уроком, но девушка только и делала, что пускала слюни отвращения от пищи, которую запихивают в себя другие. Её знакомая отказалась участвовать ещё на прошлом этапе, поэтому Лили чувствует себя одиноко среди этих людей, и, когда они вновь заходят в здание этой школы, ей становится немного легче. Многолюдно, но девушка начинает оглядываться не для того, чтобы убедиться, что никого не привлекает её худоба. Роуз помнит, что где-то здесь видела Мэй. Ей не показалось. И она не бредит. Девушка немного отстает от группы участников. Перебирает ногами медленно, взглядом «касаясь» каждого незнакомого лица. Уже перемена, так что в толпе ориентироваться нелегко. Её задевают, а каждый легкий толчок сравним для этого тела с ударом, так что Лили хватается за больное плечо, оглядываясь на крупного мужчину с фингалом под глазом, который быстро идет в сторону главного входа. Девушка потирает кожу, подходя к лестничной клетке, и ещё раз оглядывается. И задерживает внимание на двери одного из кабинетов, из которого выходят Дейв с Диланом. И второй чересчур недовольный на вид.

– Почему ты не сказал мне, что придется писать эту чертову лекцию по литературе? – ОʼБрайен хлопает тетрадкой по голове Фарджа, который усмехается, ворча:

– Меньше залипать надо на других.

– О чем ты? – строит из себя идиота, останавливаясь, когда видит, кто к ним подходит. Дейв роется в рюкзаке, поэтому не замечает Лили, которая подходит с неуверенной улыбкой, взглянув сначала на Дилана, затем на того парня, который находит пачку сигарет, подняв голову, чтобы протянуть другу, и от неожиданности чуть не роняет из рук рюкзак, поэтому прижимает его к груди, выпрямившись. Смотрит на Роуз, которая сдерживает смех, чтобы не смутить Фарджа:

– Привет.

– Доброе ут-тро, – запинается Дейв, и Дилан закатывает глаза, готовясь хлопнуть себя ладонью по лицу. Как можно быть настолько несобранным?

– Доброе, – немного растерянно повторяет Лили, переминаясь с ноги на ногу.

– Что ты… Здесь делаешь? – с большими паузами говорит Дейв, прикусывая разбитую губу. – Только не говори, что ты здесь учишься всё это время, – да, было бы ужасно нелепо не замечать её здесь. Роуз улыбается, отмахиваясь ладонью:

– Нет, я на олимпиады по химии и биологии от другой школы, – говорит спокойно, ведь чувствует себя раскованней вдали от дома и своих одноклассников.

– Понятно, – Дейв по-прежнему скованно прижимает рюкзак к телу, перебросившись взглядом с Диланом, который откашливается, наклонившись к нему, чтобы шепнуть:

– Мне стоит говорить, что ты ведешь себя, как кретин?

– Ой, отвали, нахер, – дергает плечом. – Ты вообще, как маньяк пялишься на баб.

ОʼБрайен хмуро щурится, не понимая:

– О чем ты вообще?

– Простите, что перебиваю… – немного неуверенно встревает Роуз, вытирая потные ладони о свой джемпер. Ей нужно поторопиться за остальными, но она не может не спросить. – Но ты… Вы, – исправляется, ведь неприлично говорить только с одним, когда их двое. – Вы не знаете девушку по имени Мэй Харпер?

Оба парня медленно переводят на неё немного прищуренный взгляд, а Дилан первым шепчет:

– Серьезно?

– Что? – растерянно пищит Лили, боясь, что спрашивает что-то… Тайное, о чем говорить нельзя, но Дейв кивает, довольно усмехаясь:

– Он её знает, – бросает взгляд на друга. – Всё утро только и делает, что пялится на неё.

– Дейв, у меня бита, – конечно, Дилан не станет его бить, но бросаться угрозами он умеет, правда, на Фарджа они не особо действуют, так что парень закатывает глаза, недовольно ворча, пока надевает ремни рюкзака на плечи:

– Ты меня даже не слушал, пока я говорил с тобой утром.

– Слушал, – ОʼБрайен напряженно сглатывает, смотря ему в глаза, чтобы казаться увереннее, а Дейв лишь пускает наглый смешок:

– Я сказал, что мой дед – Бэтмен.

ОʼБрайен щурит веки, изогнув брови, и после секунды молчания между ними выдает:

– Похвально, тебе удавалось скрывать это столько времени.

– Ой, иди ты! – Дейв пытается быть раздраженным, но смеется, вновь взглянув на Лили, которая до сих пор чувствует себя некомфортно, поэтому своим потерянным видом заставляет Фарджа прекратить улыбаться.

– Ну, знаем такую, – потирает переносицу, заморгав.– С нами учится.

Лицо Роуз начинает сиять теплой улыбкой.

– Её найти? – Дейв предлагает помощь, и улыбка девушки медленно пропадает. Она моргает, отходя назад, и заставляет себя растянуть губы:

– Не нужно, мне просто хотелось убедиться, – поднимает ладонь. – Пока, – не дожидается ответа на прощание, отворачивается, шагая в сторону лестничной клетки.

Дейв смотрит ей в спину, сунув руки в карманы джинсов, уходит в свои мысли, пропадая внутри себя, и теперь Дилан складывает руки на груди, наблюдая за ним:

– Не знал, что ты настолько профан в общении с девушками.

Фардж переводит на него взгляд, ворча:

– А ты с ними можешь контактировать только в том случае, если хорошенько напьешься.

Да, они оба с какими-то изъянами. Их, конечно, учили драться и защищаться, отвечать на оскорбления и противостоять общественному влиянию, но никто не объяснял им, как находить общий язык с людьми, особенно если речь идет о представителях противоположного пола, так что они вместе в одной лодке чайников. Просто ни одного из них это не должно волновать, ведь им нельзя, но гормоны живут своей жизнью, поэтому Дейв с обречением выдыхает, поставив руки на талию, и качает головой:

– Неправильно всё это. Как думаешь, я в полном дерьме, или ещё можно выбраться?

– Если ты в дерьме, то и я с тобой, – ОʼБрайен дает ему понять, что если уж страдать, то вместе, но Фардж бросает на него взгляд, немного устало качая головой:

– Да ты и без того почти в дерьме, – идет вперед, а Дилан недолго стоит на месте, недовольно проворчав:

– О чем ты вообще? – следует за другом в легком недоумении. Весь день то, что говорит Фардж, сбивает с толку ОʼБрайена, ведь ему ещё не скоро посчастливится понять, что Дейв не единственный, упавший в яму.

Роуз выходит на третьем этаже, понимая, что ноги трясутся от перенапряжения, но приходится поторопиться, чтобы найти свою команду. Она проходит по коридору, осматриваясь, и вздыхает, опираясь ладонью на стену, чтобы не упасть, но приходится отойти от неё, чтобы пройти мимо подростков, которые стоят компанией, не отходя. Лили делает пару шагов в сторону, чувствуя, как пробегающий мимо парень задевает её, так что девушка теряет равновесие, стиснув зубы, и уже готовится к боли, которую ощутят колени, ударившись о пол, но этого не происходит, ведь Роуз подхватывают, помогая удержаться на ногах. Девушка оборачивается, чтобы поблагодарить, но голос застревает в глотке, когда взгляд пересекается с взглядом Харпер, которая делает шаг назад, как от огня, сглотнув от тут же образовавшейся в глотке горечи.

Мэй смотрит на Лили, моргая, и не может убрать этот испуг с лица. Скрой эмоции, Харпер.

Тебе нельзя с ней контактировать.

Тебе нельзя к ней прикасаться.

Ты слышишь, Мэй?

Хочет шепнуть «Прости», но голос застревает, пропадает, так что Харпер отворачивается, чтобы быстро исчезнуть, затеряться в толпе. Ей не стоит светиться рядом с ней. Она обязана держаться подальше, она ведь…

– Мэй, – Лили успевает протянуть руку и довольно крепко сжать пальцами её предплечье. Кто бы знал, что девушка ещё может проявить какую-то силу? Мэй даже боится пошевелиться, выдернуть руку, чтобы освободиться. Вдруг она сделает это слишком резко и причинит ей боль или сломает что-то? Всё может произойти.

В тот день Мэй тоже не думала, что навредит ей.

– Простите, мне нужно идти, – Харпер оборачивается, пытаясь расцепить пальцы, и обращается к Роуз на «вы», отчего та топает ногой, недовольно, как ребенок, и дергает девушку за руку:

– Почти десять лет прошло, Мэй! – повышает голос, и Харпер замирает, подняв на неё взгляд, но в глаза всё равно не смотрит. Хмурит брови, и прикрывает веки, продолжая молча стоять на месте. Вздыхает, открыв глаза, и встречается взглядом с Лили, которая пытается слабо улыбнуться:

– Нам пора поговорить. И на этот раз без взрослых, которые решили всё за нас тогда.

Мэй прикусывает губу, озираясь по сторонам, будто кто-то может увидеть её и заложить матери. Но девушке самой необходим этот разговор, поэтому она моргает, кивая, и начинает кое-как контролировать свои эмоции.

– Роуз! – зов позади, и Лили оборачивается, видя, как через толпу к ней пробирается учитель.

– Тебе, наверное, стоит… – Харпер затыкается, когда Роуз поворачивается к ней с горящими глазами от такого знакомого сердцу детского озорства:

– Помнишь, как мы в детстве сбегали от учителей на продленке?

Мэй поднимает брови, немного растерявшись, и с непривычки заикается:

– Т-ты ведь не собираешься…

Роуз тянет Харпер за собой к лестнице, не обращая внимания на то, как ноют её ноги. Не важно. Сейчас ей плевать на всё. Есть только человек, которого она хочет вернуть, и для этого приложит любые усилия.

У Мэй Харпер нет друзей. Но был один единственный лучший друг.

Которого она покалечила.

Контролируй эмоции, чтобы не навредить дорогим тебе людям, чтобы остановить порыв агрессии.

Раньше Харпер не справлялась с этим.

К обеду дождь прекращает накрапывать, так что парни спокойно перекуривают на трибунах, и после странной беседы ни о чем возвращаются к зданию школы, чтобы не опоздать на урок. Причина молчания со стороны Дейва является Лили. Парень не прекращает бросаться догадками, почему Роуз ищет именно Харпер, но оставляет разговор, касающийся Мэй при себе. Не хочет больше говорить с ней при Дилане, который каждый раз начинает беситься, обещая треснуть друга чем-нибудь тяжелым.

Парни проходят в школу через задние двери, оказываясь на лестничной клетке, и стоят какое-то время, дожидаясь звонка. Не хочется появляться в классе до него. Иначе учителя удар хватит, ведь приходить вовремя – не их конек. Фардж опирается на стену, грея руки над батареей, и поднимает голову, слыша быстрые шаги. Даже не знает, как реагировать на то, что видит: вроде ничего особенного, если бы это были не Лили с Мэй. ОʼБрайен поднимает брови, взглянув на друга после того, как девушки выбегают на первый этаж, по всей видимости, помчавшись в сторону главного входа. Секундное молчание, после которого Дейв выдыхает, сощурившись:

– Эта Харпер везде. Раздражает, – шепчет, а ОʼБрайен добавляет без особого энтузиазма, продолжая смотреть перед собой:

– Куда не плюнь, попадешь в неё.

***

Ночь давно опустилась полотном на холодный Лондон. Чернеющие дворы не внушают доверия, так что люди, боящиеся темных переулков, разбредаются по домам, скорее закрываясь от внешнего мира, который в ночное время кажется чужим, агрессивным. Тогда выбираются ночные жители. Те, кому мрачные улицы роднее собственных квартир.

Крупный мужчина выходит из дверей бара, хорошенько подвыпивший, он идет к своему автомобилю, который оставил за углом, чтобы точно никто не попытался вскрыть его и стащить всё ценное.

Донтекю отпивает из банки пива, касаясь пальцами фингала под глазом, и ругается матом в голос, проклиная Причарда.

Слишком много агрессоров вокруг. И Пенрисс один из них. Один из таких, как Харпер. Поэтому Донтекю считает их угрозой для себя. Если в случае с Харпер можно ещё справиться, то черт знает, чего ждать от Причарда, который, судя по медицинским справкам, был заперт в психдиспансере раз пять точно. И это внушает страх.

Мужчина подходит к машине, начав одной рукой рыться в карманах, ища ключи, но с банкой это делать неудобно, поэтому наклоняется, чтобы поставить её на асфальт. И стоит металлическому дну коснуться земли, как по голове Донтекю приходит сильный удар, звоном отпечатавшийся в темноте ночи. Мужчина валится на асфальт, хватаясь рукой за дверцу автомобиля, и поворачивает голову, нетрезвым взглядом уставившись на Дилана, который натягивает капюшон на голову, стуча железной битой по коленке учителя. Тот зло усмехается, пустив смешок, и со злостью смотрит на парня:

– Это всего лишь ты.

ОʼБрайен не слушает. Он готовится нанести удар, но Донтекю не видит в нем угрозы, поэтому выплевывает из себя:

– Что?! Ещё раз трахнуть тебя, сопляк?!

Глаза парня расширяются от разгоревшегося внутри бешенства, и удар битой приходится по голове мужчины, который дергается в сторону, лицом ударяясь об асфальт, и не успевает приподняться на руках, чтобы перехватить оружие, как вновь получает удар. Ещё сильнее.

Он не видит в Дилане угрозу.

Не видит угрозу в том, кого уже однажды сломал.

Правда тогда ему было восемь. И теперь разница ощущается.

Мужчина переворачивается на спину, отползая к кирпичной стене, а Дилан тяжело дышит, наступая на него, и крепче сжимает биту двумя руками, занося её за спину для самого сильного удара.

Донтекю ненормальный. Его сексуальные предпочтения выходят за грани нормы. Психически нестабилен, не здоров, но при этом находится на свободе. И ОʼБрайена это всегда злило, ведь только черт знает, сколько людей пострадали от рук этого педофила.

– Эй! Что ты творишь?! – голоса позади. Дилан оглядывается, видя, как к нему идут мужчины, вышедшие из бара покурить. Парень вновь смотрит на Донтекю, который отвратительно улыбается, притворно крича:

– Помогите мне! – жаль, что никто кроме Дилана не видит, как на самом деле смеется мужчина, изображая, что ему делают больно.

– Ты сдохнешь… – ОʼБрайен моргает, чувствуя, как руки начинают потеть. – Я убью тебя, – начинает отходить от него, чтобы скорее скрыться, но останавливается, вдруг подскочив обратно к учителю, который уже начинает радоваться своей очередной победе.

Дилан уже нанес удары за Дейва. Осталось ещё кое-что не менее важное.

Он встает напротив, действует быстро, и рычит с яростью сквозь зубы:

– От Харпер, – и ногой со всей силы бьет его в лицо, отчего голова Донтекю бьется о стену, а руки опускаются. Сознание выбито окончательно.

Тут же срывается с места, мчась в темноту между переулками, чтобы скрыться от преследователей, даже не успевает перевести дух, выбросить из головы сказанное мужчиной, по вине которого парень лишается «нормального». Он сделал его таким. Этот кусок сучьего дерьма.

Дилан отрывается, убегая в парк, но не думает останавливаться и переходить на шаг. Ему нужно бежать, нужно двигаться, чтобы избавиться от того, что начинает сдавливать его глотку. Эмоции. Чертовы чувства, которые, ещё будучи ребенком, он умело скрыл от матери, чтобы та не лишилась рассудка.

На самом деле, равнодушие – это его вид заботы.

Молчание – это знак того, что он хочет уберечь кого-то слабого от потрясения.

Глава 24.

Мои руки дрожат, поэтому прячу их в карманы кофты, пока медленно шагаю рядом с девушкой, от которой всячески пытаюсь отстать, чтобы создать видимое расстояние. Вдруг нас кто-нибудь заметит? И да, этот сомнительный страх кажется глупым, так как вряд ли за нами следят моя мать или мать Лили. Ветер издевается, царапая холодом мои щеки, отчего они розовеют, но не могу вынуть потные ладони из карманов. Мне стыдно. Мне сложно даже слушать Роуз, которая так открыто разговаривает со мной всю дорогу, а мои мысли заняты лишь вопросом о том, куда мы направляемся? А главное, как мне избавиться от той ситуации, в которую попала? Мне нельзя даже дышать рядом с ней – вот, на чем настояла миссис Роуз, когда покидала полицейский участок.

– Как твои дела? Ты немного поправилась, – слова Лили не задевают меня. Не имею права обижаться на нее. – Твоя мать, небось, рвет и мечет, – девушка открыто хихикает, поправляя локоны волос, которые распустила. И я усмехаюсь. Неужели, она помнит, с каким трепетом моя мать относится к внешнему виду?

– Моя, если бы увидела меня с распущенными волосами, то тут же бы отхлестала ремнем, как ребенка, – говорит с улыбкой, а вот мое лицо мрачнеет:

– Нет, она бы тут же бросилась в полицию, подавать на меня заявление.

Роуз пребывает в молчании недолго. Но тон ее голоса явно меняется, немного удивляя меня:

– Это было давно. Никто не помнит.

– Наивно, – грублю, решая, что это лучший способ навсегда распрощаться со старой подругой.

– В произошедшем не было твоей вины, – Лили смотрит в мою сторону, а я на ряд домов, понимая, что была уже здесь, что странно. Вид улицы знакомый.

Роуз терпит тишину, позволяя ветру подменить ее, после чего вздыхает, сцепив руки в замок за спиной:

– Я не хочу, чтобы за меня решали родители. В моей жизни и так мало того, что я решаю самостоятельно, – шагает с поднятой головой, чтобы разглядывать темное, затянутое тучами небо. – Я просто хочу… – Мнется, и мне приходится краем глаз взглянуть на нее. Лили сглатывает, видимо, не зная, как высказать свои мысли. С этим у нее всегда были проблемы. Ей сложно передать внятно то, о чем она думает.

– Я хочу, чтобы у меня было что-то мое, – останавливается, повернувшись ко мне лицом. Смотрит на асфальт под ногами, и я чувствую себя некомфортно, поэтому моргаю, оглянувшись:

– Прости, но мне нужно…

– Пришли, – Роуз словно понимает, к чему я веду, поэтому вскидывает голову с улыбкой, и кивает в сторону дома, ладонью подталкивая к крыльцу. Хмурю брови, начиная активно упираться ногами в землю, ведь паника возрастает до предела:

– П-погоди, Лили.

– Их нет дома, – девушка с такой же простотой на лице прекращает давить на меня физически и идет вперед, постоянно оглядываясь. – Давай, – у меня создается такое ощущение, будто она все тот же ребенок. Есть люди, которые, несмотря на возраст, остаются такими… Детьми. Лили открывает дверь, оборачивается и ладонью зовет меня:

– Я давно хотела показать тебе свою комнату.

Проглатываю язык, поэтому не могу дать ничего в ответ. Пальцами тяну ткань кофты. Сомнения терзают с удвоенной силой, и мне тяжело собрать мысли в одну кучу, чтобы каким-то способом разобраться в себе. С одной стороны понимаю, что мне запрещено находиться рядом с ней, с другой…

Черт, с другой стороны у меня так давно не было этого. У меня нет друзей. Нет людей, с которыми обычно подростки в кино гуляют ночи напролет в поисках приключений. У меня нет воспоминаний. Когда мне будет под сорок, то что я буду вспоминать о молодости? Ничего. Так как меня и сейчас не существует. Душит надежда. Терпеть ее не могу. Она дарит мне то, на что мне нельзя рассчитывать. У меня никогда не будет друзей, прошлого, о котором можно вспоминать с приятной улыбкой. Мне скоро восемнадцать, и для меня вся жизнь уже позади, ведь слишком многое упущено.

Но могу ли я нагнать все это с Лили? Нет. Не хочу обременять ее. Да и нельзя мне.

– Мать всегда пишет, что они выезжают, так что… – Роуз довольно улыбается, жестом приглашая меня войти.

Я буду жалеть, что не дала самой себе шанс, так?

Поднимаюсь по ступенькам крыльца, по-прежнему не смотрю на Лили, которая уже готова, как дите, хлопать в ладони. Неужели, ей самой это необходимо? Этот самый шанс?

Переступаю порог, тут же жадно начав осматривать коридор в розовых тонах, и не контролирую улыбку отвращения:

– Любимый цвет твоей мамы.

– Ты еще не видела мою комнату, – девушка закрывает дверь на замок, поворачиваясь ко мне лицом, и я смотрю ей в глаза. – Она отвратительна.

И мы вместе улыбаемся. Любимый цвет Лили – зеленый. Так что всю «кошмарность» ситуации можно понять. Мне даже не хочется детально разглядывать коридор. Слишком много «милого», вплоть до толстого кота с бантиком, мордочка которого выражает только всепоглощающую ненависть к миру.

– Идем, – Лили зовет меня за собой, поспешив к лестнице, а мое внимание никак не оставит в покое ее тонкие ноги. Только сейчас могу оценить ее внешнее состояние. Кажется, наша игра в похудение зашла для нее слишком далеко. Мне страшно смотреть на девушку. Такое чувство, что ее колени вот-вот треснут пополам, а от попытки прикоснуться к ней Лили рассыпется в порошок. Но молчу. Не мое тело – не мое дело.

Поднимаюсь за Роуз на второй этаж, а кот с важным видом следует за нами, даже обгоняет, будто это его владения, и именно он проводит для меня экскурсию. Такое впечатление, будто все старые вещи при переезде сохранились. Все эти картины я уже видела. А об этом сладком аромате, что оседает приторным вкусом на язык и говорить незачем. Не вижу, чтобы Лили ощущала хотя бы каплю смущения или дискомфорта. Странно, но мне кажется, что ее не заботит огромный отрезок времени, на протяжении которого мы не виделись. Обычно после долгой разлуки нормально ощущать неловкость, что чувствую я. А вот для Роуз, кажется, мы не расставались никогда.

– Готова к культурному шоку? – Девушка произносит заманчиво, касаясь дверной ручки, а я пожимаю плечами, когда она открывает ее, впустив вперед кота. Щурю веки, сделав пару шагов за порог, и тут же не в моих силах контролировать подобие шока, что отражается на моем всегда безэмоциональном лице:

– О. Мой. Бог, – ладонью касаюсь лба, крутясь на месте. Рюшечки, мягкие игрушки, домики для кукол, фарфоровые куколки, ковер с Хеллоу Китти. Поворачиваюсь лицом к девушке, которая широко улыбается, поднимая брови:

– Жесть, да?

У меня не находится слов, поэтому я продолжаю вертеться, пока мой взгляд не напирается на календарь. Указываю на него пальцем:

– Это Дисней? – Не могу не засмеяться вместе с Роуз, которая входит в комнату, с жалостью качая головой:

– Думаю, мне не стоит говорить тебе, кто изображен на моем нижнем белье.

– Сексуально, – не могу не пошутить, и девушка вновь смеется. Замечаю, что она довольно часто стреляет взглядом в сторону окна. Складываю руки на груди, вновь ощущая давление неловкого молчания, повисшего между нами, а вот Роуз спокойно садится на край кровати, чтобы погладить важного кота, устроившего себе ложе на ее подушке. Вижу, что на тумбе стоит яблоко в прозрачном контейнере, поэтому решаю поднять тему питания, но осторожно. Помню, раньше для Лили это была больная тема.

– Какой-то особенный фрукт? – Пальцем касаюсь контейнера, видя, как Роуз смущенно улыбается, не отрывая взгляда от кота:

– Типа того, – неоднозначный ответ. Не хочет говорить? Оно не удивительно.

– Ты на диете? – продолжаю бродить по комнате, изучая ее составляющие, пока девушка еще раз смотрит в сторону окна, после чего поворачивается ко мне, похлопав ладонями по своим коленям:

– Нет, просто питаюсь по своему желанию.

Видно, желания кушать у тебя нет. С чего меня так волнует то, как она питается? Описать нелегко ту разницу, которую я вижу. Да, Лили похудела. Но… Думаю, теперь не может остановиться.

Уверена, каждый, кто ее видит, не может подавить желания накормить ее.

– Помнишь, мы… – Не могу не смотреть на острые коленки тонких ног, которые девушка кладет одну на другую, внимательно и с улыбкой смотря на меня.

– Мы придумали себе рецепт салата, – откашливаюсь, встретившись с ней взглядом, а Лили с той же наивностью слушает меня. – Может, сделаем?

– Ты голодна? – Ее глаза странно блестят, будто ей удается найти ниточку, способную наладить наше общение.

– Да, – нет, просто я хочу, чтобы ты поела.

Роуз хлопает ладонями по кровати, скрывая то, как трудно ей вставать с нее. Она упирается руками, поднимаясь, но сохраняет улыбку и непринуждение на лице, проходя мимо меня:

– Я помню, – стремлюсь за ней, но остаюсь позади, чтобы хмуро следить за тем, как она двигается. Я так была погружена в свои страхи, что совсем не замечала очевидного. Лили Роуз не здорова. Причем и физически, и психологически.

Спускаемся вниз. И мне приходится сравняться с девушкой, чтобы та не почувствовала неладное. Кот с важным видом спешит за нами, еле спуская свое пузо по ступенькам лестницы.

– Так… Если вспомнить, то салат сочетал в себе несочетаемое, – Роуз сворачивает на кухню. Да, она права. – Давай приготовим тогда салат из фруктов? – Лили оглядывается, и натягиваю улыбку на лицо, кивая. Пользуюсь моментом, пока она разглядывает содержимое холодильника, и рассматриваю ее еще раз, чтобы повторно убедиться в том, что проблема явная. Мне нужно видеть, как она ест.

– Можем приготовить свежий салат и… – Она мешкает. Явно кроме салатов ничем не питается, так что облегчаю ей задачу, подходя к холодильнику:

– Салата хватит.

Девушка кивает, вновь озаряя улыбкой лицо:

– Окей, – берет упаковку клубники и банан, а я поворачиваюсь, видя чайник, поэтому спешу к нему, решая заварить чай.

Помню, Лили любит ягодный.

Начинаю чувствовать себя спокойнее. Гораздо. Напряжение спадает, но мне все еще с трудом удается принять происходящее без угнетения совести. Испытываю стыд за то, что сделала много лет назад.

Мне еще предстоит просить прощения.

***

Вечер сменяет день слишком быстро, внезапно для Дейва, который теряет связь с другом на жалкие часы, но даже этого вполне достаточно для легкой тревоги. Главное, что ему не поручали никакое задание. Вообще, про существование Фарджа и ОʼБрайена как-то забыли. Никаких сообщений, никаких звонков. Думаете, хороший знак? Вовсе нет. Значит, они не столь необходимы. Следовательно, от них могут избавиться. Дейв сейчас бы все отдал, лишь бы вернуться в прошлое и не связывать свою жизнь с бандой, а уж тем более не втягивал бы в это все Дилана.

Если так подумать, то многие плохие вещи, в которых Фардж отныне не нуждается, он привил ОʼБрайену. Ту же самую траву.

И Дейв будет чувствовать вину.

Парень сидит на диване в гостиной, бросая пару сообщений старушке, чтобы та отписалась, когда приедет к сестре, после чего пытает удачу, набирая номер Дилана. На том конце нудные гудки. Никакого ответа. Опускает телефон, минут десять роется в меню, тем самым старается занять себя до ответного звонка. Но того нет и через пятнадцать минут, через полчаса. Стрелка настенных часов уже достигает семи. Дейв ерзает на диване, вытягивая ноги, и сильными движениями пальцев потирает затылок, ругнувшись пару раз под нос. Никто его всё равно не услышит. Кажется, тишина вокруг него становится мучительно долгой. Она заполоняет все пространство вокруг, въедается в голову парня, который еле терпит давление молчания. Ему не нравится находиться в одиночестве. Нет, он нуждается в уединении, но только оно идет ему во благо в том случае, если помимо него дома есть ещё кто-то, чтобы он знал, что в этом замкнутом пространстве он не один. Боязнь с самого детства, когда мать надолго пропадала, оставляя его ребенком в пустой квартире. Подобное времяпровождение сводит с ума.

Грубый стук в дверь. Дейв подскакивает на месте, быстро минуя гостиную, выходит в коридор, устремив взгляд в сторону двери. Стук повторяется. Парень не мнется, подходя ближе, и открывает, поворачивая щеколду. Невольно роняет вздох с губ, но не полный облегчения, ведь да, на пороге стоит ОʼБрайен. Но он пьян. Прекрасно.

Морозный воздух забивает легкие, и Дейву приходится терпеть мурашки, покрывающие его кожу. Фардж переминается с ноги на ногу, всё равно испытывая некое подобие радости. По крайней мере, ему не придется сидеть одному.