Текст книги "Ангел-наблюдатель (СИ)"

Автор книги: Ирина Буря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 53 страниц)

Но радоваться нашему с Игорем душевному единению довелось недолго. Вскоре у него проснулись такие интересы, о происхождении которых я даже догадаться не мог. Хотя, если задуматься… Чует мое сердце, что при словах «игрушка поинтереснее» Тоша тут же представил себе клавиатуру. Убью, если правда! Но, как бы там ни было, Игорь вдруг влюбился в кнопки.

Когда он в новогоднюю ночь случайно зажег гирлянду на елке, я не распознал зловещий симптом. День был такой необычный, столько нового вокруг него обнаружилось – и елка, и елочные украшения, и посидеть мы ему с нами за столом разрешили, и фрукты он себе самостоятельно в рацион добавил. Вот это мне, кстати, намного более важным тогда показалось – молодец, парень, однозначно от меня склонность к здоровой вегетарианской пище перенял. И ошибки мои на генетическом уровне учел – не стал дожидаться, пока Татьяна что-нибудь в него впихивать начнет, сам ей показал свои предпочтения.

Когда затем каждый день Татьяна со смехом демонстрировала мне, с каким восторгом Игорь жмет на все кнопки на кухне, я тоже не усмотрел в этом ничего, кроме бездумного повторения действий не менее бездумной матери. Нашла, чем ребенка развлекать! Меня так один на один со стиральной машиной в тот первый раз бросила! И могла бы, между прочим, о счетах за электричество вспомнить, прежде чем по десять раз в день всю технику в доме запускать. Татьяна надулась. Чтобы не подавать Игорю плохой пример, я, скрепя сердце, тоже больше не возвращался к неприятной теме.

Но когда у Татьяниных родителей он сам нашел пульт и включил телевизор… Кстати, вы думаете, хоть кого-то насторожила вопиющая ненормальность такого интереса младенца к технике? Ничего подобного! Татьянина мать о безопасности техники забеспокоилась, Татьяна прямо расцвела от гордости, а ее отец тут же усмотрел во внуке будущего себя.

А я понял, что пора принимать меры. Хватит с меня технически ненормального Тоши – мне совершенно не нужно, чтобы в самом ближайшем будущем мой собственный сын со мной на непонятном языке заговорил, страдальчески морщась от отсталости предка!

Первым делом, я завалил дом детскими книгами. Первые прямо из Интернета распечатал – вот, кстати, то, что Интернет – лучшая в мире библиотека, я ни в коем случае не оспариваю. И на этом и остановимся. Там пока все перечитаешь – некогда будет каждый день новое чудо техники на всех сайтах разыскивать. И на все кнопки в доме нажимать.

Затем я подумал, что неплохо было бы к сокровищам литературы добавить роскошь человеческого общения. Причем, вживую, лицом к лицу – без всяких телефонов и Скайпов – чтобы Игорь сразу почувствовал все тепло круга друзей. Мы с Татьяной еще в Новый Год говорили, что нужно бы наконец-то всех к себе пригласить, и я со спокойной душой оставил ей организационную часть, свято веря в ее ответственность, верность своему слову и тот факт, что ей и самой уже наскучило вдали от людей находиться. Она почему-то не возвращалась к этой теме, да я и сам, раздумывая над способами преодоления новой одержимости Игоря, не настаивал – думал, что у всех дети, возможно, кто-то из них заболел, решили отложить, как только все устроится, она мне немедленно сообщит…

И вот сразу после Рождества и грянул гром.

Узнав, что мы приглашаем гостей не к себе, а к себе, но на день рождения Марины, я насторожился.

Обнаружив, что Татьяна понятия не имеет ни о количественном, ни о качественном составе гостей, я почуял неладное.

Узнав, кого именно нам следует ждать в своем собственном доме, я понял, что влип.

В очередной раз. И в очередной раз благодаря Марине.

Она предоставила Татьяне возможность одним разом увидеть всех ее друзей – и та ее теперь ни за что не упустит.

Она пригласила всех к нам – и никто теперь не решится отказаться, чтобы не обидеть Татьяну и увидеть, наконец, Игоря.

Она взяла на себя заботы о еде – и я теперь не могу пресечь это мероприятие в корне, сославшись на то, что нам, с маленьким ребенком, вовсе не с руки на всю эту ораву готовить.

Она взялась обеспечить Тошино присутствие – и мне теперь не остается ничего другого, кроме как поговорить с ним первым, чтобы не выглядеть ни полным идиотом, не ведающим, что за планы у него в доме строятся, ни ее пособником, еще и укрывшимся у нее за спиной.

Так, что-то я давненько к ней для душевного разговора не наведывался. Без приглашения. Но зато с полным правом. Поскольку это не я в ее дела нос сую, а она в мои бесцеремонно вмешалась. Опять.

Хорошо, что у меня встреча с ее сопровождающими групп прямо на следующий день была.

Прямо после нее я без малейших колебаний и стука зашел к Марине в кабинет. И вот – я знал, что в этом деле высшая справедливость на моей стороне окажется, организовав мне присутствие в этом кабинете обоих авторов заговора. Без силовой стороны противоестественного триумвирата и примкнувшего к нему Кисы.

– Ну-ну, – проговорил я вместо приветствия Марине и Максиму, – вспомогательную операцию обсуждаем? Решили параллельно и нам с Тошей нервы подпортить, в отместку за срыв маски? Вот только интересно – на добровольных началах или у ваших, – мотнул я головой в сторону Максима, – подработку взяли?

Они переглянулись, и слово взяла (естественно!) Марина.

– Я так понимаю, Татьяна ввела тебя уже в курс дела? – ответила она, как ни в чем ни бывало.

– Разумеется, она мне сразу все рассказала! – взорвался я. – А ты специально и ее до последнего момента в потемках держала…

– Подожди, – перебила она меня, вскинув руку. – Для начала присядь, и давай подумаем. Логически. Ты же не станешь возражать, что, куда бы я ни пошла, Киса за мной по долгу службы увяжется? – Я сел, не отвечая. – Ты также, я надеюсь, помнишь, что ему в нашей команде абсолютно равные с остальными вашими права предоставили? Это ведь в твоем присутствии случилось. – Я опять промолчал. – Откуда логический вывод – либо нам всем вместе приходить, либо никому.

Я вскинулся в жаркой надежде.

– Но согласись, – жизнерадостно улыбнулась Марина, – что праздновать мой день рождения в мое отсутствие – уж совсем нелогично. И даже если без всякого повода встречаться, то я Татьяну тоже – так же, как и все – уже сто лет не видела. А Игоря так и вовсе ни разу.

– О да! – саркастически усмехнулся я. – И это – твоя основная цель?

– Не только, – спокойно возразила мне она. – По остальным я тоже соскучилась. И увидеть хочу всех вместе, а то как-то разбегаться мы стали в разные стороны. И, кроме того, – продолжила она, прищурившись, – я считаю, что не только вам с Тошей полезно в человеческом обществе бывать. И Кисе весьма не помешает – в профессиональном плане – с вами обоими в тесном контакте находиться. А Максу… просто необходимо изредка с Даринкой встречаться.

– Да ты что! – процедил я сквозь зубы. – Откуда это у нас отцовские чувства вдруг проснулись?

– Слушай, – качнув головой, спросила вдруг Марина, – а ты на следующую встречу не опоздаешь?

– Успею, – отрезал я.

– Точно, успеешь, – с готовностью согласилась она, коротко глянув на Максима, – если прямо сейчас отсюда выйдешь. И тут еще такое дело – Максу как раз в ту сторону нужно, может, подбросишь его?

От такой наглости я просто дар речи потерял. И только тогда обратил внимание, что за все это время Максим ни слова не произнес. Вот это меня совсем насторожило – я на Татьянином примере уже давно уяснил, что с молчанием бороться намного сложнее, чем с любой лавиной слов.

– Так что, давайте, двигайте, – небрежно бросила Марина, – у меня дел полно. И прежде чем к поединку за дверью переходить, хоть выясните, во имя чего.

Резко отодвинув стул, я встал и вышел. Не прощаясь и не оборачиваясь. Шаги у себя за спиной я и так слышал. На улице, однако, они стихли – пришлось оглянуться. Кто его знает, не решил ли этот перевертыш перейти к поединку прямо у меня за спиной.

– Так что, подвезешь? – уставился он на меня напряженным взглядом с крыльца.

– Может, тебя еще до машины донести? – рявкнул я.

– А я тебя, между прочим, в свое время катал, – медленно, с расстановкой произнес он.

Скрипнув зубами, я мотнул головой в сторону машины. Ладно, мне кого угодно случается подвозить, а однажды я с молоденькой девчонки с малышом даже денег не взял.

Лишь только мы тронулись с места, я отрывисто спросил:

– Где высаживать?

– Мне все равно, – поморщившись, ответил он. – Едь, куда едешь. Мне на самом деле никуда не нужно, я просто поговорить хотел.

Я резко затормозил. Ну, это уже вообще, знаете ли! Если мне его на шею обманом навязали, то хоть бы для приличия той же версии придерживался!

– Ты можешь меня выслушать? – спокойно спросил он, повернув ко мне голову. – И лучше на ходу, а то точно опоздаешь. Более того, я тебя прошу все, что от меня услышишь, Тоше передать. Точно так же, – язвительно усмехнулся он, – как ты раньше для него информацию обо мне в моей машине собирал. Ты только точно никуда не врежешься – от избытка чувств?

Я глубоко вдохнул и так же старательно выдохнул, крепко сжимая руль и жалея, что в руках у меня не его горло оказалось. Похоже, сам не выйдет. Из машины выкинуть? Еще салон мне испортит – сопротивляться же, небось, начнет? И потом – что же он такого Тоше передать хочет? Вот же заразила Татьяна любопытством! Черт, теперь точно придется с Тошей говорить! А вот это он мне весьма кстати напомнил – проведу этот разговор под тем углом, что нужно противника на открытое пространство выманить, чтобы его намерения до конца прояснить. Я вот и в разведку заранее сбегал. И слушать его действительно лучше в движении, чтобы руки рулем, а ноги педалями заняты были. Ангел-хранитель права не имеет в аварию попасть – и Татьяна без меня пропадет, и стыда не оберешься…

– Марина чистую правду сказала, – заговорил он, как только мы снова двинулись в путь, – что мне необходимо Дарину в поле зрения держать.

Я как можно презрительнее фыркнул.

– Ладно, неправильно выразился, – тут же поправился он. – Не мне нужно, а просто нужно, чтобы я ее в поле зрения держал.

Я решил бороться с ним его же оружием и крепко сцепил зубы, чтобы не то, что вопроса – звука не вырвалось.

– Как бы вы к нам ни относились, – помолчав, продолжил он, – мы для чего-то существуем, определенную функцию в жизни выполняем. И для осуществления этой функции нас, так же, как и вас, по ряду подходящих качеств отбирают. И поскольку она – моя дочь… опять-таки, как бы вы к этому ни относились… более чем не исключено, что в ней эти качества тоже рано или поздно проявятся.

Вот с этим точно трудно было поспорить – я и сам уже давненько в этом вредоносном ребенке темные начала учуял.

– А теперь представь себе, – не стал он уже дожидаться моего ответа, – что у нее появляются наклонности, которые она ни под контролем держать не умеет, ни, тем более, управлять ими. Для того чтобы разрушительной силой оперировать, и мастерство, и самодисциплина куда более высокого уровня требуются, и наш тренинг пожестче вашего будет. О котором вы понятия не имеете. Вы ведь и особенности ее не сразу заметите, и выкорчевывать их наверняка тут же приметесь, а она, поверь мне, будет сопротивляться. Я мог бы подсказать вам, как с ней общий язык найти.

– Ну, и присматривайся к ней себе на здоровье, – не сдержавшись, буркнул я, – только издалека. Или в невидимости.

– Не получится, – покачал головой он. – Издалека ничего толком не разглядишь, и в невидимости, как я слышал, она нас всех одинаково чувствует. А если незнакомый человек рядом с ней регулярно появляться начнет, у окружающих людей очень скоро подозрения возникнут.

– На твое… знакомство, так сказать, с Галей Тоша никогда не согласится, – уверенно заявил я.

– Слушай, если вы меня не узнали, – впервые глянул он на меня в упор, – то как это у нее получится, а? Я на Тошино место никоим образом не претендую, даже рядом с девочкой – заботливого папаши из меня все равно не получится. Сейчас я вообще просто понаблюдать за ней хочу, а потом… Я мог бы оказаться для нее очень неплохим… учителем… не знаю, инструктором, тренером, назови, как хочешь. Ты-то точно знаешь, как важно человеку говорить с тем, кто может его понять и помочь в себе самом разобраться.

– Ну да, – хмыкнул я, в момент облившись холодным потом, – представляю себе, как я уговариваю Тошу отдать Даринку тебе в обучение.

– А ты себе другое представь. – В тоне у него появилась какая-то острая, пронзительная нота. – Представь себе, что твоего сына держат от тебя на расстоянии и день за днем, методично и упорно, ломают ему характер, твой характер. Только потому, что те, на чьем попечении он оказался, считают его характер неправильным. А ты, с этого самого расстояния, ничего сделать не можешь.

Я вдруг почувствовал, что мне трудно дышать. Мой – светлый, ангельский – характер ломать?! Убью. Всех. Без разбора. При малейшем поползновении. И Игоря первым делом научу твердо и неуклонно отстаивать свою… нет, нашу общую позицию в жизни. А то люди действительно с завидным упорством стараются своих детей под свой пример подогнать, по своему, так сказать, образу и подобию. Вон хоть Татьяниных родителей взять. Пока я у нее в жизни не появился. Чтобы оберегать ее от этих замашек на роль Господа Бога, которые даже мы, небесные посланники, себе не позволяем.

В общем, хорошо, что мы уже доехали. Этот темный… собрат и так уже все с ног на голову перевернул. У меня в голове. Одна мысль неизменной осталась, как ее ни крути: нужно говорить с Тошей. Причем в совершенно новом ключе. Даринкин наблюдатель тоже совершенно непрозрачно намекнул, что его в первую очередь ее темное наследие интересует. Так что мы лучше первыми это наследие распознаем (или вторыми, не важно, мы здесь на земле сами между собой разберемся) и своими силами направим его в нужное русло. А его-то я уже прокладывать натренировался – вот и Тошу обучу, чтобы не забывал, кто из нас старше и опытнее. Во всех отношениях.

Но говорить с Тошей я решил на следующий день и в обеденный перерыв. Чтобы лицом к лицу. А то с него еще станется трубку бросить и в черный список меня занести. Как в телефонный, так и в ангельский.

Встретились мы с ним в кафе возле Татьяниного офиса. Господи, как же давно я здесь не был! С Татьяной. На меня накатила волна теплых воспоминаний. Чего не скажешь о Тоше. У него, судя по выражению лица, разговоры со мной с глазу на глаз уже прочно ассоциировались с ознакомлением с очередной стороной человеческой жизни.

– Что на этот раз? – мрачно спросил он меня, лишь только мы оказались за столиком.

Я решил разрядить обстановку заказом давно полюбившихся блюд. Домашняя еда, конечно, лучше, но в этом кафе у меня и меню светлую ностальгию вызвало. Где-то в области желудка.

– Ты о Маринином дне рождения слышал? – спросил я его, когда перед нами поставили тарелки.

– Да Галя что-то говорила, – кивнул он, без малейшего колебания разворачивая вилку с ножом. – А чего у вас?

– Ну, не в ресторан же с детьми идти, – резонно возразил ему я. Главное, чтобы резонно. И несколько раз подряд, чтобы он и дальше по привычке головой кивал. – А у нас попросторнее, чем у всех остальных.

– Так ты о подарке, наверно? – У него даже лицо от облегчения просветлело.

Я чуть не подавился. Черт, о подарке-то я и забыл! Честное слово, куклу-марионетку ей куплю – пусть ее за ниточки дергает. А меня в покое оставит.

– Да нет, тут другое дело… – замялся я. – Ты в курсе, что она свою свиту с собой приведет? Всю.

Тоша резко отодвинул от себя тарелку.

– Нас не будет, – заявил он безапелляционным тоном.

– А Татьяну обижать зачем? – скрипнув зубами, прибегнул я к Марининой тактике.

– Татьяна поймет, – буркнул Тоша, явно сбившись с курса непреклонности.

– Это точно, – прикрыл я Маринину тактику своими собственными профессиональными навыками. – Татьяна всегда всех понимает и никогда не требует, чтобы и ее в ответ поняли. Она уже дождаться этого дня не может, летает прямо по квартире…

Тоша неловко заерзал на стуле.

– Но я, собственно, о другом, – добавил я ему замешательства. – Я сюда сегодня тоже не просто так приехал, а подготовившись. Я два дня переговоры вел – как с Мариной, так и со всей ее… командой. И выяснил, что, по условиям их сотрудничества, она действительно не может никуда отправляться, кроме как в их сопровождении.

– Переговоры, говоришь…, – опять уставился он на меня тяжелым взглядом.

– Именно, – спокойно кивнул я. – Мне лично кажется, что девчонок старой дружбы из-за нашего противостояния лишать просто некрасиво. Вот и выходит, что деваться нам всем друг от друга на земле просто некуда. А значит, нужно наше… сосуществование в какие-то рамки вводить. И, как по мне, так лучше, чтобы эти рамки мы с тобой устанавливали.

– И как же ты эти рамки видишь? – Подозрительности в его взгляде ни на йоту не убавилось.

Я вдруг почувствовал, что о перспективе какого бы то ни было участия Максима в жизни Даринки лучше даже не заикаться. Со стратегическим мышлением у Тоши всегда слабовато было, ему нужно все планы на ближайшие два-три шага открывать. И желательно по прямой, чтобы не сбился.

– Ты знаешь, что он письменно отказался от любых прав на Даринку, – вдохновенно принялся я прокладывать новый курс. – Сейчас он это снова подтвердил – своим словом. Но мне кажется, что имеет смысл ввести его в наш круг – незаметно, не выделяя его среди новых Марининых друзей – чтобы мы с тобой имели возможность под надзором его держать и своими глазами убедиться, как он это свое слово держит. Стас, кстати, тоже за ним с удовольствием последит, чтобы при малейшем нарушении от Марины его отвадить. А когда Галя с ним познакомится – узнать она его просто не сможет! – то, стоит ему хоть на каком-то ее горизонте появиться, она тебе об этом тут же расскажет.

Тоша какое-то время молчал, сосредоточенно моргая. Я занервничал – сейчас же повторять придется, непонятно только, с какой ноты, а я их последовательность в порыве вдохновения и сам не запомнил.

– Ладно, – устало потер Тоша ладонью глаза, – шестнадцатого попробуем. Но я тебя предупреждаю: Галя в компании девчонок – человек новый, так что малейший взгляд в нашу с ней сторону с его стороны – будете дальше без нас дружить.

– А ты чего такой замученный? – Я вдруг заметил его покрасневшие глаза и темные круги под ними.

– Да не выспался, – рассеянно обронил он.

– Ты… что?! – Слава Богу, доел уже, сейчас бы точно подавился.

– Ну, не выспался, так что? – тут же по привычке взъерепенился он.

– А что это ты – спать начал? – ехидно поинтересовался я.

– Так с Галей же… укладываюсь, – залился он багровой краской. – А там сморило как-то раз, потом другой, а потом и вообще голова ночью работать перестала. Вот теперь на работе интенсивность труда повышаю.

– Это ты чего, уже второй месяц ее без остановки повышаешь? – ухмыльнулся я. – Среди людей, знаешь ли, такое повышенное внимание друг другу только у молодоженов принято.

– Пошел вон! – беззлобно огрызнулся он, расплываясь в совершенно обалдевшей, неудержимой, восторженной улыбке. – Без тебя разберусь. Разберемся.

И шестнадцатого января, когда состоялась наконец-то та судьбоносная встреча в нашем доме, я убедился, что они с Галей действительно очень неплохо между собой разобрались. Судя по сияющим Галиным глазам и по той частоте, с которой он постоянно норовил до нее дотронуться.

И Татьяна расцвела, гордо демонстрируя всем гостям нашего Игоря.

И Игорь блестяще доказал, насколько я был прав, утверждая, что живое человеческое общение намного важнее любых механических машинок. Даже на младенческом уровне – гляделки с Даринкой вызвали у него намного больший интерес, чем игрушечный мобильный – Тошино представление об идеальной игрушке для ребенка.

И Максим в нашу сторону даже не косился – с другого-то конца стола, на который я предусмотрительно отправил виновницу торжества с ее потенциальными источниками напряжения.

И, видя, как гладко, благодаря моей предусмотрительности, проходит эта встреча, как легко вписались в нее Маринины ангелы – даже не как друзья ее, а сотрудники, как лучится удовольствием моя Татьяна от теплой атмосферы искренней симпатии и шутливого подтрунивания друг над другом, я расслабился.

Забыв, что в этом нашем сложном уравнении с многими переменными есть еще одна – практически полностью нам неизвестная.

Даже, как выяснилось, две.

Наблюдатели.

Мы их даже не сразу заметили – они появились в самом дальнем от нас углу гостиной, возле того края стола, за которым Маринина компания заседала, увлекшаяся, видно, в тот момент каким-то своим разговором. И только когда Игорь с Дариной заверещали, с восторгом выглядывая из-за Тошиной спины в том направлении, я почувствовал незваное присутствие.

Мы с Тошей переглянулись и последующие десять секунд общались не просто на мысленном уровне, а с подобающей передвижению мыслей скоростью.

– Он! – с шипением врезался в меня первый Тошин импульс.

– Твой?

– Двое!

– Зачем?

– И твой!

– Мой?!

– Удушу!

– А люди?

– Убрать!

Я быстро забрал Татьяну на кухню и попросил ее увести людей из гостиной. И впервые в жизни обрадовался неожиданному появлению Марины и ее непревзойденному умению дергать за ниточки. В данном случае за ниточки Сергея.

Когда в гостиной остались одни ангелы, мы с Тошей, не сговариваясь, ринулись прямо с порога комнаты к пришельцам. По дороге я успел с удовлетворением заметить, что пути отступления в другие углы им Стас с Максимом непринужденно перекрыли, а назад, наверх, похоже, не сбегут, пока Игорь с Даринкой в комнате остаются.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я.

– Что опять вынюхиваем? – с яростью прошипел Тоша.

– Извините, пожалуйста, – приветливо улыбнувшись, постарался я вернуть разговор к принятому в ангельской среде дружелюбному тону, – мой коллега слегка удивился вашему неожиданному появлению. Он хотел спросить, чему мы обязаны удовольствием видеть вас? Кстати, неплохо было бы побеседовать лицом, так сказать, к лицу.

– Мы не обязаны вам представляться и, уж тем более, беседовать, – раздался в ответ надменный голос. Знакомый. Тот, что мы с Тошей в церкви после крещения Даринки слышали.

– Сейчас-то что надо? – Тоша тоже, видимо, вспомнил о нашей первой стычке с наблюдателем.

– Мой коллега хотел спросить, – опять перевел я его, – чем вызвано ваше появление непосредственно в данный момент?

– Вы что, отчета от нас требуете? – послышался из угла второй голос. Преисполненный такого высокомерного удивления, что меня в момент затопило волной слепящей ненависти. Это он сквозь меня за моим парнем наблюдать будет?

Почувствовав, как под этой жгучей волной испарились во мне последние крохи ровного дружелюбия, я нервно оглянулся на Стаса. Интересно, станет ли он и дальше нейтралитет держать, если мы их сейчас отсюда пинками…?

Но он уже тоже понял, что ситуация неотвратимо склоняется в сторону вооруженного конфликта. Который он, как представитель силовых структур, просто обязан предотвратить.

– Да, я бы, к примеру, не отказался узнать ваши цели и полномочия, – подал он свой самый облеченный властью голос. – Надеюсь, мне не нужно представляться?

– Нет уж, будьте любезны, – холодно отозвался Тошин… нет, Даринкин… нет, детей оставим в стороне – Тошин наблюдатель.

– Руководитель службы внешней защиты, – еще холоднее отчеканил Стас, прищурившись.

– В таком случае Вам должно быть хорошо известно, – снова включился мой наблюдатель, – какую потенциальную опасность для сохранения тайны нашего сообщества могут представлять собой эти столь отличные от человеческих детей существа.

– В особенности те из них, – продолжил Тошин, – которые ведут свое происхождение от представителей его более экстремистского крыла.

– Не говоря уже о тех случаях, – добавил мой, – когда они оказываются в сфере воздействия друг друга, что может привести к резонансу их отличий, многократно усиливая тем самым риск повышенного к ним внимания.

– Вы также прекрасно осведомлены, – надменно заметил Тошин, обращаясь все также только к Стасу, – что наш отдел работает под грифом строгой секретности, и его сотрудники не подотчетны никому, кроме своего непосредственного руководства. Только оно имеет право знакомиться с результатами наших наблюдений, которые представляются затем на рассмотрение Высшему Совету.

Все это время мне пришлось прочно поддерживать под локоть Тошу, который при слове «создания» резко дернулся вперед. Под какой-то странный звук, донесшийся со стороны Марининых ангелов.

– Я хотел бы узнать, – послышался оттуда же напряженный голос Максима, – входят ли в этот Совет представители нашего… экстремистского, как вы выразились, крыла?

Тоша бросил на него яростный взгляд, но чуть расслабился, раздумывая, похоже, на кого в первую очередь бросаться.

– С этим вопросом Вам следует обратиться к своему руководству, – презрительно скривился, судя по тону, Тошин наблюдатель. – Если оно сочтет необходимым дать Вам ответ.

– Обращусь, не сомневайтесь, – уверил его Максим. – И в том, что ответ получу, тоже.

– А я хочу вам напомнить, – определился, наконец, с направлением последующего удара Тоша, – что у этих детей здесь, на земле, поручители имеются. Которые наблюдают за их развитием не наскоками, а ежедневно. И, в случае чего, и подкорректируют его, и в нужную сторону направят. И без их ведома никаких действий в отношении детей предпринято не будет. Можете так начальству и доложить.

– В этом Вы можете быть абсолютно уверены, – отозвался его наблюдатель с легкой ноткой плотоядности в голове. – В нашем сегодняшнем отчете непременно будет отмечена ваша очередная попытка создать нам препятствия в исполнении должностных обязанностей.

И они исчезли так же внезапно, как и появились.

Не сговариваясь, мы все тревожно оглянулись на Игоря и Даринку, которые, потеряв источник необычного развлечения, принялись в блаженном младенческом неведении хлопать друг друга ладошками, тихонько похохатывая от удовольствия.

– Тоша, – проговорил вдруг решительно Максим, – давай-ка наши разногласия на потом оставим? Хочешь, верь, хочешь, нет, но в том, что касается нее, – он кивнул головой в сторону детей, – мы с тобой на одной стороне.

– Да ты бы вообще молчал! – От злости Тоша прямо плеваться начал. Злился он, конечно, на Максима, но оплеванным остался ближайший к нему я. Как всегда. – Ты уже все, что мог, для нее сделал!

– А вот и нет! – Максим тоже вскипел. Может, мне с линии огня незаметно отступить? – У нас мое слово весьма существенный вес имеет, и я практически уверен, что в этом Совете наши тоже представлены. И если ты думаешь, что они… мы потерпим очередное ущемление…

– Ага! – взорвался ответным гейзером Тоша. – Давай, еще масла в огонь подлей!

Воспользовался его советом Стас – полил маслом здравого смысла эту разбушевавшуюся слюной стихию.

– Тоша, уймись! – лениво бросил он. – Я господ… экстремистов, – в его устах это слово почти комплиментом прозвучало, – тоже не жалую, но существование у нас никому не подотчетных неприкасаемых мне еще меньше нравится. Я, пожалуй, с кем угодно объединюсь, чтобы к ним прикоснуться. Внушительно.

– Да плевать мне на них! – не поддался увещеваниям Тоша. – Пусть от Даринки отвяжутся и, кем хотят, теми себя и считают!

– И ты от помощи откажешься, если ее все же придется защищать? – вернул я его к зловещей реальности.

– Да какая от него помощь? – простонал Тоша.

– Когда с внештатниками сцепились, – прищурившись, заметил Максим, – ты против моего участия, по-моему, не возражал. А если за девочкой явятся, тебе лишняя пара рук помешает? Только потому, что она – моя?

– Нам на земле очень вредно один на один со своими проблемами оставаться, – пискнул вдруг Киса. – Для дела вредно.

Мы все дружно вытаращились на него. Не знаю, как другие, а я о его присутствии вообще забыл – он опять, как черепаха, все конечности (включая голову) в себя втянул и деталью пейзажа прикинулся. Не бездумной, правда, и очень даже наблюдательной – нужно будет с ним договориться, чтобы он мне в будущем обо всех встречах Марины с Татьяной докладывал.

На этом наш разговор и закончился – люди в гостиную вернулись. Впрочем, судя по тому, как переглядывались, уходя, Тоша с Максимом, не закончился, а отложился. На неопределенное пока время.

А вот отложить переговоры с Татьяной мне не удалось. По крайней мере, надолго. И отреагировала она на появление наблюдателей именно так, как я и опасался. Скажите, пожалуйста, какая радость – в пределах ее досягаемости новый ангел появился! Извольте подать ей его на блюдечке, а она уж сама решит, с какой стороны его разделывать. Под орех. А то, что пятерым опытным небожителям, куда более знакомым с принципами небесных взаимоотношений, не удалось этот орех расколоть – так все понятно! У нее же просто руки еще не дошли мастер-класс нам всем провести!

Пришлось объяснить. Доходчиво, чтобы к восторгам больше не возвращаться. И о целях с задачами, и о секретности с неприступностью.

Ее тут же забросило в другую крайность. В такой панике я ее еще никогда не видел – даже в тот раз, когда мы впервые с Анабель встретились, и казалось, что речь идет о том, что она меня лишится.

Разумеется, паника Татьяны тут же воплотилась в план действий. Активный и детальный. Вот опять спасибо за доверие – оказывается, я просто так рядом сидел и ждал, когда же мне, наконец, расскажут, каким образом мне собственного сына из списка главных кандидатов в диссиденты вычеркнуть!

Дневник ее мне удалось спасти. Только потому, что даже ей пришлось признать, что у наблюдателя намного больше шансов зафиксировать факт уничтожения улики, если им будет заниматься она, постоянно рядом с Игорем находящаяся. Прямо тем вечером я у нее этот злополучный дневник и забрал и клятвенно пообещал завтра же сжечь его. По дороге на работу. Первым делом. В машине, чтобы меня никто не увидел.

Ну и ладно, соврал. И, хорошо, не в первый раз – что из этого? Когда у Татьяны бурлит воображение, да еще и подстегнутое самым настоящим ужасом, мне тоже приходится к радикальным мерам прибегать. Доводы рассудка не срабатывают. Не пробиваются к ее сознанию через истеричную завесу ее «Надо что-то делать!». В такие моменты с ней нужно полностью соглашаться и поступать по-своему. Главное – потом найти убедительные доводы, что все мои поступки прямейшим образом из ее же слов и вытекли.

Между прочим, я действительно собирался уничтожить ее дневник. После того, как прочту его, конечно. Но когда я его закончил… В перерыве между встречами, чуть на вторую не опоздал. Передо мной вдруг встала по-настоящему цельная часть жизни Игоря, которая проходила у меня за спиной, пока я на работе был. И начала этот дневник Татьяна в качестве подарка мне. И из каждой строчки в нем такая она на меня смотрела! И столько в нем обнаружилось доказательств, что она по-прежнему от меня то одно, то другое скрывает…