Текст книги "«Молчи» (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 69 (всего у книги 86 страниц)
Прикрываю дверь, оставаясь одна в коридоре, и отвечаю, чувствуя, как сердце начинает колотиться в груди от напряженного ожидания.
Но слышу я далеко не близкий мне голос Роуз.
***
Его тошнит. Дейв сгибается, обхватывая живот руками, дрожит, опустошая больной желудок. Давно он так не набирался. Слишком много после такого долгого перерыва опасно для здоровья и жизни. О’Брайен смотрит на закрытую дверь, пытается ухватить голос девушки, чтобы понять, с кем она говорит, но отвлекается на Фарджа, который начинает задыхаться, сдавливая пальцами ткань своей футболки. О’Брайен немного хмурит брови, активно стучит ему по спине ладонью, чтобы вызвать кашель. Получается. Дейв кашляет, держится за шею. Дилан грубо гладит его по спине, не прислушиваясь к тому, что пытается говорить Фардж. Пока его слова – это опьяненный бред, который никому не интересен. Ему стоит немного прийти в себя.
Дверь открывается медленно, словно с сомнением. Дилан поднимает глаза на девушку, что переступает порог, не сразу взглядом встречаясь с ним. Она явно в сильном замешательстве, от тревоги и неуверенности у неё странно звучит голос:
– Я хочу прилечь, – она, наконец, поднимает голову, взглянув на О’Брайена, который щурит веки, но кивает, мол, иди, но Мэй прикусывает губу:
– Прости, но я… – тяжело вздыхает. – Я не могу вот так оставить тебя, – намекает, что не может спокойно уснуть, зная, что Дилан без присмотра. – Я очень хочу спать, – девушка давит морально, знает, что парень… Он согласится сделать то, что она попросит, если ей от этого будет проще расслабиться.
Дилан внимательно смотрит на неё, ожидая предложений, а Харпер уже знает, о чем попросит. Она медленно, мелкими шагами подходит к столу, взяв еще одну пару наручников. Оборачивается, с опаской взглянув на О’Брайена, и он заметно мрачнеет.
– Мне будет спокойнее, – Мэй откашливается. – Пожалуйста, – настаивает, подходит ближе, нервно сжимая холодное железо. Останавливается, еле коснувшись колена парня своим коленом. Смотрит на свои дрожащие пальцы, осмелясь взглянуть ему в глаза. О’Брайен хмур. Он мог бы что-то заподозрить, если бы не относился к Харпер с особым доверием, словно… Пес. Дилан выдыхает, поднимает одну руку, протянув запястье. Пойдет на подобное, чтобы она могла выспаться. Ей правда необходим хороший сон. Мэй натянуто улыбается, пока приковывает парня к той же трубе, а Дейв уже уходит в бессознательное состояние. Харпер ощущает приятное покалывание в груди, ведь чувствует, как свободная ладонь Дилана касается её бедра, скользнув к талии. Пальцами сжимает кожу. Мэй активно моргает, глотая ком в горле, пока справляется со сложным для неё процессом. Иногда стреляет взглядом на Дилана, который без остановки, вполне расслаблен смотрит на неё. Щелчок. Теперь он не уйдет. Харпер с заботой начинает мять его еще красное больное запястье:
– Мне… – вздыхает. – Мне звонила мать Лили, – смотрит на парня, который вопросительно поднимает брови, и девушка еле вдыхает полной грудью. – У Лили проблемы, поэтому… – она мнется, чувствуя, что Дилан прекращает сжимать её кожу. Слушает. Харпер облизывает искусанные губы, хочет сделать шаг от кровати, но О’Брайен резко хватает её за запястье, сжимает, удержав, и рывком хочет потащить на себя, но Мэй пищит, толкаясь, и повышает голос:
– Больно, – и Дилан ослабляет хватку, поэтому девушка может освободиться. Она быстро отступает назад, потирая запястье, и поднимает взгляд на Дилана, который хмуро смотрит в ответ, протягивая ей ладонь, словно приказывая подойти ближе, но Харпер с виноватым видом пытается объяснить:
– Мне нужно в больницу, – взгляд О’Брайена меняется. Нет, не злится, скорее, он полон напряженной тревоги, поэтому вынуждает себя говорить:
– Нельзя, – и точка. Это не обсуждается, но Мэй качает головой:
– У Лили серьезные проблемы. Её мать очень просит меня приехать, – делает короткий шаг к двери, моргая, ведь Дилан встает с кровати, отходит от неё на столько, насколько может. Начинает дергать прикованное запястье. Все ясно. Умно. О’Брайен поддался, сам сделал ошибку.
– Я быстро. Вернусь утром, ночью не буду выходить из больницы, – обещает, но этого не будет достаточно. Дилан дергает руку, злится, бросая взгляд на девушку, которая уже переступает порог, сжимая телефон.
– Мэй! – он повышает голос. И его тон вызывает страх. Зол. Чертовски.
– Нельзя! – кричит, но девушка уже натягивает кофту, проверяя наличие ключей. Она пробегает мимо двери, пытаясь игнорировать голос Дилана и его громкие попытки освободиться.
Нельзя.
Но Мэй должна.
Она выбегает на улицу.
Должна. У Лили была остановка сердца.
Глава 52.
Дергает руку. Больное запястье опять кровоточит, кожа краснеет, синяк становится более отчетливым. Багровый. Алый. Дилан стоит на ногах, смотрит на трубу, плечом свободной руки упирается в стену, со злостью на лице начав тянуть в сторону прикованное запястье. Боль охватывает с новой силой, и парень мычит, сжимает веки, сгибается под её давлением. Свободную ладонь вымазал в крови, пока пальцами мял больное запястье. Пыхтит, смотрит на наручники, и еще раз дергает на себя, тянет, чувствует хруст, старается расслабить руку, чтобы та просто выскользнула, но не выходит. Колотит кулаком стену, уткнувшись в неё лбом, дышит. Громко и тяжело. За окном темнеет. Время. Почему именно сегодня?
Дышит. Дышит. И еще рывок. Злым взглядом упирается в пол. Еще попытка. Стискивает зубы. Дергает руку. Боль охватывает, заставляя корчиться. Запястье немеет. Дилан сжимает и разжимает пальцы.
Оглядывается на окно. Чернота захватывает мир.
Почему именно сегодня?
Сегодня, когда начинается война.
***
Я еле скрываю ужас, хотя уверена, мать Лили видит, с каким трудом мне удается смотреть на Роуз. Она лежит в палате, на кровати под капельницей. Остановка сердца произошла из-за голода. Не выдержало напряжения и нагрузок. Это было два дня назад. С тех пор девушка приходила в себя только раз. Все время спит. Врачи говорят, что улучшения будут только в том случае, если она начнет питаться.
Миссис Роуз сидит здесь уже три дня. Неделю назад Лили положили в больницу. Девушка исхудала. Еще сильнее. Не знаю, куда себя деть. Она выглядит так ужасно, что невольно глотаю комки в глотке, давясь своим же дыханием. Женщина постоянно пьет кофе, но явно засыпает, поэтому я прошу её поехать домой и отдохнуть. Странно видеть, как она спокойно реагирует на меня, думаю, смирилась с тем, что мы с Лили снова друзья.
– Я приеду завтра, – миссис Роуз не хочет оставлять дочь, но я уверяю, что буду сидеть с ней всю ночь. Женщине нужно набраться сил. Отец, как я поняла, слишком занят на работе, и матери Лили приходится переживать всё это в одиночестве.
Оглядываюсь на окно, за которым уже темно. Я не могу вернуться сейчас. На улице может быть не безопасно. Хорошо, что миссис Роуз попросит у лечащего врача позволить остаться здесь, иметь связи – это неплохо.
***
Кровью вымазана труба. Следы оставлены на рыхлой стене. Тянет. Напряжение в глазах, стиснутые зубы. Рывок руки. Сжимает веки, мычит, тянет. Почти. Почти ведь удалось. Еще немного. Дилан не чувствует запястья, но это все дерьмо никому не интересно.
Движение со стороны Дейва. Он не спал, но находился в бессознательном состояние последние пару часов. Парень морщится, без остановки жалуется на свой желудок и головную боль, но, не получая ответ, начинает пытаться перевернуться лицом к Дилану. Его уставшие глаза отражают замешательство:
– Что ты делаешь? – хмуро изучает состояние руки О’Брайена. – Где Мэй? Попроси её просто отстегнуть, – в ответ получает неприятную усмешку. Дилан морщится, тянет руку, делает шаги назад, приседая на пол. Окровавленными пальцами второй руки сжимает больное запястье. Дергает, и тут же опускает голову, простонав. Наручник уже поднимается на уровень костяшек. Еще немного.
– Что происходит? – Дейв почему-то считает, что это попытка сбежать, поэтому хочет зло пнуть друга ногой. – Какого черта ты… – чувствует, что не может свободно двигаться. Смотрит на свое прикованное запястье, хмурясь:
– Что вообще тут происходит? – его тошнота отступает.
– Сегодня нельзя, – О’Брайен не отвечает на вопрос. Он лишь в своих мыслях. Думает только о том, что:
– Сегодня они начинают, – дергает руку, еле сдержав болевой стон.
***
Сижу на стуле возле кровати Роуз. Сколько прошло времени? Я перестаю следить. Она проснется? Вряд ли. Спокойно касаюсь её запястья, начав считать удары сердца. Так слабо бьется, но она дышит. Это радует. Лицо Лили такое спокойное. Пытаюсь пока пригладить её волосы, разбросанные локонами по подушке. Не знаю, чем себя занять. На месте усидеть не выходит, слишком нервничаю. О Роуз. О Дилане и Дейве. Кажется, скоро начну седеть. До сих пор не знаю, правильно ли поступаю, но ехать в город с Диланом не лучший вариант. Вдруг сбежит? А Дейв? Он ведь не в себе. С ним кто-то должен был остаться… Пора прекращать оправдывать свой поступок, но я правда чувствую себя нехорошо. Хожу по палате, потирая дрожащие ладони. Надолго задерживаюсь у окна, изучаю темные улицы города. Жутко. Почему фонари не включают? По радио слышала о какой-то неисправности на электростанции. Боже, почему именно сегодня? Посматриваю на время. Уже девять вечера. В больнице странно холодно. Здесь все работает на аварийном питании, все электричество уходит на больных, поэтому в коридорах и палатах стоит такой полумрак. Слышу, как без конца ходят медсестры и врачи. Сегодня все будут работать ночную смену, поскольку ситуация того требует. Хорошо. Мне гораздо спокойнее, когда вокруг не давит тишина.
Понимаю, что уже каких-то десять минут стою у окна, смотря на машины, несущиеся по дороге. Замечаю мигающие. Полиция? Как-то шумно.
Складываю руки на груди, делая большой шаг назад, и оборачиваюсь, в первый момент заметно вздрогнув, когда встречаюсь взглядом с девушкой. Роуз сидит на кровати. Смотрит на меня, тихо, но глубоко дышит. И… Мне тяжело понять, как она реагирует на мое присутствие. Могу думать только о том, как плохо она выглядит. Лили моргает, приоткрывает рот, но ничего не говорит, только слегка откашливается, опуская глаза. Нервничаю, тоже храню молчание. Правда, выношу это недолго.
– Твоя мать позвонила мне, – подхожу ближе, ожидая любой реакции со стороны слабой Роуз, но та только кивает головой, немного хмуря брови:
– Ты… – она говорит, и я уже выдыхаю с облегчением. – Ты одна здесь? – понимаю, о ком она, поэтому сажусь на край кровати, кивая:
– Одна.
Бледные губы Лили еле заметно сжимаются. Она начинает кивать головой, отворачивая её от меня.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю. Опять этот вопрос.
– Нормально, – голос девушки слабый, дрожит, и меня начинает подташнивать от того, что Роуз пытается улыбнуться:
– Ты… осталась.
– Да, – такое чувство, будто мы не виделись вечность, отчего между нами возникает неловкость. – Я хотела с тобой связаться, но ты не отвечала.
– Знаю, – не отрицает. Смотрю на неё. Девушка с виной прикусывает губу:
– Мне просто… – хрипит. – Было немного тяжело в те дни, плюс и Дейв вытворил такое, что…
– Они оба вытворили, – соглашаюсь, – но ты ведь понимаешь, что они хотели помочь?
– Да, но мы взрослые люди, – Роуз хмуро смотрит на меня, иногда прерываясь на тихое дыхание, чтобы привести сердечный ритм в порядок. – Мы могли сесть все вместе и обсудить, принять решение, а они поставили нас перед фактом.
– Знали, что мы будем отпираться, – предполагаю, но Лили не хочет слушать. Она перебивает, с раздражением выдыхая:
– Это все неважно. Они в прошлом. Они бросили нас, – с такой обидой произносит эти слова, что мне самой становится горько внутри, но не поддаюсь эмоциям, отбрасывая их в сторону:
– Дейв спрашивал о тебе.
– Ты поддерживаешь с ним общение? – стоп, продолжать говорить о нем нельзя. Роуз только злится. Но почему-то я уверена, что, если они встретятся, то лед тут же растает. А пока лучше помолчать. Не знаю, о чем тогда говорили на кухне Лили с Дейвом, но этот разговор задел её. Причем сильно, поэтому… не нужно лезть.
– Он в порядке? – я не сразу понимаю, что Лили спрашивает о Фардже, поэтому оттягиваю с ответом, промычав:
– М, да, – киваю, – да, он в порядке… В относительном, – и Роуз молча отводит взгляд в сторону. Напряжение между нами давит на сознание, приходится терпеть, чтобы вынести все это. Девушка тяжело и хрипло дышит, активно моргает, постоянно касаясь капельницы пальцем. Её клонит в сон?
– Ты не голодна? – вспоминаю о главном. – Твоя мать очень переживает. Говорит, ты должна кушать, чтобы поправляться.
Роуз сглатывает. Кажется, она хочет остаться наедине с собой, только поэтому шепчет в ответ:
– Немного, – и я не верю, но всё равно киваю, встав с краю:
– Что хочешь? Лучше начать хотя бы с чая, так? – Лили без особого желания кивает головой. Я не стою на месте. Самой не хватает кислорода рядом с ней, так что уже спешу к двери, но:
– Мэй? – тревога в голосе застревает в моих ушах. Я касаюсь ручки двери, оглядываясь на подругу, которая хмуро смотрит в сторону окна:
– Что там происходит? – я тоже вижу это. Вспышки. Может, электричество? Без какой-либо мысли двигаюсь к окну, прося Роуз не вставать с кровати. Останавливаюсь, пальцами трогаю холодный подоконник, осматривая улицу. Не удается сразу понять, что это были за вспышки. Яркие, теплого цвета. Уже оборачиваюсь, пожимая плечами, когда смотрю на Роуз, а та с напряжением вглядывается в мои глаза, когда мы слышим это. Вместе. Звук, словно грохот. Такой сильный и громкий. Эхом разносящийся по воздуху. Мне даже приходится закрыть уши, чтобы вынести его. Выпрямляюсь, резко прильнув к окну, и распахиваю створки, в ту же секунду глотнув дым. Черный. Кашляю, ладонью зажав свой рот, и щурюсь, чувствуя, как пепел режет глаза. Не сразу можно заметить огонь. Он медленно поднимается где-то в паре домов от нас. Думаю, горит парковка. Слышу, как гудят автомобили.
– Что там? – Лили встревожено спрашивает, и я хочу ответить, но вновь слышен грохот. И мы наконец понимаем, что он представляет из себя. Особенно, когда начинает дрожать пол под ногами.
Взрыв.
Напряженно хватаюсь за подоконник, всматриваясь в темноту. Мрак. Сознание само проводит параллель.
Они существуют в темноте. Ночью. Псы.
– Не может быть, – шепчу под нос, вздрагивая от касания к плечу. С тревогой хватаю девушку под руку. Роуз сама встала с кровати, дошла до меня, везя за собой капельницу. Она позволяет мне поддержать её. Выглядывает из окна:
– Что происходит? – видим, как начинают носиться машины. Все разворачиваются, уезжая в одну сторону, а автомобили полиции наоборот гонят в сторону горящего здания. За ними и машины скорой помощи, пожарные. Люди, которые еще не успели попасть домой, начинают с волнением озираться по сторонам, ускоряя свой шаг. Слышен гул голосов. Поднимается какая-то паника. Черный дым вьется в темное небо.
– Может, машина взорвалась? Парковка, все-таки, – предложение Лили меня успокаивает. И почему я сразу обвинила во всем группировку Псов? Если бы они планировали нечто подобное именно сегодня, думаю, Дилан сообщил бы…
Но ведь он пытался меня остановить.
– Черт, – кусаю ногти, напряженно наблюдая за языками пламени. К нам успевает заглянуть медсестра, чтобы убедить, что все хорошо и нам не стоит переживать. Так же быстро она уходит, оставляя дверь приоткрытой.
– Тебе лучше вернуться в кровать, – прошу. Лили долго тянет с ответом, но кивает. Помогаю ей присесть, а сама отхожу:
– Ложись, принесу чай, – а сама оглядываюсь на окно. Надеюсь, ничего серьезного там не случилось. Всё-таки… Взрыв был сильный, да и сирена не затихает…
Слабо хлопаю подруге по плечу, и она провожает меня взглядом до двери. Кажется, девушка передумала оставаться одна, но мне необходимо чем-то напоить её. Даже простым чаем. Уже будет неплохо.
Стою у автомата с горячими напитками. Пришлось спуститься на первый этаж, ведь на нашем нет рабочего аппарата. Оглядываюсь, наблюдая за носящимся по коридорам персоналом. Только пожилые врачи сохраняют равнодушную мину на лицах. Все какие-то всполошенные. Это не может не напрягать. Беру стаканчик с чаем, добавляя сахар. Не думаю, что Лили будет в восторге от сладкого, но ей нужно. Придется заставить пить. С чего-то стоит начинать.
Спокойно возвращаюсь к лифту. Нажимаю кнопку. Стою. Хорошо, что хоть техника работает исправно. Подниматься на девятый этаж пешком мне бы не удалось. Дверцы открываются. Захожу внутрь, скорее нажимая на номер нужного этажа. Не хочу ехать с кем-то. Лифт предупреждает сигналом, что двери сейчас закроются, так что с успокоением прижимаюсь к задней стене, грея ладони о горячий напиток. Равнодушно смотрю перед собой, желая уйти в свои мысли, но отвлекаюсь, когда слышу громкий вопль. И тот буквально вырывает меня из себя, заставив выронить стакан. Двери начинают закрываться, но мой тревожный взгляд успевает зацепить медсестер, что разбегаются в стороны. И людей. Они выходят со стороны главных дверей. В черных кофтах, с накинутыми на голову капюшонами и скрытыми под банданами лицами. Я не успеваю сосчитать их количество. Вижу только, как один из них бросает что-то в сторону регистратуры, откуда с криками выбегает пожилая женщина. Громко дышу, с напряжением оставаясь одна в лифте, который начинает подниматься. Тишина. Я впитываю её в себя. Со страхом вслушиваюсь, считая каждый удар сердца. В их руках были биты, у кого-то я точно видела оружие.
Нет сомнений.
Сигнал. Вскидываю голову, вцепившись взглядом в цифровой номер этажа. Девять. Уже прижимаю ладони к холодным дверям, изнемогая от ожидания их открытия.
Это Псы.
Двери начинают медленно раздвигаться.
И пол уходит из-под ног, когда железную кабину начинает шатать от сильного удара, словно кто-то треснул по всему зданию, а то начало качаться из стороны в сторону. Не могу удержать равновесие, как и все люди на этаже, что начинают валиться на пол, хвататься на стены. Я сажусь за колени, ударившись головой о стену лифта. Дрожь пола не прекращается. Секунда – и звучит следующий взрыв. Да, я уверена, что что-то внизу взлетает на воздух. Я не сдерживаю писк, когда кабинку начинает шатать, она дрожит вместе со стенами, принимая не самое правильное положение. Свет гаснет, и единственный источник какого-то освещения – это щель между дверьми, за которую я хватаюсь, вскрикнув, когда лифт от очередной ударной волны шатается, наклоняясь. Теперь кабинка находится под наклоном, так что я сижу в углу между стеной и полом, дрожащими пальцами держась за дверцу, боясь, что они сейчас захлопнутся. Мне надо выбираться.
Этой мыслью останавливаю свое желание заплакать от страха и ползу вперед, всеми силами пытаясь протиснуться через щель. Здание больше не дрожит, но срабатывает пожарная сигнализация, и абсолютно все, кроме более сдержанных представителей персонала, начинают поддаваться панике. Медсестры и врачи ходят по палатам, прося пациентов покинуть здание, они помогают некоторым встать, ведут, но в происходящем отсутствует организация, поэтому хаос быстро разрастается. Люди мчатся к лестницам, к пожарным спускам. Сигнализация давит на голову. С трудом сохраняю спокойствие, несмотря на то, что удается протиснуть только одно плечо. Чувствую, как лифт трещит, на пару сантиметров опустившись вниз. Черт возьми! Он скоро рухнет? Как такое…
Мычу. Стараюсь не думать о том, как дверцы лифта только сильнее сдавливают меня, мешая двигаться дальше. Мне удается приподняться на один локоть. Смотрю на хаотично двигающуюся толпу:
– Эй! – зову, рассчитывая, что кто-то остановится, с пренебрежением отнесется к своей жизни, попытавшись помочь мне, но все так охвачены происходящим, что не слышат даже своих плачущих детей, которых тащат за собой сквозь ужасную давку. Да. Именно она и начинается. Многие слабые люди падают под ноги другим.
Блять.
Мычу, пытаясь руками раздвинуть дверцы, чтобы пролезть дальше. Лифт со звоном стекла царапает стены, опускаясь еще ниже.
– Боже, – шепчу, выгибаясь, чтобы увидеть, что происходит позади, и схватываю каждый удар сердца, когда вижу Лили в толпе безумцев. Её толкают, пихают. Она может упасть им под ноги. Они затопчут её!
– Лили! – кричу. Начинаю махать рукой, стараясь привлечь внимание подруги. Кто-то задевает её капельницу. Игла выходит из кожи, заставив девушку согнуться от боли. Она начинает оглядываться, отходя дальше от основной массы людей, что несутся к лестнице.
– Роуз! – зову. Лифт кряхтит. Опускается еще ниже. – Блять, – с болью двери сдавливают мою грудь, вызывая на глазах слезы. Продолжаю махать рукой, рвать глотку, и, наконец, мои старания находят ответ. Лили щурит веки, с трудом концентрирует свой взгляд на мне. Видно, как ей нехорошо, как она слаба, но ей придется помочь мне. Кажется, её губы шепчут: «Господи», – после чего девушка передвигается по стеночке, держится за её поверхность, боясь упасть или быть сбитой с ног. Вижу, она всеми силами старается идти быстрее, но добирается до меня только через полторы минуты. Не меньше. Падает на колени, слабыми, тонкими руками начинает давить на одну дверцу. Я на другую. Они еле раздвигаются, но мне удается вытащить вторую руку, проползти немного вперед. Как дверцы вновь, с большей силой сдавливают мой живот, заставляя кричать. Лили пытается. Она начинает шмыгать носом, ведь паника охватывает и её сознание, поэтому мне приходится держать в себе крик боли, пытаться ползти дальше. Лифт кряхтит. Его кабинка дергается. Она опускается сразу на сантиметров десять. Еле приседаю на колени, уже готовясь ощутить весь спектр боли, как вдруг один из мужчин, что несся в толпе, тормозит, подскочив к нам. Начинает прилагать усилия, раздвигая двери, а Лили хватает меня за плечи, вытягивая.
Выбираюсь. Так долго прихожу в себя, что не успеваю поблагодарить незнакомца, который мчится за остальными по лестнице. Да, коридор пустеет. Все голоса эхом отдаются в ушах. Чувствую запах гари.
– Что происходит? – девушка напугана. Она держит меня за локоть. Я пытаюсь отдышаться:
– Там внизу… Псы. Они… – выстрелы. Мы с Роуз замираем, взглядом уставившись друг на друга. Крики. У Лили дрожат губы, а на глаза наворачиваются слезы:
– Что нам… Делать? – моргает. Слышно, как люди начинают бежать обратно, возможно, они в панике бросаются на нижние этажи, но многие, сломя голову, бегут наверх. Они затопчут нас…
– Надо… – не поддавайся панике! – Надо, – шепчу с одышкой, пытаясь собраться. – Там есть еще лестница. Пойдем туда, – поднимаюсь на трясущиеся ноги. Тяну за собой Роуз. Мы поддерживаем друг друга, правда пытаемся быстро перебирать ногами. Мимо несется медсестра. Она оглядывается назад, продолжая бежать. Каждый выстрел, каждый вопль заставляет вздрагивать, но не останавливаемся. Запах гари усиливается. Слышна сирена. Здание больницы горит? Черт.
Аварийное питание вырубается, поэтому теперь мы остаемся в темноте. Только свет со стороны окон распахнутых палат. Медсестра, что так неслась вперед, распахивает двери запасного выхода. Точнее, она открывает его ключом. Отличная система. Она с паникой озирается по сторонам. Я всячески сохраняю молчание, чтобы не пугать подругу своим страхом. Лили настолько плохо, еле держит мокрые глаза открытыми. Вес ее легкого тела переходит на меня. Держу под плечо, ускоряясь, когда позади увеличивается шум. Кто-то выскакивает на этаж, но я даже не оглядываюсь. Он несется в другую сторону, в другой коридор, а за ним все остальные. Только пара человек направляются в нашу сторону, пихая. Не трачу свою злость на них. Вот только самой приходится притормозить, когда и медсестра, и эти незнакомцы замирают на пороге лестничной клетки, тут же развернувшись, и помчавшись в другую сторону. Роуз с болью и страхом цепляется пальцами за мое предплечье. Начинаем отступать назад. Медсестра издает вопль, когда предпринимает попытку развернуться, но на неё тут же набрасывается огромный пес. Он с рычанием вцепляется в плечо девушки, которая вопит от боли, начав брыкаться. Кое-как она сталкивает с себя животное, убегая прочь, и закрывает за собой двери лестницы. Псина кидается за ней, но слышен щелчок.
Она. Закрыла. Двери?
Лили трясется. Мы с паникой отступаем назад, не моргаем, смотрим на пса с пеной у рта, который чует нас, оглядываясь. Черные глаза уже терзают нас.
– Мэй… – Роуз пищит. Мы ускоряем шаг, идем спиной, не спуская взгляда ужаса с псины, которая не ждет. Она рычит, лает и трогается с места, кинувшись к нам.
Я не знаю, что заставляет меня это сделать. Я просто делаю это. На автомате. Отпихнуть от себя Роуз не так трудно. Она слабая, легкая, поэтому с мычанием толкаю её в сторону, не рассчитав, отчего девушка спотыкается о порог какой-то палаты, упав на пол с криком. И у меня нет времени думать о том, сломала ли она себе что-нибудь, ведь агрессивное животное уже прыгает на меня, сбивая ног. Успеваю только пальцами сжать глотку псины, чтобы предотвратить её попытку клыками врезаться мне в лицо. Мое тело рухнуло на пол. С громким стуком. Вскрикиваю, но не забываю о псине, которая когтями рвет ткань одежды, слюной осыпая мне лицо, гавкает, вся изводится, пытаясь вцепиться в мою шею. Мои руки сгибаются в локтях. Эта бойцовская собака так сильно давит, что я делаю единственное, что спасет мое горло. Подставляю ей руку. Она с удовольствием клыками пронзает кожу, начав дергать мордой в разные стороны, отчего боль увеличивается в разы. Кричу, ногами пихая от себя животное. Могу различить смазанный в глазах силуэт Роуз. Девушка держит в руках железную настольную лампу. Размахивается, ударив собаку по голове, но та лишь переключает свое внимание на Лили, бросается на неё, и тут вскочить приходится мне. Не думаю, когда хватаю псину, зажав её шею в углу локтя. Как-то раз я видела, как Дилан сделал подобное. Он ведь… Убил тогда гончего, верно? У меня нет времени мяться, ведь псина уже когтями царапает живот подруги, которая начинает кричать от боли. Дергаю животное к себе, использую все силы, сдавливая её глотку. Она дергается, гавкает, разбрасывается пенной слюной, и по моим щекам скатываются слезы, когда я набираюсь отваги, сильнее сжав шею. Хруст. Громкий. Замираю. Еле дышу, потерянным взглядом уставившись куда-то вниз. Псина еще дергает лапами, но её голова не находит опоры, поэтому запрокидывается, вися на плечах. Роуз в испуге отползает назад. Мои дрожащие руки отпускают животное, что начинает скулить, дергаясь на полу. Последний выдох. Прекращает двигаться. Моргаю, роняя слезы. Сама отползаю назад, совершенно прекратив чувствовать боль в руке, которую прокусила эта тварь.
Эхом слышна перестрелка. Полиция по рации сообщает, что ведет захват здания. Не хочу думать, почему Псы решили напасть на больницу. Не желаю!
– Мэй, – Роуз сама подползает ко мне, дернув наверх. Помогает встать и ведет за собой, хромая и активно дыша от паники:
– Уходим… Уходим, – тяжело отбрасываю мысли, сжав её ладонь, и вынуждаю себя взять инициативу. Ускоряю шаг, веду за собой подругу. Подходим к тем дверям, из которых выбегали люди. Выходим на лестничную клетку. Весь шум сосредоточен внизу. Выстрелы. Крики.
– Нам нужно на парковку, – глотаю воду во рту, взглянув на Лили. Та моргает, стиснув зубы. С таким же страхом смотрит на темную лестницу:
– Я уверена… Там уже работает полиция, но… Нам нужно как-то выбраться и… – топот ног. Кто-то опять бежит наверх. Черт.
– Тут точно идти нельзя, – тащу девушку назад. Впереди, если пройти через другой холл, можно выйти к другой лестнице.
Запах гари.
Черт.
Мы разворачиваемся, спешим в другой коридор. Лили не может ускорить свой шаг, поэтому мы добираемся до другого края этажа тогда, когда внизу уже начинают тушить огонь.
Спускаемся.
– К чему это было? – Роуз с хмурым непониманием смотрит под ноги, боясь споткнуться. – Они устроили такой шум… Для чего?
Напряженно всматриваюсь в темноту, поддерживая подругу:
– Говорят о себе, – единственный вариант. – Привлекают внимание, чтобы… Отвлечь от чего-то более важного, – не знаю. Понятия не имею. Сейчас меня волнует только вопрос нашей безопасности. Нужно скорее попасть вниз, сесть в машину и уехать к черту.
– Думаешь, они специально отвлекают полицию от чего-то важного? – Лили поддерживает мои мысли, но я лишь вздыхаю. Понятия не имею. У меня мало сил.
Мы спускаемся, останавливаясь в страхе на каждом этаже. Прислушиваемся. Никаких выстрелов. Только трещание ламп, и ненормальный шум. Повсюду ходят люди. Судя по звукам с улицы – огонь уже тушат, так почему никто не выходит из здания? Стоит дым. Легкий, но дышать тяжело. Медсестры помогают раненным, врачи пытаются оказать помощь особо тяжелым пациентам.
Добираемся до четвертого этажа. И замираем. Дальше все обвалено. Ступенек буквально нет. Мы слышим голоса там, внизу. Кажется, люди попали под завал. Мы не можем помочь, поэтому выходим на четвертом этаже, идем по коридору, не зная, куда податься. В молчании и напряжении мы добираемся до другой лестницы. Такая же ситуация. Словно Псы атаковали только первые этажи, чтобы заблокировать людям выход. Но зачем? Что было их целью?
Устаем. Не желая того, присаживаемся на пол. За окнами не успокаиваются сирены. Полиция что-то говорит в громкоговоритель, но нам не разобрать слов. Встаю, подходя к окну. Вижу, какой хаос творится внизу. Множество людей. Много раненых. Кто-то кричит, кто-то тихо плачет. Кто-то трясет работников скорой помощи, уверяя, что внутри остались их родственники. Люди на этом этаже тише. Они только терпят боль. Кто-то сидит с огнестрельными ранами. Роуз не желает оставаться одна. Она проходит в палату, встает рядом, смотрим.
– Когда они собираются вытаскивать нас? – девушка не понимает, поэтому объясняю:
– Видишь, полиция не заходит за ленту. Они постоянно говорят по рациям и в мегафон, скорее всего, Псы еще в здании.
– Они захватили его? – Лили с волнением оглядывается. – Думаешь, они внизу?
– Не знаю, но то, что они взяли кого-то в заложники, не сомневаюсь, – касаюсь больной руки. Кровоточит. Стоит сделать прививку от бешенства.
– Мне не нравится это затишье, – Лили признается, уложив свою тяжелую голову мне на плечо. – Что там происходит?.. – договаривает, вдруг, как и я, ощутив дрожание пола. Мы с напряжением осматриваемся. Никаких сильных толчков, но… Но почему пол так трясется?
И вновь крики, только теперь мы не реагируем, как раньше. Мы просто хватаем друг друга за руки, быстро шагая к порогу палаты, и выглядываем, замечая, как люди кое-как начинают двигаться в одну сторону. От лестницы.
Выстрел. Меня неприятно парализует, когда один из врачей падает на пол. На его белом халате начинает расти алое пятно.
