Текст книги "Красный рыцарь"

Автор книги: Майлз Кэмерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 67 страниц)

БЕНБУРГСКАЯ ДОРОГА, К ВОСТОКУ ОТ АЛЬБИНКИРКА – ПИТЕР

Питер с безнадежным и беспомощным гневом смотрел, как из леса по обе стороны дороги летят стрелы. Засада была такой явной, что он не мог понять, как кто–то способен попасться на эту удочку. Из–за ярма на шее, к которому цепями сзади и спереди были прикованы две женщины, он не мог бежать.

Он попытался найти нужные слова.

– Падайте! – закричал Питер. – Вниз!

Но уже начиналась паника. Страх – еще никогда в жизни такого он не ощущал. Ужас накатил на Питера, словно его облили грязной водой из корыта. Женщины, с которыми он был сцеплен, рванулись в разные стороны, споткнулись и упали, утянув его за собой.

Град стрел продолжал обрушиваться на солдат, они гибли один за другим. Лишь небольшая группка устояла на ногах и оказывала отчаянное сопротивление.

Нечто – в клубившемся по земле тумане позднего утра было плохо видно – вырвалось из дымки и ударило в колонну. Снова раздались душераздирающие вопли людей и ржание лошадей, а ужас достиг такой силы, что две спутницы Питера просто скрючились в позе зародыша на земле.

Питер лежал, не шевелясь, и пытался размышлять здраво. Он наблюдал за приближавшимися к колонне существами. То были демоны. Дома он лишь слышал о них, а теперь они здесь. Пожирали трупы или, может, все еще живых людей.

Сверху на белокурую женщину впереди Питера накинулась виверна. Клиновидная голова вошла ей в живот. Женщина сзади пронзительно закричала, встала на колени и раскинула руки, вдруг над его головой пролетел сгусток ярко–зеленого цвета и ударил в чудовище. Вокруг невыносимо запахло горящим мылом.

Словно танцор, виверна резко повернулась, передней лапой раздавив орущую блондинку и задев соединявшую пленников цепь, конец которой обвился вокруг задней лапы чудовища.

Виверна когтями разорвала цепь, женщина позади Питера снова ударила заклинанием – две пригоршни концентрированной кислоты полетели в монстра, а колдунья истерически захохотала. Виверна взвыла в сотни раз громче, расправила крылья и бросилась на рабыню.

Питер перекатился под ее огромным телом, конец недавно разорванной цепи, проходивший через ярмо, зацепился за корень дерева и освободил шею. Он вскочил на ноги и побежал в туман.

Вспышка – и Питер распластался на земле. Настала тишина, он снова вскочил и помчался и лишь через сотню шагов, сделанных в панике, осознал, что ничего не слышит, а рубашка на спине обгорела.

Не останавливаясь, парень побежал дальше.

Во рту настолько пересохло, что он не мог глотать, бедра и икры горели, словно их опалило пламя. Но Питер продолжал бежать, пока не наткнулся на глубокий ручей, где до отвала напился воды, а потом лежал, хватая ртом воздух, пока не забылся.

АЛЬБИНКИРК – СЭР АЛКЕЙ

Сэр Алкей подъехал к Альбинкирку на гнедой кобыле, его боевой конь рысью бежал следом. В бою рыцарь потерял оруженосца и пажа, но его слуге – мальчишке, который едва ли мог удержать в руках меч, – удалось спастись вместе с вьючной лошадью.

Рукоятью меча Алкей постучал в западные городские ворота. Несколько перепуганных стражников приоткрыли одну створку, чтобы пропустить его.

– Там армия Диких, – выдохнул рыцарь. – Отведите меня к вашему капитану.

Капитаном оказался пожилой мужчина – именно такими, как правило, становятся бывшие солдаты – с седой бородой и склонностью к полноте. Однако он был в сапогах со шпорами, хорошей кольчуге и при поясе, подчеркивавшем его малопривлекательное брюшко.

– Сэр Джон Крейфорд, – протянув руку для пожатия, представился он.

Сэр Алкей засомневался, что этот человек был когда–то удостоен рыцарского звания, и задался вопросом, каким образом этому неотесанному деревенщине удалось занять столь важный пост.

– Я был с караваном, состоявшим из пятидесяти фургонов, на Бенбургской дороге, – произнес рыцарь и внезапно опустился на стул.

Он не собирался этого делать, но земля ушла у него из–под ног.

– Дикие. – Он пытался говорить спокойно и обстоятельно, как человек, словам которого можно доверять. – На нас напали демоны. С ирками. По меньшей мере, сотня.

Сэр Алкей осознал, что ему трудно дышать. Об этом даже говорить было непросто.

– Боже мой, – произнес он и замолчал.

Сэр Джон положил руку ему на плечо. Непостижимым образом человек показался Алкею более достойным.

– На каком расстоянии отсюда, мессир?

– Пять лиг. – Рыцарь императора глубоко вздохнул. – Может быть, меньше. На востоке.

– Пресвятая дева! – воскликнул капитан Альбинкирка. – На востоке?

– Вы верите мне?

– Да, конечно. Но на востоке? Они обогнули город?

На лестнице за дверью послышались шаги, сэр Алкей поднял голову и увидел впустившего его в город стражника с двумя мужчинами более низкого сословия.

– Они утверждают, что в полях боглины, сэр Джон, – доложил сержант. – Они так говорят.

– Моя дочь! – закричал тот, что помоложе. Скорее то был отчаянный визг, чем крик. – Вы должны спасти ее!

Сэр Джон отрицательно покачал головой.

– Я не выведу своих людей за ворота. Успокойтесь.

Он налил мужчине кружку вина.

– Но моя дочь… – в отчаянии пробормотал человек.

Капитан Альбинкирка снова качнул головой.

– Соболезную вашей утрате, – не без искреннего сочувствия произнес он и обратился к сержантам: – Звоните в набат. Заприте ворота. Приведите ко мне мэра и скажите ему, что я ввожу в городе военное положение. Никто не должен покидать Альбинкирк.

К ВОСТОКУ ОТ АЛЬБИНКИРКА – ПИТЕР

Питер проснулся от того, что кто–то резко дернул за его ярмо. Оно было сделано вручную – деревянный хомут с крепившимися к рукам цепями, что сильно сковывало движения, и тяжелая скоба, соединявшая Питера с другими рабами.

Над ним стояли двое морейцев, жителей востока, с тяжелыми котомками и заплечными мешками и надвинутыми на глаза капюшонами. Было похоже, что они сами лишь недавно оправились от пережитого ужаса.

– Значит, один выжил, – произнес тот, что повыше, и сплюнул.

Тот, что пониже, помотал головой.

– Вряд ли это можно назвать справедливым возмещением за утерянную телегу, – заявил он. – Но раб есть раб. Вставай, мальчишка.

Питер в полном отчаянии продолжал лежать, поэтому, естественно, получил несколько пинков. Потом они заставили его нести свои пожитки, и все трое направились по крохотной лесной тропинке на запад.

Но долго отчаиваться он не мог. Ему просто не повезло или, возможно, наоборот, повезло. Они кормили его, он готовил еду из их скудных припасов и получал за это немного хлеба и гороховый суп. Ни один из них не был крупным или сильным мужчиной, и Питер задумался, может быть, если ему удастся избавиться от ярма, то он сможет убить их обоих.

Но сделать это ему никак не удавалось. Оно уже целый месяц висело на нем: когда он тащился по снегу и льду, спал с этой холодной и отвратительной штуковиной, пока солдаты насиловали женщин с двух сторон от него, а он ждал, не настанет ли и его черед.

Питер снова и снова стирал в кровь запястья, пытаясь снять с себя ярмо. Он мечтал, как воспользуется им в качестве оружия, когда нападет на этих тщедушных мужчин.

– Ты – отличный повар, парень, – сказал тот, что повыше, вытирая тыльной стороной ладони рот.

Тощий мужчина нахмурился и, отпив из фляжки разбавленное водой вино, произнес:

– Я хочу знать, что там произошло.

Тот, что потолще, пожал плечами.

– Разбойники? Без сомнения, жестокие ублюдки. Я их даже не видел, как только услышат звуки бойни… Сразу побежал, как и ты.

Худой покачал головой.

– Эти крики… – его голос дрожал.

Они сидели и сердито смотрели друг на друга, а Питер наблюдал за ними и удивлялся, как им удалось выжить.

– Мы должны вернуться за телегой, – заявил тощий.

– Ты что, башкой ударился? – возразил второй. – Хочешь стать рабом? Как он? – махнул он в сторону Питера.

Парень скрючился у костра и размышлял, стоило ли разводить огонь и насколько тупыми могут быть эти двое. У них на родине тоже водились демоны. Должны же были эти идиоты знать о них хоть что–нибудь.

Ночь прошла без происшествий – он не сомкнул глаз, а два глупца, привязав ярмо к дереву, спокойно заснули. Они храпели, а Питер лежал в ожидании таинственной смерти, которая так и не пришла.

Утром морейцы встали, помочились, выпили чай, который он для них приготовил, съели пресные лепешки и отправились на запад.

– Где ты научился готовить, парень? – поинтересовался тот, что потолще.

Питер пожал плечами.

– По нынешним временам это умение пользуется спросом.

ЗАСТАВА – ГЕКТОР ЛАКЛАН

Гуртовщики ненавидели заставы. У них не было ни одной причины любить их. Когда нужно перегнать огромное стадо животных, в основном крупного рогатого скота, но и овец и даже коз мелких фермеров, для которых они – единственное богатство, через горы, топи, пустыни, болота и равнины, несмотря на войны и эпидемии, то заставы представляются воплощением зла.

У Гектора Лаклана было одно простое правило. Он никогда не платил пошлины за проезд. Его стадо исчислялось сотнями голов, и у него было столько же людей, сколько в армии какого–нибудь южного лорда, причем носивших кольчуги с короткими рукавами из блестящих колец, тяжелые мечи и огромные топоры, перекинутые через плечо. Они скорее походили на элитных наемников, чем на тех, кем были на самом деле. Гуртовщиками.

– Я не хотел переходить тебе дорогу, Лаклан! – вещал местный мелкий лорд тоном, который Гектор ненавидел больше всего, – льстивого самохвальства, как он его называл, когда кто–то, притворявшийся хозяином севера, начинал умолять сохранить ему жизнь.

Гектор даже не стал доставать огромный меч, лишь положил руку на рукоять. Он лениво погладил усы, провел ладонью по волосам и обернулся посмотреть на длинную грязную вереницу крупного рогатого скота и овец, растянувшуюся за его спиной настолько далеко, насколько на горной тропе мог видеть глаз.

– Просто заплати за проезд. И я… прослежу, чтобы эти копейки скорее вернулись к тебе.

Собеседник был высоким и хорошо сложенным. На нем был стоивший целое состояние хауберк, каждое кольцо заклепано, прочный, как камень.

Он боялся Гектора Лаклана. Но недостаточно сильно, чтобы пропустить его растянувшееся на многие мили стадо. Нужно было попытаться собрать пошлину. Такие уж порядки в горах, да и собственный страх злил.

И правда, Гектору пришла в голову эта же мысль, когда он увидел, как изменилось выражение лица мужчины.

– Что же, будь ты проклят, плати чертову пошлину, или…

Гектор обнажил меч. Он не спешил, не страшился ни гнева противника, ни пятидесяти солдат во всеоружии, стоявших у того за спиной. Горец неторопливо вытащил длинный клинок, тяжелое навершие будто само перевернуло его в сжатой руке таким образом, чтобы острие оказалось аккурат напротив лица мелкого лорда. Гектор вогнал наточенный конец прямо мужчине в лоб с теми же усилиями, которые прилагает сапожник, протыкая кусок кожи. Ноги закованного в доспехи человека подогнулись, глаза закатились. Он был мертв.

Гектор вздохнул.

Дружина мертвеца застыла на месте – от потрясения, которое продлится еще несколько ударов сердца.

– Стоять! – приказал Гектор.

Командовать, не угрожая и не вызывая сопротивления, которого он всеми силами старался избежать, было поистине тонким искусством.

Тело ударилось оземь, еще несколько мгновений ноги мертвеца подергивались.

– Умирать никому из вас вовсе не обязательно, – спокойно произнес он.

С кончика меча капала кровь.

– Он был глупцом, потому что требовал денег, и все знают это. Пусть его выборный наследник возьмет на себя командование, и давайте закончим на этом, – предложил Лаклан, и стоявшие перед ним люди заколебались, разрываемые сомнением, жадностью, страхом и верностью – не мертвецу, но кодексу, который требовал мести.

И кодекс победил.

Лаклан услышал свидетельствовавший об отказе ропот и схватился обеими руками за меч, обрушив его на ближайшего противника. У того в руке тоже был клинок, но человек оказался слишком медлительным, чтобы спасти собственную жизнь. Мощный удар пробил его защиту и раскроил череп от левой брови до правой скулы, верхняя часть головы отделилась от тела, оставив чистый срез.

Люди Гектора двинулись вперед, покидая отведенные места, что означало: когда все закончится, а именно шум, жестокость, кровь и грязь, уйдет целый день, пока они соберут всех разбежавшихся по горным долинам и лощинам животных.

Некто – какой–то древний философ, имени которого Лаклан не мог вспомнить со времен, когда к ним приходил священник, чтобы научить его читать и писать, – говаривал: горцы завоевали бы весь мир, если бы только прекратили сражаться друг с другом.

Он размышлял над этим, когда убивал третьего человека за день, когда его воины с криком пошли в атаку и когда обреченные люди с заставы попытались оказать сопротивление и были перебиты все до одного.

ЛИССЕН КАРАК – КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ

Лагерь у подножия монастыря исчез так же быстро, как и появился: палатки сложили и упаковали в фургоны, которые тянули вверх по крутому склону в крепость двойные упряжки.

Первым делом следовало разместить наемников. Капитан с настоятельницей быстро обошли дормиторий, большой зал, часовню, конюшни и хранилища, складывая, разделяя и распределяя.

– Естественно, я должна впустить всех людей, – произнесла настоятельница.

Капитан прикусил губу и обвел взглядом внутренний двор.

– В конце концов, мы можем заново расставить наши палатки прямо здесь. Вы собираетесь использовать большой зал?

– Конечно, он уже освобожден, – сказала она.

И, пожав плечами, добавила:

– Сейчас Великий пост, поэтому все ценности спрятаны.

Один из самых больших фургонов войска как раз проезжал через главные ворота. Его верх едва не задел перемычку.

– Покажите мне хранилища и кладовые.

Они шли от погреба к погребу, от хранилища до длинной винтовой непроветриваемой лестницы, ведущей глубоко в сердце скалы к чистому источнику, образовавшему водоем размером с фермерский пруд. На обратном пути настоятельница поднималась по спиральным ступеням медленнее, чем спускалась.

Он остановился вместе с ней, когда ей потребовался отдых.

– Там внизу есть какой–нибудь выход? – спросил Красный Рыцарь.

– Конечно, как же без него выдолбить в горной породе полость? Но у меня нет сил, чтобы показать его тебе.

Они снова прошли через потайную дверь за алтарем в часовне, и настоятельницу окружили одетые в серое сестры. Каждая требовала внимания – дела, касавшиеся ухода за алтарем, цветов для следующей службы, жалобы на святотатственные ругательства, постоянно доносившиеся со стен, теперь полных солдат.

– Эй вы, чертовы придурки, засовывайте свои гребаные задницы в доспехи, или я вскрою ваши убогие черепушки и по полной отымею мозги! – задавал трепку Плохиш Том собиравшимся на стене наемникам. Он не кричал, но в тишине его слова разнеслись по всей крепости.

С безмолвной мольбой пожилая монахиня посмотрела на настоятельницу. – Ваши сестры дали обет молчания? – спросил капитан.

Настоятельница кивнула.

– Им всем можно говорить только по воскресеньям. Послушницы и монахини старшего поколения при необходимости могут говорить. Что редко случается с пожилыми, но зато довольно часто с теми, кто моложе. – Она взмахнула руками. – Я говорю от их имени. – Затем указала на следовавшую за ней фигуру в капюшоне. – Это сестра Мирам, мой секретарь и викарий. Ей позволено разговаривать.

Капитан отвесил поклон сестре Мирам, которая в свою очередь слегка пригнула голову.

– Правда, она предпочитает этого не делать, – добавила настоятельница.

«В отличие от вас», – подумал Красный Рыцарь. Возможно, ей просто нравилось говорить с ним или держать рядом человека, с которым можно вести бесконечный словесный поединок. И все же он не сомневался в ее набожности. Капитан считал, что набожность бывает двух видов: ложная, притворная и выстраданная, глубокая и искренняя. Он был доволен тем, что умел их различать.

В дальнем конце часовни стоял отец Генри. Его вид вызывал беспокойство – капитан предположил, что тот давно не мылся и не брился. Рыцарь посмотрел на настоятельницу.

– Ваш священник выглядит не очень.

Он знал, что прошлым вечером она применила заклинание. Причем сделала это очень искусно, что свидетельствовало о том, что женщина была магом и, должно быть, знала, что он применил заклинание очарования во дворе и на ее сестрах.

И она была здесь не единственным магом. Существовали тайные хитросплетения, управлявшие общей ситуацией. Он внимательнее посмотрел на сестру Мирам, а затем ради интереса потянулся к ней, словно третьей рукой, своей силой.

Ничего себе. Ощущение было такое, будто женщина ударила по ней.

Настоятельница пристально смотрела на священника.

– Раньше он любил меня, – с легким презрением промолвила она. – Мой последний любовник. Милостивый Господь, разве не мог ты мне послать кого– то более симпатичного и кроткого? – Женщина криво усмехнулась. – Подозреваю, он был послан мне в наказание. И как напоминание о том… О том, кем я когда–то была. Прошлой зимой рыцари нашего ордена не прислали нам священника, поэтому я пригласила его из местного церковного прихода. Он казался интересным. А оказался…

Она помолчала.

– И зачем я вообще рассказываю тебе это?

– Поскольку вы назначили меня своим капитаном, в мои обязанности входит знать как можно больше.

Она обдумала его слова.

– Он – типичный невежественный приходской священник, который с трудом читает написанные на архаике тексты, знает Библию лишь по памяти и считает, что женщины не стоят и грязи на босых ногах. И все же он оказался здесь и тяготел ко мне.

Капитан улыбнулся ей, взял ее правую руку и поцеловал.

– Может быть, я стану вашим последним любовником.

Он увидел, что священника передернуло. «Ух ты, как занятно». Хотя человеком тот был неприятным, в его набожности сомневаться не приходилось.

– За такое поведение мне следует дать вам по уху? Насколько я знаю, нынче это в моде, – заметила настоятельница. – Пожалуйста, воздержитесь от подобного рода заявлений, капитан.

Он отшатнулся, будто она и вправду его ударила. Сестра Мирам нахмурилась.

Чтобы вернуть самообладание, Красный Рыцарь обратился к Йоханнесу и Милусу.

– Пусть гуртовщики разберут фургоны, а все снаряжение разложат по кладовым. Настоятельница, нам потребуются провожатые.

Она послала за служивыми прежнего гарнизона – восемью солдатами не из знатных семей, которых наняла более десяти лет тому назад во время Великой ярмарки. Командовал ими Майкл Ранульфсон, седеющий гигант с хорошими манерами, старший офицер, представленный Красному Рыцарю вчера вечером.

– Вы ведь знаете, что я доверила капитану нашу оборону, – сказала настоятельница. – Его людям требуется помощь с фургонами и повозками, а еще их следует проводить до кладовых и хранилищ. Майкл, я доверяю им.

Старший офицер уважительно склонил голову, но его взгляд был весьма красноречив. Он словно говорил: «Пусть это будет на вашей совести».

– Есть ли у вас какие–то временные ограждения? – спросил капитан. – И строевой лес?

Майкл кивнул.

– Да, у нас есть кое–какие ограждения, передвижные башни, пара требушетов[46]46
  Требушет, или камнемет, – средневековая метательная машина гравитационного действия для осады или защиты городов.


[Закрыть] и несколько метательных орудий поменьше. – Он покрутил головой, словно у него затекла шея. – Когда командуешь гарнизоном, подобные штуковины могут пригодиться в любой момент.

– Благодарю, сэр Майкл.

– Я не рыцарь, – возразил старший офицер. – Мой отец был скорняком.

Красный Рыцарь пропустил мимо ушей его замечание и обратился к Йоханнесу:

– Как только разберетесь с вещами, выдели ему пятьдесят лучников из тех, кто пока ничем не занят, и пусть они возведут ограждения, тяжеловооруженные солдаты должны быть в полной боевой готовности.

Йоханнес кивнул.

– Поместите разобранные фургоны в хранилища, где сейчас лежат заграждения, – продолжил капитан. – Затем мы отправим несколько отрядов, чтобы привести крестьян. Господа, народа в этой крепости будет набито, как скумбрий в бочке, поэтому хочу сказать при настоятельнице: никакого насилия и воровства со стороны наших людей не будет. Наказание за оба преступления – смерть. Миледи, вряд ли я смогу полностью пресечь богохульные ругательства, но попробую. Вы поняли меня, господа? Будьте добры, постарайтесь.

Она кивнула и задумчиво произнесла:

– Сейчас Великий пост.

Йоханнес склонил голову.

– Тогда я откажусь от вина, – сказал он и уставился в пол.

– Иисусу все равно, от чего ты отказываешься, ему важнее, что ты ему отдаешь, – заметила сестра Мирам, и Йоханнес робко улыбнулся.

А та улыбнулась ему в ответ.

Капитан тяжело вздохнул.

– Дамы, возможно, до сих пор вы прекрасно справлялись со спасением наших душ, но подождите, сначала нам нужно возвести укрепления и обезопасить ваших людей. Майкл, займитесь ими. Предлагаю, чтобы мои солдаты жили в башнях и галереях, если у нас хватит времени, мы соорудим им лежанки.

– Мои монахини будут жить вчетвером в одной комнате, – заявила настоятельница. – Девочек постарше и незамужних женщин с ферм я могу разместить в дормитории, а для мужчин и их семей выделим большой зал. Остальным придется ночевать в конюшнях.

– Хорошо, миледи, – ответил офицер и повернулся к капитану. – Я в вашем распоряжении.

Он осмотрелся и спросил:

– Удержим ли мы Нижний город?

Красный Рыцарь шагнул на стену над воротами и посмотрел вниз на четыре городские улицы, лежавшие на расстоянии сотни футов.

– Совсем недолго, – произнес он.