Текст книги "Красный рыцарь"

Автор книги: Майлз Кэмерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 67 страниц)

– У тебя тридцать одно копье, с поправкой в ту или иную сторону; шестнадцать пожилых, но очень опытных сержантов и одна прекрасно возведенная, хотя и старая крепость в отличной местности. Ты должен защитить форт, мост, непрекращающийся поток перепуганных торговцев и крайне уязвимый Нижний город, обнесенный отвратительными стенами. Расскажи мне свой план. Если он будет достаточно хорош, то я объявлю его своим и применю на практике. Нет глупых ответов, как и единственно правильных. Если твой ответ будет хорошим, ты выживешь и заработаешь немного денег. Если плохим, ты проиграешь, умрешь, а вместе с тобой отправится в мир иной много ни в чем не повинных людей, несколько монашек и парочка фермеров.

В его глазах блестел странный огонь.

– Слушаю тебя.

Майкл запустил пальцы в жидкую бороденку.

– Условия как сейчас? Полное обеспечение и так далее?

Капитан кивнул.

– Нужно разослать гонцов за помощью. Заручиться поддержкой местных лордов. Запереть крепость, сказать торговцам, что теперь они сами по себе, и готовиться к встрече врага.

Задумавшись, Майкл пристально смотрел на раскинувшиеся на востоке леса.

– Гонцы уже отправлены. Союзники стоят немалых денег, поэтому наша прибыль значительно уменьшится. Мы были в отчаянном положении до того, как получили эту работу, а торговцы – это наш источник наличности. Уж не говорю о моральном аспекте твоего предложения. Мы можем заставить их раскошелиться за предоставленную защиту и поделить деньги с настоятельницей. Уговор есть уговор: все же это ее крепость, но наша сталь.

Капитан тоже уставился на далекие леса. Солнце медленно ползло по небосводу.

– Сдаюсь, – признал поражение Майкл, – если это не что–то слишком очевидное, например больше камней для осадных орудий или воды.

– Я рад, что ты не смог найти ответа, приятель, поскольку голова у тебя варит, а твоя семья отлично владеет военным искусством. И если ты не видишь этого, то, возможно, они тоже не увидят.

Капитан показал пальцем в окно.

– Они? Дикие? – едва слышно спросил Майкл.

Красный Рыцарь потеребил бороду.

– Постоянное патрулирование, Майкл. Постоянное патрулирование. Где–то через шесть часов я составлю из наших копий мобильные патрули и отправлю по всем направлениям, в особенности на восток. Мне нужно лучше узнать местность, снова определить месторасположение врага, а потом мы будем устраивать засады. Нам нужно рассердить и измотать противника и его приспешников до такой степени, чтобы они решили отправиться на поиски более легкой добычи. Если же они рискнут прийти сюда и осадить крепость, то я собираюсь сделать так, что их кровавые следы, или что там у них вместо крови, будут по всему лесу.

Майкл взглянул на свои руки: они дрожали.

– Вы собираетесь покинуть крепость и пойти в земли Диких? – не веря собственным ушам, спросил оруженосец. – Еще раз?

– Если потребуется начинать с лесов, так я и сделаю, – ответил капитан. – Ты думаешь, все наши враги десяти футов высоты и несокрушимы. Я же полагаю, они используют людей в качестве слуг, лучников и охотников, которые настолько мало смыслят в искусстве ведения войны, что я замечаю дым от их костров даже отсюда.

Он положил руку на плечо оруженосца.

– И задай себе вопрос: почему основная часть войск врага находится на востоке?

Капитан посмотрел в окно.

– Гельфред сейчас там, – тихо добавил он.

Майкл присвистнул.

– Благослови святой Георгий. Неужели они прошли мимо нас?

Капитан улыбнулся.

– Отличная догадка, Майкл. Наш враг прошел мимо – награда за приготовления и наш маленький рейд. Но есть одна причина, по который не стоит проходить мимо крепости, и я собираюсь преподать им урок. Если только все это не чертова ловушка.

Оруженосец сглотнул.

– В любом случае, его союзники–люди находятся там – на востоке. Не показывай пальцем. Подозреваю, некоторые птицы шпионят за нами.

Капитан отвернулся от окна.

– В таком случае они знают, что мы делаем! – воскликнул Майкл.

– Да, – с удовольствием произнес Красный Рыцарь. – Иди в трапезную, найди кусок пергамента, напиши мне все свои соображения по поводу стратегии обороны, а потом отполируй доспехи.

Он тяжело вздохнул.

– Но сначала принеси мне вина.

– Я испугался, – выпалил Майкл. – Во время битвы с виверной… Я настолько испугался, что едва мог двигаться.

У него перехватило дыхание.

– Не могу перестать думать об этом.

– Знаю, – сказал капитан.

– Но ведь потом станет лучше, правда? Хочу сказать, я ведь к этому привыкну?

– Нет, – покачал головой Красный Рыцарь. – Никогда. Ты никогда к этому не привыкнешь. Ты будешь дрожать, тебя будет рвать, ты наложишь в штаны, обмочишься, что бы ты ни делал, всегда будет одно и то же. К чему можно привыкнуть, так это к силе страха, приступу ужаса. Ты научишься и сможешь ему противостоять, а теперь принеси мне вина, да и сам выпей пару кружек, а потом вернись к работе.

– Слушаюсь, милорд.

Без конца вниз и вверх по дороге перемещались люди и военная техника, от самой вершины крепости до Замка у моста. Оборонительные орудия на башнях пристреливались, а доверенные капралы отправились с патрулями в рейды по сельским угодьям – чрезвычайно осторожные и внимательные всадники на быстроногих лошадях. На близлежащих фермах быстро отреагировали на гул набата и вчерашние призывы, а жители Аббингтона, самой большой деревни, все как один переехали в крепость; но те, кто жил подальше, прислали только детей, надеясь получить ответы на кучу вопросов. Никто не привозил зерна, если только солдаты его сами не изымали. Патрули отправлялись либо привести перепуганных жителей, либо вывезти фермеров, которые считали, что вояки затеяли обычные учения.

У более зажиточных землевладельцев имелись другие заботы.

– Кто заплатит нам за зерно? – вопрошал крепкий мужчина средних лет с руками лучника и красивыми каштановыми волосами. – Это мое достояние, сэр рыцарь, мои отборные запасы. То, что нам удается сберечь в течение зимы, превращается в золото, когда весной приезжают торговцы. Кто заплатит за это?

С такими вопросами, твердо и спокойно, капитан отправлял к настоятельнице.

На третий день к закату кладовые были до отказа заполнены зерном. И еще один мешок лежал у подножия горы на дороге, ведущей к крепости, где сорвалась и вдребезги разбилась телега. После этого все повозки, едущие вниз или вверх, привязывали веревками к стальным катушкам у ворот, а главные ворота оставались весь день открытыми.

На рассыпанное зерно падали с неба птицы, чтобы полакомиться на неожиданном пиру, а лучники под руководством Гельфреда ловили их сетями.

Крепость была настолько заполнена людьми, что некоторые мужчины и женщины вознамерились переночевать на покрытых соломой каменных плитах, невзирая на вечернюю прохладу. Внутренний двор был освещен множеством факелов, по центру полыхал костер, оранжевый свет от языков пламени которого касался донжона, башен и окон дормитория. Курицы – сотни несушек – носились по двору и горному хребту за воротами. У подножия скалы копались в отбросах порядка двух сотен свиней. Монастырский загон для овец, расположенный рядом с восточной стеной, был тоже переполнен живностью. В лучах заходящего солнца из верхних покоев настоятельницы можно было заметить отблески от доспехов дюжины солдат и стольких же лучников, которые гнали еще тысячу овец из восточных деревень.

Капитан внимательно наблюдал за патрулями, овцами и процедурой закрытия главных ворот. Он проследил за угловатой фигурой Бента, когда огромный лучник менял стражу на донжоне, проходя по всему периметру и расставляя по местам сменщиков. То было необходимое действо, поскольку оно производило впечатление на сельских жителей, которые за всю жизнь не видели столько вооруженных до зубов солдат.

Красный Рыцарь вздохнул.

– Через час девственница лишится невинности, а землепашец проиграет в кости свою ферму.

– Твои мысли поглощены девственницей? – поинтересовалась настоятельница.

– Да нет, мне пока не до столь прозаических забот.

Капитан продолжал наблюдение, на его губах играла улыбка.

– Хочешь сказать, все из–за твоего беспокойства? Должно быть, оно вызвано тем, что на нас до сих пор никто не напал, – заметила настоятельница.

Капитан сжал челюсти и покачал головой.

– Лучше выглядеть круглым дураком, над которым будут смеяться все солдаты в Альбе, чем быть осажденным этими тварями. Я не знаю, где они сейчас или почему они позволили нам укрыть всех желающих. Когда у меня мрачное настроение, я начинаю думать, что под нашими стенами сделаны подкопы или у них здесь куча шпионов… – Он взмахнул рукой, словно отгоняя подобные мысли. – Но на самом деле я могу лишь надеяться, что они знают о нас так же мало, как и мы о них. Позавчера нас было легко застать врасплох, а теперь, если страх не сломит нас, мы сможем продержаться целый год.

Красный Рыцарь взглянул на ее взволнованное лицо. Она повела плечами.

– Сколько тебе лет, капитан?

Было заметно, что вопрос ему неприятен.

– Сколько осад ты видел? – продолжила она. – Скольких Диких убил?

Настоятельница резко повернулась к нему и сделала шаг вперед, словно наступая.

– Я – дочь рыцаря, капитан. Знаю, подобные вопросы задавать невежливо, но видит Бог, я заслуживаю ответа.

Он прислонился к стене, почесал подбородок, уставившись в никуда.

– Я убил больше людей, чем чудовищ. Был на одной осаде, но если начистоту, то мы прорвали сопротивление в первый же месяц. И мне… – Он повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза. – Мне двадцать.

Она фыркнула – не то удовлетворенно, не то презрительно.

– Но вы догадывались об этом. – Он отошел от стены. – Я молод, однако пять лет провел в бесконечных войнах. А мой отец…

Пауза затянулась.

– Твой отец? – тихо спросила она.

– Известный рыцарь, – едва слышно закончил он.

– Я доверила оборону малолетке, – произнесла настоятельница, поджав губы в насмешке над собственной глупостью.

– Малолетке с войском первосортных наемников. И сказать по правде, во всей Альбе нет лучшего капитана. Я знаю, что делаю. Видел все это и делал раньше, а еще изучал, в отличие от остальных представителей моей породы. Я изучил труды их всех: Маврикия, Льва, Никифора Фоки и даже Вегеция[52]52
  Маврикий, Лев и Никифор Фока – византийские императоры. Вегеций – римский военный историк и теоретик, написавший в 390–410 годах трактат «О военном деле».


[Закрыть]. Позвольте заметить, уже слишком поздно менять решение.

– Знаю, – согласилась настоятельница. – Я боюсь.

Она выпила вина и неожиданно взяла его за руку.

– Мне пятьдесят, и я никогда не была в осаде.

Отпустила его руку, закусила губу.

– Ты боишься?

На этот раз за руку ее взял он и поцеловал.

– Всегда. И всего. Моя мать сделала из меня труса. Она внушала мне весьма настойчиво опасаться всего. Начиная с нее. Ну как? Вы становитесь моим духовником, – криво усмехнулся он. – Я – настоящий знаток борьбы со страхом и считаю, что лучшая школа храбрости – это трусость.

Невольно она улыбнулась.

– Как остроумно. Иди прочь![53]53
  Полный вариант «Vade retro, Satana» (лат. «Иди прочь, Сатана») – латинское крылатое выражение, а также название католической молитвы. Может использоваться как отказ от соблазна, несогласие с внушениями другого человека.


[Закрыть]

– Я так устал, тяжело встать даже со стула.

Они рассмеялись, и их непринужденная беседа продолжалась, пока не закончилось ее вино и его тоже. Наконец настоятельница спросила:

– Чего ты боишься больше всего?

– Ошибиться, – ответил он и засмеялся над собственными словами. – В отличие от людей в этой крепости, Диких я не боюсь.

– Ты хвастаешься?

Красный Рыцарь смотрел на пламя в камине.

– Нет, – вздохнув, произнес он. – Мне нужно проверить караульных. Сегодня я предпринял кое–что весьма рискованное, и мне необходимо убедиться, что люди готовы. Вы знаете, что наши враги используют животных для слежки за нами?

– Да, – едва слышно прошептала настоятельница.

– Знаете ли вы, миледи, что–нибудь еще? Что–нибудь, что поможет вашему слишком молодому капитану защитить эту крепость?

Он наклонился к ней. Она отвела взгляд.

– Нет.

Красный Рыцарь со звоном поставил чашу на дубовый сервант.

– Я открылся вам.

– Давай лучше сначала разберемся с нашими войсками, – с вымученной улыбкой произнесла настоятельница. – Иди и проверь своих караульных. Несколько раздутых тайн к осаде не имеют никакого отношения.

Он поклонился, а она махнула рукой, давая ему позволение уйти. Красный Рыцарь вышел на лестничный пролет. Там было темно. Дверь закрылась, и он стал почти на ощупь спускаться по каменным ступенькам, как вдруг чья–то рука коснулась его запястья.

Он сразу же понял, кто это, и поднес эту руку к губам быстрее, чем ее смогли бы отдернуть. Послышался вздох. На секунду капитан подумал, а не прижать ли девушку к стене, но потом его осенило: она здесь по поручению настоятельницы. И было бы слишком грубо, если не сказать иначе, напасть на послушницу сразу за дверью в покои настоятельницы. Все это промелькнуло у него в голове, прежде чем ее губы сомкнулись с его губами, а руки обвились вокруг шеи.

Его сердце заколотилось, все мысли улетучились. Теперь он ощущал ее силу. Когда они, прижавшись друг к другу, трепетали от возбуждения – ее язык касался его, – их сила возрастала.

Девушка прервала поцелуй и, отступив назад – внезапно исчезнувшее в кромешной темноте тепло, – произнесла:

– Теперь мы квиты.

Она взяла его за руку.

– Пойдем.

Амиция повела его вниз по каменным ступенькам, затем через большой зал. Пламя костров во внутреннем дворе бросало блики на фигуры в цветных витражах, отчего создавалось впечатление, будто те ожили. На полу просторного помещения извивались многоцветные радуги. После темной лестницы, ведущей из покоев настоятельницы, зал казался ярко освещенным.

Амиция направилась к книгам. Где–то посередине пути они снова поцеловались. Но как только его руки скользнули по ее корсажу, девушка отстранилась.

– Не стоит. Я всего лишь хочу показать тебе кое–что, и я не шлюха.

Но они по–прежнему держались за руки. Она подвела его к одной из книг.

– Ты ее видел?

– Да.

– Понял? – спросила она, перелистывая страницы.

– Нет, – признался Красный Рыцарь.

Для молодого человека нет ничего приятнее, чем сказать предмету своего обожания, насколько мало он сведущ. Она задумчиво улыбнулась.

– Ты один из нас, не так ли? Я тебя чувствую.

Его взгляд был прикован к ней, но, когда Амиция посмотрела в книгу, он тоже в нее заглянул. Принялся изучать призму в руке святого Панкратия, проследил за его пальцем, указывавшим на рисунок внизу страницы – дерево. Он перевернул страницу, где другой святой тоже на что–то указывал – на сей раз это была туча.

– Это какая–то проверка?

– Да.

– Тогда, думаю, эта книга – код. Рисунки, на которые указывают святые, чтобы обратить внимание на образ, скрытый за текстом, в свою очередь подскажут читателю, что нужно прочесть на самом деле. – Он провел пальцем по тексту, расположенному рядом с портретом святого Евстафия. – Это гримуар[54]54
  Гримуар – книга, описывающая магические процедуры и заклинания для вызова духов (демонов) или содержащая еще какие–либо колдовские рецепты.


[Закрыть].

– Очень детальный, с внутренним шифром, содержащий ссылки гримуар, – уточнила она и резко замолчала.

В тот миг это показалось ему очень эротичным. Капитан наклонился, чтобы поцеловать ее, но она пренебрежительно отмахнулась, как обычно поступают девушки, когда молодые люди проявляют излишнюю настойчивость.

– Пойдем.

Он последовал за ней через зал. Он помнил, что ему нужно проверить посты, вернуться к обязанностям командующего, но ее рука в его была столь обещающей, что все остальное отошло на второй план. Ее кожа была мягкой, но в то же время чуть загрубевшей. Как у женщины, которая много работает. А еще гладкой, словно превосходные доспехи.

Она отпустила его руку, пока открывала двери во внутренний двор, и они снова оказались на свету. Красный Рыцарь хотел ей что–то сказать, но понятия не имел, что именно. Амиция обернулась и посмотрела на него.

– Хочу показать тебе кое–что еще.

Она накинула на себя плащ–невидимку. Очередная проверка.

Красный Рыцарь отправился во Дворец воспоминаний и сделал то же самое. Он пробыл там достаточно долго, чтобы заметить неодобрительный взгляд Пруденции и то, что за железной дверью зеленый ветер превращается в бурю невероятной мощи.

А затем они проскользнули через внутренний двор. Почти невидимыми – одна из девочек Ланторнов, кружившаяся в танце с молодым лучником, похоже, увидела капитана, потому что ловко уклонилась, чтобы не столкнуться с ним.

Но больше их никто не заметил.

Амиция остановилась у окованной железом двери дормитория, а он изменил свое заклинание, чтобы соединиться с ней.

Это оказалось очень интимным, он никогда не делал такого ни с кем, кроме Пруденции, которая говорила, что разум – это храм, таверна, сад и отхожее место, и если еще один маг участвует в колдовстве, то это как вести задушевную беседу, заниматься любовью или испражняться.

Но как только его сила потянулась к ней, она приняла ее, и они оказались связанными. Он вздрогнул. И она тоже.

Потом они очутились в дормитории, в небольшом зале, в котором во время его прошлого визита сидели за чтением или шитьем пожилые монахини. Горел свет. Большинство женщин были во дворе, только две находились здесь, занятые своими делами.

– Посмотри на них, – произнесла Амиция. – Посмотри внимательно.

Ему не пришлось усердствовать слишком сильно. Над ними витали завитки силы.

– Вы все наделены силой? – спросил он.

– Каждая, – ответила она. – Пойдем.

– Когда я снова тебя увижу? – пробормотал он.

Она вела его вдоль северной куртины[55]55
  Куртина – участок монастырской или крепостной стены между двумя башнями или бастионами.


[Закрыть] за конюшнями. Там, в каменном ящике, вмурованном в стену, росла яблоня. Под ней стояла скамья. Амиция присела. Он был слишком озадачен, чтобы добиваться ее поцелуя, поэтому просто опустился рядом.

– Вы все – ведьмы?

– Противное слово, тем более от тебя, ведьмак, – заметила она. – Колдун, чародей.

Далеко на востоке он увидел едва различимые всполохи пламени и тут же вспомнил о своем долге.

– Я должен идти, – произнес Красный Рыцарь.

Ему хотелось произвести на нее впечатление – но исподволь.

– Я отправил людей сделать то, что должен был выполнить сам, – не подумав, выпалил он.

Казалось, ей все равно.

– Я подумала, ты должен знать, что поставлено на карту, – сказала девушка. – Не была уверена, собирается ли она открыться тебе. Это место силы. И магистры нашего ордена заполнили его обладающими силой женщинами и могущественными артефактами. Теперь оно сияет, словно маяк.

Он почувствовал себя слепцом и глупцом. Правила Пруденции, касавшиеся использования силы и применения магического зрения, которые были весьма мудрыми в мире, где не доверяли магам, помешали ему постичь простую истину.

– Возможно, она знала, что я открою тебе это, – добавила девушка, резко опустив голову в первый раз за весь вечер.

– Или же она ждала, что я сам сделаю этот вывод, – с горечью заметил он.

Капитан почувствовал, как время поворачивается вспять, словно песок в песочных часах у него в руках, – ощутил, как скользнули между деревьями те, кто сегодня отправился в рейд; осознал, что проявляет недостаточно бдительности на своем посту; вспомнил тысячи забытых деталей, например завиток силы, связывавший его с солдатами и отрывавший от Амиции. И всполохи пламени далеко на востоке – что это было?

Затем он ощутил ее. Словно прикованный цепью к этой скамье.

– Я должен идти, – снова сказал он.

Но молодость и рука его подвели, и капитан снова оказался в ее объятиях, или она в его.

– Я этого не хочу, – заявила она, при этом вновь целуя его.

Тогда он освободился. Мыслью разорвал связь между ними, встал и отступил назад.

– Ты часто сюда приходишь? – Его голос прозвучал хрипло. – К этому дереву?

Она едва заметно кивнула.

– Я могу написать тебе. Хочу снова увидеть тебя.

– Ты захочешь видеть меня каждый день. Только я этого не хочу. Мне это не нужно. Ты меня совсем не знаешь. Нам нужно отказаться друг от друга.

– Если я сейчас это сделаю, мы можем начать заново, – предложил он. – С поцелуя и пощечины. Но ты хочешь меня, а я хочу тебя. Мы связаны.

Она помотала головой.

– Эти сказки оставь для детей. Слушай, капитан, однажды у меня был муж. Я знаю, каково это – чувствовать мужчину у себя между ног. Ах, ты вздрогнул. Послушница – и не девственница. Мне продолжать? Я жила за Стеной. Нет, посмотри!

Она расстегнула воротник и, приспустив платье, приоткрыла татуированное плечо. Освещенное далеким светом костра, ее плечо замерцало, от чего у рыцаря вспыхнуло желание.

– Меня забрали туда, когда я была маленькой, и выросла я среди них. Мой муж был воином, и, возможно, мы бы вместе состарились, поскольку он был вождем, а я – шаманкой. Но пришли рыцари ордена. Они убили его, а меня привезли сюда. И не надо меня спасать. Я живу в духовном мире. Я возлюбила Иисуса. Каждый раз, целуя тебя, я возвращаюсь в свою прошлую жизнь, туда, где жила прежде. Я не могу быть с тобой. Не стану шлюхой какого–то наемника. Сегодня вечером я пожертвовала собой, чтобы ты увидел то, что и так очевидно. Ты был слеп, поскольку слишком боишься своей силы.

Она отвернулась.

– А теперь иди.

Нити силы, связывавшие его с солдатами, были натянуты, подобно тросам. Но он продолжал пренебрегать своим долгом. Сейчас ему словно переломали кости – хотелось кричать от боли, но Красный Рыцарь не мог отпустить то, что еще теплилось между ними.

– Ты захотела меня так же сильно, как и я тебя, как только наши взгляды встретились. Не лицемерь. Этим вечером ты принесла себя в жертву? Скорее, этим вечером тебе слишком уж хотелось побыть со мной, вот и придумала причину, чтобы получить желаемое.

Он мысленно обзывал себя дураком. Не это он собирался сказать.

– Ты понятия не имеешь, чего я хочу или не хочу, – заявила Амиция, – и ничего не знаешь о моей жизни.

Он отступил на полшага назад – словно мечник, решивший перейти из защиты в нападение.

– Я рос с пятью братьями, ненавидящими меня, отцом, который не обращал на меня никакого внимания и презирал, и матерью, задумавшей превратить меня в оружие личной мести, – произнес он еле слышно. – Я рос по другую сторону реки от ваших деревень за Стеной, а когда выглядывал из окна своей башни, то видел вас – тех, кто жил за Стеной, – в землях, где царила свобода. У тебя был муж, который тебя любил? А у меня была бесконечная череда любовниц, которых подкладывала мне в постель мать, чтобы шпионить за мной. Ты бы стала шаманкой тех, кто живет за Стеной? А меня обучали командовать армиями Диких, чтобы сокрушить Альбу и избавить землю от короля. Только такая месть удовлетворила бы мою мать. Рыцари ордена пришли за тобой? А мои братья объединились, чтобы изувечить меня и порадовать моего предполагаемого отца. Настоящее веселье.

Внезапно он осознал, что почти кричит и брызжет слюной. Что бы он только не отдал, чтобы вернуть себе самообладание. Наговорил лишнего. Столько лишнего. Ему было плохо, но он не закончил.

– Да и черт с ним. Я не Антихрист, даже если сам Бог велит им стать. Я буду тем, кем буду, а не тем, кем меня кто–то желает сделать. Ты тоже можешь так поступить. Будь той, кем хочешь. Ты любишь Иисуса? – спросил он, и нечто черное взметнулось в его душе. – Что он делает для тебя? Лучше люби меня.

– Не буду, – холодно произнесла она.

Заставлять себя уйти ему не пришлось. Чувства притупились – пропала необходимость отвечать. Словно тебя ударили острым мечом и отсекли руку, а ты безучастно наблюдаешь, как она падает наземь.

Следующим его воспоминанием была караулка у ворот. Бент, дежурный лучник, стоял, скрестив на груди руки. Он заметил капитана и покрутил усы.

– Я отправил отряд на вылазку, – произнес он, – или что–то в этом роде. Не могу найти Плохиша Тома и половину солдат для дозора.

– Оно вот–вот начнется, – сказал капитан, взяв себя в руки. – Скажи страже, чтобы были начеку. Скажи им…

Он посмотрел вверх. Но над головой светили лишь холодные молчаливые звезды.

– Скажи им, чтобы смотрели в оба, – в нерешительности произнес он. – Мне срочно нужно увидеть настоятельницу.

Он добежал до уборной, и его вырвало. Вытер подбородок старым носовым платком и выбросил его туда же, куда отправилась блевотина, из–за чего, без сомнения, прачка устроит настоящий скандал. Выпрямился, расправил плечи и, кивнув невидимому собеседнику, вернулся в большой зал.

Настоятельница ожидала его.

– Ты виделся с моей служанкой, – сказала она.

Его доспехи были несокрушимы. Поэтому он улыбнулся.

– Просто столкнулся по пути.

– Проверил караул?

– Не совсем. Госпожа, здесь слишком много секретов. Я не представляю, каковы ставки. А может, я просто слишком молод для всего этого. Но у нас два врага – внешний и внутренний. Я хочу, чтобы вы мне рассказали все, что знаете.

– Если бы я рассказала тебе все, ты высек бы меня огненным кнутом, – произнесла настоятельница. – В Библии есть один отрывок, над которым я часто ломаю голову.

Она поднялась со своего трона и пересекла зал, остановившись рядом с книгой.

– Ты ведь разгадал ее загадку?

– Только благодаря огромному количеству подсказок.

– Я не могла тебе рассказать, – призналась она. – Когда подобные нам дают клятвы, эти клятвы связывают нашу силу.

Капитан кивнул.

– Ты натянут, словно тетива лука, – заметила настоятельница. – Это Амиция на тебя так влияет?

– Сегодня я разыграл свой козырь, – сказал он, – но допустил, чтобы свидание помешало исполнению долга. Этим вечером все пошло не так, как мне хотелось, особенно учитывая предпринятые мною шаги, которые, впрочем, теперь кажутся безрассудными.

Молодой мужчина умолк, потом выпалил накипевшее:

– Не люблю, когда со мной играют.

Настоятельница взяла ониксовые четки, поправила вимпл и пожата плечами.

– Никто не любит, – снисходительным тоном произнесла она. – Я не веду воображаемых рискованных игр. Но, возможно, мы сможем сделать что–то хорошее, и наше присутствие здесь предотвратит поражение и гибель, мысли о которых не дают тебе покоя. Давай пройдемся среди наших людей, капитан.

Они вышли из зала, и настоятельница взяла его под руку, как истинная леди, а одна из сестер с закрытым вуалью лицом приблизилась и понесла шлейф ее платья, который был длиннее и богаче украшен, чем у любой другой женщины в монастыре. Капитан подозревал, что ее привычки выходили далеко за рамки того, как должны себя вести сестры святого Фомы. Она была богатой и могущественной женщиной, каким–то образом оказавшейся здесь.

Когда они вышли во двор, все разговоры смолкли. Танцоры двигались по кругу под мелодию нескольких дудочек и псалмов, распеваемых не кем иным, как оруженосцем капитана. Музыканты продолжали играть, а вот танцующие замерли, но настоятельница одобрительно кивнула, и пляски возобновились.

– Когда они нападут на нас? – тихо спросила она.

– Никогда, если все пойдет по моему плану, – любезно ответил капитан.

– Деньги лучше зарабатывать, не сражаясь?

– Всегда, – ответил он, отвесив низкий поклон наблюдавшей за танцами Амиции.

В ответ та лишь холодно кивнула. Но капитан уже знал, как защититься от нее, поэтому без запинки продолжил:

– Но в то же время я люблю побеждать. А победа требует определенных усилий.

– И, конечно же, ты их приложишь? – улыбнувшись, поинтересовалась настоятельница. – Наши с тобой споры проходят настолько естественно, что мне стоит наложить на себя епитимью за флирт.

– У вас к этому настоящий талант, должно быть, именно благодаря ему вы завоевали немало поклонников, – галантно заметил он.

Настоятельница ударила его веером по тыльной стороне ладони.

– Ты имеешь в виду, много лет назад, когда я была молода?

– Подобно всем красивым женщинам, вы желаете превратить мою лесть в оскорбление, – парировал он.

– Встанем здесь, у всех на виду.

Настоятельница кивнула отцу Генри, который в нерешительности замер между часовней и лестницей, ведущей в большой зал. Капитан подумал, что святоша просто кипит от ненависти. С год тому назад Красный Рыцарь, едва став командиром наемников, казнил одного убийцу – лучника, убивавшего своих сотоварищей ради их добычи. Торн был невзрачным человеком, изгоем. Капитан внимательно посмотрел на священника. Выглядел тот уж очень похоже. Дело было даже не в его внешности. В ощущении. В предчувствии.

– Отец Генри, уверена, вас должным образом так и не представили капитану.

Настоятельница улыбалась, но глаза метали молнии – отблеск женщины, которой она когда–то была, знающей, что лишь один ее взгляд заставит любого поклонника подчиниться. Хищницы, любящей играть с добычей.

Священник протянул для пожатия длинную руку. Холодную и влажную.

– Бастард, как называют его люди, – произнес он. – Или у тебя есть имя, которое нравится тебе больше?

Капитан настолько привык к мелочной враждебности, что пропустил шпильку мимо ушей. Настоятельница покачала головой и за локоть подтолкнула отца Генри.

– Не важно. Поговорим с вами позже. Ступайте, сэр. Вы свободны.

– Я – слуга Господа, – заявил он. – Иду, куда пожелаю, здесь мне никто не указ.

– Просто вы еще не знакомы с Плохишом Томом, – возразил капитан.

– Ты кого–то мне напоминаешь, – добавил отец Генри. – Я знаком с твоими родителями?

– Я – бастард, как вы изволили заметить. Уже дважды, слуга Господа.

Священник выдержал его взгляд. Но зрачки у него все время бегали, как будто танцевали на горящих углях. После затянувшейся паузы он резко развернулся и зашагал прочь.

– Ты очень постарался, скрывая унаследованные черты, – произнесла настоятельница.

– И вы догадываетесь почему? – спросил капитан.

Она покачала головой.

– Отлично, – произнес Красный Рыцарь, не отрывая взгляда от спины священника. – Откуда он явился? Что вы знаете о нем?

Танец закончился: мужчины кланялись, женщины приседали в низких реверансах. Майкл только теперь заметил, что капитан слышал его пение, и в свете факелов его лицо залилось краской. Настоятельница хмыкнула.

– Я тебе уже говорила. Привезла его из церковного прихода, – проворчала она. – Он не обучен хорошим манерам.

Небо на востоке вспыхнуло, словно от удара молнии. Горизонт пылал чересчур ярко и долго, можно было бы успеть прочесть «Отче наш».

– Тревога! – проревел капитан. – Открыть ворота, арбалетчикам занять позиции, зарядить все орудия! Быстрее!

Наблюдавшая за танцами Изюминка замешкалась, на лице отразилось недоумение.

– Открыть ворота? – переспросила она.

– Открыть ворота. И собери отряд для быстрой атаки, я сам поведу.

Капитан подтолкнул ее к снятому шлему.

Большинство людей оказались готовы, и не задержи его открытия сегодняшнего вечера, они все уже были бы в доспехах. В проеме ворот рядом с боевыми конями стояла дюжина тяжеловооруженных всадников, их оруженосцы и слуги метались рядом, стараясь лучше подготовить их к вылазке. Через двор к мостикам, ведущим на куртины, неслись лучники. В свете костра сверкнуло несколько голых задниц со спущенными чулками и свободно болтавшимися подолами рубах.

Вторая вспышка озарила восточный небосклон. Она длилась в два раза меньше предыдущей.

Капитан ухмыльнулся.

– Надеюсь, вам не понадобится оливковое масло для чего–то важного, – произнес он и весьма фамильярно сжал руку настоятельницы. – Позвольте мне вас покинуть. Я вернусь к вам до следующего колокольного звона.