Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 47 страниц)

– Вас и так «не люби», – огрызнулась цирюльница.

Вообще, она его понимала. Небось, сеторские продажные девки отказались с ними иметь дело, как отказались и цирюльники. Дело-то было не в этом.

Как в Нагбарии – она не знала, а вот в Тафелоне с такими шалостями было строго. Честь женщины принадлежала её мужчине – мужу, брату, отцу, сыну… любому родственнику, если он был рядом. Кстати, интересно, почему не примчался Хрольф?..

Врени мельком задумалась, не потому ли, что мог участвовать в том тайном и шумном состязании, на которое никого не пускали. Говорил же он Виру, что у него есть большой заказ…

Не став развивать эту мысль, она снова махнула рукой.

Тогда он не примчался, но рано или поздно Хрольф узнает, что она не уследила за его сестрицей…

И вот угадайте, кому первому откусят голову?

– Я умолять. Ты хотеть – я на колени вставать, – настаивал Мюр.

Врени отмахнулась.

Не того он боялся.

Хотя…

Если за женщину не вступался родственник, её защита ложилась на плечи сюзерена. Или того, кому присягала её семья, или того, на чьей земле была нанесена обида. Или того, кто подобрал её у дороги…

Обидчика ждал суд и суд весьма суровый.

А нагбарцам не повезло вдвойне. Если Хрольф не объявится – а даже если и объявится, пожалуй, – сумасшедшая входила в свиту баронессы. Обида, нанесённая ей, марала саму госпожу. Нагбарцев будут судить как если бы они напали на её светлость Нору. Ничего хорошего их не ждало. А ведь Марила к тому же была сумасшедшая… но сумасшедшая, которая пользовалась личным покровительством опять-таки баронессы… Это было единственным преступлением, законы и судью по которому выбирал не обвиняемый, а его жертва. Или её покровители.

Врени не очень помнила, что полагается за такое. Она предпочитала наказывать за это сама.

– Умолять, – не отставал Мюр.

– Иди ты!.. – выругалась Врени.

А ещё нагбарцев в самом деле не любили. Могли побить, не дожидаясь суда и не разбираясь, кто там был виноват.

– Она не скажет, – удивительно разумным – и трезвым! – голосом сказала Марила. – Правда, Врени?

Цирюльница выдохнула.

Произошедшее всё ещё прыгало перед глазами. Крик, Марила, нагбарцы… подбежать, пнуть, ударить. Увернуться… потом увернуться от дубинки Мюра, бестолково пущенной в ход.

Она видывала и похуже.

Душило бешенство и – страх.

Если Хрольф узнает…

– Отстань.

Дожидаться подмоги она не стала. Сумасшедшая забрела туда, где никого, кроме нагбарцев, не было. Врени схватила Марилу за руку и потащила подальше от чужаков. Если и набегут местные, то в драке может достаться всем. Мюр ещё пару раз взмахнул своей дубинкой и припустил за ними.

– Не бойся, – всё так же разумно попросила Марила. – Он тебе ничего не сделает.

Сумасшедшая повернулась к своему «дружочку», сочувственно погладила его по плечу.

– Как ты теперь будешь, друг ты мой милый? Если со своими поругался?

– А, – махнул рукой нагбарец. – Моя говорить Френг. Френг моя господин. Он говорить славный Грайогэйр. Славный Грайогэйр говорить всем. Моя прав. Они нет. Он наказать. Они подчиняться. Они плох… неправ. Наш закон не так говори! Нельзя бей женщина! Плох, очень плох! Я говорить Френг.

– Ты здесь сидишь, они за твоей спиной что угодна наплетут – и твоему Френгу и твоему славному Грейограю, – отмахнулась Врени.

– Славный Грайогэйр! – поправил Мюр. – Я говорить Френг уже.

– Когда успел? – ахнула наконец понявшая его Врени.

– Я идти за ты. Потом отставать. Видеть Френг. Говорить он. Ему знать моя. Я говорить он раньше. Мой женщина! Только мой! Я он быстро-быстро сказать. Я прав. Они нет правы. Он верить. Я битый. Защищать Марил! Он видеть. Верить моей.

Он повернулся к Мариле.

– Твоя ждать. Потом приходить. Больше не один. С ней приходить. Наша извиняться. Платить за обида. Кольца плати. Ты прощать. Просить. Я просить. Мы просить. Ты прощать. Их наказать славный Грайогэйр.

Врени только рукой махнула.

Марила обняла Мюра и принялась что-то каркать ему на ухо. Цирюльница слегка успокоилась.

Дело, в общем-то, не в том, что сумасшедшая так неприятно вляпалась. И даже не в том, что её пришлось защищать, а Врени очень не любила драться. Куда проще отступить, а потом подсыпать в кашу толчёных тараканов. Проще. И надёжнее.

Она устала.

Устала с кем-то возиться, всегда кто-то рядом, всегда нужно быть начеку… Вот сейчас.

Встать и уйти.

Никого больше не защищать.

Она успеет уйти, скрыться…

Она даже может надеть женское платье. Оно мало кого обманет, но все расскажут не об уродливой бабе, а о том, как и куда шёл подозрительный переодетый мужик. Ну, и пусть рассказывают.

Кому она нужна – искать её?

Кто-то присел за стол рядом с ней. Цирюльница насторожилась, но не стала поднимать взгляд.

– Других столов не нашлось? – хмуро спросила она.

Подсевший не ответил, только бросил на стол монету – и она покатилась, описывая по столу неровный круг.

Врени прихлопнула её ладонью и посмотрела на соседа. Тот был в плаще с капюшоном, глубоко надвинутом на глаза.

– Добрые дела, – тихо сказал он, – осветят тёмную дорогу лучше факела.

– И согреют лучше костра, – кивнула цирюльница. – Что тебе надо?

Он сказал условленную фразу.

Ну, хорошо, она знала, в какой кабак тащит перепуганную сестру оборотней.

– Почему ты привела их сюда?

– Куда ж ещё? – пожала плечами Врени. – На неё напали…

– Нагбарцы, – подхватил освобождённый. – Я знаю. Но ты не её должна защищать.

– Тот сейчас с ней, – туманно ответила Врени.

– Охотникам доверять нельзя, – покачал головой освобождённый.

Охотники означало – вампиры. Оборотней называли звери и, реже – собаки.

– Сам попробуй отбери у них человека, – оскорблённо возразила Врени. – Ничего она тому не сделает.

Она катнула монету обратно. Серебряный кружок описал круг, но освобождённый не стал его касаться. Это значило – заказ всё ещё на ней. Врени с досадой снова прихлопнула монету.

– Ладно. Слушай новости. Потом расскажешь про тёмную и её двор.

– Про кого?! – ахнула цирюльница.

Её собеседник предостерегающе поднял руку.

– Тихо. Всё узнаешь.

Глава десятая
Турнир (продолжение)

Назавтра все они снова собрались на трибунах вокруг ристалища. Врени была задумчива. То, что рассказал ей освобождённый, было… неожиданно. Её милость баронесса, оказывается, балуется чёрной магией. Ну, надо же. Кто бы мог подумать?.. Многое ли из тайн прозревших ей известно? Сама Врени послушно рассказала наставнику всё, что успела подметить за время следования за молодой баронессой. Тайны церковников её не интересовали, но наставник открыл ей, что защита брата Полди не просто милосердие к слабому и беспомощному монаху, но ещё и часть пути к свержению братьев-заступников. Это было… неплохо. Братья-заступники слишком много хотели.

Была задумчива и Нора. После того, как ей показали с десяток разных орудий – там были и баллисты[29]29
  Баллиста – что-то вроде огромного арбалета (строго говоря, всё наоборот, это арбалет – ручная баллиста); катапульта – метательное орудие, где груз ложился в гигантскую ложку (есть и другие значения, например, катапульта как любое метательное орудие); требуше, он же требушет – камнемёт, действующий по принципу гигантской пращи.


[Закрыть], и катапульты, и требуше, и ещё что-то, названия чему она даже и не знала, – их повели по узким улочкам Сетора. В маленькую лавку за невзрачной дверью весь совет баронов вместился с трудом. Она ещё успела послать за Веймой, прежде чем щуплый человечек, такой же невзрачный, как и дверь, о котором сказали, что он представитель Братства Помощи, разложил перед ними книги, расписки и списки истраченного. Тут-то и оказалось, что турнир, оказывается, требует немалых денег и эти деньги должен платить не кто-нибудь, а союз баронов, поскольку город Сетор, как и другие города Тафелона, подчиняется именно ему.

Сено, конюшни, задаток многочисленным съехавшимся в Сетор ремесленникам, одежда, еда, питьё, жильё и слуги для герольдов и судей, возмещение местным крестьянам затрат, дома, приготовленные к приезду знати…

Конечно, были и взносы участников, и предполагался налог на торговлю, который заплатят ремесленники и крестьяне. Но всё это нужно было учесть, предвидеть и рассчитать и быть готовыми расплатиться с Братством Помощи, щедро оплатившим первые этапы подготовки турнира.

Нора тогда едва не задохнулась – от духоты, от свалившихся на неё цифр, от споров насчёт провианта, фуража и «нужно ли для чести герольдам новое платье?!». А Вейма ничего. Держалась. Она пришла чуть позже, чем надо бы, притащила с собой монаха, которому что-то тихо сказала и он скрылся в глубине лавки, и быстро вошла во все дела, которые так некстати свалились на будущую баронессу. Говорила же Вейма, что при обращении вампиры приобретают особый талант к расчётам. Насколько мудро поступил барон цур Фирмин, когда приблизил её к своей дочери вместо того, чтобы попытаться избавиться от опасной твари.

Уважение Норы к бывшей наставнице изрядно выросло, особенно после того, как Вейма каким-то образом умудрилась доказать всем, что Фирмин вовсе никому ничего не должен и с ней согласился даже тот невзрачный человечек, представитель Братства Помощи.

Но не это заставило тяжелее всего задуматься. Неприятно было осознавать, что все их земли, доходы, люди… всё, что составляет богатство баронов, с безжалостной точностью учтено такими вот незаметными людьми из Братства Помощи, которые пересылают деньги, ссужают, помогают… а иногда отбирают последнее. Если барон цур Фирмин чурался таких людей и не заложил ничего из своих земель, то остальные были не так осторожны. Позже Вейма объяснила Норе, что Братство Помощи раскинуло свои сети по всему миру, торгуя со всеми тем, в чём у людей была наибольшая нужда – деньгами. Впрочем, при необходимости они могли перевезти и зерно, и оружие, и дерево.

Вейма сидела, рассеянно смотрела перед собой и хмурилась. Рядом с ней сидел Вир – на этот раз он не участвовал в турнире, оборотни вообще не слишком любили выставлять свои особые таланты перед толпой, а вдруг там кто-то найдётся умный?.. Вир тайком держал её за руку и успокаивающе поглаживал пальцы своей жены. Вейма была недовольна собой. Заступник, что с ней вчера творилось?! Не иначе, Враг попутал. Это всё он, во всём виноват этот пронырливый приор. Что-то такое было в его душе, что… Подтолкнуло её? Сняло запреты? Заступник, она собиралась выпить кровь этих людей! Они заслужили и худшее, но… дело не в том, что сделали другие. Дело в том, что готов совершить ты сам. Она едва не шагнула за грань, которую давным-давно запретила себе переступать.

Ей тоже было о чём подумать. Монах, приор… Липп. Когда вампирша вернулась к лавке, там не было ни вампира, ни людей, напавших на неё и брата Полди. Монах ушёл куда-то в глубину лавки, видимо, чтобы наговориться со своим драгоценным приором. Потом, когда все разговоры закончились, вернулся и выглядел умиротворённым. Что за игру вёл отец Наркис? Многое ли он узнал о делах баронов? Зачем?

Что касается долгов Фирмина – вернее, их отсутствия, – то тут всё было просто. Отправляясь в священный поход, барон добился, чтобы союз баронов не только оплатил сборы в дорогу самого барона и небольшого личного отряда, но и взялся покрывать все траты баронства на общие нужды союза. Он мог этого требовать, ведь он возглавлял объединённое войско Тафелона. Норе следовало бы помнить о таких вещах.

На ристалище прохаживались отряды бойцов. На второй день турнира обещали общие схватки. Отряды выставлялись феодалами, выставлялись наёмниками, даже воинствующие ордена выставляли своих братьев. Участие в турнире церковью считалось зазорным, но… воинствующие ордена предполагали немыслимым, что воины Заступника не выступят в его славу наравне с остальными бойцами.

Герольды называли отряды по одному, трубили трубы, воины сходились и расходились – покуда мирно, – на ветру трепетали знамёна, звучали воинственные кличи, сверкали доспехи и гербы. Баронство Фирмин тоже выставило свой отряд и теперь Нора с благосклонным видом махала им белым платочком.

Последний раз пронзительно запели трубы и герольды возгласили:

– Если есть среди вас кто-то, кому люди сии нанесли обиду или известно вам о совершённом преступлении, – говорите ибо не может преступник выходить на поле с честными воинами!

Этот клич повторился трижды и герольды уже собирались объявлять первое сражение, как с невысокой трибуны послышался слабый голос человека, не привыкшего кричать:

– Стойте! Я!.. Я хочу обвинить братьев-заступников! Стойте! Я утверждаю! Преступление! Во имя Заступника! Они не имеют права! Они!..

Все посмотрели туда. Суетливо. Прихрамывая и путаясь в рясе, со зрительскй трибуны для простолюдинов спускался человек в рясе братьев Камня. Вейма узнала вчерашнего приора. Он, наконец, добрался до герольдов и уже более внятно сообщил:

– Перед создателем и Заступником! Перед благородными баронами! Перед городом Сетором! Перед честными людьми Тафелона! Я обвиняю братьев-заступников в подлом убийстве! Они убили отца Зотикуса, настоятеля монастыря нашего ордена, что в окрестностях Сюдоса! Они захватили наш монастырь! Они убили и магистра Эрвина в нашем монастыре на северной дороге! Люди, убивающие своих братьев в вере, не могут сражаться во имя Заступника!

На трибунах притихли, прислушиваясь к этому слабому голосу. Братья-заступники зашептались между собой, но ничего не сказали и откуда-то из числа зрителей выступил человек в облачении комтура[30]30
  Комтур – здесь – командир отряда братьев-рыцарей в воинствующем ордене


[Закрыть].

– Мне известен этот человек, – заявил комтур. – Он сбежал из монастыря до того, как стало известно о смерти настоятеля, доброго отца Зотикуса. Мы явились туда, чтобы помочь нашим братьям, взявшим на себя непосильную ношу. И мы не захватывали их монастырь, только обеспечили его охрану. Человек же этот – вор и убийца, ибо я утверждаю, что им или по его приказу был убит настоятель! Я обвиняю также беглого монаха брата Полди, который вызвался явиться в кертианское аббатство, чтобы переписать в нём священную книгу, но пропал по дороге, унеся с собой важную реликвию, которую мы с благоговением ждали в нашем ордене. Уверен, эти люди в сговоре. Я требую их ареста и препровождения на суд в ближайший монастырь нашего ордена.

Брат Полди, сидевший на трибуне баронства Фирмин, вжал голову в плечи и постарался сделаться незаметным.

Вейма принюхалась. Приор по-прежнему раздражал её, но…

– Ваша милость, – повернулась она к баронессе, – я клянусь вам, этот человек никого не убивал… по крайней мере с момента пострижения.

– Отец Наркис пришёл из Рикании, – пояснил подошедший к ним брат Полди. Монах был страшно бледен. – До того, как услышать зов Заступника, он был рыцарем и, наверное, ему приходилось убивать на полях сражений. Он говорил… он говорил, что рана в ногу была причиной, по которой у него появилось время задуматься о своей душе. Но я клянусь своей надеждой на вечное спасение…

Голос монаха прервался.

Нора презрительно хмыкнула, потом перевела взгляд на братьев-заступников и лицо её приняло жестокое выражение. Она подозвала своего фенриха и отдала команду. Над трибуной Фирмина закачалось знамя в знак того, что баронесса желает высказаться.

– Бароны, – ясным голосом заявила Нора, – я не ослышалась? С каких пор люди духовные требуют нашего вмешательства в свои дрязги? Или мы их вассалы, чтобы они отдавали нам приказы?! Этот человек – духовное лицо и, значит, судить его имеет право другое духовное лицо…

Вейма, сидящая рядом с ней, прошептала несколько слов.

– … принадлежащее к тому же ордену, что и он сам, – без запинки закончила мысль Нора. – Мы не обязаны вмешиваться, а братья-заступники – не имеют права. Или они в самом деле захватили уже орден братьев Камня, чтобы судить его людей?

– Что ты предлагаешь? – спросил Нору граф цур Вилтин.

Нора покосилась на Вейму, но та покачала головой.

Нет. Мы не можем так нагло перебежать дорогу братьям-заступникам.

– Продолжать состязания, – улыбнулась Нора. – Обвинение этого человека – всего лишь слова, но и то, чем ему ответили – не более. Я думаю, что братьям-заступникам лучше не трогать этого монаха. Они имеют не больше прав, чем мы, чтобы судить его.

Бароны по трибунам отдали приказы своим фенрихам и те показали знамёнами, что их господа согласны с этим предложением.

Ничего не изменилось…

Комтур выглядел раздосадованным, но спорить не рискнул.

Герольды затрубили начало состязаний.

* * *

Вейма сидела, закрыв глаза и стиснув зубы. Она, кажется, впервые сталкивалась с таким скоплением людей… если не считать тех давних событий, когда её с учителем не так уж далеко отсюда преследовала толпа. И тогда было то же самое… люди… много людей… все возбуждены, кричат… оружие… злость… азарт…

Вир сжал её запястье и вампирша потихоньку выдохнула.

Это другое.

Сейчас – другое.

Это просто турнир.

Ничего больше.

Она зритель.

Она в свите баронессы.

Всё хорошо.

Вейма попыталась отвлечься от того, что творилось вокруг. В их ложе всё было… как обычно. Нагбарец не появился. Марила что-то о нём с восторгом рассказывала с утра. Вроде как к нему подошёл вожак одного из отрядов и пригласил к себе. Рыцарь Френг с неохотой, но разрешил и теперь Мюр со своей дубинкой прохаживался вместе со всеми и щеголял новенькой нашивкой на рукаве. С Марилой вчера, конечно, нехорошо вышло. Норе докладывать не стали – избитый, но очень гордый собой нагбарец умолял не поднимать шума. Но вот люди Фирмина откуда-то проведали и даже подобрели к хвастливому чужаку.

А ещё…

От Марилы и… м-м-м… от Врени пахло неприятно знакомо. Вот как. Какой… пронырливый человек этот Виль. Как его там… Медный Паук?.. От Марилы-то почему?

Разбираться в мыслях сумасшедшей было ничуть не проще, чем в мыслях фанатика, только у фанатиков всё пронизывается ослепляющей верой, а у безумных просто мысли скачут как… ну да, как сумасшедшие. Их не поймать, не приручить и не прочесть. Врени – понятно, мало ли где прозревшая может встретить другого прозревшего? Потащила за собой сумасшедшую?..

Вейма огляделась, но искать Виля в толпе людей было бесполезно. Колдовство, которое навела на него Магда, отводило от него внимание людей, собак и… вампиров. Только оборотни не поддавались лесному колдовству. А вампиры – самые проклятые из всех и всё, что связано с природой, с жизнью им неподвластно. Но вот учуять тот след, который общение с тем или иным человеком оставляет на его собеседнике, вампир может, даже если этот человек заколдован.

– Ты чуешь Виля? – неразличимо для человеческого уха шепнула она. – Ну, того…

– Его здесь нет, – ответил Вир, едва шевеля губами.

– Но ты чувствуешь? Врени и Марила с ним разговаривали!

Оборотень тоже принюхался.

– А. Не обратил внимания.

– Что?! – всё так же неслышно для людей воскликнула Вейма. – Этот человек – убийца, а ты не обратил внимания…

– Этот человек – прозревший, такой же как ты и как я. Высший посвящённый. Это он решает, где и когда ему быть.

– Значит, не такой, как ты и как я, – ехидно возразила Вейма.

Оборотень пожал плечами.

– Почему бы ему не поговорить с Врени? Если они знакомы.

– Он не стал бы с ней разговаривать просто так.

– Он не станет вмешиваться в чужие дела, – отрезал Вир. – Особенно если и мы в его дела не полезем.

– Он уже полез в наши дела! Тогда, с Львёнком!

– Да, но он ничего не сделал.

– Только напугал…

– Это его право.

– Издеваться?!

– Если бы он причинил Львёнку вред, я бы его убил, – заверил Вир, как Вейма чувствовала – не вполне искренне. – Но пока он никого не тронул, он в своём праве.

– А Марила?!

– Марила – сестра Хрольфа. Если Виль причинит ей вред, отвечать будет перед Хрольфом.

– Но…

– Виль это знает.

– Откуда?! Ты ему сказал?! Ты с ним говорил?! Видел его?!

Оборотень ухмыльнулся.

– Ты бы сразу почуяла. Нет, но Хрольф известен и тот случай с его сестрой тоже все знают, кому надо. Догадаться, кто такая Марила, несложно. Посвящённые, кстати, просили общих старших братьев запретить нам мстить за своих.

Вейма передёрнула плечами и отвернулась. Она знала, как оборотни мстят за своих – или за ведьм, сожжённых в деревнях.

Вир воспользовался этим, чтобы вернуть своё внимание к ристалищу.

Вейма проследила за его взглядом. Она видела лишь скопление людей, размахивающих зачем-то своим оружием. Вир, она чувствовала, видел там что-то осмысленное.

Как и все вокруг.

…кроме неё…

Врени, впрочем, тоже не была довольна. Она бы и вовсе не пошла, но Полди зазвали Большой Куно и Ланзо – посмотреть на их подвиги на ристалище. Оставлять монаха без присмотра цирюльница не хотела – особенно после нагоняя старшего брата. Турниры цирюльницу не интересовали. Ей уже приходились на них работать, бинтуя раны и складывая переломанные конечности. Вроде бы и дело прибыльное, а уж больно суматошное. Не успеешь одного вылечить, второго под нос суют или, того хуже, с другого конца поля орут «Лекаря, лекаря!», да так заполошно, что поневоле помчишься. Сейчас она сидела в ложе знатной дамы, но, была уверена, это ненадолго. Того и гляди, крик подымется.

* * *

– Смотри, – с гордостью кивнул Вир на поле. – Это люди Увара.

Вейма послушно вгляделась в отряд наёмников с новенькими небесно-синими нашивками.

– А, – узнала она. – Это зять Магды? С кем это они… О, правда?

На их противниках были чёрно-белые повязки отряда братьев-заступников.

– Я попросил распорядителя, – признался Вир, на этот раз не слишком стараясь понизить голос.

– Зачем?!

– Им полезно, – коротко ответил оборотень.

– Кому? – хмыкнула Вейма, лишь наполовину в шутку.

Конечно, полезно! Когда ещё будет возможность столкнуться с братья-заступниками так, чтобы никто не поднял крика, мол, оскорбили самый святой из всех святых орденов?

– Мне, – отозвался Вир.

Вейма пригляделась ещё внимательнее.

– Погоди, они, что, проигрывают?!

– Конечно, – с лёгким раздражением отозвался Вир.

– Что, нарочно?!

– Тшш!

– Но зачем?

– Сама подумай. Зачем мне привлекать к ним внимание?

– Кстати, о внимании, – понизила голос вампирша. – Что это за история про партию самострелов, которые не привозили в Фирмин?

– А, – оглянулся Вир. – Врени рассказала?

– Если ты не хотел, чтобы я знала, не надо было показывать ей. Ты их для Увара покупал?

Вир пожал плечами.

– В Фирмине свой кузнец. И неплохой.

– Но Хрольф лучше? – наполовину спросила, наполовину заявила вампирша.

– Хрольф лучший мастер в Тафелон, – пояснил оборотень. – А барон про Увара знает. И всегда знал.

– А… она? – одними губами спросила вампирша, исподтишка кивая на Нору, которую полностью захватило происходящее на ристалище.

– Может, позже… – неопределённо отозвался Вир. – Ты дашь мне досмотреть бой?!

Вампирша фыркнула.

Братья-заступники уверенно теснили отряд наёмников и со стороны казалось, что более умелые воины справляются с менее умелыми. Даже очень опытному глазу было незаметно, что люди Увара придерживают руки и не отбивают все удары, которые могли бы, не говоря уже о том, чтобы наносить самим. Они, однако, «держались» вполне решительно и не так-то легко отдали братьям-заступникам победу. Вир задумчиво пощипывал подбородок, что-то соображая. Оборотня ничуть не расстраивало, что его люди лишаются права участвовать в дальнейших состязаниях.

На ристалище сходились другие отряды. Несколько раз в самом деле позвали лекаря и Врени с решительным видом скрестила руки на груди. Глядя на неё, Вейма не могла сдержать смеха. Цирюльница так тщательно делала вид, что её тут нет! К счастью, и без неё нашлись лекари. Врени только фыркнула. Марила всё это время прыгала у самого ограждения ложи, подавая знаки неизвестно кому.

Трубы снова затрубили. Герольды во всеуслышание объявили вторую часть состязания.

– Сейчас будут столкновения в строю, – пояснил Вир. – Победившие отряды выставят своих лучших бойцов.

– И кто будет определять лучших? – хмыкнула Вейма.

– Они сами, – пожал плечами оборотень. – В первом состязании требуются другие качества. Смотри сама.

Вейма пожала плечами. Сейчас бойцы стояли плечом к плечу и отмахивались от противников. Если теснили кого-то одного из них, товарищи старались его поддержать – или отступали вместе с ним. Чёрно-белые нашивки схватились с сине-красными, пурпурно-синие – с зелёно-жёлтыми… одни сменяли других. Вейма так и не смогла понять, как судьи определяли победителя. Просто одни наступали, другие отступали, потом наоборот…

Вампирша в сотый раз поклялась себе, что ни муж, ни госпожа никогда больше её ни на какие турниры не заманят, как вдруг поднялся крик. Отряд с пурпурно-синими нашивками, вроде как успевший победить своих противников, схватился с братьями-заступниками и сейчас уверенно теснил их к краю ристалища. Как Вейма поняла, кто наступал, кто отступал, ещё не определяло победителя, и чёрно-белые старательно держали строй, больше ни на что не обращая внимания. Им кричали, им махали руками, но ни они, ни их противники ничего не замечали, кроме боя. С ближайшей трибуны кричали громче всего, но было поздно. Закованные в тяжёлую броню бойцы врезались спинами в трибуну, раздался треск, грохот, вопли удивления и боли… Трибуна вперемешку со зрителями обрушилась на бойцов. К треску и воплям прибавился хохот тех, кто не пострадал.

И над всем этим через всё ристалище прозвучал истошный зов: «Лекарей, лекарей!».

Врени вздохнула и поднялась со своего места. Нора, подавив невольный смешок, раздражённо повернулась к Вейме.

– Ты сейчас же пойдёшь в Братство Помощи и спросишь их, кто строил эту трибуну, – приказала баронесса. – Аццо! Возьми двоих человек, пойдёшь с ней.

* * *

Вечером был пир, организованный Братством Помощи (баронам ещё предстояло за него расплатиться) в шатре, раскинутом прямо на ристалище.

Своими трудами Врени заслужила приглашение на пир вместе с братом Полди, которого её милость баронесса предпочла держать поближе к себе – после обвинений, публично высказанных братьями-заступниками. Кстати, те тоже были в числе приглашённых, причём, как раздражённо заметила Вейма, они-то как раз не платили за приготовленные яства. Орден братьев-заступников считался бедным и они ожидали, что миряне будут их кормить даром – во имя спасения души. Конечно, на пиру была и Марила – в новеньком колпаке, украсившая своё платье яркими перьями. Некоторые из этих перьев, как обратила внимание Врени, были явно утащены у торговца диковинами с ярмарки, раскинувшейся на соседнем с ристалищем поле.

Цирюльница была не сильно довольна этим приглашением – вернее, милостивым разрешением. Конечно, следовало радоваться, что она может присматривать за братом Полди, но ей всё это надоело. Хотелось уйти, быть одной, не зависеть от прихотей господ, не ждать не пойми какой опасности. Нельзя. Цирюльница налила себе здоровую кружку вина и мрачно задумалась, поможет ли сегодняшнее смирение её Освобождению. С этим злосчастным монахом ей откровенно приходилось отрекаться от того немногого, что её в мире хоть немного радовало.

Полди сидел рядом с ней. Люди Фирмина снова умудрились его напоить и сейчас монах, не останавливаясь, рассказывал о своём родном монастыре. О прекрасных собаках, которых они выводят. О их доброте, силе, чудесной мохнатой шерсти, нюхе и снова о доброте. О чудовищных метелях, которые царят на ближайшем перевале. О том, как ветер может сбросить путника в пропасть. О труде каждого из братьев, обязательном выходе к перевалу, что в спокойное время, что в бурю, в бурю, пожалуй, даже важнее, ведь всегда найдётся несчастный дурак, который не угадает погоды. О страшном грузе, который приходится взваливать на волокуши. О радости спасения. О том, как они ищут – чаще тщетно – родных несчастных погибших, чтобы сообщить им печальную новость. По одежде, по вещам, по письмам… некоторые письма иногда так искусно запрятаны… Произнеся это, Полди уткнулся в свою кружку и надолго замолчал. Врени как раз тогда подняла взгляд от своей и оглянулась. Человек, который будто невзначай прошёл мимо, был в обычной одежде не очень состоятельного горожанина, но его выдавала лысина посреди темени.

Брат-заступник.

Кажется, услышав про письма, он как-то заторопился прочь…

Марила, посмешив госпожу парой довольно незамысловатых шуток, тем временем подбиралась к комтуру братьев-заступников.

– Отец… – с почти натуральной робостью обратилась она, комкая в руках колпак, – я ужасная грешница. Прими мою исповедь!

– Поди прочь, – раздражённо отозвался комтур.

Сумасшедшая подбоченилась и подошла ближе.

– Нет, ты прими! Я хочу покаяться! Прямо сейчас! – продолжала настаивать Марила и даже раскаркалась от полноты чувств.

– Дочь моя, – с притворной мягкостью, которая не слишком маскировала его раздражение, отозвался брат-заступник, – таинство исповеди не свершается посреди пира. Приходи завтра в церковь и там…

– Нет, я хочу покаяться при всех! – уже кричала сумасшедшая. Многие в шатре умолкли и стали прислушиваться. – Я ужасная грешница! Сегодня на кухне я украла тухлую селёдку!

Она взмахнула рукой и потрясла неизвестно откуда взятой вонючей рыбиной.

– Поди прочь! – уже всерьёз рассердился комтур. – Не морочь мне голову. Тухлая селёдка ничего не значит.

– Совсем-совсем ничего? – непритворно расстроилась Марила.

– Ничего! Проваливай!

– А в вине она тоже ничего не значит? – не отставала сумасшедшая.

– Проваливай!

– Вот выпей своего вина и узнаешь, – вкрадчиво предложила Марила.

Комтур перевёл взгляд на бокал вина, который он всё это время держал в руках. Из бокала торчал хвост протухшей селёдки. Как он там очутился, не видел никто.

– Ах ты!..

Комтур замахнулся на сумасшедшую, но та отскочила, прыгнула и встала на руки. Ближайшие к ней свидетели этой сцены при виде прыжка замерли в ожидании, но Марила, видно, как-то подшила платье и на голову оно не задралось, только осело, обнажая обмотанные разноцветными тряпками икры. Сумасшедшая поболтала ими в воздухе и прыжком очутилась на ногах. Разъярённый комтур двинулся за ней.

– Ведьма!

Марила высоко подпрыгнула, как-то вроде как извернулась в воздухе, приземлившись, отгородилась от брата-заступника тяжёлым столом.

А комтуру дорогу заступил Мюр, который, вместе с немногими нагбарцами тоже был приглашён на пир.

– Твоя не трогать Марил, – категорично заявил нагбарец. – Твоя идти к своя. К своя друзья.

– Прочь с дороги! – потребовал всё ещё разъярённый брат-заступник. – Эта женщина – ведьма.

– Твоя врать. Твоя не знать. Твоя дурак!

– Ты говоришь с комтуром ордена братьев-заступников, – немного взял себя в руки комтур. – Мы знаем всё о ведьмах, сын мой.

– Моя не знать твоя ордена. Твоя монах? Твоя не так одет!

– Я воинствующий брат нашего ордена.

– Пфу! – пренебрежительно фыркнул нагбарец. – В ваша страна всё не так. Воин тюфяки, монахи в не такая одежда. У вашей неправильная монах! Монах мирные. Молись, читай, пиши. Нет оружие.

– Наш орден подчиняется только святейшему отцу, а не мирским правителям.

– Моя предка молись Заступник, когда твоя ветка да камня поклоняйся. В наша страна монах правильная. Твоя неправильная. Ты врать.

Мюр покосился назад. Марила уже стояла возле Норы и показывала свои фокусы. Собравшиеся вокруг Норы бароны пожелали увидеть, как сумасшедшей удаётся незаметно подбросить что-нибудь в бокал.