Текст книги "«Молчи» (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 74 (всего у книги 86 страниц)
Мы с Диланом занимаем кресло напротив. Здесь мало места, но я не против сидеть у него на колене, под боком. Парень перекидывает руку мне на плечо, пальцами водя по вьющимся волосам. Сам смотрит перед собой. Думает. Поворачиваюсь боком, щекой упираясь ему в ключицы, а согнутые колени укладываю на живот. Дилан не моргает, находится в своих мыслях, но опускает руку ниже, начав растирать мое плечо. Будто на автомате.
Дейв покусывает губу, собирается с силами, чтобы начать говорить, и мы все ждем его слов. И да, каждый из нас понимает, о чем пойдет речь.
– Я знаю, надо повременить, – Фардж начинает, заставляя Роуз слегка сжаться. – Но времени у нас нет, – мельком поглядывает на Дилана. – В прошлый раз мы сделали ошибку, приняв решение без вас, поэтому сейчас хочется обсудить это вместе, – оставляет ладони Лили в покое, обнимая её тело. – Я думаю, тебе будет лучше уехать из города, чтобы лечь в больницу, – парень обращается к Роуз, ненадолго сжав губы, чтобы оценить реакцию. А Лили молчит, устало смотрит в сторону окна. Я подготовила её к этому разговору, так что надеюсь на её спокойную реакцию.
– Тебе требуется помощь специалистов, – Дейв словно прощупывает почву, после каждого предложения держит паузу, ожидая, что Роуз вставит свое слово, но она пока молчит. – Твое состояние не стабилизировалось. Держать тебя вне больницы, тем более в такой дальности – опасно, – парень немного мнется, когда Лили наклоняется в сторону, чтобы взглянуть ему в глаза. Смотрит в ответ. Я напряженно наблюдаю за происходящим, боясь негативной реакции со стороны подруги, но кроме грусти в её глазах нет ничего отрицательного. Девушка тяжело дышит, немного хмуря брови:
– Тебе будет спокойнее, если я… Уеду и лягу в больницу? – уточняет, и мне удается услышать горечь в её голосе, поэтому носом упираюсь в шею Дилана, отводя взгляд.
– Конечно, ты ведь будешь в безопасности, рядом будут врачи и твоя семья. Они позаботятся о тебе, – удивлена тому, как Дейв держится, но и ему приходится шептать, чтобы… Немного скрыть эмоции.
– Я согласен, – по моей коже проходит дрожь, когда вступает Дилан. Он ровно дышит, но слышу, как часто бьется его сердце.
– Ты не обуза, но с тобой нам будет тяжелее в том плане, что хер знает, когда твое сердце не выдержит или… Та же самая проблема с питанием, – О’Брайен поддерживает Фарджа, кажется, видит, что тому тяжело говорить.
Откашливаюсь, немного двигаясь:
– Это… Мы ведь переживаем за тебя, так что… – прикусываю губу. Лили переводит на меня взгляд, сжав губы. Опять виновато.
Молчим. Ждем её слов. Девушка не нарушает тишину долгие минуты. Видимо, внутри неё борются сомнения и желания. В итоге, она выдыхает. Громко. Сама начинает дергать пальцы рук Дейва, который лицом касается её макушки. Она чувствует. Он немного дрожит. Я могу видеть, как дергаются его плечи.
– Я понимаю, – Роуз кивает головой. – Я буду только лишним грузом, так что… – поглядывает на меня, и я отвечаю её зрительному контакту. – Думаю, будет правильно уехать, – шепчет, опуская глаза на руки Дейва, который поднимает голову, надавив щекой ей на висок, чтобы коснуться губами кожи.
Опускаю глаза. Тяжелое решение. Но оно верное. Роуз должна лечиться.
– Тогда, – поглядываю на Дилана, который подбадривает меня кивком. – Я могу еще раз связаться с твоей мамой. Попросить, чтобы она собрала вещи, купила билеты. Лучше сделать все быстро, пока Псы не начали сильнее терроризировать город, иначе попасть в самолет будет тяжелее, как и покинуть город.
– Только уточни, что рейс должен быть утром, – О’Брайен напоминает о том, что банда действует в ночное время суток. Он чешет висок пальцем, поглядывая на молчаливых Роуз и Фарджа. Они оба смотрят вниз, оба ровно и тихо дышат, иногда шевеля пальцами ладоней, что цепляют в замок. С тяжестью в груди слежу за ними, понимая, что человека можно убить, даже не пропуская сквозь его голову пулю. Люди способны ранить себя сами. Словами, поступками. А еще сильнее ранит осознание верности решения. Дейв так ждал перемирия с Лили, уверена, она хотела того же с той же силой, а теперь… У них нет времени.
И самое страшное, что подобное ждет меня с Диланом. Один вопрос: когда именно мы придем к этому? Когда мы будем готовы? Точно не сейчас. Сильнее прижимаюсь к нему, чувствуя, что парень крепче обнимает меня рукой.
– С Джо мы обсуждали возможность переезда на другое место. Одно такое есть, поэтому, – Дилан рушит тишину, – мы можем перебраться туда сразу после того, как доставим Лили в аэропорт, – свободной ладонью стучит по моей коленке. Смотрит на Дейва. Тот только кивает, не поднимает глаза. Как и Лили. Всё. Они теперь не просто в себе. Они вместе в совершенно своем мире, в котором только и могут, что прижиматься друг к другу.
Поэтому я шепотом прошу О’Брайена помолчать. Достаточно.
Дилан смотрит мне в глаза, пальцами поправляя вьющиеся локоны, что лезут на лицо. Слабо улыбаюсь, что совершенно не к месту, но не хочу грузить его своим состоянием. Сегодня очень тяжелый день. В эмоциональном и физическом плане. У меня совсем нет сил. Нужно собраться, чтобы действовать дальше, так что дергаю Дилана и остальных, предлагая:
– Может, все-таки пробуем поспать? – выбираюсь из объятий парня, встав на слабые, немного трясущиеся ноги.
Дейв молча начинает двигаться. Роуз приседает на колени, ждет, пока Фардж откинет одеяло, чтобы потом лечь рядом. Поворачиваюсь к Дилану, протягивая к нему руку, и О’Брайен пожимает её, поднимаясь с кресла. Перед тем, как покинуть комнату, я задвигаю шторы, погружая помещение в полумрак. Дейв и Лили уже лежат. Причем спинами друг к другу.
Выхожу, прикрываю дверь. Недолго остаюсь без движения.
– Это правильное решение, – Дилан стоит позади, у стены. – Мы не можем помочь ей. Что, если её сердце откажет? Что, если ситуация потребует долгого пребывания в бегах? Она не выдержит, – шепчет. Киваю, разворачиваясь, чтобы продолжить идти по коридору. О’Брайен забрасывает руку мне на плечо, ладонью продолжает потирать предплечье, после чего обнимает за талию, грея кожу.
Тяжело. Трудно. Сложно. Но я не хочу, чтобы с Лили что-то произошло. А так мы будем уверены, что она в порядке, что она выздоравливает.
Порой верные решения приносят столько боли.
Что появляется желание поступить неправильно.
***
В комнате становится тихо. В холодном молчании они находятся около получаса, но ни одному не удается уснуть. Роуз еле терпит слезы, что сжигают её глаза. Она пальцами закрывает губы, старается тихо шмыгать носом и в страхе быть услышанной замирает, когда позади начинается движение. Девушка сжимает мокрые веки, всхлипывая от касания губ её плеча, щеки. В каждом действии Дейва читается усталость, сломленность, некая злость на себя. Внутри себя он знал, что его ждет подобное. Но готов все равно не был.
Одной рукой опирается на кровать рядом с животом Роуз, целует шею, еле выдерживая её мычание и попытки отвернуть голову, скрыть лицо в подушке. Она хнычет, невольно пиная парня ногами. С такой же злостью, но вызванной обидой из-за безысходности. Фардж громко дышит, немного грубо сжимает её дальнее плечо, разворачивая на спину, лицом к себе. Девушка скрывает глаза под ладонью, всячески утаивает слезы от парня. Тот целует её подбородок, рукой проводит по животу, чувствуя каждый выступ костей.
Черт.
Девушка больно сжимает его волосы на затылке, дернув голову на себя, и приподнимается на один локоть, целуя губы. Немного неаккуратно, ведь все ещё прерывается на сдержанный плач. Судорога усиливается. У обоих. Дейв отрывается от Лили, слишком агрессивно дернув с её плеч кофту.
К черту.
Он зол. Не на неё. На себя.
Роуз не сопротивляется. Помогает. Она поднимает руки над головой, когда Фардж стягивает с неё футболку, оголяя тело. Наклоняется, целуя, плюет на её желание сделать лишний вздох, да и она забивает на это, громко всхлипывая, когда Дейв наклоняется, оставляя поцелуй на её шее. Ниже. Пальцами мнет тонкую кожу, задевая кости таза. Губами касается ямки между ребрами, вдыхает аромат кожи, рукой поворачивая девушку немного боком, к себе, чтобы после поцеловать её талию. Лили не прекращает ронять слезы. Она мычит, смотрит в потолок, еле разбирая что-либо в своей голове. Полнейший хаос. Ладонью сжимает свои губы, подавляя желание зарыдать.
К черту, мать вашу…
…Совершенно никакой боли. Осторожно, медленно. Слишком нужно и необходимо. Слезы остывают в глазах девушки, которая только и может, что обнимать парня за шею, пока тот носом лицом упирается в изгиб её плеча. Тяжело дышат. Каждое движение – это дрожь. Причем сильная. Совсем ненормальная. Лили ногти впивает в кожу, с желанием разорвать спину Дейва, а тот зло мычит ей в шею, сильно толкнувшись бедрами. Роуз дергает его за волосы. Он до боли сжимает её затылок пальцами. Девушка бьет его по плечу. Парень резким движением углубляется в неё.
Злость.
На себя.
У обоих.
Лили сдается первой. Она неосторожно пальцами сжимает его лицо, заставив парня повернуть голову в ее сторону. Не сопротивляется, своим лбом уткнувшись в её. Не двигаются. Смотрят. Дышат.
Слабость охватывает с новой силой. Дейв сглатывает, видя, как дрожат губы Роуз, которая вновь морщится, начав ронять слезы. Фардж целует её. Быстро. И роняет лицо в подушку рядом с её головой. Не двигается. Лили обнимает его спину, губами прижимаясь к плечу. Смотрит в пустоту комнаты, шмыгая носом. Сжимает веки, слыша, как сдержанно парень мычит в подушку. Уже не злость. Нечто, ломающее его ребра.
У них одно дыхание. На двоих.
Глава 55.
–… Да, если вам так будет удобней, – нервно дергаю ткань джинсов. В комнате холодно, даже найденное одеяло не помогает, как следует согреться. Сижу, прижимаясь спиной к изголовью кровати, говорю с матерью Лили уже около часа, пытаюсь объяснить ситуацию, и она меня слушает, причем не перебивая. Очень внимательно, с каким-то страхом. Видно, как сильно она переживает о состоянии дочери, поэтому во мне растет желание помочь Роуз уехать. С ней все должно быть в порядке. Лили заслуживает того, чтобы жить нормально, чтобы, наконец, выздороветь. Никто не заслуживает подобной жизненной ситуации. Но мы здесь, мы ввязались в это, уже утопая, так что Лили нужно помочь. Как можно скорее, пока есть время.
– Только выберите рейс утренний, – опускаю взгляд на Дилана, который головой лежит на моем животе, одной рукой обнимает за бедра, ровно дышит. Спит. Хорошо, ему необходим здоровый сон. Начинаю аккуратно водить кончиками пальцев по его волосам, наблюдаю за тем, как морщится его лицо, словно снится что-то неприятное.
– Хорошо, я буду ждать звонка, – благодарю мать Роуз, как и она меня, после чего прекращаю вызов, устало опустив телефон на кровать. Ладонью начинаю тереть сжатые веки. Хочется начать вздыхать, но сдерживаю желание, чтобы не привлечь внимания к своему утомлению. Просто нужно время. Взять себя в руки, собраться, начать двигаться. Если будем сидеть на месте и убиваться, то точно погибнем. Помню, я часто в детстве грешила бездействием. У меня что-то не получалось, что-то в моей жизни шло не так или просто меня не устраивало, и я сидела, плакала об этом. Слезами ситуации не поможешь. Если бы я понимала это в раннем возрасте, то многих проблем можно было вполне избежать.
Начинаю костяшками нежно водить по щеке парня, смотрю в потолок, всячески следя за своим сердцебиением. Да, тяжело. Да, трудно. Именно поэтому я не имею права раскисать. Парни не должны тащить на себе физический и моральный груз. Одни. Я помогу.
Резкое движение под ладонью. Опускаю голову, удивленно взглянув на О’Брайена, который приседает слишком внезапно. Он держится на локте, второй рукой лезет в карман кофты за оружием и долго, долго смотрит в сторону двери. Боюсь двигаться, уже хорошо ознакомившись со всеми повадками пса. Дилан часто так просыпается по ночам. В этот момент стараюсь не шевелиться, иначе могу попасть под руку немного забывшегося человека. Сглатываю, взглядом скачу с затылка парня на дверь, и набираюсь мужества шептать:
– Там никого нет, – аккуратно шевелю рукой, возвращая пальцы на его волосы. И глажу, чувствую, как его тело немного трясется, будто сон еще тащит его внутрь себя, а сознание продолжает бороться. Он смотрит на дверь. И принюхивается.
– Там никого нет, Дилан, – шепотом, чтобы не напрягать. Ладонью начинаю мять затылок его шеи.
– Все хорошо, – с частым биением сердца слежу за тем, как парень вынимает ладонь из кармана. Без оружия. Слава Богу. Наклоняюсь, уже свободнее двигаясь, и целую Дилана в макушку, прося:
– Спи, – сама поглядываю в сторону двери. О’Брайен не отводит взгляд. Смотрит, медленно опускаясь обратно. Рукой обхватывает уже талию, вторую ладонь сует под подушку, на краю которой сижу, а голова его еще в напряженном поднятом состоянии. Смотрит. Молчит. Ждет, как и я, пока провожу пальцами по его плечу:
– Спи, – повторяю тише, ведь сама уже клюю носом, не смотря на то, что сижу не в самом удобном положении для сна. Все равно. Главное, что ему комфортно.
Наконец, Дилан укладывает голову на мой живот, какое-то время ерзая без остановки, словно никак не мог успокоить демонов внутри себя, которые копошатся, перебирая натянутые до предела нервные струны. Ворошу темные волосы в ожидании полного успокоения парня. Кажется, он что-то мычит или… Хрипло рычит, я не могу разобрать, но подобное тоже не в первой. Хотелось бы мне сказать, что программа никак не повлияла на Дилана, что он уже вполне справляется со всеми своими бесами, умело контролируя их, но нет. Оно не так. Все сложнее, гораздо. Возможно, со стороны он и выглядит лучше, но именно я каждый день замечаю странности в его поведении. И список необычного растет. Главное, чтобы Дейв не замечал сильных перемен. Не хочу, чтобы он переживал еще и за Дилана. У Фарджа и без того тяжелый период. И я безумно рада тому, что О’Брайен как-то помогает ему. Программа программой, а что-то остается неизменным. Как дружба этих двоих, хоть сейчас парни немного скованны, но на то есть причины.
***
Водит по спине пальцами. Осторожно, не вызывая мурашек на бледной коже девушки, которая тихо дышит, сопя носом. Её веки мокрые, все еще опухшие, но закрытые. Спит. Как же хорошо, что она способна отдаться сну. У Дейва нет ни малейшей зависти, он с каким-то умиротворением наблюдает за спящей Роуз, и сейчас его организм сам отдыхает, хоть и продолжает бодрствовать. Задевает позвоночник. Лежит на животе, как и она, уже сдавливает свои легкие, мешая дышать полной грудью. Но не желает менять положения. Ему так хорошо. Так спокойно. Первый эмоциональный взрыв помог освободиться от злости. Второй – от ненависти к себе. А третий уже был вынесен на Лили, которая в свою очередь прошла через такие же круги эмоционального Ада, оказавшись в том же положении, что и Дейв. Поэтому они буквально чуть было не разорвали друг друга. Словно попытка истязать партнера спасала какую-то часть их мозга от разложения в темноте.
И в итоге пришла усталость. Пришло некое успокоение, которое помогло Лили уснуть, а Дейву остановить свою жесткость.
Приподнимает одеяло. Изучает тело Роуз, уже здравым умом понимая, что мог принести ей увечья, поэтому сердито хмурит брови, когда даже во мраке рассматривает проявляющееся синяки и следы от укусов. Кожа спины парня горит. Уверен, она вся в царапинах и красных следах от ногтей. То, что произошло между ними, – это было ненормально, но так необходимо для возвращения равновесия.
Они морально выжаты. Теперь им станет легче.
***
Что значит жить, как Джо?
Это значит, терять грань между утром и днем. Плутать в неизвестности. Тонуть в догадках. Он просыпается и первое время лежит, уставившись в потолок. Думает. Пытается вспомнить, какой сегодня день. Не выходит. За окном светло. Бледно. Охватывает неприятное ощущения «сурка». Повторяющийся день. Один и тот же. Каждый раз. И никак не выбраться из этой череды.
Садится на диване, спустив ноги на пол. Ладонями растирает еще красное после выпивки лицо, глаза горят. Нехорошо. Он обязан быть собранным. Вот только выходит не совсем хорошо.
Мужчина встает на ноги. Качается из стороны в сторону, еле концентрируя свое внимание на предметах, что разбросаны по полу. Идет в коридор. Тишина в доме окутывает, невольно толкая обратно в бессознательное состояние, но мужчина держится, пока спускается вниз, внезапно почувствовав укол в сердце.
Из гостиной на первом этаже выходит девушка. Невысокая, не особо стройная. Такие знакомые вьющиеся волосы. Джо не может оторвать от неё глаз.
– Утро, – девушка поднимает на него светлые глаза, улыбаясь приятно и тепло, словно… Она еще здесь. С ним. В этом мертвом доме.
Сьюзен.
Джо начинает активно моргать, сжимая веки, чтобы отогнать видение. И у него выходит, ведь, когда он вновь открывает глаза, то видит немного смутившуюся Харпер, стоящую уже у порога кухни. Она смотрит на мужчину, явно замявшись от его долгого наблюдения:
– С вами все в порядке? – может, ему нехорошо после алкоголя? – Хотите кофе? – разбавляет тишину, касаясь ладонью двери. Джо продолжает смотреть на неё. Без эмоций. Кажется, он начинает сходить с ума.
Мэй переминается с ноги на ногу, нервно озираясь по сторонам, и заставляет себя вновь взглянуть на мужчину:
– Все хорошо? – дверной скрип со стороны приводит в чувства Джо, который отворачивается, решая первым делом принять душ. Отогнать сон. Харпер хмурит брови, провожая взглядом мужчину, но не ощущает какого-то неприятного давления, скорее, она немного переживает за него. А дверью скрипел О’Брайен. Он долго спал, поэтому Харпер оставила его внизу одного, и уже была готова терпеть ругань, касающуюся её самостоятельного передвижения, но… Дилан молча проходит мимо, открывая дверь кухни, чтобы оказаться в светлом помещении. Теперь полный тревоги взгляд Мэй обращен на него. Она проходит за ним, двигается медленно, наблюдая, как О’Брайен ставит чайник. Скованные движения. Такой забитый взгляд. Интересно, о чем он думает? Харпер уже научилась распознавать состояния парня, и в данный момент его лучше не дергать. Сама целой останется.
Звон. Кружка, которую Дилан ставит на столешницу рядом с плитой, разбивается об пол. Он случайно задевает её локтем. Не ругается в голос, просто приседает, начав собирать осколки. Мэй встает сбоку, следит за тем, как Дилан все убирает, вновь потянувшись за кружкой, но тут девушка вступает, но спокойно:
– Садись, – осторожно сжимает пальцами его локти, отводя от плиты. Лучше сама займется этим. Дилан не отдергивает руки, поддается, подходя к столу, и громко отодвигает стул, садясь и вытянув ноги. Ладони сцепляет в замок под столом. Молчит. Смотрит, но на что именно, не понять. Харпер сохраняет спокойствие, пока берет две кружки:
– Чай? – догадывается. Дилан молчит. Что-то наталкивает на мысль, что парень вовсе не игнорирует её. Он попросту не слышит. Слишком погружен в себя. Мэй ждет, пока чайник согреется, стоит спиной к стулу О’Брайена, и не скрывает того, как нервничает, слыша шаги в коридоре. Дейв и Лили входят, а за ними… Ничего. Они проходят с какой-то легкостью, и даже Харпер немного удивленно хлопает ресницами, оторопев:
– Доброе утро, – говорит, не сдержав улыбку, так как Роуз растягивает губы, немного сдержанно, и прихрамывает, подходя к подруге:
– Доброе.
Мэй неосознанно разглядывает на её шее странные отметины, но не желает смущать Лили, поэтому переводит взгляд на Фарджа, который садится напротив Дилана. Выглядит… Лучше, чем вчера, вот только ощущает дискомфорт из-за жжения на коже спины.
– Я думаю… – Харпер приводит себя в чувства, взглянув на Лили, которая продолжает стоять рядом, проверяя, сколько воды в чайнике. – Сделать яичницу. Мы давно нормально не питались.
– Я тоже могу чем-то помочь, – Роуз необходимо занимать себя полезным, чтобы не оставаться в тишине со своими мыслями и переживаниями, поэтому она вопросительно смотрит на Мэй, ожидая её слов, и девушка получает одобрение:
– Да, можешь… – Харпер оглядывается на холодильник. – У нас есть овощи для салата.
– Отлично, – Роуз шире улыбается, обходя Мэй, чтобы взяться за приготовления пищи. – А что… Там моя мать?
Чайник кипит, так что Мэй берет ещё две кружки, чтобы разлить чай всем, параллельно говорит:
– Она заказала билеты на завтра в семь сорок. Утренний рейс в Норвегию, – оборачивается, расставляя кружки на стол, и замечает, как Фардж хмурит брови, подняв взгляд на Дилана, а тот так же смотрит на него. Они подумали об одном и том же? Отчетливо видно удивление.
Дейв благодарит кивком за чай и откашливается, слегка замявшись:
– У тебя есть родственники в Норвегии? – смотрит на Роуз, которая принимается мыть овощи.
– Да, – девушка пожимает плечами. – Моя тетя. Она художница, живет одна, – оглядывается на Дейва. – А что?
Фардж моргает, качнув головой, и улыбается, загадочно стрельнув взглядом на Дилана, который усмехается краем губ.
– Да так, ничего, – Дейв делает глоток. – То есть, нам нужно быть в аэропорту примерно… В семь? – смотрит на Мэй, которая берется за приготовление обещанной яичницы. Сосредоточенно разбивает яйца ножом, раскрывая, чтобы содержимое вылилось на разогретую сковородку:
– Да, лучше пораньше там быть, – отвечает, обращаясь ко всем. – Кто сколько будет? – прилетает желание каждого по поводу количества яиц. Дилан молчит, уже нервно постукивая пальцами по столу. Дейв поглядывает на него, заерзав на стуле, и не понимает, какое успокоение испытывает, когда Харпер подходит к О’Брайену наклонившись так, чтобы взглянув ему в лицо:
– Хэй, – улыбается, ведь он смотрит на неё, выдергивая себя из мыслей. Девушка подносит к его лицу яйцо:
– Сколько? – говорит с ним без раздражения.
В определенные моменты стоит сдерживать свои эмоции, особенно негативные.
– Я не голоден, – О’Брайен берет кружку, отодвинув стул, и Мэй выпрямляется, сжав в ладонях несчастное яйцо:
– Точно? – с сомнением. – Мне не сложно… – замолкает, ведь Дилан покидает кухню, прикрыв за собой дверь. Даже Роуз отвлекается от салата, уставившись в ту сторону, в которую сейчас молча смотрят остальные. Дейв стучит пальцами по кружке, хмурясь:
– Что с ним? – хочет встать, видимо, пойти и узнать, но Харпер останавливает:
– Не надо, – знает, так правильно. Взглядом давит на Фарджа, заставив того сесть обратно, а сама возвращается к готовке. Лили переглядывается с Дейвом, медленно продолжая нарезать овощи.
Харпер знает. Лучше не трогать, не выдавливать из него слова и объяснения, особенно сейчас, когда невозможно предугадать его реакцию на излишние расспросы. Остается только ждать, когда он сам либо скажет, либо промолчит, просто вернувшись к ним.
– Точно будет безопасно выбираться в город в такую рань? – Роуз решает заговорить.
– Если честно, понятия не имею, – Дейв продолжает наблюдать за паром, что поднимается с поверхности чая в кружке. – Джо говорит, что никаких новостей от Главного нет, да и Дилан ничего не знает, насчет захвата аэропорта, к примеру. Думаю, все должно пройти гладко, – уверяет, хоть сам и сомневается. – Все, чем сейчас занимаются Псы – доставляют груз по точкам, и их задача отвлечь власти от своих действий.
– Что за груз? – Мэй перехватывает информацию, взглянув на Дейва, а тот дает всем своим видом понять, что зря вообще открывает рот. Но умело хранит тайну, качнув головой:
– Прости, не могу распространяться, – принимается активно глотать горячий чай, чтобы смочить горло. Девушки переглядываются. От них хранят столько секретов, что порой становится не по себе. Чего на самом деле добивается Главный? Что это за груз?
Ответов нет.
Что. Гложет. Лукаса?
Мужчина сидит в кресле, без интереса дергая фотографию, от вида которой тянет блевать, но не по причине отвращения. Скорее, дело в неприятной тянущей боли, что застает врасплох каждый раз, когда снимок попадает в его грубые руки.
Смотрит. Разглядывает. Рвет края.
Вынимает сигарету изо рта, поднося кончик к лицу одного из запечатленных людей. К своему. Прожигает, при этом в его глазах совершенная пустота. Что это на самом деле? Злость? Ненависть? К кому? К Джо? К себе? К отцу? К Сьюзен?
Нет, он не может злиться на неё. Не имеет права.
Спустя года, что-то остается неизменным, даже после особых бесчеловечных подготовок, что развивают личность в нужное для банды русло. Да, Лукас устраивал для себя личную программу. Он прошел её с успехом, но их разговор с Джо выбил из колеи. Вот уже второй день Главный не дает указаний, хотя весь груз доставлен, остается только переместить его по точкам, и, знаете, несмотря на то, что он – Хозяин Псов, имеются в банде личности, которые начинают сомневаться в Главном. Такие, как Трой, что имеют стержень и свою точку зрения. Такие, как те Псы, над которыми не такой жесткий контроль, как над Гончими. Поэтому Лукасу стоит быть осторожнее и не терять лица перед подчиненными.
Иначе его же Псы разорвут ему глотку.
Стук в дверь. На месте лица Лукаса прожжена дырка. Мужчина поднимает равнодушный взгляд на вошедшего и сует сигарету обратно в рот.
– Вы хотели меня видеть? – первый. Первый гончий. Крупный, высокий, мощный мужчина, лет тридцати. Тот, кто смог полностью расположить к себе Хозяина. Один из лучших. Самый лучший.
– Верно, – Лукас начинает неаккуратно складывать фотографию. Исподлобья наблюдает за Первым, который молча ожидает приказа. Хороший пес. Верный.
– Я хочу дать тебе поручение, и о нем, – бросает мятую фотографию на стол, начав тянуть пальцы и хрустеть ими, – никто не должен знать, – в принципе, ничего нового. Гончие часто выполняют задания подобного типа засекреченности.
Первый ждет. Смотрит. Главный снимает с запястья часы, не меняется в лице:
– Проследи за Джо. И опирайся на мой запах, – делает паузы. – Учуешь человека, запах которого напоминает мой, – стреляет взглядом на гончего. – Приведи ко мне.
***
Вечер близится с неимоверной скоростью. Думаю, мы вряд ли сегодня ляжем спать. Слишком нервничаем перед выездом в город. Тем более, меня еще не поставили в известность, куда мы перебираемся. Ведь оставаться в доме Джо уже не безопасно.
– Что это вообще за хрень? – Дейв какой раз попадает иголкой в указательный палец, поэтому трясет рукой, ворча, как старый дед. Лили заливается смехом, сидя рядом за столом, и просит его:
– Давай, я сделаю, – не может убрать улыбку с лица, тянет руки, чтобы отобрать у парня футболку и иголку с ниткой, но тот поднимает вещи, качая головой:
– Нет, я смогу, – растягивает губы, принимаясь повторять попытки зашить рванную дырку на темной ткани. Я сижу напротив, грея ладони о кружку с чаем, наблюдаю за тем, как Роуз не может сдержать смеха, ведь попытки Дейва научиться пользоваться иголкой и правда смешат до коликов в животе. Сама без остановки пускаю смешки, стараясь подавить желание широко улыбаться, ведь наше хихиканье только сбивает бедного парня с толку. Хотя, думаю, ему даже в радость смешить нас, особенно Роуз. Девушка ладонями накрывает свои губы, пряча улыбку, смотрит сверкающими от смеха глазами на Дейва, который забавно кривляется, пока пытается вставить выпавшую нитку в ушко иголки.
Постоянно поглядываю в сторону коридора, прислушиваюсь. Дилан конечно покидал комнату внизу, но только для того, чтобы зайти в ванную, а так на протяжении дня мы с ним не говорили. Может, стоит спуститься и проверить, как он? Знаю, что должна давать ему больше свободы, тем более эмоциональной, но я беспокоюсь за этого типа, который не привык делиться переживаниями, считая это признаком слабости. Но, если я узнаю, как он, то и Дейву станет легче. Даже Роуз. Не скажу, что эти двое близки, но О’Брайен заботится о Лили, поскольку знает, как она дорога его другу.
Встаю из-за стола под смех Роуз, которая еле держится на стуле ровно, пока Дейв ругается на неё, прося помолчать. Он не может сосредоточиться. Улыбаюсь, покидая кухню под их фальшивую ругань, которая, кажется… Оглядываюсь, невольно прикусив язык и выскочив в коридор с таким видом, будто стала свидетелем чего-то необычного.
Что ж, они целуются. Хороший знак.
Иду к двери, что ведет в подсобное помещение. Спускаюсь медленно, каждую ступеньку считаю в голове, словно числа помогут немного напрячь какие-то расслабленные мозги. Выхожу в узкий коридорчик. Тут темно, поэтому быстро шагаю к двери, без стука открываю, заглядывая в плохо освещенную комнату с голыми стенами. Дилан сидит на кровати, с кружкой в руках. Боже, он вообще менял положение? Парень бросает на меня короткий взгляд, и да, я вижу, как он тяжело вздыхает, но прячет губы под ладонью, которой начинает растирать их. Прохожу к кровати, сцепив ладони в замок за спиной. Смотрю на Дилана, а тот немного нервно покачивается, но все же поднимает глаза, вопросительно кивнув головой.
– Почему ты здесь? – скованно переминаюсь с ноги на ногу, не разрывая зрительного контакта. О’Брайен сжимает губы, пожимает плечами.
– Нет, – качаю головой. – Ты точно знаешь, чего торчишь здесь, – превращаю все в шутку, когда сажусь рядом, закинув ногу на ногу. – Давай, – улыбаюсь. – Поднимай занавес тайны.
Но ему не становится смешно. Дилан только прикусывает внутреннюю сторону нижней губы, смотрит куда-то вперед, в темноту, и сглатывает. Пытаюсь не хмуриться, но все равно мое лицо принимает серьезный вид:
– Ладно, – выдыхаю. – Что такое? – опускаю стопы на пол, коленками касаясь его колен. Ладонями упираюсь в край кровати, сжимая простынь. Начинаю нервничать из-за взглядов, которыми он меня одаривает около десяти секунд тишины, но, наконец, хорошо покусав свои губы, выдыхает:
– Просто думаю о том, что ты сказала.
Наклоняю голову, хмурясь:
– О чем ты? Я много чего говорю… – улыбаюсь, но его лицо не меняется, поэтому откашливаюсь. – Что я сказала?
– Когда Псы пришли сюда, – Дилан опять кусает губу. Ему непривычно вот так открыто говорить о своих переживаниях, поэтому он всячески пытается скрыть свои эмоции за безразличием, особенно это равнодушие видно в глазах.
– Ты сказала, – стучит по кружке пальцами, смотрит на уже холодный чай. Думаю, он даже не притронулся к нему. О’Брайен делает длинные паузы. Не тороплю его.
– Ты сказала, что я был с ними, то есть… – хмурится, желая высказаться правильно. – Ты сказала это так, будто… Пристыдила меня, в смысле… – начинает злиться на себя за то, что не может объяснить, поэтому я сильнее нервничаю, начав потирать вспотевшие ладони о колени. Дилан ставит кружку на тумбу, повернувшись ко мне всем телом, и начинает жестикулировать руками, чтобы как-то помочь себе разговориться:
– Я…
– Тебя задело то, что я сказала по поводу твоего отношения к банде? – пытаюсь догадаться, чтобы помочь ему в этом непростом деле. О’Брайен опускает руки на кровать, смотрит на меня, сжимая губы, и щурит веки:
