Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)

Глава восьмая
Решение

Магда сидела за столом, тупо глядя на огонь в очаге. На этот раз она ничего в нём не видела. Просто огонь.

Шателен «за спасение сына» пожаловал ей кур и сразу двух коз. Вейма вышла проводить подругу, не позволив помочь никому из немногочисленной челяди замка, поэтому до леса Магде пришлось нести в руках две здоровенные корзины. В одной сидели две нахохлившиеся курицы, в другой – здоровенный петух. Жену шателена считали странной, поэтому её желание лично проводить ведьму никого не удивило. В лесу вампирша отняла у подруги тяжёлые корзины. Курицы спали, усыплённые вампрскими чарами, козы послушно бежали за двумя женщинами. Подруги почти не разговаривали. Вейма была отчего-то раздражена, Магда – просто устала. Она бы не брала подарок, но Вир резонно заметил, что на крестьянские подношения, рассчитанные на женщину с ребёнком, они втроём с батраком не прокормятся, а брать припасы из замка нельзя. Замковый ключарь был удивительно нудный и аккуратный человек, который переписывал, кажется, каждую соломинку. Пропажу он непременно бы заметил.

Подарку обрадовался батрак, который небрежно кивнул Вейме и пошёл заниматься животными. Магда обречённо подумала, что в скором времени у неё во дворе будет стоять хлев и курятник. Вот не было печали… Эрна вдоволь наобнималась с матерью, выспросила всё о братике и убежала играть с козочками. Вейма ушла.

Магда осталась смотреть на огонь.

Вир заговорил о том, о чём следовало заговорить уже давно.

Сразу же.

Как она собирается скрывать Виля? Кровля, забор, подправленная лавка, дровяной сарай, куча всего перечиненного в доме… Это не скроешь, не спишешь на чары. Это значит только одно. В доме есть кто-то, кто делает мужскую работу. Кто-то, кого ведьма скрывает. Кто бы это мог быть, а?

Только любовник.

Что она скажет, когда всё вскроется?

Что на неё напал разбойник и насильно поправил кровлю?

Что разбойник силой добился права воспитывать её дочь?

Что он спас ей жизнь и рука не поднимается ни убить, ни выдать на смерть и пытку?

А уж что скажет барон, когда вернётся домой…

Он был умным человеком. Умным и… понимающим, может быть. Это качество заменяло ему доброту. Но никакого понимания не хватит, если ему скажут, что его любовница привела к себе – из всех мужчин на земле! – разбойника и висельника по кличке Медный Паук.

Она не обещала его ждать.

Да, но это не значит, что барон простит ей измену.

Да ещё такую.

Будет ли он слушать её? Поверит ли, что измены не было? Станет ли она оправдываться?

Только сумасшедшая будет верить мужчинам.

Только безумная станет доверять баронам.

Когда барон вернётся – он повесит её и её дочь. И Виля – если поймает.

Может быть, он повесит даже собственного сына…

И будет в своём праве.

А если он не вернётся?

Нет.

Так нельзя думать.

Барон нужен своей земле.

Виль когда-то сказал, что она всё делает через задницу.

Идея связать барона и его землю, древний обряд, который давал вождю удачу, а его владениям силу… Это казалось разумным. Естественным. Правильным.

И вот теперь барон тратит полученную силу в святой земле, истощая собственные владения.

Он должен вернуться.

Должен.

Даже если погибнет она сама.

А если умрёт не она?

Если умрёт Виль?

Убить его – и не надо ни перед кем оправдываться.

Убить его – и Эрна будет спасена. Над ней перестанет висеть чёрная тень жуткого ремесла, которое навязывает ей этот человек.

Так просто…

Виль, конечно, её к себе не подпустит. У неё будет только одна попытка и действовать надо наверняка.

Отрава?

Нет, он есть и пьёт с ними за одним столом, из одной миски.

Тогда нож. Его нож, заговоренный когда-то ведьмой… но как?

Усыпить.

Мысли рождались легко.

Нет, не то зелье, которым она избавилась от него тогда, в лесу, семь лет назад.

Он узнает запах.

Нет, есть и другие.

Конечно, им всем придётся принять его. Эрна поспит. Это не очень хорошо, с её-то крепким сном, но один раз придётся рискнуть. А Магде надо будет принять противоядие. Есть, есть у неё корешок – страшно горький, такой, который добровольно никто не станет жевать. А Виль уснёт. Уснёт, а проснуться ему уже не придётся.

Ножом.

Прямо в сердце.

…это лучше всего сделать на алтаре…

Нет, до алтаря его не дотащить, а сам он не пойдёт. Придётся резать здесь, в доме.

Нет.

Да.

Нет, это осквернит её дом.

Это спасёт её, а, значит, и дом тоже.

Нет, этот человек просил её приюта.

Да, он вторгся сюда как враг, он угрожал ей.

Нет.

Да.

Не…

Стукнула дверь, на кухню вошёл Виль. Привычно взял висящий над кадушкой ковш, зачерпнул и выпил. В кадушке настаивался сладковато-кислый настой на травах, которым Магда любила утолять жажду.

Ведьма невидяще уставилась на своего страшного жильца.

Так просто…

Его даже не придётся уговаривать выпить…

– Чего ты, Маглейн? – засмеялся батрак. – Смотришь на меня, будто думаешь, как половчей кишки выпустить папаше Вилю.

Нет.

Она молча встала и вышла во двор. Обняла подбежавшую дочь, прижала к себе.

Один удар – и девочка будет свободна.

– Собирайся, доченька, – тихо сказала она, – я отведу тебя в деревню, к Рамоне.

– Ну, мааам! – заныла девочка. – Ты же только пришла! Я хочу с тобой остаться!

– Куда ты девчонку тащишь? – немедленно заворчал вышедший следом за ведьмой батрак.

Магда сердито на него посмотрела.

– Перестань принимать её сторону в спорах со мной! – потребовала она. – Ты что же, нарочно это делаешь, чтобы нас поссорить?

– Я нарочно это делаю, потому что нечего девчонку туда-сюда таскать, – насупился батрак.

Магда потрепала приникшую к ней дочь по светлым волосам. Косу батрак сплёл вполне пристойную.

– Я собираюсь варить провидческое зелье, – пояснила она. – Нельзя на одном огне варить это зелье и еду. Мы перебьёмся, а ребёнку надо есть горячее. Эрна…

– Мааам! Я тоже!..

Виль посмотрел на ведьму как на сумасшедшую.

– Умишком своим пораскинь, Маглейн, – язвительно посоветовал он, – огонь можно и во дворе развести, не догадывалась?

– Мне некогда будет готовить, – раздражённо бросила ведьма.

Взгляд Виля преисполнился брезгливой жалости.

– Сготовлю я нам поесть. Совсем ум баба потеряла.

– Не смей так с мамой! – вмешалась девочка.

Ведьма прижала её к себе. Батрак хозяйственно оглядел двор.

– Вон там тебе очаг сделаю, а опосля и навес сооружу. Поможешь дяде, а, Эрлейн?

Обрадованная девочка козлёнком запрыгала вокруг него.

– Ты нарочно это делаешь, да? – тихо спросила Магда.

– Что делаю, а, Маглейн? – удивился батрак, но Магде его удивление показалось наигранным.

– Это, – с нажимом произнесла ведьма, кивая на починенный забор, на дровяной сарай и на лошадку-качалку, которую батрак действительно сколотил для её дочери. – Ты бы ещё сходил в кабак и там прокричал, что теперь живёшь у меня!

– Да ладно тебе, Маглейн, – засмеялся Виль, – а ты надеялась, что от меня будет просто избавиться? Нет, теперь ты никуда не денешься. Ты ведь принимала помощь, а? И охотно.

– Скотина, – с чувством произнесла Магда.

Виль отвесил ей шутовской поклон.

– Убила бы, – в сердцах вырвалось у ведьмы.

Батрак внезапно стал серьёзен.

– Ну так убей, – спокойно предложил он.

Эрна остановилась и уставилась на взрослых широко открытыми глазами. Магда поманила её и девочка послушно спряталась за спину матери. Виль достал нож и протянул женщине. Магда не сдвинулась с места. Виль насильно пихнул ей в руку нож, отступил на шаг и развёл руки.

– Ну же! – приказал он. – Убей! Ты ведь давно хотела?

– Мама… – жалобно протянула Эрна.

Магда стояла, не двигаясь.

Так просто…

– Боишься, что я нападу? – «догадался» батрак. – Так скажи своей девчонке меня ослепить. Она ведь умеет. Ну, Эрлейн, помоги матери!

– Эрна, не смей! – резко крикнула ведьма. Девочка прижалась к ней и зарылась лицом в юбку матери. – Брось свои игры, Виль, и забери нож. Другую дуру ищи – нападать на тебя!

Виль засмеялся и забрал нож.

– Тогда не болтай попусту, – наставительно произнёс он. – Слышишь, Эрлейн? Никогда не обещай убить, если не готова. А то получится как у твоей мамаши.

Эрна робко выглянула из-за матери.

– Вы ведь шутили, да? – робко спросила она.

– Нет, – резко ответила ведьма. – Мы не шутили.

Виль снова засмеялся.

– Мааам, – протянула девочка, – а почему ты его не убила? Он же плохой, ты сама говорила! Он тебе не нравится!

– Ведьмы не убивают людей только потому, что они плохие, – резко ответила Магда. – И тем более за то, что кто-то им не нравится.

– Этим занимаюсь я, – пояснил Виль. – Убиваю тех, кто мне не нравится… и ещё кое-кому.

– Но ты плохой? – настойчиво спросила девочка.

– Очень, – с чувством ответил батрак. – Маглейн, где у тебя нормальная лопата?

– Я должна буду тебя убить? – не отставала девочка.

– А это ты сама решай, – очень серьёзно ответил Виль. – Маглейн, так где?

– В сарае поищи, – неохотно отозвалась ведьма. – И прекрати морочить ребёнку голову.

– Ну, мааам!

Магда поймала девочку за плечи и развернула спиной к себе, лицом к проклятому.

– Смотри, золотко, – приказала она. – Вот – Виль. Он убийца, его никто не любит, у него нет ни друзей, ни родных, ни крыши над головой. Он всегда готов убивать и всегда готов умереть. Смотри на него внимательней!

– Смотри-смотри, – подхватил Виль, вытаскивая из сваленной в самой глубине сарая груды инструментов лопату. – Глядишь, умней вырастешь, не будешь, как старый Виль, по чужим дворам-то околачиваться. Маглейн, ты когда здесь последний раз порядок наводила? Кто так с вещами обращается?

– Ты же прозревший, Виль, – рассердилась ведьма, – какое тебе до вещей дело?

– Обычное дело, – рассердился в ответ батрак. – Ты инструмент запустила, а мне копать!

– Не мои они, – махнула рукой Магда. – Риг принёс и сюда свалил, когда я ему снадобье от почечуя приготовила. У Исвара-то он так и не выиграл. А мне такая лопата без надобности, ей корни не выкопаешь.

– Хозяйка называется, – заворчал батрак. – Во что двор превратила – сказать стыдно! И ещё ругается – Виль, не то делаешь, Виль, зачем дому развалиться не дал, Виль, зачем порядок навёл?.. Стараешься тут, стараешься…

– А зачем ты стараешься? – заинтересовалась Эрна, которая успела немного успокоиться, слушая мирную перебранку матери с Вилем.

– Чтобы порядок был, – солидно объяснил батрак. – Чтобы тут жить можно было.

– А зачем? Мы и так жили?

– Да тут всё на соплях держалось! – снова рассердился Виль.

– Не развалилось же, – холодно отозвалась ведьма.

– Небось, поколдовала, – поддел её батрак, – потому и не развалилось.

– А если и так?

– Тьфу ты! Сама не умеешь, так позвала бы кого! Рухнул бы тебе домишко на голову!

– Нечего тут чужим делать! – заворчала Магда.

– Тогда меня терпи, – отрезал Виль. – Эрлейн, поможешь дяде? Мамка-то твоя ворожить будет, ей не до нас.

Девочка с недоверием поглядела на батрака.

– Иди-иди, – «подбодрил» её Виль. – Не бойся. Хотел бы убить, ты бы даже пикнуть не успела.

– Прекрати запугивать девочку!

– А ты разве не этого хотела? – «удивился» разбойник. – Сейчас твою девчонку запугаю, вот она со мной никуда и не пойдёт, а?

– Чтоб ты провалился, – с чувством произнесла ведьма и ушла в дом.

* * *

Магда смотрела на огонь и думала. Нет. Она не сможет убить человека. И не сможет убить именно Виля.

Однажды она огреет его чем-нибудь потяжелее…

Надо было смешивать травы, надо было варить зелье.

Но чтобы задать вопрос, надо его знать…

Она не сможет убить. Но жить так, как она живёт – невозможно.

Сбежать?

Забрать девочку, забрать осколок камня с алтаря, уйти куда-нибудь, где её никто не знает… Эрну переодеть мальчиком, отвести людям глаза… да, это будет не её земля, но она сделает её своей, она может!

Сбежать – подальше и от Виля с его помощью и планами, и от барона, который рано или поздно вернётся и потребует ответа…

Но Виль найдёт её даже там…

Если бы он не стал её искать…

Если бы он забыл…

Забыл…

Если бы он забыл о ней…

Вейма может заставить человека забыть о чём угодно, но Виль больше не станет смотреть ей в глаза…

А если…

Если…

Магда смешала травы и поставила котелок на огонь. Едва вода закипела, ведьма начала помешивать её и засыпать травы.

Два круга посолонь, два противосолонь…

* * *

Скрипнула дверь.

– Мааам, – нерешительно потянула Эрна.

– Не мешай ей, – одёрнул её батрак. – Видишь, колдует.

И тут же сам себя опроверг:

– Маглейн? Ты с ума сошла, весь день в своё зелье пялишься!

– А? – с опозданием отозвалась ведьма. – А, это вы…

Она дунула на почти остывший огонь в очаге и пламя разгорелось дальше.

– Мамочка, а дядя Виль кашу сварил! Ты будешь кашу есть?

– Буду, деточка, – отозвалась Магда. Она шагнула назад, пошатнулась, ухватилась за стол и ощупью уселась на лавку.

– Хорошо поколдовала, а, Маглейн? – спросил батрак, внося в дом наполовину полный котелок. Эрна захлопотала вокруг матери. – Что ты искала? Как болезнь остановить?

– Болезнь? – непонимающе переспросила Магда. – Какую… а… болезнь… А чего её останавливать, сама пройдёт. В деревне только Аццо и ребёнок мельника, может, ещё заболеют.

– А о чём ты ворожила? – не отставал батрак.

– О себе. Об Эрне.

Она благодарно взяла ложку и принялась хлебать кашу, не чувствуя вкуса.

– Золотце, пора, я думаю. Сегодня пойдём.

– Куда пойдёте? – насторожился батрак.

Магда невидяще посмотрела на него, потом моргнула, будто пытаясь узнать.

– Тебя это не касается, Медный Паук, – отрезала она.

– Сбежать вздумала? – не отставал Виль.

– Сбежать? – не поняла ведьма. – Ах, да. Нет, Виль, не сбежать.

Она обняла девочку и принялась распускать её светлые волосы.

– Ты же хотел, чтобы она дар приняла.

– Сегодня?! – задохнулась от счастья Эрна.

– А тебе не надо ждать полнолуния? – недоверчиво спросил батрак.

– Не надо, – отрезала ведьма. – Полнолуние – для тех, кто не понимает землю. Она не нуждается в свете луны.

– Врёшь небось, – пробормотал батрак.

– А, вот почему ты Эрну от себя не отпускаешь! – догадалась ведьма. – Боишься, что я побег подготавливаю?

– Я боюсь, что ты меня без неё зарежешь, – засмеялся Виль. – При дочке-то не станешь.

– Ты же не боишься, – недоверчиво уставилась на него Эрна.

– Дурак пусть твою мамку не боится, – отозвался батрак. – Ты смотри, Эрлейн, вот пока твоя мамка кричит, ругается, она нестрашная. А когда она вот так вот замолкает – ух, какая она опасная!

– Дурак ты, Виль, – вздохнула ведьма. – Никуда мы сегодня не сбежим, не бойся. А тебе с нами нельзя. И вслед нам не смотри, понял?

– А то что?

– Ты не захочешь узнать, что тогда будет, – в упор посмотрела на него Магда. Виль пожал плечами.

– Ладно, Маглейн, иди куда хочешь, – махнул рукой батрак.

* * *

Магда шла босиком, в одной сорочке, и босиком вела дочь. Было холодно, осень не позволяла так раздеваться, но этот путь можно было проделать только так. Впрочем, она прихватила с собой тёплый плащ.

Пригодится.

Всё необходимое было приготовлено заранее, хотя Магда и не знала, что оно понадобится. Просто на всякий случай.

Магда шла и старалась слить свои мысли с лесом. Старалась обратить разум к предстоящему.

Болезнь её и правда не волновала. Всё было просто. Наверное, были какие-то… обыденные причины. Эти дети плохо питались в детстве, а Леон слишком много с ними играл. Но дело-то не в этом. Просто они чужие этой земле. Она ещё не приняла их и потому не защищала. Леон же… против Львёнка было то, что он был сыном барона. Непризнанным сыном барона. Это отнимало у него положенную защиту. Это ставило его под удар. Это у него отнимал удачу барон, когда подставлялся под мечи и стрелы в святой земле.

Но Львёнок уже вне опасности. Остальные… их Магда тоже сумеет защитить – если понадобится.

Это было неважно.

А важным было то, что Магда собиралась сделать.

Она никогда такого ещё не делала…

Она даже не знала, что такое возможно.

Но…

Это возможно.

Провидческое зелье смешало для Магды прошлое, настоящее и будущее. Ведьма на время потеряла представление о том, где и когда она находится. Она варила новое зелье, выдумывала его и уже давно использовала. Это было что-то… очень простое. Надо было только дать жертве выпить некий напиток, а потом допить за ним остатки. Это позволяло прочесть мысли, при должном умении – увидеть нужные воспоминания. Это-то было несложно. Магда слышала о таком колдовстве. Ей придётся самой вырезать чашу – так надёжней, но не это было трудным.

Трудным было – сварить суп, в который надо вылить остатки напитка и омыть чашу. Это было долгое и сложное колдовство, но в конце… в конце него ведьма должна была получить власть над любыми воспоминаниями. Можно их изменить, да так, что человек никогда не поймёт, в чём дело. Забрать. Добавить новые. Можно было сделать всё. А после вылить суп в яму и никогда не давать над ней ничему прорасти.

Это было долгое, трудное колдовство.

Но его не обязательно было делать сразу.

А если не чашу? Если флягу? Тогда допить остатки можно и после, не привлекая ничьего внимания.

Виль и раньше пил с ней из одной фляги и никогда не спрашивал, что она туда налила.

Правда, у зелья очень странный вкус…

Но его можно разбавить вином.

Это будет непросто. Но Виль забудет о них и уйдёт.

Или убьёт их, не вспомнив, что их связывало. Просто чтобы не оставлять лишних свидетелей.

Тогда надо, чтобы он забыл, как это делается. Забыл, что был убийцей. Что он – прозревший и высший посвящённый. Пусть он останется… останется просто… батраком. Обычным невезучим человеком. Пусть маска прирастёт к лицу.

Это будет трудно.

Но только так Магда сможет почувствовать себя в безопасности.

Для Виля это будет горше смерти.

Но это она сможет сделать, а убить – нет.

Тогда можно будет его и не прогонять…

Магда успела привыкнуть к тому, что теперь ей… есть на кого положиться?

Нет. Это опасно.

Ведьмы никогда не отдают то, что считают своим.

Нет. Пусть он забудет всё. Уйдёт, забудет о том, где родился и вырос. Забудет её, девочку, забудет не только своё ремесло. Всё. И уйдёт. Лес пропустит его, если она попросит, и он никогда не найдёт дорогу назад. Просто человек без прошлого. У него изменится взгляд, голос, он научится жить честным трудом, никто не узнает в нём висельника Медного Паука.

Так будет лучше.

Для всех.

Если он исчезнет, она сможет внушить людям, что дом починила магия.

В каком-то смысле так оно и было, ведь правда?

Люди будут сомневаться, судить да рядить, но в конце концов поверят в легенду. Людям нравится думать, что их ведьма может то, чего не могут другие.

Если он исчезнет, всё забудется само собой.

И он не умрёт. Её руки будут чисты.

Почему на душе так паршиво? Почему во рту горечь смерти и предательства?

Она не убьёт его. Её руки чисты.

Но для него эта участь хуже смерти.

Он даже не поймёт, что случилось.

Но это останется предательством.

Она ничего ему не обещала.

Он спас ей жизнь.

Нет.

Да.

Нет…

* * *

Было и ещё кое-что, что надо было сделать.

Говорят, что сначала дети пожирают своих родителей, а после родители пожирают своих детей.

Ребёнок ещё до рождения питается матерью.

Это не красивые слова.

Это не шутки.

Это – то, что древнее и магии, и договоров, и заклятий.

Это – основа всего.

И поэтому у Магды получится то, что она задумала.

* * *

Они дошли до алтаря. Кусты, ветки и травы, расступающиеся при их появлении, сомкнулись. Никто не смог бы сейчас найти дорогу сюда. Никто – даже Исвар, которого лес пускал почти всюду. Не сейчас. Сейчас это место принадлежит только им.

Над алтарём заклубился туман. Магда не видела, но словно кожей чувствовала, как расширяются глаза дочери и раскрывается в удивлении рот.

– Ничего не говори, – тихо шепнула ведьма. – Садись вот сюда…

Она постелила плащ прямо на алтарь и, усадив девочку, сбросила сорочку.

– Мааам, а зачем?..

– Тш-ш!

Сначала танец. Танец, в котором ведьма раскрывается лесу. Танец, в котором она сливается со своей землёй. Потом… потом будет самое сложное.

Она никогда этого не делала.

Но она попробует.

Справится.

Сделает.

Она должна.

Ради будущего.

Ради земли и своей девочки.

* * *

Виль не верил ни в сон, ни в чох, но ему было неспокойно. Если бы он привык задаваться такими вопросами, он бы сказал, что волнуется, какое колдовство затеяла ведьма, но он никогда не волновался заранее и никогда не задумывался.

И всё-таки ему было тревожно. Словно что-то мешало спать, мешало сидеть на месте. Беспокойство началось не сразу. Не тогда, когда ушли женщины. А после, когда до рассвета оставалось всего ничего.

Батрак пожал плечами и вышел во двор. Беспокойство отступило и накатило снова. Он вышел за калитку. Было темно, но тропинка немного виднелась и вела куда-то в сторону, куда-то не туда, куда он привык. Виль сделал несколько шагов, потом шорох заставил его оглянуться. Позади тропы не было.

– Маглейн? – раздражённо позвал он. – Твои шуточки?

Лес равнодушно шумел. Никто не отзывался, только ветер задувал всё сильнее и сильнее.

Батрак выругался и хотел уже сесть на землю, чтобы дождаться рассвета, который уж наверное прекратит это наваждение. Но не успел. Сквозь вой ветра послышался топот детских ног, шум раздвигаемых ветвей. Виль поймал Эрну, которая мчалась, не разбирая дороги и не замечая, как лес спешит убраться с её пути.

– Пусти! – закричала она и изо всех сил пнула неожиданного врага. Виль крепко держал девочку на вытянутых руках. Потом встряхнул её.

– Эрлейн! – резко окликнул он.

Девочка подняла на него зарёванное лицо, уже видное в предрассветных сумерках.

– Пусти! – завизжала она. – Мне в замок надо!

– Зачем?

– Мне надо! Там мама! Пусти! Она сказала Вейму позвать! И Вира! Пусти!

Виль ещё раз встряхнул девочку.

– Уймись, Эрлейн. Никуда ты не побежишь. Рассказывай.

– Там мама! Она лежит! Ей плохо! Пусти же!

Виль развернул девочку туда, откуда она примчалась, и подтолкнул в спину.

– Веди.

– Она сказала не тебя звать, – насупилась девочка. – Она сказала Вейму звать. Она сказала, что ей самой не встать.

– Не добежишь ты до замка, вон, запыхалась уже. Веди, пока я добрый. И рассказывай.

– Но ты ей поможешь? Ты же плохой! Ты честно поможешь?

– Сказал, помогу. Больше слушай свою мамашу. Наколдовала опять…

– Она не нарочно!

– Знаю я твою мамашу.

– Она сказала мне сесть на камушек. Я села. Она сняла сорочку. А зачем она голая танцевала?

– Надо, значит. А дальше что?

– Я уснула, – захлопала глазами девочка. – Это колдовство, да?

– Наверное, – пожал плечами батрак.

– А когда проснулась, – всхлипнула девочка, – там… там…

– Не реви! – резко оборвал её Виль. Девочка сердито засопела носом, но слёзы сдержала. Она уверено, как по нитке, шла по лесу, даже не замечая, как идёт. Если раньше лес пропускал только её саму, то теперь он расступался и перед её спутником.

– Она рядом лежала. И на животе у неё пирог пёкся! Она возле алтаря жаровню прятала. Ей больно было! А она мне и говорит, чтобы я не визжала, а съела всё до крошечки. Я не хотела, а она сказала, что так надо!

– И ты съела? – уточнил батрак.

– Так же мама велела!

– И как?

– Я съела, мама жаровню в сторону поставила, хотела встать, и не смогла. Лежит там! Я испугалась, а она велела Вейму звать! Я и бежать! А тут ты! А ты плохой!

– Очень плохой, – проворчал Виль. Он и раньше замечал, что от успешного колдовства ведьма на время слабела. Что же она такое вытворяла сегодня, что теперь позвала на помощь?

* * *

Вопреки рассказу девочки, ничего особенно интересного их на поляне не ждало. Ведьма сумела кое-как натянуть сорочку и даже закутаться в плащ и теперь лежала на алтаре вся какая-то перекошенная, как кукла уличного жонглёра[16]16
  Жонглёр – уличный артист, певец, танцор, акробат и шут.


[Закрыть], у которой обрезали нити. Услышав шаги, она с трудом приподняла голову.

– Пришёл, – зло произнесла она.

– Мамочка! – подбежала к ней девочка. – Ты прости, я не успела, а он там стоял, а я бежала, а он сказал, что поможет, а я хотела. А он всё равно не отпустил, а я подумала, что нельзя же, а он сказал, что поможет, мамочка, ты прости, я не…

– Цыц! – прикрикнул на неё батрак. Подошёл к алтарю и присел на корточки, заглядывая ведьме в лицо. – Лежишь, Маглейн?

– Не… надейся… – с трудом не то прошептала, не то прошипела Магда. – Не… в этот раз… не попрошу… лучше сдохнуть…

– Мама! – отчаянно закричала Эрна. – Мама, мамочка, не надо, пожалуйста, не умирай, мамочка!

– Цыц, я сказал!

Эрна замолчала, заливаясь слезами. На востоке сквозь лес пробивались первые солнечные лучи.

– Не помрёт твоя мамаша, – заверил батрак.

– Откуда ты знаешь? – сквозь слёзы спросила Эрна.

– Да уж знаю.

Магда молчала. Она лежала, закрыв глаза и, казалось, не дышала. Батрак тронул жилку на шее ведьмы, ловя биение сердца.

– Жива, – проворчал он. – Вечно она так. Намудрит чего, а Виль потом разгребай. Что стоишь? Прибери тут и пошли. Давай, дорогу к дому показывай.

Он, крякнув, подхватил бесчувственную ведьму на руки. Эрна утёрла слёзы и шагнула к краю поляны. Ветер задул сильнее. Девочка шагнула к кустам и они послушно расступились.

* * *

Когда Магда проснулась, день уже клонился к вечеру. За окном было темно, завывал ветер и хлестал дождь. Когда Виль принёс ведьму домой, он сгрузил её на лавку как была, закутанную в плащ, а Эрна подсунула под голову матери подушку и укрыла одеялом.

Ведьма попыталась приподняться. Голова была тяжёлая и с трудом отрывалась от подушки. У очага сидел Виль, который казался зловещим в алых отсветах огня, и чинил сапог.

– Очнулась? – неприветливо спросил он.

Магда попыталась оглядеться, но не хватило сил.

– Да здесь твоя девчонка, спит, – сжалился над ней батрак. – Уревелась, умаялась и уснула.

Прислушавшись, ведьма уловила спокойное детское дыхание и немного успокоилась.

– Воды подай, – надтреснутым голосом велела она.

Виль встал и, ворча, поднёс ей ковшик с ледяной водой. Собравшись с силами, ведьма сумела сесть.

– Ничего рассказать не хочешь?

– Отстань, – буркнула Магда. – Хватит, наиздевался. Надоело.

– Угу, – поддакнул батрак. – Как что-то надо, Виль туда, Виль, сюда, подай, принеси, почини, спаси, достань… А как не надо, так – пошёл прочь, батрак.

– Я тебя здесь не держу, – огрызнулась Магда. Обеими руками поднеся ко рту ковшик, она пила и пила воду большими жадными глотками. Силы постепенно прибавлялись. – Проваливай, если что не нравится.

– Я бы ушёл, ты бы так и осталась в лесу лежать.

– Я Эрну не за тобой посылала.

– Не добежала бы твоя девчонка до замка. Даже если бы дорогу нашла.

– Не нашла бы, значит, я зря старалась, – отрезала Магда.

– А, так у вас получилось? – оживился батрак.

Магда помолчала, глядя на огонь и слушая, как дождь хлещет по крыше.

– Получилось, – признала она. – Вот так у неё детство и закончилось.

– Непохоже. Малявкой была, малявкой осталась.

– Увидишь, – посулила Магда.

Она снова замолчала.

Говорить было трудно, сидеть было трудно, болел обожжённый живот. Надо было вставать, надо было будить дочь, учить её как нанести лечебные мази, наложить повязку, зашептать рану… Надо было выгнать Виля… хотя бы из кухни. Вместо этого она сидела и смотрела на огонь. Думать о том, что она сегодня сделала, не хотелось. Как и о том, что предстояло дальше.

– Что она может? – не отставал от неё батрак.

– Ничего, – пожала плечами Магда. – Сквозь лес ходить. Травы подбирать. Зашептать может что надо… Этому я быстро научу. Другому… другому учить долго. Другому, Виль, жизнь учит, а она злой учитель.

– Мудришь, Маглейн.

– Ведьма – это выбор. Это граница. Ворота. Ось. Каждый свои выборы делает сам. И жизнь свою живёт тоже сам. Я открыла ей путь. А пройти его только она сама может. Или ты про фокусы, которым её Лонгин с Виринеей научили? Я такому учить не стану. Хочешь – иди в Серую пустошь. Там на всякое натаскивают.

Она хмыкнула, вспоминая пропитанное колдовством болото, ночные полёты над дорогой, нападения на обозы, в которых принимала участие без зазрения совести… битвы белых магов с охранявшими ведьм и колдунов чёрными магами… как мало из этого ей пригодилось…

– Мудришь, – повторил батрак.

Ведьма пожала плечами.

– Не жди благодарности, – сказала она, возвращая ему ковш. – Я тебя ни о чём не просила. Помирать буду – больше не попрошу.

– Злопамятная ты, Маглейн, – засмеялся батрак.

– Подай ещё.

Виль зачерпнул воду в бочонке у дверей и сел рядом, не выпуская ковш из рук.

– Рассказывай, Маглейн. Что ты натворила?

– Или воды не дашь? – хрипло рассмеялась ведьма. – Пытать вздумал?

– Брось, Маглейн, ты настоящих пыток не видела.

– Ну, да, тогда меня только пугали, – согласилась Магда.

– Если бы не папаша Виль, ты бы сейчас здесь не шутила, – напомнил батрак.

– А где угрозы? – делано удивилась Магда и потянулась за ковшом. Батрак отвёл руку. – Где «давай, рассказывай, иначе зарежу»?

– Брось.

– Дай воды! – разозлилась Магда.

Виль молча сунул ей в руки ковш. Вода возвращала силы, но вместе с силами всё прибывала и прибывала боль. Прогнать бы этого паскудного батрака, заняться, наконец, раной…

– Мне надо было кое-что понять, – медленно проговорила она. – Найти. Есть вещи, которые приходят на грани. Мне надо было выйти на грань. Я видела в зелье, как Эрна становится ведьмой. Сегодня была хорошая ночь: луна растёт. Вместе с ней будут прибывать её силы, пока не укоренятся.

– А говорила, полнолуние не нужно, – хмыкнул Виль.

– Разве я обманула? – в тон ему ответила ведьма.

– На что ты отдала силы? – снова спросил батрак.

– Не твоего ума дело, – огрызнулась Магда.

– Ты могла умереть, – не то сказал, не то спросил батрак.

– Могла, – пожала плечами Магда. – Чего ты хочешь, а, Виль? Сейчас я больше не ведьма. Снова. Как тогда, помнишь? До самого полнолуния силы ко мне не вернутся, они ушли к Эрне все, без остатка. Только когда луна постареет, я снова смогу колдовать. Я больше не ведьма, ты сильнее. Этого признания ты хотел? Давай, попробуй забрать Эрну, ты же хотел. Я не смогу тебе помешать.

– Дура ты, Маглейн, – рассердился батрак. Забрал у неё опустевший ковш, повесил на место и ушёл в свою комнату, хлопнув дверью.

Ведьма глубоко вздохнула и вздох перешёл в протяжный стон. Боль сделалась уже нестерпимой.

Надо было сразу его выгнать…

– Эрна, золотко, проснись, – позвала она, стараясь, чтобы боль не слишком искажала голос.

* * *

Врени пробиралась по лесу. Жена шателена велела им ждать в деревне – и они послушно ждали. В общем-то, этому способствовали кнехты[17]17
  Кнехт – простой боец феодальной армии, самый низший, некомандный чин


[Закрыть] барона, которые непринуждённо прогуливались по деревне и не слишком старательно делали вид, что их совершенно не интересует, не собираются ли пришлые сбежать. Но в конце концов терпение цирюльницы лопнуло и она скрылась в лесу. Сбегать она, положим, не собиралась, но надеялась, что ничего с братом Полди без неё не случится. Когда она уходила, он вовсю играл со знахарем, осваивал какую-то игру с шариками, где не требовалось бросать кости. Обмануть кнехтов было несложно: они знали, что пришлые пришли вдвоём. Врени не первый раз уходила от слежки. Конечно, она рисковала. Сумасшедшая вампирша могла бы найти её быстрей, чем собака, и страшно подумать, что ей взбредёт в голову. Врени долго думала, брать ли с собой волшебные травы, но в конце концов решила этого не делать – как знак мирных намерений. Брат Полди остался там, а в милосердие кровососов цирюльница не верила.