Текст книги "«Молчи» (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 86 страниц)

Сердце в груди замирает.

Внутри полно опилок. И в опилках лежит очень худая девушка. Настолько тощая и бледная, что Харпер сначала не признает её.

– Лили? – она наклоняется, коснувшись плеча Роуз, и дергает. – Лили?! – кричит, после чего хватает её за запястье, проверяя пульс. Он есть, но слабый. Как бы ужасно это не звучало, но долгая практика голодовки помогла Роуз перенести всё это время. Она привыкла не кушать, но сейчас выглядит ужасно.

– Роуз? – Мэй хватает её за лицо, трясет, и Лили распахивает темные глаза, тут же, словно безумная, цепляется ногтями за запястья Харпер, вот-вот готовясь зарычать, как животное, но её взгляд замирает. Лили приглядывается, различая сквозь темноту очертания лица подруги, которая нервно улыбается, продолжая нащупывать пульс на руке Лили.

– Мэй? – Роуз хрипит, слабо шепчет, но тишина позволяет слышать. Харпер моргает, напряженно кивая:

– Давай, помоги мне, – она берет подругу под руки. Роуз не успевает соображать. Она просто хватается за Мэй, как за единственный шанс на спасение. Пытается присесть, но с ужасом в глазах шепчет:

– Я не могу… – смотрит на Мэй, чуть ли не начав рыдать. – Я не чувствую ног…

Харпер цепенеет. Она смотрит в ответ. Голос застревает где-то в сухой глотке.

Как… Как она вытащит её, если сама еле стоит на ногах? Руки сильнее трясутся. Роуз приоткрывает рот, со слезами ужаса понимая:

– Я не могу идти… – шепчет, панически глотая воздух. – Я не… Я не могу…

Гудение. Гудение автомобиля. Девушки сжимают друг друга пальцами. Оливер вернулся. Он…

Мэй с дрожью вдыхает ртом, слезящимися глазами смотрит на подругу, которая не может пошевелиться от ужаса:

– М-Мэй…

Харпер сглатывает, заставив себя говорить:

– П-подожди меня… Я… – кивает на ящик. – Жди меня здесь, хорошо? – нервно кивает, отпуская руки Лили, которая хмурится, не желая принимать слова Мэй:

– Что ты собираешься делать? – девушка замолкает, когда Харпер наклоняется, подняв с пола топор. Она держит его так неуверенно, со страхом. Поворачивается к Роуз, прося голосом, полным ужаса:

– Подожди, – дрожит отступая назад. – Я вернусь, – уверяет, выходя из сарая, и только тогда разрывает зрительный контакт с подругой, которая не может молвить слова из-за страха, что сжимает грудную клетку.

Харпер выходит на улицу, прижимая к груди топор. Рукоятку держит пальцами обеих рук. Смотрит на пугающий дом влажными, от застывших слез, глазами. Стучит зубами, но вовсе не от холода. Хромает к дому, бормоча что-то непонятное под нос. Подходит ближе к террасе, прислушиваясь. Ничего. Абсолютно. Тихо дышит, глотку сжимает страх. Девушка стоит на месте, боясь пошевелиться.

И всё тело пронзает знакомое неприятное ощущение. Мэй сразу же находит его источник. Резко опускает голову, уставившись на окно, что разбила, чтобы выбраться из подвала. Сквозь мрак ей впервые удается увидеть его. Оливер смотрит на неё оттуда. Снизу. Его светлые, полные безумия глаза сжирают, выворачивая все внутренности. Слезы катятся по щекам. Харпер смотрит в ответ, и вдруг её поражает мысль. Прямо в голову. Она делает вдох, чувствуя, как тошнота подступает к горлу, но вместо опустошения желудка девушка срывается с места. Как и Оливер в подвале. Дверь. Дверь, что ведет в подвал. Она запирается снаружи. Харпер впервые несется с такой бешеной скоростью, но при этом её сердце прекращает биться. Она бросается в темный коридор дома, уже сворачивает к лестнице, за которой находится дверь, но та уже распахивается, заставляя девушку пропищать от ужаса и свернуть на второй этаж. Она поддается панике, чувству растерянности, страху, поэтому несется, сломя голову, неизвестно куда, совсем не думая, к чему её это приведет. Она оглядывается, чувствуя взгляд на себе. И держится, чтобы не лишиться рассудка, ведь Оливер буквально в нескольких шагах.

Размах. Удар. Топор падает на пол, катится вниз по ступенькам лестницы, а Харпер громко дышит, большими глазами смотря на Оливера, который отступает назад, хватаясь за плечо. Нет, Мэй не отрубила его. Она отхватила топором кусок кожи на предплечье, заставив парня отступить назад, с громким стоном схватиться за руку. Мэй не ждет. Она продолжает бежать наверх, спотыкаясь на каждом шагу. Сворачивает в коридор, надеясь, что в одной из комнат дверь с замком, но адреналин дает ей подсказку – сигануть в окно и разбиться насмерть. Страх лишает рассудка. Мэй оглядывается, видя, что Оливер пока не выходит на второй этаж, поэтому прибавляет шагу, вновь смотря перед собой.

И влетает в человека. Влетает и тут же реагирует, как безумное животное, начав толкаться. Она готова поверить, что Оливер каким-то образом успел обогнать её.

– Харпер!

Застывает. Перед глазами расплывается картинка, поэтому девушка щурится, присматриваясь.

О’Брайен.

Дрожь усиливается. Дилан смотрит на неё, сжимая плечи, чтобы ещё раз дернуть, ибо ему кажется, что девушка всё ещё не в себе. И Харпер правда теряет здравый смысл. Её трясущиеся руки сильно сжимают его кофту, а с бледных губ срывается:

– Боже… – шепчет, широко распахнутыми глазами смотря на парня. – Боже… – и не думает. Она совсем не думает, когда хватается за его плечи, обнимая так сильно, что, кажется, хочет сломать руками. Девушка странно подпрыгивает, заставив Дилана сделать шаг назад, немного отклонившись, чтобы руками подхватить её. Она держится за него, ногами обхватив тело, руками – плечи. О’Брайен громко выдыхает, заморгав, когда Мэй судорожно дрожит, прося:

– Боже… За-забери меня. Забери, – шепчет, едва сдерживая рыдания, хотя в глазах продолжают скапливаться слезы. – Пожалуйста, – сильнее сжимает ногами и руками парня, который ещё не успевает привыкнуть к внезапному контакту. Он будто пропускает сквозь себя дрожь девушки, с ужасом понимая, что сам начинает трястись. Пальцами сжимает её тело, как-то грубо приглаживает волосы, хмуро уставившись перед собой.

Оливер. Вытягивает руку. В которой сжимает пистолет.

Дилан оставил биту, зная, что ему пригодится только огнестрельное оружие, поэтому резко сует руку в карман кофты, рывком отдергивая от себя Харпер, которая еле держится на вялых ногах. О’Брайен вытягивает оружие, делая выстрел, как и Оливер. Мэй закрывает уши ладонями, а Дилан толкает её в комнату рядом, пока сам отскакивает в ту, что напротив. Харпер падает на пол, тут же прижимаясь к стене. Выглядывает в дверной проем, установив зрительный контакт с парнем, который так же приседает, посмотрев на неё.

Дом погружается в тишину. Оливер не идет к ним.

Дилан замечает одну странность: этот тип правша, но оружие держит в левой руке, что значительно влияет на его возможность попасть по цели. О’Брайен вынимает телефон из кармана, пользуясь моментом затишья, и смотрит на Мэй, шепча:

– Где Лили? – он знает, что Оливер слышит, поэтому выглядывает, замечая того у самой лестницы, и делает выстрел, заставив Харпер вздрогнуть, но успеть сказать:

– В сарае, в ящике, – эхо от выстрела глушит её тихий голос. Дилан прячется за стеной, когда Оливер стреляет в ответ. О’Брайен быстро набирает сообщение Дейву, надеясь, что тот ещё не зашел в дом. Пускай займется Роуз, а Дилан… Он смотрит на Харпер, которая трясется от стресса, смотря куда-то в стену.

А Дилан займется ею.

– Уходи, О’Брайен, – Оливер встряхивает больную руку, разбрызгивая капли крови. – Ты мне не нужен. Уже, – хрипит, делая один шаг вперед и прислушивается. – Я оставлю тебя и Дейва в покое. Сваливай. А Мия останется дома.

О’Брайен хмурит брови. Что ещё за Мия? Кажется, у этого типа окончательно едет крыша. Дилан поднимает взгляд на Мэй, которая большими глазами смотрит на него, дергая головой, и пытается шептать:

– Не отдавай меня… – просит, заставляя парня закатить глаза и ругнуться:

– Да, нахуй, я тут задницу рву и… – замолкает, крепче сжимая оружие, когда слышит шаги. Оливер двигается медленно, но всё так же уверенно:

– Проваливай, О’Брайен, и я не стану вскрывать твой череп. Ты не можешь забрать Мию, она останется дома.

Слышит выстрелы, что заставляет тормозить и смотреть на дом. Вновь тишина. Что за черт там происходит?

Дейв продолжает бежать по участку к заднему двору. Он видит старый сарай, и сердце невольно начинает колотиться от нехватки кислорода, ведь парень прекращает дышать, когда рывком распахивает дверь, вбегая внутрь. Он замирает в дверях, сначала испытав дикий ужас от бледного «скелета», что сидит в углу помещения, сжимая в руках старый длинный гвоздь. Лили во второй раз пропускает удар, позволив сердцу больно кольнуть в груди. Она смотрит на Дейва, решая, что окончательно рехнулась, и теперь ей мерещатся люди.

– Блять, – единственное, что выдавливает из себя Фардж, когда подбегает к Роуз, первым делом схватив за запястья, чтобы проверить пульс. Он видит, что она моргает, но не может поверить, что человек в таком состоянии может дышать и существовать. Роуз смотрит на него, не моргая, и выдавливает нервную улыбку, не имея понятия, как выдерживает тяжесть в голове, когда Дейв смотрит на неё, взяв под руки:

– Идем, – он игнорирует сильное желание сжать девушку руками, ведь момент не самый подходящий для объятий. Сейчас стоит отключать эмоции, но Дейв не справляется с этим, поэтому сжимает пальцами холодные руки девушки, оставляя горячий, но короткий поцелуй на её губах, будто таким образом вдыхая в неё жизнь.

И Роуз пробуждается, закачав головой:

– Мои ноги… – шепчет. Дейв понимает и без слов. Он без труда берет девушку, поднимая с пола. Видимо, она самостоятельно попыталась выбраться из ящика, поэтому покарябала себе ноги о доски. Роуз хватается за его шею, нервно тараторя:

– Где Мэй? Мэй?

Дейв выносит девушку из сарая, смотря на окна дома, чтобы проверить, можно ли идти. Никого.

– Дилан поможет ей, – говорит уверенно, хотя сам готовится в любую секунду броситься в дом. Но О’Брайен просил его этого не делать.

Оливер стоит прямо, продолжая вытягивать оружие. Ждет, когда О’Брайен что-то предпримет. Он не сможет долго сидеть здесь.

Дилан оглядывает комнату, в которой находится. Замечает скомканные газеты, так что начинает рыться в карманах, находя коробку спичек и зажигалку. Смотрит на Харпер:

– Мэй, – девушка переводит на него безумный от страха взгляд, не прекращая стучать зубами. Парень размахивается, бросая в её сторону зажигалку. Харпер не ловит, но протягивает руку за ней, с недоумением спрашивая:

– Зачем? – вновь смотрит на Дилана, который странно усмехается, кивая на бумагу, что валяется на полу:

– Жги, детка, – цитирует высказывание своего любимого музыканта с целью ободрить девушку, и да, Мэй слегка потерянно хлопает ресницами, чуть было не пустив смешок, но состояние того не позволяет. Девушка еле встает на ноги, осматривая комнату. Похоже она принадлежит родителям Оливера. Харпер начинает потихоньку поджигать старые листы бумаг, какие-то листовки и документы. Она не разбирает. Подходит к кровати, огонек направляя на ткань простыни.

Дилан не теряет времени. Он так же встает, но перед тем, как начать поджог, он выглядывает из-за стены, сделав пару выстрелов. Даже не прицеливается. Его задача – отогнать Оливера назад, что и выходит. Парень отвечает выстрелами, но пятится обратно к лестнице, чтобы скрыться за стеной.

О’Брайен тут же начинает поджигать спичками рисунки, что лежат на столе, фотографии, что разложены на полках. Он не смотрит на людей, что запечатлены на снимках. Его это не касается. Парень собирает детские рисунки в кучу на кровати и поджигает, бросив в неё спичку, после чего отрывает край старых обоев, заставляя пламя коснуться и их. Дилан оборачивается, встав возле порога, смотрит на окно в комнате напротив, через которое забрался в дом. Харпер так же встает напротив, не переступая порог. Она чувствует себя уже собраннее, поэтому может говорить:

– Ч-что дальше?

Дым начинает сгущаться, подниматься к потолку. О’Брайен облизывает губы, кивнув на окно:

– Вылезай. Там козырек от крыльца. Жди меня на нем, – шепчет, но Мэй не выполняет просьбу. Она замирает, со страхом попятившись назад, и Дилан понимает. Он вытирает потные руки о джинсы, сжав пальцами оружие, и резко выглядывает. Оливер стоит буквально в шаге, за стеной, и смотрит на Харпер, резко переводя внимание на О’Брайена, который вытягивает руки, чтобы сделать выстрел. Противник перехватывает его руки, выбивает пистолет, и так же поступает Дилан с его оружием, которое падает на пол. О’Брайен пинает ногой Оливера от себя, и поворачивается к Харпер, которая прирастает ногами к полу.

– Блять, беги же! – он хочет подскочить к ней, чтобы толкнуть, но Оливер нападает сзади, так что Дилану приходится обернуться, чтобы остановить руку противника, в которой он сжимает ножик. Оливеру удается поцарапать грудь О’Брайена. Тот отскакивает назад, задевая Мэй. Девушка трясется, не ощущая касания. Дилан крепко сжимает её запястье, отводя дальше от больного типа, держит её позади. Харпер моргает, смотря, на Оливера, который уверенно приближается, с безумной яростью уставившись на Дилана. О’Брайен толкает Мэй к подоконнику, прося:

– Вылезай, – резко оборачивается, останавливая острие оружия у своего живота. Ладонью сжимает нож, свободной рукой хватая Оливера за шею. Тот дергает его в сторону, и Дилан валится на пол, громко кашлянув. Харпер замирает, успев переступить одной ногой. Она смотрит на Оливера, который приближается к О’Брайену, поэтому кричит, тем самым привлекая к себе внимание. Огонь поднимается. Дым касается потолка. Обои чернеют. Оливер оглядывается, собираясь рвануть к девушке, чтобы за волосы оттянуть назад, но Дилан перехватывает его руки, выбивая из них ножик. Он наносит несколько ударов по лицу парня, после чего тот бьет ногой О’Брайену в живот, заставив его отойти, задыхаясь. Но ненадолго. Оливеру не удается наклониться за оружием. Дилан быстро дышит, ведь языки пламени уже подбираются к окну, рядом с которым стоит Харпер. Девушка обжигается, отходя к стене. Ей страшно вылезать самой. Она с ужасом осознает, что не знает, куда податься, поэтому смотрит в спину парню, который с ноги выбивает Оливера из комнаты. Парень со светлыми глазами падает, хватаясь за стену, замечая на полу пистолет. И рвется к нему. Как и О’Брайен к своему. Дилан хватает оружие. Звучит выстрел. Мэй вздрагивает, ледяной ладонью прикрыв рот. Она смотрит на О’Брайена, который держится за дверь, чтобы не потерять равновесие, когда повторяет выстрел.

Оливер хватается за плечо, пробитое пулей, и корчится, отступая назад. Получает удар в челюсть и валится на пол, спотыкаясь о порог комнаты сестры. Кряхтит, еле сдержав стон, когда Дилан повторно нажимает на курок, пробивая патроном его коленку. И О’Брайен с удовольствием бы продолжил, если бы не визг Харпер. Он оглядывается, рвано дыша, видит, как девушка отходит от пламени, кашляя.

О’Брайен плюет. Он прячет оружие в карман кофты, кинувшись к Мэй, но перед этим закрывает Оливера в комнате, которая практически утопает в огне. Харпер хнычет, прикрывая ладонью нос и рот, чтобы не давиться дымом.

– Давай, давай, давай, – Дилан сам не слышит, насколько быстро произносит это. Он пытается затоптать ногой листы бумаг, что горят рядом с окном, и тянет девушку к подоконнику. Постоянно оглядывается, чтобы остановить атаку Оливера, но тот даже не открывает дверь. Всё ещё валяется на полу?

Но он немного приоткрывает рот, крутясь на месте. Оливер смотрит на то, как горят рисунки, как вспыхивают стены с фотографиями, как воспламеняются подушки детской комнаты. Его брови слегка хмурятся. Останавливает внимание на фотографии в рамке, к которой подбирается огонь. На него с неё смотрит девочка со стеклянным взглядом.

Жар поглощает комнату, дым забивается в легкие, но Оливер не сбегает. Он подходит к стене, не реагируя на огонь, что обжигает его руки. Пробитое колено ноет. Плечо горит от боли.

Моргает. Смотрит на снимок. Молчит. Не пытается вырваться из комнаты, что заполняется огнем.

Ещё месяц. Его отец продержался месяц. Он не вызвал скорую, не сообщил о смерти жены, тело которой продолжало лежать в коридоре на виду у ребенка. Но вряд ли это может волновать мужчину, который морально ушел. Каждый день с бутылкой, и процент выпитого растет с безумной скоростью. Постоянно рядом с фотографиями, постоянные попытки разорвать их. Никакого контакта с сыном, который сидит в ванной. Ежедневно. Голодает, но не выходит, продолжая забиваться в угол при каждом грохоте. Иногда отец ищет его. Кричит, бродя в опьяненном состоянии по дому.

Это твоя вина.

Это ты виноват.

Ты.

Ты убил их.

Но это уже бред обезумевшего горем человека, но Оливер воспринимает всё серьезно. Он затыкает ладонями уши, тихо плача. Каждый день. Забывая о голоде и нужде. Сидит. Не вылезает.

Но однажды всё стихает. Становится неприятно. Холодно. Мальчишка вылезает из ванной, тощими ногами бредет по коридору. Пахнет отвратительно. Оливер проходит мимо тела матери, которое давно покинул кислород. Шагает вперед, шепча губами. Зовет отца, хоть и боится того, что он найдет его сам. Во мраке плохо разбирает дорогу, но постепенно привыкает, поэтому медленно спускается вниз по лестнице.

– Папа? – шепчет. Тишина. За окном воет ветер. Бродит, нервно кусая пальцы. Ни в гостиной, ни на кухне его нет. Дверь в подвал открыта. Мальчик уже не чувствует страха. Все его эмоции иссякли в своем проявлении.

Спускается ниже. Холодно.

Ниже. Холоднее.

Заходит в подвал, оставаясь неподвижным на пороге. Смотрит на мужчину без слез в глазах, ведь чувствует только… Неприятное облегчение. И от этого ненавидит себя сильнее.

Труба у потолка. К ней привязана веревка. Повешен. Этот сильный мужчина был разбит за какие-то жалкие месяцы. И он не видел выхода. Поэтому теперь его тело висит. Оливер устало смотрит на отца, наблюдает за тем, как покачиваются его ноги, видимо, мужчина еще дергается. Но ему уже не помочь. Кожа лица приобретает голубой оттенок.

Ещё месяцы. Голод. Тела разлагаются. Оливер равнодушно перетащил мать в подвал. Пока не снимал отца. Он постоянно сидит с ними. Разговаривает. Не ожидает ответа.

Этот ребенок никогда не имел странное пристрастие вскрывать кого-то. Это всё слухи, но Оливер ловил кошек. От голода. Он убивал животных, на которых охотился по ночам.

И однажды, во время очередного выхода на поиски еды, его нашли они – члены банды.

Оливер не сам пришел к ним.

Оливер не сам назвал себя охотником.

Оливер никогда не говорил, что ему нравится вскрывать других, но именно эту роль ему привил Главный.

Босс вырастил охотника, настоящее животное.

Оливер не убивал свою семью.

Дилан постоянно оглядывается. Он отвлекается на языки пламени, что охватывают комнату, поэтому проверяет бинты на руках, спешно перелезая за девушкой, которая хватает его за плечо, боясь соскользнуть вниз. Парень моргает, спрыгивая с высоты на траву. Встает, быстро забираясь на перила крыльца:

– Давай, – протягивает руку, торопя девушку, ведь все ещё ждет, что Оливер появится из огня, просто прирезав Харпер. Но этого не происходит. Мэй осторожно спускает ноги, держась за край козырька, а О’Брайен берет её за бедра, спуская вниз. Только когда Мэй может ухватиться за его плечи, тогда Дилан спрыгивает вниз, вновь вскинув голову, чтобы проверить, где Оливер. Но никого не видит, поэтому ставит девушку на землю, давя ладонью на её спину:

– Быстро, – просит, побежав вперед по лужайке. Харпер не говорит о том, как тяжело ей успевать за ним. Она думает только о своей свободе. Боль можно отложить на второй план.

Автомобиль. О’Брайен открывает дверцу, часто следя за окнами дома Оливера. Огонь распространяется. Растет, но парня не видно. Харпер садится в салон, оборачиваясь, и с приятным беспокойством встречается взглядом с Лили и Дейвом, которые сидят на заднем сидении.

Дилан садится за руль, кровавыми ладонями сжимает его и не ждет, тут же надавив на педаль газа, и машина рвется с места, оставляя горящий дом позади.

Харпер без эмоций садится прямо, уставившись перед собой. Она не реагирует на сбитое дыхание парней, которые о чем-то спорят. Не воспринимает их слова.

– Их нужно отвести в больницу! – Фардж повышает голос на друга, который отвечает в той же тональности:

– Придурок, они начнут задавать нам вопросы!

– Посмотри на них, им нужен осмотр! – еще немного – и Дейв сорвется. Треснет по голове Дилана, который прикусывает губу, бросив косой взгляд на Харпер, а та продолжает пялиться в никуда.

– Дилан! – Фардж уже готов протянуть руку, но Лили осторожно кладет ладонь на его сжатый кулак. Дейв переводит уставшие глаза на девушку, которая с пугающим спокойствием качает головой. Ей плохо. Но она не покажет. Не желает, чтобы эти двое ссорились сейчас. Все на нервах. Все на взводе. И кто-то должен устранить полемику.

О’Брайен слышит тяжелый вздох друга, поэтому нервно прикусывает внутреннюю сторону щеки, вновь взглянув на Мэй. Она не здесь. Морально не здесь.

Дилан нервно выдыхает, сглотнув:

– Ладно. Отвезем в больницу.

Проблема не решена. Неизвестно, остался ли Оливер в живых. Это предстоит выяснить. По крайней мере, Дейв и Дилан не позволят себе расслабиться, пока не убедятся, что этот черт сдох.

Глава 36.

Садятся в машину. На Лондон уже опускается пасмурное утро. Погода совсем не щадит эмоциональное состояние жителей города. Настроение само понижается, когда тебя после сна встречает бледность, сырость. Грязь. Словно весна пришла.

Дилан проверяет телефон, понимая, что никаких сообщений нет. Они с Дейвом провели проверку подгруппировки Оливера, но не обнаружили ни Грево, ни самого психопата, что сильно разозлило Главного, ведь Оливер вообще не выходит на контакт. А членов банды учили тому, что даже при смерти ты должен брать трубку, если тебе звонит сам Босс. Если Оливер не отвечает, он точно сдох. Но кто его знает.

Дейв поправляет зеркало заднего вида, зевая, ведь, наконец, смог нормально выспаться за те три-четыре дня, что девушки лежат в больнице. Сегодня Мэй выписывают, точнее, она сама выписывается, поэтому нужно отвезти ей рюкзак, что она оставляла у Фарджа дома.

Дилан долго тянет, прежде чем взяться за руль и повести машину, и Дейв не оставляет это без внимания:

– Ты что-то принял?

– Совсем немного, – правда, но не успокаивающая.

– Зачем? Тебя что-то тревожит? Оливер? – Слишком много вопросов, но О’Брайен не срывается.

– Просто, мне, – замолкает, но не потому, что сосредоточен на дороге. Парень явно не знает, как преподнести свои мысли Дейву, скорее, он и не желает, чтобы Фардж знал об этом.

А Фардж не может не знать. Он видит. Дилан глотает не просто наркотики. Он принимает именно те, которые помогают ему не думать о проблеме прикосновений. Если за рулем Дейв, то О’Брайен просто выпивает бутылку пива. Такими темпами, парень совсем потеряет контроль. А все почему?

Дейв не будет утверждать, просто предположит, что это из-за Харпер, так как только тогда, когда они едут к ним в больницу, Дилан начинает пить и глотать. И не потому, что ему приходится прикасаться к Мэй, а от простого присутствия рядом. О’Брайену тяжело находится с ней в одном помещении, и для успокоения принимает всякую дрянь.

Фардж не требует, чтобы друг открылся ему. Он делает вид, что занят чем-то, роясь в телефоне, а Дилан продолжает молча вести автомобиль.

***

Я больше не могу сидеть в больнице, переносить этот запах, видеть лица врачей и медсестер. Мне наложили швы, так что не вижу смысла сидеть взаперти. Каждый день меня спасало общение с Лили. Она поправляется. Правда поправляется. Девушка не отказывается от еды, она улыбается, смеется, будто ничего не было. Даже, несмотря на истерики матери, которую тоже можно понять. Правда лично я не попадалась на глаза миссис и мистера Роуз. А вот Дейв – спокойно. В первый раз он хотел уйти, ведь мать обвинила его в похищении дочери и грозила вызвать полицию, но Лили взяла все в свои руки. Я стояла за дверью и слышала, как она ругается. Как отстаивает буквально честь Фарджа. Никогда бы не подумала, что она может так кричать.

Роуз рассказала мне, что Оливер изнасиловал ее. А потом запер в сарае, предварительно сломав ногу. Она не могла словами описать свою боль, но я все равно понимала. Главное, что врачи обещают улучшение.

Не буду скрывать. Мне кажется, что именно из-за Дейва она идет на поправку. И я рада этому, но… Все равно выписываюсь раньше. Мне тяжело лгать двадцать четыре часа подряд. Не хочу, чтобы кто-то знал, что со мной не все в порядке, потому что это проявление эгоистичности. У всех проблемы, все устали. И не в моих правах кого-то нагружать.

Я попрощалась с Лили, пообещав, что приеду завтра. Мне нужно записать ее номер в новый телефон, ведь старого я лишилась. А еще сегодня Дилан должен был привести мой рюкзак. И это означает, что парень решит меня подвезти домой, ведь Дейв наверняка останется с Лили. Но мне необходимо немного времени в одиночестве. Совсем немного.

Спасибо Роуз, что она одолжила мне свою одежду. Верну ее завтра, а то… Никто не привезет мне мою. До сих пор не знаю, что с моей мамой. Где они с отцом? Наверняка она пыталась дозвониться. Места себе не находила. Надо будет позвонить ей, как окажусь дома. Но не сейчас. Роуз должна передать, что я решила прогуляться. Знаю, лучше было подождать, забрать вещи и ехать себе спокойно. Дело в том, что сегодня мне опять снился тот сон. И я тонула. Это окончательно выбило меня из колеи, поэтому сбежала. Да, сбежала, потому что мои руки до сих пор дрожат, а в темных коридорах больницы я чувствую на себе взгляд. Параноик, но не могу спать, не могу кушать, не могу закрывать глаза в душе, чтобы смыть шампунь. Мне не побороть это дерьмо внутри.

Не знаю, который час, сколько проходит времени с того момента, как покидаю больницу. Я сажусь на автобус до моей улицы, но не выхожу, доезжая до конечной. Затем пересаживаюсь, и вновь еду в другую сторону. Водитель смотрит на меня странно, но какое мне дело?

Сижу, виском прижавшись к не самому чистому стеклу, смотрю на дорогу, не давая шуму вокруг проникнуть в меня. Люди набиваются в салон, затем выходят. Каждый раз их все больше. И пахнут они отвратительно.

Морщусь, касаясь пальцами щеки, на которой еще можно нащупать корочку от раны. Хотелось бы мне сейчас быть похожей на Лили. Улыбаться, смеяться, но не чувствую, что получится. Я могу только изобразить всем знакомое равнодушие и сказать: «Я в порядке», – после чего спрятаться и перевести тему.

Думаю, чем скорее я вернусь в прежний ритм жизни, тем быстрее оправлюсь. Знаю, звучит ужасно, но мне нельзя сидеть дома. Нужно выходить и двигаться.

Напротив садится мужчина. Я складываю руки на груди, а ноги сжимаю. Непроизвольно. Смотрю в окно, понимая, что прошло достаточно времени, можно уже домой отправиться. Поднимаю взгляд на табло, где сверкают названия. Через три остановки. Опускаю голову, невольно останавливая внимание на мужчине, который внешне не может оттолкнуть. Выглядит опрятно, но…

Он улыбается и подмигивает мне. Остаюсь хмурой и смотрю в окно. Лучше выйду сейчас.

Неприязнь к противоположному полу – это нормально? После изнасилования Причардом я не ощущала отвращение настолько сильно. Сейчас это чувство сидит под кожей, оно стало кожей, неоспоримой частью меня. Поэтому я бежала из больницы. От врача, что прикасался ко мне. От Дилана, что постоянно наблюдает за мной. Знаю, у меня не должно быть причин опасаться их, ведь они не делают мне больно, но… Черт, это тяжело. Уверена, что со временем пройдет. А пока мне необходимо восстановиться. В одиночестве.

Иду по улице, сложив руки на груди. Не застегиваю кофту. Опять кофту О’Брайена. Хорошо, что мое отношение к его вещам не изменилось. Его одежда правда теплая. Как он сам, что стало для меня настоящим открытием. В тот момент, когда он помогал мне слезть с козырька. Его руки. Пальцы. Горячие. Или мне показалось? Если честно, все происходившее в тот день теперь кажется туманом. Практически ничего не помню в деталях. Только свое адское сердцебиение.

Осторожно глотаю холодный воздух, терплю порывы морозного ветра, что ерошат спутанные волосы. Справлюсь. Я справлюсь. Сама.

Иду по территории своего комплекса. Сворачиваю на свою улицу и сразу замечаю знакомый автомобиль. Он уже здесь? Черт, надо поторопиться, чтобы не отнимать его времени. Ускоряю шаг, сильнее противостою ветру, и щурю глаза под его давлением. Вижу О’Брайена. Он сидит на ступеньках крыльца моего дома. Курит. Выглядит хмуро, в принципе, ничего нового. Моргаю, сама заставляя себя хорошенько прокашляться, чтобы голос звучал уверенно и громко.

Парень переводит на меня взгляд, еле заметно прикусив сигарету зубами. Подхожу ближе, и ужасаюсь.

Не могу.

Поднять.

Глаза.

Смотрю на траву, еле вынуждая себя взглядом коснуться шеи Дилана, который, кажется, не меняется в лице.

– Давно здесь? – Обязана говорить первой. Говорить много. Я в порядке.

– Минут двадцать, – он пускает дым, после чего с неприязнью щурится, потушив сигарету о свое запястье, и встает, взяв рюкзак, что лежал в ногах.

– Извини, что долго, – делаю шаг назад и немного в сторону, когда Дилан спускается вниз, встав напротив.

– Где ты была? – Я ожидала этот вопрос и свято верила, что готова к ответу, но, услышав его, поняла. Поняла, что вся ложь остается где-то в глотке, не давая вести себя нормально.

– Решила проветриться, – нахожу ответ, хоть и с опозданием.

– Одна? – Что за неверие в голосе? Не поднимаю глаза на лицо О’Брайена, поэтому мне сложно сказать, как именно он смотрит на меня. Скорее всего, не верит.

– И где ты «проветривалась»? – Допрос. С чего вдруг?

Нервно моргаю, сунув руки в карманы, чтобы скрыть внезапно потеющие ладони. Чувствую, что Дилан смотрит. Причем внимательно, будто желая вывести меня на чистую воду. Мне не нравится ощущать этот взгляд на себе. Невольно сравниваю его с Оливером. Знаю, ужасное сравнение. Но мне просто не хочется, чтобы кто-то смотрел на меня.

– Харпер, – Дилан обращается ко мне спокойно, а в моем горле встает ком. Мне не нравится быть такой эмоциональной. И меня злит, что сейчас причин для слез нет, но глаза предательски горят от соленой жидкости, от которой пытаюсь избавиться, моргая. Но глотать воздух уже сложнее.

– Что произошло в больнице? – О’Брайен. Тебя не должно это заботить. – Кто-то приставал к тебе?

– Господи, нет, – я слышу его тон, поэтому сразу же отрицаю, касаясь лба ладонью. Надеюсь, что его вопросы иссякнут, но нет.

– Я что-то не так сделал или сказал? – Знаю. Он хмур. По голосу слышно.

– Нет же, – мне хочется прикрыть глаза, но я просто отворачиваю голову, борясь с эмоциями, и тяжело вздыхаю через нос, чтобы хоть как-то перевести дух. Меня выматывает общение. Морально.