Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 47 страниц)

Глава восьмая
Посвящение

Она оттолкнула руки вампира – он не пытался ей помешать – встала и вышла из кабака. Добралась до знакомого перелаза… там никого не было – ни разбойников, ни стражников. Растяпы! У стен особенно слышен был страшный шум идущего поблизости боя. Цирюльница выбралась наружу и огляделась. Хотелось бы ей уметь, как Медному Пауку, оставаться всегда незаметной!

Но, кажется, повезло.

Она чуть не споткнулась о валявшихся у стены покойников. Они были обобраны дочиста и Врени не стала над ними наклоняться. Надо было спешить. Добежать до леса по открытой местности. Раньше лес подступал к стенам, но перед штурмом его вырубили. Бежать пришлось долго, но счастье было на её стороне. Не ворожит ли ей по-прежнему вампир?..

…дорога до Ранога была долгой, но Врени наслаждалась каждым мгновением. Она снова была одна, снова мерила путь своими ногами. Ночевала или в лесу, завернувшись в плащ, или в крестьянских домах, куда то просилась ради Заступника, то предлагала свои услуги. Кто победил под Сетором, она не знала. Стоило уходить в Нагбарию, по уму бы вообще в Раног не заглядывать, но цирюльница не могла удержаться. Раног был её любимым городом, здесь больше всего знакомых, даже, наверное, друзей… Приятелей, с которыми приятно обменяться новостями, перекинуться парой слов… и которых без колебаний оставляешь за спиной.

…Большеногая толкнула дверь, вошла в знакомый кабак, привычно заняла любимое место в углу, опёрлась спиной на стену. Закрыла глаза. Когда она их откроет, кто-нибудь из завсегдатаев поставит ей кружку сидра и спросит о новостях. А потом…

– Приблизим Освобождение, сестричка! – прозвучал рядом ненавистный голос. Врени выругалась и неохотно открыла глаза.

– Верю в Освобождение, брат, – зло произнесла она. – Чего надо?

– Узнаю нашу Врени, – расплылся в улыбке вампир, поднялся на ноги и исчез.

– Что за шутки? – рассердилась цирюльница. – Где ты?!

Холодные руки легли ей на плечи, скользнули к голове, вынуждая глядеть прямо перед собой, и Врени увидела напротив голубые глаза под рыжими бровями.

– Что вы здесь делаете?.. – хотела спросить она, но горло сжал спазм, а потом…

Перед ней были стены Сетора.

Глаза не сразу привыкли к тому, что видели, всё прыгало и расплывалось…

Люди носились туда-сюда, кто-то подносил стрелы расставленным по стене стрелкам, кто-то волок здоровенный чан со смолой, кто-то – тяжеленный мешок. Из разорванного угла высыпался песок.

Крик, шум, грохот, скрип, стоны раненых и убитых…

Свистели стрелы, летали тяжёлые камни, то тут, то там вспыхивали огни зарождающихся пожаров, доносились глухие удары… Таран?

Кровь, грязь, вонь и чад. Где-то огонь занялся всерьёз и туда поспешили люди с вёдрами. Кто-то кричал приказы охрипшим уже голосом.

Врени перевела взгляд и увидела, как здоровый детина в одежде воинствующего брата-заступника перебирается с осадной лестницы на стену и заносит топор над?..

– Нет!

Никто её не слышал, никто не смотрел в её сторону. Брат Полди широко раскрытыми глазами – что он там делал, дурень?! – встречал свою смерть… в груди детины расцвела стрела и кто-то с ругательствами схватил монаха за руку, оттаскивая от опасного места, а кто-то другой с усилием отталкивал тяжёлую лестницу от стены.

Врени попыталась проследить за ним взглядом… почему она стоит?! Почему она не может сдвинуться с места, подбежать к нему?! Но брат Полди пропал, а цирюльница увидела Даку, у которой злым кошачьим огнём горели глаза. Она стояла в угловой башне и, закусив губу, стреляла из слишком тугого для неё отцовского лука. Руки девушки дрожали от напряжения, но она стреляла и стреляла. Её брата нигде не было видно.

Врени моргнула и перед её взглядом очутилась Марила, которая, плача от боли и усталости, тащила мешок с песком к воротам.

А в это время Хрольф раздавал указания людям, стреляющим из машин, похожих на огромные самострелы, и на нападавших летели… камни, подумала цирюльница, но, попадая, они разбивались и поджигали огромные щиты на колёсах[50]50
  «Огромные щиты на колёсах, из-за которых летели вражеские стрелы» такие щиты назывались мантелеты.


[Закрыть], из-за которых летели вражеские стрелы.

…и Врени увидела, что творится снаружи.

Люди – стольких не встретишь и в базарный день!

Вон там – монахи, а там – кнехты и рыцари Лабаниана, а вот эта толпа – крестьяне, которых спешно вооружили братья-заступники и погнали перед собой.

Таран, защищённый двускатной крышей, бился в ворота города.

Взгляд Врени метнулся куда-то в сторону – и она увидела, как отряд братьев-заступников рвётся в город через наспех заделанный перелаз, а люди с гербом Сетора на плече и топорами в руках пытаются их остановить. Трубят трубы с обеих сторон и к перелазу бегут и бегут люди.

Снова движение – таран выбил ворота и толпа атакующих полилась в город как единая, вязкая, но неумолимо выдавливающаяся жидкость. Их встретила такая же толпа… кажется, это были люди барона цур Ерсина. Жаркое дыхание, ругань, пот заливает глаза… вскрики и стоны, вопли ярости и боли.

Снова пение труб… откуда-то со стороны прискакали всадники. Знакомые фигуры. На нападавших посыпались стрелы, пускаемые из самострелов и причудливых сложных луков. Пригнанные братьями-заступниками крестьяне дрогнули и побежали, всадники помчались было за ними, но…

Снова город. Нападавшие уже были внутри, уже прошли узкий коридор между башнями у ворот и сейчас разворачивались для нападения.

Перелаз, у которого лежали трупы погибших горожан, а братья-заступники врываются в никем не защищаемый город.

Вонь.

Дым.

Женские крики.

Пронзительный детский плач, который внезапно оборвался.

Стены, на которых многие защитники лежали, пронзённые стрелами или с проломленными головами.

Кровь. Чад. Беспорядок.

Штурм.

Сетор был обречён.

Врени металась взглядом по разворачивающейся перед ней картине побоща.

Полди?

Марила?

Дака?

Где они?!

Никого из них она не видела – ни живыми, ни мёртвыми.

Какая-то башня была вся в огне. Та самая? Другая?

В дыму не разобрать.

Снова запели трубы. Как-то… иначе. Не так.

Издалека, догадалась Врени.

Из далёкого леса выходила толпа… толпа… новый отряд! Неужели мало того, что есть?! Да, братья-заступники и граф цур Лабаниан подготовились к атаке, нашли такие силы… как наивно Нора и Клос… полно, живы ли они?.. Как наивно они собирали свои жалкие силы. Всё было напрасно, всё бессмысленно, всё…

Отряд – человек сто, не больше, – развернул полотнище знамени и оно весело затрепетало на ветру. На сине-алом фоне – золотой священный знак, венчающий серебряное древо. Это был… это был…

Пришедший отряд – тяжело вооружённые воины, одетые в странные жёлто-сине-алые накидки поверх доспехов и такие же штаны, – поднял знамя самого святейшего папы.

Из-за их спин выехал всадник – тщедушный человечек на сером рыцарском коне. То тут, то там бой затихал, все ждали, чью сторону примут люди, посланные святейшим папой.

– Остановитесь, безумные! – неожиданно громко закричал человечек. – Прекратите проливать братскую кровь! Я голос Святейшего Папы, и я объявляю – братья-заступники предали вас, и проклятие ожидает того, кто поднимет оружие в их защиту!

Запели трубы и вейцы – это были они – двинулись в сторону города.

Первыми сдали нервы у пригнанных под стены крестьян Лабаниана. Побросав оружие, они бросились наутёк. Братья-заступники, напротив, сплотили ряды. Они пытались останавливать бегущих крестьян, но всё было тщетно.

Врени снова моргнула и, кажется, ненадолго прикрыла глаза. Когда она их открыла, прошло уже… сколько-то времени. Солнце сместилось на небосклоне, прорвавшихся в город врагов ловили и кого добивали, кого связывали… взгляд её снова сместился. Оставив стены Сетора далеко позади, по полю, не разбирая дороги, бежали люди. Оружия нет, только кто-то сжимал обломок меча, не помня, кажется, что держит в руках. Иной махал руками, а другой прикрывал голову и косился на небо, словно ожидал гнева Создателя. За ними с победным гиканьем мчался конный отряд с голубыми шарфами на шлемах. Врени узнала в одном из всадников Иргая – он грозил убегающим людям плетью, но отряд проскакал мимо, дальше…

Десятка два братьев-заступников… Эти не бежали, шли быстрым шагом, берегли дыхание, оружие даже не думали бросать. Когда всадники были уже близко, монахи остановились, построились и упёрли копья в землю. Конный отряд вломился в пеший, им не защититься в этом последнем бою… всадники срубают наконечники копий, кто-то размахивает верёвочной петлёй… не о таких ли рассказывали Иргай и Дака – тогда, в лесу?.. Обречённые, монахи не сдавались и не отступали. Иргай замахнулся своим кривым мечом, его противник попытался достать наёмника копьём, промахнулся и…

Врени аж зажмурилась.

А когда открыла глаза…

Видения пропали.

Она сидела за столом в разгромленном кабаке, напротив неё сидел старший брат, а за спиной всё ещё стоял вампир. На губах ещё горчило вино. Что туда подмешали?..

Цирюльница выругалась.

– Зачем вы это сделали? – спросила она, совладав со своим голосом. Перед глазами все ещё стояло бледнеющее лицо Иргая, в ушах звенели предсмертные стоны.

– Выбирай, – предложил ей наставник. – Ты хотела уйти, ты хотела покоя. Пока мы тут сидели – штурм закончился. Братья-заступники проиграли. Липп выведет тебя. Ты хотела податься в Раног? Это будет несложно. Вернёшься к прежней жизни. Будешь свободна.

– А… – поперхнулась вопросом Врени.

– Ты хочешь спросить, правду ли тебе показали. Правду. А тот бой, где ранили твоего бешеного приятеля, идёт прямо сейчас.

– Но как?..

Наставник невесело улыбнулся.

– Тебе лучше не знать, ученица. Когда-нибудь потом, когда ты будешь готова сама давать высшее посвящение…

Высшее посвящение мог дать только один из общих старших братьев… или одна из общих сестёр, конечно. Обычный посвящённый мог дать только малое. Так значит… так… неужели?!

– Выбирай, – повторил учитель.

Врени не ответила. Она вспоминала почему-то вчерашний день… казалось, это было в другой жизни… Иргай, преисполненный подозрений, напряжённый, сердитый… Дака, сияющая от детского восторга. Вот Иргай угощает её пирожками… Вот накидывает ей на плечи невесомую паутинку – шёлковую вуаль…

Вот опускает лук, перебив противников Велти. Вот…

Он мог убить её.

Он не доверял ей.

Она шла с ними, жила, пела, пила, ела и смеялась…

Сейчас при ней была её сумка.

Выбирай.

Выбирай…

Врени вспомнила вчерашний день – но всё перечеркнула рана, которую получил мальчишка. Так глупо – он отразил сам удар и задели-то его нечаянно… но с кишками наружу его не довезти до города. И он не дождётся лекаря. И…

Как же глупо…

– Я должна быть там, – сказала цирюльница.

Наставник понимающе улыбнулся.

– Мир есть зло, – напомнил он. – Привязанности – часть этого зла.

– Мне плевать!

– Он выслеживал тебя, помешал сбежать от войны, – продолжил наставник.

– Мне плевать!

Врени в отчаянии оглянулась по сторонам… наткнулась на вампира и схватила его за руку с такой силой, что Липп не сразу сумел высвободить пальцы.

– Верю в Освобождение, брат! – взмолилась цирюльница. – Прошу тебя!

Светло-карие глаза застыли. Потом в них что-то мелькнуло.

– Ты хочешь, чтобы я поработал твоей лошадью, сестричка? – спросил кровосос.

– Верю в Освобождение, брат! – настойчиво повторила Врени. – Прошу тебя! Может быть, я ещё успею…

Вампир медленно улыбнулся, показывая свои клыки – очень длинные, очень белые и очень острые.

– Есть только одна цена, – ответил он.

Врени молча рванула завязки ворота и чуть отвернула голову. Зажмуривать глаза она не стала. Светлые глаза сверкнули торжеством. Снова прикосновение холодных губ, двойной укол, словно кожу пронзили маленькие булавки, и зашумело в голове и потемнело в глазах, а потом…

…в памяти всплыла та ночь, когда она впервые попала на встречу проклятых… все были пьяны, многие – без одежды, – и возбуждённый во всех смыслах проповедник кричал, что только отдавшись на волю похоти они смогут ощутить истинную свободу тел… Врени не помнила, сколько их тогда было… мужчины, женщины, красивые и уродливые… наутро пришло похмелье и отвращение. Сейчас в её памяти всплывало каждое отвратительное мгновение.

…и другая ночь, когда она заступила дорогу… как же его звали?.. тело молило о ласках, но в его глазах только отвращение и стыд. И она предложила сыграть в кости… у неё были тогда фальшивые кости… но его лицо, преисполненное муки, когда он склонился над ней, чтобы выплатить условленную ставку… любила ли она его?.. или только хотела?.. Та ночь перечеркнула всё.

… и третья, ещё раньше, та, о которой она не хотела вспоминать… пьяный хозяин на постоялом дворе… тогда она ещё не была проклятой… потом она вернулась. Как он кричал! Как горел его дом…

…и…

Видения, стыдные, отвратительные, мерзкие, все полные похоти – её или других людей, – накатывали, заставляя сердце стучать всё быстрее и чаще, а тело корчиться от омерзения и напрасной злости.

И за всем этим – глаза. Светло-карие глаза. В которых светится злоба и мудрость скорпиона. Жизнь вытекала из неё – капля за каплей – вместе с кровью, которую тянул и тянул из неё вампир.

А потом…

Врени перестала чувствовать тело. Она словно сделалась невесомой, лёгкой как пушинка – и поняла, что умирает.

Вампир обманул её.

Она не успеет помочь.

Она опоздает…

Вампир поставил её на ноги.

– Стоять можешь, сестричка? – весело спросил он. Саднила шея. Кружилась голова.

– Могу, – упрямо ответила цирюльница, но обращалась она уже к воздуху. Вампир исчез.

* * *

…она появилась из неоткуда, когда бой с отступающими уже закончился и наёмники принялись считать потери. Грубо выругавшись, расстелила плащ и осторожно уложила туда раненного Иргая. С помощью Стодола и Нифана, старших сыновей Харлана, стащила с мальчишки кольчугу. Разрезала одежду и принялась за дело.

Хвала Освободителю, никто не пытался спорить и лезть под руку. Время. Весь вопрос во времени. С такой раной Иргай бы не дождался лекаря из города. С такой раной его бы не довезли.

Мальчишка, белый как полотно, сжимал кулаки, сжимал зубы, в которые цирюльница успела сунуть ремень, шипел какие-то ругательства… потом глаза его закатились и он потерял сознание. Так лучше.

Закончив с ним, Врени даже не подняла глаз. Кто-то всё время был рядом, кто-то даже помогал, слушая её злые короткие приказы.

– Что стоите?! – закричала она. – Давайте сюда следующего.

История последняя, заключительная
Власть

Клос стоял в таблинии своего тестя над его картой и задумчиво ругался. Дело было не так хорошо, как хотелось бы. Скверно было дело. Сетор они отстояли, но потери… Пусть барон цур Ерсин хлопал его по плечу и бормотал что-то о неизбежности, о смерти в бою и славе, потери Клосу решительно не нравились. У него были слишком мало людей под началом, чтобы позволить себе лишиться хоть кого-то из них.

Оборона была спланирована бездарно.

Чего ещё ждать?

Барон цур Ерсин привык, что за него цур Фирмин и цур Вилтин думают, Нора в жизни ничего не обороняла, а горожане… этот трижды проклятый перелаз ещё… Почему про него никто не знал, кроме сомнительной бабы, навязанной ему Виром?! Почему не доложили толком?.. Клос сгоряча кричал, что повесит бургомистра за состояние города и стен, что четвертует разведчиков, которые рассказывали, что войско Лабаниана будет тут только через три дня, потом насилу успокоился, всех отослал, явился в дом Фирмина и стал разглядывать тестеву карту.

Почему его не было в совете, когда они распределяли силы? Почему у него нет места в совете и права там говорить? Какой дурак мог додуматься распылить все силы по углам, оставив Сетор почти беззащитным?! Проклятье, если бы не отец Сергиус со своими вейцами и посланием святейшего папы… отец Сергиус ещё… со своими идеями, предложениями… и Братство Помощи… Всё сомнительно и смутно.

Главное было сделано. Завтра они выступят в Лабаниан. Вир прислал половину гарнизона Фирмина – отец Сергиус заверил его, что барон цур Абеларин не посмеет выступить против остатков союза. Сейчас этот трус слишком занят – уехал организовывать помолвку своей старшей внучки с малолетним наследником Хардвина, который до того воспитывался братьями-заступниками, родичами своей матери… Во всяком случае, Вир послал половину гарнизона и с ними ещё маленький отряд от рыцаря цур Ортвина. Люди Увара пострадали меньше, чем могли бы, и удалось разыскать и отправить сюда ещё два отряда аллгеймайнов в дополнение к тем двум, которые оставались в городе.

Беда в том, что люди Вилтина и Кертиана, а, кроме них ещё Тиллиана и Ладвина вовсе не были в бою. Они не устали, зато вполне могли собраться… ну, нет, Лабаниан принадлежит тому, кто добыл в бою графа! Клос хорошо помнил, что обещал отдать своим людям пятую долю добычи. А своё слово он был намерен сдержать.

Рыцарь задумчиво потёр подбородок и это напомнило ему о цирюльнице Врени. Странная женщина. То пытается сбежать, то бросается спасать Иргая… Та смешная девчонка, которая всё время зыркала и мотала косами, потом долго висла у цирюльницы на шее и клялась небесами отплатить за доброту. Наёмники ещё что-то говорили о свадьбе, которую закатят – но это потом, а сначала надо взять Лабаниан. Конечно, это будет несложно, только вот как его поделить?.. людей мало, людей.

Клос хмуро оглядел карту. Владения цур Тиллиана и цур Ладвина не давали ему покоя.

Хорошо, что у него есть такая жена, как Нора. Едва закончились бои, она со своей чёрной магией… как её там… квадривиум… словом, принялась что-то считать, распределять и приказывать и даже умудрилась наладить лечение раненых и исправление порушенного врагами. Один из амбаров сгорел, потушить не успели. Квартал кожевников тоже. Отец Сергиус сказал, что деньги на восстановление выделит церковь – отняв у монастыря братьев-заступников – но в остальном дал понять, что ни монастыря, ни монастырских земель баронам не видать. Поди поспорь с ним! Его вейцам и драться не пришлось, все при виде них обделались, а уж когда отец Сергиус заговорил про проклятье…

Отряд вейцев – это, конечно, хороший аргумент.

Легат привёл его в помощь Норе, которая была правительницей, главной в совете баронов, когда отец Сергиус уезжал в Нагбарию.

Хорошо, что Нора так любит мужа и так хочет порадовать. Хорошо, что у Норы есть маленькая тайна, которую она так хочет скрыть. Зачем ей отряд вейцев? А вот Клосу он очень нужен.

Начать всё-таки с Лабаниана, вдруг решил рыцарь. Выйти первыми… нет, разумеется, выйти вместе со всеми, иначе это будет слишком похоже на измену, но пойти первыми. Отец Сергиус поддержит, а, значит, поддержат и вейцы. Разве не он, не Клос возглавил оборону Сетора? Разве не он пленил в честном бою графа цур Лабаниана? Разве не ему сдались оба графских сына и трое зятьёв? Взять с собой писаря из Братства Помощи… жаль, что Вейма не выносит крови, она действительно хороша в счёте… надо будет спросить отца Сергиуса, кого он порекомендует. Или всё-таки взять её? На месте растолкать и пусть займётся делом…

Клос снова почесал подбородок. Барон цур Тиллиан и граф цур Ладвин пусть заткнутся. Они сами вышли из совета. С волей святейшего папы и отрядом вейцев они спорить не станут. А остальным надо намекнуть, что они ошиблись и эта ошибка могла стоить им Сетора и – Норы.

Рыцарь сжал зубы. Когда начался штурм, он никак не мог взять в толк, куда девать жену. Оставить в доме? Но он не мог оставить с ней ни одного человека, все нужны на стенах. Взять с собой? Но кто мог ручаться, что шальная стрела не сделает его вдовцом? А если брать, то в одежде ли знатной дамы, когда в случае поражения её ждали братья-заступники, пытки и костёр? Эти мерзавцы умели быть злопамятны! Или простой женщины и тогда любой из прорвавшихся в город захватчиков мог сделать с ней такое, о чём и думать-то не хотелось. Нора нашла себе дело, но весь бой он до боли стискивал зубы, заслышав где-то женский крик. Заступник был милостив. Они же почти сдали город, монахи прорвались через ту проклятую дыру в стене… повезло ещё, там были неудобные подходы, большой отряд не мог зайти сразу, но хватило и малого, чтобы ударить в спины защищавшим ворота.

Если бы батюшка оставил бы своих людей! Не хватало самой малости. Если бы у барона цур Ерсина были бы разведчики поумнее!

Если бы, если бы, если бы.

Они победили. Чудом Заступника, но победили. По всем храмам возносят благодарственные молитвы, отец Сергиус проповедует посреди города… победа. За неё было дорого заплачено, но вот она.

Клос сам, не зовя слуг, прикрыл карту тяжёлой крышкой и вышел из таблиния. Впереди был долгий путь, но игра стоила свеч.

* * *

Месяц спустя Клос, тяжело ступая, вошёл в зал дома Фирмина, где проходил совет баронов. Лабаниан был взят, имущество графа привезено в Сетор, посчитано и учтено, сам граф с семьёй сидел взаперти, его крестьян пограбили только самую малость и быстро остановились, город отстраивался, дождались возвращения уехавших баронов… и вот созвали совет. Говоря по чести, совет могли собрать ещё две недели назад, но Нора, умница, потянула время, не задавая лишних вопросов. Стоило, конечно, её во всё посвятить… Но могла ли Нора ничем не выдать секрет, молчать две недели, вести себя как ни в чём ни бывало?.. Её решили оставить в неведении. А вот Вейма, её придворная дама – знала. Её помощь была… небесполезна. И в этом тоже.

Клоса на совет позвали особо, как и отца Сергиуса, кстати, только легат прибыл ещё до начала, а рыцарь опоздал. И это тоже было частью замысла.

– Бароны, – начал Клос ещё в дверях, – приветствую всех вас и прошу простить меня за опоздание.

– Где ты был? – спросил граф цур Вилтин, по праву отца не утруждая себя формулами вежливости.

«Отлично, – подумал Клос. – Спасибо, батюшка, что сделал первый ход. Начнём».

– Тренировал своих новых бойцов, – честно ответил рыцарь. Увар пустил клич по своим старинным знакомым и к Сетору стеклись наёмники, желающие встать под начало рыцаря Клоса. Это была идея не только Клоса с Уваром, во всяком случае, отец Сергиус на первый же намёк заверил, что Братство Помощи выделит деньги для новых наёмников… и не потребует платы. Не лучший вариант. Потом придётся платить куда больше, чем получил… но это потом, потом. А пока нужны люди. Много людей.

– Ты разве граф?! – приподнялся со своего места цур Тиллиан. Ещё бы, его земли в двух шагах от Сетора, только обойти по краю Ерсин – и вот он, Тиллиан! – По какому праву ты собираешь свою армию, мальчишка?!

Клос сжал зубы, но сдержался.

«Мальчишка!»

Неудивительно, что Нора была готова прибегнуть к чёрной магии, лишь бы добиться должного к себе отношения. Вон, сидит, вся красная от злости, не знает, чем их заткнуть. Ничего, он им покажет свою магию. Посмотрим, кто теперь будет смеяться.

– Когда вы захотите обратиться ко мне, ваша милость, – вежливо произнёс рыцарь, – называйте меня графом цур Дитлином, ибо эти земли мои по праву.

Граф Ладвин удержал барона цур Тиллиана и заговорил сам.

– Хорошо, – поспешил он заверить, – пусть ты граф. Но даже граф не может увеличивать армию, не спросив согласия совета.

Клос чуть не расхохотался ему в лицо. Из-за этих двух дураков распался союз, а теперь они требуют, чтобы к ним прислушивались! Барон цур Абеларин, вон, тоже ёрзает. Ещё немного – и тоже потребует слова, предатель!

Спокойней. Спокойней. Сейчас главное – осторожность и хитрость.

– Ваша милость, без сомнения, правы, – отвечал Клос, придав своему лицу выражение наивности, – Но я думал о будущем. Известно ли вам, что граф цур Лабаниан держал армию на границах с Хларией и всю её привёл под стены Сетора? Сейчас, когда мы не можем знать, доверять ли людям Лабаниана… а в Хларию, без сомнения, уже дошла весть о том, что наши границы беззащитны…

Вот теперь их проняло! Всех, даже отца и союзников.

– Почему ты ничего не сказал нам? – спросил граф цур Вилтин.

– Батюшка, я думал, вы все знаете, – ответил рыцарь. – Ведь вы так давно заботитесь о благе Тафелона…

Между бровями графа залегла едва заметная тень. Граф цур Вилтин понял, что сын над ним издевается, но решил промолчать. Клос не то чтобы хотел оскорбить баронов. Но он не мог им простить, что они разбежались, бросив его защищать Сетор и не оставив ему достаточно людей… не оставив надежды на победу.

– Что ты предлагаешь, мальчик? – спросила баронесса цур Кертиан. Клос пожал своими широкими плечами.

– Я полагал взять на себя защиту Лабаниана, – просто ответил рыцарь. – Раз мне выпало счастье сразить владетеля графства в бою, это мой долг и моё право. Когда я соберу достаточное войско, я выдвинусь со своими людьми на западную границу Тафелона – с вашего благословения…

Непроизнесённое«…или без него» повисло в воздухе между ними. Бароны переглянулись.

– Клос, – мягко произнёс цур Вилтин, – ты смелый и отважный юноша, прекрасный рыцарь и я горжусь тобой. Но не слишком ли большую ношу ты на себя возлагаешь?..

Клос снова пожал плечами.

– Я полагал своим долгом защитить Тафелон от опасности, – упрямо выговорил он.

– Твои люди прекрасно себя показали в бою, – подхватила баронесса цур Кертиан, – но они куда больше подходят для нападения, чем для охраны границ. У хларского короля большая армия, более опытная, чем отряд наёмников.

Граф цур Вилтин шепнул что-то на ухо цур Ерсину.

– Содержать войско – тяжёлая обязанность, – вступил в беседу барон. – Тебе ещё не приходилось с этим сталкиваться… чуть только недоплатишь – они бунтуют.

Клос опустил плечи как бы сдаваясь.

– Но я полагал… – неуверенно заговорил он. – Как же… Хлария… опасность…

– Каждый из нас, – произнесла баронесса цур Кертиан, старательно смягчая свой слишком грубый для женщины голос, – будет рад выделить отряд самых опытных своих бойцов для защиты нашей общей границы.

Клос старательно покивал, но потом «внезапно» вспыхнул новым подозрением.

– Вы хотите отделаться от меня?! – спросил он, обводя взглядом собравшихся. Выслушал общие заверения, что нет, ни в коем случае. С папским посланником, который явно ему благоволил, и отрядом вейцев за спиной рыцарь мог позволить себе и не такую игру. – Я понимаю, когда опасность грозила Сетору, когда граф цур Лабаниан с братьями-заступниками был готов вторгнуться в страну, кроме меня, было некому защитить город. А теперь…

– На что тебе Лабаниан? – брякнул вдруг прямолинейный цур Ерсин. – Он далеко и от Фирмина, и от Дитлина. Бери Корбиниан! Весь!

В зале стало очень тихо. Корбиниан был разорён дважды. Войной Ублюдка и потом, на памяти старшего поколения, разбойниками. Погуляли там и оборотни, которые после ушли на восток, за Пустошь. Не сравнить с прекрасными, хорошо управляемыми владениями графа цур Лабаниана. Пусть дороги там плохие, но поля плодородные, растут виноградники, налажена жизнь… крестьянам приходится туго, но подати они платят хорошие. А Корбиниан распустился. Вир, а за ним Арне, подати собирали едва-едва, лишь бы совет отвязался. Только и памяти, что там когда-то жил сам Дюк.

Эх, Арне, Арне. Как же так глупо, в лесу от рук кучки разбойников?..

Клос покачал головой.

– И берега Корбина в дар моей жене, – сказал он словно бы в раздумьи. Это не вызвало ни протеста, ни удивления, разве что самую малость. Берега Корбина – какая мелочь! Да они с одной стороны и так принадлежат Фирмину, а с другой – Корбиниану! Но ведь оставалась ещё сторона Ранога и Пустошь… Раньше рыбаки то и дело подбирались с восточной стороны, лишь бы не платить. Действительно, мелочь. Но эта мелочь означала подати с рыбаков, стекающихся к озеру со всей страны. Теперь им никуда не деться. А ещё плату с тех, кто захочет пересечь страну из Тамна в Раног или обратно.

– Быть по сему, – поспешно согласился граф цур Вилтин. Не ожидал, небось, от сына, что тот начнёт что-то требовать. Теперь Клосу с женой принадлежало пол-Тафелона, его центр, его ядро. Но мало получить обещание, надо ещё заставить его выполнить.

– Бароны, – тонким голосом произнесла Нора. – Если все согласны с этим решением…

Ей ответил нестройный гул. Конечно, согласны. Мальчишке кинули кусок и он утихомирится, а там уж пускай попробует выжать хоть что-то из Корбиниана и истощённого Дитлина.

– Если все согласны, мы должны обсудить добычу, привезённую из замка графа цур Лабаниана. Вот здесь список, составленный…

Список составила Вейма, в который раз восхитив Клоса своей дотошностью, точностью и блестящей памятью. Она учла всё, проследила за тем, чтобы вывезти всё до последней монетки, до последней ложечки, а потом так же тщательно проверила всё в Сеторе. Если таковы все вампиры, их следовало привлекать на службу!

– Я предлагаю, – произнесла юная баронесса тем же тоненьким, сорванным во время осады голосом – она руководила женщинами и детьми, помогавшими бойцам на стенах, – все ценности должны быть распределены между защитниками города. Бароны цур Ерсин, цур Фирмин и рыцарь Клос.

– Подожди, – нахмурилась баронесса цур Кертиан. – Графство Лабаниан брали мои люди, люди графа цур Вилтина, барона цур Ерсина и отряд, который прислал нам на помощь святейший папа.

– Святейший папа не нуждается в плате, – вежливо произнёс отец Сергиус. – Он сделал это в благодарность баронессе цур Фирмин за помощь, которую она оказала мне и которая позволила спасти жизнь святейшему папе. Но вы забыли рыцаря Клоса и мужество его отряда. Мне кажется, будет справедливо поделить отнятое у графа цур Лабаниана имущество между вами пятерыми.

– Пятерыми?! – удивилась баронесса цур Кертиан, потом перевела взгляд с легата на Нору, а с Норы на Клоса. – Ах да, пятерыми.

– Я позволила себе позвать людей Братства Помощи, – продолжила Нора, – чтобы они оценили все ценности и выплатили нам их полную стоимость, которую мы сможем поделить на три… простите меня! На пять частей.

– Ты много на себя берёшь, девочка, – покачала головой баронесса цур Кертиан.

– Простите! – охотно покаялась Нора. – Мне, конечно, следовало разделить между нами драгоценности покойной графини, подушки, одежду, утварь…

– Помолчи! – хлопнула по столу баронесса цур Кертиан. – Распорядилась и распорядилась. Что теперь-то говорить?..

– Тогда… – начала было Нора, но осеклась. Отец Сергиус подал знак, что хочет говорить.

– Святейший папа, – начал легат, – не собирается вмешиваться в дела Тафелона, но вот уже много лет ваша страна удивляет соседей. Мирская власть приходит в руки государя от Заступника и именем Заступника правит король, князь или дюк. В вашей же стране нет покоя, потому что нет помазанного правителя. Слабость, гордыня, надменность, жадность… малейшая ошибка одного из вас – и вы снова окажетесь втянуты в междоусобную войну. С севера на вас глядит Нагбария, с запада – Хлария. На востоке гнездо проклятых, разрушающих всё, что вы строите. Всё от того, что нет центра, нет того, кто связал бы вас воедино… того, кто заключил бы договор… быть может, даже с оборотнями, тревожащими ваши земли своими набегами. Уже и в Хларии, и в Нагбарии, и в Итнии за перевалом поговаривают, что есть у них люди, связанные с древним родом вашего Дюка узами крови, и не пришла ли пора возложить на себя вашу корону. Бароны! Я слушал вас и молчал, но видел, что совет ваш погряз в недоверии друг к другу. Вам нужен Дюк, коронованный по вашему обычаю, человек достойный, который по справедливости наградит верных ему и без страха покарает предателей.