Текст книги "Красный рыцарь"

Автор книги: Майлз Кэмерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 67 страниц)

ЛИССЕН КАРАК – ИЗЮМИНКА

Ветра ничто не предвещало, но сперва на них обрушился холодный шквал, а потом мощный вихревой поток с востока.

Изюминка судорожно вздохнула.

– Натяни на лицо шарф, – крикнул ей капитан. – Все что угодно.

Ветер развеял яд, но он все еще чувствовал его. А потом он заметил еще одно заклинание. Оно было хрупким, словно снежинка, и на мгновение показалось, что воздух сияет, будто весь окружающий мир соткан из магии.

ЛИССЕН КАРАК – ГАРМОДИЙ

Гармодий наблюдал, как колдует настоятельница, но размышлял лишь над словами Шипа о том, что люди слишком разобщены. Заклинание было прекрасно. Своего рода математический герметизм, тронувший его до глубины души. В нем заключалось вращение планет и пути звезд по небу. И многое другое, мыслимое и немыслимое…

– А вы гораздо могущественнее, чем я предполагал, – заметил Гармодий.

Она улыбнулась. И то была улыбка королевы.

– Кто вы?

– Вы знаете, кто я, – игриво ответила она и поднялась. – Думаю, Шипу будет очень сложно применить эту уловку еще раз.

Гармодий приподнял бровь.

– Уловку? Это вовсе не герметизм. И не заклинание в том роде, в каком я их разумею.

– На небе и на земле существует множество вещей, выходящих за рамки вашей философии, – произнесла настоятельница. – Он использует смерть ирков для подпитки своего проклятия. Это очень, очень древний способ колдовства.

Старый маг все понял и кивнул.

– Но вы…

– Я сражаюсь за жизнь. Как и мой Бог, – с нежной улыбкой пояснила она. – На какое–то время он оставит нас в покое. Мне нужно переговорить с послушницей. Прошу меня простить.

Гармодий поклонился, а когда она скользнула мимо него, произнес:

– Госпожа…

– Да, маг? – Женщина остановилась, прислуживающие ей тоже, и она махнул им рукой, приказывая удалиться.

– Если мы соединимся, госпожа…

Ее лицо исказила недовольная гримаса.

– Вы узнаете мои самые потаенные мысли, а я ваши.

– Так мы станем намного сильнее, – настаивал Гармодий.

– Я уже связана со своими послушницами и всеми сестрами. Нас объединяет хор.

– Конечно, объединяет. Боже ты мой, в этом никто и не сомневается. Я отнюдь не глупец.

Все стало еще очевиднее. Сорок не самых сильных магов, объединенные вместе, становятся воистину могущественными. Но это требует невероятной согласованности.

Как у монахов.

Или монахинь.

– Я обдумаю ваше предложение, – с улыбкой согласилась она.

Он еще какое–то время смотрел ей вслед, а потом уселся под яблоней.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ЛИССЕН КАРАК – МАЙКЛ

«Осада Лиссен Карак. День одиннадцатый.

Чтобы поддержать гарнизон Нижнего города, небольшой укрепленный бастион у подножия горы, капитан лично отправился в дозор. Для последующих атак враг соорудил собственные осадные машины, катапульты и требушеты. Поскольку наши боевые орудия ведут обстрел сверху, то патрули могут свободно перемещаться от крепости до улиц Нижнего города. Капитан утверждает, что Дикие в первую очередь попытаются захватить именно его. Враг уже дважды пытался это сделать, но оба раза неудачно и с большими потерями. За вчерашний день мы не потеряли ни единого человека, будь то мужчина или женщина. Настоятельница воззвала к Божьей помощи и развеяла ядовитый туман. Благодаря ее молитвам многие солдаты воспряли духом.

Боевые орудия врага ведут по нам непрекращающийся обстрел. В воздухе сильно пахнет гарью, и многие фермеры начинают проявлять недовольство.

Ночью боглины напали на Замок у моста, но их внезапная атака захлебнулась, и они отступили».

Майкл отложил перо и покачал головой, заметив чернильное пятно на указательном пальце. Прошлым вечером Кайтлин не вышла, чтобы встретиться с ним, хотя знала, что он отправляется в Нижний город. Негодование фермеров начало выплескиваться. Старый Сет Ланторн, бахвалившийся в первые дни осады, стал мрачен и немногословен. И теперь, когда Майкл проходил мимо, он слышал, как за его спиной перешептывались местные жители.

Им не нравилось, что их сыновей забрали в лучники, и то, что…

«Я женюсь на ней», – подумал Майкл. Но тянуть с этим не следовало.

ЛИССЕН КАРАК – КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ

Куртина вокруг Нижнего города постепенно превращалась в щебень.

Перед самым рассветом набежавшие тучи спрятали звезды, и пошел дождь. Несильный, но холодный и пронизывающий.

– Готовится атака, – сказал Тоби, потирая щеку. От выпитого сидра даже дыхание его казалось сладким.

Сонный капитан поднялся, чувствуя себя так, словно его долго пинали ногами. Выполнять ежедневные герметические упражнения оказалось невообразимо трудно, а надевать доспехи равносильно самоистязанию, пришлось обратиться за помощью к Тоби, поскольку Майкл отправился в Нижний город. Теперь все в крепости должны были неукоснительно выполнять свои обязанности.

Когда Красный Рыцарь поднялся на стену, в полях царило оживление: ирки стояли ударным фронтом с южной стороны города. Твари обзавелись щитами – огромными павезами[78]78
  Павеза – тип щита, широко применявшийся пехотой в ХIV-ХVI веках. Щит был прямоугольной формы, нижняя часть могла иметь овальную форму. Павеза часто снабжалась упором, иногда на нижнем крае делались шипы, которые втыкались в землю.


[Закрыть] из толстой коры срубленных в чаще деревьев.

Выстроившись в шесть колонн, ирки тускло отсвечивали под дождем.

Под командованием Плохиша Тома было двадцать латников и столько же оруженосцев и слуг, двадцать лучников находились на башне. Уныло поблескивали доспехи воинов, занявших позиции в брешах городской стены.

Орудия врага безмолвствовали.

Уилфул Убийца поднялся на стену к капитану и, указав на расчищенное место, где раньше стояла южная башня, доложил о готовности. На уровне второго этажа возвели орудийную платформу, на ней установили требушет, длина метательного рычага которого не уступала высоте шпиля часовни.

Капитан устало улыбнулся в ответ.

– Давай проверим, сможем ли мы преподнести мастеру Шипу очередной сюрприз. Пошли.

Первый камень загружали с некоторым трепетом и волнением. Требушет был способен запустить закованного в броню человека на пятьсот шагов. Боевого коня – на триста. Перед выстрелом Уилфул суетился, словно мать, впервые отправлявшая дитя в церковь. Крутился тут и Безголовый, чья любовь к осадным механизмам пересиливала здравый смысл и желание отдохнуть лишний часок. Отодвинув загрузчик, он поместил камень в связанную из пеньковых веревок сеть.

– Окажете честь сделать первый выстрел? – спросил Уилфул.

– Всем очистить башню, – приказал капитан.

Во внутреннем дворе собрались все без исключения фермеры. Чтобы поднять уровень площадки, построить и установить требушет, каждому из них пришлось изрядно попотеть. Раздались громкие возмущенные возгласы, но Красный Рыцарь не обратил на них никакого внимания. Но ему нужна была их помощь, чтобы подготовить рычаг для запуска. Подумать только: мощь орудия зависела от усилий деревенских бабенок.

Когда площадка опустела, капитан привел механизм в действие. Рычаг требушета поднимался сперва медленно, но затем стал быстро набирать скорость. Вот праща оторвалась от земли, достигла вертикального положения, и тяжелый противовес резко опустился на кучу старого тряпья – бах – праща раскрылась – ба–бах – и камень весом с человека после, казалось бы, бесконечно долгого подъема высвободился из веревочного плена и взвился на триста футов над землей.

Снаряд поднимался все выше и выше, пролетев над строем двинувшихся вперед ирков, сомневавшихся, что новые щиты смогут защитить их, а затем стал падать. Падал он под углом, просвистел над ирками, над глубокой траншеей, вырытой боглинами, над артиллерийскими платформами врага, над холмом, на котором стояли их орудия, и исчез где–то за деревьями с западной стороны расчищенного участка. Не причинив никакого вреда.

Но фермеры и лучники от души ликовали, и капитан, глядя на них, не смог сдержать улыбку. Уилфул Убийца взбежал по ступенькам и хлопнул его по спине.

– Отличная работа, – улыбаясь, произнес Красный Рыцарь, повернулся к Безголовому и приказал подготовить другие орудия.

Довольный лучник осклабился.

Когда им удалось перезарядить большой требушет, первая волна атакующих отступала под натиском латников Тома. Щиты из коры, несмотря на толщину, оказались не слишком надежной защитой от стрел.

Во внутреннем дворе капитан собрал второй летучий отряд под командованием сэра Йоханнеса.

– Если Тома оставить без поддержки, ему придется несладко, – сказал он. – Но с дюжиной всадников он в два счета справится с очередной атакой.

Йоханнес холодно промолвил:

– Есть, сэр. Все сделаю, не впервой.

Капитан заметил Фрэнсиса Эткорта, в доспехах и на коне.

– Рад тебя видеть, – сказал он, пожав руку в латной рукавице.

– Да я и сам рад, – ответил Эткорт.

И, усмехнувшись, добавил:

– Правда, проведи я еще денек в лазарете, сдается мне, смог бы и реку перелезть, и гору переплыть.

Требушет выстрелил еще раз. Капитан был далеко не единственный, кто бросился к стене посмотреть, куда на этот раз приземлится снаряд. Камень Безголового упал где–то далеко за осадными машинами врага.

Красный Рыцарь наблюдал за следующей атакой. Она была какой–то вялой и нерешительной. Ирки держались в стороне от основной массы лучников и неуверенно толпились у центрального пролома. Лишь небольшая группка осмелилась приблизиться к оборонявшимся.

А затем выстрелила катапульта противника. Камень, словно молния, угодил прямо в брешь, похоронив под собой и людей, и боглинов.

– Проклятье! – выругался капитан. – Этого следовало ожидать.

Одна из тварей издала протяжный, леденящий кровь вой, чем–то напоминавший звук трубы, но более жуткий. Из домов и подвалов Нижнего города стали выскакивать ирки. Скорее всего, они прокрались мимо лучников ночью или во время предыдущих атак и очутились за спинами отряда Плохиша Тома. Из–за орудийной платформы выбежал огромный тролль и нацелил рогатую голову на пролом в куртине. Ирки спешно убрались с его пути.

С неба упал очередной кусок скалы, угодивший прямо в центральный пролом. Приземлившись, он будто взорвался изнутри, осыпав нападавших и защитников градом смертоносных осколков. Стоявшие на стенах люди смотрели на бойню в проеме, как зрители на турнире.

Один осколок попал в шлем сэра Филиппа ле Боза и пробил висок, отчего тот скончался на месте. Роберта Били оглушило, и он рухнул на землю, чем тут же воспользовался ирк, вогнав кинжал в смотровую щель его забрала. Сэр Джон Поултни погиб, пытаясь прижаться спиной к стене и размахивая мечом по широкой дуге. Он зашатался, когда тяжелый осколок ударил в наспинник, потом упал на колени. На него ринулась целая толпа мелких чудовищ. Одного он убил, обрушив закованную в латную рукавицу левую руку, еще двоих разрубил мечом, но оставшиеся твари запрокинули его голову…

– Отряд, вперед! – скомандовал капитан.

Безголовый тоже не мешкал. Камень высоко взлетел, рухнул на холм с вражеской артиллерией и пробил платформу с орудиями врага. Каскад деревянных обломков увидели даже из крепости. Перепуганный боглин попытался выстрелить из наполовину заряженного требушета. Загружавшего камни монстра подхватило пращой и подбросило. Пролетев сотню шагов, тот мешком рухнул на землю.

Из крепости с двенадцатью рыцарями выехал Йоханнес и галопом помчался Тому на выручку. Они неслись по петлявшей зигзагами дороге, тролль рванулся в сторону бреши, а ирки зажали оставшихся рыцарей плотным кольцом.

– Проклятье! – выругался капитан.

Никогда прежде ему не приходилось пользоваться силой с такого расстояния.

НИЖНИЙ ГОРОД, ЛИССЕН КАРАК – ПЛОХИШ ТОМ

Плохиш Том чувствовал себя не более чем песчинкой в разваливавшемся песочном замке. Запрокинув голову, он яростно взревел. Ирки опешили, и эта заминка стоила им жизней. Его меч оказывался повсюду, а сам Том был быстрее, выше и сильнее любого противника.

Ирки попытались атаковать в стороне от него; но латники прекрасно знали, каков Том в бою, поэтому не отступали от него ни на шаг, будто приклеенные. Фрэнсис Эткорт стоял с горцем плечом к плечу: если Том наступал, наступал и Фрэнсис и, наоборот, отступал вместе с ним. Из оружия у Эткорта было короткое копье, которое он по мере надобности пускал в ход. Предоставив основную работу Тому, он убивал лишь тех, кому удавалось подобраться к гиганту слишком близко.

Неся большие потери, воины начали постепенно отступать от разлома. Дольше удерживать его они не могли.

Краем глаза Эткорт уловил движение где–то сверху и крикнул:

– Патруль!

Том замер.

– Тролль близко, – сказал он. – Фрэнсис, расчисти за нами дорогу и освободи путь к башне.

Подгонять Эткорта не пришлось. Когда он пробирался мимо воинов, легонько стукнул оруженосца капитана и еще трех солдат по шлемам, приказав:

– За мной!

Вдруг прямо перед ними появился ирк, остановившийся как вкопанный от изумления. Он не ожидал напороться в городе на живых людей. Вонзившееся в лоб копье прервало его размышления.

– Майкл, – позвал Эткорт, – беги к башне и скажи Кадди и Длинной Лапище, пусть прикроют нас.

Оруженосец был облачен в прекрасные доспехи, крепче и надежнее, чем у остальных. К тому же он был моложе всех.

Сквозь ряды ирков прорвался тролль. У засыпанного обломками проема в стене он остановился и начал осматриваться, будто слепой червь в поисках света, тепла или человеческой крови. Затем неспешно двинулся вперед, не желая бежать по столь ненадежной поверхности. Забравшись повыше, он снова остановился, оглядел стоявших наверху латников, запрокинул голову, обнажив загнутые внутрь клыки и бездонную пропасть огромной глотки, и громко взревел.

Его рев донесся до самого леса, эхом отразился от камней и стен крепости, долетел до молившейся настоятельницы и хлопотавшей в лазарете Амиции. Только занятый подготовкой заклинания капитан ничего не слышал.

Плохиш Том не сдвинулся с места. Подобно троллю, он тоже запрокинул голову и заорал. Эхо прокатилось от крепостных стен до леса и вернулось обратно. Человек и тролль ринулись навстречу друг другу. Перед самым столкновением Том шагнул в сторону. Тролль замешкался, и этого хватило, чтобы успеть ударить его мечом, но чудовище задело горца рогами, сбив с ног. Пробежав по инерции еще дюжину шагов, тролль остановился. Том сумел подогнуть под себя ногу и, опираясь на меч, поднялся. Противник развернулся и опустил защищенную каменной пластиной голову, готовясь к очередному броску. Горец расхохотался.

Кадди осторожно перегнулся через стену башни. Дождавшись, пока тролль развернется, он направил наконечник стрелы в спину чудовища и, предположив, что та защищена слабее, чем грудь, отпустил тетиву. Когда стрела вошла промеж лопаток по самое оперение, раздался звук, напоминавший удар топора мясника по куску баранины. Тролль пошатнулся, протяжно взревел и вскинул голову.

Том шагнул вперед. Чудовище вздрогнуло и, вытянув защищенные каменными пластинами руки, попыталось схватить гиганта за горло. Том сперва резанул, затем рубанул мечом, в ответ на него обрушился мощнейший удар, и он рухнул на землю.

Через него перепрыгнул сэр Джордж Брювс, оказавшись прямо перед троллем.

– Уходите! – крикнул он остальным латникам. – Бегите, ну же!

Но вместо этого рядом с ним встали Фрэнсис Эткорт и Роберт Лилиард. Тролль смерил их взглядом, сделал один шаг, другой, медленно осел на землю и затих.

– Вот же сукин сын, – промолвил Лилиард, шагнув к чудовищу. Размахнувшись молотом, он раскроил твари голову.

– Унесите Тома! – крикнул Эткорт.

Ирки захватили пролом в стене. Казалось, смерть тролля ничего для них не значила.

Нести Тома пришлось всем вместе. Весил он не меньше лошади, так, по крайней мере, воины рассказывали впоследствии. А тогда им нужно было добежать до башни, чтобы спастись от наступавших на пятки ирков. Лучники принялись стрелять в преследователей, хотя Кадди и Длинная Лапища сомневались, что пробьют их броню. Они оказались почти правы.

Ирки чуть отступили. Несмотря на то что Нижний город кишел ими, рыцари сумели добраться до башни. Задняя дверь распахнулась, стрела Длинной Лапищи пролетела мимо бежавших латников, он выхватил кортик, в другую руку взял небольшой круглый щит, баклер, и подался вперед, пропуская несущих Тома солдат.

Небольшая группа ирков попыталась пробраться вслед за ними. Все твари были одеты в чешуйчатые доспехи и прикрывались круглыми щитами.

Меч и щит Длинной Лапищи взлетели, будто единое целое. Баклер ударился в щит одного ирка, а меч снес голову другому. Не останавливаясь, Длинная Лапища вернул меч в защитное положение. Шаг назад – одним взмахом клинка он отбил сразу два выпада копьями. Шаг вперед – направил щит под сжимавшие копье руки ирка, взял их в захват, а навершием меча ударил в незащищенную морду противника. Воспользовавшись преимуществом большего роста и силы, он с легкостью запустил мелкое существо в толпу сородичей.

Шаг назад – и ворота с грохотом захлопнулись.

ЛИССЕН КАРАК – КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ

Сэр Йоханнес приказал летучему отряду остановиться, они успели преодолеть две трети пути. Стало ясно, что брешь не удержать, пришлось развернуть патруль, и они молча поскакали обратно, вверх по дороге.

Капитан ждал у ворот.

– Верное решение, – похвалил он, – отлично сработано.

Йоханнес слез с лошади, передал поводья крестьянину, поскольку закованным в броню лакеям было не до лошадей, и поспешно отвернулся.

– Нижний город потерян, – посетовал он.

– Нет, – возразил капитан. – Пока еще нет.

Над их головами снова выстрелил требушет.

– Рискуешь всем в надежде на мифическую помощь? Да еще от короля? – Йоханнес пытался держать себя в руках и тщательно обдумывал каждое слово. Капитан положил руку ему на плечо:

– Именно так.

– Боже, помоги нам продержаться до этого дня, – вздохнул он.

К ЗАПАДУ ОТ АЛЬБИНКИРКА, ЮЖНЫЙ БЕРЕГ РЕКИ КОХОКТОН – ГАСТОН

Гастон закончил упражняться с оружием, успел помолиться и теперь страдал от безделья. Кузен и армия стояли у него уже поперек горла. Оставив оруженосца у палатки, он оседлал лошадь и отправился прокатиться.

Лагерь был огромен. Размерами он не уступал ярмарке или небольшому городу: более двух тысяч палаток, сотни повозок, расставленных так, чтобы защитить при отсутствии стен. Сама территория окружена рвом глубиной в рост человека. Вырытый грунт сбрасывали с внутренней стороны, соорудив таким образом невысокий вал.

Никому не разрешалось пересекать ров: выход за его пределы служил основанием для взыскания. Гастон, в отличие от кузена, понимал, что должен подавать пример всем остальным, поэтому неспешно направил лошадь вдоль периметра, кивая знакомым альбанским рыцарям и их командирам.

Завидев пару молодых людей с ястребами, Гастон почувствовал укол зависти. Ему вспомнился дом. Залитые солнцем луга, подруги сестры, с которыми он выезжал на отдых, туда, где неизменными спутниками были веселье, шутки, вино, охота на птиц. Вспомнилось, как они лазали по деревьям, как он любовался прекрасными фигурами юных красавиц, скакавших на лошадях или плескавшихся у ручья…

Гастон тряхнул головой, отгоняя накатившие воспоминания, однако образ Констанции д’Эво, обернувшейся через оголенное плечо, чтобы взглянуть на него, прежде чем прыгнуть в воду, отогнать оказалось не так–то легко. Между ними никогда ничего не было. До того он даже не замечал ее, ну разве что хорошенькое личико, мелькавшее среди подруг сестры.

«Зачем я вообще здесь?» – спрашивал он себя.

– Увидели что–то занятное? – произнес знакомый голос.

Гастон остановился. Воспоминания исчезли, словно их и не было. К нему обратился старый лучник. К своему удивлению, Гастон обнаружил, что рад вновь увидеть этого человека низкого происхождения.

– Думал, вы собирались вернуться домой, – сказал он.

Старик рассмеялся.

– Так и было, но лорд Эдвард попросил меня остаться, и я, дурак, взял и остался. Отправил вместо себя зятька. Толку все равно от него тут нет. Дочери он, пожалуй, нужнее, чем я.

– Лорд Бейн? – уточнил Гастон.

– Он самый. Я служил лучником в его походе лет, дай бог памяти, десять назад. Суровое было время.

Гастон кивнул:

– Так и знал, что вы были лучником.

Старик улыбнулся:

– Ага, так вот чё я хотел сказать: дурость все это. С какой стати мы воюем с Дикими? Когда я отправлялся на ночную охоту, мне нравилось болтать с феями. И с ирками торговал не раз. Им нравится хорошая ткань. И зеркала, ха–ха–ха, за зеркало ирк мать родную продаст. Правда, боглинов я терпеть не могу, поди, они меня тоже.

Подобная жизнь не укладывалась в голове у Гастона. Пытаясь скрыть удивление, он спешился. И удивился еще сильнее, увидев, что старик держит голову его кобылы.

– Привычка, – пояснил тот.

Рыцарь протянул руку:

– Гастон д’Э.

– Зна–аю, – протянул лучник. – А меня все кличут Ворчун. Понимайте, как хотите. При крещении, правда, назвали Гарольд Редмид.

Неожиданно для себя Гастон пожал ему руку, словно рыцарю.

– Вы же знаете, продавать зеркала иркам – преступление против короля и церкви.

Ворчун простодушно усмехнулся.

– Ага, еще преступление – стрелять оленей лорда Эдварда. Преступление – красть кроликов из его заповедников. Преступление – покидать свою усадьбу без разрешения его лордейшества. Вся моя жизнь – одно сплошное преступление, милорд. Как и большинства других, кто происхождением не вышел.

Гастон невольно улыбнулся. Собеседник неуловимо располагал к себе.

– Но как же спасение вашей души? – осторожно начал он.

Губы старика скривились, он надул щеки и шумно выдохнул воздух.

– С вами легко найти общий язык, несмотря на то что вы чужеземец. Но, пожалуй, обсуждать свою душу с вами я не намерен.

– Но вы добровольно общаетесь со злом, – пытался понять рыцарь.

Ворчун криво усмехнулся.

– А неужто все, кого вы знаете, такие уж и добрые, милорд?

Гастон вздрогнул.

– А значит, с тем же успехом можно задуматься: а все ли ирки злые? – продолжал старый лучник. – А вдруг злых ирков и вовсе нет? Что, если не существует на свете более злой силы, чем худой правитель?

Рыцарь покачал головой.

– Какой еще худой правитель? Подобные заявления сильно напоминают речи повстанца.

– Успокойтесь, милорд, никакой я не повстанец, – улыбнулся старик. – Все мы играем по чьим–то правилам. И изменники, и отщепенцы. Как и умелые лучники.

– Положим, я частично разделяю вашу точку зрения, – осторожно заметил Гастон, – и, признаться, сам хочу вернуться домой.

– Так и знал, что у вас есть голова на плечах, – рассмеялся Редмид.

Он поднес руку ко лбу, прикрывая глаза от солнца, и покачал головой. Затем прикрикнул на спящего лучника:

– Эй, Чернявый, мешок ты с дерьмом, а ну поднимайся и живо работать!

Гастон повернулся и заметил молодого лучника, спрятавшегося на дне рва.

Тот весь сжался в комок, будто надеялся, что, уменьшившись в размерах, избежит гнева старика.

– Теперь я тут старший лучник и отвечаю за то, чтоб эти ребята хорошенько уставали, – хихикнул Ворчун.

По мнению рыцаря, паренек не выглядел измотанным.

Редмид подошел ближе ко рву и проорал:

– Чернявый!

А секунду спустя Гастон увидел то, что увидел.

Паренек был мертв. Выпотрошен.

– Твою ж мать, – выругался старик.