Текст книги "Ангел-наблюдатель (СИ)"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 53 страниц)
А вот разозлилась я по совершенно другой причине. Это что, простите, за организация такая, в которой на одну ее часть всю грязную работу свалили и еще и презирают ее за это? Даже люди себе такого не позволяют – у нас шпионы хоть у одной из сторон разведчиками называются и в героях ходят. А засланные в стан преступников замаскированные агенты полиции и вовсе профессионалами высшего класса считаются. Хотела бы я посмотреть, что бы Стас со своими подручными делал, если бы такие, как Макс, не провоцировали в людях зачатки злобы и человеконенавистничества, если бы годами эти люди копили в себе яд и выплескивали его однажды на окружающих девятым валом! Я так понимаю, что карателей тогда пришлось бы в палачи переименовать, а этих их целителей – в реаниматоры?
Я вообще всегда была сторонником той мысли, что человеку очень полезно щелчки по носу и подзатыльники получать. Если у него очень долго все без сучка, без задоринки выходит, он этот нос задирает и начинает свято верить в свою непогрешимость. И перестает мыслить, анализировать, просчитывать свои шаги, и главное – трезво оценивать самого себя. И учитывать интересы окружающих. И нечего сопли распускать, что, мол, не выдержит, сломается – любой человек с каждым годом своей жизни все с большим удивлением замечает, как много он в ней может выдержать.
А о мошенниках всяких и вовсе говорить нечего – их нужно наказывать как можно раньше, пока они не успели людей, неуклонно, несмотря ни на что, верящих в чудеса, до серьезных неприятностей довести. Но только их найти нужно сначала, а это у обычных стражей порядка (хоть земных, хоть нет) что-то не очень получается – у таких преступников инстинкт самосохранения куда лучше, чем у их жертв, развит, и они всегда умудряются на шаг впереди законодательства идти.
Весь этот селевой поток небесных откровений не просто так прокатился через мое сознание – оно по привычке отфильтровало несколько наиболее значимых моментов, открывших для меня весьма перспективные пути дальнейших действий.
Во-первых, отныне можно давать сдачи не только в ответ на косые взгляды и едкие замечания исключительно в мой адрес, а подойти к вопросу справедливости куда более глобально.
Во-вторых, можно продемонстрировать этим ангелам, что существуют намного более ювелирные способы достижения их целей, доступные, впрочем, исключительно резидентам.
В-третьих, можно вернуть на подобающую высоту их мнение о человечестве, в сотрудничестве и в тесном общении с которым даже они и думать забудут о своих распрях.
Оставалось только объединить эти три направления в единый план, и действовать поэтапно, чему меня давно уже научила работа с особо самоуверенными и капризными клиентами.
Для начала пришлось-таки спровадить Макса с земли, чтобы запомнил, что достойные уважения противники не только среди ангелов встречаются. Стас с радостью ухватился за возможность разорвать сотрудничество с менее респектабельными собратьями, заменив их оказавшимся на удивление сообразительным аборигеном. Затем возникла операция у Татьяны в офисе, в который я внедриться никак не могла, и ему пришлось вновь прибегнуть к услугам темного ангела – рядового, правда. А уж когда мы за настоящих преступников взялись, и нам понадобился знающий юрист со связями в различных кругах, осталось только напомнить Стасу, что с Максом в этом отношении вряд ли кто сравниться может. А Максу – дать понять чуть позже значимость столь презираемого им второго шанса.
Перед этим, правда, я попробовала себя в роли защитника – очень уж хотелось, со столь расширившимся кругом возможностей, близким жизнь облегчить. Не говоря уже о том, как меня задела страдальческая гримаса, появившаяся на лице у Анатолия, когда он узнал, что меня чуть ли не в штат к ним взяли. Но эта работа оказалась явно не по мне – через весьма непродолжительное время хранители у меня даже сочувствие вызывать начали. Особенно после поездки к Татьяниным французам, где мне довелось познакомиться с отдельными, не всем известными аспектами их работы.
И опять-таки чтобы не приукрашивать действительность, признаюсь – на том, самом первом серьезном деле я и получила ощутимую оплеуху. Противники наши не только земное законодательство виртуозно обходили, они и на нашу небесно-человеческую схему разоблачения оперативно отреагировали – честное слово, если бы не мне они аварию организовали, я бы только порадовалась тому, как соплеменники ангелам нос утерли.
Но в тот момент радоваться у меня не очень получалось, и если бы не Анатолий, я бы после того только в небесных схемах участие принимала. Если бы еще взяли. Это к вопросу о самоуверенности (ангельской, разумеется) и ее влиянии на судьбы людей. Стас с Максом, по-моему, намерены после смерти ценного кандидата на аукцион его выставить – только как бы не вышло, что этого ценного кандидата распылят к чертовой матери, чтобы… распри не усугублять.
Вот так я и оказалась в долгу у Анатолия, и долго пришлось мне ждать, чтобы должок этот ему вернуть. Он, правда, тоже из той ситуации все, что смог, выжал – подсунул мне таки моего же бывшего хранителя. Согласилась я на это по целому ряду причин.
Во-первых, появление в составе нашего летучего отряда представителя еще одного небесного клана вполне согласовывалось с моей идеей объединения их под руководством человека.
Во-вторых, после той аварии мысль о постоянном присутствии где-то неподалеку сосредоточенного исключительно на моей безопасности хранителя уже не вызывала прежнего неприятия.
В-третьих, в роли моего хранителя проштрафившийся в прошлом и старательно заглаживающий вину Киса выглядел куда предпочтительнее совершенно неуправляемого Анатолия.
В-четвертых, появление в числе моих постоянных в последнее время спутников еще одного мужского лица явно способствовало снятию ажиотажа вокруг самого факта их присутствия.
Я чуть со смеху не умирала, глядя на то, с каким охотничьим интересом рассматривало Стаса с Максом мое женское окружение. Они, наверно, даже пари заключали: кто же из двух рыцарей завоюет сердце неприступной и строптивой дамы. Даже мне временами намекали, что нехорошо двум славным парням голову морочить. Ну, славным парням – может, и нехорошо, а вечно-живущим ангелам – что пару месяцев, что пару десятков лет. Потерпят. Тем более что они, собственно говоря, не жалуются – у каждого и другие земные зацепки появились, и ощущение того, что они здесь не проездом, в командировке, и критический взгляд на родные пенаты.
Вот этим до конца своих дней гордиться буду.
Одним словом, Киса отлично вписался в нашу команду. Со своим мнением без особой нужды, где его не спрашивали, не высовывался, высказывался только тогда, когда речь заходила о малейшей угрозе моей безопасности – но в этих вопросах стоял насмерть. Ни мне его одернуть не удавалось, ни Максу высмеять, ни Стасу авторитетом надавить. И, честно говоря, мне стало намного спокойнее – если какое-то действие получало его одобрение, я точно знала, что мне есть не только с кем в атаку идти, но и что спина у меня надежно прикрыта.
Он и в моей туристической фирме такого шороху среди бухгалтеров навел, что я перестала их контролировать – все документы по моим направлениям они сначала ему на рассмотрение несли, а потом уже мне на подпись.
А потом у наших ангельских женатиков Дара с Игорем появились. А у тех – упыри эти, наблюдатели. И я поняла, что за горло нужно брать не только людей, которые другим жизнь отравляют, а особенно тех, кто – в отличие от людей – делают это в абсолютной уверенности в своей полной безнаказанности.
Узнала я о них случайно. Как-то… не помню точно, когда, но у Татьяны Игорь уже сто процентов был…. Макс чуть наповал меня не убил уж слишком заумной комбинацией. Он хотел, чтобы я каким-то образом устроила ему разговор с Анатолием (поскольку тот сам никогда на это не согласится), который должен будет затем передать этот разговор Тоше (поскольку лично от него Тоша ни слова не воспримет), который просто должен позволить ему, Максу, изредка видеться с Дарой.
Разозлилась я тогда не по-детски. Больше всего из-за того, что он специально, как мне показалось, такую сложную цепочку придумал, чтобы я, запутавшись, согласилась. Он еще мной, срежиссировавшей его возвращение на землю, манипулировать будет!
– Марина, не кипятись, – прервал он меня после первой же откровенной фразы. – Никаких договоренностей я не нарушаю, но мне не нравится, что происходит.
– А что происходит? – тут же насторожилась я. Ни Татьяну, ни Тошу я с того самого дня, как Игорь родился, не видела. И в последнее время Татьяне почти не звонила – Анатолий в первые дни вполне ясно дал мне понять, что у нее теперь каждый день по минутам расписан. А сам он мне о каких бы то ни было неприятностях сообщит, когда на земле все люди вымрут, и я на ней одна останусь. Да еще и подумает перед этим годик-другой.
– Я на девочку временами поглядываю… – объяснял мне тем временем Макс. – И еще раз повторяю: этого мне никто запретить не может. Так вот – уже дважды, проходя мимо, я чувствовал, что рядом с ней… кто-то находится. Из наших, – добавил он, и неприязненно поморщился. – Наблюдатели.
– Какие еще наблюдатели? – подозрительно прищурилась я. Это он мне сейчас страшную угрозу нарисует, чтобы потом тонко намекнуть, что только ему по плечу с ней справиться? Я же его методы не просто знаю – я их на службу делу сама каждый день направляю!
– О них мало что известно. По крайней мере, у нас, – поправился он. – Я после тех двух встреч еще раз выяснял, но никто ничего не знает. Или говорить не хочет. – Он снова поморщился. – Похоже, они у светлых особо секретное подразделение, или вообще отдельное. Единственное, что можно с уверенностью утверждать – в их задачу входит наблюдение за детьми ангелов на земле.
– Ну и пусть себе наблюдают – нам-то что за дело? – пожала я плечами. Как по мне, так это – самая безобидная из их структур. Сколько других не просто наблюдают, а без малейшего стеснения за шиворот человека туда-сюда таскают, и что-то никого из них это до сих пор не возмущало.
– Марина, ты не станешь спорить, – спокойно глянул он на меня, – что я лучше любого из вас внутреннее состояние окружающих чувствую? Особенно, если в нем негативные эмоции преобладают? – Терпеливо дождавшись от меня неохотного кивка, он продолжил: – Так вот – я с полной ответственностью заявляю, что в этом, которого я возле девочки учуял, неприязнь не просто ощущается – она его плотной стеной окружает.
– И у Анатолия тоже самое? – быстро спросила я. Ну, не дай Бог, сейчас выяснится, что этот многостаночник потенциальную опасность в Татьяниной жизни от меня скрыл! Или вообще проглядел, вечно в горизонт орлиным взором всматриваясь – кого бы там еще поохранять?
– Так ведь я потому и прошу тебя заставить его меня выслушать! – рубанул воздух ладонью Макс. – Может, он изначально больше о них знает. Может, с ним наблюдатель в контакт вступил. А вот если у них с Татьяной его вообще нет… – Он вдруг тяжело задышал. – Если наблюдатели из светлых, ты представляешь, с какой целью они за нашими детьми следят? Меня это не устраивает.
– С чего бы это? – усмехнулась я. Так-так-так, сдается мне, что эти наблюдатели отличнейшим образом удобрят мне почву для дальнейшего сплочения ангельских рядов на земле.
– Меня мало волнует, – надменно вскинул голову Макс, – что они на нас вечно охотятся, как чрезмерно чистоплотные хозяева за мухами. Не понимая, что эти мухи приучают их еду, где попало, не разбрасывать, – не удержавшись, ядовито добавил он. – Но это – правила игры, которые мы все принимаем, выбирая направление деятельности. Но дети здесь причем? Они не то, что выбирать – они осмыслить то, что им от родителей досталось, еще не умеют. И поверь мне, если девочка в меня пошла, ни одному светлому не удастся научить ее контролировать себя. Так что я не из каких-то своих гнусных побуждений навязываюсь, – саркастически дернул он уголком рта, – я им нужен.
В общем, организовала я ему этот разговор. И как я поняла, ничего он из Анатолия не выудил – кроме обещания, что Тоша будет на новогодней встрече у них с Татьяной. Ждала я той встречи с особым нетерпением. Во-первых, мелких еще ни разу не видела. Во-вторых, интересно было проверить, действительно ли Макс бескорыстно девочкой заинтересовался. В-третьих, если да, что у меня в голове уже начали просчитываться варианты, как убедить в этом Тошу и создать предпосылки для появления еще одного, трехстороннего на сей раз, ангельского союза на земле. Направленного на защиту невинных жертв небесных предрассудков. Мысль о защите Анатолию с Тошей точно должна была понравиться.
Когда я увидела эти невинные жертвы, я сразу поняла, что союз этот, скорее всего, четырехсторонним окажется – все равно действия ангелов кому-то координировать придется. И лучше, разумеется, чтобы это делал человек. Причем такой, который уже руку в этом деле набил.
Дети никогда не вызывали у меня ни малейшего умиления. Даже Светкин Олежка был для меня чем-то вроде прицепчика к ней – болтается постоянно за ней и время от времени звуки издает, чтобы на поворотах, когда заносит, на него оглядывались. А эти…
Только глянув на них, я чуть не охнула – вот же он, истинный облик человечества! В глазах – ни страха, ни подозрительности, ни подавленности жизнью и смирения перед ее несправедливостью. Одно только любопытство к окружающему миру и чистейшее удовольствие от своего пребывания в нем. У меня даже шальная мысль мелькнула: да пусть наблюдают, и запоминают! Чем черт не шутит – может, у самих глаза откроются. А когда я протянула Игорю игрушку, и он мне улыбнулся… Короче, сбежала я. На дальний край стола. А то, глядишь, выхватила бы его у Татьяны из рук и в козу рогатую с ним играть начала.
Кстати, Дару я никогда не называла так, как все ее в младенчестве звали. После той встречи Макс сказал мне, что она себя называет Дара. И Игорь тоже. Я еще хмыкнула: как это ему удалось расслышать с другого конца комнаты? Но оказалось, что он может слышать, что она думает. И в тот момент я окончательно и бесповоротно встала на его сторону в вопросе о необходимости его присутствия в ее жизни.
В тот же день я и с наблюдателями впервые столкнулась. И на меня накатила такая ярость, что в глазах потемнело. Нет, лично с ними я не столкнулась – они же в присутствии ничтожных человечишек даже до банального «Добрый вечер!» не снизошли! Анатолию пришлось срочно всех людей из комнаты эвакуировать, а мне – ускорять этот процесс. К счастью для них – вот если бы меня распылили за удушение этих двух ищеек заносчивых, честное слово, не жалко было бы!
До бешенства они довели не только меня. Даже Стас, который труднее всех остальных моих ангелов поддавался оземлению, при воспоминании о полном отсутствии у них субординации ноздри раздувал и желваками играл. Я бы только порадовалась столь единодушной реакции, если бы не лицо Татьяны, когда она со Светкой и Галей в тот вечер в гостиную вернулась. По нему я сразу поняла, что этот ее заботливый хранитель опять ее оградил – не от наблюдателей, конечно, а от знания о них. И с этим, извините, мириться я не собиралась. Держать мать в неведении об опасности, грозящей ее ребенку – это уже чистейшее свинство.
Позвонив ей через пару дней, я узнала, что Анатолий понял, наконец, что такое шило в мешке точно не утаишь. Но Татьянина реакция меня просто в нокаут послала. Это она будет из своего сына среднестатистического человека лепить?! Или это мудрый небожитель, столько времени болтавший всем нам о ценности и уникальности человеческой личности, ее на это настроил – чтобы и овцы целы, и волки сыты? Я решила, что нужно срочно что-то делать – слишком долго она исключительно под его влиянием оставалась.
Нужно признать, что ситуация с разоблачительной деятельностью нашего летучего отряда весьма способствовала в то время принятию такого решения. Мы тогда детским домом занимались, в котором и воровство, и жестокое обращение с детьми процветало. И зашли к тому времени в полный тупик – по косвенным уликам состав преступления не вызывал сомнений, но прямых доказательств у нас не было. Двойную бухгалтерию там вели – комар носа не подточит, детей держали под жесточайшим надзором, а сотрудники либо запуганы все до единого были, либо в доле.
Выход из этого тупика нашел, как и следовало ожидать, Макс. Новых людей на работу в этот детский дом брали крайне неохотно, по личной рекомендации кого-то из уже имеющихся сотрудников, и долгое время держали их под пристальным наблюдением. Но Макс предоставил нам совершенно уникального агента – девчонку лет семнадцати-восемнадцати, косую, одутловатую, с явным отставанием в развитии, нарушением речи, тусклыми слезящимися глазами и слюнявым ртом.
Этот явный продукт проблемы, которую детский дом и должен был решать, постучался однажды к ним, косноязычно прося покушать. Ее, конечно, попытались прогнать, но она натужно замычала, выдирая волосы на голове и так и норовя стукнуться этой головой о стенку. И, разумеется, привлекая внимание прохожих. Чтобы не уронить репутацию добрых самаритян, им пришлось впустить и накормить ее.
Поев, она сползла со скамьи на пол и тут же там и уснула. И все последующие попытки выставить ее заканчивались приступами животного ужаса. Через пару дней, не желая кормить даром даже это убогое существо, ее произвели в уборщицы – на эту должность нигде желающие в очередь не выстраиваются. И принялась она шаркать по коридорам с веником, шваброй и ведром воды в руках, упорно глядя в пол и бессвязно бормоча что-то себе под нос.
Наш расчет заключался в том, что уборке подлежат все помещения, включая те, в которых хранятся документы. Причем служебные помещения убираются, как правило, либо до, либо после рабочего дня, когда в них никого нет. И хотя документы в них наверняка под ключом хранятся, но при известном терпении добраться до них можно. Терпении и запасе времени – проверяли ее долго, постоянно оказываясь рядом с ней, под тем или иным предлогом, в самые неожиданные моменты.
Нам же оставалось только ждать. А я ждать, сложа руки, никогда не умела. И наши ежедневные совещания продолжились – теперь по поводу того, как прижать хвост наблюдателям. Макс даже постоянное пребывание на земле себе как-то выторговал – в награду за плодотворное сотрудничество с карателями, наверно.
И вот вам, кстати, ангельская справедливость – ему, чтобы каким-то людям жизнь подпортить, мгновенно квартиру предоставили, а Тоше, не просто успешно хранящему своего человека, а сделавшему его счастливым, никто об этом даже не заикнулся.
Киса, само собой разумеется, тоже постоянно при мне находился. Дома в невидимости, конечно – мне даже пришлось перестановку у себя в комнате сделать, отгородив шкафом что-то вроде уголка отдыха, в котором ему и велено было всю ночь сидеть. Оставив для верности очки на тумбочке возле моей кровати.
Не сдавался один Стас – появлялся на час-другой для обсуждения текущего момента и тут же назад возвращался. В принципе, понятно – у него там, наверху, в подчинении целый отряд находился. И, как руководящему работнику, ему и в других совещаниях участие принимать приходилось. Что предоставляло ему широкие возможности по сбору нужной для нас информации.
Но в отношении наблюдателей не помогли ни положение Стаса, ни апелляция Макса к своему руководству по поводу очередного ущемления прав темных ангелов. Был известен только факт их существования и особый статус. Хотела бы я знать, чем это отличается от подхода человеческих диктаторских режимов? Строго секретный отдел, сотрудников никто в лицо не знает, вроде, известно, чем занимаются, но кто их знает, с их секретностью – одного такого слушка достаточно, чтобы всех остальных если уж не в страхе, то в строгом повиновении держать.
Я было предложила захватить одного из уже известных нам его представителей и оставить его наедине со мной на полчасика – с Кисой нервный припадок сделался, со Стасом истерический. Вот и пришлось всем нам долго-долго действовать наощупь, методом проб, ошибок и последовательных приближений к истине.
Я говорю – всем нам, поскольку Анатолий с Татьяной и Тоша тоже не ждали у моря погоды, но их действия представляли собой скорее некие хаотичные пробы, которые тут же оборачивались ошибками, и приближать их к истине приходилось последовательными пинками. От Анатолия с Тошей, например, при появлении наблюдателей такая волна ненависти катилась, что Макс нервно ежился. Взяли они себя в руки только после того, как до Стаса информация дошла о рапорте их руководству с требованием их немедленного отзыва «за систематическое нарушение межведомственной дисциплины».
Но меня Татьяна больше всех удивляла. Она с такой скоростью бросалась из одной крайности в другую, что я только головой трясла – это кто у нас раньше думал не прежде, а вместо того чтобы что-то делать? Решила нормального человека вырастить – так чего, спрашивается, на поклон к этому уроду бесчувственному бежать с просьбой объяснить, что такое норма? Если он всегда таким языком, как в рапортах, разговаривает, так до него обычная человеческая просьба просто не дойдет!
Идея разыскать других необычных, предположительно ангельских детей мне больше понравилась. Вот это куда более достойный человека путь – при столкновении с ангельским террором не прогибаться перед ним, а объединяться и давать отпор. А вот ангелы объединяться умеют только в карательных операциях – и Тоша тут же взялся воплощать Татьянину мысль в жизнь, а Анатолий взвился под облака. Да кто секретность нарушать собирался, общаясь в Интернете под псевдонимами? Сказал бы уж прямо, что рапорт наблюдателей на него впечатление произвел. Так у него еще наглости хватило к Стасу обращаться, чтобы тот Татьяну своим веским словом отговорил!
Среди моих ангелов мнения тоже разделились – и, как мне кажется, по причинам, не имеющим ничего общего с мелкими. У Макса глаза загорелись – наверно, от перспективы разыскать своих темных собратьев, живущих на земле и рядом со своими отпрысками постоянно. Стас напрягся – вне всякого сомнения, перед лицом возможного создания человеческой коалиции, противодействующей небесной верхушке, к которой он и сам принадлежит. Киса впервые высказался без непосредственного к нему обращения – пискнул что-то вроде того, что дети подопечных ангела-хранителя вполне могут считаться их частью и, следовательно, входить в сферу его интересов.
Одним словом, явно назрел широкомасштабный разговор. В котором все при всех выскажут, наконец, все, что накипело, переругаются, как следует, а там и к общему знаменателю придут. Я начала его уже готовить – благо, Татьяна отдала Игоря своей маме, и в рабочие дни у нее все вечера свободными были – но она вызвала Анабель. И, чтобы на все сто процентов обеспечить ее приезд, раскрыла им с Франсуа – ни много, ни мало – прежнюю ипостась Макса.
Я, глядя на побледневшие лица присутствующих ангелов (Анатолий вообще на грани обморока был!), даже развеселилась. В самом деле – если уж говорить открыто, так открыто! Но у ангелов откровенность в присутствии людей приравнивается к раскрытию государственной тайны и предательству Родины. В тот же вечер мне позвонил Макс и сообщил, что его вызывают наверх. Насколько, неизвестно.
Опять отзывом пугать? Выстраданные переговоры нам срывать? Угрожать мне распадом моего летучего отряда? Сейчас! Для чего-то же оставил мне Стас возможность прямого обращения к нему! Как он там Макса отстаивал, я не знаю – это их ангельские проблемы – но к приезду Анабель они вернулись. Вечером ввалились ко мне в дом, оба – взъерошенные, с довольным оскалом и вызывающим прищуром. А Киса вдруг выскочил из невидимости и бросился им руки пожимать. И я поняла, что нашу команду вот таким наскоком больше не возьмешь.
Оставалось только вдолбить это в голову Анатолию с Татьяной и Тоше. Что, собственно, и сделала Анабель. Вот против нее я ничего не имею – и последующие события показали, что она-то сумела в жизни на земле главное увидеть, что ей эта жизнь не только опыта, а мудрости прибавила. Каждому в тот вечер персонально жирную точку над i поставила. Хотя, впрочем, я уверена, что с этой задачей и люди – мы с Татьяной, например – отлично справились бы.
Но это неважно. Главное, что в тот вечер все распрощались на самой нужной ноте – в этом деле у нас у всех интересы общие, и мы можем и даже должны действовать сообща. Тошу, по-моему, особенно впечатлило то, что Анабель, знающая темных не понаслышке, допустила возможность союза с Максом. А Анатолий шерсть пригладил после того, разумеется, как Киса вслух признал его неоценимые заслуги в возвращении блудного хранителя на землю, к любимой работе, да еще и в льготных условиях.
Только Татьяна еще немного поупиралась. Она непреклонно держала Игоря подальше от всех – особенно, ангелов и Дары – в самой, что ни на есть, приземленной обстановке дома своих родителей. Все еще надеялась, надо понимать, что под их влиянием и вдали от будоражащего ангельского окружения он вырастет обычным мальчишкой. Как она себе представляла, что ее родителям удастся с Игорем то, что не удалось с ней, понятия не имею. Не говоря уже о том, что наблюдатель мог найти его, где угодно, а нас в нужный момент могло и не оказаться рядом. Чтобы раскрыть ей глаза на эту прописную истину, понадобилась болезнь Игоря.
Когда поздно вечером мне позвонил Анатолий, по голосу его я заподозрила самое худшее. Но он только спросил, можно ли одолжить у меня Кису на пару часов. Разумеется, ни о каких одолжениях без подробных объяснений я даже слушать не захотела.
– Игорь заболел, – нехотя проговорил он, – мне нужно его на энергетическую подпитку поставить.
– Как меня? – догадалась я.
Он буркнул что-то неразборчивое.
– Ты какой дорогой ехать будешь? – быстро спросила я. – Мы сейчас двинем тебе навстречу – так быстрее будет.
Встретились мы на въезде в город. Было уже довольно поздно, часов девять, наверно, и в пятницу зимой в такое время окраины города, по крайней мере, практически безлюдны. Увидев Анатолия, я посигналила ему фарами, он развернулся, съехал за нами на обочину и, заглушив двигатель, перебрался ко мне в салон.
– Рассказывай, – без дальнейших проволочек скомандовала я.
– Похоже, он простудился, – также быстро заговорил он. – Но температура очень высокая, и глаза все время закрываются.
– Понятное дело, что закрываются, – пожала я плечами, – если у него жар.
– Да какое понятное дело? – заорал он. – А если он в меня пошел? – Заметив мой недоуменный взгляд, он объяснил: – Мы очень тяжело болеем. Кстати, – повернулся он к Кисе, – имей это в виду. Я однажды переохладился, так думал, что концы отдам. Через сутки, правда, все как рукой сняло, но я эти сутки никогда не забуду.
– А врач был? – вернула я его к сути разговора.
– Да была, – досадливо поморщился он. – Но для взрослых. И Татьяна тоже сомневается, можно ли ему давать то, что она выписала.
– А что она выписала? – спросила я.
Анатолий вытащил из кармана бумажку с названием лекарства и протянул ее мне.
– Обычное жаропонижающее, – прочитав ее, глянула на него я.
– А доза? – снова рявкнул он. – Он же ребенок и… мой ребенок. Нет уж, на нем экспериментировать мы не будем, надежнее пути есть. Ты мне скажи, – повернулся он к Кисе, – у вас там детей подключали?
– Конечно, – уверенно ответил тот.
– А в каких случаях и в каких объемах, помнишь? – продолжал допытываться Анатолий.
Киса молча кивнул, нервно передернув плечами. Похоже, до него начало доходить, к чему дело клонится.
– А это – не экспериментировать? – возмутилась я. – Насколько я понимаю, речь тоже об обычных детях идет, для которых дозировки и наших лекарств существуют.
– Ваши дозировки только для людей существуют, – отрезал Анатолий. – Вон и мне тогда Татьяна всего половину детской давала – может, только потому и обошлось без последствий. А к нашим источникам и людей, и ангелов подключают – значит, и Игорю они помогут. И главное – быстро, тебя ведь после аварии за пару дней откачать удалось.
На это я не нашлась, что ответить.
– Как ты думаешь, – удовлетворенно кивнув, вновь обратился к Кисе Анатолий, – удастся сейчас без очереди втиснуться?
– Я думаю, да, – задумчиво кивнул Киса. – Сейчас основная нагрузка на католическом отделе – к ним и все внимание приковано, и часть сотрудников других отделов, и нашего в том числе, наверняка к ним в помощь перебросили.
– Это еще почему? – удивилась я.
– Так Рождество же на подходе, – недоуменно покосился на меня Киса. – И доброе здравие нужно обеспечить, и радостное воодушевление. В нашем отделе пик перед Новым Годом будет.
– Ах, вы… – задохнулась я, но Анатолий перебил меня.
– Тогда пошли, – кивнул он Кисе, взяв его под локоть.
Судя по позеленевшему лицу последнего, Анатолий только что подтвердил его самые страшные подозрения.
– Куда? – взвизгнул он.
– Как куда? – уставился на него во все глаза Анатолий. – К твоим, конечно.
– А как я… дежурному администратору… это объясню? – заикаясь, выдавил из себя Киса.
Судя по всему, перспектива возвращения – даже временного – в возвышенные ангельские круги не вызвала у него чрезмерного энтузиазма. Я внутренне усмехнулась, любуясь картиной явного признания ангелом неоспоримых преимуществ земной жизни.
– Да зачем нам какой-то администратор? – неприязненно поморщился Анатолий. – Прямо возле тех ваших конвейеров материализуемся, бланк заявки заполнишь, к дистрибьюторам его отправишь – и бегом назад.
– Но там же… другие сотрудники будут! – уже почти прорыдал Киса.
– А ты что, не сможешь с ними договориться? – озадаченно склонил голову к плечу Анатолий.
Мне все больше и больше нравилась эта неожиданная и весьма информативная экскурсия в не такие уж на поверку и загадочные перипетии ангельских отношений.
– Не знаю! – страдальчески сморщившись, честно ответил Киса. – Может, и смогу, а может, они потребуют разрешения администратора.
Несколько мгновений Анатолий размышлял, то выпячивая, то поджимая губы.
– Ладно, – вздохнул он, наконец, – тогда придется Стаса вызывать.
– Давай, я? – с удовольствием напомнила ему я о своем присутствии. – Ты с ним полчаса объясняться будешь, а на мой вызов он сразу отреагирует.
Он буркнул себе под нос нечто нечленораздельное, но я предпочла сделать вид, что не расслышала – предвкушая очередную возможность продемонстрировать ему истинно человеческую оперативность. Вызвав мысленно Стаса, я коротко бросила: «Ты нам нужен. Срочно» и тут же отключилась. Разумеется, он материализовался в считанные секунды. На заднем сидении рядом с Анатолием и тревожно глядя на меня.
