Текст книги "Ангел-наблюдатель (СИ)"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 53 страниц)
А потом… Все это вдруг стало неважно. Все наши споры и разногласия, противоречия и выяснения отношений внезапно отошли на задний план. Поскольку в нашей жизни случился другой, нежданный и негаданный, по-настоящему, к сожалению, поворотный момент, который мгновенно расставил акценты на ее самых важных, поистине значимых событиях.
Глава 10. Недальновидное торжество Тоши
В отношении исполинов не оправдывает себя никакое долгосрочное планирование. Их сущность отличается чрезвычайной многослойностью, что можно было бы только приветствовать, если бы эти слои их сознания не находились в постоянном движении и не объединяли в себе несовместимые на первый взгляд черты. Постоянная ротация доминирующего и сопутствующих начал приводит к крайней непоследовательности исполинов и их настораживающей гиперактивности в период увлечения какой бы то ни было идеей.
Вышеупомянутая тенденция особенно отчетливо просматривается на примерах неуклонного расширения исполинами сферы своего влияния. В то время как среди людей они редко остаются незамеченными, подавляя тех непоколебимой уверенностью в своем превосходстве, в обществе небесных представителей они охотно прибегают к мимикрии, сознательно совершенствуя и оттачивая ее по мере умножения своих контактов с ними.
Как показывают наблюдения, изучение исполинами встретившихся на их пути посланников ангельского сообщества направлено, как правило, на определение слабых мест последних, последующее воздействие на которые позволяет исполинам в полной мере использовать чисто человеческий принцип сосуществования «Разделяй и властвуй». Привлеченные их мнимой доброжелательностью и беззащитностью, попавшие под их влияние ангелы все глубже втягиваются в бушующие вокруг них распри, забывая не только о непосредственной цели своего пребывания на земле, но и самой своей небесной сущности.
Более того, при условии общения исполинов с себе подобными, этот процесс приобретает лавинообразный характер. Не позволяет, к сожалению, говорить ни о каких обнадеживающих прогнозах и наблюдение за случаями возникновения взаимного интереса между разнополыми исполинами, когда все их помыслы должны, казалось бы, сосредоточиться на объекте симпатии и, объединившись с подобными же устремлениями последнего, образовать замкнутый контур, служащий барьером их воздействию на внешний мир.
На практике, однако, полная сосредоточенность исполинов исключительно на себе самих и своих интересах постоянно подвергает их окружение жесткой знакопеременной нагрузке, когда периоды их взаимного притяжения регулярно сменяются периодами не менее непреодолимого отталкивания, что многократно усиливает напряжение как среди небесных представителей, так и между ними и людьми, и грозит уничтожением результатов их многолетней работы на земле.
(Из отчета ангела-наблюдателя)
Мне все же хотелось бы еще раз вернуться к той мысли, что корни всей этой чрезвычайно напряженной, запутанной, безвыходной на первый взгляд ситуации нужно искать отнюдь не в наших детях. В конце концов, они родились и прожили большую часть своей жизни, даже не помышляя о своем ангельском наследии. И с людьми научились прекрасно общаться – да, отличаясь от них, но не кичась этим отличием. И свое ощущение нас, ангелов, всегда воспринимали как нечто естественное и обыденное. И даже наблюдателей постепенно отодвинули на самый край своего сознания, приняв их как некую данность и ни разу никому не упомянув о них.
И я абсолютно уверен, что если бы Дара была моей дочерью – как Аленка или Игорь у Анатолия – если бы речь шла не о чисто внешней ее несхожести с нами с Галей, не стала бы она задаваться никакими вопросами о своем происхождении. И не завели бы ее эти вопросы, на которые нам запрещено было ответы давать, в королевство кривых зеркал, где все вокруг вдруг начало казаться ей совсем не таким, каким было на самом деле. И, наткнувшись, наконец, на обычное зеркало, не приняла бы она отражаемую им картину за очередную уродливую пародию на правду.
И это не просто моя уверенность, покоящаяся на одних только личных пристрастиях. Дара с Игорем прожили на земле как минимум двенадцать лет, не вызвав, насколько мне известно, ни слова нарекания в свой адрес. И если сравнить их с обычными человеческими детьми, что я неоднократно имел возможность делать в садике, они оказались куда менее упрямыми, капризными и эгоистичными. И если держались они все это время в стороне от любого коллектива сверстников, так и во всякие ссоры и распри никогда не ввязывались. Что, по-моему, нами даже в людях только приветствуется.
Откуда вывод. Если наше сообщество действительно заинтересовано в ангельских детях как в его представителях на земле, посредниках между ним и человечеством и даже, в перспективе, проводниках его идей среди людей, то производить их на свет должно быть позволено только тем из нас, которые не только готовы, но и хотят потратить много лет, чтобы вырастить из них достойных продолжателей нашего дела. И именно им, в силу возникновения абсолютно уникальной мыслительной связи, и должно быть поручено постепенное введение такого ребенка в курс его особого положения на земле.
Тех же, у которых такой ребенок родился случайно, родительских прав нужно лишать бескомпромиссно и безоговорочно, запретив им даже изредка и ненамеренно появляться рядом с ним. Даже желание сохранить доступ к его мыслям не может служить оправданием постоянному, все возрастающему риску его спонтанного контакта с тем нашим представителем, который больше озабочен своими интересами, чем благосостоянием ребенка. И нашими целями в его воспитании, конечно.
Я, разумеется, понимаю, что такая глобальная проблема требует глубокого и подробного изучения, что для выработки нормативов нашего поведения нужно время, что наиболее стабильные и надежные результаты достигаются методом проб и ошибок. Но нельзя же наши ошибки в суждении на головы объектов исследования перекладывать! Лишить их понимания того, что вокруг них происходит, подсунуть им возможность докопаться до этого понимания своими силами, не наложить на эти, уже доказавшие свою безответственность, источники информации никаких ограничений – и затем самих же ищущих и обвинять в последствиях?
Игорем и Дарой – особенно, Дарой – всегда двигала простая любознательность. Именно та любознательность, которая, если мне не изменяет память, столь высоко ценится нами в людях, и которая позволила им и любыми знаниями легко овладевать, и людей привлекать терпимостью и жизнелюбием, и постоянно искать все новые сферы приложения своих безграничных способностей, никогда не останавливаясь на достигнутом.
А любопытство кнопкой, по мере надобности, не включают. Оно просто ведет тебя и ведет… как в Интернете, от одного сайта к другому, от него к двум другим, от тех – еще к пяти… И обязательно натолкнешься где-нибудь по дороге, на самом интересном месте, когда уже дух от азарта захватывает, на некий засекреченный, за многоэшелонной охраной спрятанный источник. Если в огромном здании обнаружится лишь одна-единственная запертая дверь, у кого угодно, по-моему, возникнет желание именно через нее и проникнуть. Особенно если какой-то идиот рядом услужливо ключ обронил.
Когда Дара с Игорем пошли в школу, мы сделали все возможное, чтобы максимально занять все их силы, время и помыслы. Ну, мы – это я слегка загнул: у нас на фирме тогда глобальная реконструкция началась, которая, по совершенно недоступной мне логике людей, должна была включать в себя полное преобразование всей работы с одновременным и неукоснительным ее выполнением.
В результате, я света белого не видел, из себя выпрыгивая, чтобы обеспечить работоспособность всех единиц нашей техники. В самом прямом смысле слова, выпрыгивая – по крайней мере, из офиса. Сан Саныч уверовал, наконец-то, на мою голову, что одного моего появления рядом с компьютером достаточно для магического исцеления любого его недуга – и начал бестрепетно рассылать сотрудников с ноутбуками во все концы города, где те радостно и ломались. А я носился от одного к другому, героически подкрепляя репутацию мага восьмидесятого уровня.
И что самое обидное – насколько все быстрее было бы, если бы я мог спокойненько телепортироваться! Но на такое я решался лишь тогда, когда Макс машину на день забирал – и то, только к машине и, съездив к месту происшествия и вернув ее Максу, назад в офис. Сан Саныч в такие дни еще и деньгами на такси снабжал – для ускорения процесса. Приходилось брать их, корчась в душе от неловкости. Отказываться у меня, как у добросовестного работника, стремящегося как можно быстрее выполнить свою работу, язык не поворачивался. А по-настоящему их на такси прокатывать – рука не поднималась. По тем же причинам.
Вот так и удавалось мне с Дарой толком хоть парой слов перекинуться только по утрам, когда я ее в школу отвозил. Она, правда, спросонья не очень разговорчивая была, и у меня вечно какая-то работа на ночь оставалась, и к утру мысли ворочались с трудом. По вечерам же она делала уроки, проверяла их с Игорем в Скайпе, возилась с Аленкой…. а там уже и спать нужно было ложиться. По выходным я ее, конечно, поподробнее расспрашивал, но и Аленка требовала все больше внимания, и Дара неизменно докладывала мне о своих успехах по всем предметам, что Галя подтверждала после каждого родительского собрания. Я на них всего два раза за все время попал – вечно приходилось именно в этот день на работе задерживаться.
Днем же их с Игорем полностью взял на себя Анатолий, доставляя их после уроков на все дополнительные занятия и подвозя потом к нашему офису, откуда уже мы с Галей и Дарой за Аленкой в садик ехали. И, как нетрудно догадаться, ему потребовалось совсем немного времени, чтобы возомнить себя вершителем их судеб и во внешкольное время – летом после первого же класса он безапелляционно заявил мне, что Игорь с Дарой едут в лагерь отдыха. Небрежно бросив, что обе путевки оплатит он.
К его счастью, он тут же вспомнил – или по лицу моему увидел – что прошло уже то время, когда я в меценатах нуждался, но, естественно, не угомонился. Зашел с другой стороны – Даре, мол, нужен свежий воздух, а Гале – облегчение домашней нагрузки хотя бы наполовину. Со мной он никогда не стеснялся пойти на что угодно, лишь бы за ним последнее слово осталось – вот и в тот раз чуть ли не прямо в лицо мне бросил, что я недостаточно Дарой занимаюсь, сбросив ее ему на плечи. Против чего мне просто нечего было возразить.
А вот по средам даже его всемогущее и вездесущее величество оказалось не выше жизненных обстоятельств. Пришлось согласиться на предложение Макса отвозить Дару с Игорем в бассейн – с ним, то и дело уводя у него днем машину, я тоже особо спорить не мог. Я тогда еще и хмыкнул про себя, глядя, как пыхтит, не в состоянии ничего с этим поделать, Анатолий. Особенно после того, как его Марина в оборот взяла. Есть правда на свете, думал я тогда – пусть он, вечно лучше меня знающий, что мне делать, хоть раз в моей шкуре побудет! Да и в отношении Макса я уже успокоился – весь предыдущий год, забирая со мной Дару из садика, он ни разу не вызвал у меня никаких подозрений, играя рядом с ней исключительно роль внимательного слушателя.
Дара практически никогда, никоим особым образом, не останавливалась в своих рассказах на этих средах. Из чего я лично сделал вывод, что Макс честно придерживается нашей договоренности, а разговоры с детьми по дороге ведет, в основном, Марина. Что меня вполне устраивало – Марина только с нашими черного от белого, как показывает состав ее сопровождения, не отличает, а в отношении земной жизни подход у нее весьма правильный.
Я был уверен, что оседлать своего анти-ангельского конька ей Макс не даст, а в остальном общение с ней Даре с Игорем не могло принести ничего, кроме пользы. Не скажу, что я разделял маниакальную озабоченность Татьяны их замкнутостью друг на друге, но и мне казалось, что совсем неплохо было бы, если бы они из своего собственного опыта узнали, что на земле совсем немало близких им по духу людей – независимо мыслящих, превыше всего ценящих справедливость и твердо полагающихся только на себя. На тот случай, чтобы наши талантливые дети случайно нос к небесам не задрали – ни сейчас, среди сверстников, ни потом, когда они правду о себе узнают.
Макс во время всех наших обычных встреч неизменно уверял меня, что речь у них идет исключительно о школе, театре, рисовании и спортивных успехах – что давало ему возможность тщательно просеивать сопутствующие мысли Дары на предмет выявления каких-либо скрытых конфликтов с одноклассниками и учителями. А также о дружбе и об умении одновременно дорожить родственными душами и не отгораживаться от остального мира – что открывало перед Мариной широкое поле для внедрения навязчивых Татьяниных идей по расширению их контактов с другими людьми. А также о верности себе и необходимости защищать более слабых и не тушеваться перед более сильными – что я поддерживал двумя руками в смысле их отношений с Аленкой и предстоящей, рано или поздно, встречи с нашей контрольной комиссией.
Ну, и о книгах, конечно. В то время у Дары с Игорем два новых увлечения появилось – общих, но на них еще ярче проявилось их стратегическо-тактическое разделение труда. Первое – компьютерные игры. Хронологически оно, правда, вторым возникло, но я уж позволю себе начать с того, что мне ближе и чем они с моей подачи увлеклись. Не скажу, чтобы я эти игрушки особо жаловал – уж не пасьянсы эти дурацкие точно! – но временами среди них весьма достойные экземпляры попадаются. Если они развивают логическое мышление и наблюдательность, отчего бы нет? Я и сам… иногда… но только, когда вся работа закончена, глубокой ночью, чтобы других не отвлекать… могу часок-другой… Исключительно, чтобы насладиться высоким мастерством создателей, полюбоваться знающим глазом на то, сколько труда ими вложено и как все детали проработаны.
Как и следовало ожидать, Дара с Игорем первым делом взялись за так называемые бродилки. И тут же выяснилось, что уж что-что, а наблюдательность Даре развивать вовсе не нужно – ей пары секунд хватало, чтобы разглядеть все открывающиеся на экране возможности, и пока Игорь размышлял, какой из путей является наиболее перспективным, она мгновенно перепробовала их все и намного быстрее находила выход на следующий уровень.
Игорь действовать наугад не любил, и еще меньше ему нравилось постоянно у нее в хвосте плестись, поэтому к этим играм он охладел очень быстро. В одиночестве Дара тоже вскоре пресытилась погоней за всевозможными сокровищами и преодолением еще более разнообразных препятствий. Я предложил им было стратегические игры, но там картина сложилась прямо противоположная – пока Игорь, просчитывая свои действия на добрый десяток шагов вперед, медленно и неуклонно наращивал свою мощь, Дара постоянно выигрывала сражения, проигрывая при этом войны.
Предпочитая, как всегда, разделять одни и те же ощущения, они принялись искать игры, в которых смогли бы побеждать вдвоем, общими усилиями. Я к тому времени уже тоже взял за привычку регулярно следить за новинками этого рынка, чтобы Дара с Игорем, не дай Бог, не пристрастились к какой-нибудь ерунде, которая только время убивает и которой этот рынок просто кишит. Вот так однажды я и наткнулся на созидательные игры, которые тут же пришлись им по вкусу – всерьез, надолго и основательно, благо, в них не было того сумасшедшего азарта, из-за которого почти все, без исключения, родители истово ненавидят компьютерные развлечения.
Что они только не строили! Города, предприятия, небоскребы и целые миры. И так же, как в их мыслительном сотрудничестве, которое в полном объеме мы с Анатолием и Максом, лишь объединившись, могли наблюдать, Игорь создавал генеральный план, увязывая в общую картину всю инфраструктуру и продумывая все вопросы безопасности и сообщения, а затем вступала в дело Дара, созидая комфорт, уют и радующие глаз детали.
Но трудились они над своими творениями по очереди, поэтому пришлось их еще чем-то занимать, чтобы под ногами друг у друга не путались. Всякие погони с перестрелками и завоевание вселенных с постоянным отражением атак пришельцев вызывали у них откровенную неприязнь – разрушение чего бы то ни было всегда им претило, что бы там кто сейчас ни говорил.
Игорю лучше всего подошли логические загадки с головоломками – только попробовав одну из них, он ни о чем другом больше и слышать не хотел. Я потом постоянно ему новые и новые подыскивал. В них он получил полную возможность просчитывать – не спеша и обстоятельно – все открывающиеся перед ним пути, возвращаясь по мере надобности на шаг-другой назад, чтобы исследовать другие направления. Иногда, правда, он к Даре за помощью обращался – как правило, когда решение прямо на поверхности лежало, и он, углубившись в хитросплетения причинно-следственных связей, просто не замечал его.
Дара тоже его на выручку в своем зодчестве звала – когда нужно было выбрать, где новый район города разместить, или решить, пару ли этажей небоскребу добавить или новое крыло к нему пристроить. Причем так, чтобы новый район соседние промышленными отходами не задушил или их благосостояние избытком рабочей силы не подорвал, а новые этажи вообще небоскреб не завалили. А после того как я добавил ей возможность возникновения стихийных бедствий, ликвидировать их последствия им точно вместе приходилось. Временами, после особо разрушительного тайфуна или землетрясения, ее охватывало отчаяние уцелевшего жителя Помпеи, и она в сердцах возвращалась к своим бродилкам. Но ненадолго – в созидательные игры к ней все чаще Аленка напрашивалась.
И вот если откуда взялся их интерес к компьютерным играм, я точно знаю, то каким образом они для себя фентези открыли, до сих пор остается для меня загадкой. Уж точно не дома – Галя и раньше-то немного читала, а после рождения детей даже перед телевизором только на выходные и устраивалась. У меня же столько работы было – и своей собственной, и от развития человеческой мысли отставать не хотелось, и Марина постоянно новые задачки подбрасывала – что на чтение времени тоже не оставалось. Разве что по специальности, в плане профессионального роста, да и то – только когда интуитивно-ассоциативное мышление от очередного прорыва в области научно-технического прогресса в полный ступор впадало.
Вряд ли они и в школе подцепили это пристрастие ко всяким сказочным существам и сверхъестественным способностям. С одноклассниками своими они, в целом, общались (на радость Татьяне), но обычно в рамках строгой необходимости – никаких новых и часто повторяющихся имен, как бывает, когда у детей появляются друзья с общими интересами, я от Дары не слышал. А судя по тому, каких трудов мне временами стоило разыскать им в Интернете книги очередного автора, в список обязательного школьного чтения они явно не входили.
Пару раз мелькала у меня мысль – уж не Марина ли, для которой наше замаскированное пребывание среди людей давно уже было, как битый пиксель на экране, начала подготавливать заключительную сцену венецианского карнавала… Но, с одной стороны, меня успокаивало то, что Макс, по которому такое срывание масок в самом прямом смысле ударило бы больнее всего, ни за что не допустит своего разоблачения; а с другой – я был почти уверен, что и сама Марина не пойдет на риск потери целой бригады подневольных ангелов, безропотно и ударными темпами воплощающих в земную жизнь ее видение Судного дня.
Да и потом – не пошла бы она такими окольными путями, надеясь на то, что Дара с Игорем сами отделят правду от вымысла в подсунутом им популярном изложении обычных будней неземных существ. Кстати, тогда же забрезжила у меня в сознании интригующая версия о происхождении такой литературы. Которая весьма пригодилась мне во время ближайшего разговора с Анатолием. Если можно назвать его разговором.
Потому что он, в отличие от меня, при появлении тревожной тенденции не стал утруждаться поисками наиболее вероятных ее источников, а прямиком направился к привычному и давно и надежно опробованному козлу отпущения.
Как-то на выходные они приехали к нам, чтобы вместе в парке погулять. Весной дело было, уже хорошо потеплело – Дара с Игорем принялись бегать туда-сюда от Аленки, то уворачиваясь от нее, то давая ей поймать себя, то прячась за деревьями, то замирая на корточках перед первой проснувшейся бабочкой. Галя с Татьяной, устав от ходьбы, присели на скамейку и углубились в какой-то свой разговор. Анатолий предложил мне пройтись еще немного. Я тут же почуял неладное.
Не успели мы отойти хоть на десяток шагов, как он воровато покосился через плечо, откинул полу куртки и ткнул пальцем в торчащую из внутреннего кармана электронную книжку.
– Опять твоя работа? – прошипел он, прищурившись.
Удивительно, вот сколько лет уже он на мне, как на боксерской груше, упражняется (дернул же меня черт однажды показать ему правила поведения на ринге!), а у меня все никак иммунитет на его наскоки на вырабатывается!
– В смысле? – ощетинился я по привычке.
– В смысле – ты чем их, идиот, пичкаешь? – с неизменной готовностью развеял он мое недопонимание.
– И чем же я их пичкаю? – упрямо решил я оставаться полным идиотом до конца. Если уж меня таковым изначально считают.
– Давай посмотрим… – В голосе его зазвучала вкрадчивая нотка, которая возникла у него после того, как он начал в детском доме работать. Если бы не опасность задеть книжку, я бы ему прямо там под дых врезал – чтобы настоящая причина говорить с придыханием появилась. – Сверхъестественные существа, обладающие нечеловеческой силой и ловкостью, умеющие становиться невидимыми, мгновенно перемещаться в пространстве, добывать из пустого пространства все необходимое и подчинять людей своей воле… Может, под названием каждого произведения напишем «Руководство по обнаружению ангелов»? В скобках.
– Ты считаешь, что нужно? – задумчиво протянул я, склонив голову к плечу и сосредоточенно играя бровями.
– Тоша, прекрати Ваньку валять, – процедил он сквозь зубы. Угрожающе, но уже без томности в голосе. – Зачем ты им эту подрывную литературу подсунул?
– Я подсунул? – отпустил я, наконец, тормоза. И, надо сказать, с огромным удовольствием. – А может, это не я? Однажды, для разнообразия – не я? Может, ты подумаешь сначала – опять-таки для разнообразия – прежде чем на меня, как обычно, всех собак вешать? Как я им мог эти книги подсунуть, если я о них еще недавно даже понятия не имел? Сам же знаешь, нам с Галей просто некогда читать в последнее время…
Он насмешливо фыркнул.
– … чего не скажешь о вас с Татьяной, – широко улыбнулся я. – Это вы у нас – ни дня без прочитанной страницы. А Татьяна так и вовсе всякой фантастике всегда предпочтение отдавала. По твоим же словам. Так может, это вы Игоря на эти сказочки дурацкие и вывели?
– Ты хочешь сказать, – уже без всякого выражения произнес он, – что Татьяна провоцирует Игоря на несанкционированное открытие нашей природы?
– А ты хочешь сказать, – бросил я ему в ответ, – что этим занимаюсь я?
– Игоря к этой белиберде Дара приучила! – рявкнул он. – Это я точно знаю.
– А я не знаю, – устало ответил я, вновь упершись в тот же, уже давно мучающий меня вопрос. – Я только знаю, что точно не мы с Галей. И, похоже, не вы. И не Марина, – спохватился я, чтобы он даже не подумал бросаться на своего следующего по популярности мальчика для битья (Вот именно – назови Марину девочкой для битья, еще обидится), – там Макс бдит.
– Да, собственно, неважно, кто, – тоже сбавил тон он. – Важно, как это прекратить. С огнем ведь играем! Ты вот Марину вспомнил – она в свое время без всяких печатных подсказок за инопланетян нас приняла, а у них ведь наглядное пособие в лице наблюдателей под боком. – Он скрипнул зубами. – Нужно им как-то доступ к этой макулатуре перекрыть. Может, скажешь им, что больше ничего найти не можешь? Я уже думал горячий чай на эту штуковину, – он кивнул на внутренний карман куртки, – опрокинуть, черт меня дернул поддаться на твои уговоры и купить ее ему.
Горячий чай на электронную книжку? Под сомнение мою способность найти что угодно в Интернете?
– Ты поосторожнее с такими выражениями, – сдержанно заметил я. – Насчет доступ перекрыть. А то, глядишь, где-нибудь на работе такое ляпнешь – уволят. Как психолога, не понимающего, что запретный плод – самый сладкий.
О, все-таки попал я ему под дых – пусть и не физически! Он вытаращился на меня, судорожно хватая ртом воздух. Я очень вовремя вспомнил ту самую интригующую версию – пары минут, пока он отдышится, должно хватить, чтобы отвести его мысли от преступной идеи уничтожения техники. Пусть о глобальных проблемах размышляет – это у него лучше получается.
– Вы уже Игорю все подряд запрещали, – быстро заговорил я, пока он в обычного орущего себя не пришел. – И что из этого вышло? Нет уж, пусть лучше читают, что им нравится, и не видят, что мы этому какое-то особое значение придаем. В конце концов, для них-то как раз совершенно естественно интересоваться всякими паранормальными явлениями. Заодно и привыкнут понемногу к тому, что они действительно существуют – потом, глядишь, им будет проще и себя таковыми признать. У меня даже мысль возникла… – Я замолчал, чтобы он хоть раз в жизни попросил меня поделиться соображениями.
– Откуда? – подозрительно прищурился он.
Ну понятно, откуда же у меня мыслям взяться, если не он мне их подсказал? В виде не подлежащих обсуждению директив. Ладно, будем считать, что на внятную просьбу у него еще дыхания не хватает.
– Помнишь, Анабель тебе рассказывала, сколько вокруг разговоров об ангелах? – напомнил я ему. – И в Интернете, и вообще в жизни? И никто не видит в этом ничего странного. А теперь еще и в книгах вместо инопланетян все чаще разные мифологические существа мелькают. И прекрасно с людьми сосуществуют, обрати внимание. Что-то мне слабо верится, что эта мода сама по себе возникла. Я бы, например, совсем не удивился, если бы выяснилось, что это наши начали потихоньку просветительной работой заниматься. Чтобы постепенно подготовить, так сказать, человечество к более прямым и обширным контактам с нами.
– Слава Богу! – с облегчением выдохнул он, и у меня от столь неожиданной поддержки плечи сами собой расправились. – Слава Богу, что мысли так редко тебе в голову приходят! Вот если бы они там еще и концы отдавали, захирев в одиночестве!
– А почему нет? – мгновенно и бессознательно вернулся я в привычную защитную позу. – Ты только посмотри, сколько нас уже в видимости работает! Ты сам с большим трудом разрешение получил? – Спохватившись, я перевел разговор на других, пока он не вспомнил, каким образом мне такое разрешение досталось. – А Киса? А Макс? А Марина – в курсе всех наших дел и не под чьим бы то ни было контролем? А Стас на всех наших встречах – за нами с тобой он, что ли, следит или более подходящего места координировать действия Марины не нашел? И детей наших становится все больше, а они – прямой мостик между нами и людьми. Я тебе точно говорю, у нас там, наверху, какие-то крупномасштабные планы разрабатываются, вот и информацию со всех сторон собирают…
– Честно говоря, – перебил меня он, – меня куда больше волнуют их менее масштабные планы в отношении наших детей. Мне совершенно не хочется, чтобы из-за этой ерунды, – он пренебрежительно хлопнул ладонью по карману куртки, – они еще больше наблюдателей против себя настроили.
– А что – у вас все также? – сочувственно спросил я.
Он коротко и молча кивнул, играя желваками.
– Ну, и пошел он! – бросил я как можно пренебрежительнее. – Если он Даре не поддался – значит, случай безнадежный. Главное, что Игорь научился его игнорировать. И вам совершенно незачем своим повышенным вниманием вот к этому, – я дернул подбородком в сторону спрятанной в кармане его куртки книги, – снова его интерес не к книжным, а к настоящим загадкам будить.
В конечном итоге, уговорил я его таки придерживаться старой тактики – воздействовать на те стороны жизни, которые находятся под нашим контролем, а именно: максимально занимать детей, следить за их мыслями и, в случае чего, ненавязчиво возвращать их в такими трудами проложенное русло. И не тратить попусту силы, пытаясь изменить то, что нам неподвластно.
В отношении Дары, правда, мне было проще сказать это, чем сделать. Занимать ее я, конечно, занимал, но вот мысли ее как были мне недоступны, так таковыми и оставались. Макс, впрочем, свою еженедельную вахту нес исправно, и никаких тревожных сигналов от него не поступало, но кто его знает, что его темной натуре тревожным покажется, а что – достойным всяческих похвал? До нашей следующей традиционной встречи было еще нескоро, лишний раз униженно просить его поделиться наблюдениями за Дарой мне не хотелось – оставалось только одно: поговорить с ней самой.
Я дождался, пока она проглотила все скачанные мной книги и попросила новую порцию.
– А что это ты так волшебством увлеклась? – спросил я, словно между прочим, просматривая врученный мне ею список.
– Ну…. интересно, – удивленно посмотрела она на меня.
– А что именно? – допытывался я, решив воспользоваться моментом, когда она не делала уроки, не читала и не играла с Аленкой.
Она глянула на меня еще внимательнее, и я вдруг понял, как давно мы уже не разговаривали – просто так, а не по школьным или домашним делам.
– Тебе не понравится, – слегка повела она плечиком и, засияв ямочками на щеках, протянула руку к своему списку. – Если у тебя нет времени, давай, я сама потом поищу.
– Дара, да я же не отказываюсь! – опешил я. – Просто уже в который раз смотрю: то эльфы, то гномы, то чародеи со всякими духами – вот мне и стало интересно, что тебе там интересно.
– Там нет ничего невозможного, – посерьезнев, ответила она. – Там не нужно смиряться перед тем, что сильнее тебя, и отказываться от того, что задумал – нужно просто найти к нему правильную дорогу.
Я дал себе слово на ближайшей же встрече из Макса душу вытрясти – с чем это ей приходится смиряться, куда она правильную дорогу ищет, и почему он мне до сих пор ни словом об этом не обмолвился.
– Дара, но ведь это же все ненастоящие истории, – как можно убедительнее возразил ей я. – В них что угодно выдумать можно, вот у героев все и получается. А вот взять исторические книги, хоть про открытия какие-нибудь – там ведь тоже людям какие только препятствия ни пришлось преодолевать, причем самые, что ни на есть, реальные…
– А почему ты думаешь, что в таких книгах все – правда? – тут же спросила она. – Там ведь написано о том, что давно случилось. Откуда мы знаем, как все на самом деле было? Нет, – уверенно мотнула она головой, – в настоящих историях все слишком просто: там есть плохие и хорошие, и хорошие всегда побеждают. Потому что они победили, и сейчас их все считают хорошими.
