Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 47 страниц)

Что-то в его словах смущало барона… лгал ли волшебник? Сказать было трудно. Определённо что-то не договаривал. Но какой ему резон защищать Магду? Лонгин тем временем повернулся к отцу Сергиусу.

– Гляди, – уже не чинясь, предложил он, тыча в какую-то точку на востоке карты. – Вот здесь, по краю… если сдвинуть глубже, нам придётся фиксировать расположение ловушек, а это пере… кхм… испортит всю систему, уж поверь мне. Зато здесь мы можем, как дополнительную помощь, защищать путников от дождя и снега… собственно, они у нас никогда не идут. Поперечная дорога, конечно, сложнее… я пока подумаю, что с ней можно сделать. А вот тут, смотри… да, это Лотарин… в замке… хм… посмотрим… я предлагаю замок снести, стены расширить, сделать здесь лагерь для моих людей… вот, гляди… а здесь вот пришли ко мне людей из Братства Помощи… я полагаю, здесь надо выстроить постоялый двор… ещё нужно сделать крепость для охраны… и, может, по окраинам Лотарина поставить башни… м-м-м… нет, конечно, мы башню сносить не будем, мы её надстроим. С помощью тех заклинаний можно будет просматривать местность, поэтому никакие враги или там разбойники неожиданно не нападут… я говорил с ведьмами… они нашли, наконец, кое-что интересное, что могли бы…

– Кхм! – прервал его барон. Волшебник распрямился и удивлённо посмотрел на него. Потом покосился на отца Сергиуса и хлопнул по крышке ладонью. Она немедленно потеряла свою прозрачность.

– Простите моего друга, – улыбнулся легат, – он иногда увлекается. Лонгин, а этому заклинанию, которое усиливает зрение, можно обучить неодарённых людей?

– Обучить? – удивился Лонгин. – Но зачем? Мой друг Просперо, да ты его и сам знаешь, давно занялся созданием подзорной трубы, усиливающей зрение на основе одной только естественной магии, то есть применяя и комбинируя свойства вещей безо всяких заклинаний и обращения к дару. Он нашёл записи брата Ружеро из Ютании, был такой монах нищенствующего ордена, если не ошибаюсь… разобрался в них, усовершенствовал и…

Он что-то пробормотал и достал из воздуха металлическую трубку, которую протянул отцу Сергиусу, на ходу показывая, как держать и каким концом прикладывать к глазу. Отец Сергиус подошёл к окну и посмотрел сквозь эту трубку.

– Удивительно! – проговорил он спустя некоторое время и протянул трубку барону. Тот повторил действия легата… лес, окружавший замок, приблизился так, будто рос во дворе, и барон даже разглядел сидящего на ветке дятла.

– Мы могли бы сделать таких несколько штук, – небрежно заметил волшебник. – Просперо как раз сейчас помогает мне в Серой пустоши… но, полагаю, вы понимаете, что изготовление подходящего стекла, шлифовка до появления нужных свойств… сама тайна, в конце концов… это всё стоит денег.

Он дождался, когда барон оторвётся от наблюдения за лесом, и хлопнул в ладоши. Трубка растаяла в воздухе.

– Это пока только иллюзия, – извиняющимся голосом заметил он. – Я не рискнул перевозить единственный образец, тем более, что он принадлежит самому Просперо. Но, если вам угодно…

– Мы обсудим это, – посулил барон. Волшебник небрежно кивнул, уже не пытаясь изображать почтение.

– Если ваша милость отдаст приказ, я мог бы отправить юристам в Раноге проект кодекса, о котором мы говорили, – деловито предложил он. – И я хотел бы получить бумагу за вашей подписью или подписью вашего зятя, которая бы закрепила мои права на Лотарин.

– Я распоряжусь, – пообещал барон. Ему не слишком понравился этот странный и переменчивый человек, но предложения он вносил дельные… к тому же мог оказаться и полезен. – Но подзорные трубы должны учитываться и продаваться только сюда.

Лонгин кивнул.

– Я прослежу за этим, ваша милость, – пообещал он.

– А тебе не нужен отряд для защиты Лотарина? – уточнил легат. Волшебник пожал плечами.

– Я бы предпочёл, чтобы ты распорядился перестроить церковь и прислать в неё своего священника, – отозвался он. – С защитой мы справимся и сами.

* * *

Новый Дюк, не дожидаясь коронации, объезжал свои владения. Останавливаясь у рыцарей, он, снисходя к их небогатому быту, отсылал большую часть своей свиты, приезжая в города, брал её с собой, и людям приходилось кормить целую ораву слуг, придворных, шутов и кнехтов. Всё это время отряд Увара был при нём, возвышенный до положения личной гвардии Дюка. Клос не забывал набирать и новых людей и по весне отослал Увара в завоёванный Дитлин вместе с людьми, которые должны были привести замок в порядок и подготовить к новому господину. Сам Клос остался под Сетором. Город претендовал на роль столицы нового герцогства – проследить за строительством замка между Сетором и Вибком, небольшим городом в нескольких часах езды.

Первое время наёмники отдыхали, обживали графский замок, но вот все дела были переделаны, и у Увара нашлось время вспомнить о приданом жены. Это сразу испортило ему настроение. Владения покойного тестя захапал себе какой-то колдунишка, взявший под покровительство недобитого щенка.

Лонгин подошёл к охране Лотарина творчески – по мнению всех знавших его людей. По мнению Увара, волшебник сделал самое поганое, что только мог придумать человек.

Пока Увар сражался за Сетор и захватывал Лабаниан, пока бароны решали судьбу Тафелона, Лонгин не сидел сложа руки. Он согнал крестьян, приставил к ним своих людей и окружил весь Лотарин забором, причём доски умудрился пропитать каким-то негорючим составом, изобретённым одним из его коллег. Когда в Дитлин приехали наёмники, Лонгин отправил на защиту Лотарина… белых волшебниц, специально отобрав самых юных и красивых девушек. Наёмники, приехавшие взять своё, увидели противников, с которыми и воевать-то стыдно. Худенькие, чуть ли не прозрачные девочки, с огромными глазищами таращились на них и жалобными голосами уговаривали уходить, потому что, ну, вот так получилось, их заставили охранять эту землю и стоять девочки намерены до последнего. Стоило подойти ближе, как волшебницы начинали светиться раскалённым белым светом, который слепил глаза, и от которого не было защиты. Выманить девчонок не получалось. Один из самых ретивых ребят, Матьяс, попробовал сбить одну из девчонок тупой стрелой – издалека, не приближаясь, чтобы не достали своим свечением… девчонку сбил, молодец. Падая, она полыхнула особенно ярким светом, волшебницы принялись петь жалобные песни, а Матьяс ослеп в то же мгновение. Врени, которая осталась-таки в отряде, потом неделю промывала его глаза целебным настоем, страшно ругалась и категорически требовала «оставить волшебниц в покое, пока мы тут все не ослепли и не оглохли». От их пения – пронзительными жалобными голосками – действительно свербило в ушах.

Сыновья Харлана посулили снять девчонок верёвочными петлями… но проклятущие волшебницы как чувствовали и успевали прятаться ровно в тот миг, когда их должна была спутать верёвка. А после вылазили и снова начинали светиться.

Разумеется, будь на их месте хоть мальчишки, Увар бы давно озверел и приказал бы перебить подобный гарнизон. Но воевать с девками не поднималась рука, а зашугать их никак не получалось. Позже прибыл гонец от барона цур Фирмина, где Лотарин именем коннетабля Тафелона и нового Дюка объявлялся собственностью волшебников, а любые попытки его захватить – преступлением против короны. Увар тогда высказал гонцу всё, что он думает по поводу такой короны и хотел даже напиться, но его удержала жена.

* * *

Вир специально поехал через Лотарин – до него дошли слухи о творящемся там безобразии. Забор действительно был и пришлось заложить здоровый крюк – на оборотня белая магия действовала сильнее, чем на простого человека. Со стороны Дитлина он заметил девичью фигурку снаружи забора и подъехал поближе.

Перед оградой, стояла, уперев руки в бока, Дака и ругала волшебниц на трёх языках, из которых девушки понимали только один. Глаза девушки были закрыты чёрной повязкой, а волосы скрыты под сложно закрученным синим платком. Ещё в конце осени она согласилась выйти замуж за Иргая, во многом под влиянием Врени, которая устала от капризов подруги. Услышав конские шаги, Дака сорвала повязку и, щурясь от яркого света, вгляделась в лицо Вира.

– Серый, да? – спросила она, улыбаясь покровителю своего отряда. – Здравствуй, Серый! Уж очень тебя Увар вспоминает! А тебя всё нет.

– Вот он я, приехал, – засмеялся Вир и соскочил с коня. Дака кивнула. – Здравствуй. Зачем с ними ругаешься?

Он кивнул на забор, с которого светящиеся девушки затянули новую жалобную песню. От их тоненьких голосков звенело в ушах.

– А как с ними не ругаться? – упёрла руки в бока женщина. – Ты ведь слышал? Увара не пускают! Светятся! Зачем светятся, скажи?

Она засмеялась.

– Мы по очереди сюда ходим. Все девушки, женщины, все ходим. Ругаемся. Врени не ходит, Врени на нас ругается. Боится, ослепнем. Говорит, нечего с ними связываться.

– Тогда зачем? – заинтересовался Вир.

– Как – зачем? – удивилась Дака. – Пока я тут ругаюсь, они светятся. День светятся, ночь светятся. Потом дрова закончатся, погаснут. Вот тут-то я им волосы-то и повыдёргиваю!

Вир покачал головой. Он ничего не знал о том, откуда черпают волшебники свою силу. Может, и правда, «дрова закончатся». А, может, и нет.

– Некогда мне с тобой, – отвернулась Дака. – А то они отдыхать станут. Эй, вы! Волосы распустили, распоясались, стыда у вас нет! Выставили себя в рубашках, неужто и возразить некому? Ах вы…

Вир вскочил на коня и поехал дальше. Чуть поодаль он увидел небольшую ложбинку, в которой уютно устроился Иргай. Юноша лениво жевал травинку и смотрел в небо. На оборотня он даже не покосился, и Вир понял, что Иргай давно его приметил.

* * *

Едва Вир отъехал подальше, как за спиной запели трубы и он остановился, предвкушая новое зрелище. Предчувствия его не обманули. Часть забора исчезла, как будто её никогда и не было и из Лотарина выехал одетое в чёрное всадник, горделиво восседающий на чёрном коне, больше похожем на исчадие преисподней, чем на животное. Его окружали четверо девчонок, все как одна в белом, с распущенными светлыми волосами, все сидели на белоснежных конях. Кони эти были в пору рыцарям, но девчонки, казалось, без труда с ними справлялись. Когда немного проехали по дороге в Дитлин, забор за их спинами восстановился. Всадник кашлянул, девчонки подняли глаза к небу и обречёнными голосами пропели:

– Дайте дорогу властителю Серой пустоши!

Вир заинтересованно придержал коня. Они ещё немного проехали и девчонки повторили:

– Дайте дорогу властителю Серой пустоши!

Оборотень присмотрелся. Да, всё верно. Через десять шагов они закричали снова. И ещё через десять. Вир почувствовал, что ещё немного – и он сойдёт с ума. А всадник ничего, держался, только уголки губ время от времени болезненно подрагивали.

– Дайте дорогу властителю Серой пустоши!

Вир заметил Иргая, который, обрадованный тем, что у него появился враг, с которым не стыдно сразиться, натянул свой любимый лук и послал во «властителя Пустоши» стрелу… та не долетела пяди до всадника, как будто завязла в воздухе… девчонки запоздало засветились белым светом и Вир с проклятиями заслонил лицо.

– Прекратить! – прикрикнул всадник, вынимая стрелу из воздуха. Девушки погасли, а всадник улыбнулся, повёл по стреле пальцами и что-то шепнул. А после сломал и выкинул обломки. Стрела, которую Иргай держал наготове, собираясь наложить на тетиву, сломалась с громким треском. Он заглянул в колчан… сломаны были все стрелы.

– Извини, дружок, – развёл руками маг. Иргай выругался и схватился за меч. – Серый, это твой человек?

– Это из отряда Увара, – пояснил Вир. – Лонгин! Так это ты тот страшный колдун, который держит в страхе всю округу?

– По всей видимости, – отозвался волшебник и спрыгнул со своего чудовищного коня. Вир тоже спешился и они обменялись рукопожатиями.

– Иргай, оставь его в покое, – приказал Вир, не слишком надеясь, что мальчишка послушается. – Я с ним договорюсь.

Иргай разъярённо высыпал из колчана сломанные стрелы и отвернулся.

– Что я могу сказать?.. – обратился к сопровождавшим его девчонкам волшебник. – Плохо, очень плохо. Скорость, методы… немедленно домой, все четверо, найдёте там… впрочем, нет. Идите к себе в комнаты и почитайте учебник. Я вами займусь позже. Ах, да! Если я задержусь – по пять стадий бегом каждая, потом отдых и ещё по пять стадий. Двести прыжков, отдых после каждых пятидесяти. Если не сможете пересказать учебник – будете наказаны. Всё, убирайтесь, быстро!

На глазах у девчонок выступили слёзы, но спорить они не осмелились и покорно повернули обратно.

– Видал? – повернулся к Виру маг. – Представь себе, когда я это предложил в Чёрной башне, никто даже не улыбнулся! Нет, им в самом деле казалось, что это подчеркнёт моё положение! Будь на то их воля, так мне бы пришлось тащить этих дурынд на поводках.

– Так ты действительно подчинил Белую башню? – уточнил Вир.

– Я её разрушил, – поправил Лонгин. – И получил на шею этот курятник. Старшие закатывают глаза и ничего не делают. Младшие закатывают глаза и делать пытаются. Чувства юмора нет ни у тех, ни у других, а эти девицы ещё подозревают, что в наказание я буду с ними спать, и до дрожи боятся.

– А ты что же? – захохотал оборотень.

– Я женат, – добродетельно напомнил волшебник. – К тому же не понимаю, за какие мои грехи я должен спать с самыми бестолковыми девицами в Пустоши? Почему ведьмы не распускают слухов, что я буду спать с ними в награду?

Вир расхохотался сильнее прежнего и ему пришлось успокаивать своего коня.

– Намекни, – посоветовал он волшебнику.

– Лучше я посулю их сожрать, – пообещал Лонгин и вскочил на коня. – Живыми и без соли.

Он скривился.

– Ты ехал в Дитлин? Составишь мне компанию?

– Охотно, – взлетел в седло оборотень. – А что у тебя там за дело?

– Решил отдать должное упорству его людей, – туманно пояснил волшебник. – К тому же, полагаю… тебя интересует проход через Серую пустошь?

Вир смерил Лонгина пристальным взглядом.

– Ты многое знаешь в своей Чёрной башне, волшебник.

– Только то, что меня касается. Я надеюсь, ты обеспечишь мою неприкосновенность? Откровенно говоря, заклинание защиты – штука одноразовая, а возобновляется долго и неприятно.

* * *

Врени страшно не нравилась затея Даки. Она боялась, что волшебницы выжгут молодой женщине глаза и на этот раз вернуть зрение не получится. Дака отмахивалась. Цирюльницу поражала и восхищала беспечная манера наёмников по отношению ко всему тому, что она привыкла опасаться и не любить. Оборотни – пригрозим хвост отрезать, присмиреют. Вампиры? Подстрелим. Белая магия? Задразним. Девчонкам-волшебницам, конечно, очень повезло, что владения этого дурного рыцаря, которого прошлой осенью пришиб Увар, не стоили того, чтобы ради них всерьёз драться. Повезло и в том, что наёмники были сытые, ленивые после долгого отдыха, иначе страшно подумать, что с они могли бы сделать с этими дурочками. А так?.. Ребята только плевались да бранили ушлого волшебника, который выставил перед собой такой жалкий щит. Ну, и женщины, конечно, всё надеялись переругать девчонок. Глупо с их стороны, конечно. Силу белым волшебницам даёт сознание своей правоты. Чем больше их бранишь, тем крепче их вера. Кто-то из парней попытался сменить девушек отряда и смутить магичек сальными шуточками. Это была очень неудачная идея и он потом ещё неделю мялся, не решался рассказать Врени, чем теперь болеет, чтобы она его вылечила. Врени-то промолчала, да кто-то подслушал и над бедолагой смеялся весь отряд. Зато и желающих больше не находилось.

Осенью, как только Врени удалось поставить Иргая на ноги, Дака со слезами опустилась перед ней на колени и, называя старшей сестрой, предложила свою жизнь в благодарность за спасение жениха. Сказала, что цирюльница может приказывать – Дака сделает что угодно. В ответ Врени, которой надоели фанаберии подруги, действительно приказала – подняться на ноги, никогда таких фокусов не выкидывать… и вообще, выходила бы ты замуж. Надоело, мол, на вас с Иргаем смотреть, как вы носы друг от друга воротите. Дака слов на ветер не бросала. Она нашла Иргая и объявила ему, что завтра свадьба. Иргай достаточно знал свою своенравную возлюбленную, чтобы не спорить, и пошёл к родителям. И только через несколько недель до Врени дошло ещё одно обстоятельство. Это обстоятельство подало голос в начале весны. По Даке до самой зимы было ничего не заметно и вопрос, когда же они успели, остался непроизнесённым. Харлан, конечно, сыну хотел всыпать, но постыдился, всё-таки женатый человек, сам отец теперь… А Дака осталась совершенно счастлива и довольна и мужем, и сыном – крупным здоровым мальчишкой, – и даже с братом сумела как-то схитрить, чтобы ему не идти в чужой шатёр, а сохранить права на отцовский меч.

В тот день Врени всё высматривала, когда вернётся Дака (доверившая сына бабушке) и поэтому первой заметила Вира и с ним одетого в чёрное всадника на чёрном коне. Слишком мощном для горожанина, а одет этот человек был именно как горожанин. Когда он подъехал ближе, Врени показалось, что узнала это лицо. Видела на встречах.

Подумав, цирюльница пошла искать Увара и нашла его в господском доме замка – он сидел в зале на первом этаже и играл в кости с Харланом. Она встала неподалёку, достала бритву, ремень и принялась её точить, будто бы занята делом. Мужчины её не заметили. С тех пор, как она приняла высшее посвящение, у неё появился дар: никто и никогда не спрашивал, как она тут очутилась, что здесь забыла и вообще зачем околачивается рядом. Всегда и во всём её присутствие казалось уместно. Не совсем то же, что дар незаметности, который получил Медный Паук, но тоже неплохо.

* * *

Гости вошли в зал. Вир оставил своего спутника у дверей и подошёл к Увару. Обменявшись рукопожатиями с ним и Харланом, он сделал знак приятелю.

– Уйди пока, Харлан, – немедленно приказал Увар. – Позови всех старших сюда.

– Будет дело? – расплылся в улыбке Харлан.

– Будет! – отозвался оборотень и наёмник ушёл.

– Это то самое? – коротко спросил Увар. Вир кивнул. – Добро. Давно пора.

– Я пошлю к вам Вейму… Клос её от себя не отпускает, мне в пору ревновать. Говорит, считает здорово. Но для тебя отпустит. Посидите, прикиньте, что нужно. Братство Помощи оплатит всё. Даже с запасом.

– Добро, – повторил Увар.

– Для всех – вы едете искать корону Дюка, – пояснил Вир. – Её забрали из развалин мои бра… оборотни, которые жили в Корбиниане. Мне удалось выяснить, что они продали её язычникам… отдали в качестве откупного, когда те поймали кого-то из них за грабёж. Дальше следы теряются. Как добудете – дело ваше. Украдёте, отберёте, купите – неважно. Но много не наследите.

Он хлопнул Увара по плечу.

– Ты едешь послом Тафелона! Если понадобится.

– А на самом деле? – ухмыльнулся наёмник. Врени расхохоталась, глядя, как он расправляет свои не слишком широкие плечи и приосанивается.

– А на самом деле Братство Помощи желает проложить дорогу на восток. Ты же говорил, что там, за язычниками лежат богатые земли, где найдётся с кем поторговать.

– Лежат, – почесал затылок наёмник. – Лежать-то они лежат, да только как их взять?..

– Об этом не думай, – перебил Вир. – Твоё дело – пути разведать. Где пройти можно, а где прокладывать надо. Кого купить можно, кого – с соседом стравить, а с кем нам самим придётся подраться.

– Добро, – в который раз повторил Увар. – Это дело по мне! А корона?

– И корону ищи, – приказал оборотень. Если надо – посылайте за деньгами. На краю Пустоши вас будут ждать и доставят столько, сколько понадобится.

Наёмник скривился.

– Пустошь… это где всем заправляет тот чёрный ублюдок…

Вир предупреждающе кашлянул. Оставленный у дверей горожанин хмыкнул и подошёл к ним.

– Лонгин, к вашим услугам, – издевательски поклонился он, сверху вниз глядя на наёмника.

Тот отпрянул.

– Ты зачем его привёл?!

– Тихо! – рыкнул оборотень.

– А я ведь пришёл с предложением мира, – укоризненно покачал головой волшебник.

– Да какого ещё… в… на… мира?!

– Обычного, – улыбнулся Лонгин. – Ты представляешь интересы своей жены и её сестры, верно? Я – сына покойного рыцаря и его вдовы. По закону и обычаю, если есть сыновья, то дочери наследуют имущество матери, но не отца… какая незадача – мать ещё жива… не хочешь её тоже убить? Нет?.. Как странно…

– Серый, ты зачем его притащил?! – вспылил раскрасневшийся Увар.

– Выслушай его, – попросил оборотень. – Лонгин, прошу, ближе к делу.

– Я пытаюсь сказать, – с обманчивой мягкостью произнёс волшебник, – что почтенная Куниберта, матушка Вилмоса и его сестёр, узнав о судьбе мужа и выборе сына, попросилась к нам… в услужение. А поскольку жители Серой пустоши не могут владеть имуществом… юридически она мертва. И я пришёл предложить Увару…

– Погоди, – перебил Вир. – Как это – не могут? У тебя же дом в Раноге.

– Дом в Раноге, вернее, земля под ним и деньги на строительство любезно выделены мне магистратом в обмен на кое-какие услуги, – пояснил волшебник. – Формально я им не владею.

– Не пойму, куда ты вертишь, – буркнул Увар.

– Я пришёл сказать, что ты можешь забрать все драгоценности Куниберты, женскую утварь, платья и прочее женское имущество. С твоей сестрой Магдой… как там её?.. ах, да, Бертильдой!.. рассчитаешься сам. Когда найдёшь.

Увар забыл обо всём и так и впился взглядом в волшебника.

– Бертильда?! Ты… что ты знаешь о ней?! Ты знаешь, где она?!

– Догадываюсь, – ответил Лонгин. – Да, я помогу тебе её найти. Ты же об этом хотел попросить?

– С чего ты такой добренький? – нахмурился Увар. Лонгин закатил глаза.

– Я злой волшебник, который ест детей на завтрак, а девиц на ужин! – раздражённо заявил он. Врени с трудом удержалась от смеха. – Могу я в качестве развлечения позволить себе доброе дело?! Я тоже человек и хочу отдыхать!

– Брось шутить, – потребовал Вир. – Увару и так не до смеха.

– О, простите, – ещё сильнее рассердился волшебник. – Как же это я не подумал?..

Он отвернулся от своих собеседников, нарочито выдохнул, вздохнул и снова повернулся к ним.

– Начнём сначала, – предложил волшебник. – Ко мне обратился отец Сергиус с просьбой способствовать этому вашему походу. Поскольку наша тяжба с Уваром может быть препятствием для этого и поскольку мне даром не нужно барахло, которое валяется в замке Лотарина, я решил совместить приятное с полезным. Я планирую перестроить башню и сделать множество других переделок. Так что или Увар заберёт себе весь этот хлам или я выброшу его в канаву. Полагаю, Агнете… сестру Магды зовут Агнета, не так ли?.. как и самой Магде будет приятно заполучить вещи их матушки.

– А что ты про Куниберту болтал? – набычился Увар. Лонгин пожал плечами.

– Чистую правду. Она жива и здорова, если тебя это интересует, но слегка… словом, собирается посвятить остаток своей жизни сыну. Я не стал спорить. Я сам женат и знаю, что пререкаться с женщинами – это дорога в могилу. В конце концов, должен же в Пустоши быть хоть один здравомыслящий человек, кроме меня!

– Помешавшаяся вдова рыцаря – это, по-твоему, здравомыслящий человек? – хохотнул Вир.

– О, ты бы посмотрел на остальных! – в тон ему отозвался Лонгин. – Впрочем, неважно. Если ты, Увар, согласен, то я готов сегодня или завтра тебе всё передать, а там – жду тебя в Пустоши. Припасы и прочее вам доставят на её восточный край, нет смысла возить туда-сюда.

– А Бертильда? – спросил Увар.

– Бертильда?.. Ах, да! С Магдой всё в порядке. Жива, здорова… перезимовала в какой-то глухой деревушке. Теперь двигается дальше. Думаю, вы её нагоните, она не торопится, подолгу живёт на одном месте, потом идёт дальше.

– Куда идёт?! – вспылил Увар.

– А я не сказал?.. – удивился Лонгин. – На восток. Через земли язычников.

* * *

Барон цур Фирмин защёлкал огнивом об кресало, высекая искру. Вспыхнул трут и барон зажёг свечу. Бережно достал записку от Магды, развернул и в который раз перечитал то, что там написано. Всего два слова, которые убеждали больше многоречивых заверений волшебника. Всего два слова.

«Я вернусь».