Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц)

Марила с важным видом закивала.

– Вир умный, – согласилась она. – У тебя много денег, дружочек?

– Зачем спрашивать? – насторожился нагбарец.

– Так проиграешься, дурень!

Нагбарец разразился речью, мешая разные языки. Врени с трудом разобралась в сути сказанного. Денег у Мюра было немного. Великий тан Сайолтакк был послан в Тафелон королём Нагбарии в качестве заложника. Тана приняли по-королевски, впрочем, он и был каким-то там родственником короля. Наследника тот не прислал, отговорившись малым возрастом и болезненностью, и бароны не стали настаивать. Того и гляди, принц помрёт, что же им, из-за такой малости, как полудохлый ребёнок, заново начинать войну? Хоть Тафелон и победил, это не было так уж легко и просто, особенно для севера страны, куда нагбарцы успели вторгнуться.

Свита великого тана пленниками не была и полагалась ему для чести и всяческой помощи. А потом что-то пошло не так. Мюр так усилено не вдавался в подробности, так славил правдолюбие своего господина (вернее, господина своего господина), что Врени заподозрила: шуточка с тюфяками была придумана самим Сайолтакком. Как бы то ни было, если сперва нагбарцам было положено щедрое содержание, их принимали у себя самые богатые бароны, а в городах для них обставляли самые богатые дома, то постепенно денег стало меньше, развлечения откладывались, дома оказывались ветхие и грязные и вообще заложники терпели всяческое бесчестие.

– Теперь благородный Грайогэйр, сеом… ка… камерарий двора великий тан, не выйти на три день турнир, – сокрушался Мюр. – Как он выйти? Он победить! Снять шлем? О, нет! Нет цирюльник! Нет честь! Не язычник! Нет! Не выйти! Нет цирюльник! Не хотеть! Злые! Злые! За что?

Врени и Марила переглянулись.

– Хочешь сказать, у вас нет цирюльника? – сообразила Врени.

– Злые! – посетовал Мюр и провёл рукой по своему лицу. Было оно и правда небрито, но, в силу юного ещё возраста, не очень уж и заросло, тем более, что так ходили многие, кто не мог себе позволить бриться у цирюльника каждый день. Но уважающие себя рыцари обычно ходили чисто выбритыми: считалось, что бороды отпускают одни язычники.

– Ну да! – оживилась Марила. – Они там все заросли – чисто медведи! Кабаны! Особенно один страшный – рябой такой, косолапый, брр!

Она сопроводила свой рассказ такой выразительной пантомимой, что её понял даже Мюр.

– Добрый Ичэнн, – строго сказал нагбарец, – оруженосец славный Грайогэйр. Мы уважать Ичэнн! Почитать Грайогэйр!

– Человечек говорил мне, что этот кабанище хороший, – сказала Марила цирюльнице. – Но я как погляжу! А он на меня как зыркнет! Брр!

Нагбарец заволновался и обнял Марилу, сильно прижав её под рёбрами.

– Нет смотри на Ичэнн. Ичэнн хороший. Ты нет смотри на него. Он драться мне – я проиграть.

Марила расхохоталась и обняла его в ответ.

– Не нужен мне твой Ичэнн! Мне с тобой хорошо!

Нагбарец прижал её к себе так крепко, что сумасшедшая едва не задохнулась.

– Мой женщина! – довольно сказал он. – Хороший женщина. Добрый. Моя драться на дубинках с кем скажи.

Марила кое-как высвободилась и каким-то неожиданно материнским движением жалостливо погладила его по взлохмаченным голосам.

– Не дерись, – посоветовала она. – Ты, небось, невкусный, а я ещё не нацеловалась.

– Почему вкусный нет? Зачем ты меня кусать?

Марила расхохоталась и объяснять ничего не стала.

– Вон, Врени цирюльница, – кивнула она на проклятую. – Денег нет, так, может, блестяшки дашь? Она со мной поделится!

– Добрый цирюльник! – обрадовался нагбарец. – Весь город говорить нет! Мы всего неделя не плати! А они обижаться! Ты добрый, а? Мы заплатить! Тан писать король, король прислать деньги. Скоро прислать, честь клянусь! А они не хотеть! Хотеть вдвое! Втрое! Все деньги хотеть! Мы нет плати! А они – не любить мы!

Врени сглотнула.

Всё стало ясно.

Нагбарцы отказались платить цирюльникам, а своих, видно, не было. Ремесленники в Тафелоне, как и повсюду, очень не любили, когда им кто-то не платит. Они подняли цену, а нагбарцы упёрлись. Теперь все цирюльники Сетора не будут приходить к нагбарцам, пока те не расплатятся за долги и за нанесённую обиду. Она – чужая, но, если она будет без спросу стричь на чужой территории…

– Я тоже хочу денег, – сообщила она.

– Мы заплатить! Хочешь – денег? После турнира заплатить! Хочешь – кольца? Есть кольца! На пальцы, на руки, в уши, на шею – всё дадим! Ты приходи! Втрое нет! Дадим много!

Врени покачала головой.

– Хоть славный Грайогэйр! – взмолился Мюр. – Перед турнир!

– Не печалься, дружочек, – «утешила» его Марила, – может, твой Грейяграй проиграет и ему не придётся снимать при всех шлем, а?

– Славный Грайогэйр! – строго поправил нагбарец. – Он победить!

– Так какая разница, с бородой он или бритый, если он победил? – заспорила с ним Марила.

– Глупый женщина! Нельзя с бородой! Позор! Добрая цирюльник! Помогать! Мы плати! Проси! Прось… просим!

– Да побрей ты его, – вмешался Ланзо. – Будет потом кричать, что только из-за бороды не выиграл. – А так мы ему живо…

Он покосился на Марилу и не стал заканчивать мысль.

– Откуда у него деньги? – засмеялся Большой Куно, который, наглядевшись на то, как сумасшедшая милуется с нагбарцем, успокоился и подобрался поближе. – Зря наша Врени с ними провозится!

– Неправда! Король посылать! – обиделся нагбарец.

– Ничего король не посылать, – передразнил его Куно.

– Зачем так говорить? – протестовал нагбарец.

– А давайте мы за него заплатим, – предложил Ланзо. Все расхохотались и принялись рыться в кошелях и за пазухой.

– Зачем так говорить? – всё обижался нагбарец. – Мы сами плати. Король посылать!

– Цыц! – прикрикнул на него Ланзо. – Не мешай людям развлекаться. Заплатите – так, значит, повезёт нашей Врени, а нет – так она не зря на вас время потратит, олухи.

– Нет обижать! – надулся Мюр и повернулся к Врени. – Ты приходить завтра нет, день после.

– Послезавтра, – подсказала ему Марила.

– Да, день после, перед турнир. Славный Грайогэйр не дерись в толпа. Дерись один. Третий день турнир. Ты приходить рано-рано. Брить его. Он плати! Честно плати. Эти пусть за себя плати! Ты приходить. Честно приходить?

– Приду я, приду, – неохотно пообещала Врени, принимая от развеселившихся кнехтов приятную тяжесть кошеля. Что-то ей не нравилось.

Человечек. Смешной человечек, который сказал Мариле, где найти дружка. Который указал ей на оруженосца этого самого Грай… Грей… как его… камерария, словом. А камерарий – это очень важный человек при дворе. Самый важный, может быть. Зачем проклятому – какому?! Вилю?! Но как он успел сбегать и туда, и сюда? Хотя… она шла, петляя. Он мог успеть напрямик. Но… зачем??? Зачем кому-то, чтобы Марила подобралась поближе – к кому? К человеку, который будет выступать на турнире от Нагбарии? Что за бред? Если бы не браслет, Врени бы думала, что человечек сумасшедшей привиделся. Мало ли что она может себе придумать?.. но браслет был настоящий. Может, Марила украла его у кого-то раньше?..

…может, и украла…

Стрелки закончили первую часть состязания и сейчас собирались выйти на простор, туда, где их не будут ограничивать трибуны. Вир был среди тех, кого допустили к следующей части, был среди них и ошарашенный своим везением бедно одетый юноша. А вот кто-то из тех, кто над ним потешался, не прошёл первой части испытания.

– Мы пойти туда? – с надеждой спросил нагбарец.

– Ты, – ткнул в него пальцем Ланзо, – иди к своим. Пустят их, пойдёте, а нет, так не взыщи.

Марила захотела было запротестовать, даже вскочила на ноги, но Врени её усадила обратно на скамью и сумасшедшая, подумав, промолчала.

Нагбарец запечатлел на щеке своей возлюбленной смачный поцелуй и с сожалением пошёл к выходу из трибуны.

– Я тебя потом найти. Ты не ходить одна к мы. Мы там много. Ты мой. Хорошо?

– Твоя, твоя! – заверила Марила.

– Мой! – гордо задрал нос нагбарец и ушёл.

Кнехты переглянулись.

– Он что – правда не понимает? – спросил Большой Куно.

– Он-то меня понимает! – надулась Марила.

* * *

Турнир закончился победой Вира, которую Врени, впрочем, вполне ожидала. Её не слишком всё это интересовало, а вот кнехты Фирмина были в восторге. Когда отгремели восторженные возгласы, поздравления и шутливые расспросы, что Вир будет делать с призовой тушей быка, к оборотню подошёл Мюр и указал на самострел.

– Твоя нечестно победить! – заявил он. – Сухой самострел! Дальше летит! Хитрил!

Вир улыбнулся и протянул оружие нагбарцу.

– Проверяй, – предложил он. – Мишень ещё не убрали.

– Не уметь! – отпрянул Мюр, но самострел взял. – Для трус! Моя не трус! Моя не уметь такой!

Он, тем не менее, попытался взвести лук и самострел сломался с громким треском.

– Я не делать! – взвыл Мюр. – Моя не при чём! Ты нарочно!

Вир ухмыльнулся и хлопнул его по плечу.

– Стрелок – это не только самострел, это ещё и умение с ним справиться, – пояснил он. – А ты чего, с нашей Марилой гуляешь?

– Она сама прийти! – поспешил заверить Мюр. – Добрый женщина!

Оборотень снова хлопнул его по плечу.

– Обидишь – худо будет. Гуляй, если нравится.

Мюр поспешил удрать, всё ещё сжимая в руках остатки сломанного самострела.

Вир повернулся и пошёл искать баронессу.

– Ваша милость, – безукоризненно вежливо поклонился он, – отошлите ваших людей. – Вас зовут на вторую часть сегодняшних состязаний. Вас будет охранять отряд аллгеймайнов[28]28
  Аллгеймайны (здесь) – отряды, собранные баронами со всей страны, подчиняющиеся непосредственно совету баронов, а не какому-то одному феодалу


[Закрыть], он напрямую подчиняется союзу баронов.

– Почему я слышу об том только сейчас? – нахмурилась Нора.

– Это тайна, – просто ответил Вир.

– Что за тайна? – одними губами спросила Вейма. Вир в ответ так же беззвучно ответил:

– Мастера будут состязаться в стрельбе из стенобитных орудий.

– Но… такое не скроешь!

– Ничего, – усмехнулся оборотень. – Главное, чтобы близко никто не подходил.

Он перевёл взгляд на свою госпожу.

– Это знали только те, кто занимался подготовкой. Зато теперь всё готово. Прошу вас, идёмте.

– Я пойду к своему дружочку! – немедленно нашлась Марила.

Нора закатила глаза.

– Врени, – вспомнила она имя цирюльницы. – Пойди с ней. Чтобы до заката обе были дома!

– Зачем?! – возмутилась Марила. – Я одна хочу гулять! Она всё испортит!!!

– Или ты идёшь с ней или не идёшь, – холодно ответила Нора. Подумав, она повернулась к Виру и пояснила: – Похоже, нагбарцы вовсе ошалели. Как бы у них дуру нашу не обидели. Разбирайся с ними ещё.

Вейма подняла брови. Оказывается, её милость умудрилась ещё услышать и разобрать разговоры, которые велись в углу трибуны.

– Мюрлейн хороший! – ещё громче закричала Марила.

Нора пожала плечами.

– Я остальных не видела. Ты моя дура. Ты не пойдёшь туда одна. Что надо сказать?

Марила набрала воздуху, чтобы высказать всё, что думает по поводу неожиданной опеки, но перехватила холодный взгляд оборотня и сникла.

– Да, сестрица, твоя милость, – пробормотала она.

– Молодец, – милостиво кивнула ей баронесса.

– Ваша милость, – окликнула её Вейма, – я могу вас покинуть?

Нора бросила взгляд на Вира.

– Только сами бароны и их супруги, – сказал он, разводя руками. И кое-кто, кто всё устраивает.

Оборотень отвесил дамам преувеличенный поклон.

– Иди, – согласилась баронесса.

– Куда ты пойдёшь? – спросил Вир.

Вейма кивнула на брата Полди.

– Университет должен ему деньги. Я собираюсь заглянуть в лавку Братства Помощи, они этим занимаются. Он пойдёт со мной.

– Ты с ума сошла! – возмутился оборотень. – Возьми охрану!

Вейма закатила глаза.

– Ваша милость! – взмолился Вир.

Нора засмеялась.

– Куно, Аццо, Ланзо! – позвала она. – Возьмите ещё двоих и охраняйте госпожу Вейму.

Она перевела взгляд на советницу и строго добавила:

– Это приказ.

Вампирша передёрнула плечами, но спорить не стала. Нора слишком много о себе воображает, ей не мешает преподать урок, но это потом, а сейчас…

– Идём, монах, – позвала она.

Глава девятая
Между состязаниями

Лавка Братства Помощи была… обычной. Просто лавка, только не разложен по столам и не развешен по стенам товар, а сидит неприметный человек за столом, перед ним книга, чернильница, да стоят скамьи для посетителей попроще и пара хороших кресел для публики почище. Вейма отослала охрану в ближайший кабак и толкнула тяжёлую дверь.

Неприметный человечек скользнул по ней равнодушным взглядом. Вампирша представилась, представила своего спутника и в двух словах рассказала о деле, которое их сюда привело.

– А, – кивнул человечек. Он порылся в ящиках стоящего рядом с ним шкафа и выудил два свитка. – Здесь. Подписи.

– А… – оторопел монах. – Как же деньги?

Человечек хмыкнул и кивнул на дверь за своей спиной.

– Туда, – велел он.

Подумал и предложил даме:

– Вы можете подождать здесь или уходить.

Вейма оскорблённо выхватила у него из рук свитки, пробежала взглядом. Ничего особенного там не было. Университет признавал полученными пересланные через Братство деньги и уполномочивал Братство передать их монаху ордена Камня по имени брат Полди. Брат Полди расписывался, что все деньги получил сполна.

Вейма расписалась в своём свитке и после, под напряжённым взглядом человечка, в подсунутой им книге. Монаху она свиток так и не отдала.

– Сначала он получит деньги, потом подпишет, – сказала она.

– Воля ваша, – пожал плечами человечек. – Вам сюда.

Монах прошёл в дверь, Вейме пришлось нагнуться. Они оказались в небольшой тесной комнате, в которой спиной к ним, лицом к узенькому окну стоял человек в монашеской рясе.

Вейма чуть не задохнулась от нахлынувших на брата Полди чувств.

– Отец Наркис! – кинулся он вперёд. – О, Заступник, вы – здесь?! Вы живы?!

Незнакомый монах обернулся. Был он, как и Полди, невысок ростом, худ и даже невзрачен. Вернее, это у себя на родине он был бы невзрачен, а в Тафелоне он явно выделялся нездешними чертами лица, глубоко посаженными глазами и желтовато-смуглой кожей. А ещё во взгляде его светился ум. Ум и проницательность. И то, как он посмотрел на вампиршу…

Вейма принюхалась, ругая себя за то, что, поглощённая эмоциями брата Полди, не сделала это раньше.

Принюхалась и попятилась назад, выставив перед собой скрюченные пальцы с острыми, как когти, ногтями, и оскаливая зубы.

– Липп, – выплюнула она. – Я его чувствую! Это он послал тебя, монах?!

В тёмных умных глазах монаха мелькнуло недоумение, которое быстро сменилось на понимание.

– Да, – кивнул он, ничуть не обескураженный и, чуть прихрамывая, шагнул вперёд. – Он предупреждал, что ты будешь так… бояться.

– Я не боюсь, – не очень убедительно возразила Вейма. Она не могла найти в себе силы успокоиться, спрятать клыки и разогнуть скрюченные пальцы. От монаха пахло не только Липпом. От него пахло длительным и доверительным общением с этим вампиром.

– Так, значит, ты – Вейма? – уточнил отец Наркис с интересом. – Тот самый вампир, который не пьёт человеческой крови?

– Тебе какое дело, монах?!

– Добрая госпожа! – взмолился обескураженный брат Полди. – Прошу тебя! Это приор нашего монастыря, отец Наркис. Клянусь тебе, он человек почтенный и благочестивый и…

– Ну-ну, брат Полди, – отечески успокоил его приор. – Госпожа Вейма не знает меня. Естественно, что она не чувствует ко мне доверия.

Он повернулся к вампирше.

– Я говорил с Липпом достаточно, чтобы знать его как своего духовного сына.

– Как своего – кого?! – не поверила ушам вампирша. – Ты с ума сошёл, монах?! Ты, что же?! Принимал исповедь у вампира?! Ты считаешь, его грехи можно отпустить?!

– Ты сама вампир, – напомнил ей отец Наркис.

– Я не пью человеческой крови, – оскорблённо напомнила Вейма. – И не предаю людей, которые мне доверились.

– Ты сама вампир, – невозмутимо продолжал приор, – и знаешь, как это тяжело – идти против течения.

– Но я как-то справилась!

– Да, – признал это приор. – Но у Липпа нет твоей силы воли.

– У него – что?! – ахнула Вейма.

Впервые в жизни её сравнили с другим вампиром в её пользу.

– Не вини его, – спокойно продолжал отец Наркис. – Он сдался, столкнувшись с испытанием своей воли, а ты выдержала. Но разве сильные не должны протянуть руку более слабым?

– Ты сошёл с ума, монах, – повторила Вейма. – Липп – подлый, бесчувственный… скорпион. Он не сдался! Он наслаждался каждым мигом своего существования! Он…

– Что плохого он сделал именно тебе? – перебил её приор. – Уверен, не так-то много.

– В самом деле! – вскипела вампирша. – Только то, что он охотился на моей территории и из-за него нас чуть не убили! И то, что он принёс мою подругу умирать и её чуть не убили – этот слизняк боялся за свою шкуру! Трус, подлец, предатель!

– Он не убил и не попытался убить тебя и никого из твоих друзей, – подытожил монах. – Он пытался спасти свою жизнь теми способами, которые знал.

– Он… – в который раз начала вампирша, но внезапно успокоилась. Липпа тут не было. Зачем она спорит? – Так, значит, ты думаешь, что ты его обратил, а? Заставил уверовать в Заступника? И что же, он теперь не боится молитв?

Отец Наркис чуть заметно улыбнулся.

– Не всё сразу, госпожа Вейма. Я уверен, что вампир способен преодолеть своё отвращение к святости, если уверует всем сердцем. Липп подаёт большие надежды.

Вейма дёрнула углом рта, но промолчала. Сама-то она не боялась ни святого знака, ни молитв, ни церквей, ни монахов. Пару лет назад она даже не выдержала и, когда немного придурковатый сын священника, заменявший приболевшего отца, в очередной раз спутал слова молитв, решила вмешаться. Она ворвалась в его разум и впечатала в память и правильные слова, и нужное произношение и всё, что должен знать священник. Корбл не имел права подменять отца, но в деревенских церквях так часто делали. Вейма же была доктором богословия и её слух резало и неверное произношение, и запинки, и нарушение чина. После её вмешательства Корбл немного тронулся умом – теперь он уверял, что ему явился небесный посланник и даже продолжает подсказывать темы для проповедей. Однако он набирал популярность и послушать его иной раз приходили даже из Ранога, хотя, казалось бы, уж там-то слышали всяких священников.

Одним словом, быть вампиром не означало бояться молитв.

Но…

У Веймы мелькнула чудовищная мысль: что, если для таких, как она, ещё не всё потеряно? Вот если бы найти священника, который может принять её полную исповедь… ведь она не творит никакого зла!

Отец Наркис наблюдал за ней с таким пониманием, будто не она, а он был вампиром.

Нет. Он человек.

Вейма уставилась ему в глаза. Отец Наркис чуть кивнул, заставив скрипнуть зубами. Он впускал её – вампира! – в свой разум! Он приглашал её! Он не был жертвой, он был тем, кто сам решил, что позволить, а что нет.

Ясное сознание, ничуть не спутанное сомнением или искушениями. Вейма двинулась вглубь, в прошлое. Там было… многое. Вампирша скользила, не входя в суть его воспоминаний. О, этому человеку знакомы были искушения! Женщины, лошади, вино, деньги, кости, битвы… Он знал многое. И… во всём раскаялся и спрятал былое в своей памяти. Не забыл, а просто…

Раскаялся.

Покаялся и принял искупление.

Так бывает?!

Вейма попробовала потянуть за эти воспоминания. Не может быть, чтобы ничего не осталось!

Искушения плоти лучше не трогать. Да – проще. Да – больше… по-вампирски. Но так делать можно только если ты намерена выпить кровь жертвы или разделить с ним ложе.

Вир учует это даже на расстоянии.

…о чём ты думаешь?..

Она ухватила за другое. Деньги. Деньги – это прекрасно. Чем больше денег, тем больше…

… тем больше пользы ты сможешь принести вере?!

Вампирша с проклятием вывалилась из чужого сознания. Отец Наркис всё с тем же доброжелательным, но отстранённым интересом смотрел на неё.

– Я убедил вас в своей искренности?

– Чего вы хотите? – спросила Вейма и снова выругалась про себя. С этого вопроса нужно было начать.

– Денег, – как человек, только что удачно пошутивший, улыбнулся приор. – Денег, который брат Полди должен был передать мне.

– Зачем они вам?!

Отец приор развёл руками и повернулся к Полди.

– Сын мой, мужайся, – сказал он с искренней, но отчего-то сдержанной печалью. – Наш добрый отец Зотикус…

Полди прижал руки к груди и смертельно побледней.

– Нет… – прошептал он.

– Он умер, – закончил приор. – Наш настоятель предательски убит.

– Братья-заступники?!

– Да.

Вейма нащупала стул и уселась.

– Как интересно, – холодно и равнодушно произнесла она.

– Монастырь захвачен их орденом, – продолжал теперь уже бывший приор. – Она назначили настоятелем брата Менелоса и оставили при нём своих людей. Как они сказали – для совета и поддержки. С ними – не менее десятка воинствующих братьев. Я еле успел скрыться.

Брат Полди уронил лицо в ладони и, не скрываясь, разрыдался. Приор положил руку ему на плечо. Вейма принюхалась.

– Я правильно понимаю, что отец Менелос – дубина, не способная управлять даже таким маленьким монастырём? – поинтересовалась она.

Отец Наркис кивнул.

– Ты права, дочь моя.

Вейма кивнула ему в ответ.

– Так, значит, братья-заступники хотят себе ваш орден? Зачем?

– Деньги, – пожал плечами приор. – Влияние. Власть.

Вейма принюхалась с возрастающим интересом.

Самое противное, что он был неизменно искренен… хотя что-то пока предпочитал придержать.

– Сын мой, – потеребил приор за плечо брата Полди, – ты должен взять себя в руки. Отец настоятель мёртв, но ничего ещё не закончилось. Ты вырос в мирном монастыре, но приходит такое время, когда каждый из нас должен сражаться – словом, оружием, делом – чем может.

Брат Полди, не стесняясь, утёрся рукавом и посмотрел на приора.

– Располагайте мной, отец.

Приор кивнул.

– Сейчас твоя помощь в том, чтобы привлекать к себе внимание, – серьёзно произнёс он. – Ходить, быть на виду… выйти отсюда так, будто деньги всё ещё у тебя. Это опасная роль, но мне некому больше её поручить.

– Ты спятил?! – перебила Вейма. – Его же убьют!

– Всё в руках Заступника, – уклончиво ответил приор.

Его взгляд сказал больше и вампирша взбесилась.

Он думает, она будет пасти это недоразумение?!

А ведь будет.

Просто не сможет оставить его на растерзание.

– Это ненадолго, – пообещал приор. – Братья-заступники обращают на себя всё больше внимания – и здесь, и в Терне. Потому и важно, чтобы они не поменяли свои планы. Ты понимаешь?

– Нет, – честно признался всё ещё всхлипывающий монах. – Но я сделаю всё, что вы скажете.

– Просто будь на виду, – сказал отец Наркис. – И не рассказывай о нашей встрече.

Вейма вздёрнула бровь. Её приор ни о чём просить не стал. Поверил? Проверял?

А отец Наркис достал из-за пазухи свиток и протянул брату Полди.

– Возьми. Подпишешь там, – кивнул он за дверь. – Они ничего не выдадут. Деньги заберу я. Тебе дадут кошель…

– Мне ничего не надо!

– Тебе дадут кошель, – терпеливо повторил приор. – Будешь тратить его при необходимости. Это создаст видимость, что деньги получил ты. Ничему не верь. Позже я расскажу всё, что ты должен знать.

Брат Полди поцеловал руку приору. Это выглядело… искренним жестом почитания. Отец Наркис медленно его благословил.

Вейму уже тошнило от их искренности.

Кто эти люди – святые или сумасшедшие?!

* * *

Когда они вышли из лавки, было уже темно. Брат Полди нервничал и оглядывался по сторонам. Полученный кошель обременял его душу.

– Ты не боишься? – по-детски просто спросил он вампиршу. Потом спохватился. – Вы, добрая госпожа.

– Перестань, – рассеянно отозвалась вампирша, нюхая вечерний воздух. Вот-вот… скоро… солнце уже почти зашло… – Держись поближе ко мне. Если что – молись… или убегай.

– Если что?!

– Угу, – кивнула Вейма. – Ага, вот сейчас. Молись, монах.

Им преградили путь. До кабака было рукой подать, но всё же он был не вплотную к лавке. А улочка узенькая, всадник с копьём поперёк седла здесь не проехал бы, застрял. Закат не был виден, он только чувствовался, и темноту едва разгонял тусклый свет из окон.

– Что вам надо? – холодно спросила Вейма.

Их было четверо. Двое спереди, двое сзади. Короткие дубинки, кистени. Оружие разбойников.

– Тихо, дамочка, – слащаво причмокнул один из них. – Будешь молчать – будет небольно.

Негодяи переглянулись и разразились противным смехом.

– Сначала монах, – напомнил, отсмеявшись, другой грабитель. Они снова расхохотались.

– Я спрашиваю последний раз – что вам нужно? – холодно спросила Вейма.

– Она сама напросилась – махнул в её сторону дубинкой третий грабитель и сделал шаг вперёд.

Что сказал бы ей четвёртый, вампирша так и не узнала.

Солнце зашло. Она почувствовала всем телом.

Это было…

Как наваждение, как страсть, как блаженство…

Только наоборот.

Неправда, что блаженству противоположно страдание.

Нет.

Это. Только оно, то тёмное, вязкое чувство, которое дано испытать одним вампирам.

Вейма медленно – медленно для вампира – закрыла глаза и открыла их.

Да. Только так.

Как она устала от этой глупой… человечности.

Это почти больно.

Это как таскать оковы.

А сейчас – как освободиться.

Как взлететь в небеса.

Не просто закат.

Не просто войти в полную силу, в которую вампир входит только ночью.

Нет.

Позволить себе быть – собой.

Ощутить всю власть, которая положена тебе от твоего второго рождения…

Она хищно улыбнулась. Блеснули клыки, но грабители этого уже не заметили. Они потеряли сознание ещё когда она закрыла глаза.

– Как всё просто, – прошептала вампирша, наклоняясь к распростёртому телу. Её мутило от непривычного чувства голода. Именно сейчас, когда её сила проявила себя так… ясно? Так темно? Именно сейчас она почуяла настоятельное желание отведать человеческой крови. Сладость победы. Единственная пища, которую она может есть. Её право. Естественное право.

Она коснулась головы ближайшего грабителя. Надо было сдержаться. Надо было узнать, кто он и что задумал.

Из крови это узнать намного проще…

– Нет, сестра, – послышался ненавистный голос. Вейма обернулась и оскалила клыки. Перед ней стоял Липп. Всё в той же одежде, в которой она его видела семь лет назад, правда, какой-то слегка потрёпанной, словно он с тех пор не покупал ничего нового.

И не крал.

– Явился? – неприветливо спросила вампирша. – Я так и знала, что не утерпишь. Зачем ты послал ко мне этого своего приора?

Липп обезоруживающе улыбнулся, не показывая клыков.

– Это он меня посылает, – признался он.

– Да?! А старый Ватар это знает?!

– Он знает то, что ему нужно знать, – пожал плечами Липп.

Вейма устало вздохнула. В висках ещё билась жажда крови, зубы сводило от желания вцепиться в собрата и драться до последнего. Вот только она слишком хорошо знала, кто выиграет, дойди дело до драки…

Если только…

– Посмотри на меня, – резко приказала вампирша.

Липп засмеялся и поднял взгляд.

Светло-карие глаза.

Такие… обычные.

Почти человеческие.

Только на дне злоба и подлость скорпиона.

Вейма как будто провалилась в них.

Этому Ватар не учил.

Считал – ещё успеется.

Вампиры так не дрались, предпочитали по-звериному чувствовать, как рвут на куски противника.

Но Вейма не могла драться.

Как все – не могла.

Но могла – так.

Светлые глаза против тёмных. Водовороты крови. Боль, ненависть, жажда. Страх – и уже нельзя понять, чей. Трусость, предательство, слабость.

Сила и жажда власти.

Снова кровь.

Боль.

Власть.

Сила.

– Добрая госпожа, – откуда-то из другого мира позвал брат Полди. Не получив ответа, забормотал слова молитвы.

Вампиры одновременно прикрыли глаза, вылетая из своего странного поединка.

– Хватит, – тяжело дыша, предложил Липп. Коротко глянул на зашевелившихся грабителей – и они снова уснули. – Уходи, сестра. Эти люди – не твоё дело. Я займусь ими сам.

Вейма передёрнула плечами. Кружилась голова. Она не выиграла и не проиграла, но второй раз подобное могла и не повторить.

– Идём, монах, – резко приказала она.

* * *

Врени сидела в кабаке и мрачно напивалась. Было… противно. Мерзко. Подло. Ей было не в чем себя упрекнуть, но гнетущее ощущение не проходило. Поодаль за столом сидели Марила со своим нагбарским «дружочком». Сумасшедшую трясло и Мюр почти насильно поил её сидром, который как-то сумел выпросить у кабатчика.

– Моя говорить – не ходи искать я! – тоскливо напоминал юноша.

Марила не отвечала, только смотрела перед собой пустыми глазами да время от времени начинала всхлипывать.

Врени слишком поздно догадалась, почему Мюр не понимал их вопросов и предостережений. Он попросту не видел безумия своей долгожданной подружки. Понимая чужой язык с пятого на десятое, он видел главное: она пришла к нему, она хочет с ним гулять. Это одно делало женщину в его глазах прекрасной. Её же безумные повадки он принимал за добродушные шутки, не более. К тому же при нём она почти не каркала. Это Врени тоже подметила: Марила начинала каркать, если рядом оказывались оборотни в волчьем облике. А тут… у вороны не могло быть «дружочка», у человеческой женщины – мог.

Только вот другие нагбарцы тоже не могли увидеть её безумия. А вот женщину, которая охотно с ними заигрывает, они разглядели, и ещё как!

Врени вроде и отошла-то ненадолго. Но шкодливая безумица успела найти «друзей своего дружочка» и привязаться к ним с вопросом, куда он подевался. Слово за слово – и вот её уже хватают за руки и просят – пока ещё просят – погулять с ними.

Другая бы, может, отшутилась. Или отовралась. Притворно согласилась бы, чтобы усыпить внимание.

А сумасшедшая поджала ноги и завопила.

Раздосадованные нагбарцы, уже предвкушавшие удовольствие, принялись заламывать ей руки, затыкать рот…

Врени вернулась как раз вовремя. Вовремя появился и Мюр.

Врени со стуком поставила стакан на стол. Взмахнула рукой, мол, кабатчик, плесни ещё!

– Ты злая, – покосился на неё Мюр. – Нечестно пинайся! Можно нет так!

– А выкручивать руки девчонке – честно? – огрызнулась Врени.

Против кинжалов – ведь мечей оруженосцам не положено – у неё было очень, очень мало шансов. Но кое-кто познакомился с бритвой цирюльника раньше своего «славного Грей-как-его-там» – и притом бесплатно. А ещё кому-то хватило и пинков.

Марила протяжно всхлипнула и Мюр поспешил поднести ей новый стакан сидра. Сам он почти не пил и только расстроено гладил свою женщину по плечам.

Как оказалось, он не зря обещал драться за неё с кем угодно. На крик Марилы он прибежал чуть позже, чем надо, зато с большой дубинкой наперевес. Теперь у него была здоровая шишка на голове и синяк на боку.

– Ты нет говорить об этот, – просительно посмотрел на Врени нагбарец. – Нас нет люби тогда!

Врени невесело хмыкнула.

– Это тебе не у меня надо просить, – резко ответила она. – У неё. Или ты поэтому так с ней сейчас возишься?

Марила была не так уж беспомощна, просто их было больше и они были сильнее. Одному она прокусила руку, в ногу второго вонзила сапожное шило, которое до того невесть где прятала. После этого нагбарцы, кажется, уже расстались с мыслью приятно провести время и просто захотели побить строптивую бабу. А, может, и нет. Одно другому не мешает.

Врени выругалась и осушила стакан.

– Не понимать, – покачал головой нагбарец. – Ты нет говори. Прошу! Нас нет люби! Совсем не люби тогда!