Текст книги "Красный рыцарь"

Автор книги: Майлз Кэмерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 67 страниц)

К ЗАПАДУ ОТ ЛИССЕН КАРАК – ШИП

Расположившись под гигантским каменным дубом и как–то необычно чувствуя собственное тело, Шип потянулся далеко за море деревьев. Он знал, что пребывает посреди страха и злости повстанцев, своенравной гордыни кветнетогов, траурных стенаний абнетогов, а ощущение далекого присутствия возвещало о прибытии с севера из–за Стены народа сэссагов. Он знал каждое дерево, которому минуло больше десяти лет, знал о больших прогалинах, усеянных цветущими ирисами, о дикой спарже, росшей у реки там, где столетие назад некий человек построил небольшой домик, о крупном рогатом скоте, который увел его налетчик для того, чтобы накормить повстанцев, о кистеухой рыси, напуганной, но в то же время разгневанной тем, что его армия разбила лагерь на ее территории, и о тысяче других мелочей, мельтешивших в уголках его сознания.

Он сочувствовал рыси. Непостижимые сильные существа с грязными помыслами и немытыми телами, запятнанные страхом и ненавистью, пришли в его леса и сожгли его лагерь, напугав союзников, уничтожив деревья и выставив его слабаком. Более могущественные кветнетоги начнут задаваться вопросом, стоит ли им служить ему; самые сильные могут даже попытаться оспорить его власть.

Среди Диких трудно было найти заслуживавших доверия помощников. Но он будет продолжать налаживать взаимоотношения, во имя блага всех Диких и их общего дела.

Он поднялся из–под любимого дуба и направился в лагерь. Мелкие существа разбегались с его пути, а повстанцы дрожали от страха. Он двигался на запад к горстке золотых медведей, которые стали его союзниками и построили жилища из веток и листьев. Шин кивнул Голубике, огромному медведю с голубыми глазами.

Медведь встал на задние лапы.

– Шип, – произнес он.

Эти животные ничего не боялись, даже его.

– Голубика, – поприветствовал его чародей. – Мне нужно больше твоих собратьев. Позволь взять малышку и отнести ее в ледяные пещеры.

Голубика задумался.

– Да, там лучше еда и самки. Хорошая мысль.

Закат, самый большой медведь, принес медвежонка. Лили была маленькой, и Шип мог легко донести ее. Она запищала, когда он взял ее на руки. Он погладил ее, а она его укусила и, почувствовав вкус его необычной плоти, чихнула.

Шип ушел от медведей, не сказав больше ни слова, и направился на север. Маг умел двигаться быстрее скакавшей галопом лошади и мог путешествовать таким образом столько, сколько хотел. Он убаюкал маленького медвежонка и зашагал еще быстрее.

Когда солнце опустилось на ширину одного пальца, он был уже слишком далеко от военного лагеря, чтобы слышать мысли своих союзников или чувствовать тепло от костров людей, которые решили служить ему. Он пересек несколько зеленых лугов, наслаждаясь буйством их жизни, ощущая плескавшуюся в речных потоках форель и выдр на берегах. Пересек большую реку, чьи воды текли далеко на юг от Эднакрэгов. Там Шип свернул и пошел вдоль берега на север, в горы. Одна лига сменяла другую. А чародей вбирал в себя силу из холмов, долин, ручьев и деревьев. И черпал он оттуда не только ее.

Но и вдохновение.

Он не хотел войны. Она началась случайно. И теперь ему приходилось воевать и беспрестанно напоминать себе зачем. Он будет воевать ради всего этого. Этой девственной природы. Ради того, чтобы сохранить ее нетронутой. И, конечно же, ради себя самого. Он становился сильнее с каждым существом, встававшим на его сторону.

Речное русло стало подниматься, быстрее и быстрее – вверх по огромному горному хребту, затем вниз, потом снова вверх. Шип проносился по предгорьям, словно сильный ветер. Олень резко вскинул голову, напуганный. Птицы разлетались в разные стороны.

Он прекрасно знал, где расположена нужная ему долина – та, что раскинулась в устье реки, которую народ сэссагов называл Черной и чьи воды вытекали из ледяных пещер под горами. Это было особое место, как и Скала, наполненное силой. Здесь правили медведи.

По крутой, но широкой тропе, ведущей от реки до самого верха горного хребта, он поднялся на вершину и принялся ждать. Его армия находилась в пятидесяти лигах отсюда. Шип опустил медвежонка на землю.

За его спиной начало садиться солнце, и он позволил себе поразмыслить над тем, что случится, если враг снова попытается напасть на его лагерь. И тут ему пришло на ум – теперь, когда он был настолько далеко от своих людей, – что у командовавшего вражеской армией должен быть в его лагере шпион. Конечно же. Иначе как он смог узнать, куда нанести удар? Должно быть, он использует для разведки животных.

Удивительно, сколько очевидного всплывает тогда, когда мозг отдыхает от хаоса, создаваемого другими существами.

– Шип.

Говорил старый медведь, проживший на свете больше ста лет. Звали его Флинт, и он обладал силой. Ростом он был почти с Шипа, и, несмотря на побелевшую шерсть на ушах и морде, его тело оставалось сильным и крепким, как созревшее яблоко.

– Флинт.

Медведь приподнял лапу, и медвежонок побежал к нему.

– Ее мать попала в плен к людям, и они истязали ее, – пояснил Шип. – Правда, справедливости ради стоит отметить, что ее спасли другие люди и привели к Голубике в мой лагерь.

– Люди, – произнес Флинт, и чародей ощутил его гнев и его силу.

– Зато я сжег Альбинкирк, – заявил Шип и тут же осознал, насколько бессмысленными были его хвастливые слова. Флинт знал это и без него.

– С помощью падающих с неба звезд, – сказал медведь. Его голос походил на скрежет, с каким пила вгрызается в твердую древесину.

– Я пришел попросить…

Стоя напротив Флинта, Шип почувствовал, что выразить свою просьбу стало неимоверно трудно. Все прекрасно знали, насколько сильной была неприязнь медведей к организации. Правительству. Правилам. Войне. Они будут воевать, если их вынудят. Но война сама по себе вызывала у них лишь отвращение.

– Не проси.

– Но то, что я делаю… – не сдавался Шип.

– Не имеет никакого отношения к медведям, – перебил его Флинт. – Это малышка Солнечного Луча. Без сомнения, ее брат придет, чтобы отомстить. – В словах старого медведя звучала осязаемая грусть. – И его друзья. – Он поднял медвежонка. – Они молоды и ничего не понимают. Я же стар и вижу тебя насквозь, Шип. Я знаю, кто ты.

Он развернулся и заковылял прочь. Чародею захотелось броситься за старым медведем и сесть у его лап. Набраться у него мудрости. Или попытаться убедить в своей… Нет, не в невинности, но в добрых намерениях.

А вторая половина его существа желала испепелить медведя.

Предстоял долгий путь обратно в лагерь.

ЛИССЕН КАРАК – СЕСТРА МИРАМ

У сестры Мирам пропал любимый льняной чепец, поэтому она выкроила время между изучением высокой архаики и девятым часом[62]62
  Девятый час – христианское богослужение в три часа дня, в ходе которого вспоминается Крестная смерть Иисуса Христа. Состоит из трех псалмов, нескольких стихов и молитв.


[Закрыть], чтобы сходить в прачечную. Она сбежала по ступеням северной башни – для полной женщины она оказалась чрезвычайно расторопной, – но прямо перед дверью в прачечную почему–то замешкалась. Шесть сестер разделись до сорочек в жарком помещении и усердно трудились, лица и руки у них покраснели. Им помогала дюжина местных девушек.

Лиза Уэйнрайт тоже была в одной сорочке. По ее фигуре и не скажешь, что ей сорок. Мирам могла бы и улыбнуться, но она этого не сделала. Непосредственно за Лизой трудились молодухи. Монахиня знала всех, поскольку когда–то обучала их грамоте. Девицы из семейства Картеров и Ланторнов. На лицах последних играли глупые ухмылки. Обычно в прачечной ничего смешного не происходило.

Стирать вещи сотни монахинь и послушниц приходилось постоянно. Четыреста фермеров, члены их семей и двести профессиональных солдат вдобавок вынуждали прачечную кипятить белье днем и ночью. Вещи снимались с просушки каждый час, поэтому даже такие высокопоставленные сестры, как Мирам, получали их слегка влажными и плохо отутюженными. Или недосчитывались таких предметов женского туалета, как чепцы.

Она обвела помещение взглядом в поисках сестры Марии, которая на этой неделе следила за прачечной, и вдруг услышала мужской голос. Приятный и мелодичный. Мирам прислушалась внимательнее: человек пел галлейский романс. Самого исполнителя видно не было, но монахиня прекрасно разглядела, как четыре девицы Ланторнов в одних сорочках глупо хихикали, заигрывали и показывали слишком сильно оголенные ноги и плечи.

Мирам прищурилась. Девушки были теми, кем были, однако это не значило, что какой–то голосистый джентльмен имел право сбивать их с пути истинного. Монахиня заскользила по влажному полу.

Он стоял, прислонившись к двери в прачечную, с лютней в руках, и не один.

– Ваше имя, мессир? – спросила Мирам.

Она налетела на него так стремительно, что он на мгновение замер, решая, продолжать ли ему играть или спасаться бегством.

– Лилиард, сестра.

– Вы рыцарь, мессир?

Он поклонился.

– Ни одна из этих незамужних дев не может похвастаться знатным происхождением, мессир. И возможно, вам на руку их готовность разделить с вами ложе, но вот последующая беременность и невенчанная жизнь тяжким грузом ляжет на этот монастырь, моих сестер и вашу душу. – Она широко улыбнулась. – Надеюсь, мы с вами друг друга поняли.

Лилиард выглядел так, словно его сразила виверна.

– Сестра!

– А вы, должно быть, оруженосец, – как ни в чем не бывало, продолжила Мирам, обращаясь к молодому человеку, стоявшему рядом с Лилиардом.

Он тоже сжимал в руках лютню. Юноше не хватало решительности и шика рыцаря, но монахиня была уверена, со временем он все это приобретет. К тому же мускулистый парень был весьма привлекательным, хотя и выглядел несколько беспутно.

– Джон из Рейгейта, сестра.

Он был достаточно юн, чтобы опустить взгляд и походить на застигнутого врасплох мальчишку. Кем он, по сути, и являлся. Тогда ей пришлось напомнить себе, что они убивали за деньги и вместе с тем оставались обычными пареньками.

Третий юноша был самым красивым. Изысканно одетый, он выглядел лучше всех, его щеки покрылись румянцем.

– Вы ведь оруженосец капитана, – узнала его монахиня.

Молодой человек повел плечами.

– Нечестно, что моя слава меня опережает.

– Не уподобляйся своему господину, – заметила Мирам. – Вам троим, особам голубых кровей, должно быть стыдно за свое поведение. А теперь ступайте.

Лилиарду было не по себе.

– Послушайте, сестра, мы лишь хотели немного побыть в женском обществе. В этом нет ничего плохого.

Монахиня презрительно фыркнула.

– То есть вы хотите сказать, что заплатите за то, что возьмете? – Она обвела всех троих взглядом. – Сначала соблазняете невинных вместо того, чтобы просто изнасиловать? И это должно произвести на меня впечатление?

Оруженосец капитана хмыкнул. Его левая рука потянулась к повязке вокруг пояса.

– На самом деле вы понятия не имеете, кто или что мы. С чем нам приходится иметь дело.

Мирам посмотрела прямо в его голубые глаза и шагнула вплотную, оказавшись почти нос к носу. Когда–то она была женщиной, которой нравились привлекательные мужчины.

– Я знаю, юноша, – заявила она, – знаю, с чем вам приходится иметь дело.

Мирам не моргала, и он не мог оторвать взгляд от глубоко посаженных зеленых глаз пожилой монахини.

– Прибереги свои позы для шлюх, парень. А теперь иди и двадцать раз прочти «Отче наш», искренне, и подумай о том, что значит быть рыцарем.

Майкл собрался было возразить, но женщина отвела взгляд, и он непроизвольно сделал шаг назад. Монахиня улыбнулась, и мужчины попятились от двери.

Сестра Мирам вернулась в прачечную, где перепуганные девчонки Ланторнов сбились в кучку, пытаясь прикрыть обнаженные ноги.

С огромной корзиной в руках на пороге появилась сестра Мария.

– Мирам! – позвала она. – В чем дело?

– Все хорошо, – ответила Мирам и принялась искать пропавший чепец.

К СЕВЕРУ ОТ ЛИССЕН КАРАК – ШИП

Презрение старого медведя не на шутку задело самолюбие Шипа. Он возвращался в лагерь, обуреваемый мыслями о том, что людям со Скалы удалось дважды застигнуть его врасплох. Чародей был вынужден посмотреть правде в глаза и признать, что, с точки зрения ирков, боглинов и даже демонов, эти мелкие огненные представления были не чем иным, как поражениями.

Шип не думал, что кто–то из его заместителей рискнет бросить ему вызов. Шагая по дикой местности, он мысленно тянулся дальше и дальше на запад, пока не почувствовал враждебную и чуждую природу вторгшихся в его земли людей. Их аура отличалась от ауры укрывавшихся в крепости фермеров, монахинь и пастухов. От них разило жестокостью.

Он всегда ненавидел таких, как они, даже когда был человеком.

В крепости, за возведенными людьми холодными каменными укреплениями, он ощущал древнюю магию, на которую могло подействовать лишь сильнейшее из его заклинаний. Чувствовал он и настоятельницу, она представлялась ему солнцем, а монахини – звездным небом.

Он отступил.

И вдруг щупальца заклинания поиска натолкнулись на еще одного обладателя силы, Шип увидел его как темное солнце, понял, что его видели демоны, видел и сторонился Туркан, самый могущественный из них. Это был тот, кто закрылся щитом, пусть и ненадолго, от его заклятия в ходе сражения.

Медведи отказались следовать за ним, но они и не помогали его противникам, лишь несколько их разгневанных воинов жаждали мести. Шип глубоко вдохнул чистый воздух и свернул на север, обратно в горы, ускоряя шаг, пока не перешел на бег. Теперь его гигантское тело двигалось быстрее самой быстрой лошади в мире. Он мог бы переместиться куда угодно с помощью магии, но подумал, что не стоит напрасно расходовать накопленную силу. Ведь в землях Диких сила притягивала, и любое колдовство могло быстро, чаще всего слишком быстро, завершиться смертью волшебника: когда словно из ниоткуда появлялось нечто огромное и в один присест сжирало тебя.

Шагая по лесным тропам, Шип размышлял, а не поглотить ли ему Туркана.

ЛИССЕН КАРАК – КАЙТЛИН

Четыре девицы Ланторнов быстро оправились после выговора сестры Мирам и вечером сидели за кухней, вырезая сердцевины из зимних яблок. Ни монахинь, ни послушниц поблизости не было.

Старшую звали Элисса. Высокая и худая, она не могла похвастаться хорошей фигурой, зато у нее были длинные ноги и прекрасные темные волосы. Несмотря на напоминавший клюв ястреба нос, мужчины обычно находили ее неотразимой. Главным образом потому, что она много улыбалась и редко применяла главное оружие своей семьи – острый язычок.

Мэри, так звали вторую из сестер, была полной противоположностью Элиссы: низкорослая, но не приземистая, чуть полноватая. У нее была копна золотистых волос, узкая талия и курносый носик. Она считала себя непревзойденной красавицей и искренне недоумевала, когда парни предпочитали общество старшей сестры.

У Фрэн были каштановые волосы, полные губы и широкие бедра. Внешне она походила на мать, но от отца ей достались незаурядный ум и обостренное чувство справедливости. Ее почти не заботило, нравится она парням или нет. И Кайтлин – самая младшая. Ей исполнилось всего пятнадцать. Не такая высокая, как Элисса, не такая округлая, как Мэри, и не такая смышленая и язвительная, как Фрэн. Русые волосы обрамляли личико, по форме напоминавшее сердечко. А еще она была самой тихой и уважаемой из сестер.

– Старая сука, – выругалась Фрэн, отбрасывая в сторону сердцевину яблока, – думает, мы до конца жизни будем хорошенькими маленькими девочками с перепачканными свиным дерьмом ножками.

Элисса обеспокоенно огляделась.

– Нам нужно лишь правильно воспользоваться сложившимся положением, – задумчиво произнесла она, сунув дольку яблока в рот.

Девушка ловко доставала из–за пояса ножик, отрезала дольку, вытирала ножик о фартук и засовывала его обратно за пояс с такой скоростью, что далеко не всякий мог уследить за ее движениями. Она глянула поверх своего длинного носа на Фрэн.

– Предлагаю объявить заседание клуба «Выйди замуж за дворянина» открытым.

– Детские глупости, – презрительно усмехнулась восемнадцатилетняя Мэри. – Никто не женится ни на одной из нас.

Ее взгляд скользнул по сидевшим кружком сестрам.

– Ну, разве что только на Кайтлин, – добавила она.

Фрэн резко швырнула сердцевину в загон для свиней у нее за спиной.

– Ежели кое–кто перестанет кувыркаться с первым попавшимся деревенским мальчишкой на первом попавшемся чертовом стоге сена…

Ее слова ничуть не задели чувств Элиссы, которая продолжала улыбаться.

– Ах, Фрэн, ты уж точно отправишься под венец девственницей, не так ли? – фыркнув, заметила она.

Следующая сердцевина попала старшей сестре прямо в нос, и та сердито шикнула на Фрэн.

– Да без разницы, спишь ты с ними или нет, ведь если кто–то из них скажет, что спишь, то остальные поверят, – сказала Мэри.

Все согласились.

– Послушайте, солдаты не разговаривают с фермерами. Они ни черта не знают о нашей жизни. Даже лучники… – Она пожала плечами. – У лучников денег больше, чем у любого из фермерских сынков. А у наемников…

– К тому же не все они джентльмены, – перебила ее Мэри. – Будь у меня хоть что–то из приданого, я бы никогда даже не дотронулась до этого Плохиша Тома.

– А мне он нравится, – заявила Фрэн.

– Значит, ты еще тупее, чем я думала. Разве не ты должна быть самой умной и разбитной из нас? От одного его вида меня в дрожь бросает, – вздрогнула Мэри.

Элисса вскинула руку, призывая их к тишине.

– Так или иначе, к чему весь этот разговор… – Она обвела взглядом сестер. – У нас кое–что есть. Кое–что весьма ценное.

Она улыбнулась, и эта улыбка озарила ее лицо, превратив юную ведьму с широкой прямоугольной челюстью в весьма привлекательную молодую особу. Мэри обернулась и увидела, что улыбка Элиссы предназначалась оруженосцу средних лет, проходившему мимо кухни с ведром золы. Он направлялся чистить доспехи своего господина.

Как только мужчина скрылся из виду, Элисса тут же стерла с лица улыбку и продолжила:

– В крепости шестьдесят солдат. Значит, есть шестьдесят возможностей, что один из них женится на одной из нас.

Мэри фыркнула. Фрэн подалась вперед, напрочь забыв о зажатом в руке яблоке.

– Может, в этом что–то и есть.

Как правило, союзницами они не были, но в этот раз их взгляды встретились, и сестры улыбнулись друг дружке.

– Поэтому мы не будем сами. Это все, что от вас требуется, девочки. Не будем сами. Посмотрим, что они нам предложат.

Мэри не была столь уверена.

– Ну и что с этого–то? Мы не будем спать с ними? Что еще? Может, нам стоит научиться стрелять из лука? Или пойти к Мэг и заняться шитьем?

Старшая из сестер покачала головой.

– Лиза не перестанет раздвигать ноги перед любым мало–мальски симпатичным парнем, – заявила Мэри.

– Пусть Лиза делает, что хочет. Она старая, а мы нет. – Фрэн осмотрелась. – Капитан ничего такой.

Элисса фыркнула.

– Он крутит с одной из монашек.

– Неправда! – воскликнула Кайтлин. До сих пор она молчала, но некоторые вещи просто не могла выносить.

– Да что ты говоришь? Неужто ты в этом разбираешься?

– Я прибираюсь у него в комнате, – покраснев, призналась Кайтлин. – Иногда.

Элисса уставилась на нее.

– А ты, юная особа, оказывается, темная лошадка.

– Неправда! – заявила девушка, готовая к их подколкам.

– Ты заходишь прямо в его комнату?

– Почти каждый день. А что?

Кайтлин огляделась. Элисса пожала плечами.

– Одна из нас могла бы забраться к нему в кровать.

Кайтлин поднесла руку ко рту, Мэри сплюнула, а Фрэн выглядела так, словно всерьез обдумывала предложение.

– Слишком безрассудно, – объявила свое решение Фрэн. – Он тоже довольно опасный.

– От него в дрожь бросает, – подтвердила Мэри.

– Зато его оруженосец хорош, как с картинки, – заметила Элисса. Младшая сестра залилась румянцем. К счастью, остальные этого не заметили.

К СЕВЕРО-ЗАПАДУ ОТ ЛИССЕН КАРАК – ШИП

Шип отчаянно нуждался в сведениях. Хорошо бы его друг со Скалы был посмелее. В сгущавшихся сумерках он призвал на помощь птиц. Теперь чародей взбирался с одной горы на другую. Спуск по северной стороне всегда был более пологим, нежели подъем. Шип поднимался все выше и выше. Деревья редели, и на более открытой местности маг двигался быстрее.

Словно ястребы к рыцарю, к нему на руки сели два ворона. Он заговорил с ними, поместил послания в их сообразительные головы и отослал в крепость. Вороны никогда не вызывают подозрений. Два крылатых вестника взмыли над головой Шипа и полетели на юго–восток, а маг повернулся и увидел, насколько высоко он забрался.

Он обвел взглядом девственную природу. Далеко внизу под ногами тянулась цепь бобровых запруд, крохотные озера искрились в лучах заходящего солнца. Соединявший их поток серебряной нитью сверкал то тут, то там среди искореженных переплетавшихся деревьев.

Маг продолжил восхождение. Склоны стали более крутыми, и это замедляло продвижение. Длинными сильными руками ему приходилось хвататься за деревья и подтягивать свое неуклюжее тело вверх.

Сделав последний рывок, он перевалился через скользкий валун и оказался на самой вершине. Тяжело дыша, Шип остановился и широко развел нывшие от усталости руки: поднимать столь огромный вес не так уж и просто. У самых его ног раскинулось темное глубокое озеро, в которое с невероятной высоты низвергался водопад. От летевших во все стороны брызг одежда мага тут же вымокла. Он опустился на колени и принялся жадно пить из магического источника.

Из–под толщи воды на расстоянии вытянутой руки вынырнула голова, и чародей резко вскочил.

«Кто пьет из моего озера?»

Слова прозвучали в голове мага, даже не будучи произнесенными вслух

– Меня зовут Шип, – ответил он.

Существо направилось к берегу, потоки темной воды стекали с его гладкого тела. Оно становилось все больше и больше, угольно–черная кожа сияла, подобно обсидиану.

Движение было стремительным, но при этом само существо казалось абсолютно неподвижным. Все это Шип улавливал лишь краем глаза. А когда создание полностью вышло из воды, оказалось, что оно на четверть выше самого чародея.

Сиявший чернотой каменный тролль. Безо рта, глаз и, похоже, вообще без лица.

«Я тебя не знаю».

– Зато я знаю о тебе, – ответил Шип, – и мне нужны союзники. Говорят, ваш вид бесстрашен в бою.

«Чувствую твою силу. Большую силу».

– А я вижу твою мощь и твою скорость. Они тоже немалые.

«Хватит болтать, чего ты хочешь?»

Слова в голове Шипа прозвучали так громко, что он едва не упал на колени.

– Мне нужно десять таких, как ты, вы будете моими телохранителями. И солдатами.

Чудище запрокинуло голову и захохотало. Оказалось, рот у него все же был, полный огромных зубов. Его каменное лицо – если оно было каменным – пошло волнами, как вода.

«Мы никому не подчиняемся».

Шип улыбнулся бы, если бы только мог. Вместо этого он наложил связывающее заклятие, одновременно закрыв разум от крика, который не заставил себя долго ждать.

Лишившись возможности двигаться, тролль взревел. Его зубы лязгали с грохотом столкнувшихся в бурном потоке камней, из гладких предплечий появились кисти с когтистыми пальцами, которые потянулись в сторону Шипа.

Чародей даже не шелохнулся. Его воля сверкающими зелеными нитями все туже опутывала чудовище, и вскоре все закончилось.

«Я уничтожу тебя и весь твой род! Да столь изощренным способом, что твой жалкий умишко даже не в состоянии вообразить».

Шип посмотрел на него и произнес:

– Не уничтожишь. А теперь – подчиняйся. Нам еще нужно отыскать твоих сородичей, так что ночь предстоит долгая.

Связанный магическими путами тролль метался, словно тигр в клетке. Он ревел, и его вопль был слышен на многие мили.

– Подчиняйся! – повторил Шип, вложив в связывающее заклятие больше воли.

Чудовище сопротивлялось, в черном рту обнажалось – или росло – нечто еще более черное. Всеми силами оно пыталось дотянуться до чародея.

Для Шипа это все было не более чем детской забавой – борьбой с ребенком, сильным, но всего лишь ребенком. Он обрушил всю свою волю на тролля, и тот сломался.

Таков закон в землях Диких.

Найти других троллей не составило труда. Подавить волю второго было намного проще, чем первого, а седьмой оказался гораздо упорнее шестого. Но все же к утру за ним плелся десяток могучих существ, а он сам был так измотан, будто всю ночь таскал тяжести, и теперь ему едва хватало сил, чтобы поднять руки.

Он остановился на привал в узком ущелье и принялся слушать завывания ветра. Безликие тролли разместились вокруг него.

Спустя некоторое время солнце начало скатываться за горизонт, маг почувствовал себя лучше. Шип направил часть своей силы к темному солнцу в далекой крепости.

И от увиденного он пошатнулся, ибо…