Текст книги "Ангел-наблюдатель (СИ)"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 53 страниц)
И сейчас, пожалуй, можно признать, что он не ошибся. В конечном итоге, у них оказалось много общего – и хоть прямолинейностью Марины Дара никогда не отличалась, но решительностью в достижении своих целей вполне могла с ней поспорить. Хотя не исключено, что это качество как раз под влиянием Марины у нее и развилось – недаром та у нее лет с пятнадцати и до самого последнего времени в кумирах ходила.
Одним словом, как с полной уверенностью утверждает Олег, это неожиданное и регулярное общение с Мариной и для Дары с Игорем словно новую страницу в жизни открыло. Марина всегда говорила с ними прямо и откровенно – без каких-либо скидок на возраст, как с равными. Как всегда, чуть насмешливо, но уж никак не снисходительно. Что не могло не польстить их самолюбию. Но убедившись в том, что она является отнюдь не злобным и язвительным, а очень даже интересным человеком, они точно также не могли не задуматься над причинами ее постоянных нападок на Анатолия.
Ростки эти мысли дали не сразу – то ли, добившись в средней школе изрядной самостоятельности, они и в истории своих родителей хотели разобраться сами, то ли считали предательством обращение к явно неблагоприятно настроенной к тем стороне. Что бы там кто ни говорил, верность и преданность эти дети всегда понимали лучше многих взрослых – вон и мой Олег сейчас тому пример.
Но однажды любопытство оказалось сильнее их. Воспоминания Олега помочь им не смогли, я тоже выставила им на обозрение глянцевую, лакированную картину прошлого – словно шедевр мирового искусства, который с благоговейного расстояния и через пуленепробиваемое стекло рассматривать нужно. А они чувствовали, что в жизни их родителей есть какая-то тайна, которая непосредственно Дары касается и на них обоих мрачной тенью постоянно ложится. И которую те хранят от них под семью замками.
Я думаю, что с таких моментов и начинается пресловутое взросление детей. Когда их врожденное благородство трансформируется в так называемое трезвое отношение к действительности. Когда их безусловная, не рассуждающая преданность родителям невольно сравнивается с уклончивостью и постоянной рисовкой в мире взрослых. Когда их безобидная, игривая ребяческая хитрость впервые осознанно ставится на службу установлению нужных отношений с окружающими.
Игорь, по словам Олега, продержался дольше Дары. По крайней мере, восстанавливать утраченные было связи с Мариной начала именно она. С другой стороны, это-то и понятно – все это туманное прошлое ее в первую очередь касалось. Да и Марина явную к ней слабость испытывала. Я, кстати, вот что еще подумала – не исключено, что эти паршивцы все наши встречи в то время срежиссировали: вообразив, что неприязнь Марины к Анатолию имеет под собой вполне реальные основания, они решили, что она скорее разговорится при виде источника раздражения, но в присутствии исключительно незаинтересованных ушей.
Как бы там ни было, в тот год, когда им обоим исполнилось по двенадцать… точно-точно, я как сейчас помню – лето в тот год выдалось очень жарким, и мы все чуть ли не каждые выходные к реке ездили. Так вот, всякий раз, когда мы встречались, как-то так получалось, что Дара оказывалась возле Марины, в то время как Игорь с Олегом подсаживались к Анатолию. Я почему так хорошо запомнила – Олег мой в то время уже всерьез начал думать о поступлении, и поскольку нацелился он на ту же область, в которой Анатолий работал, поговорить им было, о чем.
Анатолий очень гордился тем, что Олег решил по его стопам пойти и, похоже, надеялся и Игоря на ту же дорогу направить, с таким увлечением рассказывая им обо всех чудесах науки психологии, что вообще ничего вокруг не замечал. Татьяна почему-то частенько вместе с ними сидела, хотя каким образом она могла в тех разговорах участвовать, ума не приложу – скорее всего, профессиональные приемы Анатолия на ус наматывала.
Марина с Дарой поначалу болтали в обществе ее вечных спутников – большей частью, Максима и Кисы. Стас в то время стал реже с ней к нам наведываться, я прямо опять надеждой в отношении ее с Максимом воспрянула – и опять напрасно. Но вскоре Марина и его с Кисой стала отсылать куда-то. Как я теперь понимаю, разговор у них начал клониться в сторону нашего прошлого, к которому ее сотрудники не имели никакого отношения, а к выносу сора из избы Марина всегда относилась с типичной для нее решительностью – право критиковать любого из нас она давно и навсегда исключительно за собой оставила.
Компанию отправленным в опалу Максиму и Кисе составлял, как правило, Тоша – в отличие от Анатолия, перенесшего свое отношение к Марине и на ее кавалеров, он давно уже с ними сдружился. А с Максимом, насколько я помню, у них и по работе общие дела были. И, поскольку просто отдыхать Тоша так и не научился, он и на пляже какие-то вопросы с ним решал, стреляя по привычке глазами то в Дарину сторону, то в Игореву, то в нашу с Галей и Аленкой.
Мы с Галей ничуть не жаловались, что все как-то по кучкам расползлись, даже Сергей мой то возле машины крутился, то возле мангала – Аленка оживала и разговаривалась, только оставшись с нами наедине. И честно признаюсь (пользуясь тем, что Олег отказался даже одним глазом прочитать то, что я с его слов записываю), что так уютно, как с ней, мне даже рядом с собственным сыном никогда не было. Уж насколько мне всегда Дара нравилась, но это вообще было чудо, а не ребенок!
Красавицы из нее не получилось, но при одном взгляде на нее хотелось улыбнуться и оградить ее руками, чтобы этот нежный, неброский одуванчик ветром не сдуло. Обаяния в ней было ничуть не меньше, чем у Дары, но без ее напористости и уверенности в себе. Она словно тенью за Дарой пряталась и той же тенью следовала за ней повсюду. За ней и за Игорем, в обществе которых она всегда молчала, восторженно глядя на них снизу вверх. Но в молчании ее никогда не чувствовалось отстраненности Игоря – она внимательно слушала их, впитывая, как губка, каждое их слово.
С другой стороны, нельзя было ее и Дариным хвостиком назвать – как часто случается с младшими детьми в семье, которые с самого рождения словно на привязи у старших братьев и сестер оказываются. Несмотря на невооруженному глазу заметную близость между ними…. а может, как раз благодаря ей, она всегда чувствовала, когда можно за Дарой следом увязываться, а когда нет. И в такие моменты она не надувалась и не куксилась где-то в стороне – одиночество явно претило ей. Когда Дара была занята, Аленка забиралась под крыло к Тоше или Гале, но и там больше помалкивала, с тем же любопытством прислушиваясь к разговору взрослых.
Со всеми, кроме своей семьи, она была невероятно, совершенно не по нашей современной жизни, застенчивой. Разговорить ее было совсем не просто – о себе она лишь на прямые вопросы отвечала, и то односложно, явно предпочитая, чтобы Галя о ней рассказывала. Даже меня, проведя в моей группе все детсадовские годы, она в число близких людей так и не включила. Среди других детей она, в отличие от Дары с Игорем, ничем особенным не выделялась, с равной приветливостью и добродушием играя со всеми и не требуя ни защиты, ни повышенного внимания.
А вот училась она, пожалуй, даже лучше Дары с Игорем – наверно, они ей помогали. Но и знаниями своими она блеснуть не стремилась (и в школе тоже, как Галя мне в то время рассказывала), никогда не тяня вверх руку и терпеливо дожидаясь, пока ее спросят. Среди одногодков близких друзей у нее так и не появилось – вся ее привязанность с младенчества на Даре сосредоточилась – но умение ладить со всеми людьми у обеих явно в крови было. Причем, если на Дару окружающие вечно взирали с немым обожанием, то Аленка вызывала у них покровительственные чувства – обидеть ее даже самым неуправляемым мальчишкам в голову не приходило.
Одним словом, в то время я не то, что ничего не заподозрила – я даже радовалась, что Дара с Игорем к взрослым потянулись, дав мне возможность возобновить общение с Аленкой после того, как она покинула садик и пошла в школу. Сейчас же, после рассказа Олега, я несколько раз Марину допрашивала с пристрастием – она мне всеми святыми поклялась, что ни словом, ни взглядом не проговорилась Даре о ее… Тьфу, язык прямо не поворачивается того паразита ее отцом назвать! И, надо признать, поступила она намного умнее меня: вместо помпезных речей выдавала Даре раз за разом прямой и подробный доклад о знакомстве и взаимном увлечении ее родителей, которые у нас на глазах происходили. Исключив из описания одну лишь деталь – непродолжительное присутствие рядом с Галей того сердцееда пакостного.
Дара успокоилась. Олег еще говорит, что он как раз в то время начал основы генетики по биологии изучать, что дало ему возможность самым, что ни на есть, научным способом доказать ей, что внешнее несходство с родителями отнюдь ни о чем не говорит. Дара мгновенно загорелась этой идеей и на какое-то время по уши ушла в генетические задачи, а потом начала настойчиво расспрашивать Тошу и Галю о своих бабушках и дедушках.
Могу себе только представить, как им тогда нелегко было – тема родителей, хоть и по-разному, но для обоих тяжелой была. У Гали они хоть и не погибли, как у Тоши, но отец ее начал ездить на заработки, когда они с сестрой еще маленькими были, и однажды так с них и не вернулся. Письмом сообщил, чтобы больше его не ждали, и с тех пор как в воду канул.
А у матери ее отношения с Тошей с самого первого дня не сложились. С Дарой она им немного помогла, но они за это время столько критики в свой адрес – по любому поводу – выслушали, что Аленку потом растить предпочли самостоятельно. И с тех пор, как Дара пошла в садик, видели девочки свою единственную бабушку считанные разы в год – та определенно предпочитала семью своей младшей дочери, которую постоянно ставила им в пример.
Галя с Тошей рассказали девочкам историю своих семей, Тоша даже нашел фотографии своих родителей в молодости, и Дару, с ее редкой чуткостью и обостренным чувством справедливости, этот рассказ только еще больше сблизил с родителями. Игорь тоже, по-моему, где-то в то же время узнал о гибели родителей Анатолия – Олег говорит, что они часто об этом вспоминали, пытаясь представить себе, каково было их отцам остаться в молодости без самых близких людей. Они решили, что именно эти тяжелые воспоминания те и скрывали от них все это время, стараясь не омрачать ими их детство и не дать им почувствовать недостаток заботы и внимания. И завоеванная ими, наконец, откровенность родителей вызвала у Дары с Игорем ответную волну любви и сочувствия, начисто смывшую колючие ростки подозрительности.
Столкнувшись с трагическими примерами из детства и юности Тоши и Анатолия, Дара с Игорем как-то совсем иначе, по-взрослому, глянули не только на семейные, но и на дружеские связи. Они с самого детства неразлучными были, но, по словам Олега, где-то в то время они начали осознанно планы на будущее строить – так, чтобы и в нем друг друга из вида не потерять. И взяли такое же слово с Олега, который уже вплотную подошел к поступлению.
Я, кстати, считаю, что нам-то уж точно не стоит удивляться тому, что они до сих пор друг за дружку горой стоят – мы сами, собственным примером, им показали, что люди могут всю жизнь дружить, невзирая на всякие разногласия и несходство характеров. Я даже думаю, что в то время, уже выходя из чисто детского видения мира исключительно в черно-белых красках, они особо заинтересовались этим человеческим умением одновременно ценить и критиковать своих друзей. По крайней мере, сблизились они тогда не только со своими родителями, но и с Мариной, вечно находящейся в оппозиции ко всем и вся.
Когда, после рассказа Олега, я обратилась к ней – для составления полной картины – за подтверждением его слов, она призналась мне (довольно, правда, неохотно), что даже в самом начале, когда Дара расспрашивала ее о прошлом, одной только этой темой они не ограничивались. Собственно говоря, мне совсем не трудно в это поверить – зная Марину и ее одержимость идеями справедливости, противления злу и воздаяния каждому по заслугам.
Высказывания ее, видно, отложились в памяти Дары, а та уж, вне всякого сомнения, с Игорем ими поделилась, и вскоре они опять начали регулярно встречаться с ней – не еженедельно, как в младшей школе, но и куда чаще, чем в предшествующие ей годы. Кто из них явился инициатором таких встреч, Олег точно не знает, но я не исключаю, что это был Игорь – я вообще не представляю, как ему, ходячему детектору лжи, среди людей живется. Скрывать свою реакцию на вранье он уже давно научился, но очень вероятно, что ему захотелось узнать, нельзя ли как-то научиться еще и защищаться от него. Да и Марина, после ее весьма доброжелательного, в целом, рассказа о знакомстве как Дариных, так и его родителей, уже не вызывала у него прежней настороженности.
Хотя началось все с чистой случайности – это Олег точно помнит. Как-то днем была сильная гроза, и они втроем оказались перед выбором – либо пережидать ее, опаздывая на тренировку, либо все же бежать в бассейн, рискуя вымокнуть по дороге до нитки. Как нетрудно догадаться, выбрали они третий вариант – Игорь позвонил Анатолию, чтобы тот не приезжал за ними, поскольку после дождя они поедут прямо домой.
Я думаю, в любой другой день Анатолий согласился бы, но спорт всегда был для него самым, что ни на есть, святым делом. И, хотя сам он в тот день работал за городом и помочь им ничем не мог, он твердо заявил Игорю, что ни о каких прогулах даже речи быть не может и сейчас кто-нибудь их подвезет в бассейн. Ближе всех оказалась Марина – или Максим, поскольку приехали они вдвоем.
Дело было осенью, дожди зарядили уже чуть ли не ежедневно, и Марина предложила ребятам в случае очередного потопа звонить прямо ей, на что эти конспираторы с готовностью согласились. Олег в то время уже только в бассейн и на французский с ними ходил – перед поступлением у него других дополнительных занятий хватало – и они, похоже, задались целью заполнить образовавшуюся брешь в своей компании другим, оказавшимся вдруг очень интересным, собеседником.
Марина клянется, что все их разговоры носили общий, философский характер – о человеческой природе, о вечной борьбе и сосуществовании добра и зла, об умении своими руками создавать свою судьбу, принимать решения и нести за них ответственность. И возмущается любыми упреками за это в свой адрес. Откуда лично я делаю один, единственно возможный вывод – она как не имела, так и до сих пор не имеет ни малейшего понятия о воспитании детей. Не слыша от нее ни слова о влиянии всех наших решений на окружающих и нашей ответственности не только за себя, но и за других, Дара с Игорем тут же приложили эти общие разговоры к себе лично и вынесли из них – как показали последующие события – лишь слепое преклонение перед самостоятельностью и твердое намерение построить свою общую судьбу, невзирая, прямо говоря, ни на кого вокруг.
Справедливости ради, правда, нужно признать, что катализатором претворения внушенных им Мариной идей в жизнь стало открытие ими самой упорно и тщательно хранимой всеми нами тайны происхождения Дары – а с их точки зрения, нашего вранья. И кто, спрашивается, нам всем виноват, если, ведя с ними праведные разговоры, мы постоянно делали самим себе скидки в следовании своим же собственным словам – и показались им однажды банальными лицемерами?
Кстати, Олега в курсе этих познавательных бесед они почему-то не держали – то ли им время нужно было для обдумывания революционных идей, то ли они не хотели отвлекать его от подготовки к поступлению. Лишь спустя некоторое время они случайно проболтались ему, что временами начали даже пропускать свои занятия в театральной и художественной студии. Олег особого внимания на это не обратил – с искусством свое будущее они связывать не собирались, а он к тому времени уже твердо уверовал, что серьезное отношение и железная дисциплина требуются лишь в том, что понадобится для будущей профессии. И уж, конечно, никого из взрослых он в известность об этом не поставил.
Игорь с Дарой тоже о своем самовольстве, насколько я поняла, помалкивали – теперь уж и не знаю, то ли выговора избежать хотели, то ли свои встречи с Мариной тщательно скрывали. Она тоже, следуя их примеру, на эту тему не распространялась – чтобы избежать очередной стычки с Анатолием, надо понимать. Хотя, может, я и ошибаюсь – честно говоря, я в то время вообще ничего вокруг не замечала. До сих пор не знаю, кто из-за поступления Олега больше волновался – он или мы с Сергеем.
Но, как бы там ни было, никаких острых разговоров в тот год-полтора у нас не возникало, и мы жили мирно и спокойно…. нет, мое семейство жило как раз напряженно и целеустремленно, но в целом это был период оптимистичного оживления, радужных надежд и устремления всех помыслов в будущее. Так широченная река движется вперед могучим, но плавным потоком, и разглядеть, что в каком-то месте она вдруг обрушивается водопадом вниз, удается, когда справится с ее течением и пристать к берегу уже невозможно.
Вот так однажды и произошло неминуемое. Дара нашла среди документов родителей их брачное свидетельство и свою метрику. Уж каким образом у Тоши ума не хватило удочерить ее официально или хотя бы документы понадежнее спрятать, ума не приложу. Наверно, чем упорнее хранят такие тайны, тем скорее они в самый неподходящий момент наружу выходят.
Когда Дара об этом узнала, тоже, по-моему, никто точно не знает. Где-то между днем рождения Игоря, который прошел в атмосфере всеобщего довольства и согласия, и Новым Годом, когда кота уже окончательно из мешка выпустили. Пока только первого, правда.
Я практически уверена, что какое-то время Дара носила это открытие в себе – прямых столкновений с кем бы то ни было она с самого младенчества и старалась, и умела избегать. Да и ударом оно для нее оказалось, скорее всего, нешуточным – это ее-то, покоряющую всех вокруг с первого взгляда, бросили? Если и поделилась она им с кем-то, то только с Игорем, но не станешь же их об этом спрашивать. Да и неважно это уже.
Олег тоже обо всем одновременно с нами с Сергеем узнал – к тому времени он уже благополучно поступил в университет и с Дарой и Игорем общался редко, с удовольствием окунувшись в студенческую жизнь. И не стану скрывать, что известие это и на его отношении к нам с Сергеем сказалось – вспомнил он мою ему отповедь и тут же бросился с почти уже взрослой стороны баррикады назад на Дарину с Игорем. И так по сей день на ней и остался, нарочито поддерживая их во всех их поступках.
Но до бесконечности этот секрет полишинеля оставаться таковым, конечно, не мог. Даре потребовалось подтверждение – не само по себе, как показали последующие события, а для того, чтобы уже в открытую заняться дальнейшими изысканиями своей предыстории. У нее самой в то время сомнений уже, похоже, не оставалось. Марина говорит, что Дара всего лишь однажды – абсолютно между прочим, в совершенно постороннем разговоре – задала ей прямой и недвусмысленный вопрос о Тоше. Марина также коротко и однозначно посоветовала ей обратиться с этим вопросом к нему.
Игорь своих родителей ни о чем подобном, я думаю, не спрашивал – я ни секунды не сомневаюсь, что о таком Татьяна мне бы рассказала. Ему, правда, и завуалированного вопроса хватило бы – любая заминка в ответе тут же указала бы ему, где собака зарыта.
Разговаривал с Дарой, насколько я поняла, Тоша. И у меня, честно говоря, прямо мороз по коже идет, когда я представляю себе этот разговор. Глядя в глаза ребенку, с которого он с первых дней жизни пылинки сдувал, подтвердить, что он не является его отцом, что его отец бросил его мать, когда этот ребенок еще и не родился, объяснить ему, что его матери до сих пор тяжело об этом вспоминать, и суметь убедить его, что это ни в коей мере не делает этого ребенка менее дорогим и любимым… Такого, знаете ли, врагу не пожелаешь.
И, судя по словам Олега, Тоше удалось донести все это до Дары. Впрочем, сочувствия и прямо какой-то патологической нетерпимости к обидам, наносимым близким ей людям, в этой девочке всегда на троих хватало – это я еще во время их с Игорем бытности у меня в садике заметила. Олег говорит, что она как-то притихла и начала задумываться, и иногда эти мысли прорывались у нее совсем не детскими вопросами – не оставил ли в Гале уход отца чувство неполноценности, не сказалось ли это чувство на ее отношениях с ее, Дариным, отцом, не вырастает ли девочка, оставленная отцом, в женщину, подсознательно уверенную в том, что ее и дальше все бросать будут.
Олег неоднократно повторил мне, что Игорь всякий раз при этом резко обрывал ее, говоря сквозь крепко сжатые зубы, что ей такая судьба не грозит, что о всяком наследственном невезении смешно даже думать, и что Галя с Тошей – явный пример того, что людям нужно просто уметь разглядеть по-настоящему близкого им человека. При этом он совершенно недвусмысленно смотрел ей прямо в глаза, словно торжественный обет давал. Что бы там ни выдумывала себе раньше Татьяна, а я сразу поняла, что этим детям безмерно повезло – не пришлось им друг друга полжизни искать!
Но просто сочувствовать – молчаливо и подавленно – Дара никогда не умела. Так же, как не умела она и бездействовать в ответ на унижение близких. Кроме того, до сих пор ей никогда не приходилось защищать себя – и я почти уверена, что именно этот момент и превратил ее намерение разыскать отца в навязчивую идею. Ей наверняка хотелось не только ткнуть его носом в то, какой замечательной – рядом с настоящим мужчиной – оказалась женщина, которую он бросил, но и в то, от какой замечательной дочери он отказался. После чего надменным подростковым жестом вычеркнуть его из своей жизни.
Олег говорит, что они с Игорем были изначально против этой идеи и много раз пытались отговорить от нее Дару, пытаясь убедить ее, что ее отец сам себя вычеркнул из ее жизни и не стоит ни времени, ни сил, которые придется затратить на его розыски. Но Дара, привыкшая к тому, что последнее слово всегда за ней остается, уперлась на своем и именно тогда и вспомнила о Марине с ее вечной песней о торжестве справедливости.
А вот дальше начинаются сплошные догадки. Свое обращение к Марине Дара скрыла, по всей видимости, даже от Игоря и Олега – Олег считает, что, не встретив с их стороны поддержки ее планам отмщения, она решила больше не посвящать их ни в какие подробности. Где-то в то время она даже начала как-то отдаляться от мальчишек, в ответ на что Олег – с высоты четырехлетней разницы в возрасте – лишь философски пожимал плечами: обычные, мол, бабские фокусы начались. Игорь наверняка куда глубже переживал ее отстраненность, но так же, как и в детстве, терпеливо и молча пережидал ее увлечение новой идеей.
Марина совершенно безапелляционно заявила мне, что, поняв, куда направлены очередные расспросы Дары, сделала все возможное, чтобы отвлечь ее от этой темы. И я ей верю – раскапывать дальше историю Галиного красавца и ее, Маринину, роль в ней, было совершенно не в ее интересах. В искусстве выкручивания рук мало кто мог с Мариной сравниться – насколько я поняла, она надавила на Дарину деликатность, без каких-либо расшаркиваний поинтересовавшись, каково будет ее матери заново переживать внезапное исчезновение любимого когда-то человека.
И опять, не зная детей вообще и этих вундеркиндов в особенности, она не подумала, что любое неосторожное замечание может привести их совсем не к тем выводам, на которые оно направлено. Во всем противодействии ее намерениям Дара явно вновь учуяла некую недоговоренность, и мысли ее сделали абсолютно невероятный, непредсказуемый, прямо немыслимый какой-то кульбит. Она вдруг вообразила, что ее отец не бросил Галю, а был вынужден оставить ее ради какой-то высокой и совершенно секретной цели. Я думаю, ей просто хотелось и дальше верить, что ею никто и никогда пренебречь не может.
Олег говорит, что, когда они с Игорем впервые услышали от нее об этом, они просто ушам своим не поверили. И старательно высмеяли ее фантастические бредни, место которым в женских романах, а не в реальной жизни. Олег особо возмутился ее предательством, с его точки зрения, Тоши, перед которым он с самого детства чуть ли не преклонялся. Он заявил ей, что никогда не мог понять женщин, которые восхищаются всякими загадочными и беспринципными ловеласами и не испытывают ни малейшей благодарности к тем мужчинам, которые ежедневно и неизменно заботятся о них.
Дара в ответ вспылила, сказав, что ее признательность Тоше ни в коей степени не перечеркивается интересом к судьбе ее настоящего отца, которая вполне может оказаться отнюдь не такой очевидной, как всем вокруг представляется. И напомнила мальчишкам, что однажды, не зная всех подробностей истории своих семей, они тоже неверно думали о родителях. И добавила, что судить о чем бы то ни было лишь по одной его стороне – верх узколобости. После чего она начала откровенно избегать их обоих, косясь с надменной жалостью на Игоря в школе и мгновенно ускользая куда-то после нее.
Вот то время я и сама неплохо помню. Даже со стороны невозможно было не заметить, что между нашими Ромео и Джульеттой кошка пробежала – вот та самая, из мешка, как я теперь понимаю. Грустно мне очень было, я даже подумала грешным делом, что Дару угораздило влюбиться в кого-то, и начала к Олегу подозрительно присматриваться. Он мне сейчас в своем рассказе тоже не преминул об этом напомнить.
С другой стороны, перед Дарой и Игорем уже замаячил выпускной класс, и им нужно было определяться, куда после школы идти – нетрудно себе представить, что Татьяну и Анатолия мы в основном об этом расспрашивали. Татьяна отвечала, что ничего еще они не решили – Игорь напрочь замкнулся в себе и отказывался говорить о чем бы то ни было, а когда родители слишком на него наседали, так и до откровенной грубости доходило. Об Анатолия тогда прямо спички зажигать можно было, c Тошей он совсем уж нешуточно цапаться начал – то ли знал, то ли догадался о причине ожесточения Игоря. Татьяна же упрямо твердила – саму себя, скорее всего, успокаивая – что у него просто тот самый противный возраст, обойти который еще ни одному родителю не удавалось.
Марина категорически отрицает какую бы то ни было причастность к фантазиям Дары о своем отце и к последующему отчуждению между ней и Игорем. Хотя я ни секунды не сомневаюсь, что она с Дарой все это время встречалась, и даже допускаю, что она пыталась как-то образумить ее в отношении очередного напряжения в отношениях. И уж я бы точно не удивилась, если бы выяснилось, что Маринина пресловутая решительность во вскрытии всяких человеческих недоразумений заставила ее забыть об осторожности во время этих разговоров – в результате чего из того нашего мешка вырвались на свободу и все остальные коты.
Помирились Дара с Игорем неожиданно. Даже для Олега, который говорит, что в один прекрасный день они вдруг снова сделались не разлей вода. Ему они туманно объяснили, что разобрались наконец-то и в истории своих родителей, и в своей собственной, и больше не намерены позволять ошибкам тех оказывать влияние на их будущую жизнь. Из чего я лично делаю вывод, что Дара именно из слов Марины вычислила и истинный облик своего отца, и его потерю интереса к Гале и своему будущему ребенку ради Марины, и роль той в последующем сбивании с того спеси и форса. А также то, что об этом знали все мы – кроме Гали, за которой вновь, с удвоенной силой, принялся тогда ухаживать Тоша. И которую все до сих пор старательно держали в неведении относительно настоящего конца той истории.
Интересно, кстати, что никакой неприязни к Марине у них это открытие не вызвало – Дара, похоже, увидела в том, как она окоротила того самодовольного пустозвона, то самое торжество справедливости, к которому сама еще так недавно хотела руку приложить. А вот что касается всех нас…
Я не знаю, что у них там дома происходило – по крайней мере, Игорь после примирения с Дарой вновь воспрянул духом, и никаких вспышек раздражения с ним больше не случалось, как уверяла меня Татьяна – но на всех наших встречах они держались ровно и дружелюбно, но на подчеркнутом расстоянии. Оживлялись они, лишь уединившись, и стоило кому-то присоединиться к ним, как они вновь цепляли вежливые маски и терпеливо пережидали, пока их оставят в покое.
Прямо Олег не признался, но мне кажется, что его сильно задело то, что его внезапно исключили из неразлучной прежде компании. Хотя он упрямо подчеркивает – явно в пику мне – что прекрасно видел, что им нужно как-то разобраться в себе, и, поскольку они просили его занять Аленку, которая постоянно норовила увязаться за Дарой, начал все больше времени проводить с ней. Тогда-то они, наверно, и открыли для себя друг друга – среди нас, взрослых, такое напряжение висело, что с нами им определенно неуютно было.
Летом Татьяна с Анатолием и Тоша с Галей отправили Дару с Игорем к своим французам. Чтобы те отдохнули, как следует, перед выпускным классом – по официальной версии, хотя я думаю, что родители просто хотели, чтобы, сменив обстановку и соскучившись по своим семьям, те перестали оглядываться в прошлое и устремили свой взгляд в будущее.
В общем, цели они своей добились – Дара с Игорем вернулись оживленными, полными сил, энергии и веры в себя. И в речи их, и в манерах больше не ощущалось ни уклончивости, ни настороженности – наоборот, они кипели энтузиазмом и решимостью заняться построением своей собственной жизни. Олег снова с удовольствием вернулся к своей роли их советника и поверенного – перед началом учебного года они встречались с ним чуть ли не ежедневно, расспрашивая его о его собственных выпускных и вступительных экзаменах. А поскольку он тем летом практиковался в покровительстве на одной Аленке, бесконечно скучающей по сестре, их неразлучная троица превратилась в великолепную четверку.
Но свободная Европа не могла не укрепить их и так уже необычные взгляды на самостоятельность. Весь год они прилежно занимались, не отвлекаясь ни на какие посторонние интересы – даже довольно предсказуемые и объяснимые для их возраста. И, по крайней мере, по Татьяне сразу было видно, что все неурядицы остались у них позади. Следующим летом они, разумеется, поступили – их выбор университета, правда, оказался совершенно неожиданным не только для меня, но, судя по озадаченному виду, и для их собственных родителей.
Хотя совершенно не исключено, что ошарашило Тошу с Галей и, особенно, Татьяну с Анатолием то, что они сумели так долго и прочно скрывать от всех свое намерение и в профессиональной жизни рука об руку идти. Я еще помню, как хихикнула про себя, когда Татьяна крайне неохотно призналась мне в этом – вот сколько, мол, не противься истинным чувствам, а они от всяких препятствий только сильнее становятся. Но, поскольку она к подобным замечаниям всегда относилась крайне болезненно, комментировать услышанное я не стала. Чтобы не сглазить. И не спровоцировать ненароком возведение новой полосы препятствий.
