Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 47 страниц)

Нет.

Не стоит лишний раз прибегать к таким мерам.

В конце концов, это подло.

… не самый хороший аргумент…

А к середине дня до замка дошли слухи про странную парочку – монаха и цирюльницу, которые взялись играть с Исваром-знахарем и монах выиграл у него лекарство в полотнянном мешочке, пару носков, какую-то особую настойку (которую тут же выпила женщина) и рукавицы.

Дело становилось ещё более странным.

Она должна была быть в Раноге. Если бы Львёнок не заболел, она бы выехала утром и не встретила бы этих людей. Что же они? Нарочно выманивали её из замка? Зачем? Женщина – конечно, Врени, проклятая. Убийца, на счету которой не одна человеческая жизнь. Другое дело, что унесённые ею жизни было совершенно не жалко.

В университете Вейму уважали и уважали не зря. Вампир, она замечала малейшую неполадку, клочок ткани, зацепившийся за гвоздь, криво закрытый ящик – и это помогло ей разоблачить трёх нечистых на руку метельщиков и даже одного декана, после чего факультет Свободных Искусств возглавил другой человек. Кроме этого Вейма чуяла ложь, чуяла и окутывающие человека чувства и обстоятельства… никто, конечно, не знал этого, но вампирша могла так посмотреть и так спросить, так ткнуть лжеца в малейшую несостыковку его вранья, что правда выходила наружу. Драчуны признавались в том, что носили длинные ножи – недопустимое преступление для школяра – воры в кражах, а те, кто пытался выехать на экзаменационных испытаниях за чужой счёт – в своём полном незнании предмета.

В университете Вейму не любили. Особенно школяры. Трудно хорошо относиться к женщине, которая сверлит тебя злым взглядом и равнодушно вытаскивает на свет все твои плутни и хитрости.

Но именно поэтому Вейме надо было туда приехать.

Надо.

Но зачем эти люди, монах и цирюльница, пытались выманить её из замка?

Надеялись повторить подвиг Виля и проникнуть внутрь?

Чтобы что?

Что они хотели украсть?

А, может, не украсть?

Отравить, убить, узнать какую-нибудь тайну?

Вампирша отворила окно и крикнула во двор:

– Менно! Эй! Менно!

Теперь кто-нибудь найдёт фенриха и скажет, что его звала госпожа.

А Вейма погрузилась в свои мысли, которые так и прыгали.

Львёнок… мальчик, которого Вейма назвала своим сыном. Именно поэтому она так нуждалась в подруге – настоящей матери – чтобы провести свой страшный ритуал. Вир не подходил, его связь с ребёнком была меньше, чем у приёмной матери и он просто не имел права выкупать у неё сына. Магда хотела, чтобы сын прожил обычную жизнь. Обычную жизнь обычного человека. Вейма говорила ей – опомнись. Вейма говорила – разумней или сбежать или скинуть плод, но не пытаться торговаться с властителем земли о судьбе его сына. Барон разочаровался в старших детях, он мог захотеть, чтобы сын унаследовал его титул и землю. В конце концов, он имел на это право – не только как властитель, но и как отец. Но Магда упёрлась. Она не хотела лгать, не хотела скрываться и тем более отказываться от ребёнка. Ведьмы всё видят как-то… не по-человечески. Для ведьмы дитя принадлежит матери. Это понятно, это древнее право, древнее, как сама земля, как лес, которому они поклонялись.

Но люди уже давно от него отказались.

Кем Магда была для барона? Служанкой, женщиной, живущей на его земле? Нечистой и проклятой ведьмой? Дочерью рыцаря? Равной, союзником?

Вейма не знала. Вряд ли дочерью рыцаря – барон ни разу не назвал ведьму настоящим именем. Но и не служанкой, о, нет. После несостоявшегося высшего посвящения Магда как будто нашла в себе что-то лишнее и безжалостно это выломала. Она стала сильнее. Сильная ведьма – это очень хорошо для земли. А что хорошо для земли, то хорошо и для людей. Она не раз и не два приводила людей в то место и поила там хорошим вином, смешанным с кровью козлёнка. Иногда чёрного, а иногда и белого. И лес защищал людей. Волки не трогали скот. Медведи не подходили к деревне. Даже дикие кабаны умудрялись пробегать мимо, не замечая ни грибников, ни пришедших по ягоды девок, ни даже охотников. Рыба ловилась, урожаю не угрожала ни засуха, ни град, ни затяжные дожди. Деревня процветала. В ней даже по-настоящему серьёзных болезней не случалось.

До недавнего времени.

Не приходилось удивляться.

Когда-нибудь это должно было произойти.

Барона не приглашали в лес. Для него Магда изобрела, вспомнила, а, может, у кого-то узнала другой ритуал.

Вейма мало знала о нём, только то, что ритуал проходил на старом перекрёстке с западной дорогой, ведущей в Корбиниан, к Гандуле, давным-давно разрушенному замку Старого Дюка. Магда передавала барону власть над его землёй – не ту, которую он получил по праву рождения, а ту, которую может дать только сама земля. Добровольно. Это был очень старый ритуал и утверждать своё владение землёй требовалось каждый год.

Вейма не хотела знать, что творилось на этом ритуале. Особенно под конец, когда Магда с бароном стали любовниками…

… может быть, именно это и творилось…

Что бы это ни было, люди Латгавальда были под защитой и неба и земли.

Были.

Пока барон не уехал в святую землю.

Магда была против.

Магда была в ярости.

Барон, как ни странно, согласился.

Он был рад сыну, но не хотел нарушать свои планы. Его дочь была принята советом баронов как наследница, но появление сына может смутить тех, кто не хочет подчиняться женщине, а другие, напротив, решат, что пащенок ведьмы – верный признак договора с Врагом и вовсе решат, что роду барона цур Фирмина нечего делать во главе союза. И они вместе придумали отдать ребёнка Виру и Вейме. Вампирша навела чары, беременность ведьмы никто не успел заметить, и всем казалось, что ребёнка ждёт жена шателена. Всё было хорошо.

А потом барон объявил, что идёт в святые земли.

Магда была в ярости.

Ведьмы не имеют дела с такими вещами. Святые места, реликвии, паломники… для ведьмы всё это – вредный и бессмысленный шум.

А ещё ведьмы никогда не отдают то, что считают своим.

Магда не стала его удерживать. О, нет, только не она!

Молча выслушала всё, что он мог сказать.

О том, что братья-заступники и без того поглядывают на него косо и всё надеются отыграться. Что рано или поздно кто-то да узнает правду – поэтому нужно защитить и ребёнка, и баронство от их происков. Что пора примириться со старыми врагами. Что теперь мальчик (а Магда с самого начала знала, что родится мальчик) будет в безопасности. Что он лучший и только он может привести людей Тафелона к победе.

Потом сказала только «Барон, ты нужен своей земле». И больше не желала ничего обсуждать.

Да и зачем?

Всё было решено.

Барон всегда был вежлив со своими вассалами и особенно с теми, кого он привлёк на свою службу. Это, а ещё непреклонная воля сюзерена, приводила к тому, что ему служили предано и безоглядно. Когда-то он заставил Магду пожертвовать собой ради его дочери. Теперь он жертвовал собой ради общего сына. Собой – и её любовью, потому что ведьма ушла и вернулась только чтобы тайно зашептать барону дорогу.

Потому что барон нужен своей земле.

И только.

Вейма тогда едва могла находиться рядом с подругой – так пахло от неё скрытым гневом и горечью. Но Магда ничего не желала обсуждать. От этого было ещё больнее.

А Леон унаследует Ордулу. И Латгавальд – тоже. Не совсем то, чего желала Магда, когда говорила, что он должен вырасти обычным человеком. Но всё же барону не удастся сломать душу своего последнего ребёнка так, как он сломал старших.

Особенно если он не вернётся.

Нет.

Барон нужен своей земле.

В том-то и дело, что землёй должен править человек. Обычный человек, не проклятый, не посвящённый и не оборотень.

* * *

В комнату, небрежно кланяясь, вошёл фенрих Менно.

Фенрих Вейму не любил. Иногда вампирше казалось, что он её на дух не переносит. Раньше этого не было. Раньше она была для него чем-то вроде ведьмы, воспитательницей дочери барона и просто испуганной девчонкой – тогда Менно относился к Вейме… спокойно. Но не тогда, когда настырная девица вдруг стала почти что хозяйкой замка – женой его хранителя. Это Вейма потребовала, чтобы кто-то из замка всегда заглядывал в деревню и после докладывал ей. Вернее, она сказала «его милости барону или шателену», но мужчины хором заявили, что у них есть дела поважнее, чем узнавать о всех случившихся в деревне мелочах. Вампирша лукавила. Пока Вир был дома, она чуяла всё, что происходит в округе. Пока он был рядом с ней. Чтобы не объяснять свои внезапные прозрения, она придумала это.

Хорошая идея.

Менно даже пришлось с ней согласиться – когда благодаря затее Веймы они поймали разбойников, напавших на мельницу. Согласиться. Но лучше он относиться к госпоже не стал.

А ещё у неё злые глаза и она подмечает каждую мелочь.

…не та черта, за которую будут любить…

– В деревню пришли монах и женщина, – сказала она фенриху.

– Да, госпожа, – кивнул Менно, пряча за вежливостью раздражение. Ещё бы, он сам послал к хозяйке замка мальчишку с донесением.

– Здесь, – помахала вампирша письмом, – говорится о двух мошенниках, которых видели в Раноге. Монах и женщина. Возможно, это те же люди.

– Да, госпожа.

– Я хочу их видеть.

– Как прикажете, госпожа.

Вейма усмехнулась.

– Пошли людей. Пусть их приведут. Сейчас же.

– Да, госпожа.

Вейма поиграла с мыслью потребовать, чтобы у посланных были самострелы.

Наверное, самострелы – это уже чересчур…

…зато надёжно…

– Если это мошенники, они постараются сбежать, – сообщила она фенриху.

– Да, госпожа, – непробиваемо ответил Менно, глядя в пол перед собой.

– Прикажи, чтобы их задержали, – потребовала вампирша. – Если это те мошенники, они могут быть опасны. Особенно женщина.

Менно вскинул брови, но промолчал.

Вампирша усмехнулась.

– Если это те, о ком я думаю, то опасность из них представляет именно женщина, – заверила она фенриха. – А если нет… кто знает?

– Да, госпожа.

– Тогда приведи их. Скажи, что я нуждаюсь в беседе со святым человеком.

– Да, госпожа, – кивнул фенрих и повернулся, чтобы идти.

– Менно, – окликнула его вампирша, когда он уже одной ногой шагнул за порог (фенрих не без основания полагал, что она делает это нарочно). – Если эти люди сюда не придут, я буду очень огорчена. Уверена, Вир тоже огорчится.

Спина фенриха напряглась, но он ухитрился сдержаться.

– Да, госпожа, – процедил Менно и ушёл, пока она не придумала ещё что-нибудь.

Вейма довольно улыбнулась.

Раньше такой разговор довёл бы её до слёз. От Менно буквально разило гневом, раздражением, презрением, негодованием…

Теперь вампирша скорее получала удовольствия, зная, что этот человек в её полной власти. Он вынужден подчиняться ей, быть вежливой с женой своего шателена (которого тоже не очень любил, но, по крайней мере, уважал и даже был предан – по-своему). Вынужден терпеть её нелепые выходки (особенно после того, как она самым наглым образом оказалась права). Даже не будь Вейма вампиром, способным подчинять себе людей, она всё равно обладала бы над ним властью.

А ещё она была вампиром.

Такие как Менно были лёгкой добычей. Само его негодование открывало путь в его душу. Не то чтобы Вейма часто этим пользовалась. Но она знала, что может. И что Менно – не знает.

Узнай он, был бы в ярости.

О, Освободитель, в какой он был бы ярости!

Это грело душу.

* * *

Менно быстро справился со своим заданием и, когда «гости» были ещё во дворе, Вейма поняла, что тяжело ошиблась.

От парочки разило проклятым зельем, которое изобрёл «деревенский алхимик», знахарь Исвар. Он даже порывался рассказать, что он туда намешал, но вампиршу расстраивала одна мысль об отвратительном зелье. И теперь они несли его сюда!

– Менно! – крикнула вампирша в открытое окно. – Прикажи, чтобы они все вещи и оружие оставили в зале и только потом поднимались наверх.

Женщина – крупная уродливая женщина с тяжёлой нижний челюстью – вскинула голову и встретилась взглядом с начавшими слезиться глазами вампирши.

Она знала.

Вейма не стала говорить фенриху, что он ведёт сюда проклятую и убийцу. Ей, пусть и отвергнутой кланом, даже не пришло в голову подставлять другую проклятую.

Без необходимости.

Вейма попыталась установить контроль над сознанием женщины, чтобы вынудить расстаться с опасным зельем, но она вцепилась в руку монаха, а тот, словно получил тайный сигнал, немедленно забормотал молитву.

Вейма усмехнулась – разочарованно и насмешливо.

Молитвы на неё не действовали.

Она не творила зла.

А вот зелье знахаря – действовало, и ещё как! Оно защищало даже мысли потенциальной жертвы.

Его надо было убить уже тогда.

…нет.

Да.

…нет, это невозможно.

Женщина чуть усмехнулась и отвела взгляд.

– Мы не причиним зла, госпожа, – сказала она хриплым голосом.

Вейма в раздражении отошла от окна.

* * *

…когда они вошли в комнату на втором этаже, где обычно сидела Вейма, трав при них не было. Правда, запах остался, но Вейма могла это терпеть.

Вампирша встретила их, стоя посреди комнаты. Глаза почти перестали слезиться.

Повезло, что они пришли сюда в день, когда заболел Леон. Когда слёзы так легко списать на переживания по поводу мальчика.

…повезло…

Нет. Так нельзя думать.

– Так-так-так, – зло процедила хозяйка замка. – Монах. И женщина. Каким ветром занесло вас в наши края?

Монах вскинул голову (вампирша была его выше), но женщина дёрнула его за рукав и прошипела «Не смотри ей в глаза!». У Веймы зло дёрнулся уголок рта.

– Здесь, – помахала она письмом из университета, – мне пишут о двух мошенниках. О монахе, который задурил брата ключаря, выудил у него кошель и ушёл в сопровождении женщины, никогда ранее благочестием не отличавшейся.

Вейма протянула руку и монах понятливо полез за пазуху и достал кошель. Женщина разочаровано застонала.

Врени не была жадной, но смотреть на то, как Полди отдаёт то немногое, что у него было! И теперь ей опять придётся платить за двоих!

Вейма прикинула кошель на ладони. Криво усмехнулась. А брат-ключарь не такой уж дурак. Распустив завязки, она демонстративно перевернула кошель и высыпала всё содержимое на пол перед собой. Кошель был доверху набит самой мелкой медной монеткой. Когда весёлый звон утих, вампирша демонстративно бросила поверх опустевший кожаный мешочек.

– Монах этот оказался великим мастером, которому нет разных не только в нашей стране, но и во всём мире, – заявила вампирша. – И не только мастером, но и вором.

– Добрая госпожа, – запротестовал монах. Вейма подняла руку и он замолкл.

– Выманив меня в Раног рассказом о краденой реликвии, вы направились сюда, – обвиняюще продолжила вампирша. – Меня интересует, какое преступление вы задумали во владениях барона цур Фирмина?

– Добрая госпожа! – снова вскинулся монах. На этот раз он не отвёл взгляда. Женщина рядом с ним застонала.

Вейма улыбнулась – широко, показывая… совершенно обычные человеческие зубы. Клыки у вампиров появляются только перед укусом или дракой. Женщина удивлённо моргнула.

– Добрая госпожа! – настойчиво повторил монах. – Мы не хотели ничего дурного. В Раноге мы узнали, что у вас было создано зелье против вампиров и…

Рукав рясы затрещал, так сильно за него потянула Врени.

Вейма негромко засмеялась.

– Так, значит, вы собираетесь охотиться на вампиров? – хмыкнула она.

– О, нет, добрая госпожа! – замотал головой монах. – Мы только хотели…

– О, да! – быстро перебила его вампирша, которой наскучило играть. – Я всё знаю. Беглый монах, укравший из монастыря Проклятую Книгу, и разбойница, присоединившаяся к нему ради наживы! И вы хотели сбыть эту Книгу – краденую! – университету?

– Всё не так, добрая госпожа! – простонал монах. Врени молча смотрела в пол и, кажется, старалась вообще ни о чём не думать. Она была вся пропитана страхом. Страхом перед вампирами, страхом перед их силой, страхом, что они выведают её тайны… она боялась так сильно, что в комнате становилось душно.

И было ещё кое-что.

Вейма еле заметно повела носом.

Липп. Надо же! Сколько лет о нём ничего не слышали – и вот он нашёлся!

Это может быть опасно. В Раноге она беззащитна и это не её территория.

– Лучшее, что я могу сделать – это приказать выгнать вас за пределы Фирмина, перед этим всыпав вам плетей за обман и дерзость, – продолжила вампирша.

Монах вздрогнул и провёл рукой по выбритому затылку[15]15
  Выбритый затылок – один из вариантов тонзуры. Братья камня выбривают не макушку, а затылок, оставляя волосы спереди такими же, как у мирян.


[Закрыть]. Врени закаменела.

– Поэтому, – вкрадчиво продолжала вампирша, – самое время сказать правду.

Врени взвилась как ужаленая.

– Правду?! – со злостью отчаяния переспросила она. – Я могу сказать правду, но готова ли ты её услышать… сестра?

Вампирша довольно улыбнулась – как и в прошлый раз, скрывая клыки.

Для этих двоих безопасней было бы согласиться на изгнание. Даже плети не так опасны, как продолжение спора с разъярённым вампиром. Быть может, им бы стоило поныть, пожаловаться на злую судьбу… в надежде, что их отпустят непобитыми. Но нет. Что удержало Большеногую? Гордость? Страх? Она в жизни переживала и не такое. О, нет, тут что-то другое.

Вейма перехватила взгляд монаха. Повела рукой и он застыл, невидяще глядя перед собой.

– Что ты с ним сделала?! – с нескрываемым отчаянием и злостью завопила цирюльница.

Как интересно…

– Говори, Большеногая, – предложила вампирша. – Говори свою правду. Ты же веришь в Освобождение, а?

– А ты?! – бросила ей в лицо проклятая.

Как забавно… страх за этого юношу погасил её ужас перед вампирами.

Вампирша покачала головой.

– Я вас не трону, – вдруг пообещала она. – Не бойся. Я только ненадолго его… усыпила, если тебе так понятней. Не надо ему слышать наш разговор.

– Освободи его, – скрестив руки на груди, потребовала Врени.

– Позже, Большеногая, позже. Я хочу знать, кто он для тебя. Не любовник – я это вижу. Но и не подельник. Ты не взяла его деньги. Кстати, подними, мне чужого не надо.

Она перехватила взгляд женщины. Так собираются перед ударом.

– Не советую. Успокойся и рассказывай. Потом я его освобожу и послушаю его рассказ.

– Усыпив меня? – криво усмехнулась цирюльница.

– Разве что у него есть от тебя тайны. А они наверняка есть, а, Большеногая? Рассказывай, пока я добрая.

Цирюльница вздохнула.

– Я могу прочесть твои мысли, – напомнила вампирша. – Мне это будет неприятно, но я могу. Решайся скорее. Когда мне неприятно, я становлюсь… не очень доброй. Ну же!

– Ладно, будь по-твоему, – ещё сильнее вздохнула Врени. – Слушай. Когда я… поссорилась с Ржаным Пнём, ко мне на встрече подошёл… человек.

– Кто такой? – отрывисто спросила Вейма.

Врени покачала головой.

– Я не видела его лица и он не назвал имени. Он сказал, что прозревшие зашли в тупик. Что они погрязли в житейских дрязгах. Что превращаются в оружие богатых и сильных. И что это надо менять. Мы… мы верим в Освобождение, но… иначе. Мы считаем, что Создатель послал нас сюда… в наказание. Если мы будем творить зло, то он будет возвращать нас сюда снова и снова, пока мы не поймём. Освободитель не может требовать от нас… этого. Если мир есть зло, то мы должны его исправить.

Цирюльница говорила быстро, выплёскивая давно и трудно передуманные мысли. Вейма молча кивала.

Как интересно…

– Он сказал мне тайные знаки, по которым я могу узнать других освобождённых. Некоторые знают все. Но на них необязательно откликаться. Другие – только он и его ученики. Я согласилась. Я дала обет никогда не извлекать корысти из смерти, зарабатывать на жизнь честным трудом и всегда защищать тех, кто не может защитить себя сам.

– Как благородно, – засмеялась вампирша. – Как по-рыцарски.

– Смейся, – пожала плечами Врени. – Я не проповедница.

– И кого вы принимаете к себе? – против воли заинтересовалась Вейма.

– Людей, – ответила цирюльница, глядя вампирше прямо в глаза. – Тех, для кого Освобождение – не оправдание своим порокам. Ты не сможешь от меня узнать о моих товарищах, я знаю только немногих и мне неизвестны их имена. Мы не знаем ни нашего общего старшего брата, ни других. Мы получаем распоряжения и выполняем их.

– Вас можно распознать по мягкотелости, – хмыкнула Вейма. – Раз вы такие добренькие.

– Мы не хвастаемся своими делами, – коротко ответила цирюльница.

– Это прекрасно, – раздражённо отозвалась Вейма. – При чём тут монах? Он тоже один из вас?

Врени заколебалась.

– Отвечай! – прикрикнула Вейма. Врени невольно посмотрела на неё… на мгновение женщина потеряла способность двигаться. – Да. Я могу заставить тебя отвечать. Лучше не зли меня.

– Я не знаю. Ко мне подошёл один из нас, показал знак и сказал, что разбойники напали на этого человека. Он смог их прогнать, но помогать раненому не умел. Это должна была сделать я.

– Помочь ему – и всё?

– Нет.

Врени и не хотела говорить, но чёрные глаза словно вытягивали из неё слова.

– Он что-то украл, – призналась она. – Не Книгу. Что-то другое. У разбойников этого не было, как и Книги. Там, где мы его нашли и вокруг него – тоже. Надо это найти.

– Вас нанял его монастырь? Или братья-заступники?

– Я не знаю.

– Откуда разбойники знали о книге?

– Я не знаю.

– Хм… как интересно…

Она снова повела рукой. Врени застыла, как и монах, невидяще глядя перед собой.

* * *

Брат Полди парил в полной темноте. Не было ничего. Ничего не звучало. Он казался себе духом в предвечном ничто. Было пусто и он принялся молиться.

Потом появился голос. Чистый и ясный, он звучал как голос небесного посланца.

– Полди! Брат Полди! – звал он.

Голос как будто источал свет и монах двинулся следом, не переставая шептать молитвы.

Свет превратился в дневной и внезапно Полди обрёл тело. Он снова видел, слышал, осязал. Рядом с ним застыла его спутница. Она смотрела перед собой и, кажется, ничего не осознавала. А перед ним, скрестив руки на груди, стояла хозяйка замка.

– Что с ней? – заволновался монах.

– Надо же, – дёрнула уголком рта хозяйка. – Как трогательно. Значит, ты беспокоишься за неё?

– Она спасла меня. Конечно, я о ней беспокоюсь. Это ты с ней так сделала? Освободи её.

Хозяйка покачала головой.

– Не сейчас. Сперва отвечай мне – честно и без утайки. Ты украл Книгу в монастыре. Где стоит твой монастырь?

– Под Сюдосом, – ответил монах. Вейма на мгновение прикрыла глаза, вспоминая карту. Сюдос… мелкий городок на юго-востоке… почти деревня… но в последнее время он на слуху… через него шла дорога в святые земли. Не все шли там… крупные армии проходили южнее… но говорили… да, говорили, что через Сюдос проходили некоторые бумаги Ордена Камня – вместе с паломниками.

– Зачем ты украл Проклятую Книгу?

– Она моя, – с вызовом ответил монах. Вейма вскинула брови. – Я испугался, что братья-заступники её уничтожат. Они особо требовали, чтобы я пришёл к ним вместе с ней.

Вампирша усмехнулась.

– Магистр Эрвин… – задумчиво произнесла она. Монах вскинулся, а после рванулся к ней всем телом.

– Ты что-то знаешь о нём, добрая госпожа?! Прошу тебя, открой мне!

Вейма поморщилась. Самое отвратительное, он был непрошибаемо искренен, хотя и не говорил всего. Магда говорила, что от монаха смердит тем, что он принёс с собой в её лес. Но покачала головой.

– Откровенность за откровенность, монах. Говори.

– Я хочу знать, – угрюмо ответил брат Полди, уставившись на носки своих ветхих сандалий. – Наш орден хотят уничтожить и я должен понять, кто и почему.

– Как похвально, – ухмыльнулась вампирша. – А Книгу ты хочешь продать?

– Я хочу отдать её тем, кто будет её хранить, – упрямо ответил брат Полди. – Когда Врени предложила университет, я обрадовался. Добрая госпожа! Прошу, поверь мне! Это не кража! Я могу выбрать сам хозяев Книги! Клянусь, в этом не будет греха!

– Вот как, – неприятным голосом отозвалась Вейма. – Хочешь сказать, твой настоятель благословил тебя на эту… кражу?

– Нет, – сник монах. – Не хочу.

– Но я права? – вкрадчиво спросила вампирша.

– Добрая госпожа…

Вейма хлопнула в ладоши и Врени заморгала глазами.

– Возвращайтесь в деревню, – приказала Вейма. – Не вздумайте сбежать. Я подумаю, что с вами делать.

– А как же плети и изгнание? – язвительно спросила Врени, которой было столь же противно от того, какую власть над ней имела вампирша, сколь и стыдно своей недавней откровенности.

– В другой раз, – пообещала Вейма. – У меня сейчас нет настроения.