Текст книги "«Молчи» (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 86 страниц)
– Извини, я просто… – просто? Всё у тебя «просто», Дейв.
Роуз давит рукой на его голову, заставив парня наклониться, и целует в губы, правда, Фардж тут же рукой отодвигает девушку, хмурясь:
– Хватит, Роуз, – качает головой. Он совсем не в настроении.
Правда, в низ живота тут же бьет тянущее нервы желание. Лили кое-как двигается, пытаясь не задействовать больную ногу, и губами касается щеки Дейва, который лишь сильнее хмурится, пальцами сжав её плечо. Давит. Хочет, чтобы она остановилась. Но в итоге прилагает не так много усилий, как может, поэтому Роуз продолжает целовать его кожу, опускаясь к шее. Касается губами места рядом с ухом. Глубоко дышит, ладонью скользнув к шее парня, который запрокидывает голову, уставившись в потолок. Громко глотает кислород, постоянно пытаясь сглотнуть, чтобы избавиться от жжения в глотке. Не выходит. Его тело охватывает жар, ладони потеют. Нужно избавиться от телесного контакта. Черт возьми, нужно…
Дейв не смог остановить себя, поэтому сжимает губы и веки после того, как издает глубокий стон, когда Роуз кусает мочку его уха, продолжая рвано дышать, а её ладонь скользит по ключицам, по груди, ниже, к краю футболки. Теплые пальцы проникают под неё, касаясь ещё холодного живота. И Фардж понимает, что его мозг сейчас вынесет. Он открывает веки, схватив девушку за запястье руки, и Роуз поднимает на него глаза, слишком невинно хлопая ресницами. Дейв не способен справиться с дыханием, но в его голове все ещё звучит этот прокуренный грубый мужской голос, повторяющий: «Нельзя. Нельзя. Нельзя. Нельзя».
Нельзя, мать твою, Дейв, нельзя!
Лили вытягивает шею, дышит громко и прямо на губы парня, который сжимает её плечо второй рукой, пока другой пытается сдерживать ладонь девушки. Смотрит на её губы. Дышит, так же тяжело, как она. Роуз носом касается его щеки, медленно вынув пальцы из-под его футболки, и Фардж готов расслабиться, вот только он не способен читать мыслей Лили. Поэтому не знает, как она поступит дальше.
А её ладонь осторожно касается пуговиц на его джинсах.
– Лили, – грубо, на выдохе произносит её имя, заерзав на месте. Спиной вжимается в стену, дергая её руку от бегунка молнии, но девушка отвлекает его, когда вновь тянет за светлые волосы, заставляя откинуть голову.
Да, Лили Роуз кажется невинной простушкой, ребенком в розовых очках.
Но всё-таки она – девушка. И сексуальный опыт с другими парнями научил её разным мелким тонкостям. Хотя в данный момент девушкой движет немного иное.
Она заставляет Дейва расслабиться.
Но пока эффект получается обратный.
Фардж набирает воздуха в легкие, чувствуя вибрацию в коленях, когда Роуз тянет бегунок вниз, немного уверенно ложась грудью на его грудь. Её запястье болит от такой сильной хватки. Лоб уже покрывается капельками пота, а дыхание, как и у парня, становится хриплым. Медлит, касаясь пальцами пуговицы.
– Роуз, – Дейв качает головой, сжав веки, и выдыхает через нос, когда она двигает ладонью. Проникает. Внутрь. И уничтожает давлением Фарджа, который всасывает кислород сквозь сжатые зубы. Роуз моргает, сбивчиво дышит, начиная неуверенно двигать рукой.
Кажется, Дейв опять хочет произнести её имя, но буквы превращаются в хриплый стон. Парень опускает глаза на девушку, а она все это время не отрывает взгляда от него, не понимая, что так сильно притягивает её внимание. Ей нравится, как быстро он дышит. Нравится, как он пытается противостоять, но не может. Нравится влияние её действий. Нравится, что, несмотря на внутреннюю борьбу, он всё равно стискивает губы, чтобы не стонать. Нравится та темнота, которая сейчас отражается в его глазах. Злость? Сердитость? Нет, это потеря контроля. Пугает и завораживает.
Чем сильнее он возбуждается, тем чернее кажутся радужки глаз.
Быстро. Скованно. Сбито. Дышат. Оба. В губы друг другу. Дейва начинает трясти, пока Лили продолжает трогать его. Она сама не контролирует свое сознание, поэтому забывается, сильнее прижимаясь своей грудью к его. Руки трясутся. В палате испаряется весь кислород.
Одно слишком резкое действие со стороны Роуз, и Фардж странно выдыхает, дернув её в сторону. Девушка терпит боль в ноге, но ложится на кровать, схватившись пальцами обеих рук за ткань футболки Дейва, который нависает над ней.
Всё выходит из-под контроля.
Из-под её контроля.
– Дей…в, – шепчет хрипло. Зря она пытается открыть рот. Фардж наклоняется, целуя её немного резко, слишком возбужденно. Девушка отвечает, руками обняв его за плечи, и готовится расслабиться, вот только её веки распахиваются, когда Фардж быстро находит свободной рукой край её майки. Лили затылком упирается в подушку, разрывая поцелуй, и быстро дышит, смотря в темные глаза парня, который не отвечает ей тем же. Он опускает голову, целуя девушку в изгиб влажной шеи. Сердце в груди Роуз бешено колотится, вот-вот разорвется. Слишком эмоционально больно. Она прикрывает веки, ногтями вцепившись в плечи Дейва, пальцы которого опускаются ниже, к шнуркам на её спальных штанах. Внизу живота тянет у обоих, но именно Роуз готова распасться на молекулы, разорваться на части. Прямо сейчас, когда чувствует холодные пальцы, что отодвигают ткань штанов, касаясь кожи живота. Фардж не останавливается. Он продолжает целовать её шею, порой слишком грубо прикусывая кожу. Лили Роуз вкусно пахнет. И её аромат заставляет кровь кипеть с новой силой.
– Э-эй… – она правда пытается говорить? Вот только это был выдох. Глубокий. Низкий. Вибрирующий где-то в груди. Девушка подбородком касается волос парня, а тот целует её за ухом, заставляя немного повернуть лицо.
Опускает ладонь ниже. Ледяное прикосновение. И Лили выгибается, что-то промычав, а голову запрокидывает, кажется, сейчас начнет пищать, но сжимает губы, согнув здоровую ногу в коленке. Дейв не отрывается, сдерживая девушку свободной рукой. Роуз ерзает на спине, слишком громко дышит, когда хорошо ощущает холод внутри себя. Легкое давление внизу. Быстрое проникновение. И Лили одной ладонью прикрывает свои губы, боясь громко простонать. Она мычит, затылком упираясь в подушку, пока Фардж дышит ей в висок, продолжая вводить палец. Вслушивается в её дыхание, в её низкий голос. И понимает, что всё. Черт, это конец. Теперь окончательно всё потеряно. Всё. Дейв. Тебе не спастись. Эта будет одна из тех ошибок, о которых ты будешь жалеть на протяжении своей жалкой жизни. Остановись. Просто отпусти её. Перестань слушать её хриплые вздохи. Хватит, Фардж. Давай!
– Дейв… – Лили стонет его имя. И это становится концом. Край. Она под ним. Она стонет. И она, черт, слишком красивая. Фардж не понимает, как ему башку ещё не снесло.
Прощай, Дейв. Прощай, возможное спасение.
Фардж ускоряет движение руки, носом зарываясь в приятно пахнущие волосы, а у Роуз начинает кружиться голова.
Поздно.
***
Спит. Как давно она уснула? Минут сорок назад? Если честно, Дилан не следил. Он пытался лишний раз не думать о девушке позади него, но, когда он всё-таки набрался сил вновь предложить ей таблетки, обнаружил, что она спит. Парень закончил разбираться с оружием. Сунул ладони в карманы кофты. Продолжал без движения стоять спиной к кровати. Думал. О чем? Неизвестно.
Харпер томно вздыхает и тянет одеяло, скрывая половину лица. Другую закрывают спутанные локоны волос. Она морщится во сне, чмокая сухими губами, и тихо сопит, зарываясь носом в скомканное одеяло.
О’Брайен складывает руки на груди, после пальцами правой касается губ, хмуро смотря на разобранное оружие на столе. Чешет щеку, медленно оглядываясь, и останавливает свое внимание на Харпер. Слышит, как ровно она дышит. Делает шаг в сторону от стола, чтобы увидеть её лицо. Спокойное выражение. Пальцы изредка дрожат, сжимая ткань пододеяльника. Парень продолжает держать руки сложенными, пока покачивается с пятки на носок. Наблюдает. Чувствует, как сухо становится в глотке, но не придает этому значения. Он решил – больше так пить, как сегодня, не будет. Иначе вот, чем все заканчивается. Дилана волнует проблема возникновения неловкости между ними. Этого не должно быть. С одной стороны, хорошо бы вообще обрезать любые пути к контакту, с другой О’Брайен уже здраво оценивает свои возможности и понимает, что привычное игнорирование нереально. Уже не может быть, как раньше. Стоило остановиться ещё тогда, когда она позвонила ему, находясь дома у Причарда, и попросила о помощи. Тогда надо было отказывать и игнорировать. Когда сомнения в груди не было и в помине. Теперь дела обстоят иначе. Намного хуже, чем до этого.
Мэй кашляет – и Дилан дергается.
Сколько он так стоит и пялится на неё?
Черт.
Нервно чешет шею пальцами, отворачиваясь, чтобы покинуть комнату, но останавливается, услышав мычание. Хмурит брови, с неприятным для самого себя раздражением оглянувшись, чтобы уставиться на девушку, которая морщит лицо, ерзая на кровати. Она хрипит, будто что-то застревает в её горле, мешая дышать, и кашляет, вновь болезненно промычав.
– Да, твою… – О’Брайен ставит руки на талию, недовольно смотрит на Харпер, двигающую коленками под одеялом, будто её одолевает боль между ног. И да, он уже протрезвел. Да, больше на него не действуют никакие наркотики. Но Дилан подходит ближе к кровати, стараясь вести себя тихо, и наклоняется, рассматривая лицо Мэй. Долго. Ждет, пока морщинки на её лбу не разгладятся, но этого не происходит. О’Брайен сжимает зубы, опуская одну руку, и моргает, пропуская знакомое напряжение сквозь клетки организма. Пальцы висят в воздухе над виском девушки. И они уже дрожат, хотя телесного контакта не было. Сердце в груди уже просыпается, начиная тревожиться, а сознание будто забывает о болячке, поэтому подталкивает парня сделать ошибку.
Дилан осторожно касается кончиком указательного пальца виска Харпер. Аккуратно. И тут же отдергивает руку, почувствовав, как судорога связывает его тело болью. Начинает активно дышать, прикрыв рот ладонью. Глубокий вдох. Хриплый выдох. Вдох. Выдох. Вдох-выдох. Давление продолжает скакать, но не так сильно, чтобы беспокоить.
Мэй мычит, кажется, что-то прошептав неразборчиво, после чего носом утыкается в подушку, начиная громко дышать. Дилан озирается по сторонам, прикусывая губу, и нервно закатывает рукава кофты, резко опустив на свои руки глаза. Хмурится, недолго стоит без движения, и опускает ткань рукавов до такой степени, чтобы можно было скрыть ладони. Сам приседает на одно колено возле кровати. Одной рукой опирается на паркет. Другую поднимает, задерживая в воздухе. Ждет. Сам себя ждет. Тело реагирует на простые мысли о возможном прикосновении, так что О’Брайен прислушивается к своим ощущениям. Он заставляет свой организм привыкнуть к этому – к мысли о контакте, к такому положению руки, хотя он вовсе не касается Харпер. Просто думает об этом. Просто ждет принятия этого желания сознанием.
Мэй мычит, сжимается, голову наклоняет, полностью скрывая лицо, и, черт, слышно, как она шмыгает носом, издав подобие хриплого стона.
Его пальцы скрыты под тканью кофты. И ими он осторожно касается влажной щеки Харпер, которая начинает вертеть головой, явно мучаясь от кошмара. Среди жалких попыток промычать слышно не менее жалкое «не надо». Просьба, которую Дилан не относит к себе. Кажется, Мэй снится что-то по-настоящему отвратительное, поэтому в краях век начинают блестеть слезы. Девушка сжимает пальцами ткань наволочки, дергает головой и коленками, будто отмахивается от кого-то.
– Эй, – Дилан не узнает свой голос. Дерьмово звучит. Парень касается тканью рукава её щеки, надавливая, чтобы повернуть голову в свою сторону:
– Мэй? – приподнимается с колена, наклоняясь над кроватью, и вторую руку закутывает в одеяло, чтобы коснуться шеи девушки. Будто перчатки для снятия горячей посуды с плиты. Дилан О’Брайен боится обжечься.
Внезапно Харпер прекращает ерзать. Она спокойно наклоняет голову на бок, продолжая посапывать, будто ничего не произошло. Правда, кожа лба всё-таки успела покрыться каплями пота. Дилан продолжает стоять над ней, но руки убирает, избегая возможности вызвать судорогу. Смотрит. Наблюдает. Молчит внешне и внутри себя. Мыслей никаких не пропускает.
Наконец отворачивается. Идет к столу, протягивая руку к настольной лампе, но останавливает себя.
Лучше не выключать свет. Кто знает, что там снится этой Харпер.
Не трогает. Покидает комнату с желанием курить. Много курить. Этим и займется. Всё равно вряд ли уснет.
Сует руку в карман, нащупав оружие вместо пачки сигарет. Нужно пострелять. Нужно побить боксерскую грушу, чтобы прийти в себя. Чтобы быть собой утром. Чтобы Дейв ничего не заподозрил.
Потому что Дилан сделал ошибку.
И теперь все будет гораздо сложнее.
Как именно происходит разрушение крепости?
Медленно, постепенно. Камень за камнем. Сантиметр за сантиметром. А начинается все с простого стука. Тихого. По стенам. Затем слышится эхо какого-то внутреннего голоса, которого ты никогда раньше не слышал. Ты противишься чему-то инородному, сражаешься с ним, защищая свою крепость, но внезапно со временем понимаешь, что сам желаешь сломаться, чтобы впустить чужака. И ты впускаешь, не задумываясь о том, что теперь в твоей каменной стене дыра. Твоя защита пробита. А восстанавливать крепость намного сложнее.
Не задумываешься. Потому что отныне твоя крепость защищает не тебя самого. Ты впустил чужака. И ты оберегаешь именно его. Ты становишься его крепостью внутри себя.
Но рано или поздно враг заметит огромную дыру в стене.
И тогда ты либо защитишься, либо погибнешь вместе с тем, кто теперь существует внутри тебя.
Глава 39.
Когда прикосновения станут для него рутиной
Сложно принять утро таким, каким его видит Дилан. Во-первых, он не спал, поэтому для него стерлась та самая грань между вечером и днем. Во-вторых, довольно трудно отличить утро от ночи, поскольку эти два времени в равных процентах состоят из темноты. О’Брайен не понял бы сколько времени, если бы не начал верещать привычный будильник на телефоне. На какое время он ставил? На восемь? Парень надеялся на долгую, знаете, такую бесконечно тянущуюся ночь, чтобы была возможность все обдумать, найти решение, а в итоге провалялся, тупо пялясь в потолок сарая, в котором наравне с садовыми принадлежностями старушки сожительствуют оружие. Босс доверяет Дилану, поэтому позволяет ему держать у себя немалое количество, хотя по большей части они не заряжены. Патронов нет. В темном сарае есть диван. Старый наверно. О’Брайен пролежал на нем, взглядом стреляя в небольшое окно. На столе повторно звенит будильник телефона. Значит, прошло еще десять минут. Черт, Дилан не может торчать здесь все время. Будет глупо, если он начнет избегать Харпер. Хоть это он понимает. Он не ребенок. Вести себя неразумно не станет. Правда, все равно раздумывает над тем, как понизить возможность общения с девушкой.
Нелепо. Ты хоть слышишь свои мысли?
Интересно, она уже проснулась? Если так, то стоит показаться, чтобы не начала паниковать. В последнее время Харпер сложно узнать. Нет такой Мэй, которую все привыкли видеть. Можно сказать, что и этот факт довольно сильно напрягает, но Дилан не признается. Он садится на диване, ногами касаясь пола, и трет ладонями бессонное лицо, ненадолго задерживая руки, чтобы погрузиться в темноту, которая и без того пока царит на улице. Мороз рисует узоры на стекле окна, пар изо рта поднимается выше головы, испаряясь. И тишина. Только треск древесины под давлением легкого ветра.
Все, хватит. Вставай уже. И веди себя нормально.
Поднимается, дергая края кофты, чтобы поправить вещь, и подходит к столу, вот только тянет руку не к телефону, а к косяку, что завернул вчера, но так и не выкурил. Сует в рот, чиркает зажигалкой. Втягивает. Расслабляется? Нет, вовсе, нет. Телефон начинает вибрировать, и на этот раз звонит Дейв, а не будильник. О’Брайен спокойно берет мобильный аппарат, отвечая с хмурым видом:
– Ты там со старушкой в домино заигрался?
– И тебе утро доброе, – ворчит, но без злости. – Вообще-то да.
– Прям всю ночь пробыл у нее? – Дилан с недоверием щурится, стряхивая кончик косяка пальцем. – Темнишь.
Дейв вздыхает, догадываясь:
– Кажется, ты опять не спал.
– Кажется, ты был у Роуз, – О’Брайен не ругает его. Просто констатирует факт, подходя к окну, чтобы взглянуть на террасу дома.
– Пф, не веришь мне? Я думал, мы друзья, – смеется, ненадолго замолкая, после чего начинает не менее уверенным голосом. – Так, ты можешь забрать меня?
О’Брайен усмехается, поднося косяк к губам, и с ноткой довольства интересуется:
– Откуда?
– Из больницы Лили, – он вовсе не мнется, когда отвечает, поэтому Дилан с тем же выражением лица закатывает глаза, дымя:
– Ну, ты и придурок.
– Зато твой, детка, – Дейв наверняка широко улыбается. Что ж, у него хорошее настроение. Неплохое начало дня, странно, правда?
– Кстати, чего опять не спал? – Фардж спрашивает, боясь, конечно, что может услышать. Дилан глубоко вздыхает, выпуская дым через ноздри:
– Думаю о «программе», – отчасти, это правда. Парень думает об этом уже больше года. Ему и Дейву скоро ее проходить, кто знает, как они перенесут ее. Справятся ли?
Фардж какое-то время молчит. Но слышится его вздох, затем короткое:
– Я тоже думаю об этом.
О’Брайен пальцами проводит по волосам, понимая, что сейчас настроение может упасть. Не стоило упоминать об этом. Но зима ведь…
Мысленно замолкает, когда видит, как дверь террасы открывается. И не медленно, а спокойно, без напряжения. Выходит Харпер, босиком встает на дощечный пол. В джинсах и серой футболке. С вьющимися, немного неуложенными волосами. Щурит опухшие веки, белки глаз еще красные. Хмуро осматривает задний двор, не укрываясь от ветра, что хлещет по бледным щекам, которые, как и кончик носа, приобретает румяный оттенок практически сразу.
– Знаешь, что меня волнует больше? – Голос Дейва звучит в ухо, но не привлекает всего внимания парня, который продолжает смотреть на Мэй, лишь промычав в ответ. – Что будет с девчонками, когда начнется программа?
Дилан моргает, сильнее сводит брови к переносице, следя за тем, как Харпер немного напрягается, уходя обратно в дом.
– Поэтому я и говорил, что нельзя, – вновь закуривает, слыша вздох со стороны собеседника:
– Поздно уже. Надо что-то придумать.
– А не проще остановиться, пока есть такая возможность? – Дилан тушит косяк о свою ключицу, немного морщась, чтобы сдержать боль.
– Нет уже этой херовой возможности, – немного с раздражением шепчет Фардж, и О’Брайен поднимает взгляд, бросая косяк на стол. Недолго молчит, сощурившись с каким-то подозрением:
– Что ты сделал?
– Много чего, – Дейв уже не видит смысла во лжи, поэтому признается другу открыто. – А ты? – Задает встречный вопрос спокойно, ведь не собирается осуждать Дилана. Тот откашливается, быстро заморгав, и нервно чешет переносицу пальцами, вновь прочищая глотку перед попыткой произнести:
– Кажется, я тоже слегка… – Переступает с ноги на ногу, поставив свободную руку на талию. – Слегка перебрал вчера, – завуалировал, но Дейв понял, поэтому опять слышен его вздох. Сейчас главное не гнобить себя за ошибку, а попытаться что-то придумать.
– Приедешь, обсудим, окей? – Это не телефонный разговор, поэтому О’Брайен соглашается:
– Только домой заеду, нужно разведать обстановку, – Дилана нервирует его долгое отсутствие дома. Никто не контролирует происходящее, никто не присматривает за Каем по особенным причинам.
– Хорошо, – Фардж прощается, и Дилан опускает телефон, сунув его в карман кофты. Поднимает глаза на окно, вновь взглянув в сторону дома.
Это сложнее, чем может показаться.
***
Не знаю, могу ли я приготовить себе чай?
Торчу на кухне минут двадцать, ожидая, что придет либо Дейв, либо Дилан, чтобы можно было спросить разрешения. Пока осматриваю светлое помещение. Старушка явно любит порядок, правда, в ее отсутствие здесь становится пыльно. Но все равно уютно.
Стою напротив подоконника, играя пальцами с тонкими листьями комнатного растения. Чувствую себя опустошенной после долгой ночи, пропитанной тревогой. Честно признаться, сейчас я в том состоянии, которое идеально подходит мне. Да, опустошена и выжата. Но зато в данный момент меня ничего не волнует. Мышцы моего тела ослабли, мускулы лица в состоянии покоя. Движения плавные, не скованные. Я чувствую себя… Хорошо. Спокойно. Даже после вчерашнего. Я не чувствую смущения, злости. Я не озадачена и мне не нужны разговоры и обсуждения произошедшего. Мне все равно.
Слышу шаги. Тяжелые, ленивые. Кто-то явно не хочет заходить сюда. Краем глаза вижу Дилана, который встает на пороге, сунув ладони в карманы кофты, поэтому поворачиваю голову, явно сбивая парня с толку своим зрительным контактом, полным успокоения:
– Могу я сделать себе чай?
О’Брайен быстро собирается, внешне демонстрируя такое же непринуждение:
– Да, – отвечает, шагая к полкам над столешницей. Открывает ящики, видимо, ищет себе что-то, поэтому я действую вслепую: подхожу ближе, но сохраняю расстояние. Встаю сбоку, поднимаясь на носки, чтобы взглядом найти упаковку чая на полках. Дилан наполняет электронный чайник водой, ставит греться. Молчим. Я рукой вожу по полкам, пальцами натыкаясь на банку кофе. О’Брайен бубнит что-то вроде «отойди», после чего я делаю шаг в сторону, дав парню больше пространства. Дилан достает с полки упаковку чая, вынимая два пакетика. И недолго задумчиво крутит их пальцами, пока я мирно жду позади.
– Ты… Черный будешь? – все же спрашивает.
– Давай, – подхожу, встав сбоку, и парень берет две кружки, одну поставив ближе ко мне. Бросает в нее пакетик:
– Сахар? – Ровно спрашивает.
– Нет, спасибо, – так же без эмоций отвечаю, подвинув кружку к себе. Парень опирается на стол, ждет, как и я, пока чайник вскипит. Молчание. Да, теперь я ощущаю неловкость.
– Надо за Дейвом заехать, но сначала… – Откашливается, взяв чайник. – Ко мне домой заглянем, – мнется, бросив косой взгляд на меня. – Или ты хочешь остаться?
Спокойно тереблю бумажный кончик пакетика, пожимая плечами:
– Я не против прогуляться, – отвечаю честно.
– Убери руки, – подносит чайник к моей кружке, поэтому переплетаю пальцы в замок за спиной, наблюдая за тем, как вода наполняет кружку. Пар поднимается вверх.
– Спасибо, – благодарю, взяв кружку, и отхожу к столу, сев на стул. О’Брайен остается на месте, только поворачивается лицом ко мне, опираясь копчиком на столешницу. Молчим. Затылком иногда ощущаю вибрацию. Он посматривает на меня?
Не мнусь, когда роюсь в кармане, вынимая прозрачный пакетик с капсулой.
– Что это? – Слышу нотку напряжения, поэтому слабо улыбаюсь, взяв таблетку:
– Не наркотики, – наблюдаю за тем, как немного дрожат мои ладони, после чего бросаю капсулу в рот, запивая. Я взяла с собой пару штук. На всякий.
– Хочешь… Кушать что-нибудь хочешь? – Почему он делает такие паузы?
– Нет, не хочется, – живот скручивает, но по иной причине.
– Тогда, давай пораньше выйдем.
– А ты способен вести автомобиль? – Хмурю брови, повернув голову, чтобы взглянуть на него. – Ты вчера много выпил, – неприятно першит горло. Мне не хочется упоминать о вчерашнем дне, но мне правда тревожно. Я, конечно, доверяю Дилану, но лучше перестраховаться.
Смотрю на парня. Он смотрит на меня. Не серьезно. Просто задумчиво. Спокойно дышу, правда, уже ощущаю, как начинают гореть уши, поэтому опускаю взгляд, на пальцы, которыми он сжимает кружку. Костяшки в ссадинах.
– Я смогу везти, – слишком уверенный тон.
– Хорошо, – отворачиваюсь, поднося кружку к губам.
Опять погружаемся в тишину. Сложно ее переносить, так что встаю, не окидывая парня взглядом, а опускаю его в пол, сообщая:
– Пойду, переоденусь.
Получаю в ответ молчание.
Это будет тяжелее, чем кажется.
***
Минут пятнадцать-двадцать я приводила себя в порядок. Лекарство вроде помогает, но не чувствую себя ни лучше, ни хуже. Ровное ничего. Равнодушие уже радует, значит, буду менее эмоциональной сегодня. Хорошо. Так легче.
В салоне автомобиля царит тишина. Мне плевать на ее наличие, поэтому спокойно располагаюсь на заднем сидении, наблюдая за меняющимися пейзажами за окном. Одно колено прижимаю к груди, немного наклонив в сторону, и придерживаю ладонями. Улицы Лондона покрыты тонким слоем льда, снег не собирается в сугробы, но о его наличии говорит бледный слой поверх тротуаров и деревьев. Зима. Она обычно не такая холодная, но в этом году даже сейчас ощущается минус двадцать. Воздух влажный, ветер сильный. Некоторые люди уже укутались во все зимнее.
В машине прохладно. На мне легкая кофта, как и на Дилане, который сосредоточен на дороге. Чтобы он там не говорил, а водить ему нелегко. Ехать приходится дворами, чтобы не тормознули. Искоса наблюдаю за парнем, сверля его затылок, и удивительным образом, как мне кажется, он ощущает давление со стороны, поэтому начинает растирать шею ладонью, тихо вздыхая:
– Включить обогреватель? – мы особо не разговариваем, а если и открываем рот, то только для того, чтобы переброситься короткими фразами. И не смотрим друг на друга. Точнее, стараемся не смотреть.
– Нет, не надо, – честно, я рада, что мы не избегаем друг друга. Подобное поведение усложнило бы ситуацию, но, признаюсь откровенно, мне с трудом удается погашать намек на легкий жар в груди, когда парень все-таки бросает короткий взгляд на меня. Это необычно и, скорее всего, неправильно. Надеюсь, дальше нам будет легче.
Я уже подвозила Дилана к его дому. Память у меня хорошая, так что в скором времени признаю довольно приятные короткие улицы. Этот спальный район отличается от моего. Каждый небольшой домик притягивает внимание своим внешним уютом. И, даже несмотря на погодную серость, внутри меня все равно рождается успокоение при виде дома О’Брайена. Дикому винограду, что тянется по кирпичным стенам, мороз ни почем. Трава на участке хоть и сухая, но выглядит мягкой, деревья стоят ровно, голые, но внешне не отталкивают. Клумбы с цветами прикрыты пакетами. Его мать явно заботится о благополучии своей территории.
О’Брайен паркует автомобиль у калитки, а внутри меня рождается сильный интерес. Разглядывая окна дома, слегка сощурившись. Дилан вынимает ключ:
– Я быстро, – предупреждает, и мне удается без смущения попросить:
– Можно с тобой? – Краем глаз вижу, что он поворачивает голову, немного хмуро смотрит на меня, но не отвечаю на зрительный контакт, продолжая изучать растения.
– Можешь, – да, тон голоса ровный и немного холодный, но почему-то мне кажется, что Дилан немного смутился. Парень выходит из машины, и я вылезаю на улицу, немного поморщившись от холодного ветра. Прикрываю дверцу, слыша, как за спиной О’Брайен громко хлопает своей, после чего он быстрым шагом направляется к калитке. Спешу за ним, складывая руки на груди, чтобы как-то защититься от мороза. Дилан слишком резок в движениях – еще один признак того, что ему некомфортно. Поднимаемся на крыльцо. Держусь позади, чтобы не мусолить глаза человеку, который жесткими движениями вставляет ключ в замок и поворачивает. Щелчок. Как только дверь открывается, моей кожи лица касается тепло. Нет, здесь правда тепло. Даже свет в коридоре. Слышу голоса, но не разбираю их. Дилан делает шаг в сторону, позволяя мне пройти первой, сам заходит после, прикрыв дверь. Светлые стены, светлый паркет. Аромат выпечки. Дом О’Брайена представлялся мне иначе. Парень проходит вперед, заглядывая в одну из дверей со стеклянными вставками. И я опять слышу женский голос.
«Где ты опять ночевал? У Дейва? – мне не нравится подслушивать. – Когда он зайдет к нам?» – Дилан что-то отвечает. Кажется, речь идет о его брате. Этот парень даже вопросы матери игнорирует. Она явно не одобряет его ночные посиделки у друга. Но говорит с ним спокойно, словно знает, что ругань ни на что не повлияет. Дилан живет своей жизнью.
– Где отец? – Их голоса становятся громче. И я паникую, ведь О’Брайен выходит с кухни, оборачиваясь на мать, которая следует за ним в кофте и длинной юбке. Руки свои вытирает о полотенце, отвечая:
– У отца командировка.
– Донтекю не приходит? – вопрос Дилана напрягает, и женщина кивает, немного обиженно интересуясь:
– Когда ты домой вернешься? Серьезно, чем ты таким занят? – Кажется, она наконец замечает меня, поэтому оглядывается, и я невольно проглатываю язык от смущения. Женщина с добрыми, немного детскими карими глазами сильно напоминает мне Лили. Она моргает, слегка приоткрыв рот, после чего переводит взгляд на Дилана, который незаинтересованно роется в карманах курток, ища запасную пачку сигарет.
Вижу, что женщина слегка смущена, а О’Брайен не собирается меня представлять, поэтому набираюсь сил, и делаю к ней шаги, протягивая руку:
– Здравствуйте, – пытаюсь улыбнуться такой же теплой улыбкой, в которую медленно расплываются ее губы. – Меня зовут Мэй Харпер.
Женщина еще раз стреляет каким-то задорным взглядом на сына, уже шире улыбается, после чего пожимает мою руку немного влажной после полотенца ладонью:
– Здравствуй, я Линда.
– Приятно познакомиться, – какая у нее теплая рука…
– А мне тем более, – женщина вновь смотрит на сына, который находит упаковку сигарет, поэтому разворачивается, молча направляясь к лестнице. Он же не оставит меня со своей мамой?
Парень поднимается, не оглядываясь, и я недовольно фыркаю под нос.
Нет. Оставит.
– Простите, но я… – Нервничаю, поэтому запинаюсь, указывая рукой в ту сторону, куда направился Дилан.
– Да, конечно, – она улыбается мне, окидывая немного оценивающим взглядом.
– Извините, – мне неловко, поэтому опускаю голову, быстрым шагом поспешив к ступенькам. Идиот О’Брайен. Кто так поступает? Только он. Придурок. Не оборачиваюсь, пока поднимаюсь на второй этаж, ведь что-то мне подсказывает, что миссис О’Брайен продолжает рассматривать меня. И это не удивительно. Сомневаюсь, что раньше Дилан приводил девушек домой, если учесть его заболевание.
Но все равно. Прибью его.
Вижу Дилана, стоящего у двери почти в конце светлого коридора. Иду к нему, сложив руки на груди. Парень открывает комнату ключом. Он тоже запирает ее? Даже не поворачивает голову, когда входит внутрь. Такое чувство, будто он мысленно изолируется от того факта, что я здесь. Просто делает вид, что не замечает меня. Потрясающе. Останавливаюсь на пороге и понимаю, что если бы меня попросили найти комнату О’Брайена, я бы точно выбрала эту. Первое, что ощущаю, – тут холодно, хотя окно и балкон закрыты. Как-то бледно, не обжито, сразу видно, что он не часто бывает дома. Кровать не заправлена, предметы на полках и столе стоят в хаотичном порядке. Ад для такого перфекциониста, как я. Комната постоянно заперта, значит, у матери нет доступа, чтобы хотя бы пыль протереть.
