Текст книги "«Молчи» (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 86 страниц)
Оливер не хотел. Он случайно.
Женщина не знает, как поступить. Она в растерянности оглядывается, когда чувствует, как за её ладонь хватается дочь. Девочка покачивается с ноги на ногу, держась за мать, как за свет, которого никогда не видела и не увидит. Стеклянный взгляд зеленых глаз смотрит немного вперед, немного вниз, немного сквозь тебя.
– Что случилось? – она не видит, но имеет потрясающий слух, поэтому ждет ответа от родителей, которые переглядываются, не зная, что сказать.
– Ничего, Оливер уронил учебники, – мать стреляет взглядом на сына, который опускает глаза, виновато уставившись в пол. Он ребенок. Ему трудно понять всю тяжесть того, что произошло по его оплошности.
– Идем, там чайник вскипел, – женщина уводит дочь обратно на кухню, молча умоляя мужа найти скорее другого котенка, чтобы Мия не узнала о случившемся. Мужчина томно вздыхает, качнув головой, и с сожалением на лице поднимает тельце котенка, встав на ноги. Не смотрит на сына, который моргает, пальцами сжимая края ткани своей рубашки:
– Я не хотел… – признается, ведь так оно и есть. Котенок внезапно вылетел из гостиной. Мальчишка просто не успел среагировать.
– Иди в свою комнату, – твердый приказ отца. Оливер опускает голову, ощущая сильное давление со стороны родных. Одна Мия морально не раздавливает его. Потому что не знает.
Пинаюсь, сражаюсь, пытаюсь укусить этого ублюдка за ладонь, но не выходит. Оливер крепко сжимает мое тело, пока несет меня вниз по лестнице к двери подвала. Он что-то шепчет со злостью в голосе, но мне плевать. Черт возьми, я не прекращу бороться с ним. Плевать, что раны от этого больше кровоточат, плевать, что у меня практически нет мужества и физических сил для сражения. Плевать!
– Отпусти! – кричу, пытаясь освободиться из цепкой хватки, пока парень открывает железную дверь. – Отпусти меня!
– Заткнись, – он шепчет хрипло, рывком поднимая меня. Мои ноги отрываются от пола, и я на несколько секунд теряю связь с реальностью, когда парень буквально бросает меня на пол. Бьюсь плечом и бедром, громко вдохнув кислород в легкие, но не успеваю даже сообразить, что должна двигаться, как Оливер хватает меня за ноги, потянув к себе. Кожа плеча и спины царапается об пол, но плевать.
– Отстань! – кричу на него, продолжая брыкаться, пинаться ногами и пытаться схватить его за волосы.
– Замолчи… – парень начинает рычать сквозь зубы, кулаком ударив меня в челюсть, отчего начинаю кашлять и давиться той темнотой, что играет в глазах. Сжимаю веки, отвернув голову, пытаюсь прийти в себя, а руками продолжаю пинаться. Оливер перехватывает мои руки, выворачивает их, заставляя меня кричать от боли.
– Заткнись! – он рвет глотку сильнее меня и ладонью одной руки сжимает мой рот. Продолжаю мычать, брыкаясь под ним. Этот тип сдерживает всю меня без особых усилий, несмотря на то, что принял немаленькую дозу, а я извожусь полностью, но так и не вырываюсь.
Шмыгаю носом, истекая холодным потом, когда Оливер грубо поворачивает мою голову набок, до хруста в шее. Мычу, распахивая веки, ведь чувствую, как что-то влажное касается щеки.
Больной ублюдок. Он опять лижет мою кожу?!
Начинаю активнее дергаться, вырывая одну руку из-под его тела, и хватаю парня за волосы, сильно дернув в сторону. Оливер замирает. В моем крепко сжатом кулаке остаются темные волоски. Громко и тяжело дышу, смотря на парня мокрыми от слез глазами, но в моем взгляде читается только злость. Никак не страх перед ним. Оливер медленно переводит на меня глаза, отрывая лицо от моей шеи. Режет висок взглядом, сжимает мой подбородок, потянув рывком наверх, отчего моя голова отрывается от пола, а в следующее мгновение впечатывает затылок обратно. Кричу от колкой боли, и парень повторяет действие, равнодушно наблюдая за тем, как искажается от эмоций мое лицо. Пытаюсь вновь ухватить его за волосы, но перед глазами слишком темно. Не могу ориентироваться. Громко дышу в ладонь Оливеру, который прекращает бить меня головой об пол. Нависает надо мной, тяжестью сдавливает грудную клетку. Смотрю в сторону, точнее, пытаюсь заставить себя различать предметы. Тело немеет от болевого шока.
Харпер, приди в себя!
Мычу, но уже сама сжимаю губу, ведь парень убирает ладонь, позволив мне вдохнуть ртом. Перед глазами все расплывается, но хорошо ощущаю, как холодные потные пальцы Оливера сжимают мои запястья, дергая руки, отчего они падают в стороны. Чувствую, как холод касается моей шеи. Как скользит к груди, что высоко и быстро поднимается из-за ускоренного сердцебиения. Как опускается ниже, касаясь голого бедра. Оливер наклоняет голову, вновь носом зарываясь мне в шею, и дышит, глотает аромат моей кожи, иногда вытаскивая язык, чтобы коснуться вены на изгибе. Корчусь, когда всё ещё не могу привести сознание в порядок, но ощущаю, как парень кусает меня за подбородок, а руками стискивает ткань ночной рубашки. Первый рывок – ткань моей одежды не рвется, но некоторые швы расходятся.
Я громко вдыхаю, пропищав сквозь зубы, и пальцами сжимаю запястья Оливера, в попытке остановить. Парень продолжает рвать ткань рубашки. И с каждым движением его грубость усиливается. Он сжимает зубы и губы, хмурит брови, с опьяненной яростью смотря на мою одежду, будто это моя кожа, которую он с таким желанием рвет на куски.
– Хватит… – я пытаюсь кричать, но от звука моего голоса головокружение усиливается, а к глотке подступает тошнота. Моя голова запрокидывается. Пытаюсь ухватить ртом как можно больше кислорода, чтобы скорее привести себя в порядок, но не выходит. Мычу, еле шевелясь под парнем, который одной дрожащей рукой сдерживает меня за плечо, а другой расстегивает свой ремень на джинсах.
– Перестань, – хнычу, понимая, к чему все идет, и руками упираюсь ему в грудь, роняя слезы. – Твинки…
– Твинки, Твинки, – Мия шагает по тропе вдоль высокого оврага. Их семья часто выезжает отдыхать в свой загородный домик, что находится в лесном поселке, окруженным природой. Девочка играет свободной рукой с подолом своего светлого платья в цветочек, а второй ладонью сжимает руку Оливера, который идет рядом, с поникшей головой. Прошла неделя с того случая с котенком, а отец до сих пор ведет себя резко с сыном, несмотря на убеждения матери быть мягче, хотя сама женщина почему-то лишний раз не смотрит на него. Из-за одной оплошности Оливер стал кем-то чужим, но, будучи ребенком, он не понимал, что в скором времени всё встанет на свои места.
И сейчас проблема стала иметь глобальный характер. Оливер испытывал злость, но не знал, к кому именно, поэтому впервые за свою короткую жизнь испытал аутоагрессию.
– Твинки, – Мия уже несколько минут добивается внимания брата. Она дергает его за руку, пальцами цепляет темные волосы, кусает его запястье, но ничего. Оливер медленно перебирает ногами, борясь с желанием ударить себя сжатым кулаком по голове. Мальчишка совсем расклеился.
– Твинки, Твинки! – Мия дергает брата за ухо, встает на носки, чтобы кричать ему в висок. – Твинки!
Нервы, Оливер, нервы. Ребенок сжимает запястье сестры, сдерживает слезы, ведь от усталости вновь хочется рыдать. Он плохо спал всю эту неделю, с того самого момента, когда уронил учебники на котенка. Постоянно слышит в голове этот писк. Или мяуканье? Тот звук, что животное издало перед тем, как испустить последний вздох.
– Твинки! – Мия уже со всех сил дергает брата, совершенно не понимая, в каком он состоянии. Она ведь не может видеть. – Эй! – кричит, и Оливер не выдерживает, громко всхлипнув. Грубо выдергивает свою руку из её ладони, сорвавшись на сестре. Он ребенок. И не может понять, что её вины в произошедшем нет, но на тот момент мальчишка кричит, что её котенок виноват, после чего делает большие шаги вперед, оставив сестру немного позади. Девочка с ужасом принимает факт того, что теряет опору. Она широко распахивает веки, вытягивая руки перед собой, и хватает пальцами воздух, шепча с тревогой:
– Твинки? – ужас, страх. Он овладевает ребенком, который впервые оказывается один в темноте. – Твинки? – слезы застывают в глазах, а голос прорезается. – Твинки! – страх быть потерянной. Девочка пытается идти вперед, шагает осторожно, продолжая повторять прозвище брата, которое сама ему и придумала, а тот останавливается где-то впереди, слишком томно выдохнув. Нет. Её вины здесь нет. Кажется, это было первое взрослое решение, которое Оливер принял. Мальчик качает головой, пальцами смахивая слезы с глаз, глушит обиду, заставляя её сидеть в глотке и сжимать её.
– Твин… – обрывается. Писк. Оливер оборачивается, заморгав, ведь не сразу понимает. Топчется на месте, растерянно подавая голос:
– Мия? – идет вперед. – Мия? – ищет её взглядом. И слышит, как что-то бьет по воде. Мальчишка подбегает к краю оврага, с ужасом смотря на сестру, которая, видимо, оступилась и упала в воду. Высоко.
– Мия! – Оливер в панике начинает метаться, ведь не умеет плавать. – Пап! – его детское сознание считает, что отсюда он будет услышан, но нет. – Папа! Мама! – кричит, пускаясь на колени. – Мия!
Девочка кричит, не может держаться на поверхности. В её ноздри, глотку забивается речная вода. Она пытается произнести имя брата, но только задыхается, хлопая руками по водной глади. Оливер продолжает рыдать, звать родителей, но никто не приходит. Он вскакивает на ноги, рванув по тропе вперед, но страх оставлять сестру играет роль, поэтому он просто кричит, возвращаясь обратно.
Но на поверхности воды уже никого нет. Лишь большие круги, расплывающиеся в стороны.
Я знала, что это должно иметь влияние и силу. Оливер замирает, лишь сильнее сжав кожу моего плеча пальцами. Чувствую, как он режет своим взглядом мое лицо, но не смотрю в ответ, продолжая сжимать веки. Парень молчит. Не двигается. Я только и могу, что слышать его дыхание. Тяжелое, сбитое. Чувствую, как его пальцы по-прежнему трясутся, когда продолжаю повторять губами: «Перестань». Мои ладони всё ещё упираются ему в грудь, сжимая ткань футболки. Не ощущаю холода. Ощущаю только безнадежность ситуации. Я больше не могу выносить это безумие.
Плачу, громко шмыгая носом, и продолжаю просить Оливера остановиться.
Чувствую, как он поднимает одну руку, касаясь пальцами моей скулы. Ведет выше, немного надавливая на щеку. Не открываю глаз. Парень немного наклоняется, и меня выворачивает изнутри, когда ощущаю касание его влажных губ к моим. Мычу, дергая ногами, и Оливер поднимает голову, грубо взяв меня за подбородок. Дрожу от нервов, которых наверняка лишусь, пока парень молчит, вновь наклоняясь ко мне, чтобы повторно коснуться губ, но на этот раз распахиваю веки, отвернув голову в сторону, наплевав на темноту в глазах. Парень второй рукой находит рану на моем бедре и пальцами надавливает на неё. Сжимаю губы, прикусываю язык. Терплю. Он давит сильнее, следя спокойно за моим искажающимся от боли лицом. Давит. Давит. Давит. Пальцами уже вонзается в мясо. И я кричу, начав брыкаться под ним, за что получаю сильную пощечину, заставляющую меня замереть от шока.
Оливер приседает на мне, продолжая наблюдать за моей реакцией на то, как он водит пальцами вдоль глубокой раны. Начинаю хрипеть, когда чувствую, как он вновь останавливает пальцы на открытой ране. Я не смогу. Я больше не смогу это терпеть…
Надавливает.
Смотрит на меня.
Ждет реакции.
Тишина. Уже какой месяц дом перестал гореть привычными огнями. Знакомый запах маминого пряного печенья больше не ублажает. Комнаты темнее, стены холоднее. Пыль скапливается на полках, комодах, ложится на кровати, которые давно не заправляются. Свет не включают даже поздним вечером, словно он выдавливает тебе глаза. Настолько отвратительный. Неприятный. Выжирающий внутренности. Оливер стоит в коридоре, на пороге комнаты родителей. Молчит. Он всё это время молчит, будто в тот день сорвал себе связки, лишив возможности говорить. Взгляд опущен в пол, но видит, как отец сидит в своем кресле, локтями опирается на колени, согнувшись. В одной руке сжимает рюмку с виски. Он не расстается с ней уже больше трех недель. Похорон не было. Тело Мии унесло. Его не нашли.
Мужчина выпивает. Женщина проходит молча мимо комнаты. Она шагает как-то вяло, истощенно. Оливер поднимает голову, когда мать касается пальцами его волос, приглаживая. С той же любовью, но не смотрит на сына, который взглядом упирается ей в спину, опухшими глазами провожая до ванной комнаты. Женщина заходит внутрь, прикрывая за собой дверь. Слышен гул воды. Оливер продолжает стоять на месте. Переводит взгляд на отца. Он чувствует эту странную неприязнь, которой охвачен дом. И она направленна на него.
Он не виноват. Это вновь была оплошность, которую мог совершить ребенок, но кто хочет воспринимать это? Все видят только проблему, не желая обдумывать происходящее.
«Это был не я», – мальчик хотел бы кричать это в голос, но тот не вырывается из глотки, забитой камнями. Оливер хмурит брови, медленно начав шагать в свою комнату, что находится рядом с ванной. Он не может слушать свое дыхание. В голове только мяуканье котенка и постоянные хриплые крики сестры, которой он не смог помочь. По его вине она…
Мычание.
Мальчик останавливается, повернувшись к двери, что ведет в ванную комнату. Прислушивается, немного теряясь, когда мычание повторяется, но громче. В голове произносит вопросительное «мам», после чего медленно подходит ближе, пальцами сжав ледяную ручку. Хрипло шепчет, потянув на себя дверь. Заглядывает в ванную комнату, опустошенным взглядом смотрит на женщину, которая лежит на полу, сдерживая пальцами кровь, что рвется из вены на распоротом запястье. Громко дышит, глаза её слезятся, а с дрожащих губ срывается лишь мычание.
Оливер моргает, будто пробуждается ото сна. Мальчик шире распахивает дверь, как и глаза, начав кричать:
– Мам! – тянет, но не может броситься к ней, ведь тело парализует ужас. – Мам!
На крик из комнаты выскакивает мужчина. Он качается из стороны в сторону, но бросается вперед, несется в ванную, отпихивая сына локтем. Мальчик падает на пол, но продолжает кричать, видя, как глаза матери закатываются, а что-то белое начинает пениться во рту. Она что-то приняла.
– Мам! Мама! – Оливер рыдает, забиваясь в угол холодного помещения. Отец что-то нервно бормочет сквозь слезы, пытается перевязать рану, но она слишком глубокая. Хватает женщину на руки, еле сохраняет равновесие. В больницу. Её нужно отвезти… Валится на пол, ведь слишком много выпил. Ему не справиться, поэтому взрослый мужчина начинает рыдать, колотя пол руками, пока женщина судорожно трясется, выгибаясь в спине.
– Мам! – Оливер закрывает ладонями уши, продолжает кричать, уже не разбирая ничего перед собой из-за слез. – Мама!
Рву глотку, пока кричу. Губы Оливера дергаются в кривой улыбке, но она сразу же пропадает, когда становится слышна вибрация. Он убирает пальцы от моей раны, начав рыться в карманах джинсов. Я распахиваю рот, губами хватая воздух. Секунды свободы. Они мне необходимы, но морально я всё ещё сдавлена. Парень находит телефон, долго, слишком долго смотрит на экран, после чего отвечает, прижав к уху:
– Что? – сразу грубо. Недолго молчит. – Что за херова проверка? – он будто трезвеет от разговора с собеседником. – Это Главный устроил? С чего вдруг? – свободной рукой гладит меня по больной щеке, разглядывая оставшийся красный след на коже. – Ммм… А кого послали в качестве проверки? Узнай, – зло рычит, вновь недолго слушая. – Блять, я сейчас выйду, но до моего приезда ты должен узнать, что за хер к нам едет, – он надавливает пальцами на мою больную щеку, заставляя меня морщиться. Отклоняет звонок, опустив руку, в которой сжимает телефон. Смотрит на меня. Знаю, что смотрит. Тяжело и громко дышу. Сердце стучит так громко, уверена, даже Оливер может слышать его. И ему это нравится. Парень костяшками гладит меня по виску, по больной скуле, на которой после удара останется синяк:
– Спи, – говорит, поднимаясь. Встает – и тяжесть пропадает с моего тела. Я громко заглатываю кислород с пылью, пытаясь пошевелиться, но не могу. Даже руками сжать куски порванной ткани, чтобы скрыть тело. Не могу сжать колени, всю себя. Лежу, не двигаясь. Радуюсь безумно тому факту, что способна просто дышать. И мыслить. Я всё ещё в себе. И должна сражаться.
Оливер отступает назад, внимательно смотря на меня, будто изучает, после чего отворачивается, сунув телефон в карман джинсов, и покидает подвальное помещение, в котором царит темнота. Сквозь мрак рвется глухой щелчок замка. И шаги. Слышу его шаги. Он уходит. Оливер уходит. А я в себе. Я мыслю. А он уходит. Уходит, Харпер, понимаешь? Он сейчас… Он уйдет. У тебя будет время. У тебя есть время, Мэй, давай!
Кашляю. Хрипло, противно, будто я серьезно больна, и нахожу в себе силы побороть болевой шок, мешающий мне шевелиться. С мычанием переворачиваюсь на живот. Каждое движение совершаю с паузой. Лбом утыкаюсь в холодный пол. Жду, привыкая к ноющей боли во всем теле. Это мой шанс. Я не могу упустить его только потому, что мне тяжело. Сжимаю губы, приподнимаясь на дрожащие руки. Выпрямляю их, плохо различая предметы в темноте, но это и не важно. Самое главное – я вижу окно. У самого потолка. Это мой выход. Единственный.
Сглатываю, слегка вскинув голову, чтобы прищуриться и всмотреться в стекло. За ним тьма. Перестань жалеть себя и действуй! Перестань полагаться на других. Ты и только ты, Харпер. Вытащи себя.
Сквозь стоны и болевые пятна в глазах приседаю на колени, медленно ползя к кирпичной стене. От судороги хочется рухнуть обратно на пол и лежать, как амеба в ожидании помощи, но одна из тех привычек, которую я вырабатывала столько лет, – это способность заставлять себя двигаться, способность побороть лень. Думаю, именно умение управлять собой – самое важное для человека.
Носом упираюсь в стену, вдохнув ее запах полной грудью. Немного торможу, чтобы перевести дух, после чего поднимаю сначала одну ладонь, затем другую, опираясь на поверхность из кирпича. Весь вес своего тела обрушиваю на эту опору, чтобы встать на ноги. Ногтями уже начинаю рыхлить бетон между кирпичной кладкой, чтобы сделать себе углубления. С губ срываются дрожащие вдохи, зубы стучат. Под ногти забивается песок, раздираю пальцы до крови, но продолжаю «царапать» бетон до тех пор, пока не могу пальцами проникнуть в отверстие. Нужно добиться такой глубины, чтобы я могла поставить туда ногу.
Я справляюсь.
Я – Мэй Харпер. Я не сдаюсь.
***
Ночь. Их. Время.
Здание стоит в одном из районов Лондона – тихим по утрам и шумным по ночам. Играет громкая музыка в соседних увеселительных заведениях, горят яркие огни, но невысокое здание из красного кирпича, которое служит «убежищем» для подгруппировки, соблюдает тишину. Они ждут. Они не знают, кого Главный послал. Это и есть выход для Дейва и Дилана. Кто сказал, что они правда собираются наведаться внутрь?
Фардж припарковал автомобиль через дорогу. Его отделяет от здания небольшой строй деревьев – парк, который тянется через всю улицу. Парень сидит за водительским сидением, кусая ногти от ожидания. Он не знает, сработает ли план, но иного они пока не придумали. Дейв постоянно вздыхает. Его организм требует сон, но морально парень боится даже моргать. Он внимательно следит за окружением, разговаривая с Диланом по телефону, который стоит на специальном отверстии сбоку от руля. Громкая связь – вещь хорошая. Правда, Фардж каждый раз вздрагивает, когда после долгой паузы его друг начинает говорить.
О’Брайен же находится по другую сторону. Он стоит среди деревьев, прячась в темноте. С вниманием озирается по сторонам, сжимая биту между ног, чтобы вынуть из кармана белый пакетик с таблетками. Ему необходимо немного принять. Дилан постоянно пьет наркотики перед выполнением какого-то задания от Главного, чтобы его не начало распирать от прикосновений других, в случае, если придется драться. Сейчас ему нужно быть спокойным, равнодушным. Глотает две таблетки, спрятав пакетик, и вновь берет в одну руку биту, а другой прижимает телефон к уху, когда слышит голос Дейва:
– Он точно приедет?
– Да, – О’Брайен решает сильнее затянуть бинты, которыми обматывает свои руки и костяшки. – Даже, если он посчитает это ловушкой, он приедет, – прикусывает губу до боли, когда чувствует, как наркотик начинает действовать. Всасывает сквозь зубы морозный воздух, выдыхая паром, и осматривается, когда слышит гул машин, но все они проезжают мимо кирпичного здания, в окнах которого не горит свет.
Дейв опускает взгляд на цифры, что горят на панели времени. С момента приезда прошло полтора часа. Ничего не происходит.
– Как ты объяснишь Боссу, почему не провел осмотр этой подгруппировки? – Фардж задумывается, но получает ответ сразу:
– Я проведу осмотр завтра или послезавтра, – Дилан опирается спиной на дерево, пытаясь не думать о том, как расслабляются его мышцы. При хорошем раскладе, ему сейчас придется бежать. Много и долго бежать. А при плохом… При плохом они потеряют впустую время.
Фардж опирается затылком на спинку сидения, громко выдыхая. От голода скручивает живот, но если он попытается поесть, то его стошнит. Парень уверен, он не сможет нормально питаться и спать, пока не решит проблему. Поэтому нужно двигаться, не останавливаться. Дейв складывает руки на груди. Ему холодно, причем внутри. Это необычный лед в груди. Может, ему тоже стоит что-то принять для успокоения?
– Дейв? – напряженный голос Дилана заставляет тут же сесть прямо, поддаться вперед, всматриваясь в темноту, освещаемую фонарными столбами. Видит автомобиль. Видит номера. Он паркуется за три-четыре дома от кирпичного здания.
– Я так и думал, – О’Брайен прячется за деревом, крепче сжимая биту. – Он не собирается идти.
– Чего? – Фардж плохо соображает от усталости, поэтому ждет, когда друг ему все разжует.
– Он – не идиот. Знает, что это может быть ловушка, поэтому не станет выходить, – Дилан быстро переходит от одного дерева к другому, всматриваясь в окна автомобиля. Да, он видит Оливера, и его пальцы крепче сжимают биту. Он здесь. Этот ублюдок прямо перед его носом, но нельзя выдавать себя. Не сейчас.
Фары автомобиля Оливера вновь загораются.
– Он уедет, – Фардж слегка паникует, но берет себя в руки, схватившись за руль, но фары не включает. Ждет. Не спускает глаз с автомобиля, не моргает.
Дилан сгибает то одну ногу, то вторую, готовясь бежать:
– Сообщай мне каждый его поворот, – он будет преследовать Оливера набегу. Следовать указаниям Фарджа, скрываться при этом в спальных районах, бежать через улочки. Ничего нового. Они с Дейвом раньше проводили каждую ночь в бегах. Да и сейчас. В любом случае, последующие минуты, часы Фардж будет его глазами.
Автомобиль Оливера трогается с места медленно, лениво. Сразу ясно, что этот тип осматривается. Он не глуп.
Дейв дожидается, пока машина Оливера выедет на дорогу, начав сворачивать на шумную улицу, только после этого жмет на педаль газа. Дилан крепко сжимает телефон, оставив громкую связь, и резко сворачивает в сторону спального района, чтобы скрыться между домами-пятиэтажками.
От нервов у Фарджа потеют ладони. Сейчас слишком многое зависит от него.
Соскальзывает. Падает вниз, спиной на пол, громко вскрикнув от боли. Бьется затылком, тут же сжав голову руками. Сорвалась. Харпер практически смогла забраться наверх, но не удержалась. Она сквозь стоны и слезы поворачивается набок, вновь заставляя себя присесть. Поворачивает голову, красными и мокрыми глазами зло смотрит в сторону окна. Пыльное стекло. Страх, что Оливер может вот-вот вернуться, толкает двигаться. Девушка привстает, покачиваясь из стороны в сторону.
Ей нужно разбить чем-то стекло окна. Оглядывает комнату, на ощупь шагает вперед. Здесь ещё утром стояла кружка. Мэй подходит к матрасу, задевая кружку ногой, и с дрожанием в теле приседает на корточки, слепо хлопая по полу трясущимися руками. Ладонями находит кружку, нервно улыбнувшись, и медленно выпрямляется, чтобы в голову не била боль. Справляется с головокружением, вновь шаркая к стене. Пальцами щупает стену, находя уже «вырытые» отверстия, и зажимает ручку кружки между зубами, начав вновь взбираться наверх. Забывает, как дышать, ведь вновь пальцы от слабости соскальзывают.
… – Он сворачивает на Финчли-роуд, – Дейв говорит громко, зная, что Дилан может плохо слышать, а сам держится на расстоянии, теряясь среди толпы автомобилей, что несутся по дороге.
О’Брайен резко сворачивает, меняя курс. Они с Фарджем оббегали этот город вдоль и поперек. Знают все улочки и повороты, поэтому парень спокойно ориентируется, зная, через какой двор нужно бежать, чтобы держаться ближе к Финчли-роуд. Дилан несется по тихому темному району. В домах давно не горит свет. На площадках никого не встретишь. Только иногда попадаются пьяные компании. Парень первым делом следит за дыханием, за биением сердца, боясь совершить осечку и потерять контроль над организмом. Тогда всё пропало.
– Кэннон Хилл, – Дейв дает указания, постоянно смахивая пот со лба. О’Брайен ругается сквозь зубы, свернув обратно. Есть одна улочка между домами, которая выведет его в другой спальный район. Через него будет удобнее преследовать.
Трясется. Всё её тело дрожит. Но она держится за выступы. Харпер хватается за ручку окна. Громко дышит, собираясь с силами, и второй рукой берет кружку, борясь с тошнотой. Боится выронить свое «оружие», поэтому набирается сил, прежде чем размахнуться. Первый удар не такой сильный. Стекло трещит, но этого недостаточно.
– Что б тебя… – Мэй ругает себя за бессилие, но вновь повторяет удар. Стекло трескается. Ещё удар, сильнее. Один за другим.
И кружка сама разбивается.
Харпер мычит от досады, крепче сжав пальцами ручку остатка от кружки, и размахивается, продолжая бить по стеклу. Кровь. Она чувствует, как ладонь кровоточит, но не думает остановиться. Лишь прикусывает губу, чтобы не стонать от боли. Стекло ломается, трещит, рассыпается, и девушка начинает бить по краям окна. Выбрасывает разбитую кружку, уже пальцами начав ломать остатки стекла по краям. Порезанной ладонью тянется в сторону улицы, ухватившись крепко за подоконник, и подтягивает себя, свое тело. Сжимает веки, нашептывая себе под нос слова помощи, уверяя себя в победе. Пальцами ног опирается, встает выше, уже второй рукой потянувшись, чтобы ухватиться за оконную раму. Громко мычит, ведь по краям окна остались крошки стекла, которые впиваются в кожу. Плевать. Харпер терпит, последним рывком потянув себя на окно. Ноги теряют опору, поэтому девушка пищит, не справляясь с бешеным биением сердца, что давлением сдавливает глотку. Пищит от страха, когда тянет себя дальше, практически переваливаясь через оконную раму на погибшую серую мокрую траву. Ползет вперед, ноги перетаскивая через окно. Стекла царапают кожу. Девушка переворачивается на спину, поддерживая себя руками, и смотрит на небольшое окошко, через которое всё-таки смогла пролезть, и не верит. Не верит, что у неё получилось. Да, она чувствует, как кусочки стекла изводят её под кожей, но это неважно. Она, мать его, выбралась.
Харпер не тянет время. Она прислушивается к тишине вокруг, убеждаясь, что Оливер ещё не вернулся, и заставляет себя встать на ноги. Морозный воздух врывается в организм сквозь рот и ноздри, помогая проветрить сознание. Мэй начинает мыслить активнее. Она оглядывает задний двор ненавистного ей дома, и делает твердый шаг к террасе, тут же свалившись от боли в бедре. Кровь медленно стекает из раны. Девушка мычит, сжимая пальцами грязную траву, но встает вновь, хромая к двери, что ведет в дом.
Лили. Где Лили?
Дверь заперта. Но это не останавливает. Харпер берет железную лейку, обросшую чем-то зеленным, и размахивается, ударив по прозрачному стеклу. Бьется – и девушка просовывает руку сквозь отверстие, сжав ручку с другой стороны. Ищет щеколду, открывает, резко выдернув руку, отчего режет себе кожу на запястье. Неважно. Плевать. Мэй хромает в дом, не жалея голосовых связок:
– Лили?! – кричит, прислушиваясь, но ответ не следует, поэтому Харпер торопится к гостиной. Она изучает весь первый этаж, заглядывает даже в шкафы. Кто знает, где он держит её? Нет. Роуз нет на первом этаже.
К лестнице. Мэй берется за перила, помогая себе подниматься. Её бросает то в жар, то в холод. Холодный пот не стирает с лица. Выходит на второй этаж, оглядываясь. Темно. Тихо. И эта тишина пугает. Мэй хромает по коридору, толкая каждую дверь. Постоянно с ужасом оглядывается, ведь её преследует мнимое ощущение, что кто-то идет за ней, кто-то смотрит ей в спину, кто-то видит её. Девушка понимает, что не может сдержать эмоции, поэтому начинает поддаваться нервам и вытирать горячие, обжигающие щеки слезы. Не может справиться с желанием подавить себя. Всё выходит наружу: страх, ужас, напряжение, злость, напряжение, боль. Слишком много всего изливается наружу в виде слез.
И испуг. Ведь, какую бы дверь не открыла, Лили нигде нет. Но Мэй не может уйти отсюда. Она должна быть здесь, если конечно Оливер не успел избавиться от Роуз…
Нет! Не думай!
Переступает порог комнаты Мии, полностью лишая себя сил. Открывает шкафы, заглядывает под кровать, но никого. Её нет.
– Боже, – шмыгает носом, ладонью, вымазанную кровью, трет горячий лоб, морщась. – Боже, – шепчет, начав задыхаться от паники. Что ей делать?
Бредет к окну, кусая ногти, и смотрит на задний двор участка, уже не пытаясь остановить слезы. Её трясет. Харпер не может уйти без Роуз. Она просто…
Прекращает изводить пальцы зубами. Взгляд изучает окружение: темное небо, мглу среди невысоких голых деревьев, чужие дома. И последнее, что девушка замечает, – это сарай. Старый, покосившийся в сторону высокого забора сарай. Моргает, опустив обе руки, и срывается с места, терпя боль в теле. Хватается за стену, пока спешит по коридору, не забывая прислушиваться к тишине. Оливер ещё не вернулся.
Спускается вниз, чуть было не падая на колени, когда нога соскальзывает со ступеньки. Держится, сворачивая обратно к двери, выходящей на террасу, и толкает её, не обращая внимания на сильный ветер. Босыми ногами топает по мертвой траве к сараю, который выглядит зловеще и устрашающе, и чем ближе подбирается, тем сильнее ощущает неприятный кислый запах. Подходит к двери, дергая ручку. Замок. Твою…
Ставит руки на талию, думая. Оглядывается, замечая у самого забора свалку из садовых инструментов, среди которых видит топор. Не долго думает, пока подходит к нему, взяв в руки. Тяжелый, но размахнуться сможет. Возвращается к деревянной двери, скользнув языком по обветренным губам. Набирается сил, поднимая оружие, и бьет по поверхности двери, не прислушиваясь к треску. Повторяет удары в районе замка, чтобы буквально «вырезать» его из двери. Старое строение порушить не составляет труда. Железный замок падает на траву, и девушка опускает оружие, дернув рукой дверь на себя. Что-то с потолка осыпается на макушку, заставляя чихать и кашлять. Мэй заходит внутрь, оглядываясь: хлам. Куча хлама. Непонятные контейнеры и банки с неизвестным содержимым. Девушка медленно шагает, осматривая всё, что видит, и с горечью на языке понимает, что Лили здесь нет. Харпер громко дышит, начав поддаваться панике, и пятится назад, правда тут же её взгляд привлекает небольшое, сделанное из досок строение, напоминающее внешне ящик для строительного материала. Девушка крепче сжимает топор, хмуро разглядывая предмет, и подходит ближе, схватившись за ручку крышки ящика. Тянет вверх. Тяжелая. Бросает топор, обеими руками пытаясь оторвать крышку, и понимает, что от усилий весь организм предательски сдается. Мэй мычит, когда ей удается откинуть крышку ящика.
