Текст книги "«Молчи» (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 86 страниц)
Лирическое дерьмо. Давайте вспомним, что речь идет обо мне. Некоторые люди просто не созданы для всей этой сопливой мути.
Хотя осознание этого не мешает мне стараться что-то сделать, как-то проявить себя по отношению к Харпер. Да, ночью была именно попытка доказать ей и себе, что меня тянет к другому человеку не по вине воздействия алкоголя. Я старался показать, но не вышло. Чувствую себя кретином. Но избегать Мэй – значит, просто бежать от ситуации и выставлять себя еще большим придурком. Поэтому… Черт, слишком много проблем из-за одного необдуманного действия. Всегда надо дважды, трижды думать перед тем, как совершить что-либо. Хер знает, к чему это приведет, а главное, как после этого себя будет чувствовать другой человек. А Харпер явно не полна счастья.
Вибрация нарушает наше с Дейвом общее одиночество. Он опускает голову, роясь ладонью в кармане куртки, и вынимает телефон, слишком уж сердито и напряженно смотря на экран. Это заставляет выпрямиться, с такой же хмуростью уставиться на друга, который немного сбит с толку, поэтому выкидывает голову, взглянув на меня:
– Лили.
Поднимаю брови, так же слегка опешив:
– Ну… Ответишь? – И понимаю, что Фардж ждет моего разрешения, поэтому киваю, хлопнув ладонями по коленям перед тем, чтобы встать. Ничего не поделаешь. Этих двоих тянет друг к другу. Не могу помешать.
Слышу за спиной, как друг отвечает, беру кофту, покидая сарай до того, как натяну ее на руки. Белый пар льется изо рта. Холод. Мороз. Тонкие, кривые деревья покрылись льдом. Под ногами хрустит снег. Иду к дому, не готовя себя морально. Все, что реально необходимо, – это прекратить анализировать. Без анализа нет тяжелых мыслей.
Захожу в дом, стряхивая рукой с волос и плеч мелкий снег. Есть желание все-таки выйти и сесть в машину, чтобы дольше насладиться тишиной и одиночеством, но странно, атмосфера вокруг совсем не давящая. Я не ощущаю себя скованно или зажато. Спокойно иду к кухне, решая умыть лицо и сделать крепкий чай, чтобы проснуться, но торможу, так и не переступив порог светлого помещения. Свет не горит, бледноты со стороны окна, видимо, достаточно, чтобы девушка чувствовала себя комфортно. Мнусь, топчась на месте, а от незнания, куда деть руки, прячу ладони в карманы кофты. Потеют. Черт. Что за херня с тобой, О’Брайен? Харпер стоит боком, пока медленно и осторожно режет яблоко. И делает она это… Немного странно. Не знаю, что именно кажется мне «не таким». Может, слишком расслабленное движение рук, ладони слегка потрясывает, это видно невооруженным взглядом. И смотрит она вроде вниз, но вовсе не на фрукт. Если честно, я сам могу выглядеть сейчас странно. Нельзя вот так открыто наблюдать за кем-то, но что еще непонятнее, так это неправильная беспечность. Обычно Мэй как-то быстро осознает, что находится под надзором, а сейчас соображает слишком долго. И нет, она не замечает меня, поэтому пальцами левой руки чешу кончик носа, медленно шагая к ней.
Я мог бы уйти молча, включив полного придурка, но, как мне кажется, нет уже смысла играть в эти «недо-игры». И бежать.
Встаю рядом, точнее, немного позади, но со стороны ее плеча, надеясь, что теперь Харпер сама обратит на меня внимание, но девушка продолжает медленно нарезать фрукты. Нервно и быстро кусаю внутреннюю сторону щеки, все той же рукой аккуратно касаясь ткани серой майки. Сжимаю пальцами, несильно оттягивая, и Мэй перестает водить ножом, поворачивая голову в мою сторону.
Первая мысль: «Она вообще не спит?»
Вторая: «Курнула травы?»
Нет, выглядит она, вроде, нормально, но взгляд какой-то изможденный, будто она всю ночь читала неинтересную книгу, а под утро не смогла уснуть. Мускулы лица расслаблены, даже губы немного приоткрыты. Это ненормально. Я знаю, какое у нее обычно выражение, знаю этот чертов «не-беси-меня» взгляд. Сейчас… Она выглядит не так.
И еще одна странность – она молчит. Мы смотрим друг на друга в тишине, сопровождаемой кипением чайника и ветром за окном. Мне становится некомфортно, поэтому говорю первый, мастерски не выказывая никаких эмоций:
– Привет, – просто и спокойно, даже не изменившись в лице. Харпер моргает, и растягивает губы:
– Привет, – нездоровая. Нездоровая улыбка, совсем не такая, как ночью. С Мэй явно что-то не так. Хмурю брови, пальцами продолжая сжимать край ткани майки:
– Ты что-то употребила? – Шепчу, продолжая изучать ее лицо и наблюдать за состоянием. Чем внимательнее всматриваюсь, тем сильнее убеждаюсь в своей правоте, но девушка с той же странной улыбкой качает головой, продолжая смотреть на меня, и отвечает:
– Нет, – и даже голос звучит не так. Всё не так. Совершенно.
Хочу продолжить расспросы, но на кухню заходит Дейв, так что отпускаю майку девушки, обернувшись с вопросительным кивком. Фардж напряженно выдыхает:
– Это была ее мама.
– Что хотела? – С такой же хмуростью спрашиваю, успевая краем глаза следить за Мэй, которая не интересуется происходящим, поэтому вновь начинает резать фрукты такими же неаккуратными движениями. Еще немного и, кажется, по пальцу резанет.
– Просит приехать, – Дейв привлекает все мое внимание ответом, поэтому смотрю только на него, совсем потеряв нить логики:
– Не понял.
– Лили перестала есть, поэтому она просит приехать, – друг морально разрывается между старушкой и Роуз, поэтому уверяю его серьезно:
– Я все равно здесь буду. Сгоняй, разведай, – прячу ладони в карманы, совсем не ощущая себя комфортно. Чувствую дикую необходимость обернуться и взглянуть на Харпер, но остаюсь неподвижен, пока говорю с другом, чтобы тот не заметил моей заинтересованности в девушке.
– Черт, – Фардж кусает ногти, качнув головой, и ненадолго опускает голову, решая. – Ладно, я быстро, – обещает, нервно моргая, а я сжимаю губы, кивая:
– Не переживай, – роюсь в карманах, достав связку ключей, и бросаю парню. Тот ловит, благодарит меня, и разворачивается, не теряя ни минуты, поэтому буквально секунды две спустя до ушей доносится тихий дверной хлопок.
Смотрю на пустое пространство дверной арки, долго собираясь с мыслями, чтобы обернуться и вновь начать контактировать с Мэй. Быть может, мне только кажется, что она ведет себя немного необычно. В конце концов, это же Мэй. Она постоянно выкидывает что-то этакое.
Пальцами ворошу темные волосы на затылке, когда покачиваюсь на пятках, оглядываясь. И правда хочу заговорить с ней, несмотря на мой психологический протест. Это необычно – идти против себя и своих ощущений, но меня слегка раздражает обстановка. Лучше сказать, атмосфера. Между нами. Обычно именно Мэй – тот человек, который пытается поговорить со мной, но сейчас она этого не делает, а своим поведением только сбивает с толку.
Смотрю не сердитым, но обычным для меня взглядом на девушку, которая словно застыла в движении: она держит слабо нож, пальцами надавливает на темнеющее яблоко, голова слегка повернута в сторону, глаза замерли. Смотрит куда-то вниз. Не знаю, как себя вести, поэтому откашливаюсь, опять пытаясь привлечь к себе внимание, но не выходит. Харпер лишь дергает головой, будто от судорог, а взгляд её становится напряженнее, поэтому хмурюсь, делая к ней шаг:
– Эй, – наклоняюсь, чтобы рассмотреть её лицо. – Что ты курила?
– Ничего, – она отвечает резко, четко, но выражение не меняется. Продолжает смотреть в одну точку, и мне остается только проследить за её взглядом. Моргаю, несколько раз оглядываясь назад, и только спустя пару секунд понимаю, что её внимание привлек кран. Выпрямляюсь, смотря на раковину, немного не понимая такой заинтересованности:
– Что с тобой? – пытаюсь загородить ей обзор, и лишь тогда Харпер отмирает, но не резко. Она просто поднимает на меня свой взгляд, полный… Какой-то нечеловеческой потерянности. Вопросы. В её голове одни вопросы. Опять начинаю ощущать легкую тошноту от такого долгого молчания, поэтому громко вздыхаю, продолжая демонстрировать свою нервозность, ведь просто не могу вести себя иначе:
– Ты нашла заначку Дейва и скурила? – чешу переносицу пальцами, щурясь. – Мне казалось, ты завязала, – усмехаюсь. Почему я усмехаюсь, мать твою?! Успокойся, кретин.
Мэй не моргает. Она смотрит на меня, но вижу, что продолжает прислушиваться. Что она слышит? Её взгляд медленно скользит обратно на кран в раковине, и это заставляет немного выйти из себя, поэтому закатываю глаза, ругнувшись:
– Да, еб… – останавливаю. – Что не так? – действительно, что не так, Дилан? Всё в порядке. Всё идеально, верно? Ты не сходишь со своего гребаного ума. Ничего не происходит в твоей ебанной голове.
Всё не так. Абсолютно.
– Харпер! – повышаю голос, зло дернув девушку за ткань майки, и она начинает моргать, медленно сводя брови к переносице, хмурясь:
– Холодно здесь, – замолкаю, и она озадачено смотрит мне в глаза, с капелькой ненужной тревоги. – Холодно, да? – кажется, после её замечания, я правда могу увидеть, как пар льется изо рта, но это всего лишь игра моего воображения, поэтому отбрасываю мысли, не прекращая усмехаться:
– Господи, ты реально обкурилась, – качаю головой, а внешне Харпер поникает, опустив взгляд в пол. Девушка ничего не отвечает, просто медленно поворачивается обратно к столешнице, вновь начав резать яблоко. Смотрю на неё, чувствуя, как на языке жжется от слов, которые с особым мучением проглатываю, но не успеваю заставить себя как-то исправить ситуацию, так как в кармане начинает вибрировать телефон. Сую ладонь внутрь, чтобы вынуть мобильный аппарат, а Харпер вдруг шепчет, не поворачивая головы:
– Ты слышишь? – прекращает резать, хмуро уставившись на фрукт. Я мог бы обратить на неё внимание, если бы не номер, который высвечивается на экране. Блять.
– Дилан, – Мэй поворачивает голову, поэтому мельком поглядываю на неё, хмуро игнорируя, ведь не могу не ответить:
– Да? – прижимаю телефон к уху, разворачиваясь. Быстро шагаю к порогу, покидая помещение, и, как ни странно, не ощущаю, как девушка продолжает сверлить взглядом мою спину. Отвернулась?
Выхожу в коридор, быстро забегая в гостиную, и прикрываю за собой дверь:
– Что?
– Ты получил объект? – грубый, прокуренный голос врезается в ухо. Обычно он сам не звонит, только если дело серьезное. Не позволяю себе проявлять слабость. Знаю, что Главный не может меня видеть, но все равно внешне сохраняю равнодушие, когда жестко уверяю:
– Да, – шепчу, оглядываясь на дверь, отходя от неё. – Мне его доставить?
– Нет, – по голосу ясно, что зол он не на шутку. – Никому не говори, что оно у тебя, – сквозь неприятный скрежет зубов мне удается разобрать слова.
– Доставишь на «зачистку».
Хмурюсь, заморгав, и сглатываю, сдерживая тон:
– Зачистка? Вы говорили, что в этот раз обойдемся без этого дерьма, – напоминаю.
– Среди нас много ненужных блядей. Нет места тем, кто ни на что не способен, – и точка. Звонок оборван. Стою на месте, продолжая держать телефон возле уха и слушать гудки. Смотрю перед собой. Помимо «программы» будет ещё и «зачистка»? Дейву срочно необходимо как-то проявить себя, иначе его…
Прерываю свои мысли, опустив телефон, а второй рукой касаюсь лба, ладонью скрывая глаза. Слишком сложно, мать вашу. Главный настроен. Он готовился к этой зиме. Это уже не пустые обещания, не пустые слова и слухи. Это реальность. Моя и Фарджа. Нужно что-то предпринять, пока не стало поздно. Как-то решить проблему. Она копится, растет, давит на спину, и я почти ощущаю, как она душит меня. Блять.
Выдыхаю. Руки на талию. Стою. Пропускаю через себя холод, стоящий в гостиной. Фильтрую мысли, чтобы проще было найти выход. Они начнут «программу». И тогда будет поздно.
Вдыхаю. Глубже, чтобы забить легкие морозом. Откашливаюсь, сам себя настраивая на внешнее спокойствие. Моя вечная ложь. Тошно.
Иду к двери, толкая её, чтобы выйти в коридор. Очищаю список вызовов, пока шагаю к кухне, самая обычная процедура. Лучше лишний раз перестраховаться. Кто его, черт, знает?
Встаю на пороге светлого помещения, подняв голову, отрываю взгляд от экрана телефона, с легким недоумением осматривая кухню. Никого. Нож и яблоко на деревянной доске. Из крана капает вода. Чайник давно вскипел, поэтому выпускает из носа пар. Стою на месте, хмуро моргая, и оглядываюсь назад, прислушиваясь:
– Мэй? – зову, медленно подхожу к лестнице, смотря наверх. Нет ответа.
Как же. Раздражает.
Что с ней сегодня, на хер, не так?
Сжимаю пальцами телефон, поднимаясь наверх, и выхожу на второй этаж, рассматривая открытую ванную комнату впереди. Там никого. Она пошла в комнату? Но ни черта не слышу. Иду по коридору, заглянув в комнату старушки. Нет. Дальше. Комната Фарджа. Пусто.
– Харпер? – сам не осознаю, как в голосе опять мелькает эта тонкая нотка сердитости и раздражения. Встаю напротив комнаты для гостей. Пусто. Её вещи лежат на столе и на незаправленной кровати. Она… Всегда её заправляет. Стучу телефоном по бедру, сощурившись до боли в глазах.
Что. За. Херь?
Оборачиваюсь, уже быстро шагая обратно к лестнице. Спускаюсь, не контролируя свои тяжелые шаги, которые эхом разбиваются о стены, уничтожая ненавистную тишину дома. Вновь заглядываю на кухню. Пусто. В гостиную. Пусто. Сворачиваю к заднему двору, выходя на террасу. Беглым взглядом изучаю окружение, понимая, что и здесь никого нет.
– Харпер? – зову, напряженно второй раз стукнув себя по бедру, но уже больными костяшками.
– Да ебанный… – откашливаюсь, разворачиваясь, и громко хлопаю стеклянной дверью, быстро приближаясь к главному входу. Хочу потянуться к замку, чтобы открыть, но замечаю, что дверь приоткрыта. Хмурюсь, давя на неё, и перешагиваю порог, оказываясь на крыльце. Смотрю на пустой серый участок с почтовым ящиком. Долго. Словно пропуская сквозь себя тишину и осознание того, что этот гребаный человек может спокойно свести меня с ума. Для этого не нужно прилагать особых усилий. Достаточно просто исчезнуть. Блять.
Какого черта? Она бы не ушла вот так без своих вещей. Там у неё ключи на столе. Что за фигня?
Слишком много Харпер в моей голове. И это раздражает сильнее, чем-то, что я начинаю хаотично давить пальцами на экран телефона, открывая список звонков.
Блять. Просто, блять, мать же вашу, на хер.
Я не сохранял её номер. Но он был в списке звонков, но его очистил.
Стою на месте, не понимая, как ещё не разорвал губу зубами. Стискиваю их, ощущая безумное напряжение в челюсти. Поднимаю голову, отрывая взгляд от экрана, и смотрю в потолок крыльца, ругнувшись под нос.
Хочу тут же спуститься вниз, чтобы покинуть дом, но вспоминаю о старушке и обещании, поэтому замираю, чувствуя, как от негодования охота рвать волосы на голове. Просто. Блять.
Сжимаю губы, поставив ладони на талию, и не сдерживаюсь, пиная ногой камень:
– Блять, – какого на хер черта она делает так? Знает же, что нельзя вот так просто уходить и… Пошло оно. Просто, пошло на хер.
Быстро возвращаюсь в дом, захлопнув за собой дверь.
Это ненормально. Это просто Харпер. Она может сама решать, что делать.
Меня бесит такое чрезмерное волнение о человеке, мысли о котором не должны так часто мелькать в моей голове.
Просто иди на хер, Харпер.
Говорю себе под нос.
А сам нервно верчу телефон в руках, надеясь вспомнить номер.
***
Стены больницы уже кажутся противно родными. Дейв никогда так часто не появлялся здесь, но за эти недели он успел пропахнуть медикаментами. Парень идет по коридору, держа в одной руке питьевой клубничный йогурт. Шагает быстро, даже слишком, отчего начинает скакать сердце в груди. Простое волнение, перерастающее в нервозность при виде женщины у двери. Она стоит в задумчивости, кажется, не замечая Дейва, но на самом деле, косо следит за ним, пока Фардж проходит мимо, толкая дверь. Заходит в палату. Горит настольная лампа. Лили лежит на спине, но её голова отвернута в другую сторону. Она явно не желает выходить на контакт ни с кем, кто переступает порог её комнаты. Дейв стучит пальцами по бутылке йогурта, пока подходит к кровати, не зная, по какой из причин начинает улыбаться. Осторожно садится на край, ощущая, как легкие сдавливает напряжение, но оно пройдет, когда девушка оглянется. Парень прикусывает нижнюю губу, холодными пальцами коснувшись бледной шеи Лили, которая резко поворачивает голову, широко распахнув глаза.
– Привет, – вполне спокойно говорит Дейв, не считая странным то, как Роуз приподнимается на локти, начав нервно, но искренне улыбаться в ответ, не отрывая взгляда от него. – Хорошо выглядишь, – нет, совсем не хорошо, и ты видишь это, Фардж. Кажется, парень способен заметить каждый потерянный ею килограмм, поэтому сжимает губы, не прекращая улыбаться, и протягивает ей питьевой йогурт:
– Хапнем?
Лили только и делает, что улыбается, неосторожно приседая, но не берет бутылку, а тянется к лицу Дейва, оставляя короткий поцелуй на его холодных губах. Фардж отвечает, промычав в момент касания губ, и дергает головой, сощурившись и отстраняясь, поднимает йогурт, тряся перед лицом девушки:
– Сначала, поешь, окей? – не хочет придавать значения тому, что Лили кивает, не отрывая от него взгляда, будто… Будто он её чертов воздух, и чтобы не задохнуться, она обязана смотреть на него. Фардж опускает голову, открывая белую крышку, после чего протягивает бутылку Роуз. Та берет её, быстро поднося к губам, отпивает, после чего так же резко вновь целует парня, который смеется, слизывая клубничный йогурт с нижней губы:
– Пей, Лили, – смотрит на неё, садясь ближе, а девушка кивает, молча продолжая отпивать йогурт, иногда поглядывает на Фарджа, словно проверяя, здесь ли он. Правда, здесь. Парень наблюдает за её приемом пищи, не желая смотреть в сторону двери. Знает, что мать Роуз следит за ними. Удивительно, что она ещё не встряла.
А женщина стоит без движения. Она только складывает руки на груди, хмуро, но без злости наблюдая за происходящим. И глубоко выдыхает, качнув головой.
Знаете, людям сложно понять друг друга. Обычно именно побывав в шкуре другого, нам удается хоть как-то приблизительно осознать, что именно чувствуют окружающие. Это может показаться ерундой. Мы ведь живем в эпоху лицемерия и бесчувственности, но рано или поздно один человек захочет понять другого.
И сейчас Дилан О’Брайен начинает понимать то, что ощущают Дейв, Харпер, его мать, брат, когда парень надолго пропадает, не выходя на связь. Это незнание сводит с ума. Тишина. Молчание. Яростное движение мыслей в голове, которая, кажется, вот-вот лопнет. Ненормально. Дилан никогда не был по другую сторону. Он никогда не переживал о ком-то. Обычно именно он был на месте того, кто пропадал. И теперь парень сидит на кухне в напряженном ожидании. Он пытается отвлечься: заходит к старушке, помогает ей, как может, даже перебрал все на столе Фарджа, но мысленно остается в той клетке, из которой тяжело выбраться без чужой помощи. Думает. Ходит по кухне, по гостиной, по коридорам. Выходит на воздух, хорошенько отравляя легкие сигаретным дымом. И мыслит. Открывает телефон, набирает какую-то комбинацию цифр, но они даже близко не напоминают номер Харпер. Дилан не заботился бы об этом так, если бы не странное поведение девушки утром.
Она ведь заговорила с ним о чем-то, а он? Он просто вышел. Но ему нельзя было игнорировать звонок. Есть правила, которые не стоит нарушать. Что ему оставалось?
Встает с крыльца. Ходит. Вперед-назад. Дымит, пуская серо-белый пар вверх, в такое же неприятное бледное небо. Снег хрустит под ногами. С каждым часом становится холоднее. Дилан невольно задумывается над тем, в чем ушла Мэй. Она ведь была в джинсах и майке. Скорее всего обулась, но… Накинула ли что-нибудь сверху?
Черт.
Ты смешон, О’Брайен.
Смотрит на часы на запястье. Идет четвертый час. Ни Дейва, ни Харпер. Ясное дело, что Фардж занят, но… Черт, он должен вернуться, чтобы О’Брайен мог… Мог что? Мог пойти на поиски? Не смешите. Дилан будет искать Харпер? Нелепо. О’Брайен себя не ведет подобным образом. Он не волнуется о других. Только о Кае. О матери. О Дейве. О старушке. О… Да, это уже целый список. И теперь он пополнен ещё одним именем. Как бы Дилан не противился этому факту, как бы ни скрывал его от себя же, но он имеет место быть в его сознании. И с губ срывается надоевшее «черт».
Не выдерживает, набирая номер Дейва. Чувак, прости, но ты должен вернуться домой, иначе Дилан рехнется и разнесет что-нибудь.
А ещё хуже – напьется или курнет что-нибудь. Тяжело сдерживать себя. Именно наркотиками всегда скрывается от себя самого. Но теперь это не особо актуально. Точнее, парень просто не может позволить себе опять бежать от проблем при помощи алкоголя.
И снова «черт» срывается с губ.
Лили молчит. Ей тяжело дышать, поэтому говорить не удается. Она хрипит, зевнув, и удобнее устраивается на кровати под боком у Дейва, который так же хранит молчание, иногда поднимая взгляд в потолок. Лежит. Греет. Она холодная. Здесь работает обогреватель, но её тонкие пальцы ледяные. Истощенное лицо с впадинами на щеках. Под глазами крупные темные круги. Роуз прикрывает веки, носом упираясь в шею парня, и тот поворачивает голову, губами касаясь её лба. Холодный. Что за черт? Хмурит брови, немного двигаясь, чтобы одной рукой проникнуть под её одеяло. Касается пальцами шеи, ключиц, живота. Холод. Даже Фардж успел согреться за эти часы, что сидит здесь. Роуз лежит с закрытыми глазами, приоткрыв губы, не шевелится. Уснула? Что-то хрипит, выдыхая. Дейв слегка приподнимает голову, отрывая её от подушки, хмуро смотрит на девушку, вовсе повернувшись на бок, и нащупывает под одеялом её запястье, проверяя пульс. И сердце больно сжимается. Нет, пульс есть, просто, от мысли о том, что её сердце не выдержит, ему становится дурно. Люди умирают от истощения, умирают, потому что организм не выдерживает. И, если честно, Дейв часто проверяет её пульс, дыхание, даже, когда в этом нет необходимости. Он просто не может спокойно спать рядом с девушкой, у которой в любой момент может перестать биться сердце. Это страшно: уснуть с живым человеком, а проснуться с мертвым. Поэтому Фардж никогда не спит рядом с ней. Он делает вид, иногда клюет носом, но не углубляется полностью. Да, нет причин для страха именно сейчас, ведь она поела, но, кто его знает.
– Лили, – Дейв зовет её шепотом, пальцами касаясь холодной щеки. Роуз тут же открывает глаза, взглянув на него слегка устало и сонно. Фардж с той же мрачностью разглядывает её лицо, прижимая горячую ладонь к её шее:
– Тебе холодно?
– Зима, – девушка отвечает спокойной улыбкой, медленно моргая. И она никогда не узнает, какой вес имеют её слова. Зима. Да. Зима. Та самая, которую боится Фардж. Такое ощущение, что Лили каким-то образом ощущает приближающуюся бурю. Поэтому ей холодно.
Поэтому холодно Харпер.
Поэтому холодно О’Брайену.
Дейв продолжает греть её, тыльной стороной ладони касаясь холодного носа, и растягивает губы в улыбку, ощущая её теплое дыхание на коже.
Иногда его поражает немного странный факт. Лили Роуз. Он просто смотрит на неё, порой не веря глазам и осознанию её близости. Годами просто наблюдал за ней, даже не разговаривая, потому что знал, что в любом случае ничего не выйдет. Есть люди, не созданные для подобного. Есть Дилан и Дейв. Они будто в другом мире живут. Отличном от той реальности, в которой существуют люди вокруг. Фардж всегда чувствовал себя неполноценным из-за этого. Каким-то не таким. Не как все. И, возможно, это и было причиной его агрессии на окружающих. Он просто завидовал тому, что не мог иметь. А сейчас…
Сейчас Лили Роуз лежит с ним. Она смотрит на него так, будто никого вокруг вовсе не существует. Дейв чувствует сильную зависимость и не может с ней смириться. Что он сделал такого, чтобы вызвать подобные чувства у девушки? Вроде, ничего.
«Я этого не заслуживаю», – вот, кажется, о чем он думает, но потом вновь смотрит на Роуз – и все сомнения куда-то испаряются. Ему нравится вот так просто лежать рядом. Ощущение чего-то живого. И живет сам парень, пока может хорошенько сжать пальцами её кожу. Настоящая. Такая непонятно приятная, маленькая. Иногда Дейву нехорошо от своего слюнявого поведения, но никак иначе он не может думать о Роуз. Она же такая хрупкая, совсем.
Наверное, это и есть настоящие чувства. Когда ты не понимаешь, почему тебя так сильно тянет к другому. Когда в твоей груди неприятно тяжело от пустоты на кровати рядом. Когда все мысли в беспорядке, но укладываются на место, стоит услышать приятный голос? Наверное, любовь – это не поцелуи. Наверное, это что-то иное. Может, простое дыхание на щеке? Может, теплый кофе, который разделяешь с кем-то? Может, желание лежать в кровати с ней весь день, не вставая? Может, возможность касаться волос, играть с локонами? Может, носом зарываться в них, вдыхая приятный аромат шампуня? Может, это простое молчание вдвоем?
Фардж пока не определился, но он точно понял, что чувства – это не тот секс, что был у него с ней. Да, занятие приятное и вполне себе должно иметь место, но сейчас он чувствует большее психологическое удовлетворение, чем тогда.
Проводит пальцами по плечу девушки, сжимает опустившееся одеяло, накрывая Лили. Роуз продолжает сонно улыбаться, прикрывая веки, и ерзает, ближе ложась к Дейву, который обнимает её рукой, водя пальцами по спине:
– Если ты будешь кушать, то тебя скорее выпишут, – напоминает, а Лили просто кивает. – Тогда вернешься домой.
– Я не хочу домой, – тихо шепчет, еле шевеля губами. Выглядит забавно, поэтому Фардж улыбается, интересуясь:
– А куда ты хочешь?
– Куда-нибудь, – девушка уже бурчит ему в шею, находясь на границе со сном. Дейв немного хмурит брови, но вполне серьезно заявляет:
– Если будешь хорошо питаться, то увезу тебя куда-нибудь.
Лили заметно улыбается, кивая:
– Заметано, Фардж.
– Договорились, – шепчет, чувствуя, как телефон в кармане начинает вибрировать. Быстро, но осторожно вынимает его, посматривая на девушку. Спит. Тихо отвечает, видя на экране номер Дилана:
– Со старушкой что-то? – первый вопрос, но О’Брайен оспаривает:
– Нет, но ты должен вернуться, – голос напряженный. Дейв поглядывает на спящую Лили. Ему совсем не хочется оставлять её. Только не сейчас.
– В чем дело? – вздыхает.
– Харпер ушла утром, её нет уже несколько часов.
– И… Что?
– Она ничего не сказала.
– С чего она должна отчитываться перед тобой? – немного недоумевает Дейв, хотя хорошо понимает, что Мэй должна предупреждать. Просто парню охота вывести друга на чистую воду, ведь напряжение в его голосе многое значит.
Тишина в ответ.
Фардж вновь тяжело выдыхает, аккуратно выбираясь из кровати, чтобы не разбудить девушку:
– Сейчас вернусь, – ему не хочется, но это же Дилан. Кажется, приоритеты остаются прежними. Друг на первом месте.
– Пришли мне номер Мэй, – жестко просит О’Брайен.
– Окей, – Дейв шагает к двери, тихо открывая её. Не оглядывается, чтобы побороть желание остаться. Мать Роуз сидит в холле, клюет носом, но на парня обращает внимание. Молча провожает взглядом. Не осуждающим. Уже немного другим.
Люди меняют мнение.
Долгий и тяжелый процесс, но через свой барьер приходится переступить, если хочешь помочь дорогому человеку.
Так?
Дилан сидит на крыльце. Курит уже пятую сигарету? Шестую? Седьмую? А к черту. Просто курит, потому что иначе начнет здраво мыслить. Он рехнулся. Теперь это ясно, как день. Давайте, аплодируйте, ибо этот тип, наконец, не отрицает.
Он получает номер Харпер по сообщению, тут же набирая его, прижав телефон к уху. Слушает противные гудки, нервно вытирая пальцами губы. Смотрит вниз, сидит в хмуром ожидании ответа. Он не следует. Автоответчик. Вдох-выдох. Перенабирает.
Сложно принять, но волнение настоящее.
Сложно принять, но тяжесть есть.
Сложно принять, но что-то чувствуешь.
Сложно принять, но ты, Дилан, уже не будешь относиться иначе.
И поэтому это трудно. Трудно стараться меняться для кого-то, особенно, если это не в твоем характере. Трудно изменять своим принципам, если оно требуется для налаживания отношений. Трудно, когда ты не умеешь, но пытаешься. Люди – самоучки во всем. Особенно в понимании других. В понимании себя самого.
Смотрит на экран. Харпер не отвечает. Опускает телефон, ладонью растирая лицо. Ему надо было выслушать её. О чем она говорила? Он даже не помнит. Помнит только тревогу во взгляде. Мэй явно была чем-то взволнована, а он просто проигнорировал. Надо было ответить на звонок рядом с ней, держать её за чертову ткань майки, чтобы точно никуда не делась.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Гул мотора.
Поднимает голову, видит свой автомобиль. Фардж паркует его, выходя из салона, и быстрым шагом приближается к Дилану, который тут же поднимается со ступенек, бормоча:
– Старушка ела, теперь спит, – он проходит мимо друга, который оборачивается, хмуро смотря ему в спину:
– Ты теперь не можешь отрицать, – немного грубовато звучит, но Дейву просто надоело, что Дилан постоянно ругает его за проявления сильных чувств к Лили. О’Брайен ничем не лучше. Пора уже это признать. Теперь окончательно. Они оба совершили ошибку. Они оба пошли против правил. Они оба знали, что «нельзя». Они оба ослушались.
Дилан садится в салон, заводя мотор. Он знает, что Дейв продолжает наблюдать за ним, поэтому остается невозмутимым внешне, хотя зубы сжимает, давя на педаль газа. Пальцами крепко держит руль, выезжая на дорогу. На электронных часах полшестого вечера. Прекрасно, блин. Начинает темнеть. Зажигаются фонари. О’Брайен не знает, куда ехать, поэтому направляется сначала к дому Харпер. Сомневается, что она там, но ему надо отчего-то отталкиваться. Темная дорога. Шумно. Лондон, горящий теплыми огнями. О’Брайен практически не воспринимает цвета. Он просто смотрит перед собой, стараясь не позволять мыслям плодиться в голове. Едет. Спокойно. Хотя не прекращает сглатывать. Ему бы кофе выпить, чтобы взбодриться. Жаль он терпеть его не может.
Заезжает на знакомую улицу. По сторонам довольно богатые дома. Поворот за поворотом. Тишина в сознании. Подъезжает к дому Харпер, тормозя. Смотрит на окна. Чернота внутри. Её здесь нет.
Выдыхает, спиной прижимаясь к сидению. Руками упирается в руль. Смотрит куда-то вперед без какого-либо ясного выражения лица. Никаких эмоций. Берет телефон, вновь набирает номер, прижимает к уху. Ожидание. Гудки. Ожидание. Гудки. Нервное глотание. Желание опустить аппарат, но вдруг гудки прекращаются. Дилан хмурит брови, сев прямо, и моргает, слыша громкий гул автостопа. Приходится зажать второе ухо ладонью, чтобы услышать хоть что-то, кроме этого шума. Сильный ветер создает помехи, но парень все равно выдавливает из себя:
– Где ты? – вроде голос звучит спокойно, так? Неплохо.
Только шум машин в ответ и гул зимнего ветра. Парень откашливается, говоря громче:
