Текст книги "«Молчи» (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 86 страниц)
– Тшш… – Оливер подносит нож к её губам, шепча. – Ты ведь не хочешь, чтобы нас услышали, так? – смотрит прямо в глаза. Всё. Есть то, что его заинтересовывает, поэтому он поднимает оружие выше, заставляя Харпер мычать, трясясь от судорожного ужаса, когда парень касается кончиком ножа её века. От страха она не может их сжать.
– Какие… Потрясающие глазки, – говорит с паузой, присматриваясь, и слегка надавливает острием на мокрую от слез кожу, и Мэй громко пищит, заставив Оливера второй рукой зажать ей рот, встав ещё ближе. Вплотную. Харпер активно и сбито дышит, но глаз не закрывает, продолжая испуганно смотреть куда-то вниз.
– Зачем ты кричишь? Нас ведь могут услышать, – с каким-то ненормальным огорчением произносит Оливер, пальцами проводя по опухшим векам девушки, которая дергает головой, уже со злостью.
– Знаешь, у тебя в целом необычная внешность, – парень осматривает её с ног до головы. – Не красавица, но и не страшненькая, – делает заключение, нагло скользнув рукой под ткань футболки, и Мэй начинает пихать его, громче мыча в ладонь, ведь Оливер поднимает ткань лифчика, бесцеремонно сжимая пальцами грудь, с той же улыбкой хваля:
– Неплохое строение тела, – поднимает глаза на её лицо. – В принципе, ты подходишь, – с этими словами он сильнее сжимает рот девушки, которая с трудом вдыхает, запрокинув голову, и подносит нож к голому животу, острием касаясь пупка. И Мэй замирает. Так же внезапно, как и Оливер, который вдруг дергает головой, уставившись на неё. И на его лице играет какая-то новая заинтересованность. Куда страшнее, чем до этого.
– Погоди, – не может не улыбаться, демонстрируя неровный ряд крысиных зубов. – А что ты здесь делаешь? – моргает, поддаваясь вперед, и грубо дергает лицо девушки, чтобы та взглянула ему в глаза. – Ты… Ты заказная шлюшка или… – щурит веки, понимая, что удовольствие накрывает его с головой. – Или ты чья-то подружка?
Харпер с гневом смотрит в ответ, продолжая попытки убрать руку Оливера от своего лица. Тот слишком бывает увлеченным, не замечая истины, но сейчас он улавливает быстро. Играть. Ему нравится играть.
– Как тебя зовут? – спрашивает, ведь для игры ему необходимо больше информации. Разжимает её рот, но Мэй не собирается говорить. Она хмуро смотрит на парня, который держит её за шею, ножом водя по животу:
– Давай, скажи, – шире открывает глаза. – Как. Тебя. Зовут?
Харпер сжимает губы. Она не скажет. Девушка трясется, сжимая ладонями ткань своей кофты, пытается потянуть её вниз, чтобы скрыть оголенную грудь. Оливер с интересом наклоняет голову, не разрывая зрительный контакт, и шепчет:
– Ты с кем здесь? С Фарджем или О’Брайеном? – щурит веки, надавливая острием оружия на кожу живота, отчего Мэй стискивает зубы, но продолжает молчать. Оливер любит, конечно, непростые игры, но сейчас у него мало времени, поэтому он сдавливает шею девушки, заставляя ту кашлять и давиться слюной, а сам зажимает между зубов нож, начав рыться в карманах её кофты. Харпер понимает, что он делает, поэтому пытается отпираться, но в итоге парень находит то, что ищет. Паспорт. Он открывает одной рукой документ, читая имя, после чего возвращает паспорт обратно, вынув оружие изо рта. Вздыхает, вытирая острие о живот девушки, и довольно улыбается:
– Мэй Харпер. Так себе имя, – подмечает. – Вот, как мы поступим, – придумывает себе занятие на последующие пару недель. – Я никому не скажу, что видел тебя здесь, как и ты, – вновь подносит нож к глазу Харпер, и та дрожит, сглатывая. – Какие глаза, черт, если бы не то, что ты как-то связана с этими двумя, я бы уже… – замолкает, внезапно улыбка сползает с его лица, отчего оно не становится приятнее на вид. Резко прижимает острие ножа к шее Мэй, та запрокидывает голову, сжав веки, и начинает толкать Оливера, который грубо, до ужасного щелканья кожи прикусывает её щеку, прорычав, как животное. Чертов больной.
– Мягкая кожа, – шепчет, носом утыкаясь в волосы девушки. Харпер старается сдерживать плач, но все равно мычит, шмыгая носом, когда парень нюхает её, с наслаждением прикрывая веки:
– Мы с тобой обязательно охренеть как повеселимся, – не может перестать вдыхать аромат кожи. – Черт, уже не терпится вскрыть тебя.
И Мэй начинает рыдать. Она сгибается, готовясь рухнуть на пол, но Оливер придерживает её, заставив выпрямиться, и с улыбкой уверяет:
– Не бойся, это не больно, – облизывает губы. – Ещё никто не жаловался, – ему нравится происходящее. Как бы грубо и отвратительно это не звучало, но именно от этого Оливер готов кончить. Но воздерживается, ведь:
– Ведь так гораздо интереснее, – моргает. – А будет ещё лучше, когда я пойму, к кому ты имеешь отношение, ведь тогда я смогу и его помучить, – наклоняет голову. – Хотелось бы, чтобы это был О’Брайен. Слишком уж весь из себя, – моргает, рывком дергая девушку в сторону, и она валится на колени, ладонями опираясь на пол. Громко дышит, боясь повернуть голову, да и не может, ведь судорога сводит мышцы тела, мешая двигаться. Оливер ещё раз оценивает взглядом новую «добычу», после чего выходит из комнаты, прикрыв дверь.
Этому типу нравится сам процесс игры. Он получает удовольствие от погони, от первого удара, от первого крика, он просто… Он больной гений в этой сфере. И он единственный, кого боится О’Брайен.
«Никого». «Ясно».
И Дейв с Диланом могут вдохнуть, правда, незаметно. Сохранить ледяное равнодушие нужно до того момента, как их автомобиль не скроется с глаз. Мужчина, в сопровождении своих людей выходит из дома, ещё раз бросив взгляд в сторону О’Брайена, который стоит на пороге крыльца, хмуря брови. Мужчина отворачивается, недовольно хмыкая. Не ему одному охота слить куда-нибудь этого ублюдка. Сосунок. Думает, что выше него? Этого засранного кретина ждет только смерть.
Дилан поворачивает голову, молча смотрит на Дейва, который понимает без слов и разворачивается, поспешив к лестнице, чтобы подняться на второй этаж. Оливер выходит последним с кухни. Он, видите ли, желал утолить жажду, поэтому выходит на крыльцо, когда все остальные забираются в крупную машину. О’Брайен хмуро смотрит на неприятного парня, что оборачивается, сунув ладони в карманы джинсов, и щурит веки:
– Что уставился? Проваливай.
Оливер шире улыбается, кинув короткий взгляд в сторону лестницы:
– Фардж уже смылся… Так испугался, что чуть не обоссался?
– Уходи, – громче и жестче произносит Дилан, сделав угрожающий шаг к Оливеру, который не двигается с места, подняв ладони:
– Воу-воу, – усмехается, шире раскрывая глаза. – Ты типа такой крутой, да? – поддается вперед, смеясь, и наклоняет голову на бок, вцепившись взглядом в лицо О’Брайена:
– Привет Мэй Харпер передай, сопляк.
Всего секунда. Брови Дилана еле заметно дергаются, сильнее хмурясь, но этой реакции вполне достаточно. У Оливера талант к распознанию чувств и эмоций. Он способен видеть слабость, поэтому чувствует свое превосходство над другими, а особенное удовольствие ему приносит то, что теперь он может играть с Диланом, который ничего не говорит, громко хлопая дверью под звук смеха Оливера. Стоит на месте, взглядом упираясь в поверхность двери, и слышит визг колес, только после этого разворачивается. Быстро минует лестницу, оказываясь на втором этаже, и впервые немного теряется в темноте, поэтому бьется о дверную арку плечом, сворачивая в комнату Дейва, который с улыбкой смотрит на него, кивая на девушку:
– Пронесло, – гладит Харпер по волосам. Она старается не обнимать себя руками, держать голову прямо и самое ужасное – растянуть дрожащие от стресса губы в ответ. О’Брайен молча топчется на пороге, смотря на девушку, которая часто моргает, справляясь со слезами в глазах. Дейв уж больно заботливо сжимает её плечо, не скрывая, что действительно переживал:
– Пойду, включу рубильники, – идет вперед, явно чувствует себя на иголках, но это именно ощущение радости, ведь всё могло закончиться намного хуже. – Заодно и пивка возьму, – на этот раз оглядывается, обратившись к Мэй. – Тебе прихватить?
Харпер не может тянуть с ответом, поэтому кивает, и Фардж пропадает в коридоре, продолжая громко восхищаться тем, что всё закончилось «просто охренительно».
И в комнате нависает молчание. Атмосфера напряжения, ядовитая. Мэй ощущает это кожей. А ещё она точно знает, что Дилан смотрит на неё, поэтому опускает голову, отводя взгляд, и пытается тихо дышать, чтобы скрыть свою утомленность. Стресс. Девушка не может справиться с ним. О’Брайен моргает. Не подбирает слов. Ему и не охота говорить, поэтому он разворачивается, чтобы выйти и покурить, но происходит тоже самое.
Только уже хуже.
– Нет… – Мэй пищит, тут же сжав губы, испуганно смотрит в сторону парня, который оборачивается, искоса взглянув на Харпер, которая нервно сжимает пальцы, не справляясь с собой. Не в этот раз.
– Не уходи, – она больше не вынесет одиночество в темноте. До ужаса проникновенный взгляд того типа с этой чертовой улыбкой, Харпер стоит прикрыть веки, как он вновь оказывается в этой комнате, поэтому не уходи, Дилан.
Мэй сейчас не думает о гордости. Она откидывает свои принципы, один из которых связан с той её фразой, касающейся страха перед О’Брайеном. Девушка шмыгает носом, сжав ладони между коленей, и вытирает слезы, утопая в эмоциях, что срываются в виде мычания с губ.
Мерцание – и свет загорается, а где-то снизу слышен голос Фарджа: «Да будет свет! Сказал электрик».
О’Брайен молча смотрит на Харпер, вдруг поняв, что не может сглотнуть. Ему поперек горла встает ком. Девушка опускает голову, опираясь локтем на коленку, и продолжает скрывать измученное лицо под ладонью. Дилан сдерживает вздох. Подходит ближе к кровати, сердито спрашивая:
– Что он сказал? – Мэй не поднимает головы, продолжая шмыгать носом, так что О’Брайен опускается на одно колено, руками опираясь на кровать, и жестче повторяет:
– Что он сказал? – Оливер никогда так просто не начинает «играть». Должно быть то, что его заинтересовало в Харпер. Присматривается, замечая странный след на коже щеки девушки, так что хмурит брови.
– Что он сказал? У тебя есть какое-то необычное родимое пятно на теле? – пытается угадать. – Кожу можно просто срезать, тогда он потеряет интерес, – и Дилан говорит серьезно. Никаких шуток, когда разговор касается уличной банды.
Мэй медленно поднимает голову, уставившись на свои мокрые от слез ладони, и моргает, с ужасом на лице шепча:
– Он сказал… – заикается, морщась. – Он сказал, что у меня красивые глаза, – мычит, а выражение лица О’Брайена меняется. Рот приоткрывается, а веки глаз слегка расширяются. И у него нет ничего для ответа. Он смотрит на девушку, которая ждет от него что-то ободряющее, какое-нибудь грубое высказывание, но не получает этого, ведь Дилан выпадает. Мэй поворачивает голову. Её дыхание замирает в глотке. Она впервые видит парня таким обескураженным. А он впервые не может ничего поделать с открытым проявлением того, что чувствует. Легкий ужас в глазах, когда Дилан опускает взгляд, хмуря брови.
Как-то Оливеру понравился средний палец на руке какой-то девки. Он его отрезал.
Случай с языком. Оливеру понравилось лизаться с незнакомкой в клубе, после чего он увел её в уборную, где вырезал её язык, при этом вырвав зубы, ведь, по его словам, «они такие белые и ровные».
И таких случаев настоящего безумства можно вспоминать без конца.
Глаза.
Дилан вновь смотрит на Мэй, которая с надеждой сохраняет зрительный контакт, ожидая, что О’Брайен скажет что-то вроде: «И ты поверила? Он же стебется! Это каким надо быть больным, чтобы вытворять подобное!», – но парень молчит, ведь знает.
Оливер вырежет её глаза.
Глава 31.
После сильного стресса, неслабого эмоционального всплеска человек пробуждается с самым отвратительным чувством равнодушия. Он ни о чем не думает, ни о чем не беспокоится, мало двигается, ровно дышит. Может часами смотреть в потолок, не испытывая естественных потребностей. Одним словом, пустота. Внутри и снаружи.
И мне посчастливилось проснуться в подобном состоянии. Глаза горят от постоянных попыток тереть их пальцами, веки наверняка опухли. Так отвратительно я себя никогда не ощущала. А самое страшное, что сейчас мне все равно. Лежу на кровати в комнате Дейва и совершенно не могу вспомнить, как мне удалось уснуть. Мои тяжелые руки лежат на животе. С трудом вдыхаю. Сердечный ритм ровный, без колебаний. Медленно моргаю, без ощущения страха перед темнотой перед глазами. Немного приоткрываю губы, повернув голову в сторону окна, и морщусь, когда мое лицо одаряет бледным светом утро. Тишина вокруг. Не слышно ветра. И это молчание настораживает. Окружает. Сдавливает сильнее, когда заставляю себя сесть на кровати. Как бы хреново мне не было, я обязана вынуждать себя двигаться, иначе окончательно опущу руки. Дело в том, что впервые не имею понятия, что мне делать? Обратиться в полицию? Но… Что если копы выйдут не только на того ненормального? Не зря Дилан сказал, что их тоже повяжут. Найдут одного – найдут всех. Ситуация сложная, но не могу просто так сидеть, поддаваясь эмоциональному давлению. Во время уныния многие люди убиваются жалостью к себе, говоря, как они несчастны, но при этом они сами не желают помочь себе, а только усугубляют.
А я хочу спасти себя, так что должна направить свои силы на это.
Кажется, все слезы были выплаканы еще вчера.
Голова кружится, поэтому осторожно, без резких движений спускаю ноги с кровати на паркет, касаясь его босыми стопами. Поднимаюсь, опираясь на тумбочку, чтобы не упасть от потери равновесия. Моргаю, пальцами избавляясь от корочки вокруг глаз. Остатки сна снимает. Поворачиваюсь к зеркалу, что стоит у стены, и с глотком воды во рту исследую себя взглядом. Выгляжу ужасно. Эти красные белки глаз, потемневшие круги под глазами, розоватый кончик носа. Немного нервно поднимаю вторую руку, повернув голову, и пальцами касаюсь следа от укуса на щеке. Хмурю брови. Мудак. Кусок… Выдыхаю, на секунду прикрыв веки, чтобы прекратить процесс образования злости и ненависти внутри. Эти чувства только помешают сосредоточиться. Отпускаю тумбочку, всем телом поворачиваюсь к зеркалу и со всей старательностью, на которую способна, расправляю плечи, подняв голову выше. Спину прямо, с выражением гордости и непоколебимости на лице. Вот только взгляд остается таким же слабым от изнеможения. Подхожу ближе к зеркалу, смотрю себе в глаза. Необходимо больше стараться. Этого недостаточно. Но как бы долго не сверлила себя взглядом, ничего не изменилось.
Черт.
Оглядываюсь. В коридоре стоит полумрак. Неприятный. Не темно, но в горле пересыхает. Нет. Отбрось. Ты не станешь сторониться темноты. Ты не ребенок, Харпер. Не забывай здраво оценивать свои мысли. Никакой мнительности и паранойи. Это сведет тебя с ума.
Выдыхаю, напряженно сжав ткань футболки, и терплю жесткую ткань джинсов, что царапает мои ноги, когда шагаю в коридор. Тихо. Оглядываюсь по сторонам, решая двигаться к лестнице. В голове непонятный шар из пустоты. Он увеличивается, растягивается и скоро лопнет. И одному Богу известно, что тогда произойдет со мной.
Кладу ладонь на перила, медленно спускаюсь вниз. Скрип не раздражает. Меня сейчас трудно вывести на проявление каких-либо чувств и эмоций. Я истратила их вчера. Организму придется долго восстанавливаться и пытаться вернуть мне равновесие.
Оказываюсь на первом этаже, наконец, освобождаясь от своего кокона, ведь могу расслышать голоса с кухни, так что спокойно сворачиваю к ней, остановившись на пороге. Дейв и Дилан сидят за столом, и что-то мне подсказывает, что парни вовсе не спали сегодня. Я прерываю их разговор своим появлением, и направленные в мою сторону взгляды должны смутить, но вместо этого я вполне спокойно стою на месте, ожидая, что они вновь заговорят.
– Хэй, – да, тон голоса Фарджа прекрасно говорит о его состоянии. Парень нервно стучит пальцами по столу, поглядывая на Дилана, который долго не задерживает на мне взгляд, уставившись на друга в ответ. Уверена, что он ему все рассказал. Мне совершенно не хочется нагружать кого-то своими проблемами. Они не обязаны переживать о судьбе человека, никак не связанного с их жизнью, так что…
– Где моя кофта? – Хрипло спрашиваю, с усталым равнодушием наблюдая за парнями.
– Зачем она тебе? – В ответ прилетает странный вопрос от Дейва, который хмуро косится на меня.
– На улице холодно, мне надо домой, – объясняю.
– Мило, – Дилан стучит пальцами по столу, на стуле повернувшись ко мне лицом. – Конечно, иди домой…
– Дилан, – Фардж потирает лоб ладонью, шепча имя друга, чтобы тот остановился.
– Поздоровайся с мамкой, прими душ, сделай домашку, чтобы завтра обязательно блистать на уроках, это же пиздец, как важно, – не хмурю брови, не разрываю зрительный контакт с человеком, который с такой же уверенностью смотрит в ответ. – А потом этот тип придет, вырвет тебе глаза, в лучшем случае, перед этим распорет живот, и ты умрешь раньше самой процедуры…
– Дил… – Дейв косо смотрит на друга, но тот не останавливается:
– А потом он трахнет твое мертвое тело, обкончав…
– Блять, Дилан! – Фардж хлопает по столу, и я вздрагиваю, не заметив, что все это время с ужасом вслушивалась в каждое слово, сказанное О’Брайеном. Тот щурит веки, бросив взгляд на Дейва, и говорит не менее грубо:
– Мне кажется, что ты не понимаешь, Харпер, – сглатывает, не понижая тон голоса. – Ты явно не осознаешь всю реальность происходящего. Он убьет тебя.
Молчание. Оно ложится на плечи. Чувствую, как холодок бежит по спине, но не даю себе вздрогнуть, а сохраняю внешнюю непоколебимость, стараясь уверенно говорить:
– Это мои проблемы, – моргаю, вздохнув.
– Да, конечно, – Дейв кивает, сжав губы. – Я рад, что ты так уверена в себе, но в данной ситуации ты совершенно не разбираешься. Прекрати строить из себя хер знает что, и дай нам помочь тебе.
– Вы не обязаны, – не могу унять дрожь в голосе, которая демонстрирует мое внутреннее состояние. Эти двое должны просто выставить меня. Я никто. Если бы дело касалось кого-то из их близких, то ясное дело, но сейчас… Мне не хочется обременять кого-то. Я не привыкла полагаться на других. Это неправильно.
– Сядь, Харпер, – Дилан кивает на стул. Без скованности подхожу к столу, садясь, и держу ладони на коленях, нервно перебирая пальцами ткань футболки. Посматриваю на парней, которые недолго молчат, видимо, пытаясь вернуться к изначальному разговору, но при этом, кажется, понимают, что меня тоже стоит ввести в курс дела.
– В общем, – Дейв поглядывает на Дилана, но говорит со мной. – Мы думаем, что тебе стоит уговорить родителей уехать на какое-то время.
– Их нет дома, – отвечаю, наблюдая за движением своих пальцев. Фардж молчит.
– Здесь тебе оставаться нельзя, – Дилан смотрит в стол и выглядит очень задумчиво, явно сосредоточен, и по какой-то причине в моей голове возникает мысль, что мне нравится видеть его собранным. Это внушает мне спокойствие, так что внимательно слушаю.
– Старушку не надо втягивать в это, – О’Брайен томно вздыхает, хмурясь. – Когда твои родители вернутся?
– Не знаю.
– Узнай, – Дилан твердо разговаривает. – Нужно разобраться с этим до их возвращения.
– Но они могут помочь и… – начинаю, но парень перебивает под смешки Дейва:
– Харпер, все, что могут твои родаки – вызвать копов. Только до того, как они найдут Оливера, он грохнет и тебя, и их. Ты понятия не имеешь, кто он, – нервно чешет переносицу.
– В таком случае, как поступить? – Не теряю самоконтроль, чтобы казаться собранной. – Прятаться?
– Это как раз то, что мы делать не будем, – Фардж вступает, и я хмурю брови, заставляя Дилана объяснить:
– Такова тактика. Наоборот нужно светиться на улице, в общественных местах. Он будет искать тебя, а мы его. И решающим фактором станет то, кто кого найдет первым.
– Если мы будем скрываться, то его это только раззадорит. Мы будем на крючке, – Фардж соглашается. – Главное, не показывать ему своих эмоций.
– Что ж, в этом плане я уже пролетела, – нервно улыбаюсь, но никто не разделяет моего смешка. – Почему вы вообще занимаетесь этим?
– Чем именно? – Дилан поглядывает на меня.
– Мной, – говорю без задней мысли.
– По нашей вине ты влипла, – спокойно отвечает Дейв, начав тереть виски пальцами. – Ладно, – видно, что собирается с мыслями он дольше, чем Дилан. Стучит костяшками по столу, смотря на друга:
– Что будем делать? – Сразу ясно – О’Брайен движет всем в этом плане. Дилан молчит какое-то время, после чего обращается ко мне:
– Иди, позвони родителям, узнай, когда они вернутся. Если не скоро, – вздыхает, немного замявшись, – то мы будем торчать у тебя.
Моргаю, как-то без радости принимая сказанное, но проглатываю свою неуверенность, решая, что в данном случае должна слушаться. Ибо я не разбираюсь в этом. Встаю, быстро покидая кухню, чтобы не тянуть время. Все еще не могу принять тот факт, что эти двое хотят помочь, но… Понять не могу, в чем причина этого желания?
***
– Дерьмово, – Фардж встает, чтобы налить себе кофе. – Думаю, Харпер не осознает полностью, во что ввязывается, – берет чайник и кружку. – Она так удивлена, что мы собираемся заняться этим.
Дилан продолжает стучать по столу пальцами, а Дейв поглядывает на него, наливая кипяток:
– Кажется, она винит себя, хотя проблема возникла не из-за нее.
– Из-за того, что ты привел ее к себе? – О’Брайен щурит веки и не вздрагивает, сохраняя равнодушие на лице, когда Дейв громко ставит кружку на стол:
– Не прикидывайся. Время, когда ты мог вести себя, как придурок, подошло к концу.
– На что ты намекаешь? – С издевкой спрашивает, и Фардж садится напротив, грея руки о кружку:
– Оливер заинтересован не в Харпер. Ему нужен ты, – Дилан исподлобья смотрит на друга, который нервно облизывает губы, продолжая. – Я говорил тебе следить за языком. Практически все в банде терпеть тебя не могут, а Оливер особенно. Он никогда не реагировал на тебя, ждал того случая, когда с большим удовольствием сможет разорвать тебе глотку, а все повернулось еще лучше. Мэй вообще не при чем. Поэтому в этом нет ее вины. Вина только твоя.
Парни смотрят друг на друга, молчат, а на пороге кухни вновь появляется девушка с телефоном в руках. Она понимает, что атмосфера изменилась. Напряженно.
– У отца проблемы, – говорит, нервно крутя мобильный аппарат пальцами. – Так что, мать не знает, когда вернутся.
Парни переводят на нее внимание. Дейв специально давит на друга, чтобы тот полностью ощутил груз ответственности.
– Тогда… – Дилан вздыхает, с горечью принимая решение. – Нам придется завалиться к тебе и придумать, как обнаружить Оливера до того, как он найдет нас. Хотя я уверен, что он уже следит за нами.
***
Не особо шикарный номер мотеля. Кривые табуретки, порванные обои. Скрипучая кровать с явно не стираным бельем.
Она не спала всю ночь после долгого полового акта с мускулистым парнем, который лишил её сил. Лили Роуз смотрит в сторону пыльного подоконника, на серое небо сквозь грязное стекло окна.
Это то, чего она желает?
***
Мне пока сложно понять выбранную тактику этих двоих. Я не отношусь к тому разряду людей, что спокойно доверяют другим, особенно если речь идет о членах уличной группировки. Каждый раз, видя О’Брайена, перед глазами встает та картина. Как он убивает человека. Мне сложно выбросить из головы этот факт. Но одновременно с этим удается понять, что в данный момент я всячески стараюсь держаться рядом с ним. Дилан умеет внушать уверенность и ощущение защищенности, будто находишься за каменной стеной, особенно сейчас.
Пришлось разделиться. Для начала парни хотят понять, уже ли этот псих следит за нами, а для этого, по их словам, стоит недолго побродить в людном месте. И опять же мне неясно, почему они выбрали именно торговый центр. Да, здесь огромный зал с множеством стеллажей, но в будничный день внутри толпится народ. И это тоже странно. Интересным было также то, как Дилан собирается передвигаться здесь, но я постоянно забываю, что этот человек из тех, кто умеет адаптироваться. О’Брайен довольно умен, благодаря чему учится существовать в обществе. Никогда раньше об этом не задумывалась, поэтому теперь мне кажется, что это потрясающе.
– Ты можешь, блять, не отходить от меня? – Мда, Дилан – это Дилан. Ускоряю шаг, идя вдоль стеллажа с мучными изделиями. Я постоянно отстаю, и это злит парня, который поправляет ремни рюкзака, следя за мной и при этом не забывая сохранять расстояние, чтобы не приближаться к толпе. О’Брайен поднимает глаза, незаметно стреляя взглядом в сторону балконов открытого второго этажа для персонала, по которому бродит Дейв. Он должен выследить Оливера, но если в течении двадцати минут тот не объявится, значит, этот тип еще не нашел нас. А это большой плюс.
– Не матерись, – прошу, и кажется Дилан готов треснуть мне подзатыльник, чтобы не возникала, но вспоминает, что лучше не стоит меня касаться, так что просто ворчит, дожидаясь, пока ровняюсь с ним. Идем дальше. Признаюсь, странно находится рядом с ним без желания сбежать. Парень постоянно оглядывается по сторонам, держа одну ладонь в кармане. У него есть оружие, но я надеюсь, что до его применения не дойдет.
– Как давно ты знаешь Оливера? – Решаю больше узнать об этом человеке, и похоже мой вопрос заставляет лицо Дилана принять еще более мрачный вид.
– Его нашел один из наших. Кажется, ему было на тот момент лет пятнадцать. По своему желанию, я бы никогда не обратил на него внимания, если бы не то, что он вытворял, – говорит, обходя женщину с тележкой.
– Так он с детства такой… Больной, – с опаской говорю о нем, ведь боюсь, что он где-то по близости.
– Говорят, в пятилетнем возрасте он камнем забил своего пса, – Дилан вздыхает. – Я верю, ведь то, что он творит сейчас, это выше даже моего понимания.
Хмурю брови, замечая, как О’Брайен сглатывает. В его глотке сохнет, так что с тревогой в глазах останавливаюсь, смотря на него:
– Ты его боишься?
Дилан тормозит, взглянув на меня. Хмуро, но не со злостью, правда столь долгий зрительный контакт вынуждает меня начать переживать сильнее. Моргаю, молча ожидая ответа, и парень первым отводит взгляд, осматриваясь по сторонам, после чего шепчет:
– У Дейва на спине было родимое пятно, и Оливер как-то заметил его. Фардж мне ни о чем не говорил, думал, что этот тип бредит, но в один день Оливер поймал его, – поглядывает на балкон, проверяя наличие друга. Я внимательно со сбившимся дыханием проглатываю каждое слово.
– Оливер срезал ему кусок той кожи, на которой было пятно, а затем… – Замолкает, напряженно сжав зубы, и я понимаю, правда, не произнесу это вслух.
Оливер надругался над Дейвом.
– Я хочу, чтобы ты поняла, что это не шутки, Харпер, – О’Брайен продолжает шептать, подходя ближе, и я не отступаю назад, не в силах избавиться от шока в глазах и страха на лице. – Копы тебе не помогут.
– А ты поможешь? – Не знаю, откуда в моем голосе столько неприятной надежды. И уже во второй раз я словами заставляю парня притихнуть, правда сейчас он быстро находит, что ответить:
– Если не будешь отставать от меня, – что-то мне подсказывает, что речь идет не только о данной ситуации. Кажется, в ближайшем будущем мне придется бежать. Причем за ним.
Только сейчас до меня доходит, что О’Брайен защищает не только меня. Он думает и о Дейве, поэтому хоть и кажется, что Фардж занимает то же положение, что и Дилан, но на самом деле мы с ним зависим от О’Брайена. И мне почему-то кажется, что парень скоро согнется под грузом ответственности. Видно, что ему неприятно говорить об этом, так что он скрывает свое лицо, отворачивая от меня голову:
– Дейв пока ничего не пишет, так что, возможно, Оливера здесь нет.
Отвожу взгляд, задумавшись, и со всей серьезностью говорю:
– Такое чувство, будто это вы недооцениваете его.
Дилан оглядывается, сощурившись:
– В каком смысле?
– Мы бродим здесь, думая, что он так открыто начнет преследовать нас, но этот тип наверняка умнее, – объясняю. – Если бы я была на его месте, то действовала бы иначе. Например, держась наверху, а еще создала бы ту ситуацию, в которой чувствовала себя уверенной.
О’Брайен отводит взгляд, после чего резко поднимает его вверх. Он что-то понял? Парень вдруг начинает рыться в карманах, вынув телефон, и подносит его к уху, слишком внезапно схватив меня за рукав. Тянет за собой, против толпы, так что не сопротивляюсь, просто нахожусь в хмуром ожидании его слов. Дилан грубо задевает людей, ускоряя шаг, и начинает говорить с Дейвом:
– Уходим… – делает паузы, слушая друга. – Нет. Нам нельзя находится в замкнутом помещении… Потому что Оливер…
И весь торговый зал резко опускается во тьму. Я ничего не вижу. Абсолютно. Передо мной стена мрака. Слышу только, как по рации кто-то предупреждает о чрезвычайной ситуации, так что все люди, будто обезумевшие, начинают метаться в разные стороны, ища своих близких. Они все рвутся по направлению к главному выходу, но понятно, что ориентируются они по памяти, поэтому начинается давка. Как же просто человека вернуть в дикое состояние. Все так пекутся о своих жизнях, что практически не замечают остальных. Слышу, как где-то рыдает ребенок. От темноты становится душно, сердце в груди сжимается. Никогда бы не подумала, что у меня мрак ассоциируется с замкнутым пространством. С трудом глотаю кислород, еле сдерживая желание схватить Дилана за руку.
Темнота. Мрак. О’Брайен что-то говорил об этом. Они живут по ночам. Вчера парни вырубили свет. Значит, Оливеру тоже проще и комфортнее действовать в темноте. Это все он? Он специально вырубил свет и после чего говорил по рации, чтобы сеять панику? Точно. Он наверняка знает о слабости Дилана. Все сходится. Этот тип здесь.
Он первым нашел нас.
Меня пихают к стеллажу с какими-то банками, так что дергаю руками, чтобы не удариться, после чего чувствую, как О’Брайен крепче хватает меня за рукава, ругнувшись:
– Не отпускай меня, – я почти не вижу его, поэтому стараюсь без тревоги спросить:
– Ты хорошо видишь в темноте?
– Достаточно, – тянет меня за собой, продолжая говорить с Фарджем:
– Выбирайся через запасной выход. Он ближе к тебе, – его постоянно толкают и задевают, так что с беспокойством начинаю по возможности отпихивать от нас людей, которых смогу разглядеть в темноте. Не хватало еще, чтобы О’Брайена схватил приступ. Пытаюсь не теряться морально, сохраняю спокойствие, хоть и внешнее, но это самое главное. Нам просто нужно выбраться отсюда.
Дилан скованно подталкивает меня вперед. Уже могу различить его силуэт, разобрать толпу людей, но лиц всё равно не вижу. Они превратились в одну стаю бешеных безликих, единственная цель которых – это собственная безопасность. Нет причин для беспокойства. Было сказано, что ситуация чрезвычайная, но это не значит, что надо рвать и метать. Что с нашим обществом не так?
