Текст книги "Красный рыцарь"

Автор книги: Майлз Кэмерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 67 страниц)

Майлз Кэмерон
Красный рыцарь

                                                                                            

 ГЛАВА ПЕРВАЯ

АЛЬБИНКИРК – СЭР ДЖОН КРЕЙФОРД

Капитан Альбинкирка отвел взгляд от узкого застекленного окна и постарался сосредоточиться на делах.

Зависть. Подумать только, он завидовал мальчишке, младше него раза в три, правда, командовавшему большим отрядом воинов. К тому же конных. В то время как он просиживал зад за неприступными городскими стенами, изнывая от скуки и дряхлея.

«Не будь глупцом, – увещевал он себя. – Ратные подвига хороши, когда их воспевают в сказаниях, но, совершая их, основательно перемерзнешь, вымокнешь и натерпишься страхов. Неужто запамятовал?»

Он тяжело вздохнул. Эти руки еще помнят приемы владения мечом, ночевки на голой земле, пронизывающий холод, латные рукавицы, от которых постоянно болят кисти.

Капитан Альбинкирка, сэр Джон Крейфорд, был не из знатного рода. Воинское звание он получил исключительно благодаря замечательному качеству.

Чрезмерной жестокости.

И в награду осел в богатом городе с гарнизоном, численность которого составляла треть от списочной, сформированном из наемников, действовавших по праву сильного, насиловавших женщин, грабивших торговцев. Они не бедствовали, поскольку получили право вкладывать наличность в груженные мехом караваны с севера. Ввозимые через Альбинкирк меховые изделия являли собой настоящее чудо. А чтобы раздобыть их, всего–то и надо – скакать на север или, положим, на запад в земли Диких, правда, оттуда еще надо вернуться живым.

Окно капитана как раз выходило на северо–запад.

Он опять отвел от него взгляд.

Перо коснулось бумаги, и капитан старательно вывел:

«Милорд, войско, состоящее из наемников, – порядок боевой, в наличии заверенный констеблем пропуск – вчера поутру перешло мост. Всего копий[1]1
  Копье – условное обозначение средневековой тактической единицы – небольшого отряда, состоящего из рыцаря, его оруженосца, мечников, лучников и слуг. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] сорок, каждое состоит из рыцаря, оруженосца, слуги и лучника. Все прекрасно вооружены в традициях Востока – сплошь сталь. Их капитан проявил учтивость, но был сдержан; совсем юнец, представиться отказался; назвался Красным Рыцарем. На знамени изображены три золотые плетеные восьмерки на черном фоне. Заявил, что большинство из них – подданные Вашего Величества, недавно вернувшиеся с войны в Галле. Поскольку с пропуском все было в порядке, не счел нужным его задерживать».

Воскресив в памяти вчерашнее событие, сэр Джон пренебрежительно фыркнул. Никто даже не удосужился предупредить его о приближающемся с востока многочисленном войске. Рано утром капитана вызвали к воротам. Он, по–домашнему одетый в затрапезную котту[2]2
  Котта – европейская средневековая туникообразная верхняя одежда с узкими рукавами. Котту надевали на камизу, поверх нее можно было носить сюрко.


[Закрыть] из бумазеи и старые чулки, попытался осадить наглого молокососа, разряженного в золотое и красное, сидевшего верхом на боевом коне внушительных габаритов. По правде сказать, у капитана даже не хватило бы солдат, вздумай он арестовать пришельца. А то, что чертов мальчишка не из простолюдинов, было у него на роже написано. И капитан Альбинкирка возблагодарил Бога, когда этот самодовольный юнец не заартачился, а заплатил пошлину за проезд, да и документы у него были в порядке, иначе в случае недоразумений все бы закончилось плачевно. Для Альбинкирка.

Сэр Джон поймал себя на том, что вновь рассматривает горы. Опять отвел взгляд.

«Кроме того, у него было письмо от настоятельницы Лиссен Карак. Прошлой осенью она просила человек пятьдесят, но я отказал. Ваше Величество ведь в курсе – у меня и так людей недостаточно. Полагаю, это она обратилась к наемникам, не сумев подобрать подходящие кандидатуры среди местных.

Вашему Величеству известно, что мой гарнизон недоукомплектован почти на сотню; у меня всего четверо должным образом вооруженных всадников, а о многих лучниках и того не скажешь. Почтительно прошу Вас рассмотреть вопрос либо о моей замене, либо о предоставлении необходимых финансов для приведения гарнизона в порядок.

Ваш наипокорнейший слуга, Джон Крейфорд».

Помнится, глава гильдии меховщиков приглашал его на ужин. Оставив письмо на столе, сэр Джон откинулся на спинку стула и решил: на сегодня с делами покончено.

– Господи Иисусе! – заорал Майкл, приблизившись к стене, доходившей взрослому до плеч, возведенной поколениями крестьян, таскавших камни с ближайших полей.

За ней располагалось двухэтажное здание, окруженное хозяйственными постройками. Сразу видно – богатое поместье. Оставаясь снаружи, он разглядывая его сквозь разбитые вдребезги въездные ворота.

– Господи Иисусе! – вновь возопил оруженосец. – Все мертвы, капитан.

Сидя на могучем боевом коне, капитан поверх стены наблюдая, как в поисках выживших его люди переворачивали тела, не гнушаясь, впрочем, присваивать все, мало–мальски представляющее ценность. Сомнительно, что их нынешняя заказчица одобрила бы подобное, но он считал: узнав о мародерстве, она лучше поймет, кого собирается нанять. Основываясь на собственном опыте, молодой мужчина думал, что намного выгоднее, когда будущий наниматель представляет, во что он или она ввязывается. Причем желательно с самого начала.

Оруженосец перепрыгнул через низкую каменную ограду, отделявшую сад от дороги, и выхватил тряпицу у Тоби, пажа капитана. Липкая грязь после бесконечных весенних дождей облепила его высокие сапоги с пряжками на подъемах. Стараясь скрыть волнение, он принялся рьяно их оттирать. Майкл был весьма привередлив в вопросах моды. Его ярко–красное сюрко[3]3
  Сюрко – длинный и просторный плащ или накидка на доспехи с гербом владельца.


[Закрыть] украшенное гербом отряда, было расшито золотыми звездами; тяжелая шерстяная одежда стоила дороже доспехов лучника. Он происходил из знатного рода и мог себе позволить такие траты. Впрочем, это его забота.

А вот дрожь его рук – забота капитана.

– Как закончишь, подойди, – небрежно бросил он.

Майкл замер, затем спешно дочистил сапоги и кинул тряпицу обратно Тоби.

– Прошу простить, милорд, – выпалил паренек, красноречиво метнув взгляд через плечо. – Там было нечто из земель Диких, господин. Душу на кон готов поставить.

– Не велик кон, – заметил капитан, мельком взглянув на Майкла. Подмигнул, отчасти чтобы развлечь зевак из числа собственных подчиненных, отчасти чтобы успокоить все еще бледного как полотно оруженосца. Затем огляделся вокруг.

Слегка моросило – ровно настолько, чтобы и без того тяжелый плащ капитана отяжелел еще больше, но не промок насквозь. За обнесенным стеной поместьем простирались недавно засеянные поля, такие же лоснящиеся и черные под моросью, как шкура его коня. Повыше, ближе к холмам, земля наливалась зеленью, бугорками выделялись пасущиеся овцы. По обе стороны реки, насколько хватало взора, – великолепная плодородная почва, обещавшая богатые урожаи. Участки разнообразных геометрических конфигураций разграничены живыми изгородями и высокими каменными стенами, отделявшими распаханные угодья от пастбищ для овец и крупного рогатого скота. Бывало, вниз по реке проплывали в южные города тяжелогруженые суда. Выручка от продажи зерна и скота поступала в женский монастырь, располагавшийся в крепости Лиссен Карак, возведенной на высоком гребне горы с южной стороны. Зубчатая каменная полоска просматривалась даже отсюда. Пасмурно, повсюду сплошная серость, от небес до самой земли. Светло–серое, темно–серое, почти черное.

За пастбищами, на севере, закрывали небо Эднакрэги – горные хребты протяженностью в двести лиг, возвышавшиеся над полями, с вершинами, исчезавшими где–то в облаках.

Капитан рассмеялся собственным умозрительным рассуждениям. С дюжину ближайших воинов сразу повернули к нему головы, во взглядах мелькнуло беспокойство. Рыцарь провел ладонью по бородке клином, стряхнув капли воды.

– Жак, – негромко окликнул он.

Пожилой мужчина безмолвно восседал верхом на боевом коне. Вооружен он был лучше большинства слуг: превосходный меч длиной в четыре фута, ярко–красное сюрко с длинными свисающими рукавами надето поверх восточного нагрудника. В задумчивости он тоже стряхнул влагу с бороды.

– Милорд? – отозвался он.

– Как сюда могли проникнуть Дикие? – спросил капитан.

На милю вокруг не было ни одного дерева, способного укрыть хотя бы оленя. Даже приставив козырьком ко лбу руку в латной рукавице, защищая глаза от дождя, он не мог рассмотреть границы земель Диких.

Далеко к северу от окутанного пеленой дождя горизонта и гор на многие лиги протянулась Стена, там за ней и раскинулись земли Диких. Во многих местах Стены были бреши, и Дикие совершали набеги на королевство. Эднакрэги так никогда до конца и не смогли зачистить от них. Но здесь…

Здесь богатство и сила держали Диких на расстоянии. Вернее, должны были держать.

– Как обычно, – едва слышно промолвил Жак. – Вероятно, какой–то глупец выслал им приглашение.

Капитан хмыкнул.

– Что ж, – подытожил он, вознаградив Жака кривой ухмылкой, – будь тут все ладно, не думаю, чтобы к нам обратились. А работенка нам как раз нужна.

– Оно разрывало их на куски! – встревоженно воскликнул Майкл.

Он был новичком в подобных делах. Поначалу капитану показалось, что оруженосец быстро пришел в себя, но, судя по возгласам, Майклу предстояло еще ко многому привыкнуть.

– На куски, – облизнув губы, повторил с отсутствующим видом оруженосец. – Оно славно поживилось. Всеми ими.

«Почти оклемался», – отметил капитан. Кивнул оруженосцу и слегка тронул поводья Гренделя[4]4
  Гренделъ – страшное чудовище из англосаксонской эпической поэмы «Беовульф». Является одним из трех антагонистов главного героя Беовульфа, вместе со своей матерью и драконом.


[Закрыть], своего боевого коня, чтобы тот отступил на пару шагов и развернулся. Огромный конь чуял запах крови и еще чего–то, что было ему не по нраву. Он никогда не отличался покладистостью, а теперь, похоже, еще и испугался. Капитан ощущал, как напряжено его тело. На голову норовистого Гренделя был надет шанфрон[5]5
  Шанфрон – часть конского доспеха, закрывающая голову.


[Закрыть] с шипом длиной только в один фут, поскольку в сильном раздражении он мог им устроить кровавую бойню.

Капитан жестом подозвал Тоби, который удобно устроился в стороне от всех, подальше от здания, и что–то старательно жевал – его излюбленное занятие, когда обстоятельства позволяли. Капитан повернулся к знаменосцу и двум маршалам, сидевшим на беспокойно переступающих с ноги на ногу лошадях в ожидании распоряжений.

– Оставлю Изюминку и Плохиша Тома. Пусть охраняют тут, пока не пришлем подкрепление, – произнес он.

Обнаруженные в поместье трупы задержали их продвижение по размытой грязной дороге в крепость. Туда они, подкрепившись всухомятку, скакали с двух часов ночи после непродолжительного отдыха в промокшем лагере. Так что благостных лиц не наблюдалось.

– Ступай и приведи мне егермейстера, – потребовал капитан, обращаясь к оруженосцу.

Ответа не последовало, и он осмотрелся по сторонам.

– Майкл? – негромко окликнул он.

– Милорд?

Оказалось, юноша был поглощен изучением двери здания, дубовой, окованной железом и сломанной в двух местах. Там, где внутренние железные петли изогнулись, сорванные с крючков, на древесине четко просматривались три продольные выемки. В одном месте когтями были срезаны декоративные металлические завитки. Срез поражал чистотой линии.

– Долго еще будешь там ошиваться, молокосос?

Тем временем подъехавший Жак осадил коня вровень с огромной мордой Гренделя, с опаской поглядывая на шип.

– Нет… я мигом, милорд, – ответил оруженосец, продолжая тем не менее топтаться у двери и заглядывая в здание.

– Тогда кончай изображать из себя изваяние.

Капитан спешился и подумал, не переборщил ли, назвав юношу молокососом, ведь тот младше него всего–то лет на пять.

– Милорд? – переспросил ошарашенный Майкл. Он не был уверен, правильно ли все понял.

– Эй, малый, неси–ка сюда свою задницу. Да поживей!

Капитан бросил поводья Гренделя слуге. Не Жаку, поскольку тот слугой не был, хотя и состоял при капитане. Слугой Красного Рыцаря считался Тоби. К слову, с недавних пор. Тощий парнишка с огромными глазами, проворными руками, закутанный с головы до ног в красную шерстяную котту, которая была ему слишком велика, принял коня и с восхищением уставился на капитана, позабыв о надкушенном большом зимнем яблоке.

Капитан не возражал, когда им восторгались.

– Конь напуган. Поводья не отпускай, а то хлопот не оберемся, – велел Красный Рыцарь.

Помедлив, он добавил:

– Впрочем, можешь отдать ему сердцевину яблока.

Мальчишка расплылся в улыбке.

Миновав разбитые двери, капитан вошел в здание. Присмотревшись внимательнее к темно–бурым пятнам, понял, что это засохшая кровь, а не элементы внутренней отделки.

Сзади фыркнул его конь. Капитану почудилась насмешка, хотя было не совсем понятно, кому она предназначалась: слуге или господину.

Женщина, рухнувшая у порога, была монахиней до того, как ее располосовали от шеи до матки. Длинные темные волосы, выбившиеся из–под вимпла[6]6
  Вимпл – элемент женского западноевропейского головного убора, состоящего из двух покрывал. Поверх белого вимпла прикалывалось черное покрывало, которое и отличало монахиню.


[Закрыть], обрамляли чудовищные ошметки, оставшиеся от лица. Она лежала в луже крови, успевшей просочиться сквозь узкие щели между досками пола. На черепе виднелись следы от зубов, ухо искромсано, скорее всего, его обглодали уже после того, как отделили от кости. Одна рука выдрана, кожа и мышцы старательно объедены, их куски валяются еще в нескольких местах. Кости и сухожилия целы… Затем существо принялось терзать тело. Другая оголенная рука с серебряным кольцом с гравировкой «IHS [7]7
  «IHS» является аббревиатурой латинского выражения «lesus Hominum Salvator», что дословно переводится «Иисус, спаситель человечества».


[Закрыть]» и четками осталась нетронутой.

Капитан долго разглядывал убитую.

Сразу за окровавленными останками монахини он заметил сохранившийся отпечаток – смешанную с грязью кровь. Во влажном холодном воздухе тот побурел и стал липким. Сосновые доски пола, отполированные за века босыми ступнями, успели пропитаться кровью, отчего края следа размылись, хотя сам он все еще оставался четким – размером с копыто лошади, может, чуть больше, трехпалый.

Капитан услышал, как спешился подъехавший егерь. Но не обернулся, стараясь одновременно справиться с двумя задачами – сдержать приступ рвоты и запечатлеть в памяти картину убийства. Второй грязевой отпечаток обнаружился чуть дальше, где существу пришлось протискиваться под низким для него сводом, чтобы проникнуть в главную залу. На полу виднелись продольные углубления от когтей, а на плинтусе и выше, где стена была замазана глиной, имелась схожая выемка от ложного копыта[8]8
  Ложное копыто – рудиментарный отросток в виде пальца на лапе или копыте (у некоторых собак и парнокопытных).


[Закрыть].

– Отчего она погибла здесь, ведь остальных смерть настигла в саду? – задумчиво спросил капитан.

Гельфред осторожно обогнул тело. Как многие представители знатных родов, он носил с собой короткую трость в виде посеребренной шпаги, напоминавшую шутовской жезл или палочку волшебника. Ею он сначала указал на щель между досками пола, а затем извлек блестящую вещицу.

– Превосходно, – похвалил капитан.

– Она погибла, спасая остальных, – сказал Гельфред. Серебряный крестик, инкрустированный жемчугом, раскачивался на конце трости. – Пыталась задержать, давая возможность убежать другим.

– Жаль, что это не сработало, – произнес капитан, кивая на оставленные следы.

Егерь, склонившись над ближайшим, приложил вдоль него трость и прищелкнул языком.

– Ну надо же, – с напускным безразличием протянул он, хотя бледность выдавала волнение.

И капитан не стал бы его винить. За недолгую жизнь, где трупов, однако, попадалось в изобилии, ему редко доводилось сталкиваться с подобным вандализмом. Он стал размышлять, а не могла ли женственность, красота выбившихся волос жертвы послужить причиной столь жестокой расправы? Считать ли это надругательством? Намеренным святотатством?

Но более приемлемым выглядело предположение, что чудовище намеренно оставило обглоданное тело именно в таком положении, да еще и со следами зубов по краям окровавленных глазниц. Слишком все нарочито. Скорее всего, целью содеянного было посеять непреодолимый ужас. Поэтому и исполнено столь художественно.

Почувствовав солоноватый привкус во рту, капитан отвернулся.

– Говори все без утайки, Гельфред.

Он сплюнул на пол, опасаясь не сдержать рвотный позыв и выставить себя на посмешище.

– Ничего подобного до сих пор я не видел. Уж это точно.

Егерь глубоко вдохнул.

– Бог не должен такого допускать! – с горечью продолжил он.

– Гельфред, – криво усмехнулся капитан, – Богу, по большому счету, на это насрать.

Их взгляды встретились. Охотник отвернулся первым.

– Сделаю все, что смогу, – нахмурившись, произнес он.

Богохульные слова не пришлись ему по нраву, ведь в своем деле егерь привык полагаться исключительно на помощь силы Господней. Гельфред воткнул трость посередине следа, и тот стал как бы отчетливее, словно высвеченный солнечными лучами.

– Pater noster qui es in caelus[9]9
  Отче наш, сущий на небесах (лат.) – главная молитва в христианстве. Текст взят из Новой Вульгаты, латинского перевода Священного Писания, восходящего к трудам блаженного Иеронима (около 345–420).


[Закрыть], – егермейстер нараспев принялся читать молитву.

Капитан вышел, давая ему возможность завершить начатое.

В саду оруженосец сэра Томаса и полдюжины лучников продолжали осматривать трупы, присваивая все ценное, попутно собирая разбросанные по всему огороженному двору куски тел и заворачивая останки в плащи, подготавливая к погребению. Из–за землисто–серого цвета лиц двое лучников выглядели особенно удручающе. Третий обтирал руки о льняную рубаху. Вонь от рвоты перебивала запах крови и нечистот.

Сэр Томас, известный в отряде как Плохиш Том, двухметровый великан с темными волосами и густыми бровями, славился агрессивным нравом. Из–за взрывного характера все знали, что дорогу ему лучше не переходить. Он внимательно наблюдал за своими людьми, сжимая в руке амулет. Плохиш обернулся на лязг стальных саботонов[10]10
  Саботоны – составные пластинчатые стальные сапоги с вытянутыми носами.


[Закрыть] Красного Рыцаря о каменную дорожку и небрежно отдал честь.

– Полагаю, юные сосунки заработали плату за сегодняшний день, капитан.

Поскольку договор еще не был заключен, деньги никому не выплачивались.

Так что и говорить не о чем. Красный Рыцарь что–то проворчал себе под нос для приличия. Судя по останкам, трупов было не менее шести. Плохиш Том подмигнул и передал ему трофей. Капитан, рассмотрев и спрятав цепочку в прицепленный к поясу кошелек, хлопнул воина по наплечнику.

– Оставайся здесь и будь начеку, – приказал он. – В твоем распоряжении Изюминка и мерин.

Сэр Томас, пожав плечами, облизнул губы.

– С Изюминкой у нас недопонимание.

Капитану впору было рассмеяться: у здоровяка, которого опасаются все в отряде, оказывается, «недопонимание» с представительницей женского пола.

Впрочем, она ведь с той стороны Стены.

Изюминка – так ее окрестили за тягу к поцелуям клиенты, когда она зарабатывала на жизнь проституцией, – была высокой девицей с рыжими волосами, которые, изрядно вымокнув под дождем, казались каштановыми. Веснушки придавали ее облику обманчивую целомудренность. Недаром ведь к ней приклеилось прозвище. Вот, пожалуй, и все, что можно о ней сказать.

– Ну что, Томми, ты и тут умудрился облажаться? – вмешалась она в разговор.

Том нахмурился. Капитан вздохнул.

– Не ссорьтесь. Мне нужно, чтобы лучшие воины остались здесь и были настороже.

– Оно не вернется, – заявила Изюминка.

Красный Рыцарь покачал головой:

– Кто знает. Держите ухо востро. Хотя бы ради меня.

Плохиш Том ухмыльнулся и послал напарнице воздушный поцелуй.

– Только ради тебя, – проблеял он.

Мгновенный рывок – и в руке девушки оказался седельный меч острием вперед. Капитан многозначительно кашлянул.

– Он обращается со мной как с непотребной, но я ведь уже не шлюха.

Она держала клинок у физиономии Плохиша Тома, который благоразумно застыл на месте.

– Не соблаговолишь ли извиниться, Том? – попытался перевести все в шутку Красный Рыцарь.

– Ничего похабного я не сказал. Ни единого словечка! Просто поддел! – брызнув слюной, возмутился здоровяк.

– Ты хотел унизить, вот она и обиделась. Не мне тебе напоминать, как себя вести, Том.

Капитан произнес это так тихо, что гиганту пришлось податься вперед, иначе не расслышал бы.

– Прошу простить, – пробормотал он, словно школяр. – Сука.

Изюминка улыбнулась. Острие седельного меча уперлось в мясистый лоб Плохиша.

– Пошла ты! – прорычал Том.

Капитан выступил вперед.

– Раздор никому не пойдет на пользу. Нечего препираться. Угомонитесь, иначе поплатитесь. Том, Изюминка желает, чтобы к ней относились как к соратнику. Изюминка, Том страшен в гневе, а ты его задираешь без меры. Хочешь остаться с нами – соизмеряй свои возможности.

Он вскинул руку.

– На счет «три» оба отступите назад. Изюминка спрячет меч в ножны, Том отвесит учтивый поклон и извинится, затем у Тома попросит прошения Изюминка. Или забирайте свои пожитки, валите отсюда и хоть поубивайте друг дружку. У меня подобное не пройдет. Уяснили? Один. Два. Три.

Изюминка, отступив, отдала мечом честь и вогнала его в ножны. Не взглянув, не выверив их положение.

Том чуток выждал. Вот так наглость. Но затем на его физиономии отразилось некое чувство, и он отвесил поклон. Замысловатый такой поклон, правое колено даже в грязи испачкал.

– Покорнейше прошу меня простить! – пробасил он.

Изюминка улыбнулась. Прекрасной ее улыбку назвать было нельзя из–за отсутствия передних зубов, но личико смотрелось премило.

– А я вас, сэр рыцарь, – ответила бывшая путана. – Сожалею о своем… поступке.

Без сомнения, Том был сражен. В его четком разграничении сильных и слабых ее место оказалось неопределенным. Капитан понял это, словно прочитал в открытой книге. Он и сам полагал, что Изюминка заслуживает большего. Славная она.

Рядом возник Гельфред. Вероятно, специально дожидался, пока закончится вся эта катавасия.

Раздосадованный перепалкой капитан позабыл обо всем, как только увидел, с чем пожаловал егерь. Ощущение было сродни чувствам хозяйки, вернувшейся после длительного отсутствия и почувствовавшей из–под половиц затхлый запах гниения, но только на порядок сильнее, а еще к нему примешалось понимание несправедливости произошедшего.

– Когда я ее перевернул, это торчало из спины, – произнес Гельфред, предусмотрительно обмотавший принесенный предмет четками.

Капитан сглотнул подступивший комок. Ну вот, опять. «Обожаю эту работенку», – подумал он.

Предмет представлял собой древко, ширина которого не превышала двух пальцев, один конец заострен, на потемневшем кончике виднелась запекшаяся кровь. К тому же оно было утыкано шипами, имелось оперение. Стрела. Своеобразная стрела, вырезанная из…

– Ведьмин яд, – предостерег Гельфред.

Поколебавшись, капитан все же решился взять древко в руки. Ранее до него доходили разрозненные сведения, как в подобном случае можно себя обезопасить, правда, за их достоверность никто поручиться так и не смог. Он вспомнил последнюю виденную им стрелу с ведьминым ядом и подавил сомнения.

Держал он ее недолго.

– И? – самообладание Красного Рыцаря впечатляло.

– Ей выстрелили в спину стрелой с ведьминым ядом, какое–то время она была еще жива, – Гельфред прищурился, – монстр обезобразил ей лицо позднее.

Капитан кивнул и вернул стрелу егерю. Отдав, почувствовал облегчение, но там, где шипы касались замшевых перчаток, кожу покалывало и жгло, как при попадании сока ядовитого плюща, вызывавшего зуд и онемение.

– Любопытно, – задумчиво произнес капитан.

Изюминка внимательно смотрела на него.

«Чертовы бабы и их поразительная наблюдательность», – подумал он.

Девушка улыбнулась, пришлось улыбнуться в ответ. Оруженосцы и слуги в саду стали переговариваться заметно тише. Это обнадежило Красного Рыцаря – теперь–то они будут начеку, учитывая, что убийца, у которого в землях Диких остались сородичи, все еще разгуливал на свободе.

Он вернулся к коню. Йоханнес, его маршал, подъехал с левой стороны и, желая обратить на себя внимание, кашлянул.

– От этой девицы сплошные неприятности, – заявил он.

– От Тома тоже, – парировал капитан.

– Ни в одно войско ее бы не приняли, – сплюнул Йоханнес.

Красный Рыцарь внимательно посмотрел на маршала.

– А теперь, Йоханнес, – сурово произнес он, – скажи, положа руку на сердце: кто взял бы Тома? Вспомни, сколько собратьев по оружию он прикончил.

Маршал отвернулся.

– Не доверяю я ей.

Капитан кивнул:

– Заметил. Ладно, пора выдвигаться.

Вначале он хотел с места запрыгнуть в седло, но рассудил, что слишком устал, к тому же ради Йоханнеса не стоило красоваться.

– Тебе она не по нраву, потому что она – женщина, – подытожит Красный Рыцарь, засовывая левую ступню в стремя.

Грендель был высоковат, поэтому пришлось сильно согнуть левое колено. Конь снова всхрапнул. Тоби удерживал его под уздцы.

Капитан занес правую ногу над седлом, что, учитывая рост без малого шесть футов, да пятьдесят фунтов веса кольчуги и пластинчатых доспехов, сделать было совсем не просто. Перекинул колено через высокий рожок кавалеристского седла и наконец уселся.

– Так и есть, – согласился Йоханнес, развернув лошадь и заняв место согласно субординации.

Капитан заметил, что его оруженосец провожает Йоханнеса взглядом. Юноша повернулся к нему с желанием о чем–то спросить.

– Чего ты хочешь, юный Майкл? – поинтересовался Красный Рыцарь.

– Что это была за штуковина, милорд?

Его положение было привилегированным из–за принадлежности к знатному роду. Он мог считаться учеником, а не простым наемником. И, выполняя обязанности оруженосца капитана, имел право задавать вопросы, даже если остальным приходилось выслушивать ответы вместе с ним.

Капитан помедлил, обдумывая, как поступить, затем пожал плечами, что само по себе затруднительно, когда ты закован в латы.

– Ведьмин яд, стрела с ведьминым ядом. Монахиня обладала силой. – Красный Рыцарь нахмурился. – Пока кто–то не выстрелил ей в спину отравленной ведьминым ядом стрелой.

– Монахиня? – переспросил Майкл. – Монахиня, умевшая управлять силой?

Паренек призадумался.

– Кто же в нее стрелял? Боже мой! Неужели вы, милорд, полагаете, что у Диких здесь есть союзники?

– Для того нас и нанимают, чтобы мы разобрались. Обязаны, так сказать.

Хорошо натренированная память позволила воспроизвести все значимое чередой сменявшихся друг за другом картинок из Дворца воспоминаний. Тут были обломки двери, обезображенный труп, оторванная рука, стрела с ведьминым ядом. Внимательно осмотренная дорожка, которая вела от садовой калитки до входной двери.

– Постойте–ка, – обеспокоенно приказал он.

И направил Гренделя вкруговую по двору поместья, держась поблизости от каменной стены, отгораживавшей сад. В нескольких местах он приподнялся на стременах, чтобы лучше рассмотреть пространство за стеной. Он мысленно проложил линию, соединяющую распахнутую садовую калитку с выбитой входной дверью, и продолжил путь, время от времени оборачиваясь.

– Уилфул! – наконец позвал капитан.

Появился лучник.

– Что на этот раз? – недовольно пробубнил он.

Красный Рыцарь указал ему на двери.

– С какого расстояния сможешь попасть стрелой в стоящего у входной двери человека?

– Чего надо–то? Подстрелить из дома? – уточнил Уилфул по прозвищу Убийца.

Капитан кивнул.

Наемник тряхнул головой.

– Не шибко далеко, – рассудительно заявил он. – Вообще–то в любой постройке стрела, будь она неладна, норовит ударить в дверной косяк.

Вояка вытащил из–за ворота вошь и усердно раздавил. Взгляды командира и лучника пересеклись.

– Как по мне – недалече стоял.

Капитан кивнул, соглашаясь.

– Гельфред? – окликнул он егеря.

Стоя на дороге неподалеку от входной двери, тот оборачивал трость внушительным куском материи, похожей на шкуру рептилии.

– Милорд?

– Попробуйте вместе с Уилфулом найти какие–нибудь следы у заднего входа. Он укажет место, где мог находиться стрелок.

– Черт побери, почему как что, так я? Пусть Длинная Лапища суетится, – заворчал Уилфул.

Стоило капитану грозно взглянуть на него – сразу прикусил язык.

Вздохнув, Красный Рыцарь развернул коня.

– Догоните нас, когда все осмотрите, – приказал он и махнул Йоханнесу. – Поехали в крепость, познакомимся с госпожой настоятельницей.

Командир слегка пришпорил Гренделя, тот захрапел и двинулся вперед, неохотно согласившись снова скакать под дождем.

Остаток пути вдоль берегов реки Кохоктон прошел без приключений, и войско остановилось рядом с укрепленным мостом в тени опоясанного скалами гребня горы и серых стен крепости, расположившейся на нем. Полотняные палатки, словно грязно–белые цветы, выросли на размытом дождем поле. Часть повозок приспособили под шатры для офицерского состава. Лучники выкопали углубления для приготовления пищи и отхожих мест. Слуги и множество сопровождавших войско гражданских – ремесленники и маркитанты[11]11
  Маркитанты – мелкие торговцы, сопровождавшие войска в походах в европейских армиях.


[Закрыть], сбежавшие крепостные, проститутки, домашняя прислуга и свободные мужчины и женщины, отчаявшиеся получить место в основном отряде, – подняли тяжелые деревянные ограждения, служившие лагерю временными стенами и сторожевыми башнями. Гуртовщики скота, составлявшие важную часть любого войска, заполнили промежутки тяжелогружеными повозками. Для лошадей был отведен специальный загон. По всему периметру распределена охрана.

Стражники у ворот монастыря наотрез отказались пропустить наемников. Впрочем, те иного и не ожидали, поэтому закаленные в боях воины принялись определять на глаз высоту стен и прикидывать, насколько трудно по ним забраться. Два лучника–ветерана – Кэнни, казарменный юрист[12]12
  Казарменный юрист (шутл.) – солдат, претендующий на звание специалиста по военному праву.


[Закрыть], и Скрант. знатный обжора, – стояли у только что возведенных деревянных ворот лагеря и принимали ставки на тех, кто отважится проникнуть в спальни монашек.

Это позабавило капитана, проезжавшего мимо под приветственные возгласы. От подножия горы, где раскинулся укрепленный городок, до вершины вилась гравийная дорога. Минуя резкие повороты с крутыми подъемами, она пролегала через въездную башню крепости и кончалась во внутреннем дворе за ее воротами. По команде следовавшие за ним воины: знаменосец, маршалы и шесть отобранных рыцарей – спешились и встали рядом с лошадьми. Оруженосец принял бацинет[13]13
  Бацинет – средневековый европейский военный шлем с открытым лицом, обычно снабженный подвижным забралом. Иногда его называли «собачьим шлемом», так как своей формой он напоминал собачью голову.


[Закрыть] капитана с высоким гребнем, слуга – боевой меч. Впечатляющее зрелище и отличное представление, судя по тому, что из каждого окна и дверей, выходивших во двор, высунулись головы.

Высокая монахиня в сером хабите, подойдя, взяла его коня под уздцы. Капитан отогнал невольно возникшее перед глазами видение: труп в дверном проеме поместья. Другая монахиня подала знак рукой следовать за ними. Ни одна не проронила ни слова.

Капитан, несмотря на дождь, пребывал в приподнятом расположении духа. Майкл, следуя предписанию, поравнялся с мордой Гренделя, стараясь не задеть монахиню.

Улыбнувшись, капитан последовал за монахинями через двор к богато украшенным дверям, составленным из деревянных панелей, утяжеленных коваными петлями с изящными декоративными фалдами. На севере, за тремя низкими зданиями, по–видимому, ремесленными мастерскими – кузницей, красильней и, судя по запаху, чесальной – возвышался дормиторий[14]14
  Дормиторий – спальное помещение монахов в католическом монастыре.


[Закрыть]. С южной стороны имелась часовня, слишком хрупкая и прекрасная для столь воинственного окружения, напротив–нее, по некоей странной иронии, пристроилась длинная, приземистая, крытая черепицей конюшня.

В распахнутых настежь резных дубовых дверях часовни стоял незнакомец – высокий и удручающе худой, облаченный в черную хабиту и подпоясанный шелковым шнуром, с руками, испещренными старыми шрамами.

Капитану не понравились его глаза, голубые, близко посаженные. Мужчина заметно волновался, избегая встречаться взглядом. И, похоже, был чем–то раздосадован.