Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 47 страниц)

Глава шестая
Средство против вампиров

Они разделились у церкви. Врени осталась снаружи, а брат Полди зашёл внутрь – помолиться и выпросить, а если не выйдет, то купить (на деньги Врени) новый священный знак. Прислонившись плечом к стене, цирюльница лениво разглядывала улицу. Ей надо было подумать.

– Какой у тебя забавный монашек, – промурлыкал над её ухом Липп. – Что тебе от него надо?

– Денег хочу, как всегда, – лениво отозвалась Врени. Проклятый вампир не успокоился.

– Деньги всем нравятся, – подхватил Липп. – Поделишься со мной, а?

– Липп, отстань, – стараясь, чтобы голос не дрожал, ответила цирюльница. – Иначе тебе или придётся убить меня или я на следующей встрече расскажу кому надо о твоих домогательствах.

– А мне эта мысль нравится, – отозвался вампир и ледяные пальцы сомкнулись у женщины на горле. Шею обожгло ледяное дыхание. Мимо всё так же шли люди. Шумела улица. Светило солнце. Никто ничего не замечал, только облезлый подзаборный кот сердито шипел на пустое место.

Врени спас Полди. Выйдя из церкви, он увидел происходящее и, не раздумывая, издалека осенил цирюльницу священным знаком. За спиной Врени раздалось раздражённое шипение, а после женщина поняла, что снова может дышать. Колени подгибались, но Врени заставила себя идти ровно.

– Что ему было надо? – спросил монах, когда цирюльница подбежала к нему и крепко взяла за руку.

– Поразвлечься решил, – передёрнула плечами Врени. Голос противно дрожал. – Надо же, не думала, что на меня на старости лет хоть кто-то польстится.

– Ты не выглядишь старой, – удивился брат Полди. – Сколько тебе лет?

– Сколько есть, все мои, – грубо ответила Врени. Она просто не знала, как не знала она и дня, в который родилась. Одно только было ясно: это было зимой. В её деревне летние дети не выживали: у родителей не оставалось времени присматривать за младенцами. – Пойдём отсюда.

* * *

– Иди! – втолкнула Врени монаха в ворота университета. – И помни: когда реликвию свою распишешь, тверди о сестрице. Они про место спросят, а ты – о том, что о сестре жалеешь. Только на прямой вопрос отвечай, мол, знаешь, помнишь. А подробностей не говори. Про сестру говори. Всё понял?

– Я понял, – отозвался монах.

Он как-то подобрался, стал увереннее и твёрже.

– Именем Заступника, брат мой, – сказал он привратнику, – позволь мне войти.

– Нищим не подаём, – неприязненно отозвался привратник.

– Я пришёл не просить милостыню, а вершить дело, порученное мне моим Создателем, – с достоинством ответил монах.

Привратник с сомнением смерил его взглядом, но одухотворённое лицо брата Полди сделало своё дело и монах вошёл внутрь.

– А тебе чего надо? – перевёл взгляд на Врени привратник.

– Брось, Большой Горст, – засмеялась цирюльница. – Пусти добром, дай заработать бедной девушке. Давно зубы не болели?

– Тебя пусти, а с меня потом спросят, – заворчал привратник, но Врени пропустил.

Цирюльница расположилась прямо посреди двора, достала из-за пазухи бритву, отстегнула конец ремня и принялась бритву точить.

Пока Полди, робея, входил сбоку в здание, в котором, его заверили, сидит «большое начальство», ему вслед нёсся весёлый голос цирюльницы:

– Стрижка, бритьё, а вот кому кровь отворить? Эй, красавчик, поцелуй меня, зуб даром вырву! А ты что хромаешь? Мозоли не надо резать? Эй, борода, бриться не пора?

Врени продолжала балагурить, не умолкая ни на мгновение. С приговором она вскрывала нарывы, вырывала мозоли и брила прямо в университетском дворе. К ней три раза подбегали посланные преподавателями школяры, которые требовали немедленно прекратить шум, но она не унималась. Цирюльнице казалось, что, если она будет молчать, вампир убьёт её у всех на глазах, а никто даже не поймёт, почему она неподвижно сидит. Её бы выкинули за ворота, но посланные школяры немедленно заинтересовывались её услугами и мирно вставали в очередь. Когда Врени уже немного охрипла, показался Полди.

– О, монашек! – неподдельно образовалась она. – Иди к нам! Лысину подновить не надо ли?

Брат Полди без улыбки подошёл к ней и встал за спиной. Она тихонько выдохнула и слегка расслабилась. Проклятый монах! И проклятый вампир! Они сделали её вялой как студень!

Надо было вставать и уходить, но она не успела. Брат Полди близоруко огляделся.

– Почему среди вас нет женщин? – спросил он школяров.

Все расхохотались.

– А кто их сюда пустит? – ответил один из них.

– Но я слышал…

– Факультет для девочек? – ответил школяр, у которого Врени только что вскрыла нарыв.

– Свободные искусства, – пояснил кто-то. – Сюда их не пускают.

– Но я слышал… женщина… сюда должна приехать женщина… Доктор богословия… и права…

– А! – сплюнул кто-то.

– Эта.

– Её муж пристроил, шателен у барона цур Фирмина.

– Жуткая баба! – с чувством пробурчал школяр, которому Врени только что выдернула зуб.

– Как глянет… – простонал тот, кому срезали мозоли на ногах.

– Нам пора, – прервала их излияния Врени. – Идём, монах.

Бедному брату Полди пришлось выслушать новый залп шуточек на тему того, что его связывает с цирюльницей, но на сей раз он едва обратил на это внимание. Едва они миновали университетские ворота, Врени крепко взяла монаха за руку.

– Держись ко мне поближе, – не то приказала, не то попросила она. – И молись.

– О чём? – споткнулся монах.

– О душе, – процедила цирюльница. – Неважно, главное, молись, монах.

Полди послушно молился, искоса поглядывая на свою странную спутницу. Она цеплялась за его руку как ребёнок за юбку матери и поминутно оглядывалась по сторонам.

– Ты так его боишься? – спросил он, едва прозвучало заключающее молитву слово.

Врени споткнулась.

– Я его ненавижу, – прошипела она. – Вампиры… они могут позвать тебя туда, где им удобно тебя съесть! Могут учуять то, что ты скрываешь. Просто оказавшись рядом! Могут прочитать твои мысли, просто вывернуть тебя наизнанку, посмотрев в глаза! Думаешь, как он нашёл тебя и мальчишку? Уверена, от меня несло вами! Нашими разговорами, моими мыслями… он чуял это. Проклятье! Теперь он от меня не отвяжется. Я просто не хотела смотреть ему в глаза. Просто не хотела делиться! И теперь всё. Он подкрадётся к нам так, что мы даже не увидим! Не почувствуем, пока не будет слишком поздно! Молись, монах! Слышишь! Молись!

– Ты же не веришь в Заступника, – мягко напомнил монах, понизив голос.

– Я верю в то, что твоя молитва защищает, – отрезала цирюльница. – Этого хватает.

– Хватает, – согласился монах. – У каждого свой путь к Заступнику.

Врени заскрежетала зубами.

– Молись, монах, – повторила она.

Брат Полди начал следующую молитву. Если предыдущая обращала мысли к Заступнику, эта призывала осветить душу против тьмы и Врага. То, что нужно. Привычно произнося священные слова, он рассеянно думал о раногском университете. Тот, конечно, отличался от всех остальных. Раног – город знаний и, если в других преподаватели читали свои лекции у себя дома, в церквях, на улице или даже в кабаке, то здесь университет имел собственное здание, где огромные залы, заполненные рядами скамеек, чередовались с уютными маленькими комнатами, где доктора и магистры могли принимать своих учеников лично. Раногский университет славился также тем, что не имел ограничений на получение степени. В других местах, как смутно знал брат Полди, если ты не проучился дюжину лет, не видать тебе докторской мантии, хоть бы ты прочёл все книги и мог переговорить на диспуте всех наставников, вместе или по отдельности. Здесь смотрели на суть. Это было неудивительно: раногский университет основан школярами и до сих пор содержался на средства города – и тех людей, которые, не стремясь к получению учёной степени, желали слушать лекции.

А вот скрипторий[11]11
  Скрипторий – мастерская по переписке рукописей, преимущественно в монастырях.


[Закрыть] в университете был не слишком хороший. Лучшие переписчики работали по монастырям, а в городе жили только простые ремесленники, способные переписать текст, но не создать книгу, украшенную виньетками, заставками и причудливыми зверями на полях, не говоря уже о подлинных миниатюрах. Это брату Полди рассказал какой-то начальственный чин, к которому монаха в итоге отправили. Чин прибеднялся и хвастался как крестьянин, который приехал просить о требах, но надеется улизнуть от уплаты десятины.

Потом мысли свернули в сторону.

– Ах, да, – сказал монах, свободной рукой залез за пазуху и достал увесистый кошель. – Возьми.

Врени отшатнулась.

– Что это?!

– Ты же хотела денег, – удивился Полди. Цирюльница вздрогнула так, как будто он её ударил.

– Забери, дурак!

– Ты хочешь больше? – уточнил монах.

– Не твоего ума дела, – огрызнулась Врени. – Лучше молись. Что тебе сказали в университете? Причём тут женщина?!

– Сказали, что у них нет людей, чтобы послать их на поиски Книги. Я хотел уйти, но меня удержали и сказали, что скоро приедет какая-то женщина, которая живёт в Фирмине. Её муж – рыцарь, который сражался рядом с бароном цур Фирмином и может отправиться за реликвией и найти её.

– Погоди… – насторожилась цирюльница. – Ты говоришь, жена шателена Ордулы? Замка барона цур Фирмина?

– Ну да. Мне так сказали. Только замок называли другой.

– Не Гандула?

– Да! – обрадовался монах. – Гандула.

Врени застонала. Как и все проклятые, она хорошо знала, какой такой был шателен у Гандулы и кто его жена.

– Когда, тебе сказали, она приедет?

– Через несколько дней… Мне сказали, что она судит испытания на получение звания бакалавра и что прочитает лекции… какой-то очень интересный предмет… о искусстве диспута… как-то… о том, как оно может спасти жизнь… Я плохо понял.

– Прекрасно, – прошипела цирюльница. – Монах, завтра в полдень мы уходим отсюда.

– Что? – споткнулся монах.

– Ты оглох?! Где ты был весь сегодняшний день?! За нами охотится вампир! Сколько времени ты продержишься, читая молитвы?!

– Я могу молиться трое суток, прерываясь только на то, чтобы испить воды, – скромно ответил монах.

– И справить нужду, – грубо дополнила Врени. – Ты плохо слушал! В баронстве Фирмин есть знахарь, который собрал травы, отгоняющие этих кровососов! Мы можем получить там защиту!

– Но эта женщина пойдёт сюда… мы можем разминуться…

«И слава Освободителю!» – подумала Врени. Оказаться под вниманием сразу двух вампиров ей вовсе не улыбалось.

– Не всё в жизни меряется деньгами, – отрубила цирюльница. – Монах, проводи меня до этого знахаря и, когда я получу травы, можешь идти на все четыре стороны.

Вампирша, конечно, учует, с кем он общался, но, быть может, не захочет её преследовать. Ходили слухи, что жена шателена Гандулы не пила крови, даже животной, и за это была изгнана собратьями.

– Но, Врени, ты же хотела денег…

– Больше не хочу. Только помоги мне!

– Воля твоя, но ты нужна мне. Может быть, я смогу уговорить тебя провожать меня и дальше?

– Что?! Зачем я тебе сдалась?!

– Ты много знаешь, умна и опытна. Я бы не нашёл сам слов для разговора с тем человеком из университета.

Что-то в его голосе звучало… неправильно, но Врени была слишком напугана, чтобы это различить.

– Прекрати, – отмахнулась цирюльница. – Таких ещё десяток найдёшь.

– Но я встретил тебя. Врени, пожалуйста. Пойдём к твоему знахарю, я помогу тебе, а потом ты поможешь мне.

– Ох… – простонала Врени.

– Трое суток, – напомнил Полди. – Я могу молиться трое суток.

– Трое суток и не надо, – вздохнула Врени. Ладно, будь по-твоему.

* * *

Они шли день и ночь и всю дорогу брат Полди непрерывно молился. Он ни разу не сбился, не допустил сомнений, не отвлёкся ни на что и Врени постепенно успокаивалась рядом с ним. Темноты она не боялась, только выломала посох, чтобы помогал нащупывать дорогу. Им сказочно повезло – они вышли не на жилище ведьмы, а на стоящий на отшибе деревни дом знахаря. Дом этот узнавался по едкой смеси запахов, которые издалека били в нос. В окнах горел свет. Врени, поколебавшись немного, постучала. В доме что-то звякнуло, но никто не отозвался. Врени постучала сильнее.

– Проваливайте! – прозвучал резкий голос.

– Мир тебе, добрый человек! – вмешался монах. – Отвори ради Заступника!

– Тут не кабак и не постоялый двор, – так же резко крикнул знахарь.

– Добрый человек, молва о тебе…

Дверь резко распахнулась. На пороге стоял располневший на крестьянских подношениях красивый человек в заляпанной травами одежде.

– Чего надо? Говорите и проваливайте!

Врени вздохнула.

– Нам сказали, ты знаешь средство от вампиров.

– От вампиров? – хмыкнул знахарь. – А от клопов вам не надо?

– Добрый человек, наш интерес не праздный, – снова вмешался монах. – Нас преследует вампир…

– Мне-то что за дело?

Врени немного подумала.

– Пошли отсюда, монах. Разве не видишь, что мы не туда попали?

– А вот этого не надо, – нахмурился знахарь. – Не люблю. Что за вампир?

– Липп, – нехотя ответила Врени. – Возможно, ты его знаешь.

– А, Липп! – невесть чему обрадовался знахарь. – Как он поживает?

– Неплохо поживает, – буркнула цирюльница, невольно потирая шею.

– Вот мерзавец! – засмеялся знахарь. Врени была с ним согласна. Хотя и не видела в этом ничего смешного. Но дальше знахарь её удивил. – Мы с ним как-то на спор носки вязали[12]12
  В старину вязание было мужской работой.


[Закрыть], так он в три раза быстрее закончил! Если бы я знал, что он вампир, я бы на снадобья не отвлекался.

– Я думала, он вас обманывал, всю деревню, – не выдержала Врени.

– Ну да. Но мои травы ему не понравились.

Знахарь чему-то засмеялся.

– Я хотел проверить, как они на него действуют, но он сначала не признался, а потом сбежал. Встретишь его, скажи, пусть приходит. Мне интересно.

– Скажу, – пообещала цирюльница. Отчего не пообещать?.. – Ты отдашь нам травы?

Знахарь смерил их пристальным взглядом.

– Приходите завтра в кабак. На тавлею[13]13
  Тавлея – расчерченная доска для игры. Речь идёт об игре, родственной нардам, где от броска костей зависит, на сколько ходов игрок может передвинуть фишки. Игра требует как логики и расчёта, так и слепой удачи.


[Закрыть] кости кидать умеете? Сыграем. Выиграете – ваше счастье.

Он захлопнул дверь. Монах и цирюльница переглянулись.

– Пойдём в кабак, – пожала плечами Врени. – Может, нас туда пустят. Не ночевать же под открытым небом.

– А ты найдёшь дорогу?

– Сюда нашла. Туда найду. Я, Полди, как кошка. Всегда найду дорогу и всегда падаю на ноги.

Они дошли до кабака и постучались. Потом ещё. Потом обошли кабак и постучали с другой стороны.

– Кто там? – окликнул мужской голос.

– Добрый человек! – отозвался брат Полди. – Мы мирные путники и просим приюта. Пусти нас Заступника ради!

– Ночью разбойники ходят, – ответил мужской голос.

– Вот именно! – нашлась Врени. – Мы их боимся.

– Отопри им, Куно, – вмешалась женщина. Врени узнала голос.

– Хозяюшка! – обрадовалась она. – Я Большеногая Врени! Пусти нас!

– Открой, – приказала кабатчица.

* * *

– Вернуться вздумала? – спросила ещё сонная кабатчица. Врени устало вытянула ноги. Куно – высокий парень с красивым лицом, которое слегка портили юношеские прыщи – развёл огонь в очаге. Брат Полди, отвернувшись ото всех, молился.

– А это кто с тобой? – не отставала Рамона.

– На меня напал вампир, – пояснила Врени.

– Это?!

– Этот святой человек спас меня своими молитвами, – продолжила цирюльница. Кабатчица слегка смутилась. – Мы услышали, что когда-то в вашей деревне придумали травы, защищающие от вампиров, и пришли сюда. По дороге он непрерывно молился.

– В горле, поди, пересохло, – покачала головой кабатчица. – Сейчас принесу вина.

– Он не пьёт вина, – покачала головой Врени.

– Во искуплении, – не очень понятно объяснил монах, закончив свою молитву и усаживаясь рядом с Врени. Осенил священным знаком сперва себя, потом Врени, а после кабатчицу. – Да прибудет милость Заступника над всеми нами.

– Да прибудет, – отозвалась Рамона. – Вы тут ночуйте, а я спать пойду.

Она загасила светильник и ушла на кухню.

* * *

Врени скрипела зубами от злости.

Проклятый знахарь явился в кабак вскоре после завтрака и честно принёс с собой отвратительно пахнущий мешочек с травами. Положил на стол рядом с собой, из мешка побольше достал тавлею и фишки. Брат Полди покачал головой и сказал, что обеты мешают ему испытывать удачу.

В кабаке никто не остался, только Рамона скребла свободные столы. Здешние люди не раз видели, как их знахарь играет.

Врени уселась напротив знахаря и послушно встряхнула кости.

И проиграла.

Они расставили фишки снова.

И Врени снова проиграла.

Знахарь ухмылялся. На третий раз он начал давать советы и требовал, чтобы Врени меняла заведомо проигрышные ходы.

Это не помогло.

Знахарь убрал тавлею и разложил причудливую карту. Врени внимательно выслушала пояснения, о том, как ходит по волшебной стране Чёрный Рыцарь, что будет, если оказаться в Болоте Сновидений и зачем являться в Башню Черепов. Голова трещала. Она устала. Устала от ночи, проведённой в пути, устала от прошлой ночи, проведённой в страхе и молитвах.

Эту игру она тоже проиграла.

Потом была игра с какими-то шариками.

Потом – фишки, из которых надо было составлять фигуру.

Потом – что-то вроде строительства игрушечной башни.

Затем – перекладывание камешков из одной чашки в другую.

Проиграв и эту игру, Врени оценивающе оглядела знахаря. Если ударить его под челюсть и быстро схватить мешок… Брат Полди за ней не успеет. Ну и пёс с ним. Взяв травы, она не будет в нём нуждаться.

– Не советую, – мягко сказал знахарь, но в его голосе звенела сталь.

– Что?

– Далеко ты не уйдёшь, – предупредил знахарь.

Цирюльница передёрнула плечами.

– Не понимаю, о чём ты, – холодно ответила она.

– Думаешь, я не знаю, как выглядит человек перед тем, как ударить? – решил внести ясность знахарь и снова достал тавлею. Цирюльница застонала.

– Послушай, знахарь, неужели ты не принимаешь другую плату? Чего ты хочешь? Я дам тебе много денег.

Знахарь, не отвечая, достал из своего мешка причудливые фигурки и принялся расставлять их по тавлее.

Брат Полди, о котором Врени почти забыла, внезапно подошёл к столу.

– Битва двух воинств? – заинтересовался он.

– Ты знаешь эту игру? – поднял брови знахарь.

– Да, мы в мо… с моими братьями часто играли в неё. Её привезли паломники из святых земель.

– Прошу, – подвинул знахарь к нему тавлею.

Монах привычно расставил фигуры и сделал первый ход. Врени отсела. Когда монах проиграет, может быть, не поздно ещё ударить знахаря по голове… или даже… нет, до дверей слишком далеко. Если она убьёт человека, ей не дадут уйти. А если ударит?..

– Твой правитель под угрозой, – прервал её размышления монах.

– Как интересно… – почти пропел знахарь и что-то сдвинул. – А теперь твой.

Полди усмехнулся и передвинул свою фигуру. Врени заинтересовалась и подошла ближе, но ничего не поняла. Мужчины передвигали фигуры, изредка обмениваясь замечаниями.

– Ты победил, – признал знахарь.

Брат Полди спокойно взял мешочек и перебросил его цирюльнице, после чего снова принялся расставлять фигуры.

– Что поставишь на кон? – деловито спросил он.

Знахарь задумался.

– Не хочешь снадобье от почечуя?[14]14
  Почечуй – неприличная болезнь, поражающая как мужчин, так и женщин, возникает по разным причинам, как от безделья, так и от тяжёлой работы


[Закрыть]

Полди чуть покраснел и покачал головой.

– Я совершенно здоров, – ответил он.

– Сколько дней вы тут пробудете? – спросил знахарь.

Полди оглянулся на Врени. Та тоже задумалась. Нужно переждать какое-то время, чтобы жена здешнего шателена уехала в Раног, побыла там и вернулась сюда так, чтобы они с ней снова разминулись. Почему в одной и той же деревне живут как вампиры, так и создатели чудодейственного сбора от вампиров?! Сбор, кстати, омерзительно пах. Надо будет разобраться, что это за травки такие.

– Пару дней задержимся, – отозвалась цирюльница. – Мы устали.

– Тогда я свяжу тебе носки, – пообещал знахарь. – Если выиграешь.

Глава седьмая
Разбирательство

Ночной полёт вампира почти невозможно заметить, даже если на вас не действуют вампирские чары. Просто чёрная тень проносится над лесом, неотличимая от тени облаков, от сумрачной игры лунного света. Вы просто не успеете ничего заметить. Не успеете защититься. Слишком быстро и слишком тихо летит вампир.

Вейма неслась над лесом, торопясь к подруге. Она была переполнена тревогой и страхом и даже не стала принюхиваться к запахам из домика ведьмы. Её оглушало беспокойство, которое она принесла домой. Вампирше не требовалось приглашение. Едва долетев, она струйкой тумана проскользнула на кухню, склонилась над спящей на лавке ведьмой.

– Магда, просыпайся! Проснись скорее.

Шорох. Вампирша насторожилась и наконец-то принюхалась. Этот запах она знала, он был таким знакомым, таким естественным именно здесь… Ведь Вейма знала, что он тут бывал…

– Не подходи! – предупредила вампирша. – Магда, Магда, проснись!

– А, – отозвался из темноты батрак. – Это ты. Что стряслось? Толкни Маглейн посильнее, она вчера умаялась, не сразу проснётся.

– Что стряслось?! – прошипела вампирша. – Что ты здесь делаешь?! Что ты с ней сделал?!

– Живу я здесь, – неприятно засмеялся Виль. – Не шипи, девчонку разбудишь. Маглейн вчера заполночь вернулась. Роды принимала у мельничихи.

– Магда!

Ведьма, наконец, проснулась и сразу села.

– Вейма? Что случилось? Леон?!

Вампирша всхлипнула.

– У него та болезнь. Я ночью почуяла.

– Она ж несмертельная, – вмешался батрак, уже успевший наслушаться от Магды, чем там болеют дети в замке. Женщины пронзили его гневными взглядами.

– Ему хуже, чем им. Он горячий, хрипит страшно! Магда, надо торопиться.

– Ясно, – коротко бросила ведьма. Этот болезнью болели только дети, но чем младше, тем хуже они себя чувствовали. Пока она действительно была несмертельна, но такие маленькие ещё не заболевали.

Она откинула плащ, которым укрывалась, встала и, не стесняясь батрака, потянулась за платьем.

– Кто с ним остался?

– Вир, – всхлипнула Вейма. – И служанки.

– Полно реветь, – снова вмешался батрак. Ему никто не ответил.

– Зажги светильник, – приказала Магда батраку. Тот хмыкнул, но послушался.

– Что он тут делает? – нервно спросила Вейма, но ведьма отвечать не стала. Едва на кухне немного посветлело, она достала свою сумку, придирчиво перетряхнула содержимое и полезла на полки за другими снадобьями.

– Разбуди Эрну, – кинула ведьма через плечо. – Отнесёшь её в деревню, Рамона не откажется приютить и спрашивать ни о чём не будет.

– Надо спешить! – вскинулась вампирша.

– Зачем вам девчонку куда-то тащить среди ночи? – недружелюбно вмешался батрак.

– Не могу взять с собой, – коротко бросила ведьма. – Не хватало ещё ей заболеть. Давай, буди. Как жить будет с таким крепким сном…

– Вся в мамашу, – засмеялся батрак. – Дома оставь. Совсем спятила.

– На тебя?! Не смешно.

Виль закатил глаза.

– Брось, Маглейн. Куда я её потащу по-твоему?

– Не знаю и знать не хочу.

– Брось. Иди скорей, пусть тебя подружка твоя дотащит. Ничего с твоей девчонкой не сделается за день.

Магда задумалась. Вейма вгляделась в батрака и подозрительно принюхалась.

– Вроде не врёт, – неуверенно сказала вампирша.

– Давай-давай, проваливай.

– Ладно, – решилась ведьма. – Со двора не выходить, слышишь?! Я тут поколдую, один шаг за забор – и травы тебя задушат, понял?

– Ой, страшно, ой, запугала!

Магда топнула ногой.

– Да понял я, понял, – раздражённо ответил Виль. – Дура ты, Маглейн. Зачем мне куда-то твою девчонку тащить, когда ты её учить даже не начала? На кой мне ради пары фокусов стараться?

– Со двора не ходить. Кашу утром сваришь, молоком напои. Приду, проверю. И не вздумай её ничему учить, слышишь?! Научили уже такие.

– Да понял я всё, понял. Уймись уже.

– Да, заплетёшь ей косу с утра.

Она придирчиво оглядела батрака.

– Умеешь хоть?

– Лошадям заплетал, – пожал плечами Виль. – Зачем это?

– Ведьма распускает волосы только когда колдует, – пояснила Магда. – Даже маленькая. Даже будущая.

Батрак что-то пробурчал о всяких там хитрых, которые думали его обмануть, но Магда его не слушала, она наклонилась над крепко спящей девочкой.

– Эрна! Эрлейн, золотко!

– Ещё немножечко… – взмолилась девочка.

– Шла бы так, – буркнул батрак.

– Отстань. Эрна, хорошая моя! Проснись!

Девочка открыла глаза. Оглядела кухню, сонно уставилась на встревоженное лицо матери.

– Братик? – догадалась она.

– Умница! Золотко, маме надо спешить. Братик очень болен. Ты остаёшься за старшую. Кашу свари, посуду помой. Стол отскреби. Травки, помнишь, на чердаке сушатся, переверни. Мусор вымети. Справишься, родная?

– Я хочу с тобой! – запротестовала девочка.

– Нельзя, милая. Вдруг ты заболеешь?

– Ты говорила, к ведьмам зараза не липнет!

– Да, милая, но ты ещё маленькая.

– Мама, я хочу быть ведьмой!

– Станешь, милая, непременно станешь. А пока нельзя. Я могу на тебя дом оставить?

– А дядя Виль?

– Он тут тоже будет, поможет, если понадобится. Со двора с ним не ходи, слышишь? Учить чему будет, не слушай.

– Маглейн! – запротестовал батрак.

– А ножички кидать? – заныла девочка. – Он мне обещал!

Магда вздохнула.

– Ножички можно. Пригодится. Но смотри, узнаю, что вы в птичек там или в зверушек ножами кидали, тебя вицей вытяну, а его со двора прогоню, поняла?

– Да не буду я! – обиделась девочка. – Зачем мне! В птичек!

– Делать мне нечего, в зверюшек кидаться, – оскорблённо пробурчал батрак.

– Ну, будет-будет, милая. Прости, дорогая. Ты всё поняла?

– А Виля так оскорблять можно, – под нос себе проворчал убийца.

– Поняла, мамочка. Ты иди к братику.

– Да, слушай. Придут знакомые, дядя пусть спрячется. Ты со двора ни с кем не ходи, а травки, какие я обещала, отдай. Но не должны вроде прийти. От незнакомых спрячьтесь оба. Если в дом будут ломиться, через окошко тихонько выбирайся и беги лесом в то место, помнишь? Лесу скажи, как я тебя учила, пусть пропустит.

– Да кто сюда явится? – пробормотала Вейма.

– Пускай дойдут сначала, – фыркнул батрак.

– Она должна знать, – ответила Магда. Она огляделась, пытаясь сообразить, всё ли она учла.

– Иди, Маглейн, – подтолкнул её к выходу батрак. – Спеши к мальцу своему.

Магда схватила сумку и выбежала на улицу. Вейма метнулась туда. Она завизжала. Эрна зажала уши. Визг становился всё громче и громче, вампирша вскинула руки, завертелась. Эрна смотрела во все глаза, но всё-таки пропустила момент превращения. Огромная летучая мысль подхватила когтями её мать и скрылась в ночи. Девочка зевнула.

– Они ведь успеют? – спросила она батрака.

– Успеют, – пожал плечами Виль.

– А зачем тётя Вейма визжала?

– Дёрганная очень, вот и визжала.

– А ты знаешь, что она на лету тоже визжит? Тоненько так?

– Не знал. Иди спать, Эрлейн.

– А ты мне сказку расскажешь?

* * *

Вейма с утра злилась. Вчера ей принесли потрясающее в своих противоречиях письмо из раногского университета. Монах, который не то знает что-то, не то знает, не то мошенник, не то блаженный… всё юлил, всё врал, чушь какую-то нёс. И только когда его уже решили выставить за порог, признался. И в чём признался!

Конечно, ему не поверили.

Но нашлись краски, хоть скрипторий в университете был – одно название. Пока искали, пока несли, пока всё собрали в одной комнате, пока пришли университетские переписчики, монах терпеливо ждал и молился. А после поразил всех своим искусством. Ему дали денег – не очень много – и предложили прийти ещё раз.

А внизу приписка того лучше – про какую-то цирюльницу, которая устроила шум во дворе университета, а после ушла с монахом. По мнению брата-ключаря, это свидетельствовало о том, что дело здесь нечисто и госпожу доктора богословия и права приглашали разобраться – а также с пятёркой школяров, которые опять подрались с мясниками и теперь врали, будто бы никогда не носили длинных ножей, а что из мясников пятеро ранены и двое чуть ли не при смерти – так это школяры защищались и оружие добыли с боя. Надо было ехать в Раног, надо было выяснять, надо было разговаривать со школярами, с мясниками, с людьми, которые уверяли, будто присутствовали при драке (кто их знает, может, и впрямь присутствовали), что до монаха… Если он тот, за кого себя выдаёт… А ведь похоже, что тот. Вейма помнила, что Магда рассказывала ей о такой парочке. Надо же, они спелись. По словам ведьмы, сперва они ничем не были связаны… может, и врали.

Надо, надо, надо… до того ли ей?

Леон свалился к ночи, как-то очень внезапно и страшно. Сейчас всё было уже хорошо и Вейма не хотела вспоминать, какой ценой ей это досталось. Мальчик спит. Спит и его мать, она провела всю ночь у колыбельки. Глупо! После этого Львёнку уже ничего не грозило. Вейма…

После этого её трясло. Она проделала это третий раз в жизни. Болезнь распространялась и могло статься, что не в последний.

– Я – смерть… – звенели в ушах собственные слова. – … что ты отдашь, чтобы выкупить его жизнь и душу?

Это было ужасно. Её трясло, она рыдала. Это – как предательство.

Тогда она была не собой. Чем-то другим, древним и страшным. Отвратительным.

Вир увёл её, напоил горячим молоком. Обнял и прижал к себе.

И ещё до рассвета уехал из замка!

Осень – время охоты. Он примет участие в охоте, которую устраивает стая (ради него они не станут охотиться на людей, ради него и Арне), а после вернётся в Фирмин, где вассалы барона уже всё подготовят к загону оленей.

И он уехал, уехал, заявив, что он не может отказаться, что дела стаи нельзя отложить и что жизнь мальчика уже вне опасности!

Уехал, когда он был ей так нужен!

Вейма злилась.

В отсутствие мужа все донесения из деревни приносили ей. Даже когда он был дома, она требовала, чтобы ей докладывали. Отчасти – из принципа. Отчасти – чтобы скрыть то, что она может издалека почуять, что происходит в её владениях.

Её владения.

Эти владения принадлежали ей как вампиру. Хотя её и изгнали из клана, она сохранила права на территорию. Ради её мужа, который умудрялся влиять на политику людей так, как это было выгодно проклятым.

А ещё…

Она была женой шателена Ордулы, а это значит управление не только замком, но и ближайшей к нему деревней. Ещё до отъезда барон постепенно передал управление верному вассалу. А теперь…

Если барон не вернётся, Ордула и Латгавальд, ближайшая к замку деревня, останутся Виру и его наследникам. Это было частью той сделки, которую они заключили с Норой. По забавной иронии, наследник Вира был родным сыном барона. Вейму это устраивало. Главное – здесь будет их власть. Её и Вира. Надолго.

… может быть, барон и не вернётся…

Вампирша отогнала недобрые мысли.

Это всё усталость. Усталость и злость.

Она не поехала в Раног.

Как она могла оставить сына, не убедившись, что он поправился? Не убедившись, что болезнь взята под контроль и ей не придётся проводить тот страшный чёрный ритуал, который позволял вампирше посупить с жизнью ребёнка по своему усмотрению?

Что они будут делать, если заболеют взрослые?..

Долго университет будет сдерживать мясников? Как и во многих городах это была самая влиятельная гильдия и обижать их лишний раз не следовало. Но и уступать горожанам университет не мог себе позволить. Сегодня ты наказываешь школяров из-за мясников, а завтра твоих профессоров колотят мусорщики.

Надо было вмешаться, надо было отвлечь мясников…

Вейма поиграла с мыслью послать кого надо в Раног и устроить драку между мясниками и, скажем, кожевниками, желательно такую, чтобы им всем быстро стало не до университета.