Текст книги "«Молчи» (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 86 страниц)

Что я уже трогала его волосы…

…Девушка скользит кончиком своего носа по щеке парня, поддавшись его требованию прижаться ещё ближе…

…Мои глаза и без того широко распахнуты, что уже пугает, но не могу остановиться сейчас. Я начинаю вспоминать.

Наклоняюсь вперед, не обращая внимая на то, с каким злым и раздраженным вздохом Дилан дергает плечами, будто намекая, что я должна немедленно убраться отсюда, но на его грубость не отвечаю. Так как у меня другая задача.

Это не мог быть он.

Жестко дергаю его за волосы, заставив приподнять голову, на что ОʼБрайен реагирует с особой яростью, перехватив мои руки, крепко сжав запястья. Его губы до бледноты сжаты, острый взгляд даже в темноте прожигает мой подбородок, в который он уставился, видимо, не осмелившись поднять глаза выше. А мне плевать. Я поддаюсь вперед, притягивая себя ближе к нему, и носом касаюсь его горячего лба, с опаской вдохнув аромат кожи. И с ужасом прекращаю дышать.

Это был он.

Я помню.

ОʼБрайен больно сжимает мои запястья, грубо отталкивая от себя, и я не противлюсь. Сама отскакиваю от него, как от огня, и сажусь на пятую точку, всего на секунду потеряв равновесие. Наши взгляды пересекаются, но не в бесчеловечной схватке. Мы тут же отворачиваемся. Встаю на ноги, поспешно, так что спотыкаюсь о порог ванной комнаты, взявшись обеими руками за дверную ручку, и со всей силы хлопаю дверью, оставляя парня одного в темноте.

Внутри начинает бушевать знакомый ураган. Эта источающая злость на себя. Вот почему он вел себя странно в последнее время рядом со мной. Он помнит. Он, черт возьми, помнит то, как я, словно шлюха, жалась к нему. Отвратительно. Как я могла позволить себе так низко пасть? Так понизить уровень своего достоинства? Кто я после этого дерьма? Кем я являюсь после той ночи, проведенной с несколькими парнями? А что, если и с ним я трахалась? Черт.

Быстро иду к лестнице, вытирая пот с горячего лба. Ладонями провожу по щекам, не могу моргать, ведь каждый раз, когда я прикрываю глаза, в сознании вспыхивают еле различимые картинки. Это воспоминания, о которых я жалею. И мне не хочется разбираться в них. Не желаю знать. Ничего.

Бегу по лестнице вниз, сморщившись от гнева, и громко хлопаю ладонью по перилам. Кулаком.

Чтобы ещё хоть раз… Чтобы я хоть раз позволила себе…

Мать вашу.

Тыльную сторону ладони прижимаю к носу, в котором начинает щипать, и толкаю входную дверь, вырываясь из духоты на морозный воздух.

Вашу. Мать.

Не могу успокоить мускулы лица, что продолжает корчиться, будто от боли, но я ничего подобного не чувствую внутри. Ощущаю только дикое желание разорваться на куски и позволить земле сожрать мои разлагающиеся останки.

Я должна уйти. Скорее.

Та Харпер – это была не я.

Тупая шлюха. Чертова сука. Безмозглая шалава. Ты, Харпер, самый настоящий и жалкий кусок собачьего дерьма.

Быстро иду по темной улице, вовсе не задумываясь о том, что мои вещи остались в комнате Лили. Мне плевать. Сейчас важно только то, что мои глаза начинают слезиться. И всё остальное уходит на второй план.

Что со мной не так сегодня?

Дело в моем вранье?

Я чертовски скучала по Лили, хоть и не задумывалась об этом. И теперь мне страшно вновь пропускать через себя те чувства, которые так долго причиняли мне страдания. Как бы слюняво это ни звучало, но я не хочу, чтобы подобное повторялось, но с другой стороны, Господи, я так желаю вернуть хоть частичку того времени, чтобы вновь почувствовать себя нормальным ребенком.

Не было и дня, чтобы я не рыдала в подушку от мысли, что нажралась и провела ночь с какими-то отморозками, и, скорее всего, один из них – ОʼБрайен. Делаю вид, что мне наплевать, но, черт возьми, как можно игнорировать всё это, если боль, физический дискомфорт между моих гребаных ног никто не убирает?! Как можно жить спокойно, зная, что твои эмоции готовы сожрать тебя?

Вытираю слезы пальцами, шмыгая носом, и замедляю шаг, тихо промычав сквозь сжатые губы. Грубо смахиваю соленую жидкость, сильнее злюсь на себя за публичное проявление чувств, хотя вокруг ни души. Все сидят по домам, ведь на улице сильный ветер гоняет листву по асфальту, на который спускаюсь, наступая в лужу. Кеды промокают. Но продолжаю идти.

Это чертовски неправильно.

Почему именно факт того, что я терлась об этого ОʼБрайена, окончательно лишает меня контроля над эмоциями?

Так не должно быть.

Я просто слишком устала.

***

Автомобиль тормозит возле участка. В доме всё ещё горит свет, через окна можно проследить, как кто-то бродит без остановки, не находя себе места. Дейв всё так же крепко держится за руль пальцами, не выдерживает такого длительного молчания со стороны Лили, которая сидит с перемотанной рукой, опустив взгляд вниз. Девушка с настороженностью поглядывает в сторону своего дома, уже предвкушая долгий допрос матери. Наверняка ей уже сообщили о том, что она сбежала с олимпиады. Прекрасно. Двойная мозговая порка. Роуз прикусывает губу, качнув головой, и протягивает руку, касаясь ручки дверцы автомобиля, но медлит, от злости скрипя зубами:

– Почему ты вообще держишь этого ублюдка рядом с собой? – задает этот вопрос, что гложет её какое-то время. Фардж смотрит перед собой, слегка сводя брови к переносице, ведь впервые чувствует раздражение по отношению к девушке, которая никогда не поймет его, так что моргает, жестко шепча:

– Он – мой друг.

Роуз переводит на него взгляд опухших от слез глаз. Смотрит хмуро, с непониманием, но более ничего не отважится сказать. Повторно качает головой, вылезая из салона, и громко хлопает дверцей, поражаясь тому, как непросто было её открыть. Видимо, машину стоит отвезти в автосалон.

Отворачивается, быстро, как может, отдаляется от автомобиля. Не оглядывается. Дейв всеми силами сдерживает себя, заставляя не поворачивать голову, так что вовсе смотрит в другую сторону, зло кусая ногти. Проглатывает комок в глотке, надавив на педаль газа, так что ему никогда не узнать о том, что Роуз всё-таки оглядывается, стоя уже на крыльце своего дома.

И смотрит она без осуждения, после чего опускает голову, глубоко вдыхая аромат морозной свободы, прежде чем войти внутрь дома.

Фардж громко хлопает входной дверью, топает по коридору, желая тут же отправиться на второй этаж, в свою комнату, чтобы запереться, но приходится остановиться, ведь боковым зрением замечает Дилана, который резко встает со стула на кухне, делая короткий шаг в сторону друга. Дейв запрокидывает голову, больно прикусив губу, чтобы не ругнуться, и не поворачивается лицом к ОʼБрайену, который переступает порог кухни. Его глаза ещё красные. Значит, по-прежнему пьян, но уже не так зол, как несколькими часами раннее.

– Т-ты в порядке? – его язык заплетается, но в голосе слышна тревога, которую трезвый Дилан никогда бы не проявил открыто.

Дейв зло дышит, стараясь держать себя в руках, но у него нехило так накипело, поэтому парень оборачивается, связкой ключей хлопнув себя по ладони. На его лице уже проявляются синяки, и ОʼБрайен не может не замечать их, поэтому на несколько секунд отводит взгляд.

– В порядке? – с ядом произносит Фардж, вытянув шею, после чего нервно смеется, опустив голову, пока дергает пальцами ключи, и с не меньшим сарказмом повторяет, кривясь. – Ты в порядке? – смеется, проводя рукой по волосам, и смотрит на Дилана, который опускает руки вдоль тела, с дрожью в голосе прося:

– Извини.

Дейв щурит веки, судорожно вдохнув злость в легкие, и сдерживает тон голоса, правда по выражению его лица ясно – дело дрянь.

– Не в этот раз, – сам чуть ли не давится, произнося эти слова. ОʼБрайен еле заметно сглатывает, с пустой растерянностью смотрит на друга, который слабо качает головой, раскинув руки в стороны:

– Не в этот раз, – повторяет, будто насильно заставляет себя ощутить горечь каждой клеткой организма. Смотрит в ответ на друга, борясь с обидой, и шагает спиной вперед, прося:

– Не трогай меня какое-то время, – говорит твердо, разворачиваясь, и ускоряется, быстро поднимаясь по лестнице наверх.

Дилан часто выходил из себя. Он часто бил Дейва. И тот каждый раз просил уединения после полученных травм.

Но в данный момент происходит не как всегда. Всё иначе.

Фарджу надоело, что его друг не может попытаться бороться с собой, учиться держать себя в руках, хотя бы потому, что Дейву сильно достается. Каждый раз. ОʼБрайена это не останавливает. Да, его мучает совесть, но Дилан не решает стыдом проблему, словно думает, что Фардж всё равно никуда не денется, что это никак не повлияет на их дружбу. Но так продолжаться не может. Уже не может.

ОʼБрайен обязан научиться контролю, иначе Харпер окажется права.

Парень переступает с ноги на ногу, опуская взгляд в пол, и моргает, чувствуя, как эти омерзительные эмоции вновь сдавливают глотку, мешая вдохнуть. Отходит назад, нервно дергая ткань своей кофты, и морщится, тут же прикусив пальцы рук, чтобы сдержать в себе это сопливое дерьмо.

Всё дело в выпитом алкоголе. Настоящий ОʼБрайен себя так не ведет.

Если так пойдет и дальше.

Дилан останется один.

Глава 25.

Морозы наступают слишком внезапно для Лондона, жители которого не успевают привыкнуть к холоду. Какие-то жалкие дни спустя придет зима. А к ней мало кто готовится морально. Пасмурное и белое небо над головой, гнетущие метели, а главное непривычно низкая температура – все это не способствует поднятию духа.

Так что Лили Роуз не собирается вставать сегодня с кровати. Девушка лежит на боку, еще хорошо ощущая, как бьется в груди сердце. Непривычно. Рука ноет. Ей вправили плечо в больнице, и теперь придется ходить с эластичным бинтом. Конечно, мать до часу ночи не оставляла дочь, угнетая расспросами и ругая за неосторожность, но в целом, Лили хорошо отделалась. На часах восемь утра. Сна всю ночь не в одном глазу. Те болят, наверняка краснеют от бессонницы, так что Роуз трет их, не реагируя поспешно на мигающий телефон. Он вибрировал еще несколько часов назад, но девушке было крайне лень лишний раз шевелиться. Она тянет руку, взяв мобильное устройство, и подносит его экран к лицу, морщась, когда тот загорается. Всего одно сообщение, и Лили открывает, не долго раздумывая.

«Номер Мэй», – девушка прекращает читать, сразу же переводя взгляд на цифры. Моргает, осторожно присаживаясь на кровати, и сгибает ноги в коленях, еще раз просматривая весь номер. Уверена, что это Дейв. Лили проводит перебинтованной ладонью по волосам, дернувшись от боли в плече, и возвращает руку в верное положение, не зная, отчего так долго разглядывает сообщение. Она, конечно, дала ему свой номер в больнице, но после их разговора не думала, что он выполнит обещание. Должна ли Роуз что-то ответить?

«Спасибо».

***

Резкий скачок сердечного ритма. В груди образовывается неприятное давление, от которого начинает болеть под ребрами. Это происходит так внезапно, что мне тяжело сразу понять причину. Все дело во вспышке, которая ударила мне в глаза во время неприятного сна.

Опять я. И у меня нет лица.

Перевожу взгляд на мобильный телефон, который мерцает. Сообщение? Лениво сажусь на кровати, повернув голову в сторону окна. Темно. Вечер или ночь? Я успела потерять счет времени, ведь всю эту неделю не ходила на занятия. И мать мне слова не сказала по этому поводу.

Ладонями тру опухшее лицо. Мне не удается нормализовать свой сон. Первые пару дней не спала в принципе, так что сейчас глаза неприятно щиплет, когда давлю на них пальцами, предварительно сжав веки. Облизываю сухие, треснувшие от ветра губы, и поднимаю голову, взглянув на кроватку, накрытую белой простыней.

Все мои кошмары из-за него?

От моральной усталости не могу заставить себя думать о наболевшем, так что качаю головой, поворачиваясь к краю кровати, и спускаю ноги на холодный паркет, поднимаясь. Мне стоит проветрить сознание. Нахождение в этих пыльных стенах, в замкнутом пространстве только угнетают, мешая мне вырваться из того кокона, что создала вокруг себя из мыслей. Шаркаю ногами к зеркалу, остановившись боком к нему, и внимательно изучаю себя последующие пару минут: красные белки глаз, которые от слез постоянно темнеют, опухшие мешки чуть ниже приобретают алый оттенок с каплей синего или фиолетового, румяные щеки, безобразные губы. Кажется, кто-то свил из моих волос гнездо.

Выгляжу непривлекательно даже для самой себя, чего говорить о других?

Долго всматриваюсь в свое лицо, пальцами касаясь щеки, глаз, губ, носа, который отличается особой краснотой из-за насморка.

Жуть.

Отворачиваюсь, подходя к шкафу, и скидываю с себя одежду для сна, начиная сгребать все с полок на пол, чтобы найти вещи потеплее. Черные джинсы, простая серая футболка на размер больше, сверху наброшу кофту с капюшоном. Оставляю одежду валяться в беспорядке, сама возвращаюсь к кровати, бросив на нее выбранные вещи, и беру телефон, включив экран. Сообщение от неизвестного номера, но, открыв его, я без труда понимаю, от кого оно.

«Дилан ходил в школу?»

Фардж. Откуда у него мой номер? Он сказал, что у Дилана есть мой. ОʼБрайен его не стер? С чего вдруг?

Если Дейв пишет мне, то он не говорит с Диланом. Если не говорит с ним, то они в ссоре. И даже в такой ситуации этот тип пытается проявлять заботу по отношению к другу. Уверена, ОʼБрайен не подозревает, что Фардж любым способом старается приглядывать за ним. А Дейв не просит благодарности. Он в тайне выпрашивал у меня таблетки для него.

Мне нечего ответить. Сама не была в школе, так что бросаю телефон обратно, принимаясь натягивать на себя одежду.

На часах восемь. Сегодня родители работают до поздна, так что вернутся ближе к десяти. Одной дома хорошо, но хочется иногда подышать воздухом, даже морозным.

Холодный вечер заставляет пускать пар в черное небо. Оставшаяся на деревьях листва твердеет, как и трава, покрываясь инеем. Лужи затягиваются тонким слоем льда. Вроде бы теплая одежда пропускает ветер, позволяя ему коснуться кожи, так что складываю руки на груди, хоть каким-то образом защищаясь от уже не по-детски разыгравшегося мороза. Мне не нравятся холодные сезоны. Рано темнеет, следовательно, пугающие мрачностью улицы быстро начинают принадлежать любителям ночной жизни, кем я не являюсь. Мне больше по душе проводить вечер за кружкой чая в своей комнате, читая очередную книгу. Давненько я не расслаблялась таким образом.

Но сейчас это именно то, что мне необходимо: пустые дворы между старыми домами, изолирующие шум города парки, тихое журчание пруда. Стоит отправиться в парк. Он огромен, и там находится одно место, сильно полюбившееся мне.

Иду по одной из тех улиц, которые в светлые часы дня пустуют, поскольку здесь одни увеселительные заведения. Пытаюсь не смотреть по сторонам, чтобы не давать пищу для размышлений и сомнений. Я не зря вышла прогуляться и бояться мне нечего. С одной стороны неширокой дороги, освещенной фонарными столбами, расположены ряды баров, из которых потоком льется разная музыка, соединяясь в одну сумбурную массу. От их ярких вывесок и светового оформления слезятся глаза. Множество голосов: и мужских, и женских. Таких разных, но объединенных одним. Пьяны. Одурманены алкоголем. Интересно, чем люди, любящие ночные гулянья, занимаются утром? Здания баров огромны, но довольно много людей толпится у входа. Танцуют, разговаривают, целуются, смеются, отходят за угол, чтобы заняться сексом. Кажется, для их плотских желаний вовсе нет преград.

По причине массового скопления этих ночных жителей на той стороне улицы, я шагаю через дорогу, рядом с заброшенными складами, зданиями, в которых можно арендовать офис, если верить вывескам, но, кто захочет покупать место здесь, напротив бара? Как-то не продуманно. Наверное, поэтому здания пустуют.

Решаю просто смотреть перед собой, не обращая внимания на свист в мою сторону и предложения выпить с теми, кто бесцеремонно обращается ко мне. Будь выше этого. Иди дальше. Холодные ладони прячу в карманы кофты, сжавшись от мороза. Стоило вместо футболки выбрать свитер.

Впереди меня, наконец, виден широкий переход через дорогу. Дальше ворота парка. Ускоряю шаг, уже предвкушая моральный отдых от стен своей комнаты, но скорость автоматически сходит на нет, когда рассматриваю фигуру, сидящую на разваленном крыльце одного из подъездов старого дома. Мужчина, лет тридцати, с рыхлой красноватой от выпитого спиртного кожей лица, в расстегнутой кожаной куртке и с кепкой на голове, скрывающей его глаза. Сидит с банкой пива, что-то шепча под нос, иногда дергая рукой, будто отмахиваясь от чего-то. Внизу живота неприятно тянет, заставляя мое тело прекратить идти. Этого еще не хватало. У меня какая-то паранойя. Почему мне кажется, что все, кому не лень, будут приставать ко мне? Это же глупо. Уверена, этот тип так набрался, что даже не заметит меня. Оглядываюсь. Свернуть некуда. Дома стоят плотно друг к другу. Черт. Прекрати, Харпер. Нет причин для беспокойства.

Продолжаю идти, действую, как в ситуации с собаками. Если не смотреть на них, они не нападут. Опускаю взгляд, думаю, именно это – моя ошибка, но я все еще чувствую себя нехорошо. Ускоряю шаг по неволе, слушая биение давления в ушах. Охватывает жар, и это отвратительно. В своих мыслях постоянно выступаю, как сильная личность, но стоит мне попасть в ситуацию, выводящую меня из равновесия, так сразу же теряюсь. Мне стыдно. Может, все дело в моей физической слабости?

Даже не успеваю приблизиться к месту, которое занимает мужчина, как он уже начинает проявлять нездоровый интерес ко мне.

– Девушка, – мне трудно не прислушиваться. – Ккуррить хочешь? – Он странно растягивает согласные буквы.

Не смотри в его сторону.

– Э-эй, – мужчина с грубым голосом повышает тон, словно злясь. – Я что… Что для тебя недостаточно ххоррош? – Отпивает из банки, когда я буквально несусь мимо, опустив голову и в карманах сжав пальцами ткань. – Эй! – Слышу его голос позади, но не замедляю шаг. Не остановлюсь, пока не буду убеждена в том, что ушла на безопасное расстояние.

Вряд ли этот тип пойдет за мной.

***

Он не достаточно выпил. Ему необходимо больше алкоголя для того, чтобы окончательно утратить страх перед прикосновениями, но выпитого достаточно для того, чтобы совершать необдуманные действия. Зря он полез в драку, а главное – стал ее зачинщиком. Разумное совсем уходит из сознания, а последние события заставляют парня бросаться во все тяжкие, лишь бы не думать. Он сотню раз на день брал телефон в руки, смотрел на номер друга, после чего с матом отбрасывал мобильный аппарат, зная, что Дейв не ответит. Он игнорирует Дилана до тех пор, пока не придет в себя. Тогда он сам заявляется и ведет себя, как ни в чем не бывает. Но что-то подсказывает ОʼБрайену, что в данном случае все куда серьезнее.

А на что способен Дилан в такой ситуации? Ни на что. Только на бессмысленное времяпровождение в барах, где может достать то, что поможет ему не думать о наболевшем.

Именно поэтому он здесь. В одном из ночных заведений, точнее, его уже выталкивают оттуда двое громил-вышибал, которые держат его под руки, буквально бросая к противоположной от здания бара кирпичной стене. Дилан немного выпил, поэтому хорошо ощущает на себе скованность. Его скручивает от судороги, но руки успевает поставить так, чтобы не треснуться лицом об асфальтное покрытие. Кашляет, хрипло давясь слюной, и трясется, сжав веки, вслушиваясь в голоса мужчин позади. Те решают, что он под наркотой. Иначе, с чего бы ему так дрожать? Хорошо, что есть черный вход у бара. Можно выбросить сюда всякий сброд. Вышибалы возвращаются в узкий коридор здания, откуда громким эхом несется музыка, и хлопают дверью, оставляя парня одного. Дилан громко дышит, продолжая сжимать горлышко ещё не открытой бутылки с пивом, после чего валится набок, чувствуя, как ноет под ребрами. Лежит какое-то время. Продолжительное время. Старается не издавать звуков, не шевелиться. Его рваное дыхание пугает, но это вполне нормальная реакция организма на прикосновения, поэтому ОʼБрайен терпит, сжимаясь, когда очередная волна непонятной боли в животе скручивает, вынуждая простонать сквозь сжатые до бледноты губы. Ему нужно ещё выпить, чтобы точно прекратить «чувствовать себя».

В этом переулке темно. Дилан кое-как поднимается на руках, еле ползет к кирпичной стене, сначала прижимаясь к ней лбом, чтобы сориентироваться, после плечом. Всё проделывает осторожно, без резких движений, чтобы точно уберечь себя от повторной волны боли. Мышцы ног сводит. Сейчас должно пройти. Спиной прижимается к стене, чувствуя неприятный «мокрый» холод. Сегодня повышена влажность воздуха, поэтому ночь кажется особенно морозной. Парень свободной рукой сжимает больное плечо, сустав которого опять «вылетел», и с хриплым вдохом проделывает осторожные движения, чтобы вставить его на место.

Отпускает бутылку, сильно бьется затылком о стену, когда запрокидывает голову, сжимая веки, и мычит, ведь сустав вправляет, а боль только усиливается.

– Блять… – сгибается, притянув к груди одно колено, и касается его лбом, покачнувшись на месте.

Шум улицы раздражает. ОʼБрайену стоит уйти туда, где может быть тише. Но, для начала, ему бы встать. Огромных усилий стоит простая попытка держаться руками за стену позади и ногами упереться в землю. Парень пыхтит, громко дышит через нос, сдерживая внутри ругательства, и отрывается от здания, сделав пару шагов вперед. Привыкает. Держит равновесие, расставив руки в стороны. Вдох. Выдох. Наклоняется, взяв бутылку только со второй попытки, и чуть было не теряет равновесие, качнувшись вбок. Одной рукой опирается на стену, идет вдоль нее, хромая, и на секунду тормозит, чтобы открыть бутылку пива. Выходит не сразу. Справляется, тут же поднося ко рту. Огромные глотки. Первый. Второй. Третий. Четвертый… Не пытается контролировать. Но и не пьянеет полностью, а это злит. Почему у него не выходит? Он всё ещё может мыслить. Более или менее здраво. Насколько возможно для человека, который слишком часто забывает о том, что такое нормальный сон. Продолжает хромать вперед, к освещенной тусклым светом улице. Без остановки глотает жидкость, находя её не слишком вкусной, чтобы поглотить всё сразу, не слишком отвратительной, чтобы выбросить бутылку к черту. Выходит на тротуар, оглядываясь по сторонам, и ловит на себе пару недоброжелательных взглядов со стороны входа в бар, так что сворачивает в противоположную. Плевать, куда. Главное, подальше от этих уродов, иначе желание влезть в очередную драку возьмет вверх. Парень не отряхивает от пыли темную кофту, капюшон которой набрасывает на голову. Ему плевать на то, как он выглядит. Его походка выдает присутствие в организме чувства боли, но уже легкой.

Темные улицы дарят тепло, знакомое успокоение, внутреннее равнодушие к тому, как сильно дрожат пальцы рук. Лишь бы бутылку не выронить. Шаркает дальше, не обращая внимания на пешеходный переход справа. Идет через дорогу в неположенном месте, не реагируя на сигналы со стороны мчащихся мимо автомобилей. П л е в а т ь.

Ещё один поворот. Ещё ряд старых домов. Этот район отличается особенной вонью канализации. Тошнота подступает к горлу. Дилану кажется, что мир вокруг него имеет такой изводящий тело запах, словно… Словно реальность гниет. Будто мир вокруг уже разлагается, отчего трупная вонь так сильно бьет в нос.

И ОʼБрайен медленно умирает вместе с остальными людьми, населяющими гребаную планету.

Впереди очередная развилка. Парень сворачивает на другую улицу, вновь подходя к переходу, но теперь притормаживает, запрокинув голову, чтобы сделать хороший глоток пива, пока машины мчатся мимо, гудя в ушах. Свет фар бьет по глазам. Горький привкус забивается в нос, и Дилан резко опускает голову, качнувшись, отступает назад, прижимая тыльную сторону ладони к губам. Вот теперь это неприятно. До тошноты. У него впервые такая ненормальная реакция на алкоголь. Быть может, всё дело во внутреннем беспокойстве? Никакое спиртное не поможет перестать думать о проблемах. Именно в данный момент. И это раздражает.

Зло смотрит на бутылку, опускает обе руки, выдыхая пар в ночное черное небо. ОʼБрайен. Только не сейчас. И ему это не нравится.

Облизывает губы, грубо вытирает их пальцами. Выглядит жалко, отталкивающе, вот, почему семья в салоне автомобиля, который останавливается на светофоре, косится на парня с неким осуждением, а мать шепчет детям, что вот так жить нельзя и что если они не станут учиться, то будут, как этот дядя.

ОʼБрайен, конечно, не слышит. Ему и не нужно. Он не переживает из-за мнения остальных. Парень начинает идти, уже с каким-то серьезным выражением лица всматриваясь в асфальт под ногами. Впереди парк. Можно отсидеться там до утра. Дилан решает, что это лучший вариант и единственный, поскольку дома ему находится не хочется, а к Дейву… К нему нельзя. ОʼБрайен вздыхает, молча ругая себя за тот проступок. Он не смог себя контролировать. И, кажется, Харпер права.

Останется один.

Переходит. Загорается красный для пешеходов, и автомобили начинают «плыть» в разные стороны. В одном цветном потоке. Дилан долго стоит на месте, решая, через какой вход ему войти. Перед ним ворота, за которыми темные аллеи, чернеющие стволы крупных деревьев. Переминается с ноги на ногу, иногда морщась от боли в животе, подносит бутылку к губам, но не отпивает, поскольку краем глаз улавливает движение. Поворачивает голову, с равнодушием уставившись на девушку, которая перебегает дорогу на красный свет, но находится на приличном расстоянии от Дилана, который не хочет принимать этот чертов факт.

Ему уже в принципе везде мерещится эта заноза? У ОʼБрайена потрясающее зрение. И первым делом он узнает свою кофту, только после обращает внимание на знакомые вьющиеся волосы. И да. Черт возьми, он закатывает глаза, так как ему уже тошно от того, что эта гребаная реальность ставит ему палки в колеса. Какого хрена она здесь? Почему именно в тот момент, когда здесь торчит ОʼБрайен? Херова заноза в его заднице. Она не должна здесь быть. Пускай исчезнет. Исчезай.

Но мысленный приказ не срабатывает. Девушка ещё здесь. Правда, она поворачивается спиной к парню, не заметив его, и идет в противоположную сторону. Есть у неё такая привычка. Глаза не поднимать. Харпер прячет руки в карманы кофты, с ненормальным спокойствием в движениях идет вперед, видимо, к другому входу в парк.

Верно. Всё нормально. Дилану не обязательно замечать её. Парень только нагружает себя ненужными мыслями. Она же не стоит перед ним и не пытается трахать ему мозг каким-нибудь нравоучением? Так. Значит, всё в порядке.

ОʼБрайен вздыхает, качнув головой, и усмехается краем губ. Черт, а ведь действительно. Она не имеет никакого отношения к его жизни, как и он к её. С чего парня тогда должно так раздражать присутствие Харпер? Она – один из таких прохожих, которые бросают на Дилана неодобрительные взгляды. Вот и всё.

Поднимает бутылку, желая повторить попытку выпить, но вновь отвлекается, когда слышит гудение машин. Поворачивает лицо, взглянув на незнакомого мужчину, который перебегает дорогу, показывая автолюбителям средний палец. Свой капюшон он натягивает сильнее на голову, чтобы скрыть лицо, а руки прячет в карманы. Крупный по телосложению, он немного стоит на месте, озираясь по сторонам, после чего опирается на фонарный столб, выглядывая из-за него. ОʼБрайен не шевелится, внимательно смотря на мужчину, который вытирает нос рукавом, нервно натягивая капюшон на лицо, и опять озирается, оглядываясь на дорогу, после чего всё свое внимание направляет обратно в неизвестную для Дилана сторону. Парень переводит взгляд на девушку, которая спокойно шагает, сворачивая к воротам, и как только её фигура исчезает за поворотом в парк, мужчина трогается с места, спеша перебирает ногами в нужном направлении, и ОʼБрайен стучит горлышком бутылки себе по щеке, сам не понимая, отчего так тяжко сглатывает, ощущая образовавшийся в глотке ком, когда этот тип сворачивает в парк.

Поздравляю, ОʼБрайен, у тебя официально паранойя. Не смотри в ту сторону, придурок.

Отворачивается, моргает слишком часто и вновь бросает взгляд в сторону, поднося бутылку к губам, и на этот раз делает большой глоток, подавившись, так что прижимает рукав к губам, кашляя. Громко вдыхает кислород. Продолжает стоять на месте. Взгляд в сторону парка впереди него. Взгляд в сторону, куда направились эти двое.

От раздражения и злости на самого себя у парня вновь закатываются глаза, а с губ срывается шепотом: «Блять», – после чего ноги сами ведут его туда, куда ему не хотелось бы идти. Винит во всем алкоголь, хотя парень не чувствует, что пьян настолько, чтобы повиноваться какому-то внутреннему голосу, ощущению, которое заставляет его идти против своей воли.

Ускоряет шаг, переходя на легкий бег. Добирается до ещё одного входа в парк и сворачивает на темную тропинку между рядами деревьев. Фонарные столбы редко встречаются на пути, поэтому большая часть парка погружена в темноту. ОʼБрайену не привыкать. Он легко ориентируется во мраке ночи, оглядываясь. Здесь одна тропа, так что быстро шагает вперед по ней, постоянно повторяя попытки выпить чуть больше, словно алкоголь отрезвит его сознание и поможет пойти своей дорогой, но нет. Кажется, становится только хуже. Парень немного замедляет шаг, но не останавливается, когда видит впереди фигуру. Мужчина в капюшоне сворачивает с тропы, отходя за деревья, и Дилан от злости стискивает зубы, ведь ему противно от того, что его догадки реальны. Харпер всё с тем же спокойствием вышагивает по тропинке, не смотрит по сторонам и, кажется, слушает музыку. Что, простите? ОʼБрайену казалось, что у этой бабы все дома, но нет. Какой кретин так халатно относится к своей жизни? Она не понимает, что лучше не шататься по улицам в темное время суток с забитыми музыкой ушами? Она ведь не слышит мир, не слышит, что её преследуют. Дура. Дилан сворачивает с тропы, идет по замерзшей траве между деревьями, видит силуэт мужчины, который, кажется, понимает, что Харпер легкая жертва, поэтому ускоряется. Его движения теперь уверенные. ОʼБрайен так же прибавляет шаг, сжав пальцами горлышко бутылки. Он прячется за деревьями, избегает любого шума, видя, как незнакомец подбирается ближе к Харпер, но всё ещё прячется в темноте. Его руки нервно что-то дергают в карманах, и Дилан приглядывается, когда мужчина вынимает одну ладонь, сжимая в ней небольшой складной ножик. Парень ускоряется, выходя на тропу, как и мужик, который короткими шагами приближается к Харпер со спины, а та совершенно не догадывается о происходящем за спиной, поэтому тихо подпевает знакомой песне, наслаждаясь свежим воздухом. Незнакомец протягивает руку, другой крепче сжимает ножик, готовясь схватить девушку за лицо, чтобы приставить оружие в глотке. И у него потеют ладони. Мужчина явно нездоров, поэтому вновь отходит к деревьям, набираясь моральных сил, и собирается сделать шаг на тропу, чтобы уже точно исполнить желаемое, в то время, как Дилан спокойно делает последний глоток пива, большими шагами приближаясь к мужчине, который хорошо слышит шаги за спиной, поэтому оглядывается, но уже не успевает сообразить отражение удара. ОʼБрайен размахивается, разбивая стеклянную бутылку о голову незнакомца, который корчится от боли, издав громкий стон, так что ОʼБрайен поворачивает его к себе спиной, сделав захват таким образом, чтобы сдерживать его голову и рукавом закрывать рот.