Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 47 страниц)

За этими мыслями она чуть не пропустила крик «Поберегись!», раздавшийся сверху. В последний момент она схватила Даку за руку и прижала к стене – из окна над ними выплеснули помои. Иргай с кошачьей ловкостью отскочил сам.

– Не обращай внимания, – на всякий случай сказала Врени. – Нас же предупредили. Тут такой обычай, так что не зевайте.

Дака и Иргай обменялись быстрыми фразами, которые не стали переводить.

– Пойдём, – потянула цирюльницу за рукав девушка. – Дальше пойдём. В храм пойдём.

– Нет, – решительно ответила цирюльница. – Сейчас в храм не пойдём. На рынок пойдём.

Иргай и Дака снова переглянулись. Иргай кивнул.

– Хорошо, – согласилась Дака. – На рынок пойдём.

Едва ли не приплясывая, она двинулась дальше. Врени вздохнула. Нет, просто это не будет.

* * *

Рынок был неожиданно шумным. Мясом, конечно, торговали не здесь, а вот хлеб, репу найти было можно – как и кузнеца, горшечника, медника и других торговцев и ремесленников. В праздничный день здесь выступали бродячие жонглёры, но сегодня, конечно, людям было не до того. Врени постаралась забыть о своих спутниках и пошла по рядам, прицениваясь то к одному, то к другому, перебрасываясь с торговцами двумя словами. Настроение в городе было боевое, очень ждали подкрепление, которое позволит отогнать зарвавшихся монахов от стен. Врени хмыкнула. Подкрепление-то пришло, но хватит ли его? У монахов было время подготовиться и собраться. Даже странно, что все так беспечны.

Иргай сначала ходил по пятам за Врени, но потом наткнулся на лавочку, в которой люди Братства Помощи продавали вещи, которые были оставлены их должниками в залог, да не смогли забрать. Вернее, наткнулась Дака и её громкое «О-о-о!» решило дело. Иргай заглянул внутрь и решительно ткнул пальцем. Выслушал ответ и знаком предложил Врени подойти ближе.

Цирюльница тоже заглянула. За прилавком на стене висели богатые плащи, платки, драгоценные пояса. Но Иргай ткнул, конечно, в белую с золотыми зёрнышками паутинку – заложенную какой-то знатной дамой вуаль.

– Спроси, что он хочет, – потребовал он. – Я куплю.

Торговец покачал головой.

– Я не знаю, из каких краёв приехало это чудо, но у него столько нет. Уходите-ка, не пугайте народ.

– Плохой купец, – нахмурился Иргай. – За что гонишь?

– Скажи ему, – вздохнула Врени.

Торговец пожал плечами и назвал цену. Цирюльница присвистнула и повернулась. Позади звякнуло. Торговец схватил деньги так быстро, что Врени едва успела их разглядеть, но это были хларские эскью, которыми богачи расплачивались и в Тафелоне, не имевшем собственного монетного двора.

Дака увивалась у дверей лавки, но Иргай убрал вуаль за пазуху и вышел с независимым видом. Девушка вгляделась в его лицо, на котором не отражалось ровным счётом ничего, и отвернулась.

Вскоре она нашла кое-что даже поинтересней вуали – на рынке продавались жареные пирожки. Запах у них был умопомрачительный, особенно если учесть, что позавтракали они довольно скудно. Врени тоже заглянула внутрь. В глубине лавки жена хозяина сама лепила и жарила пирожки, так что в их свежести сомневаться не приходилось. Дака остановилась, принюхалась.

– За два медяка отдам, – посулил пирожник. – Такой красавице пять за десять продам.

Врени хмыкнула. У пирожника губа не дура. Дака отвернулась от лавки. Иргай подошёл, что-то прикинул и швырнул пирожнику монету. Опять золотую. Других не было, что ли?..

– Все давай, – приказал юноша. Подошёл к Даке и протянул ей один пирожок. Девушка заулыбалась, кивнула, взяла пирожок и разломила пополам. – Для Фатея, да?

Дака засмеялась.

– Ешь целиком, – приказал Иргай. – Я на всех взял. Всем детям хватит и подружкам твоим.

Дака снова засмеялась и с жадностью вцепилась в пирожок. Иргай подумал и пихнул пирожок Врени. Цирюльница вздрогнула.

– Ешь, – приказал ей Иргай. Врени пожала плечами. Пирожок пах вкусно, а она в самом деле проголодалась.

– Спасибо, – ответила она, но юноша её уже не слушал.

Доев пирожок, цирюльница оглянулась. Она не наелась. Приметив лавку, где молочница продавала сыры и простоквашу, подошла ближе, положила на прилавок три медяка. Молочница протянула ей стакан простокваши. Врени благодарно кивнула.

– Это что с тобой за страхолюдины? – спросила молочница. Цирюльница засмеялась.

– Люди Увара. Слышала про его отряд? Их господин Клос нанял, сюда привёл.

– Что, и девушку? – неодобрительно покачала головой молочница. Врени снова засмеялась.

– Невеста его, – пояснила она, кивая на Иргая.

– Да многих ли привёл господин Клос? – спросила молочница. Врени хмыкнула. Такие сведения стоили денег, трепать на рынке их было глупо. Впрочем, торговка, кажется, просто любопытствовала… а, может, хотела понять, сможет ли город отбиться.

– Да уж порядочно, – неопределённо отозвалась цирюльница.

Молочница покачала головой.

– Что творится-то, а? – посетовала она. – Бароны ссорятся, монахи за оружие берутся. А страдает кто? Простой народ страдает!

– Братья-заступники никогда оружия и не опускали, – заметила Врени.

Молочница горестно поддакнула.

– Граф-то цур Лабаниан сказал, будто его здесь убить хотят, – поделилась она. – Людей своих собрал и уехал. А братья-заступники-то, слыхала?

– Я была далеко, – отозвалась Врени.

– Братья-заступники под городом так и рыщут! – рассказала молочница. – На деревни налетают, грабят людей, грозятся. Недавно люди барона-то цур Ерсина приехали, по пути деревню отбили. Кто-то в город переехал с припасами, а кого-то и не взяли. Да и здесь тоже. Пытались цены на хлеб задирать. Её милость-то, баронесса молодая. Ох, и злющая она! Но рассудила по справедливости. Разбойников-то этих велела повесить. Сынок мой в ополчение пошёл, день-деньской теперь…

Врени кто-то хлопнул по плечу. Она резко обернулась, не слушая больше болтовню молочницы. Надо же, как люди в победу верят.

– Вот уж не ждал тебя здесь встретить, Большеногая!

Перед ней стоял ражий детина со смутно знакомой рожей и нашивкой цеха цирюльников на рукаве. В прошлый раз у него в руках была дубинка.

– И тебе привет, – хмуро ответила цирюльница. – Хорошо, небось, дела идут? Вон какую рожу отъел.

Детина засмеялся.

– Хорошо – не хорошо, а только нас город нанимает, слыхала? Вперёд заплатили.

– Ещё бы, – «сочувственно» покивала Врени. – Мёртвым деньги не нужны.

– Да ты никак думаешь, братья-заступники город возьмут, – заухмылялся детина.

– Пусть господа думают, – пожала плечами Врени. Она знала, пусть и примерно, сколько человек в монастыре в Лабаниане и сколько людей у графа под рукой. Защитникам Сетора столько не собрать, а стены… что стены? Врени даже знала, где через них можно перебраться без всяких лестниц.

– Ты никак на ссору напрашиваешься, – нахмурился детина, больше задетый тоном Врени, чем её словами.

– Уж как тебе будет угодно, – снова пожала плечами женщина.

– Ну, как хочешь, – отвернулся детина. – У нас к тебе вопрос-то остался. Думал, если ты с нами, так не до него уже, а ты вон как. Штраф платить будешь?

Врени коротко ответила, где видала и сеторский цех и их штраф. Детина совсем обиделся, но тут к ним подошёл Иргай.

– Ты его знаешь? – спросил юноша цирюльницу. – Твой друг?

– Впервые вижу, – отозвалась Врени. Детина уставился на Иргая, оценил его меч, нож, с которым юноша вообще не расставался, и опасный блеск глаз. Сплюнул Врени под ноги и ушёл. Цирюльница задумчиво посмотрела вслед собрату по ремеслу.

Иргай напрягся, но, увидев, что Врени совершенно равнодушно рассматривает торговые ряды на рынке, промолчал.

– Чего он хотел? – спросила Дака.

– Язык почесать подходил, – отозвалась Врени.

– А что ты… зачем тебе платить? – спросила девушка. – Что такое штраф?

– Я без разрешения брила в этом городе, – пояснила Врени. – Людей, которые они решили не брить. Теперь хотят, чтобы я с ними поделилась.

– Почему? – не отставала Дака.

– Потому что они думают, что они главные в этом городе по вопросам, кого брить, кому обросшим ходить.

Дака звонко рассмеялась.

– Добро б мне хорошо заплатили, – добавила Врени. – А то мелочью всякой…

Она сунула руку в сумку, наугад там нащупала какую-то побрякушку, вытащила и показала Даке. Девушка восторженно ахнула. Это оказалась бронзовая застёжка в виде змейки. Вещица была удивительно тонкой работы, одна из немногих хороших среди того барахла, которое всучили цирюльнице нагбарцы. Вместо глаз были вставлены вечерние изумруды[47]47
  Вечерние изумруды – хризолиты.


[Закрыть]. Дака захлопала в ладоши. Иргай толкнул цирюльницу локтем и пристально посмотрел ей в глаза. Врени невесело усмехнулась. Не понять было сложно.

– Возьми, – протянула она застёжку Даке. – У меня много таких.

– О-о-о! – выдохнула девушка и жадно схватила подарок. Иргай быстрым движением достал из-за пазухи купленную вуаль и набросил на плечи невесте.

– Возьми, – коротко приказал он. – Будет что застегнуть.

Дака даже дышать перестала, прикалывая оба конца вуали к плечу, чтобы лучше держалась.

– Пусть они принесут тебе счастье, – невесело хмыкнула Врени. Вдруг её осенило и она, кивнув спутникам, прошла вперёд. Там, дальше по рынку в лавке, где торговали пряностями, в клетке сидела маленькая обезьянка и корчила уморительные рожи, но никому до неё не было дела. Дака как зачарованная уставилась на зверька. Иргай пошёл к ней. Врени притворилась, что тоже засмотрелась на обезьянку. Интересно, не додумается ли Иргай и её купить?.. Было бы очень забавно. Диковиной девицей заинтересовался и мальчишка-карманник, который потихоньку подбирался к ней поближе. Иргай тоже это заметил. Врени дождалась, когда мальчишка обнаглеет достаточно, и сделала шаг в сторону. Другой, третий. На рынке было полно народу… не так много, как в обычные дни, но достаточно. Врени нырнула в человеческое море, чтобы вынырнуть уже на другой улице.

Давай, мальчик. Сторожи Большеногую. В лесу ты, конечно, мастер. В степях, небось, и вовсе лучше всех. А ты попробуй в городе, где человек зажат между каменными и кирпичными стенами, а верхние этажи заслоняют солнце от нижних. Ищи. Крути головой. Не устеречь тебе Большеногую. Живите, думайте о подвигах, о сражениях. Без старой уродливой Врени.

* * *

Врени допустила ошибку. Это было понятно: даже такие, как она, не могут быть совсем одни. Даже ей надо было хоть на кого-то полагаться. Ей бы искать выход, но нет, она повернула к тому кабаку, где встречалась когда-то со старшим братом. Там можно узнать новости и рассказать свои, получить совет или новое задание. Там можно… Издалека Врени поняла, что безнадёжно опоздала. Кабака больше не было. Выбиты двери, разломанные лавки, обломки козел и доски вместо столов. Копоть, грязь, давно засохшие лужи вина и крови. Никто не подсядет больше к ученице за стол, не пустит кругом монетку. Врени помедлила и всё-таки зашла внутрь. Как будто не всё ещё было ясно. Как будто ещё было на что надеяться.

Разгром, обрывки одежды, осколки, обломки, пятна крови. Врени прошла кабак насквозь и вышла с заднего хода. Натолкнулась на внимательный взгляд какого-то старичка, показавшегося ей смутно знакомым. Дедок сидел на чурбачке перед дверью в соседний дом и держал в руках начатое вязание. Клубок с воткнутыми туда спицами валялся на мостовой рядом.

– Ты чего тут ходишь? – спросил старичок. Врени не смогла разобрать, узнал он её или нет. Она его не слишком хорошо помнила.

– Да вот, – развела руками цирюльница, – уезжала, вернулась, а тут такое.

– В хорошенькое время вернуться вздумала, – хмыкнул дедок.

– Не я решала, – в тон ему ответила Врени.

– Родные у тебя тут были? – заинтересовался старик.

– Да нет, – протянула цирюльница, чьи родные остались в деревне под Вибком где-то в далёком прошлом. – Так, мимо проходила. Кто ж так кабак разрушил, а, дедушка? Неужто братья-заступники в город прорвались?

– Да нет, – махнул рукой старичок. – Это её милость баронесса-то фирминская приказала. Сперва на окраине на один трактир налетели. Говорят, там разбойники собирались! Их поймали да перевешали всех на стенах. Потом она ещё лиходеев поймала, которые зерно воровать вздумали. Их следом на стенах развесили. И ещё душегубов, которые амбары поджечь пытались. Вот тогда сюда стража-то и заявилась. Говорят, тут дружки тех разбойников собирались! Ну, да у её милости разговор короткий.

– Что, всех переловили? – равнодушно спросила цирюльница. Она начала вспоминать, почему лицо дедка показалось ей знакомым и это ей не понравилось. Ну да. Скупшик краденного. Кому надо было, из кабака выходил и скрёбся у его двери. Вот крыса!

– Да уж никто не убёг, – заухмылялся дедок. – Доченька, ты молодая, у тебя спина хорошо гнётся. Уж будь добра, не откажи, подай мне клубок, видишь, укатился.

– Прости, дедушка, прострел[48]48
  Прострел – народное название ишиаса, боль в спине.


[Закрыть] замучал, у самой спина не гнётся, – соврала цирюльница. Пусть эта крыса другую дуру ищет, ему спину подставлять! – Коли это не враги пожгли, так и то ладно. Им, господам-то, виднее, кого вешать.

Улыбка старика слегка поувяла, но Врени уже шагала прочь. На душе было паскудно. Проклятый город! Эх, да что там говорить. Проклинай – не проклинай, кричи – не кричи. Убитых уже не вернуть. И, полно, был ли среди них старший брат? Он мог давно уйти из Сетора. Мог затаиться. Мог просто не прийти в тот день в этот трижды проклятый кабак!

Правды уже не узнать.

Мелькнула безумная мысль и Врени аж зажмурилась, представляя, как, выбравшись из города, обойдёт его стены, вглядываясь покойникам в лица. Брр. Нет, не стоит и думать. Мёртвых не вернуть, а с живым её сведёт судьба. Да и что там… Старший брат был посвящённым. Если его убили, его душа давно освободилась от оков мира и сейчас там, где никто не сможет причинить ему вреда. Это ей, прикованной к миру, плохо и грустно, она осталась без совета и наставления. А ему хорошо. Значит, и ей нечего унывать. Оставалась самая малость – выбраться из обречённого города.

Врени прикинула. Самым простым и надёжным был перелаз через стену на окраине, как раз возле кабака, где собирались проклятые. Дойти так, чтобы не попасться патрулям, было не слишком трудно.

* * *

У перелаза Врени ждало новое разочарование. Его охраняли. И добро бы стражники, цирюльница бы только порадовалась. Не за себя – за город. За людей, которые в нём остались. Но дело было хуже некуда. Перелаз охраняла местная шушера. Эти рожи она тоже видела, хоть по именам и не помнила. Ничего хорошего от встречи с ними ждать не приходилось.

– Гляди, кто к нам пожаловал! – обрадовался один из них, с бритой башкой, одетый в дырявую бархатную куртку. Этого, кажись, звали Зяблик, Враг его знает, за что.

И он её – помнил.

– Нос-то, гляди, уже зажил, – усмехнулась цирюльница. Дело было плохо. Уйти невозможно, они бросятся как только она повернётся спиной. Идти вперёд тоже никак. Поневоле пожалеешь, что одна. Кричи – не кричи, на помощь прийти некому. – Чего тут забыли-то?

– Ха! – сплюнул второй, одноглазый, подходя ближе. – Про это место полгорода знает, кто попроще. Пятеро уже решили из города свалить по-тихому. Вон теперь… отдыхают.

– По ту сторону, чтобы не воняли, – подхватил Зяблик.

Врени засмеялась. Вот крысы!

– Хорошее дело, – сказала она. – Доходное, небось?

– Ты зубы не заговаривай, – посоветовал одноглазый, подходя ещё ближе. – Сама говори, зачем пожаловала?

– А вы не понимаете? – прикинулась дурочкой Врени. – Мне на ту сторону надо.

– Через ворота давай, – грубо ответил третий, с рыжей бородой и овчиной на плечах вместо плаща. – Нечего тебе тут шастать.

– Через ворота пусть дурочки ходят, – отозвалась цирюльница. – Так меня и выпустили.

– Видать наследить успела? – спросил Зяблик. Врени неопределённо хмыкнула. Скажешь «да» – донесут, скажешь «нет» – прирежут. Впрочем, её в любом случае прирежут. Стали бы они болтать, реши они её отпустить.

– Вы б лучше на пути не стояли, – посоветовала она. – За мной по пятам такие люди идут, мало не покажется, если догонят. Ни мне, ни вам.

– Ты и Ржаному Пню те же песни пела, – оборвал её Зяблик. Врени мысленно выругалась. Зяблик, конечно, слабак, только вот дураком он не был. А Ржаной Пень трепло. Не ожидала от него.

– Ржаной Пень сам не уберёгся, – жёстко ответила она. – Дураком не надо было быть.

– И с тобой не связываться, – подытожил Зяблик.

– Валить её надо скорее, – предложил одноглазый. – Мало ли кого она приведёт.

Врени попятилась. Она очень не любила драться, особенно одна и против троих. Подонки расхохотались. Зяблик подошёл поближе и картинно замахнулся. Дурак. Через мгновение он выл, заслоняя окровавленное лицо: цирюльница перечеркнула его бритвой. Теперь Врени ждала следующего, приготовив ланцет в левой руке, но они подходить не спешили, напротив, сделали полшага назад и потянули откуда-то дубинки, при виде которых у Врени зачесались рёбра.

Плохо дело.

У неё всего-то и шансов было, что проскользнуть между нападавшими и задать стрекача. А эти так держались…

Уверены, что Большеногая никуда не денется.

Она оглянулась вполоборота, чтобы не пропустить внезапный рывок нападавших. Сердце её упало. Сзади, помахивая дубинками и оттесняя её в угол стены, подходили ещё двое. Это была верная смерть, а ещё долгая и мучительная. Ублюдки. Врени сплюнула и выругалась.

Эти не раскроются. Такой дурак тут только Зяблик был, он ведь не убийца, даже не разбойник, просто воришка и болтун. Куда она с ланцетом да бритвой против дубинок?

Что-то басовито загудело, послышался резкий щелчок воздуха – и тупой удар раздался где-то за спиной первого громилы. Тут же – за спиной второго. Оба плашмя повалились в грязь, у каждого между лопаток торчало по стреле, тут же рухнул третий, получив стрелу в грудь. Остался только рыжебородый, который бросился бежать, и всё ещё воющий Зяблик. Ещё две стрелы одна за другой нашли свои цели.

Врени сглотнула, оглядывая пять трупов в грязи и не веря, что всё ещё жива. Перед ней стоял Иргай со своим сложным луком. Врени тоскливо оглянулась на перелаз.

– Стреляй, – тихо сказала она, не очень-то и надеясь, что её услышат. Она всё прочитала по его лицу, да и… Мальчишка понял, что она пыталась сбежать. Бросить их перед войной. Что она – не с ними. Он с самого начала её подозревал и выслеживал. И вот – догнал. Убедился. Давно, интересно, следом шёл?

Слова тут были не нужны. Вот она, а вот перелаз за спиной, куда она так и не попала. И лицо нагнавшего её мальчишки. Он не дрогнет и не передумает. Он и не сомневается, он этого просто не умеет – сомневаться.

Иргай услышал.

– Принеси стрелы, – приказал он. Врени повиновалась, не спрашивая, что он задумал. Из одноглазого стрелу пришлось вырезать. Врени обтёрла руки от крови одноглазого и Зяблика об одежду кого-то из убитых и подошла к наёмнику. Из-за спины Иргая выглядывала Дака с кривым ножом в руках. Глаза девушки горели как у кошки.

– Зачем ушла? – упрекнула она цирюльницу. – Мы думали, тебя убили.

Врени невесело усмехнулась.

Шансы ещё были. Если повезёт. Если покажется безобидной. Если Иргай подпустит её ближе. Если отвлечётся. Если, если, если…

Врени посмотрела на Даку, у которой невесомая вуаль слетела с головы и сейчас держалась на плече, приколотая бронзовой застёжкой с вечерними изумрудами. Посмотрела и поняла, почему Ржаной Пень, хоть и шкура продажная, но всё-таки был хорошим убийцей, а она, Врени – плохая. У него бы не дрогнула рука пробиться к свободе по трупам недавних товарищей. А Врени просто не могла.

– Что в руках прячешь, отдай, – приказал Иргай.

– Свяжешь? – спросила цирюльница.

– Так пойдёшь, – отозвался наёмник, отбирая стрелы. – Не беги. Убью. Дёрнешься…

– Я поняла, – отмахнулась Врени.

– Впереди иди, – приказал Иргай.

Врени снова покосилась на Даку. Юноша проследил за её взглядом и увиденное ему чем-то не понравилось. Он что-то резко сказал и нож из рук Даки исчез, хотя цирюльница так и не видела, куда девушка его спрятала.

– Погоди, – сказала Врени, внезапно спохватившись. Ей-то точно конец, а вот людям в Сеторе помирать, может, и не пора ещё. – Там, видишь?

Иргай хмыкнул. Покосился на Врени, на перелаз, на Даку, но оставить пленницу без присмотра не решился. Будь проклятая тем, чем должна быть, она бы убила Даку, как только Иргай отвернётся, или прикрылась бы ею, если не видела бы шанса убежать. Хотя кто её знает, Даку, небось, брыкалась бы как бешеная.

– Дорогу запомни, Увару расскажешь, – посоветовала цирюльница.

– Сам знаю, – огрызнулся Иргай. – Иди.

Глава пятая
Дорога в Пустошь

Магде снова повезло, будто ворожил кто. В Ордуле её там встретил Вир, который бегло выслушал ведьму, кнехтов, приехавших с ней, и гостеприимно предложил им погостить в замке. Новости об отце Сергиусе и бароне цур Абеларине его порадовали и он собрался сам съездить к монастырю. И убедиться, что опасности для Фирмина нет, и уговорить отца Сергиуса спешно идти к Сетору – если, конечно, монастырь будет взят. Впрочем, оборотень и не сомневался. Отряда вейцев достаточно, чтобы защитники любой крепости разбежались, не дожидаясь, когда пришедший с воинами легат отлучит их от церкви. Ведьму приняли как знатную даму. Слуги не только не возражали, но даже и не косились: любовница господина им, пожалуй, нравилась больше обеих его покойных жён и куда больше супруги шателена. Магда подозревала, что это потому, что она никогда ни от кого здесь ничего не требовала и даже не просила. Другие, наверное, потеряли бы к такой даме уважение, но у барона слуги были не гордые.

Вир со своей стороны сделал всё, чтобы гости хорошо отдохнули и даже не усомнились, что Магда – постоянная жительница замка. Он затеял оленью охоту и вечером устроил пир, на который заставил прийти и ведьму, причём разыскал что-то из платьев Веймы, которые та носила, притворяясь беременной, и которые оставалось только укоротить. Магда не протестовала, но с каждым днём волновалась всё больше и больше.

Виль.

Куда он делся?

Пошёл один в Серую пустошь?

Сбежал, бросив Эрну в плену?

Попался снова?

Где он, что с ним?

Что с её бедной девочкой?

Что с ней могут сделать в Белой башне?

* * *

На пятый день, накануне отъезда кнехтов, ей приснился дурной сон. Чудовище тянуло к ней когтистые лапы – вот-вот сомкнёт на горле.

Магда вскочила… попыталась… чья-то рука держала её за горло, а другая зажимала рот.

– Тихо, Маглейн, не дёргайся, – шепнул знакомый голос.

Ведьма с облегчением выдохнула и чуть не задохнулась.

– Проснулась? – спросил Виль. – Дёргаться не будешь? Кивни.

Магда кивнула и батрак выпустил её. Она жадно вдохнула ночной воздух.

– Как ты сюда попал?

– Дурацкий вопрос, Маглейн, – хмыкнул Виль. – А то ты не знаешь. За семь лет ничего и не изменилось вовсе.

– А…

– Долго эти здесь гостить собираются? – перебил её Виль. – Я опух, пока ждал. Ты тут пируешь, а девчонку твою белые маги держат, а? Серый-то спятил, что ли, зачем их приваживал?

– Завтра уедут, – заверила Магда.

– Хорошо, – заявил убийца. – Как уедут, домой иди. Там поговорим.

– Виль, постой…

– Завтра, – отрезал батрак. – Серому-то много разболтала?

– Н-нет…

– Знаю я тебя, – усомнился Виль, но больше ничего говорить не стал. Как Магда ни напрягала слух, она не услышала ничего, кроме тихого скрипа. Зажигать свечу она не стала, только завернулась в одеяло и провалилась в глубокий сон без сновидений.

* * *

– Вот что, Маглейн, – говорил батрак следующим вечером на кухне ведьминого дома, – вот Освободитель свидетель – ещё раз такое отчебучишь – сниму ремень и выпорю, как тебя с детства не пороли.

– Меня не били в детстве, – отозвалась ведьма, слишком ошарашенная угрозой, чтобы всерьёз обидеться.

– Вот я и смотрю, – проворчал батрак. – Ты бы ещё герольда вперёд себя пустила. Чтоб никто не сомневался, кто ты и где тебя искать. Так наследить – это ещё надо постараться. Только дурак тебя не связал со старым Вилем, а дураков среди святош не водится.

– Я спасла тебе жизнь, – колко напомнила Магда. Батрак отмахнулся.

– Спасиба не ждёшь? Нет? Вот и умница, Маглейн. А теперь рассказывай всё с самого начала.

– Что рассказывать? – устало спросила ведьма. Она слишком хорошо знала Виля, чтобы пытаться его подгонять или упрекать в неблагодарности. С батрака сталось бы и зарезать там, на постоялом дворе.

– Дурочку не строй, Маглейн. Всё рассказывай.

Магда вздохнула и принялась рассказывать всё. Про зелья, про Аларда, про то, что рассказал ей умирающий Арне и про дорогу до Ортвина тоже. Виль очень внимательно слушал, только пару раз уточнил насчёт Денны и колдовства, которое использовала Магда. Потом громко, напоказ, подражая ведьме, вздохнул.

– Ты хочешь сказать, – нарочито медленно уточнил батрак, когда история подошла к концу, и Магда досказала всё про папского посланника, – что в Бурой башне учуяли твою девчонку потому что ты сделала её ведьмой и послала в город?

– Может, учуяли, – развела руками Магда, – может, кто-то наткнулся и заметил её дар.

– И хмырь-то твой, он на Эрну в городе наткнулся?

– Больше негде, – снова развела руками ведьма.

– И дорогу она ему смогла открыть потому что ты силой поделилась? – не унимался батрак.

– Выходит, что так, – подтвердила Магда, не понимая, куда Виль клонит.

– А силой ты поделилась потому, что углядела это в своём вонючем вареве?

– Ну да, – начала догадываться Магда.

– И в город в тот раз отправила, чтобы не мешала способ искать от меня избавиться, да?

– Ага, – отвела взгляд ведьма.

– Так выходит, ты сама всё это устроила, а, Маглейн?

– Выходит, – неохотно признала Магда. Виль снова вздохнул, словно сокрушённый глупостью собеседницы.

– Ты, конечно, ведьма, Маглейн, – сказал он, – но раз уж ты обещала меня во всём слушаться… последний раз говорю. Ещё раз без разрешения что-то сваришь, а паче того суетиться начнёшь…

– Я поняла, – перебила ведьма. – Ты меня выпорешь.

– Соображаешь, – одобрительно кивнул батрак. – А вляпаешься, зарежу без разговоров, поняла?

Магда отвернулась.

– Хочешь норов показывать, так я пойду, – напомнил батрак. – Ну?

– Поняла! – раздражённо отозвалась ведьма.

– Вот и молодец. Запомни: колдовать будешь, когда я велю. Ходить будешь только с разрешения. Дышать, если позволю. Сморкаться…

– Я поняла, – с нажимом повторила Магда.

– И не ершись. Как дурить, так впереди всех, а как разгребать, так папаша Виль спасать должен.

– А по тебе, лучше бы тебя братья-заступники сожгли, так? – всё-таки огрызнулась ведьма.

– А по мне, кто-то обещал делать как папаша Виль велит, а сама спорит и спорит, – хладнокровно ответил батрак.

– Так вели уже что-нибудь! – не выдержала Магда. – Зачем ты со мной препираешься, когда надо…

– Суетиться, как ты привыкла, – подхватил Виль. – Ладно, пошутили – и хватит. Давай про Серую пустошь рассказывай. Почему туда никто, кроме магов, пробраться не может?

– Сам-то туда не пробовал? – усмехнулась Магда.

– Не надо было, вот и не пробовал. Не надоело спорить, а, Маглейн?

– Да ничего там особенного нет, – отмахнулась ведьма. – Болота там заколдованные. Сегодня здесь трясина, завтра в другой стороне. Огни болотные тоже заколдованные. Пристально посмотришь – и по ним куда-нибудь в бочаг забредёшь. Только на оборотней, говорят, и не действуют. Ну, и на нас с магами. Дорогу запомнить невозможно, всё ж меняется. И ученицы Бурой башни, что ни ночь, одежду скинут, мазями намажутся и носятся над Пустошью с воплями. Кто услышит – побежит. И лошади разбегутся.

– И ты так летала, а, Маглейн?

– И я, – хмыкнула ведьма.

– Посмотреть-то было на что?

– Я себя со стороны не видела, – холодно отозвалась ведьма. Её передёрнуло. Она припомнила, как Виль спасал ей семь лет назад, на встрече, когда он, чтобы потянуть время, расписывал суду проклятых её прелести.

– А сейчас так можешь?

– Голых баб давно не видел? – вспылила Магда.

– Дура ты, Маглейн. Кто обещал слушаться, а? Я тебе на каждом шагу должен это припоминать?

– Могу, – ответила ведьма. – Мазь-то простая. Но она только в Пустоши помогает.

– А в других местах?

– Если здесь намазаться, сны будут интересные, – пояснила Магда. – А если в Пустоши и вылететь за пределы, то сколько-то пролететь можно, а потом вниз идёшь. Быстро летела – камнем рухнешь, медленно – плавно снизишься.

– А кто у вас летал-то? Все ученики или только девки?

– Девки, – усмехнулась Магда. – Колдунов мало и они редко хорошо ворожат. Кто посильней из парней, те в маги идут. Потом, они волосы не отращивают. А, впрочем, не знаю. Но только ведьма может взлететь, у колдунов это редко получается, а когда получается, им носиться над Пустошью неинтересно. Но там и без них есть от чего испугаться.

– От чего, Маглейн?

– Белые маги нас стерегут, – отозвалась ведьма, не заметив вырвавшееся у неё «нас». – Они считают, мы людям вредим. Как налетим, бывает, на телегу или, если повезёт, на обоз даже, мороку наведём, на Пустоши-то это нетрудно, из тумана лепится… тут как тут они. Крик, шум, светом кидаются… только успевай уворачиваться. Люди-то разбегаются, хорошо, если живы останутся, не утопнут, лошадей попробуй собери потом, а белым магам и горя нет, они так своим волшебством увлекаются, что и не видят ничего вокруг. Тут чёрные появляются. Кто из людей не убежал, точно окочурится. Чёрные-то такое выделывают! Белых отвлекут, а мы всё с телеги похватаем – и домой.

– И ты хватала? – вкрадчиво поинтересовался батрак.

– А куда деваться? – не поняла вопроса ведьма. – Есть-то в Пустоши нечего, денег у нас не бывает. Что добудем, то и поедим. Мы на три башни еду готовили, приходилось крутиться.

– Ну и мразь же ты, Маглейн, – со странной смесью отвращения и насмешливого восхищения сказал батрак. Магда задохнулась, как будто он её ударил. – Добренькая, на козлёнка рука не поднимается, ворованная колбаса в глотке застревает… сама-то простых людей грабила, последнее отнимала.

Магда смутилась. Она никогда не задумывалась об этом. Так делали все девушки в Бурой башне.

– Да не померли бы они без бочки с капустой, – неуверенно отозвалась она.

– Конечно, нет, – охотно согласился Виль. – Они утонули в болоте. А потом от голоду умерли их маленькие дети.

– Какие дети, о чём ты?!

– Обычные, – как-то даже удивился вопросу батрак. – Которые ждали их дома. Небось, бедняки одни через вашу Пустошь-то ездили. Кому побыстрее продать надо и кто охрану нанять не может. Тебе голодать-то хоть раз приходилось, а, Маглейн?

Ведьма отвела взгляд.

– А от голода помирать не приходилось? – не отставал батрак.

– Жива, как видишь, – огрызнулась Магда.

Вместо ответа Виль хлопнул себя по колену и расхохотался.

– Подружка-то твоя белая – тоже ела с вами?

– Ну да, – растерялась Магда.

– Нос-то не воротила?

– С чего бы ей?

Виль расхохотался ещё громче.

– Значит, вы грабили людей, а белые маги потом жрали то, что вы из награбленного приготовили? Хорошо устроились, а?

Отсмеявшись, Виль с размаху хлопнул её по плечу.