Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 47 страниц)

Глава вторая
Оборотни

Врени быстро шагала по дороге, но едва поспевала за размашистым шагом оборотня. Он вроде бы и не торопился, но легко оставлял спутников позади. Брат Полди упрямо ковылял последним. Он был упорным и, даже смертельно устав, упорно шёл вперёд. Врени подозревала, что он с непривычки сбил себе ноги.

– Монах, – угрюмо произнесла цирюльница. – Так ты никуда не дойдёшь. Сядь.

Вир прошёл немного вперёд и остановился, пережидая, пока цирюльница перевяжет монаху ноги.

– Зря ты отправился в путь, монах, – сухо сказал оборотень.

Полди поднял на него отчаянный взгляд. В бледно-карих глазах монаха плескалась боль.

– Это мой долг, – ответил он. – Я дойду.

Врени пожала плечами. Они шли уже пятый день. Когда Вир чуял людей, он уводил монаха и цирюльницу в лес. Это замедляло путь, но давало монаху возможность отдохнуть. Полди не жаловался и не просил пощады. Врени подозревала, что он там бы и шёл, не останавливаясь, пока не свалился бы. Она ещё подозревала, что оборотень предпочёл бы пробежать через лес на четырёх ногах, но ради спутников шёл на двоих и по дороге. Деревни они тоже обходили. Вечерами оборотень оставлял их одних и воровал в деревнях еду. Брат Полди пытался отказываться, но цирюльница пригрозила накормить его насильно. Ей было плевать на такие вещи. Пусть этот грех будет на совести оборотня, ей дела нет. Хуже всего было ночевать в лесу. Из предосторожности они не разводили костров и осенью было уже слишком холодно. Приходилось жаться друг к другу. Брат Полди дрожал от стыда и смущения, но возражать не осмеливался. Вир менял облик и убегал в лес что-то разведать, но к середине ночи возвращался и прямо в волчьем облике приваливался к ним. Тогда брат Полди расслаблялся, согревался и мог уснуть. А вот Врени, напротив, принималась мелко дрожать от страха, ненавидя и себя, и оборотня за то, что может промолчать, но не может скрыть от него свой ужас.

Впереди высились горы. Врени очень надеялась, что им не придётся туда карабкаться. В горах не так много дорог, чтобы они могли затеряться, а, если придётся идти до самого монастыря… хуже всего, что через лес по краю человек ещё пройти может, там, где лес не слишком густой. А вот по горам пройдёшь не везде.

– Долго ещё идти-то? – хмуро спросила она.

Брат Полди рассеянно огляделся по сторонам.

– Я думаю… к вечеру дойдём.

– Хотелось бы, – буркнула цирюльница. Вир промолчал.

* * *

– Деревня, – вечером сказал оборотень задолго до того, как Врени что-то услышала и даже увидела. – Там, за поворотом дороги.

– Нам надо туда, – подал голос монах.

Он немного подумал и добавил:

– Но, наверное, лучше дождаться ночи…

– Ты спрятал книгу в деревне? – подняла брови Врени, следом за оборотнем сходя с дороги в лес. Она давно изодрала плащ о ветки, на рясу монаха смотреть было страшно, а Виру, разумеется, хоть бы хны.

– У меня там друг, – пояснил монах.

– Я думала, ты всю жизнь провёл в монастыре, – удивилась Врени.

– Да, – коротко ответил брат Полди.

Вир рыкнул, напоминая людям, чтобы они замолчали. По его мнению, они поднимали слишком много шума. По его мнению, люди вообще слишком много шумели, суетились и пахло от них тоже слишком сильно.

* * *

– Нам надо выйти к окраине, – шёпотом сказал Полди, когда вслепую шёл за оборотнем ночью. Вир что-то прорычал.

– Ты сможешь найти нужный дом? – спросила Врени.

Полди покачал головой, потом понял, что его не видят и ответил:

– Нет, не могу. Надо просто обойти деревню.

– И что? – разозлилась цирюльница. – Твой друг сам нас найдёт?!

– Да, – просто сказал монах.

Он шёл, стараясь не шуметь, обходя окружающие дома. По мнению Вира, у него получалось очень плохо, по мнению Врени… тоже не очень. Монах в темноте натыкался на все корни, то и дело спотыкался. Если бы не Вир, он бы ещё и падал. Вдруг послышался лай.

Брат Полди сказал какое-то слово на непонятном Врени языке. Виру показалось, что что-то такое он слышал от знавшей древний язык жены, но точно он не был уверен. Лай сделался громче. Полди сказал что-то ещё и лай смолк. А потом над забором взвилась огромная тень…

Оказавшаяся здоровым, ростом чуть ли не с медведя, как показалось Врени, псом. Вир презрительно попятился, а пёс метнулся к Полди и подмял его под себя. Дёрнувшуюся на помощь цирюльницу задержал оборотень.

– Оставь, – коротко сказал Вир.

Врени прислушалась. Из-под мохнатого тела доносилось что-то очень похожее на любовное воркование, только на непонятном ей языке.

– Это – твой друг?! – потрясённо спросила она.

Монах что-то невнятно ответил.

– Мы слишком шумим, – раздражённо сказал Вир. – Монах!

Полди с трудом отпихнул пса и сел, погрузив пальцы в густую шерсть.

– Это мой друг, – сказал он. – Руфус. Он помогал нам, пока не состарился, а теперь живёт на попечение доброго человека…

Он слегка замялся.

– Этот человек… ему щедро заплатили за то, чтобы он ухаживал за Руфусом. Но он, кажется, думает, что Руфус сторожевая собака.

Монах коротко рассмеялся.

– Я постучался к нему, просил о приюте, но он закричал, что спустит на меня собаку. Я говорил ему о Заступнике, а он свистнул Руфуса… я побежал в лес, Руфус, конечно, за мной… потом он вернулся, а я пришёл следом.

– Добрый человек, – хмыкнула Врени.

Брат Полди встал. От недавней его усталости не осталось и следа.

– Прекрасный мой, – сказал он собаке на древнем языке, – сильный, красивый, умный. Красавец. Спаситель.

Собака тыкалась в него носом, напрашиваясь на ласку.

– К сожалению, я не могу предложить вам разделить гостеприимство моего друга, – с явным сожалением произнёс монах, – его жилище слишком тесно. Мы встретимся на рассвете.

Он подтолкнул собаку и та перескочила через ограду назад, а сам Полди нащупал дыру в заборе и с трудом протиснулся туда.

Проклятые остались стоять.

– Жилище?! – переспросила Врени.

– Наверное, конура, – предположил Вир.

– Прекрасно, – процедила цирюльница. – Он будет ночевать в конуре, а мы где?!

Она почувствовала, как устала от постоянных ночёвок в лесу, от ощущения занемевшего и озябщего тела, от запаха волчьей шерсти…

– Я могу предложить тебе разделить гостеприимство моего друга, – с еле заметной усмешкой произнёс Вир. – Если ты не побрезгуешь переночевать в доме оборотня.

* * *

Они снова шли через лес. Проклятый оборотень плутал и даже, кажется, ходил кругами. Двигался он совершенно бесшумно и Врени приходилось держаться за его пояс. Куда он её вёл, она запуталась уже давно и женщине внезапно стало страшно. Дура она, дура. Идёт неизвестно куда, в темноте, в лес… С оборотнем.

– Верю в Освобождение, брат, – тихонько сказала она.

– А? – не понял оборотень. – Ах, это. Брось. Хотел бы тебя съесть, далеко ходить не надо было.

– Верю в Освобождение, брат, – настойчиво повторила Врени.

– Приблизим Освобождение, сестра, – раздражённо отозвался оборотень и вдруг завыл – протяжно и жутко.

Врени похолодела, но тут раздался ответный вой и она вынуждено придвинулась ближе к своему жуткому провожатому. А после в темноте перед ними что-то заскрипело.

– Серый? – раздалось ворчание, в котором человеческая речь смешивалась с волчьим рычанием. – Заходи.

– Иди за мной, – приказал Вир.

Врени кое-как разглядела в темноте перед ними стену. Подошла, коснулась рукой. Каменная. Оборотень ухватился за что-то и легко перемахнул через стену. Внутри раздалось ворчание и Врени ударило что-то по голове.

– Не стой там, – приказал Вир. – Залезай.

Цирюльница разобралась, что ей скинули верёвочную лестницу. В таких делах она была не мастерица, но кое-как смогла забраться внутрь. В за стеной стоял каменный дом и в окнах его горел свет. В раскрытых дверях стоял незнакомый оборотень.

– Заходи, – пригласил он. – Я Хлольф.

– Верю в Освобождение, брат, – поспешно сказала Врени.

– Приблизим Освобождение, сестра, – хмуро ответил оборотень.

Врени вошла в дом. Там было… обычно. Очаг посреди единственной комнаты, немудрящая мебель, пара сундуков. Вкусно пахло выделанной кожей. Горел огонь. У самого очага сидела хрупкая женщина в плаще светлых волос поверх обычной одежды и шила что-то из кожи.

– Верю в Освобождение, сестра, – сказала ей Врени. Женщина подняла на неё ничего не выражающий взгляд голубых глаз и ничего не ответила.

– Илса тебя не понимает, – раздалось откуда-то сверху. – Она волчица.

Врени подняла взгляд, ругая себя на рассеянность.

В доме не было потолка и под самой крышей на балке сидела ещё одна женщина – в сером платье, отороченном мелкими чёрными пёрышками. В неровно обрезанных тёмных волосах тоже торчали перья.

– Я ворона, – представилась женщина.

– Это моя сестра Марила, – хмуро сказал Хрольф. – Она человек.

– Я ворона! – настойчиво повторила Марила.

– Будете ужинать? – спросила женщина у очага.

– Будем, – за двоих ответил Вир.

– Я тоже хочу, – закричала сверху Марила. – Сейчас…

Она заёрзала и тут женщина у очага поспешно вскочила, схватила стоящую у стены тяжёлую лестницу и легко приставила её к балке.

– Я бы и так слетела, – заявила женщина, но всё же спустилась по лестнице. – А ты кто?

– Я Врени, – сказала цирюльница.

– А кто ты?

– Эээ… цирюльница, – отозвалась проклятая.

– Так ты лечить умеешь? Здорово! Я давно ищу лекаря!

– Ты хочешь лечиться?.. – с сомнением спросила Врени.

– Да! У меня крылья слабые. Машу ими, машу, а в воздух не поднимаюсь!

И она захлопала рукавами. Врени почувствовала, как сама сходит с ума.

– Она устала, Марила, – сказала Илса.

На гостью она смотрела хмуро и не спешила подходить ближе. На Марилу – со смесью любви и сожаления.

– Это моя жена, – запоздало представил Хрольф.

– Хрольф нашёл её в лесу! – тут же пояснила Марила. – Она волчица.

– Ужинай и спать ложись, Большеногая, – приказал Вир. – Не бойся, никто тебя до утра не съест.

Оборотни переглянулись и засмеялись неприятным лающим смехом.

Илса кинула в угол шкуру и указала на неё цирюльнице. Женщина поспешно кивнула и взяла у волчицы миску с кашей.

– Благодарю, хозяюшка, за приют и ласку, – проговорила она.

– Не за что, – неприветливо отозвалась Илса.

– Она людей не любит, – пояснила Марила. – А я ворона. Я раньше на мельнице жила.

– А потом люди мельницу сожгли, – подхватила волчица. – Будет лясы точить.

Врени поспешно занялась едой. Ей казалось, что Илса в любой момент может перекинуться и наброситься на неё. Да и мужчины доверия не внушали. Впрочем, они давно занялись своим разговором.

– Вот таких самострелов смогу штук десять до турнира тебе отдать. Мечи готовы. Остальное только после турнира. Заказ большой взял.

– Опять ты со своими заказами, – раздражённо отозвался Вир. – Мы же договаривались, что ты всё закончишь в срок!

– Заплатили больше, – пожал плечами Хрольф. – Будут тебе самострелы. Я знаешь какой там ворот поставил? Доспех пробивает!

Вир что-то невнятно прорычал. Врени доела кашу и Илса непреклонно указала ей на шкуру.

– Я тоже спать буду, – заявила Марила, но Илса поспешно ухватила лестницу и прислонила её к стене. Безумная подскочила к лестнице и попыталась сдвинуть её к балке. Лестница даже не шелохнулась.

– Ну, Илса! – надулась сумасшедшая.

Илса указала ей на покрытый тюфяком сундук. Марила пожала плечами, но больше спорить не стала.

– Завтра я всё объясню, – посулила Марила гостье и отправилась спать на сундук.

* * *

Вир разбудил Врени ещё до рассвета, когда небо только-только начало светлеет. Марила сладко спала и оборотни заспорили – зловещим шёпотом, то и дело переходя на вой и короткое волчье взлаивание, – надо ли завязывать женщине глаза. Илса утверждала, что гостья свалится и сломает шею, Вир – что она никому не скажет, а Хрольф – что людей не жалко. С этим Илса согласилась, а Вир не стал спорить и Врени завязали глаза ещё до того, как выпустили из дома. Цирюльницу обвязали под мышками и Вир перетащил её через стену. Вернул верёвку хозяевам и повёл по лесу, так и не развязывая глаза.

– Почему мы не вышли через ворота? – спросила цирюльница.

– Ворота там никому не нужны, – отозвался Вир.

– А что такое Марила говорила об Илсе? Что значит – волчица?

– То и значит. Не все оборотни растут людьми. Некоторые – волками. Медленней, чем обычные, конечно. Она перекинулась в человека переярком[20]20
  Переярок – волк-подросток, уже не волчонок, но ещё не матёрый волк.


[Закрыть]. Такое бывает, хотя и редко.

– А… Марила?

– А Марила увидела, как брат перекидывается, и сошла с ума. Ворон-то волки не трогают. Раньше жила с людьми, потом они её в лес забрали.

– А…

– Тихо.

Впереди показался забор. Гавкнул пёс. Вир что-то взлаял в ответ. Собака заскулила.

– Монах, – тихо позвал оборотень.

Скулёж усилился. Потом из дыры в заборе показался брат Полди, прижимающий к себе какой-то здоровый свёрток.

– Всё взял? – уточнил оборотень. Полди кивнул.

– Уходим отсюда, – приказал Вир.

Они вернулись в лес. Вслед им скулила собака.

– Здесь всё, – просто сказал Полди, вручая оборотню свёрток.

– Что это, одеяла? – удивилась Врени.

– Завернул, чтобы Руфус не растрепал, – пояснил Полди. Он у меня, конечно, послушный, но кто знает… но он ждал меня и охранял.

Вир тем временем снял сумку, положил в неё свёрток, повозился с пряжками и подпрыгнул в воздух. На землю приземлился волк, который просунул в ремни морду и лапы. Сумка удобно пристроилась у него на спине. Волк встряхнулся и скрылся в лесу.

– Он, что, насовсем ушёл? – ошарашено спросил Полди.

– Похоже на то, – отозвалась не менее ошарашенная Врени. – Ты же просил книгу доставить, а не тебя.

– А нам куда?

Врени пожала плечами.

– Подальше отсюда.

– Через лес?

– На дороге нас заметят.

– А ты знаешь как пройти через лес?

Врени пожала плечами.

– Туда, – ткнула она на северо-запад.

Полди с сомнением посмотрел на в ту сторону. Подлесок рос так густо, что им пришлось бы прорубать дорогу.

– Может, выйдем на дорогу? – всё-таки предложил монах.

Врени задумалась. Возможно, стоило выйти на дорогу. Она предпочла бы выйти подальше отсюда, там, где их никто не мог бы связать с монастырём монаха. Но через лес ей не прорубиться – с одной-то бритвойо. И потом, здесь могут водиться не только оборотни.

Пока она думала, что-то свистнуло, чавкнуло и цирюльница с монахом как зачарованные уставились на вонзившуюся в дерево стрелу. Врени посмотрела туда, откуда она прилетела. Из-за деревьев неторопливо выходил Хрольф, держа в руках здоровенный самострел. При свете дня Врени увидела, что у него такие же серые волосы, как и у Вира, а вот глаза голубые. Двигался он сторожко и одновременно размашисто.

– Хороший самострел? – спросил он вместо приветствия. – Не хочешь купить? Это ваш монашек? Собаками несёт. Эй, монах, посмотри. Такого самострела тебе никто не продаст.

– Данные мной обеты… – начал брат Полди.

– У нас нет денег, – оборвала его Врени. – Верю в Освобождение, брат.

– Приблизим Освобождение, сестра, – неохотно отозвался оборотень. – Ты подумай. А, может, меч хочешь? Кинжал? Топор?

– Нам ничего не нужно, – решительно отозвался монах. – Мы – мирные путники.

Он помедлил и всё-таки добавил:

– Но, добрый человек, если ты покажешь нам дорогу к Сетору…

Хрольф не ответил. Он повернулся в ту сторону, откуда пришёл. Врени посмотрела туда же и снова прокляла себя за невнимательность. Между деревьев стояла сумасшедшая сестра оборотня.

– Вы идёте в Сетор? – обрадовалась безумица. – На турнир? Я иду с вами!

– Я провожу вас до Дитлина, – пояснил оборотень. – Короткой дорогой через лес. А дальше присоединитесь к чьему-нибудь обозу.

– Она с нами?! – ахнула Врени. – Но…

– Если он, – оскорблённо кивнула сумасшедшая на брата, – может притворяться человеком, то и я смогу!

Хрольф повернулся к сестре.

– Ты обещала…

– Я ни слова больше не скажу! – торжественно поклялась Марила и хихикнула. – Люди такие смешные. Они не видят ворону, даже когда я стою у них перед носом! А кто этот смешной человечек?

– Это брат Полди, – пояснила Врени.

– Твой брат? – обрадовалась безумица.

– Нет! Он монах.

– Монах? – захлопала глазами Марила. – Ах, это которые бреют головы, плохо едят и боятся женщин?

Брат Полди покраснел и не нашёлся с ответом. Сумасшедшая подошла к нему – она была с ним одного роста и отнюдь не дурна собой, несмотря на сажу на лице и перья на одежде и в волосах. Монах попятился. Марила похлопала его по плечу.

– Не бойся меня, – снисходительно сказала она. – Я не женщина, я ворона.

– Марила… – укоризненно произнёс её брат.

– Но он же должен знать! – возмутилась сумасшедшая. – Иначе он будет бояться всю дорогу.

– Пусть боится, – отозвался Хрольф. – Слушай, монах. Моя сестра хочет повидать мир. Ей тяжело с нами сидеть в лесу. Ты её проводишь до Сетора и позаботишься, чтобы её никто не обидел.

– Но я сам слаб и беспомощен… – удивился монах. – Разве ей не безопасней будет с тобой?

Хрольф только рыкнул.

– Марила привлекает слишком много внимания, – пояснила Врени. – И не может быстро скрываться, если вдруг придётся туго. Так, Хрольф?

– Так, – рыкнул оборотень. – Вы скажете…

– Я скажу, что мы идём поклониться мощам святого Герарда, – нашёлся брат Полди. – Он исцеляет больных и просвещает заблудших.

– Мощам? – подняла брови цирюльница.

– Ты что же, думаешь, – обиделась Марила, – если я ворона, то меня и в церковь не пускали?

Врени опять почувствовала, что сходит с ума.

– И ты за это дашь нам самострел? – скептически уточнила она.

– Я за это оставлю вас в живых, – неприятно усмехнулся оборотень. – И покажу дорогу через лес. По-моему, достаточно.

Он повернулся и пошёл прочь. Марила дёрнула за руки монаха и цирюльницу.

– Пойдём же! – закричала она.

Она пошла следом за братом, потом повернулась к своим будущим товарищам.

– Вы не бойтесь, – сказала она, – он людей не ест.

По лицу сумасшедшей прошла странная тень, но потом она снова просияла.

– Он вообще добрый, – заверила Марила.

Полди и Врени переглянулись. Делать было нечего.

Глава третья
В дороге

– Мы будем в Сеторе через неделю, – заявила Нора. Как и Вейма, она была одета в чёрное серебром, только вместо простого полотна на ней было бархатное платье с длинным шлейфом. Голова её была прикрыта серебристой вуалью.

– Да, ваша милость, – кивнула вампирша. Они сидели в баронском доме в Тамне. Отсюда верхом было около трёх-четырёх дней до Сетора, но будущая баронесса должна была ехать с помпой.

– Мне не нравится, что Вир с тобой не едет, – проворчала Нора.

– Он присоединится к нам в Сеторе, – ответила вампирша. Нора пристально вгляделась в советницу.

– Вы что-то затеяли, – подозрительно сказала она. – Мне не нравится твой отчёт о Латгавальде. Ты говоришь, что деревня процветает, а привезла так мало. Чем вы занимаетесь? Где подати?

– Мы привезли всё, что могли, – ровным голосом ответила Вейма.

– Ты обещала послать работников в Барберг, – напомнила Нора.

– Пришлю, когда закончится страда, – так же ответила вампирша.

– Отец раньше вернётся из похода, чем мне построят замок! – рассердилась дочь барона. – Ты могла бы помочь.

– Да, ваша милость, – кивнула Вейма. – Я найду мастеров. Но они захотят денег.

– Ты же можешь их заставить! – возмутилась Нора.

– Нет, ваша милость. Люди не забывают такие вещи. Это привлекло бы к вам слишком много внимания.

Нора передёрнула плечами.

– Никакого прока от тебя нет!

– Да, ваша милость.

– Перестань! – вспылила Нора.

Вампирша промолчала. Она втайне ненавидела свою госпожу. За тот день, когда та воспользовалась слабостью наставницы, за ту капельку крови, из-за которой Вейма потеряла сознание и не смогла удержать подопечную от побега. За взятый без боя замок барона, защитники которого открыли ворота перед захватчиками, привезшими под стены связанную дочь властителя. За Магду, которую чуть не сожгли, потому что братья-заступники поймали её в ещё недавно безопасном замке. За всё.

Но больше всего Вейма ненавидела Нору за то, что та захотела обрести власть, недоступную обычным людям, – и обрела её.

– А учитель собирается на турнир? – спросила баронская дочь.

– Мастер Лонгин писал, что там будет, – кивнула Вейма.

– А… его жена? – опасливо спросила Нора.

Женщины обменялись понимающими взглядами. Виринею они не любили обе. Вейма на дух не переносила окутывающий белую волшебницу гибельный для вампиров свет, а Виринея уверяла, что в последнее время Вейма сделалась злой и жестокой. Что касается Норы, то та не выносила жену наставника за то, что волшебница была категорически против её обучения.

Вообще-то чёрные волшебники редко брались учить кого бы то ни было вне Чёрной башни с её раз и навсегда установленными правилами. И тем более неохотно они связывались с феодалами. Они считали, что занятия серьёзной магией несовместимы с управлением людьми, к тому же бароны всегда на виду и скрыть принадлежность к волшебникам будет трудно. А до чего додумаются люди, если узнают, что их правитель занимается чёрной магией, можно себе представить. Братья-заступники только и ждут, когда им представится случай похозяйничать на чужой земле.

Но в этот раз Лонгин согласился.

Было заключено соглашение между Норой и проклятыми. Лонгину ничего особенно не было нужно – кроме денег и кое-каких возможностей для кое-каких испытаний в безлюдном месте. Но он согласился поторговаться и за других.

– Ты была в Кордуле? – неохотно спросила Нора.

– Да, ваша милость, – покорно ответила Вейма.

Нора помялась. Во исполнение соглашения между нею и проклятыми, она давала клятву, подтверждённую письменно, что Ордула и Латгавальд перейдут к Виру и его наследникам, кровным или усыновлённым, не важно, с правом управления и проживания, хотя Нора и останется госпожой как всего Фирмина, так и этих земель и будет получать свою долю с оброка.

– И… – ещё более неохотно спросила наследница барона. – Как… они?

Кроме прочего Нора обязывалась родить наследников «если муж не будет ей слишком противен» и не вмешиваться в их воспитание. Нора к тому моменту уже успела увидеть возмужавшего Клоса, одного из многочисленных младших сыновей графа цур Вилтина и юноша вовсе не был ей противен. Они сходились несколько раз и сейчас у наследницы Фирмина было трое сыновей, которые были отданы на воспитание отцу, едва для матери было прилично от них отказаться. Старший должен был унаследовать баронство, едва ему минет семнадцать лет, остальные скорее всего войдут в свиту сперва своего деда, а после дяди, пока ещё молодого рыцаря Бернда. Клос же почти постоянно жил в графстве отца, получая не слишком щедрое содержание от тестя. Содержание он целиком спускал на пирушки и девок, которыми окружал себя. Арне, самый старший брат, отказавшийся от наследства отца из-за того, что стал оборотнем, вежливо говорил, что у Клоса слишком много жизнелюбия.

Вейма по распоряжению Норы иногда навещала графство Вилтин и смотрела, как растут дети. Перед тем, как явиться к Норе, Вейма отвезла туда своего приёмного сына. Няньки графства Вилтин могли присмотреть за ещё одним ребёнком.

– Алтман получил первый меч, – доложила Вейма. – Брунса впервые посадили на коня. Вилберт здоров и весел на руках кормилицы.

Мальчики были здоровыми и сильными, дед растил их вместе со своими многочисленными внуками и младшими сыновьями. О матери с ними почти никто никогда не говорил, хотя Вейма обязательно привозила им «подарки от вашей почтенной матушки», которые для мальчиков придирчиво выбирал Вир. Все подарки очень нравились мальчикам. Хотели ли они видеть мать? Вейме казалось, что не особенно. Дед окружал их заботой, няньками младших, дядькой старшего. Они не страдали от пренебрежения.

– Очень хорошо, – кивнула Нора, не желая дальше обсуждать своих сыновей.

Все условия Лонгину продиктовала Магда, которая, в свою очередь, внимательно выслушала советы Вира. Что заставило волшебника согласиться с ведьмой, Вейме было непонятно. Кажется, ему было всё равно, что просить, лишь бы условий было так много, чтобы ученица сама отказалась. А, может, он действительно хотел помочь приятельнице.

Во всяком случае, Нора теперь была личной ученицей чёрного волшебника. Училась она, как и прежде, неохотно, а Лонгин был не из терпеливых учителей. Но всё же у наследницы барона постепенно начинали получаться первые иллюзии и смешиваться кое-какие особенно вредные составы.

– Завтра выезжаем, – сухо сказала наследница барона.

– Да, ваша милость, – кивнула Вейма. Она не очень любила города. Тут было трудновато охотиться, хотя коз, конечно, тоже держали, но попробуй ещё пробраться в городской дом! И она никогда не знала, нет ли поблизости другого вампира. Если он окажется рядом, она просто не успеет сбежать, ведь обычно вампиры сильнее и быстрее неё, пьющей кровь вместо молока.

Нора помедлила, но всё же спросила:

– Скажи, а Клос собирается в Сетор?

– Да, ваша милость, – опять кивнула вампирша. Она пристально вглядывалась в свою госпожу, но так и не смогла понять, что та чувствует.

Вейме казалось, что, при внешней беспечности, Клос в свою очередь был уязвлён тем, что жена отказывается жить с ним под одной крышей, однако вслух юноша ничего не говорил. Отец то и дело требовал, чтобы рыцарь отвлекался от своих пирушек и осваивал военное дело, не только бой, но и стратегию и тактику. Как муж будущей баронессы цур Фирмин, Клос должен был возглавить войска Тафелона, если дойдёт до серьёзной войны. Пока юноша, по мнению Веймы, обещал не слишком много и оставалось надеяться, что ему не придётся показывать свои способности на деле. Вир, впрочем, был настроен на лучшее и даже время от времени уезжал поднатаскать мужа своей будущей госпожи.

* * *

Идти с Марилой было одно мучение. Как и брат Полди, она не привыкла далеко ходить, но не обладала его упорством и стойкостью. В первый же день после того, как они расстались с её братом, сумасшедшая сбила ноги и плакала от боли как ребёнок. Врени предложила вскрыть мозоли и перевязать ноги лечебными повязками, но Марила забилась в истерике, крича, что она точно знает: будет больно. К тому же она боится железа. Одним словом, она не позволит себя резать, а если Врени будет настаивать, она пожалуется брату и тот их съест! Пришлось обойтись перевязкой и ждать, не проедет ли кто по дороге. Им удалось напроситься в телегу, в которой крестьяне везли оброк графу цур Дитлину. Вернее, туда пустили воющую от боли сумасшедшую, а Врени и брат Полди пошли пешком. Цирюльница очень боялась, что Марила проникнется доверием к крестьянам и расскажет им что-нибудь о своём брате, а нет, так рассердится и пригрозит его зубами. Но Марила держала слово и старательно «притворялась человеком». Разве что заладила время от времени поворачиваться к своим спутникам и то подмигивать, а то прикладывать палец к губам: молчите, мол. Полди на ходу повторял молитвы, а Врени разговорилась с крестьянами об оброках, вредителях, видах на урожай (не оправдавшихся из-за осенних дождей) и о том, что, какие бы ни были урожаю, графу всё мало. Бароны не могли ему простить участия в мятеже самозванного Дюка семь лет назад и своё графство Дитлин сохранил только благодаря щедрому выкупу, который продолжал выплачивать и по сей день.

Доверием Марила прониклась к цирюльнице и разговорилась, когда они остались одни на сеновале на постоялом дворе. Под крышу дома их никто не думал пускать: перед турниром все дороги были заполнены путниками. Монах, не оставляющий надежды, что Заступник «просветит тёмный разум несчастной», присоединился к ним.

– Папаша наш был колдун, – рассказывала сумасшедшая. – Всё хотел открыть, как человеку можно зверем стать. И открыл. И на брате проверил. Я всё видела! Зубищи – во! Лапищи – во! Глазищи!.. Завыл и в лес убежал. А я вороной стала и улетела на мельнице жить. Мельник добрый был, пустил меня на чердак.

– А почему ты оттуда ушла? – мягко спросил монах. Сумасшедшая непонимающе на него уставилась.

– А, ты не знаешь… Так сожгли мою мельницу. Люди… Люди говорили, что колесо моему мельнику Враг крутит… А там болезнь к нам пришла. Люди меня винили…

Она помолчала и вдруг крикнула каким-то чужим, не своим голосом:

– Ворона на хвосте принесла!

– И ты ушла?

– Куда там! Дверь люди подпёрли, а меня крылья не носят. Болею, что ли?.. Не пойму… Братец еле успел. Сам чуть не обгорел тогда. Хорошо, он кузнец и жара не боится. А мельница так и сгорела.

Брат Полди ошеломлённо молчал. Врени пожала плечами. Обычная история.

– Ты спроси, что потом с деревней стало, – посоветовала цирюльница, отлично знавшая, чем заканчиваются такие истории. Оборотни очень не любили, когда люди начинали преследовать колдовство, и совсем они не любили, когда нападали на кого-то из них. Для расправы они могли собраться со всей страны – и те, кто жил, скрываясь, среди людей, и те, кто, по слухам, поселился где-то за Серой пустошью, подальше от человеческого жилья. Марила зябко передёрнула плечами и не ответила.

Воцарилось долгое молчание, которое снова нарушила сумасшедшая.

– Ты не думай, Илса очень добрая. Правда, никак не может поверить, что я ворона. Когда… Когда мы среди людей жили, она всё сердилась, если меня так звали. Говорила, дескать, это сестра наша, Марила, у неё имя есть! А зачем спорить? Если я ворона!

– Ты ведь обещала притворяться человеком, – мягко напомнил брат Полди.

Врени с благодарностью на него покосилась. Сама она могла и не сдержаться и стукнуть упрямую юродивую.

– Но сейчас-то можно не притворяться! – искренне удивилась безумица. – Вы же никому не скажете!

– А вдруг нас подслушают, – мрачно буркнула Врени.

– Чтобы хорошо притворяться, надо притворяться даже наедине с самим собой, не только с друзьями, – так уверено сказал брат Полди, что Врени вздрогнула и потом ещё долго на него подозрительно косилась.

* * *

Дальше пошло полегче. Им повезло найти не только обоз, идущий в замок Дитлина, но и напроситься всем троим в пустые телеги, едущие оттуда до самой границы графства, а затем найти купца, который вёз через все баронства и графства нарядные шлемы, украшенные геральдическими фигурками. В отличие от крестьян, купец был не так сердоболен и брату Полди пришлось долго его уламывать, обещая помощь Заступника на небесах и на земле за маленькое место, крошечное место на телеге для бедной несчастной сумасшедшей, которая жаждет исцеления, а купец, разумеется, за это будет спасён здесь и на небесах… Врени только глаза закатывала, но в конце концов красноречие монаха победило подозрительность купца.

Марила взгромоздилась на переднюю телегу и тут же, воровато замирая, когда на неё кто-то смотрел, принялась ковырять тряпки, которыми были переложены шлемы. Врени слегка успокоилась. Купец путешествовал солидно – двумя телегами, на вторую были нагружены праздничные кубки и блюда, с оравой сыновей и подмастерий и даже с двумя вооружёнными до зубов рыцарями, которых отправила к нему баронесса цур Кертиан. Сыновья и подмастерья, впрочем, тоже смотрелись весьма успокаивающе – крепкие парни с дубинками на плечах и, как углядела намётанным глазом Врени, кое-чем в рукавах и за сапогами.