Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 47 страниц)

Глава третья
Обычаи

– Иргай говорит, – рассказывала Дака, ощипывая на привале подстреленную разведчиками птицу, – эта нежить – ух! Так и зыркает! По памяти так и шпарит. У того, говорит, мало добра, ему больше нужно, а у этого много. А тому детей кормить. Ткнула в кого-то. Корова, мол, завтра сдохнет. Ему лишняя нужна! Откуда ей знать?

Врени сидела рядом и потрошила птицу. Она усмехнулась.

– Она пьёт молоко у коров и коз. Кто-то говорил, и у людей даже может. А вместе с молоком высасывает жизнь. Пожадничала, небось, после раны-то.

– Всех оделила. Проводили крестьян-то. Завизжала, крыльями обернулась и улетела. Иргай говорит, подстрелить бы её, но раз уж обещал…

– Она не опасна, – отмахнулась цирюльница.

– А вот Иргай говорит, – не унималась Дака.

Врени вздохнула.

Она давно замечала у девушки признаки этой болезни, но деваться от Даки было некуда. Они въехали в Вилтин, их встретили люди графа и забрали и добычу, и пленных. Кое-кто из наёмников говорил, мол, только мы своё добро и видели, но остальные верили Увару, а Увар верил Клосу. Сама цирюльница не знала, что и думать. Ей не заплатили обещанные десять золотых, но обещали потом заплатить намного больше. А пока, вон, кормили вместе со всеми, да и то приставили птиц потрошить на первом же привале.

– Ты не веришь?! – мотнула косами Дака.

– Верю, – снова вздохнула Врени.

– Иргай сказал, нежить всегда опасна.

– Иргай, Иргай, – проворчала цирюльница. Они всего-то на день расстались с Иргаем, а Дака только о нём и твердила, даже когда эти двое встретились и наговорились. – Замуж бы за него выходила, коли так нравится.

Дака зло сверкнула глазами.

– Выходи, выходи, – проворчала она, так ощипывая птицу, что её окружало облако. – Он тоже говорит – выходи.

Что Иргай тоже болен этой болезнью, Врени и не сомневалась.

– Так выходи, – повторила она. – Что мешает? Или родители его против?

– Ты не понимаешь! – яростно прошипела Дака. – Он тоже не понимает! Нельзя!

– Почему это? – устало вздохнула црюльница.

– Ай, ты не поймёшь. Ты чужая.

Врени пожала плечами.

Дака помолчала, но вскоре ей стало невмоготу.

– Нельзя мне, – сказала она неохотно. – Кто за меня выкуп возьмёт?

– Какой выкуп? – в самом деле не поняла цирюльница.

– Обычай, – пояснила девушка. – Я знаю, ты не думай. У вас девушка сама за себя жениху выкуп платит. У нас не так.

– Это не выкуп, а приданое, – засмеялась Врени. – Её вклад в хозяйство.

Дака пожала плечами.

– А Фатей как же? – продолжала она делиться наболевшим.

– А что Фатей? – запуталась цирюльница. – Не ему же замуж идти.

Дака хрипло рассмеялась.

– Не обижай Фатея, не надо. По нашему обычаю, если я замуж пойду, ему в чужой шатёр идти, в чужой род входить. Наш род прекратится. Кто отцовский лук возьмёт? Кому отец меч передаст?

– А… – неопределённо потянула цирюльница. Дурацкие какие-то обычаи у этих людей.

– Мужчина должен выкуп принять! – зло мотнула косами Дака. – В моём роду есть мужчина! Фатей вырастет, выкуп возьмёт! А сейчас нельзя!

– Да будет ли Иргай столько ждать? – поразилась Врени. До мужчины мальчишке было ещё расти и расти.

– Пусть уходит, не заплачу! – сверкнула глазами Дака. В этом Врени не сомневалась. Заплакать не заплачет, а вот любую девушку, слишком близко подошедшую к её Иргаю, может и зарезать.

– Ну, а другие ваши что? – подумав, поинтересовалась цирюльница. – Им тоже замуж нельзя?

– Почему? – удивилась Дака. – Им можно. Они выбирают.

– Они же без мужчин здесь.

Дака пожала плечами.

– Дома род остался. А они – нет. Их род теперь с нами. Теперь Увар их старший. Их же в степи схватили. Увар отбил. Он как отец им.

Врени послышалась нотка пренебрежения в голосе девушки, когда та говорила, что других схватили в степи.

– Тебя бы, небось, не схватили, – неодобрительно произнесла цирюльница.

Дака мотнула головой.

– Ха! Да если я на своей кобылке поскачу, тот всадник не родился, чтобы меня поймать в степи! – хвастливо заявила она.

От костра упала чёрная тень. Дака и Врени подняли головы. Иргай что-то сказал – как показалось цирюльнице, не на своём языке, а на родном для Даки.

Девушка вскочила, мотнула головой так, что косы хлестнули и её, и Иргая. Что-то ответила, тот возразил, тогда она закричала уже понятней:

– Ах вот ты как?! Уходи отсюда! И не приходи больше, слышишь?! Уходи! Не надо мне тебя!

Играй пожал плечами, повернулся и в самом деле пошёл прочь.

– И Фатею скажу, чтобы за тобой не ходил! – прокричала ему вслед девушка. – Не надо нам тебя, слышишь?!

Она села обратно и с новой яростью набросилась на птицу. В глазах девушки стояли злые слёзы. Расспрашивать её Врени не рискнула.

* * *

На следующем вечернем привале Увар напился вдрызг. Это было странно и ни на что не похоже. Наёмники косились на вожака и неодобрительно переговаривались, но прямо ему пока ничего не говорили. Он шатался по лагерю, невнятно на что-то жалуясь, мешая всем работать, пока не наткнулся на Клоса. Рыцарь толкнул наёмника к своей палатке, клятвенно заверив, что обязательно его выслушает, и принялся сам расставлять караулы.

– Сейчас поход! – прошептала цирюльнице Дака. Сегодня была не их очередь заниматься готовкой, поэтому после того, как шатры были поставлены, раненые перевязаны, они могли отдыхать. – Он никогда так в походе не делал!

Врени пожала плечами. Что она могла сказать? Они отошли в сторону от лагеря и все встречные караульные провожали их внимательными взглядами. Далеко они не отходили, держались на виду, но Врени и этому радовалась. Ей никогда прежде не приходилось слышать в свой адрес «а если с тобой что-то случится» и сейчас это не слишком радовало.

– Не нравится мне всё это, – бросила цирюльница, имея в виду не Увара, а весь поход. – Зачем было Дитлин захватывать? Чего Клосу не сиделось?

– Чем плохо? – удивилась Дака. – Они же его обидели крепко. Он отомстил. Добычу взяли. Себя испытали. Хорошо!

– А теперь его союзники с братьями-заступниками большую войну начали, – не унималась Врени.

– Большая война – много добычи, – рассудила Дака.

– Или много смертей, – мрачно буркнула цирюльница.

– А ты вечно жить собралась? – удивилась девушка.

– Умирать на войне не хочется.

– Тогда побеждать будем, – засмеялась Дака.

Хрустнула ветка. Дака резко повернулась. Позади стоял Иргай.

– А, – сказала девушка и крепко взяла Врени за руку. – Пойдём. Никого там нет. Показалось.

– Ага, показалось, – закатила глаза цирюльница.

– Нечего одним по лесу ходить, – веско проговорил Иргай.

– Шумно стало, – сказала Дака. – Птицы тут громкие.

Цирюльницу внезапно осенило.

Она заставила Даку повернуться к Иргаю и толкнула к юноше.

– Не время сейчас ссориться, – буркнула цирюльница. – Поговорите как люди.

Дака вспыхнула и хотела возразить, но Иргай поймал её за руку.

Девушка мотнула головой, но промолчала, опустив взгляд. Врени мысленно вознесла хвалу Освободителю.

– А ты не ходи одна, – не забыл о цирюльнице Иргай. – В лагерь иди.

– Пойду-пойду, – не стала спорить Врени.

Иргай, не выпуская руки Даки, довёл цирюльницу до лагеря, но дальше они следить за ней не стали. Врени на это и рассчитывала. Дака никогда бы не дала цирюльнице подобраться к палатке Клоса и узнать всё-таки, почему Увар напился посреди похода.

* * *

– Что ты такое мелешь, – сердился Клос. – Какой Лотарин, что ты там забыл?

– Тес-тя, – заплетающимся языком отвечал наёмник. – Те-е-ес-тя. П-па-ас-ку-ду. Как он меня! Эх! Агнет-ту босой выгнал! Мне всы… всыпать велел! Эх!

– Какое всыпать? – разозлился Клос. – Какая ещё Агнета?

– Жена моя, – неожиданно внятно пояснил наёмник. – Дочь его. Старшая. Вот, решил за приданным наведаться.

– И как? – уточнил рыцарь. – Получил приданое?

– Да разве ж с него допросишься? Честить меня начал. Я-де и разбойник, я-де и подлец, я-де… Я стерпел. Но как он до Агнеты добрался… детишек наших уб… ублюдками назвал… Вот тут я не стерпел! Эх, вот уж и не стерпел я!

– И зачем было так напиваться в походе? – брезгливо спросил Клос.

– Так я всё думаю, – задушевно признался Увар, – Агнета не заплачет ли? Ж-ж-жен… жен-щи-ны – они же т-та-кие… а он ей отец. Был.

– Был?!

– Так я же убил его, – объяснил наёмник. – Мы с ребятами его халупу быстро взяли. Уж полегче, чем Дитлин. Я с ним по-хорошему. А он?! Я-то ду-у-умал, раз он им грамоты дал, так признает. Приданое бы отдал по-хорошему.

– Кому дал грамоты? – устало спросил Клос.

– Дочкам своим. Агнете да Бертильде, невестке моей. Написал честь по чести. Что не какие-нибудь, а рыцарские дочери. И дети их – тоже.

– Знакомое имя, – усмехнулся Клос. – Бертильда. Братец Арне мой какой-то Бертильде стихи посвящал.

– Так это ж она! – обрадовался Увар. – Невестка моя. Её ж папаша следом за сестрицей выгнал, когда она в возраст вошла. Приданое не хотел отдавать. Паскуда.

– Погоди, – насторожился Клос. – Начни сначала.

– Тесть мой, – более или менее внятно пояснил Увар. – Рыцарь Крипп цур Лотарин. Мы с ребятами к нему наведались. А он моих детей…

– И ты его убил, – медленно произнёс Клос.

– Да мы там немного погорячились, – сознался наёмник.

– И ты всех в Лотарине убил? – ещё медленней спросил Клос.

– Да кого там убивать-то, – отмахнулся Увар. – Всех кнехтов у тестюшки – десятка не наберётся. А бабы…

– Ты их?..

– Да пальцем не тронул! – обиделся Увар. – Агнета б никогда не простила. Да и помню я их, ещё молоденькими.

– То есть ты захватил замок рыцаря цур Лотарина и убил его самого и его людей? – мрачно подытожил Клос.

– Так он мою жену!.. – возмутился Увар. – Детей моих!..

Клос что-то прорычал.

– Если б не война, – бросил он, – ты б нас этим в дерьме измазал, мститель!

– Так он детей моих!..

– Молчи уж. Или ещё не всё сказал?

– Баб мы зашугали, – рассудительно произнёс наёмник. – Тёщенька у родни какой-то была. Нас никто и не узнал бы. Из живых. Только вот мальчишка сбежал.

– Какой мальчишка?

– Так сын. Шурин мой, значит. У этого паскудника сын был. У меня старший чуть младше. Рука дрогнула, а он дёру. Лошадь увёл.

Клос что-то невнятно прорычал.

– Далеко не уйдёт, – успокоил его Увар. – Он на Серую пустошь с перепугу ломанулся. Не утонет в болоте, так ведьмы защекочут.

Клос выругался и шагнул к выходу из шатра. Врени отступила в ночь. Сделала несколько шагов, потом повернулась и пошла в другую сторону. Она ничего не подслушивала. Её это не касается.

Тем более, что её и правда это всё не касалось.

Какой-то убитый рыцарь, сбежавший мальчишка… Бертильда… Арне… хм. Арне – это, кажется, тот рыцарь, который стал оборотнем. А Бертильда – так, небось, ведьма Магда. Говорили на встречах, что она не из простых.

– Ты почему потерялась? – выскочила на неё маленькая Канит, самая младшая дочь Харлана. – Иргай сейчас петь будет. Дака сказала, тебя искать. Без тебя нельзя.

– Почему без меня нельзя? – не поняла цирюльница.

– Ты не слышала! – пояснила девочка.

Понятней не стало. Цирюльница покорно пошла за девочкой к костру.

Наёмники подвинулись, давая ей место. Кто-то сунул цирюльнице в руки кружку с дымящимся отваром трав. Она пригубила. Дака сидела поодаль и щёки её в свете костра казались алыми. Иргай как раз поднялся со своего места и запел. Голос его был неожиданно высокий и дребезжащий.

Рядом с Врени кто-то шевельнулся и она увидела Фатея. Мальчик вытянул шею, пожирая певца жадными глазами.

– Он поёт о древней славе, – неожиданно сказал он.

– А почему так… странно? – спросил рядом голос Клоса. Врени выругалась про себя: она не услышала, как подошёл рыцарь.

– Это песни моего народа, – объяснил мальчик.

– Твоего? – уточнил Клос. Перевёл взгляд с певца на мальчишку. – Так вы с ним разные народы?

– Разные, – нетерпеливо сказал Фатей. – Сегодня он поёт для Сагилла. На нашем языке.

– Для кого?

– Брат… – мальчишка задумался.

– Побратим его, – подсказал один из наёмников, сидящий с другой стороны от рыцаря. – Названный брат. И родной брат вот этого вот.

Он протянул руку мимо Клоса и хлопнул мальчишку по плечу. Тот аж присел от удара.

– Слушай его, рыцарь, – продолжил наёмник. – Фатей переведёт, как всё было.

Кто-то шикнул. Врени передала дальше кружку. Мальчишка отпил и запросто передал рыцарю. Тот от неожиданности принял кружку и тоже отпил.

В наступившей тишине голос Иргая, звенящий над костром, будоражил и неожиданно брал за душу.

– Он поёт, – тихо сказал Фатей, – о бое у переправы. Враги окружили наших воинов. Свистели стрелы. Но храбрый…

Он на одном дыхании выговорил какое-то совершенно непроизносимое имя и продолжил рассказ о славных подвигах героя. История оказалась грустной: в конце храбрый как-его-там погиб, прикрывая в бою товарища.

Безо всякой паузы Иргай начал новую песню. Фатей, раскрасневшийся не меньше сестры, продолжил переводить для рыцаря. Особым разнообразием песни не отличались. Другой герой погиб, когда защищали какую-то крепость. Подвиг оказался напрасен: воинов предал трусливый начальник. Третий герой спасал коня. Чуть веселее оказалась песня про то, как налетели на какой-то город, сожгли дома, разграбили и увели в рабство женщин и детей. Потом Иргай замолчал. Выдержав паузу, он гортанно выкрикнул:

– Сагилл! Сагилл!

– Он зовёт брата, чтобы тот пришёл и услышал, – объяснил Фатей. – Он побратим, он не может не прийти. Год прошёл. Можно по имени звать.

Иргай запел громче прежнего. Видно было, что он вкладывает в своё странноватое пение душу. Наёмники, видимо, понимали этот язык, потому что принялись кивать, явно в самых захватывающих моментах истории.

– Мы ехали мимо деревни, – уже не переводил, а рассказывал мальчик. – Весь отряд. Там было мало людей. Дорога большая. Заехали. Было пусто. Большая деревня. Не было никого. Старушка. Поговорили. Показала дорогу. Короче. Лучше. Не поверили. Тогда – колдуны. Страшно было. Град с неба. Стрелы на лету гнили. Ветер. Крики. Туман. Отовсюду смерть. Сагилл один нашёл. Не обманулся. Дрался. Победил. Никто не видел. Один. Умер во тьме. Чары спали. Сагилл храбрец. Сагилла всегда будут помнить.

Дака вдруг дико вскрикнула. Она вскочила, рванула свои длинные косы и завопила:

– Сагилл! Ой, Сагилл!

С этим криком она ничком повалилась на землю и принялась кататься по ней, причитая, вскрикивая и раздирая на себе одежду. Другие девушки будто только этого и ждали. Они тоже схватили себя за волосы и подхватили плач и вой Даки. Наёмники смотрели на это безо всяких чувств. Не было ни раздражения, ни беспокойства, ни сочувствия. Будто такие вот картины в порядке вещей. Врени в смущении поднялась и шагнула к Даке. Это же надо так себя довести! Приступ какой-то. Чем теперь её отпаивать?.. Но цирюльницу остановила матушка Абистея.

– Оставь их, – посоветовала женщина. – Так по их обычаю полагается. Поплачут и успокоятся.

– Это она от горя так? – ляпнула Врени. Матушка Абистея хмыкнула и сделала цирюльнице знак отойти вслед за ней от костра. Наёмники тоже расходились, аккуратно обходя катающихся по земле девушек.

– От горя, – невесело усмехнулась матушка Абистея, неодобрительно качая головой. – И по обряду. И от злости.

– От злости? – запуталась Врени.

– А ты думаешь, она по брату так убивается? Она его и не знала почти. Он мальчишкой ещё к нам прибился. А она с родителями росла. Моложе его.

– Объясни, – предложила цирюльница, недовольная недомолвками собеседницы.

– А чего там, – махнула рукой Абистея. – Она хотела, чтобы Сагилл собрал свой отряд, вернулся в их родной стан и всех её обидчиков наказал.

Она посмотрела на всё ещё плохо понимающую её цирюльницу и пояснила:

– Убил их всех, и мужчин, и женщин, а детей в рабство продал за море подальше. Чтобы и памяти от их племени не осталось.

Врени стало не по себе. Она по-другому посмотрела на воющую от горя девушку.

– Отряда у Сагилла не было, – продолжила матушка Абистея, – а не то бы его сестра или задразнила или зарезалась бы от злости, если б не поехал. А Увар сказал, наш отряд не станет всё племя убивать. Потом нам бы в степи жизни не было. А куда они против старшего? Вот Дака и растит Фатея. Она ему и сестра старшая, и жизнь в степи спасла. Теперь вместо матери. Думает, вырастет Фатей, она его и заставит отомстить. Отряд не соберёт – вдвоём поедут.

– А Фатей знает?! – ахнула Врени.

– А куда ему деваться? Знает. Что он против старшей сестры скажет?

– А когда вырастет? Дака же говорила, он за неё должен выкуп принять. Он главнее-то не станет?

– Она ему мать заменила, – строго пояснила Абистея. – Пока замуж не выйдет, будет его старше. Хоть до самой старости. Думаешь, ей хочется замуж? Жена мужа должна слушаться. Муж скажет – нет, она и не поедет никуда.

– А ты не хочешь, чтобы на ней Иргай женился? – заинтересовалась Врени.

– Почему не хочу? Хочу. Хорошая жена будет. Иргай сразу предлагал, как Сагилла отплакали. А она сказала, если их род умрёт, она зарежется. Тогда ведь мстить-то вроде как и не за что будет, если рода, которому обиду нанесли, не будет. Увар предлагал… – матушка Абистея махнула рукой, не договорив. – А Иргай сказал, ему такая строптивая невеста не нужна. Так год и ходят, друг на друга не глядят, весь отряд смеётся. Кабы он не так добр был бы, давно б…

Она снова махнула рукой.

– Да и молод пока. Своего шатра нет, своей доли в добыче. Куда ему спешить? Пусть тешатся.

Врени могла бы назвать много других слов, которые подходили Иргаю больше, чем «добр». Но всякая мать, наверное, видит своего сына самым лучшим, чего тут спорить?

– А тебе нужна такая невестка?

Абистея не поняла её и Врени поправилась:

– Дочь тебе такая зачем?

– Хорошая жена Иргаю будет. Мать его детям будет хорошая. Молоды только больно. А что строптивая, так у них в племени все девки бешеные.

Она помолчала и веско добавила:

– Вон в город тот приедем, Сетор, так гляди. Дела не будет, Дака удерёт и дома пожжёт в той деревне, где её брата обидели. До смерти не забудет и не простит. Хоть сейчас, хоть через сто лет, а отомстит. Они там все такие. У моей матери брат на такой женился. Знаю я их породу.

Врени поёжилась. Она таких людей не понимала и не принимала.

Матушка Абистея отвернулась от неё и пошла к всё ещё рыдающим девушкам. Наклонилась, что-то сказала. Дака как кошка вскочила на ноги. В свете затухающего костра блеснули на щеках дорожки слёз. Остальные девушки тоже встали.

– Спать иди, спать, – уже на понятном Врени языке проворчала матушка Абистея. – Наплакались.

Никто не спорил. Девушки разошлись.

– Завтра остальных поминать будем, – сказала Абистея цирюльнице.

– Остальных? – не поняла Врени.

– Думаешь, в том бою один Сагилл погиб? – хмыкнула матушка. – Обычаи у нас разные.

– А откуда Иргай так их обычаи знает? – заинтересовалась Врени.

– А почему бы ему не знать, если они с Сагиллом братались, и в племени он жил, только в другом, не в том, где Дака родилась. Всё он знает. А чего не знает, так по нашему обычаю сделает. Ты тоже спать иди. Завтра в седло до рассвета сядем.

Глава четвёртая
Перед осадой

В Сетор они въехали через день после поминания Сагилла. Врени зевала и чувствовала себя неважно: накануне наёмники поминали остальных погибших в том бою, почему-то тоже не как в Тафелоне принято, а по обычаю народа Харлана и матушки Абистеи. Может, из уважения к ним, может, привыкли за семь-то лет, а, может, им показалось, что так красивей. Врени особенно запомнилась диковинная не то пляска, не то пьяная драка, которую они устроили. А, ну, ещё как довольно-таки щуплый на вид Увар схватился с наёмником вдвое крупнее себя. Видно, хотел восстановить авторитет в отряде. Причём ещё умудрился победить, хотя Врени не очень поняла, как. Впрочем, матушка Абистея вскоре объявила, что женщинам нечего делать на этих поминках, мол, посидели – и хватит, – и всех разогнала. Судя по свежим лицам остальных женщин, они-то уснули. А цирюльнице очень мешали песни наёмников на всё том же языке Харлана и его семьи. Сначала воинственные, потом грустные, потом снова воинственные, а потом, судя по хохоту, и вовсе похабные.

Врени с отвращением посмотрела на наёмников. Они гуляли до поздней ночи, но лица у них были до отвращения свежие. Ей, конечно, всякое приходилось переживать, случалось и по две ночи не спать, но радости это никогда не доставляло.

А теперь они въезжали в Сетор.

Дорога была непривычной и неприятной: лес вокруг вырубили, ров, ещё недавно заваленный всякой дрянью, расширили и углубили, оставив всего один проход к воротам.

Наёмники были спокойны: они всегда отправляли вперёд разведчиков и теперь знали, что врагов вблизи города нет. Остальное пока было неважно, даже повешенные на стенах люди, на которых, кажется, никто, кроме цирюльницы, не обратил внимания. Город распахнул перед ними ворота и теперь отряд по-хозяйски въезжал на мостовую Сетора. Дака по-детски ахнула, разглядев каменные дома, довольно высокие в этой части города, и возвышающиеся вдали шпили собора.

– Что это? – спросила она цирюльницу, показывая рукой.

– Это? – мельком взглянула Врени. – Это… ох… Храм Заступника. Понимаешь?

– Здесь живёт ваш бог? – спросила Дака.

Цирюльница оторопела.

– Нет, это не… он тут не живёт. К нему тут взывают.

– А-а-а, – закивала Дака, как зачарованная высматривая шпили храма. – Хорошо. Давай туда сходим? Или туда женщинам нельзя?

– Почему нельзя? – удивилась Врени. – Можно. Хочешь – пойдём.

– А что?.. – начала было Дака, но тут оказалось, что Иргай умудрился протиснуться мимо своих товарищей по узкой улице, где едва могли проехать два всадника, и сейчас знаком приказывал Врени выехать вперёд, уступив ему место возле Даки. Цирюльница пожала плечами и послушалась. Иргай принялся что-то говорить девушке на своём языке.

Впереди улица расширялась и Врени смогла перебраться ближе к голове отряда. Горожан, видимо, разогнали заранее, потому что им никто не встречался… пока они не добрались до перекрёстка, где их ждали две всадницы с небольшим пешим отрядом за спиной. Кто-то из наёмников зашептался, осенил себя священным знаком, разглядев во второй, которая была выше и худее, недавнюю гостью в Дитлине. Дамы были одеты в чёрное с серебром, головы их венчали островерхие эннены, с которых свешивались паутинно-тонкие вуали. У Веймы чёрная, у Норы – серебристая.

Клос спешился, подошёл к всадницам и помог спешиться жене. Супруги обменялись приветственным поцелуем. Вейма помедлила, тоже спрыгнула на землю и взяла под уздцы обеих лошадей.

– Что в городе? – деловито спросил Клос. Нора цеплялась за его руку и восторженно улыбалась ему.

– Пока спокойно, – сказала она. – Особенно когда повесили тех людей, которые на нас нападали, и кой-какой сброд.

Клос понимающе кивнул.

– Кто остался?

– Барон цур Ерсин, – пожала плечами Нора. – С ним почти все его кнехты. Твой отец защищает баронство Ерсин. Баронесса цур Кертиан обещала прикрыть Фирмин. Вир отправился туда. В городе ещё осталось два отряда аллгеймайнов и стражники Сетора. Ну, и, конечно, городское ополчение. Марила, моя дура, позвала своего брата, оказывается, хороший мастер. Это он… ах, да, тебя не звали… Словом, он делал стенобитные орудия, их показывали на турнире в первый день. Говорит, может на стены поставить.

Клос кивнул.

– Это все новости? – спросил он. Нора покачала головой.

– Мы посылали людей на разведку в Лабаниан. Они говорят… ещё три дня у нас есть. Потом… как решит граф.

Её голос дрогнул.

– Вернулись… не все.

– Погибли или захвачены? – быстро спросил Клос.

– Погибли, – отозвалась Нора.

– Тогда не так плохо. Что с запасами?

Нора покраснела.

– Я плохо в этом понимаю. Вейма говорит, хватит на полгода, если понадобится.

Клос покосился на вампиршу. Та кивнула.

– С водой не слишком хорошо, – сказала она. – Река снаружи города. Колодцев, правда, хватает… Хлеб в амбарах…

Врени их понимала. Она могла бы, прогулявшись по городу, высыпать в колодцы немножко своего порошка и оставить город без воды. Или поднести лучину к амбару. Так просто… Интересно, сколько заплатили бы за эту маленькую услугу граф цур Лабаниан и братья-заступники? Впрочем, Врени хорошо знала эту породу. От них ничего лучше петли на шее ждать не приходилось.

– Где нам разместиться? – спросил Клос.

– Вам оставили дом графа цур Дитлина, – хмуро усмехнулась Нора. – Раз уж ты захватил графство… Там достаточно места для твоего отряда, большие конюшни, а рядом ещё есть городские. Поместитесь все.

Клос снова кивнул.

– Ты поедешь со мной, – не то сказал, не то спросил он.

Нора вскинула на него удивлённый взгляд.

– Ты моя жена, – с нажимом сказал он. – Ты должна поселиться со мной под одной крышей.

Нора помедлила и склонила свою увенчанную энненом голову.

– Ваша милость! – окликнула её вампирша. Клос повернулся к Вейме одновременно с женой.

– Называй её «ваша светлость», – приказал он.

– Но я не… – запротестовала баронесса. Вейма сообразила быстрее. Её глаза блеснули.

– Как прикажете, – поклонилась она. – Ваша светлость, что прикажете относительно свиты?

Нора задумалась.

– Нет, пожалуй, оставайтесь в доме Фирмина. Пришли мне служанку в дом Дитлина… двух служанок – и этого хватит.

– Будет исполнено, ваша светлость, – снова поклонилась вампирша, вскочила в седло и поскакала на северо-запад – туда, где над берегом реки возвышались дома-крепости баронов. Клос помог жене взобраться на её лошадь и сам тоже сел в седло. Прозвучала команда отряду двигаться дальше.

К Врени подъехал Иргай.

– Кто это? – отрывисто спросил он, кивая на идущую впереди серую в яблоках лошадку Норы.

– Её милость Нора, баронесса цур Фирмин, – ответила цирюльница. – Жена Клоса. Пока он не заварил кашу в Дитлине, была вроде как главная среди баронов.

– Она? – хмыкнул юноша с явным презрением в голосе.

– Её отец оставил править, когда уехал воевать в святые земли, – пояснила Врени. – Он, говорят, хороший вояка… если ты об этом.

Но Иргая, как выяснилось, интересовало совсем другое.

– Что за тряпки у них на головах? – спросил он. – У Норы и нежити?

– Шёлк, – удивилась вопросу Врени.

– Шёлк не такой.

Цирюльница припомнила цветастые юбки Даки и других девушек. Ну да, их материал был гораздо плотнее, чем вуали знатных женщин.

– Этот дороже, – пояснила Врени. – Намного.

Иргай кивнул сам себе. Цирюльница перехватила его взгляд и насторожилась.

– Ты же не собираешься убивать Вейму ради шарфа? – спросила она. Иргай недобро усмехнулся.

– Не из-за шарфа, – ответил он и принялся заворачивать свою лошадь, чтобы вернуться к Даке. – Мне чёрный не нужен.

* * *

Дом графа цур Дитлина был куда больше дома Фирмина. На улицу выходил только мрачный фасад, мелкие окна которого начинались под самым потолком третьего этажа. Всей красоты – только выбитый над входом золотой дракон – герб графа цур Дитлина. Перед наёмниками открылись тяжёлые ворота, ведущие во внутренний двор. Там всё выглядело по-другому. Дом представлял собой замкнутый квадрат. Во двор он смотрел колоннами, поддерживающими этажи галерей. От реки под землёй были ещё в древности проложены трубы и поэтому во дворе бил фонтан, украшенный мраморной рыбой.

Наёмники при входе в дом разделились. Часть занялась лошадьми, часть вместе с Клосом прошла на третий этаж, женщины занялись комнатами и кухней, а детей под присмотром девушек отправили на второй этаж, чтобы не путались у взрослых под ногами.

Дети выбежали на галерею и с открытыми ртами смотрели на двор, на фонтан, на колонны и на приткнувшуюся в углу домовую церковь, чем-то напоминающую городской собор. Такое же летящее каменное кружево и шпили, только маленькие, до второго этажа.

– Это что? – потянула цирюльницу за собой Дака.

– Храм Заступника, – отозвалась Врени. – Маленький, для дома.

– О-о-о! – восхитилась девушка. – Ты мне покажешь?

Врени передёрнула плечами. Только этого ей и не хватало.

– Пусть другой кто с тобой сходит, – предложила она уклончиво.

Наглазевшись на двор, дети вернулись в дом. Тут тоже было на что посмотреть. Комната за комнатой, какие с широкими дверями, какие и вовсе без дверей, на стенах парадные золочёные доспехи, пол с мраморной мозаикой, резная мебель, на стенах шпалеры со сложными сюжетами легенд и баллад, кое-где на потолке мозаика в виде всё того же золотого дракона. Дом Фирмина, несомненно, был попроще. Дети так и таращились с открытыми ртами, пока Васса, младшая сестра Иргая, не подкралась к Фатею и не сорвала у него с головы шапку. Тот возмущённо взвыл и бросился за девочкой, она, дразнясь, побежала от него – дальше и дальше, по переходящим друг в друга комнатам, которые так и манили бесконечностью переходов.

Приставленные к детям девушки, смеясь и ругаясь, побежали за ними.

Врени полюбовалась исчезающими впереди косами Даки и тихонько спустилась вниз. Вляпываться в войну она не подписывалась. До прихода братьев-заступников времени хватает. Надо переодеться и уйти. Решить бы только, куда. На север, наверное. Да, на восток, в Вибк, а от него на север. Война, небось, пойдёт по югу да по востоку страны, на северо-западе её не затронет. А, может, вовсе уйти на Нагбарию? Каркать, правда, она не умеет, да и люди там странные.

Одно понятно – уходить надо да поскорее.

Цирюльница посмотрела на стражников у входа. Выпустят? Или начнутся расспросы? Пришла сюда с Уваром, лекарь опять же. Врени усмехнулась. Она вышла во двор и прошла в конюшню. Сказать, что ли, ребятам, что это – самое слабое место их обороны? А ну как враги и сюда прорвутся? Через эту конюшню что войти, что выйти – любой дурак сможет.

У самого выхода оказалось, что любой дурак не знал Иргая с его отвратительной манерой появляться, когда он меньше всего нужен.

– Ты куда? – грубо спросил он, хватая цирюльницу за руку.

– Прогуляться, – в тон ему ответила Врени.

Юноша смерил цирюльницу подозрительным взглядом. Врени стряхнула его руку и отвернулась. До двери оставался один шаг, а там посмотрим, поймает ли её этот мальчишка в лабиринте городских улиц.

– Погоди, – смягчился Иргай. – Даку дождёмся – вместе пойдём.

– С Дакой в другой раз, – отмахнулась цирюльница. – Дай мне одной побыть.

Она бы, может, и вывернулась, но тут прибежала Дака.

– Ты гулять? – просияла она, о чём-то перемигнувшись с Иргаем. – Пойдём, покажешь мне город.

– Я не… – начала было Врени, но заметила, как подобрался Иргай. – Хорошо, пойдём.

– Жди! – потребовал Иргай и мгновенно исчез.

– Некогда мне ждать, – огрызнулась цирюльница, но Иргай почти сразу вернулся, вооружённый своим кривым клинком и сложным луком.

– Пойдём, – сказал он хмуро. Врени закатила глаза. Только этого ей не хватало!

* * *

Сетор выглядел… как обычно. И не как обычно. Возле домов баронов и так людей немного было, а там, дальше в город… то и дело попадались крестьяне. На первой же площади стояли наспех сколоченные амбары. Никто не слонялся без дела. Пару раз они натыкались на патрулирующих город стражников, но спокойное «люди рыцаря Клоса» помогало пройти мимо без лишних вопросов. Простые люди на Врени с её спутниками косились, но старались не вглядываться и пробегали мимо, особенно если Иргай отвечал встречным подозрительным взглядом. Зато Дака веселилась как ребёнок. Её всё радовало – и каменная мостовая, и непривычно высокие дома, и непредсказуемые извивы улиц. Иргай заметно разрывался между тем, чтобы следить за безопасностью девушки и тем, чтобы караулить Врени. Цирюльница задумалась. Надо было избавиться от докучливых спутников. Самый простой вариант не подходил – по многим причинам. Но есть и другой.