Текст книги "«Молчи» (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 86 страниц)
Безумие. Что, черт возьми, с ними не так?!
Грубо пихаюсь, толкая парней от себя, параллельно бью ногой Причарда, продолжая мычать от боли, когда жжение на скуле доходит до предела. Стону от боли, сдерживая слезы, и кричу, не стерпев:
– Отпусти меня! – Свободной рукой сжимаю ножик, вынимая его из кармана, и не думаю, проводя острием по ткани рубашки Причарда, который от неожиданности отпускает мой локоть, ругнувшись. Пользуюсь моментом, расталкивая людей руками, и бегу к двери, кидаясь под дикий смех прочь, по коридору. Мат бьет в спину, пока сворачиваю на лестничную клетку, прижимая ладонь к больной щеке. Останутся ожоги. Мать подумает, что я курю, поэтому устроит скандал. Черт возьми! Черт!
Морально кричу. И от моего вопля рвется голова. Хнычу, резко застыв на нижних ступеньках. Мой рот широко распахивается от боли, что скручивает живот, ноет между ног. Руками нажимаю на низ живота, сгибаясь, и слезы сами начинают катиться по щекам. Держусь за перила, опускаясь на корточки, рюкзак кладу рядом, сжав веки. Громко дышу, борясь с судорогой. Чувство такое, будто меня разрывает изнутри. Сглатываю, резко вскинув голову, когда слышу звонок. Моргаю, испуганно оглядываясь, ведь до ушей доносятся голоса людей, от которых я бегу, и встаю, терпя боль, несусь вниз. Бежать. Дальше. Скрыться. Они больные. Ненормальные ублюдки. Выродки. Выхожу в переполненный учениками коридор второго этажа. Все медленно разбредаются по кабинетам, и я, минуя одноклассников, вбегаю в класс математики, игнорируя взгляды присутствующих. Громко отодвигаю стул, садясь за парту, рюкзак бросаю в ноги людям, что спокойно проходят по нему. Ерзаю, не зная, как избавиться от ощущения давления в области бедер. Откуда эти странные чувства? Будто боль сама напоминает о себе. Ладонями продолжаю нажимать на живот, шепча под нос: «Уйди из меня», – мольба. Я прошу болевые ощущения покинуть мое тело, но без толку. Лбом касаюсь парты, охлаждая жар. Нужно отвлечься. Верно. Моя мать постоянно ругается, когда видит, что я трачу время на Интернет, это меня отвлекает. Не помню, когда в последний раз заходила на свою почту, вряд ли смогу вспомнить пароль. Наверное, много всякого хлама накопилось за такое время. Не отрываю головы от стола, только поворачиваю ее набок, вынув из кармана телефон. Подключаюсь к вай-фаю, сначала просматриваю новости в гугле, проверяю погоду, только после перехожу на сайт почты, и немного удивляюсь тому, что акаунт еще не заблокировали. Входящих сообщений больше двух тысяч. Это сплошной спам. Незаинтересованно листаю вниз, читая рекламки, и уже готовлюсь оставить эту затею, ведь к доске выходит учитель, но взгляд замирает на незнакомом никнейме. Тема сообщения ставит меня в тупик.
«в тихом омуте…»
–… Черти водятся, – невольно продолжаю фразу, хмуря брови, и глотаю комок, не придавая значения дрожи между лопатками. Пальцем нажимаю на экран, открывая сообщение, и щурю веки, понимая, что здесь нет самого текста. Только прикрепленный файл внизу. Я не трачу Интернет в принципе, так что ничего не будет, если скачаю один файл, верно? На свой страх и риск загружаю фотографию, иногда поглядывая на учителя, который начинает отмечать присутствующих. Сажусь ровно, продолжая стучать пальцами по телефону и сутулить плечи. Не прислушиваюсь к смешкам и шепоту за спиной, наконец, сумев вернуть себе выражение гордого и непринужденного человека.
– Харпер, можете отметить? – Учитель внезапно просит. А чем, интересно, он до этого занимался? Не подаю вида, спрятав растерянность, и встаю, радуясь своей чересчур твердой походкой.
Будто я в порядке.
Телефон прячу в карман кофты, встаю у стола учителя, который дописывает в журнале тему урока. Зачем заранее меня вызывать? Щупаю мобильный аппарат в кармане, все-таки вынимая, пока мужчина занят, и смотрю на экран. Файл загружен. Нажимаю, выбирая программу для открытия. Все равно учитель медленно пишет, а мне охота сделать вид, что я чем-то заня…
Моргаю.
Смотрю.
Разглядываю.
В больной глотке встревает рыхлый ком. Веки расширяются, и, кажется, в голову бьет дикая боль, от которой начинает клонить в сторону. Кровь не приливает к щекам, наоборот она застывает в жилах, венах, и весь мой организм окутывает холод. Губы приоткрываю, поднося телефон ближе к лицу, и слишком быстро моргаю, вскинув голову. Не хочу, но делаю. Мой страх, моя паника – уверена, все присутствующие видят ее. И они улыбаются, разговаривают между собой, посматривая на меня. Хватаю ртом кислород, слышу приглушенно голос учителя: «Сейчас, еще подожди». Маска спала, рассыпалась на кусочки, и жалкая Мэй Харпер предстала перед всеми. Я сжимаю в руках телефон, не подавляя дрожь, и ношусь взглядом по лицам одноклассников.
Они знают.
Они. Знают.
Паника растет, сердце стучит бешено, ведь я в ужасе устанавливаю зрительный контакт со всеми, чувствуя, как моральный вакуум наполняется до краев. Начинаю быстро дышать, ногти впиваю в экран телефона.
Крепость рушится.
В глазах колет боль. Вижу, как мое поведение в данный момент вызывает смех у девушек, шуточки со стороны парней. Пытаюсь проглотить комок. Не выходит. Опускаю глаза, впиваюсь взглядом в экран, что резко темнеет.
Это фотография.
На ней я. С порванной майкой, задранной юбкой. С синяками, открытой грудью. С размазанной тушью, сигаретой во рту. И я в бессознательном состоянии на кровати в той самой комнате.
Боль и давление между ног возвращаются.
Поднимаю голову, подавив желание сомкнуть ладони внизу живота, и взглядом встречаюсь с Фарджем. Понятия не имею, почему смотрю именно на него, может, потому что именно он видел меня в то утро? Парень перешептывается с ОʼБрайеном, но наш зрительный контакт не прерывает, и его друг хмурит брови, оторвавшись от телефона, поднимает голову, взглянув искоса на меня. Отворачиваюсь. Не могу больше.
– Держи, Харпер, – учитель протягивает мне журнал, но не смотрю на мужчину, с нехарактерной для меня дрожью в ногах шагаю в сторону двери, чувствуя на себе непонимающий взгляд математика. На моем лице нет ярко выраженных эмоций. Нет конкретики. Я не понимаю, что именно чувствую. В голове одна мысль перекрывает все другие – уйти. Просто скрыться в укромном уголке, подальше. Взгляд замер, зрачки не двигаются, губы всё так же приоткрыты, но вдыхаю воздух через нос. Отключаюсь.
Открываю дверь, выходя под давлением слов учителя, который пытается узнать, куда я собираюсь «держать» путь. Не даю ответ. Не могу заставить себя.
Уйти.
Уходи, Мэй Харпер.
Ты повержена.
Прими это.
Шагаю, прихрамывая, ладони слегка приподнимаю, словно боюсь потерять равновесие, и сворачиваю в уборную, приближаясь к одной из грязных кабинок. Голова пуста. Состояние полного отсутствия. Телефон роняю на пол, пальцы не способны надежно держать предметы. Хватаюсь за дверцу кабинки, распахивая, и захожу внутрь. Ноги больше не в силах удерживать мое тело, поэтому опускаю крышку унитаза, медленно сажусь на неё, ладони покрыты холодным потом, и их я сжимаю между колен. Взгляд сфокусировать не выходит, поэтому просто смотрю вперед, затем чуть ниже, ещё ниже, ещё… Пока не упираюсь в плитку под ногами.
Шмыгаю носом. Глаза заливаются слезами, меня буквально разрывает от эмоций, которые сдавливают шею, заставляя горбить спину. Сгибаюсь. Дрожащие губы сжимаю, стискиваю зубы, боясь разреветься в голос. Мычание. Из носа начинает течь, поэтому прижимаю к нему кулак, закрыв мокрые веки.
С трудом верится в происходящее.
Между ног ноет. Ощущение такое, будто кто-то вбивает мне гвозди в живот, сверлит, вонзает иглы, тысячи игл – и всё это одновременно. Неосторожно вытираю щеки от слез, задевая ожоги от сигарет, и рыдания с новым стоном вырываются из меня. Накрываю одной ладонью часть лица, корчась, и начинаю сдержанно плакать, покачиваясь назад-вперед, словно убаюкивая себя.
Все. Все они знают.
***
– Хм, видимо, Харпер решила прогуляться, – с юмором у учителя математики хреново, но по классу все равно проходят тихие смешки. – Тогда я сам отмечу, – с каким-то негодованием произносит мужчина, будто это непосильный труд, и начинает скользить ручкой над журналом, перечисляя имена.
Дейв кусает ногти, заусенцы, поглядывая в сторону окна. Он нервно притоптывает ногой, привлекая внимание Дилана, который не особо заинтересован в происходящем в кабинете, поэтому всё это время предпочел потратить на сон. Но поведение друга заставляет оторвать лицо от парты.
– Прекрати, – просит, видя, как Дейв до крови кусает кожу пальцев, а сам с таким же успехом поправляет на голове капюшон.
Все они с «приветом». У каждого своя странность, помогающая справиться с общественным давлением.
– Ты тоже его получил? – шепотом спрашивает Фардж, наклонившись ближе к другу, а тот щурит веки, сонно интересуясь:
– Что?
Дейв начинает рыться в карманах, вынимая телефон, и ещё долгое время сидит молча, с серьезным выражением лица тыкая пальцем по экрану телефона, пока Дилан решает вновь прилечь, правда, ненадолго. Фардж дергает его за капюшон, вынуждая приподнять голову, и опускает руки под парту, поворачивая телефон экраном вверх, чтобы ОʼБрайен смог рассмотреть фотографию, вот только парню достаточно всего секундного взгляда, чтобы резко отвернуть голову в сторону. Он начинает потирать пальцами сухие губы, хмуро озираясь по сторонам, и, наконец, переводит внимание на друга, который продолжает вопросительно смотреть на него:
– Тебе это приходило?
– Я не обновлял почту лет с шестнадцати, – шепчет в ответ, нервно поглядывая на экран телефона, и морщит лицо, ворча. – Убери это.
Дейв слушается и прячет мобильный аппарат обратно в карман, тяжело вздохнув:
– Что-то мне подсказывает, что подобное получил не только я, – оглядывается на одноклассников, откашлявшись. – Интересно, кто так сильно не любит Харпер?
– Она – стерва, – у Дилана имеются причины так говорить о девушке, но он сам понимает, что подобное уже выходит за рамки нормального, поэтому молчит, когда Фардж тихо шепчет:
– Я, может, и ублюдок отчасти…
– Только отчасти? – ОʼБрайен усмехается, и Дейв отвечает тем же, качая головой:
– Я это к тому, что… – замолкает, решая не продолжать, и Дилан не требует этого. Они хоть и проводят время вместе, постоянно влезая в неприятности, но есть секреты, о которых им лучше умалчивать. Вот и Дейв сейчас вовремя затыкает рот, вновь начав кусать заусенцы.
Странно, но именно он в данной ситуации лучше всех понимает чувства Харпер.
Глава 8.
Офис бизнес-леди с гордым видом и завышенной самооценкой находится на семнадцатом этаже элитного комплекса одной из ведущих рекламных компаний. Женщина спокойно вышагивает по длинному светлому коридору, стук каблуков не привлекает внимание, а вот строгое выражение лица моментально заставляет подчиненных немного сжато улыбаться миссис Харпер, которая не отвечает тем же, сохраняя суровость на лице. Женщина проходит в свой офис с большими окнами. Помещение с высоким потолком дарит ощущение широкого пространства, так что дышать здесь легко. Проходит к убранному столу, где всегда царит порядок, каждый карандаш наточен, ручки без колпачков летят в мусорное ведро. Всё вокруг неё должно быть идеально. Она сама – пример идеальности во плоти.
Звучит, как очень неудачная шутка.
***
И вновь эта неприятная холодная ночь. И вновь они, гонимые ледяным ветром по темным улицам города, который словно специально заводит их в тупики на каждом повороте. И вновь преследователи, что не отстают, в руках сжимая холодное оружие. Они готовы убить этих засранных ублюдков, невзирая на законы, писанные чертовым государством, гребаным миром. Неправильным миром.
Эта реальность не для них. Не для тех, кто бежит прочь, кто скрывается изо всех сил, но не теряют друг друга из виду. Эти двое не станут бросаться в разные стороны, не переживая о состоянии другого. Мчатся вместе, тем более, что Дилан ОʼБрайен вполне уверен в выборе своего пути, а Дейв Фардж спокойно доверяет ему, следуя шаг в шаг. Кидаются вниз, по разваленным ступенькам старой закрытой станции метро, чтобы миновать под землей несколько кварталов. У них преимущество. Парни привыкли существовать в темноте, в непроглядном мраке, так что в то время как их преследователи начинают теряться, вбегая в тоннель, по которому давно не ходят поезда, друзья уже идут на отрыв. Это их шанс убраться прочь, правда Дейв уже начинает задыхаться. Ему нечасто приходится скрываться от погони, именно поэтому его организм требовательно просит передохнуть. Дилан знает, куда они выбегут. С другой стороны старой станции вокзала, где смогут выбраться через тот запасной выход в радио-рубке. Мысленно умалчивает о человеке, который показал ему этот путь отступления, не желая испытывать чувства благодарности по отношению к нему.
Парни выскакивают на открытое пространство старой станции. Дилан без труда и одышки забирается на платформу, проигнорировав осколки стекла, что впиваются ему в кожу ладоней. Он кладет биту рядом, опускаясь на одно колено, и помогает Дейву забраться за ним, видит, что другу недолго осталось терпеть.
Голоса со стороны тоннеля несутся с неимоверной скоростью. Враги приближаются, так что ОʼБрайен уже срывается с места, чтобы скрыться за колоннами, но так же резко тормозит, оглядываясь, когда слышит голос Фарджа, который без сил садится за стеной, прижимаясь к ней спиной. Черт. Парень громко дышит, ладонью вытирая пот с лица, и поднимает хмурый взгляд на Дилана. Он кусает губы, рванув к Дейву, когда из тоннеля выбегают громко и яростно кричащие мужчины. ОʼБрайен садится рядом с другом, запрокинув голову, и сдерживает свое сбитое дыхание, прислушиваясь к шуму за стеной. Вокруг стоит полумрак, пылью, взмывающей в воздух, пачкаются джинсы. ОʼБрайен старается осторожно выглянуть из-за стены, но быстро возвращается в былое положение, когда слышит грохот. Они взбираются на платформу. Дилан вопросительно смотрит на Дейва. Зря. Зря он взял его с собой.
– И почему мы обязаны это делать? – хрипло дышит Фардж, никак не справляясь с колотящимся сердцем в груди. Действительно, раньше это казалось «забавным»: все подобные погони, дарящие тебе чувство свободы, драки, в которых ты мог доказать себе и окружающим свою силу. А сейчас? Спустя столько лет, на протяжении которых они живут в таком ритме, поменялось ли отношение? Явно. Но уйти не так просто. Тебе не разрешат.
– Я слишком стар для этого дерьма, – Дейв цитирует героя фильма, захлебываясь слюной, и давится, прижав кулак к губам, чтобы не кашлять. – Мне всё чаще охота отсидеться дома, укутаться в плед с чашкой кофе и смотреть Бриджит Джонс.
Дилан усмехается, качнув головой. Фардж пытается пошутить, хотя сам в полной мере осознает, в каком они дерьме. Им некуда бежать. Им – потому что ОʼБрайен не оставит его. Если получают по роже, то вместе. Судя по звукам, мужики начинают топтать осколки стекла, этот хруст помогает с ориентироваться, где именно преследователи находятся в данный момент. Дилан сжимает биту, шепча:
– Нужно идти дальше. Ты как? Можешь? – не смотрит на друга, но его молчание заставляет все-таки перевести взгляд. Дейв внимательно всматривается в сторону колонн, покусывая шнурок от своей промокшей кофты. ОʼБрайен даже успевает разозлиться на несосредоточенность Фарджа, но чуть позже понимает, что привлекает все внимание русого друга, который даже прекращает моргать, щурясь и приглядываясь к темноте:
– Почему она здесь?
Дилан ругается под нос, мельком выглянув из-за стены, и вновь переводит свой взгляд на девушку, которая сидит с другой стороны колонны, так же прячась от нежданных гостей. Она прижимает колени к груди, не поправляет ткань кофты, что собирается складками на талии, и не пытается пригладить вьющиеся волосы. В одной руке сжимает бутылку. Алкоголь? Поднимает её к губам, запрокидывая голову, и активно пьет, морщась от неприятного привкуса во рту. Начинает громко кашлять, заставив парней вжаться в стену спинами, ведь они слышат, как мужчины реагируют на шум, рванув с криками к колоннам. Фардж проглатывает комок в сухой глотке, разодранной морозным воздухом, и смотрит искоса на ОʼБрайена, ожидая его действий, но тот сидит смирно, уставившись в поверхность грязного пола, пока их преследователи окружают колонну, а вместе с ней и девушку, которая затуманенным взглядом пытается рассмотреть незнакомцев. На её мокром лице читается полное равнодушие к тому, что эти типы начинают кричать на неё, думая, что она могла видеть двух парней-уродов, за которыми они гнались около получаса. Харпер даже не пытается разбирать их слов. Она подносит бутылку к губам, вновь пьет, игнорируя шум вокруг, отчего один из мужчин ногой выбивает алкоголь из её рук, задев ладонь. Девушка морщится, сжав её пальцами, и наклоняет голову, сгибается, касаясь лбом колен. Не издает ни звука, сильнее подбирая ноги к груди, пока мужчины выхаживают вокруг неё, оглядываясь. Их нетрезвые головы не осознают, что она может быть вовсе не причастна, поэтому начинают пинать скованное тело ногами, выпытывая информацию. Харпер должна была их видеть. Этих парней.
– Эй, – шепчет Дейв, хмуро уставившись на Дилана, который, черт возьми, ничего не предпринимает. – Так и собираешься сидеть? – а чего Фардж ждет от ОʼБрайена? Действий? Чтобы кидаться на выручку, стоит хотя бы относиться к жертве по-человечески. В случае с Диланом, он предпочитает вовсе не задумываться о чувствах других, особенно этой стервы, но…
ОʼБрайен сильно кусает губу, начиная нервно оглядываться, бросая короткие взгляды в сторону Харпер, которая заваливается набок, прикрывая руками голову, не пытается сбежать. Просто защищается.
– Дилан, – Дейв морально давит, заставляя парня прикусить язык. Он крепче сжимает биту, быстро пересчитывая количество мужчин. Их трое. Что ж, кажется, ОʼБрайен сможет справиться. Из них двоих, только Дилан может давать отпор. Фардж постоянно принимает удары, этот тип понятия не имеет, как защититься. Или просто не желает?
Дейв – мазохист.
Дилан – садист.
Неплохая комбинация.
– Давай, – Фардж наблюдает за тем, как Харпер пытается присесть, но ей по спине бьют ногой, и девушка вновь ложится на живот, переворачиваясь набок, чтобы опять повторить попытку приподняться на локоть. ОʼБрайен часто моргает, взглянув с особой ненавистью на Дейва:
– Убью тебя когда-нибудь, чертов ублюдок, – опирается на рыхлую стену, поднимаясь на ноги, и видит, как Фардж начинает широко улыбаться, поэтому добавляет с ещё большей неприязнью:
– Пошел ты, ненавижу, – снимает с плеч кофту, чтобы та не мешала, и крепче сжимает биту, зашагав к мужчинам. Дейв остается сидеть на месте, сверлит спину другу, сощурившись. Неужели, ОʼБрайен так долго хранит свою неприязнь к Харпер? Прошло уже больше семи лет. Хотя, возможно, его ненависть к этой «стерве» подпитывается ещё и тем, что она знает.
Знает, в чем заключается слабость ОʼБрайена.
Мужчины так увлечены выпытыванием информации из девчонки, что первый из них, который стоит спиной к приближающемуся Дилану, вовремя не замечает угрозу. У ОʼБрайена удар поставлен. Он не первый раз использует железную биту в качестве оружия, поэтому знает, куда и как бить. Да, пару раз парень перебарщивал, хотя его особо не волновало, насколько серьезные увечья он приносит другим. Его вообще не колышет. На кой ему переживать о других? Дилану плевать.
Так что сейчас он размахивается с такой силой, что звон от удара бьет даже ему по ушам. Хруст привлекает внимание остальных преследователей. Тело падает на пол без движений, и Дейв хмурит брови, заставив себя вскочить на ноги. Он видит – ОʼБрайен ведет себя странно. Дилан перешагивает поверженного, вновь размахивается, когда двое оставшихся мужчин бросаются к нему, спотыкаясь о тело девушки, которая сжимается калачиком, и неясно, в сознании ли она вообще? Парень бьет одного из нападающих, а от удара другого приходится увернуться. Мысленно Дилан ликует, ведь атакуют его не руками, не кулаками, а ножами. Это бестелесное воздействие. Пускай такой вид борьбы опаснее, но парню куда проще. Он знает, что его не будут касаться. Один из мужчин валится на колени, а другой старается порезать ОʼБрайену живот, так что парень делает шаг назад, не собираясь пока отвлекаться на того, что держится на ногах, добивая второго. Он со всей силы бьет битой по затылку мужика на коленях – и тот валится без сознания. Фардж делает короткий шаг изо стены, хмуро следит за тем, как усмехается Дилан. Ему это приносит удовольствие. В нем столько злости к людям, которые даже не имеют отношения к тому, что ему пришлось пережить? Он всех равняет под одного. С таким же успехом мог действовать и сам Дейв, но тот мыслит иначе. Он вряд ли проникнется ненавистью ко всему живому. В своей проблеме виноват сам он, поэтому увечья приносит он исключительно себе. Хотя позиция Фарджа также вызывает сомнения в правильности. Они оба ненормальные. Просто кому-то проще уничтожить всё вокруг, а кому-то закрыться в себе.
И Дилан относится к первому типу. Он, наконец, поворачивается к оставшемуся мужчине, хрипло дыша, и усмехается, со стороны напоминая безумца. На его бите можно разглядеть алые пятна. Новые, старые? Неясно. Для парня это трофей. Он обеими руками сжимает оружие, медленно перешагивая с ноги на ногу. Ждет. С удовольствием наблюдает за страхом мужчины, который даже трезвеет на глазах. Он неуверенно держит нож, бросая взгляды на своих товарищей, что продолжают лежать без движения, и готовится бросить всё, бежать прочь, так что резко срывается с места, мчась без оглядки. И Фардж уже вздыхает с облегчением, думая, что этим всё ограничится, но нет. Парень буквально вырывается из темноты, надеясь успеть схватить друга и остановить, но Дилан быстрее. Он кидается за мужчиной, настигает большими шагами, и мужик получает удар по голове у самого края платформы. Падает на рельсы. Не шевелится. У ОʼБрайена даже не сбивается дыхание. Он испытывает особое наслаждение от победы. Дейв тяжело дышит, подавляя в себе желание хорошенько треснуть Дилана и накричать. Он давно не ходит выполнять поручения вместе с другом, так что не должен удивляться тому, во что медленно превращается ОʼБрайен. Дилан оборачивается, идя обратно к Фарджу, и вопросительно кивает головой, как ни в чем не бывало:
– Что? – наклоняется, подняв свою кофту. Биту зажимает между ног, надевая вещь, и натягивает капюшон на голову. – Уходим?
Дейв отмирает, оглянувшись на девушку, которая кое-как приседает, мокрыми ладонями стирая пыль с лица, и парень вновь смотрит на друга, с довольной ухмылкой сжав губы, так что Дилан опускает всё ещё напряженные руки, открыв рот от возмущения:
– Нет, – отказывается.
– Оставим её здесь? – почему Фарджу так охота противостоять ОʼБрайену? Почему ему обязательно надо выводить друга из себя? Хочет получить битой по роже? Может быть.
Дилан ставит руки на талию, одной ладонью сжимает холодную биту, издеваясь над губой, и притоптывает ногой:
– Она же в хлам… – шепчет, испытывая отвращение к самой особе и к тому, что её вот-вот может вырвать. Харпер действительно начинает дергаться, прижав ладонь к губам.
– Так даже интереснее, – Дейв уже готов развернуться и пойти к девушке, но замирает, когда в спину ударяет вопрос:
– Какого черта ты так озабочен ею?
Выражение лица Фарджа не должно меняться, но в глазах заметно блестит еле заметная злость, поэтому он скрывает её за недоброй ухмылкой:
– Тебе не понять, – Дилану правда не понять, так как Дейв не рассказывает того, что ему пришлось пережить. ОʼБрайен сжимает пальцами биту, сдерживая в себе все то, что хочется излить на друга, который разворачивается, подходя к Харпер, которая и правда «в хлам». Дилан перебрасывает биту из руки в руку, со злостью размахивается, ударив ею по колонне, и с ненавистью смотрит на Фарджа, рыча:
– Оставь её здесь, – приказывает, и Дейва словно парализует. Парень оглядывается, прикусив губу, и щурит веки, понимая, что Дилан настроен серьезно. ОʼБрайен проглатывает комок, когда его друг внезапно кивает, молча принимая команду. Он даже не станет противиться? Это на него не похоже. Фардж только исподлобья смотрит на Дилана, подходя к нему, обходит, решая преодолеть расстояние. Сам спрыгивает с платформы, видя, что на противоположной стороне есть выход, и оборачивается:
– Чего встал?
ОʼБрайен стучит битой по полу, хмуро и с недоверием наблюдает за другом, который продолжает идти. Чего он задумал? Хочет, чтобы внутри Дилана проснулась совесть? Этого не будет. Никогда. ОʼБрайен оглядывается, бросив короткий хмурый взгляд на Харпер, которая кашляет, прижав ладонь к губам. Поднимает глаза на Дилана, сощурившись подобно ему. ОʼБрайен с презрением хмыкает, отворачивается и направляется за Дейвом, что недовольно сжимает зубы. Почему он не стал отпираться? Так как хочет, чтобы внутри его друга что-то екнуло.
Да, они оба – ублюдки.
Но хоть что-то человеческое в них должно быть.
И, судя по всему, Дилан не человек.
Проблемы других окружающих его не заботят и заботить не должны. Эгоист. Урод. Моральный ублюдок. ОʼБрайен спрыгивает на рельсы, подходя к противоположной станции, и бросает на её поверхность биту, забираясь. Встает, вновь, поневоле, оглядываясь назад. Харпер сама встает на ноги, держась за колонну. Её тело трясет так, словно её сейчас стошнит, но она ведь может передвигаться самостоятельно? Значит, не пропадет. Тогда, чего ты, Дилан, продолжаешь наблюдать за её передвижениями? Фардж уже подходит к запасному выходу, толкая дверь, и искоса смотрит на друга, который переминается с ноги на ногу, беря биту то в одну руку, то в другую.
Ублюдок, говоришь…
***
Кабинет светлый, с красивыми картинами в рамках на стенах. На столе небольшие комнатные растения, аромат которых должен насильно заставлять пациентов расслабляться и открывать «душу» перед доктором в белом халате. Она даже не может вспомнить пол лечащего врача. Голос в воспоминаниях звучит то как мужской, то как женский, но слова остаются неизменными.
«Зачем ты это сделала?»
«Это была не я».
«Мэй, ты ничего не помнишь из-за вспышки агрессии. Можешь хотя бы рассказать, что именно вывело тебя из себя, заставив сделать это?»
«Это была не я».
Она шептала, но в её голове голос кричал. Ей не верили. Ни врачи, ни родители. Но Харпер знала, что права. Ведь в ту ночь это была не она.
Одно движение рукой – и теперь запись имеет свое место в личном деле ещё маленького человечка, который не виноват.
Или же…
Мне с трудом удается сидеть за одним столом с родителями. Дышать вместе с ними одним воздухом. Терпеть звуки их голосов. Я чувствую, как с каждым днем меня тянет вниз неведомая сила, что питается за счет моей растущей злости. Чувство, которое я изо всех сил скрывала внутри, сдерживала умело, но теперь всё идет по наклонной. Не могу смотреть на лица взрослых, в глаза, что не должно удивлять, но сейчас эти ощущения иные. Меня тошнит. Голова по-прежнему тяжелая. Тонны тоналки и пудры – и мои ожоги с мелкими синяками скрыты под слоем. Лицо ровное, чистое, и мать одобрительно кивает головой, рассматривая меня, пока говорит с отцом, попивая горячий кофе. Не притрагиваюсь к еде. Боюсь, что выпитый вчера алкоголь скажет сам за себя. Утром от меня несло, поэтому пришлось провести больше времени в ванной.
Мне тяжело ходить из-за вялости в ногах, а тут мать ещё и настаивает на каблуках. Она начинает наседать на меня с новой силой, видимо, чувствуя, что теряет надо мной контроль.
– Сегодня я пригласила Пенриссов к нам. Это будет даже не ужин, а простое обсуждение последних событий, так что нужно убраться в гостиной, – напоминает мать, а отец ворчит, перелистывая газету:
– Ты занималась этим вчера, нет?
– Харпер, – мать обращается ко мне. – Сегодня у тебя нет никаких дополнительных? – не отвечаю, пальцами растягивая ткань блузки, из-за чего женщина привстает, потянувшись ко мне рукой, чтобы хлопнуть по моим ладоням. – Хватит! Портишь вещь… – запинается, ведь я реагирую первой, ударив её по запястью, и опускаю голову ниже, застыв так же резко, как и мать. Женщина хмурит брови:
– Что ты… – не собираюсь её слушать, поэтому вскакиваю со стула, схватив сумку с пола. – Харпер! – она спешит за мной, так что перехожу на бег, хватая каблуки, и кидаюсь на улицу босиком, не обращая внимания на холод и камушки, что врезаются в голые стопы. – Харпер! – мать в ужасе смотрит на меня, останавливаясь на крыльце, ведь соседи, что рано утром выходят на работу, могут услышать и увидеть это. Ей, видимо, стыдно. Бегу по тротуару, не оглядываюсь, терпя болевые ощущения во всем теле, и торможу только тогда, когда пробегаю несколько домов. Обуваюсь, не смотря на женщину, которая вышла за газетой для мужа на крыльцо, и продолжаю идти, игнорируя весь мир.
Да, пускай реальность идет к черту. Но плечи расправить не удается. Я сутулюсь, кое-как вынуждая себя терпеть неудобство, вызванное той одеждой, которую сегодня напялила на себя.
С трудом вспоминаю эту ночь. Не помню, что нашло на меня, но я стащила из гостиной бутылку вина и помчалась прочь, распивая его по темным улицам. Мне так охота было отвлечься, но алкоголь – это не лучший выход. Хотя, не могу обещать себе, что подобное не повторится.
В школу опаздываю. Чувствую, скоро меня снимут с поста старосты, и что с того? Только мать воспримет эту потерю глобально. Быть может заставит меня кланяться в ноги директору, чтобы вернуть это место в школе. Это ведь так важно. Черт, ей самой не тошно?
Погода на улице не радует. Сгущающиеся облака предвещают заметное ухудшение, думаю, будет дождь, а у меня нет зонта с собой. Хотя, кого может волновать состояние моей прически? Уж точно не меня.
Вхожу в переполненный людьми коридор, миную стенд с новостями школы, возле которого столпились люди. Они громко что-то обсуждают, смеясь в голос, так что незаинтересованно оглядываюсь, хмуро подмечая, что половина из скопившихся смотрит в мою сторону, перебрасываясь словечками. Это заставляет замедлить шаг, взгляд опустить ниже. Гораздо. Моргаю, всеми силами стараясь игнорировать тот факт, что люди сталкиваются со мной нарочно, пока пробираюсь сквозь толпу, надеясь дойти до шкафчика.
– Эй, это же… – не слушаю парня, который прервался на смех, толкнув меня плечом. Хмурю брови. Не обращай внимания, Харпер.
– При-вет, – противно тянет ещё один незнакомец, проходящий мимо, и компания девушек с ним начинают тихо хихикать, прикрывая ладонями губы. Шепчутся. Не разбираю слов. В носу закололо. Гордо поднимаю голову, расправляя плечи, и ускоряю шаг, резко замерев, когда передо мной встает ещё один парень:
