Текст книги "Очищение (ЛП)"

Автор книги: Харольд Ковингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 63 страниц)

К ним подошёл Уэйн Хилл.

– Я только что говорил с командиром бригады, – сообщил он. – Он уже едет. Хочет сделать «вскрытие».

Когда Томми Койл прибыл несколько часов спустя, то в первую очередь переговорил с Локхартом, Хиллом и Уинго. Он не терял времени.

– Расскажи мне, Кот, – попросил он. – Что, чёрт возьми, там с вами случилось?

– Они устроили засаду на нас на Фландерс-стрит, сэр, – сказал Локхарт. – От всего этого воняет. Думаю, они знали, что мы приближаемся.

– Разумеется, они знали, – мрачно сказал Хилл. Он повернулся к Койлу.

– При всём уважении, сэр, теперь вы мне верите?

– Думаю, что придётся, лейтенант, – с трудом выговорил Койл, сердитым и горьким тоном. – Чёрт! Предатель в моей команде!

– Предатель? – недоверчиво переспросил Уинго. – Чушь!

– Были и другие неприятные случаи, Джим, и я составил очень угрожающую картину, – ответил ему Хилл. – Не вижу иной возможности, особенно после сегодняшнего дня.

– И кого ты подозреваешь? – сердито спросил Уинго.

– Не тебя, не волнуйся. Действительно, никого, кто был на «щекотке». Никто заранее не знал о ней. Этого-то я и не могу понять.

– Чёрт, эта девушка Джоди появилась в последнюю минуту, и она даже не знала, куда направляется, или что происходит, пока я не объяснил ей в машине по дороге, – сказал Локхарт.

– К тому же мы все прошли сканирование на прослушку, – добавил Уинго.

– Да, – согласился Хилл. – В наше время это не окончательное доказательство, так как есть всевозможные виды подслушивания, датчики определения места и ещё много чего, что может пропустить ручной сканер. Но, с другой стороны, я не представляю себе настолько глупого предателя, чтобы он сам пошёл в такую ловушку вместе с людьми, которых предал, и сам рисковал жизнью. Не могу увидеть предателя среди вас, которые вели себя так мужественно и храбро, как вы все сегодня. Кто знал, что они узнали, и когда они это узнали?

Согласен, что в данный момент я в тупике. Но у нас в доме мышь, господа, можете не сомневаться, и я поймаю её.

– Кот, доложи мне всё с самого начала, со своей точки зрения, – приказал Койл.

Локхарт доложил. Койл потёр подбородок в задумчивости.

Уинго пошёл в гостиную, где Кики, сидя на диване с перевязанной рукой, в двадцатый раз изумлённо смотрела по телевизору перестрелку на Фландерс-стрит. Она удивлённо качала головой.

– Не могу поверить, что это сделала я, – сказала она Джимми. – Я даже не помню, что делала.

– Ты – дочь героев, – сказал Джимми. – Тебе просто нужно было немного напомнить, и ты услышала их зов. Здесь командир, и он хочет поговорить с тобой.

В комнате возникла огромная фигура Койла. Кики никогда не видела его раньше и попыталась подняться на ноги с помощью одной руки.

– Нет-нет, прошу, не вставай, товарищ, – мягко сказал Койл. – Я понимаю, что мы не хороним сегодня никого из наших благодаря тебе. Прими мою благодарность и восхищение храбрыми и результативными действиями всех вас. Правда, что это оказался не совсем тот успех, на который мы рассчитывали, но вице-президент отменил свой визит и, поджав хвост, убежал обратно в Вашингтон. А вы, ребята, значительно увеличили свой боевой счёт, включая пару старших агентов ФБР и шефа полиции собственной персоной. Не говоря уже о вашем впечатляющем маленьком представлении там, на улице. Он кивнул на телевизор.

– Чертовски хорошая пропаганда. Вы все молодцы.

– Спасибо, командир, – ответила Кики, всё еще пытаясь привыкнуть к тому, что в первый раз говорит с этими людьми, а враг их не подслушивает, и что она чиста во всех смыслах этого слова.

– Можно спросить, как ты заметила полицейскую засаду? – спросил командир.

– Ну, я узнала этого копа, – осторожно выразилась Кики. – Его зовут… звали Маккаферти. Он работал в уголовке. Раньше у меня, ну, было много стычек с полицейскими, и я сидела некоторое время в тюрьме.

– Да, мэм, я знаю, – сказал Койл, вежливо воздерживаясь от упоминания, как много он знает, хотя Кики была уверена, что ему известно всё.

– Он был одним из тех ублюдков, что засадили меня в «Кофи Крик» из-за Ленни Джиллиса, скупавшего краденые вещи, – сказала Кики, зная, что при мёртвом Маккаферти трудно будет подтвердить или опровергнуть её рассказ.

– Не главный, но я знала его со времени того моего ареста. Когда мы ехали по Фландерс-стрит, я увидела его, он потащил рацию из кармана, и я, ну, не могу объяснить это, сэр, но я просто поняла. Это всё, что я могу сказать. Я просто всё поняла.

– Мэм, я провёл в Ираке много времени, слишком много, – вздохнул Койл. – Как и наш товарищ Локхарт. Некоторые из нас научились чувствовать запах чурок, когда они оказывались поблизости. Это необходимый инстинкт выживания в бою. Поверь, я понимаю.

– Я просто сделала первое, что пришло на ум, – сбивчиво закончила она. – Сбила козла.

Койл протянул руку и потряс здоровую руку Кики. – У нас ещё нет никаких медалей для награждения таких товарищей, как ты, доброволец Маги, поэтому всё, что я могу сделать, это сказать тебе спасибо. Когда-нибудь благодарная и свободная страна белых отметит тебя больше. Сейчас мы дадим тебе немного отдохнуть.

Мужчины оставили Кики одну, но, прежде чем выйти из комнаты, Джимми Уинго наклонился и нежно поцеловал её в губы.

Когда они ушли, она молча смотрела на мерцающий экран телевизора. Наконец-то видение дочери, которое она смогла заглушить, больше не стояло перед её глазами. Кики подумала, что если Элли когда-нибудь увидит фильм этого утра на Фландерс-стрит, узнает ли она окровавленную женщину, стреляющую из пистолета, и останется ли эта картинка образом её матери на всю жизнь.

Она закрыла глаза, полные слёз. «Прощай, моя малышка», – думала она, страдая в жутком молчании. «Ты молода и забудешь меня, но я тебя никогда не забуду. Какую бы новую жизнь тебе ни дали, живи хорошо. Будь счастлива. Постарайся когда-нибудь меня простить. Прощай, моя дорогая девочка».

Гром в ночи

Жалеть о невозвратном

Бесполезно.

Что сделано, того

Не изменить.

Макбет – Акт III, Сцена 2

Желание Зака Хэтфилда исполнилось: Кики Маги направили в третий батальон, по крайней мере, временно, поскольку сложилось мнение, что её, Кота Локхарта и Джимми Уинго неплохо на некоторое время удалить из Портленда. Кики удалось побывать во многих диких местах на северном побережье, что было в новинку для городской девушки. К её удивлению, она ощутила в себе долго дремавшую связь с нетронутой природой, которой она раньше никогда не чувствовала. Кики решила, что если этот кошмар как-то когда-нибудь разрешится, и она снова сможет делать, что хочет, то уедет из Портленда на это побережье, окаймлённое скалами, с густыми, тёмными лесами над морем.

Локхарта отправили, так сказать, на «дорожные гастроли». Добрармия направила Кота в такие места далеко на севере, как Беллингем в штате Вашингтон, и дальше на восток, в Монтану, а в одном случае он дал незабываемый «концерт» в Ванкувере, что в Британской Колумбии. Это принесло Коту небывалую честь: он был объявлен в розыск Королевской канадской конной полицией, как особо опасный преступник. Парламент в Оттаве издал распоряжение об объявлении его вне закона, применив устаревший правовой документ, позволявший любому человеку, полицейскому и кому угодно застрелить преступника на месте. Такое распоряжение об объявлении вне закона в последний раз принималось в девятнадцатом веке против индейских метисов-повстанцев Луи Риэля. Уинго направили в поддержку Локхарту, и во время последней поездки в июне Кики поехала с ними. Она была водителем, вела наблюдение и всячески помогала знаменитому снайперу, вместе со сменявшимися группами местных добровольцев в Спокане и Кёр д'Ален.

За это время Кики и Джимми Уинго стали любовниками, что в Добрармии обычно означало просто редкие любовные встречи в их повседневной жизни на бегу, похожей на американские горки. Естественный ход событий помог Кики войти в новую жизнь. Кики совершила над собой огромное психическое и эмоциональное усилие, разделив свою жизнь на две части или половины – до и после Фландерс-стрит. И никогда не позволяла этим частям перекрываться в её сознании, по крайней мере, когда могла помешать этому. До Фландерс-стрит было раньше. Тогда она была другим человеком, не тем, что сегодня.

Настоящее началось после, и она стала кем-то другим. Каждый раз, когда всплывали воспоминания об Элли, Кики подавляла их мгновенно и безжалостно. Подсознательно Кики было совершенно ясно, что это самообман, и очень возможно, что её роль полицейского доносчика каким-то образом всплывёт, и ей придётся умереть за то, что она натворила. Она просто приняла этот риск вместе с риском такой же ежедневной смерти. Кики, как в изломанном отражении одной из её старых двенадцатишаговых программ отказа от наркотиков, приучила себя жить одним днём и просто не думать о будущем. Она стала фаталисткой и приняла это философски. Теперь её жизнь катилась по наезженной колее, и она намеревалась посмотреть, как всё обернётся.

В середине лета Кики с Уинго вернулись в Портленд, хотя у Кики теперь была чёлка, а волосы выкрашены в рыжий цвет. К этому времени они стали признанной парой, а по правилам в нашей армии такие пары по возможности держали вместе и давали им работать одной командой. Битва на Фландерс-стрит отошла в прошлое, произошли другие кровавые события и катастрофы для правительства и полиции, отражённые средствами массовой информации, и теперь Кики с Уинго были в такой же опасности в Портленде, как и везде. Кики понятия не имела, как Мартинес с Джарвисом справились с её внезапным и драматическим бегством. Она знала только, что не было никакого публичного заявления полиции Портленда о ней или даже просто об участии какого-нибудь стукача в битве на Фландерс-стрит.

Всё это событие было обыграно в средствах массовой информации как героическая операция по спасению жизни вице-президента Соединённых Штатов, возглавлявшаяся лично шефом полиции Линдой Хирш. Кики слышала, что все полицейские, участвовавшие в перестрелке, получили благодарности, а Мартинес и Джарвис – медали за отвагу, как и Хирш с Маккаферти, конечно, посмертно. Помимо этого Кики ничего не знала о том, что полицейские Портленда решили насчёт неё. Ей также не было известно, что Оскар и Гэри Бреслер всё ещё без устали охотятся на неё.

Однажды летним вечером Кики участвовала в занятиях по спецподготовке вместе с добровольцами Джейсоном Кармоди, Эриком Селларзом и Аннет Риджуэй, занятиях, которые на самом деле были частью охоты Третьего отдела на «крота». Их всех доставили в складское подразделение в Бивертоне на лекцию и практические занятия, проводимые лейтенантом Винсентом Паскарелла, взрывотехником Второго батальона.

Эрик огляделся и увидел четыре низких стойки с металлическими полками метра по три в длину, стоящие примерно в полуметре друг от друга и служащие козлами. Наверху этих сооружений с полками лежали два тяжёлых чёрных цилиндра длиной чуть больше метра, сделанные из какой-то ребристой стальной трубы с дополнительными кронштейнами и проводами, торчащими из нижней части, и четыре – пять труб потоньше, изготовленных, похоже, из нержавеющей стали, с тупыми, почти как у торпед, носами и треугольными закрылками или крыльями примерно посередине и ниже на дырчатом основании. К этому времен Эрик избавился от привычки задавать вопросы, но Паскарелла, видя, что все разглядывают эти штуковины, сам начал объяснения.

– Это «пыхтуны» и «свистульки».

– Я так и подумал, сэр, но что из них есть что? – спросил Эрик. – Я никогда не видел их раньше.

– «Пыхтуны» – это самодельные миномёты, – показал на чёрные цилиндры Паскарелла. – Мы сделали их калибра 81 мм для совместимости с армейскими, и поэтому сможем использовать в них определённые заводские детали, такие как лафеты-двуноги, и монтировать их на опорной плите миномёта «M252», если когда-нибудь достанем у военных один из них, но я бы не рискнул стрельнуть из одного из этих пыхтунов «родной» миной. Они подорвут нас самих.

– Я знаю, что эти ракеты называются «свистульками» из-за звука, который они издают, – сказала Аннет. – Ну да, по определению «Си-Эн-Эн».

– Да, примерно так и есть, – согласился Винс. – В них используется сделанное в нашем клубе любителей науки твёрдое топливо, которое не хочет оставаться твёрдым. Техники ещё возятся с этим топливом, пытаясь сделать его устойчивым. Мы то и дело используем эти штуковины, чтобы перебросить через стены Бремера пару любовных записок дяде Слиму[50]50
  Игра слов: вместо нейтрального дяди Сэма, прозвища правительства США – дядя Слим (Мерзость, мразь) – прозвище ЗОГ. – Прим. перев.


[Закрыть]. Я всё надеюсь, что мы попадём в правительственный сортир и взорвём какого-нибудь федерального судью на толчке, но до сих пор результаты были, мягко говоря, неоднозначными. Это как дирижабли во время Первой мировой войны. Хорошее психологическое оружие, и они могут заставить какого-нибудь чиновника или секретаря мандражировать, приходя на работу, но проблема в том, что этими чёртовыми штуками не удаётся попасть даже в большой сарай, и слишком часто боевая часть даже не взрывается. Кроме того, надо найти место для установки, и для их пуска нужен расчёт из трех человек, по крайней мере, и тогда нам, как правило, в конечном итоге приходится уходить от погони.

Риски высоки, а результаты сомнительны. Нам удалось заставить федералов очистить многие высотные здания, потому что даже эти неуклюжие дурочки могут врезаться в окно небоскреба, но федералы просто оцепили прилегающие улицы и разместили свои офисы и оборудование в прицепах внизу, ниже уровня стен Бремера. Я всё время слышу разговоры, что интендант главного штаба пытается достать для нас какую-то серьёзную технику у подходящих международных торговцев оружием, или прямо у самого «Ивана Медведя», и мы обещаем 50 тысяч долларов любому американскому военнослужащему, который сможет толкнуть нам «M252» с парой десятков мин, но пока без толку.

– А что такое эта стена Бремера, лейтенант? – спросил Эрик.

– А, да, тебе сколько, семнадцать, восемнадцать? По-моему, они появились чуть раньше твоего рождения. Стены Бремера это большие железобетонные блоки со скошенными основаниями и колючей проволокой сверху, которые федералы кранами ставят на место и используют, чтобы окружать свои «зелёные зоны», на Ближнем Востоке, а сейчас и здесь, на Родине, на Северо-Западе, – пояснил Паскарелла. – Названы в честь Пола Бремера, первого американского имперского наместника в Ираке. Бремер был законченный ФОББИТ, то есть он всё время прятался в своей норе. По имеющимся сообщениям, за всё время своей работы в Ираке Бремер ни разу не покинул «зелёную зону» или другое безопасное и снабжённое кондиционером место. Он дал свое имя этим кускам бетона, которые сегодня неразрывно связаны с американской империей, так же, как дороги и акведуки олицетворяют Древний Рим, а на чае и крикете всё ещё-помешаны в бывших британских колониях. Стены Бремера – одна из причин, почему мы должны использовать миномёты и ракеты в качестве средств доставки взрывчатки, чтобы проникать через стены или над ними, так как у нас нет смертников.

Ладно, ребята, садитесь на стулья и слушайте.

Четверо молодых добровольцев расселись поудобнее.

– Итак, это и ещё несколько занятий дадут вам общее представление о взрывчатых веществах, – начал Паскарелла. – Вам расскажут и покажут всё, что необходимо знать добровольцам линейных рот, но если вы когда-нибудь решите пойти в подразделение взрывников, то получите углублённую подготовку. Сегодня вечером мы не будем здесь заниматься практикой, но где-нибудь в следующем месяце отправим всех вас в небольшое плавание по могучей Колумбии вдоль шоссе 30. Там вы встретите товарищей из «Дикой стаи» кэпа Хэтфилда, то есть из Третьего батальона, с которыми присутствующая здесь товарищ Джоди уже знакома. Тамошние ребята много бегают по лесам и возьмут вас с собой в небольшой поход в лесные дебри Северо-Запада, где вы узнаете всё, что никогда не узнали бы на уроках «Основ многообразия» и мульти-культи в школе. Но сегодня я преподам вам теорию. Расскажу вам, зачем Добрармия применяет взрывчатку, при каких условиях, и как мы это делаем.

Паскарелла присел на одну из низких стальных установок с полками.

– Итак, прежде всего, позвольте мне сказать вам, что Добрармия не делает с взрывчаткой. Мы не чокнутые мусульманские фанатики, которые грузят подходящий транспорт всем, что только может взрываться, а потом подъезжают к месту, переполненному людьми, и сами взлетают на воздух с сотнями других.

Смертников в Добрармии нет и никогда не будет. Мы хотим, чтобы вы все выжили, и после того, как всё закончится, помогли построить Республику, ради которой сейчас вы рискуете жизнью. Мы также не одержимые из Временной ИРА в Белфасте, которые устраивали взрывы только для того, чтобы услышать большой грохот, и которым по барабану, если заодно они взорвут автобус со школьниками, семью туристов или маленькую старушку в кресле-каталке.

Добровольческая армия Северо-Запада никогда не использует взрывчатку исключительно как оружие для поражения живой силы противника, в соответствии с Общим приказом номер четыре о жёстких мерах в отношении небелых, которые находятся в Республике незаконно или что-нибудь в этом роде. За исключением случаев, когда мы можем достать ручные гранаты и точно метнуть их в негритянские дансинги и наркопритоны или мексиканские столовки и тому подобное. Но не настоящие бомбы.

Слишком велика возможность непредвиденного во всех смыслах этого слова, что-то может пойти не так, и мы убьём или раним тех самых людей, за которых сражаемся. Вероятность побочного ущерба при неверном использования взрывчатки катастрофически высока с точки зрения потерь жизней, политики и пропаганды. Когда придёт время, и вы будете планировать собственные «щекотки», никогда не пытайтесь сделать с помощью бомбы то, чего можно добиться, используя огнестрельное оружие. Если вы намерены уничтожить экономическую или стратегическую цель, всегда старайтесь по возможности использовать поджог вместо взрывчатки. С помощью поджога вы сможете уничтожить цель так же надёжно, а у любых гражданских на объекте обычно больше шансов выйти и уцелеть.

Пока Добрармии везло. Произошло несколько несчастных случаев, и после войны мы намерены выплачивать семьям пострадавших пожизненные компенсации, если они примут их у нас. Но у нас, по крайней мере, не было никаких ужасов, вроде тех, когда малышку и её младшего брата в коляске разносит в клочки, или чего-нибудь похожего. Во всяком случае, пока, и я стучу по дереву, чтобы с нами никогда не случилось ничего подобного.

– Сэр, а если федералы устроят какой-нибудь взрыв, намеренно убив кучу белых детей, и свалят на Добрармию, чтобы выставить нас в чёрном свете? – спросил Эрик.

– Да, эта мысль приходила нам в голову. Это называется провокацией, доброволец, и ты прав, что подонки в правительстве США вполне способны на такие убийства, – мрачно согласился Паскарелла. – Я, да и любой ветеран, служивший в Ираке, можем это подтвердить. Ребята, если вспомнить новости оттуда, вы когда-нибудь задумывались, почему иракцы, а позже иранцы, саудовцы и египтяне, казалось просто ни с того, ни с сего, без разбора взрывали друг друга? Ну, скажу так: многие из этих заминированных автомобилей несли клеймо «сделано в США», или, в некоторых случаях, «сделано в Израиле». Я точно знаю. И сам, стыдно признаться, собрал несколько таких штук для этих псов из ЦРУ и Моссад.

Теперь, возвращаясь к твоему вопросу, солдат, хоть я не контрразведчик и не замполит, и ты знаешь строгое правило армии не распространять слухи. Но я полагаю, что на каких-то из немногих неофициальных переговоров, что мы вообще вели с противной стороной, Добрармия дала понять федеральному правительству Соединённых Штатов, что если произойдут какие-нибудь взрывы в детсадах и больницах или домах для престарелых, а средства массовой информации попытаются свалить это на нас, бесчеловечных белых расистов, то наш мораторий на атаки против гражданских пассажирских самолётов, аэропортов и воздушного движения в Штатах перестанет действовать. Мы начнём взрывать реактивные лайнеры на взлётно-посадочных полосах и в воздухе. В наших силах остановить внутреннее и международное воздушное сообщение Соединённых Штатов, и вы, ребята, может быть, удивляетесь, почему мы никогда не использовали такую возможность. Именно поэтому. Пока этот неписаный договор на запрет провокаций в стиле ЦРУ в обмен на ненападение на авиакомпании и аэропорты, соблюдается. Ни один президент США в здравом уме не захочет перекрыть всё воздушное движение в нашей стране. Ладно, вернёмся к нашей сегодняшней теме.

Добрармия использует взрывчатку в трёх основных случаях. Во-первых, когда имеется экономическая, стратегическая или пропагандистская цель, которая должна быть физически уничтожена, иногда громко и наглядно, для предостережения. Это может быть завод или бизнес, принадлежащий евреям и не прекративший нанимать нелегалов из третьего мира, или какое-то предприятие, поставляющее товары или услуги врагу. Бар или ресторан, которые отказываются ввести запрет на обслуживание военных, федералов или небелых. Административное здание или другое сооружение, используемое разными нашими врагами, а нам нужно помешать им и уничтожить оборудование. В общем, понятно.

Второй случай, это использованием бомб против вражеской брони и укреплений. Например, когда мы перебрасываем эти примитивные ракеты и мины через стены Бремера и колючую проволоку, чтобы «поцеловать папочку». Тогда вступает в дело старое доброе СВУ, то есть самодельное взрывное устройство, иначе известное как «Багдадский салют».

Я, как и некоторые другие ребята-ветераны в Добрармии, имеем необычный опыт и знаем СВУ обеих сторон, нашей и мусульманской, так что мы довели такие «салюты» до уровня искусства. Применяя СВУ, мы делаем передвижения войск противника опасными, трудно планируемыми и выполняемыми, а в некоторых районах Северо-Запада нам более или менее удалось выдавить полицию и войска с шоссе, заставив их полностью пересесть на вертолёты. Если нам когда-нибудь удастся заполучить переносные зенитные ракеты или какие-нибудь другие способы сбивать этих «птичек», то дядя Слим окажется глубоко в дерьме. Я предполагаю, что некоторые из вас, ребята, уже знакомы с третьим способом применения взрывчатки Добрармией. Кто знает?

Аннет подняла руку.

– Боже, я чувствую себя учителем в школе с маленькими детьми, – усмехнулся Паскарелла. – Хотя, думаю, я и есть учитель. Ладно, девочка в переднем и единственном ряду.

– Мины-ловушки! – выпалила Аннет.

– Ты угадала, – подтвердил Паскарелла. – Всякий раз, когда это физически возможно, Добрармия обязательно оставляет мины-ловушки на месте операции перед отходом, в любых транспортных средствах или других возможных ёмкостях, на трупах врагов и так далее, и тому подобное. Это страшно мешает полиции и федералам: иногда они целый день ищут и обезвреживают мины-ловушки, и у вас, ребята, появляется целый день, чтобы замести следы. Не говоря уже о потерях убитыми и ранеными у врагов, даже самых осторожных, которые по-прежнему наносят ловушки.

Самые распространённые мины-ловушки это самодельные бомбы из труб, набитых чёрным порохом, или гранаты с длинной ручкой и с натяжной проволокой или подпружиненным детонатором, но я слышал про всё, начиная со скрытых ружей до медвежьих капканов, дверных ручек, подключённых проводами к электричеству, до отравленного пива или изощрённых смесей в унитазах, которые при использовании реагируют с аммиаком в моче и отрывают важные части тела у федеральных служащих.

– Наша команда оторвала ниггеру голову зарядом, который мы оставили в сортире с закрытым сиденьем, – похвастал Джейсон.

Паскарелла усмехнулся.

– Ну, теперь о практической стороне сборки и подрыве взрывных устройств. Каждое взрывное устройство состоит из трёх основных частей. Это – основной заряд: динамит, «Семтекс» или то, что обеспечит главный взрыв. Затем гораздо меньший заряд-взрыватель, обычно промышленная петарда, вроде этой, – и он поднял небольшую медную трубку размером с карандаш.

– Он называется капсюль-детонатор, и имеется много их разновидностей – с порошком, полностью электрических, с вольфрамовой нитью, как у лампочки и т. д. Капсюль-детонатор можно также изготовить самим из химического или жидкого нитрогеля в бутылке, коктейля Молотова или чего-нибудь подобного. Прекрасно срабатывает один обычный китайский фейерверк вместе с шашкой динамита или тротила. Капсюль взрывается и таким образом подрывает главный заряд.

И третья часть – это система воспламенения или детонации для подрыва капсюля-детонатора, которой может служить простая дорожка из чёрного пороха или горящий фитиль, как в старых фильмах, но обычно это устройство с батарейкой или подобным источником электричества, которое посылает электрическую искру в капсюль-детонатор и подрывает его, а уже от него детонирует главный заряд. Ключ к тому, чтобы разнесло в клочья врага, а не вас самих, прост: держите эти три части разъединёнными до последней возможности.

Существуют три вида детонационных процессов, с некоторыми вариациями. Первый: взрыв в расчётное время. Это может быть ваш обычный старый будильник с батарейкой или что-то более сложное и цифровое. Расчётный взрыв, когда устройство устанавливается на подрыв через определённое время, скажем, через пять минут, или устанавливается на взрыв в определённый момент времени, скажем, в 3:15 вечера, когда по вашим расчётам цель будет находиться в пределах досягаемости.

– Метафора бомбы замедленного действия, – вырвалось у Аннет.

– Что такое «метафора»? – спросила Кики.

– Извини, некоторые словечки из школы осели в моей голове, – виновато проговорила Аннет.

Она была в восторге от Кики после битвы на Фландерс-стрит. Кики была старше Аннет, по слухам, проститутка, с татуировками, у неё был ребёнок, и она сидела в тюрьме. Богатой девочке Аннет это казалось неотразимым шиком неблагополучной судьбы, этаким странным снобизмом наоборот, иногда встречавшимся у добровольцев из высших слоёв общества.

Паскарелла не обратил на них внимания.

– Ещё есть дистанционный взрыв, что означает, что вам понадобится свой подрывник или, по крайней мере, наблюдатель в районе, где была заложена бомба, и вы должны выждать, пока конвой противника, бронетранспортёр, бронированный лимузин или другое транспортное средство окажется над СВУ, чтобы его взорвать. Мы считаем, что микросхемы и батареи мобильных телефонов отлично подходят для этой цели. Вы вводите номер телефона для быстрого набора, и как только подключите аккумулятор и плату к капсюлю-детонатору через несколько проводов и зажимов, всё, что от вас потребуется, это нажать номер быстрого набора, и – бабах! Этому научили нас иракцы. Обычно мы расстреливали их, если ловили с мобильным телефоном вблизи взрыва какого-нибудь СВУ. Только молите Бога, чтобы какой-нибудь телепродавец не позвонил вам, предлагая путёвку на горнолыжный курорт как раз, когда вы подсоединяете зажимы.

– Это уже случалось? – поинтересовалась Кики.

– Нет, никого ещё не убило, но время от времени СВУ без видимой причины взрываются преждевременно, и вполне может быть из-за какого-нибудь «мусорного звонка». Проклятые рекламщики! – в сердцах воскликнул Паскарелла. – Третий тип системы детонации – по проводу, кабелю, или электрическому проводу, подключённому к батарее с поршнем, или по настоящему военному запальному шнуру, но мы редко его используем.

Паскарелла стал очень серьёзным.

– Теперь, дети, простите, товарищи, слушайте внимательно, потому что это важно. Безопасность. То, что образно называют «несчастным случаем на работе», со взрывчаткой происходит в одном из двух случаев.

Во-первых, вы случайно подрываете капсюль-детонатор, когда он вставляется или соединяется с основным зарядом, потому что каким-то образом создаёте короткое замыкание, и от батареи устройства запала проскакивает искра. Это основная причина, почему вы должны держать свою систему запала отсоединённой или отключённой до самой последней минуты, пока заряд не окажется на месте, а враг – над ним, по возможности.

Есть также ряд мер безопасности, которые мы используем в устройствах дистанционного управления, такие как выключение телефонов, которые будут использоваться для подрыва заряда, и физическое извлечение батареи для надёжности. Ни в коем случае, никогда не вставляйте капсюль-детонатор в заряд, который подсоединён к устройству запала любой проволокой или взрывателем. Сначала нужно вставить капсюль-детонатор, отсоединить провод, подключить систему запала, потом вставить батарею обратно и поставить систему запала в боевое положение, когда вы находитесь на безопасном расстоянии, а не когда ещё смотрите на заряд на своём переднем сиденье.

Вторая причина преждевременной детонации – когда сам главный заряд становится неустойчивым и воспламеняется от жары или давления или статического электричества. Это одна из причин, почему, за одним исключением, портлендское подразделение взрывотехников всегда старается использовать заводскую коммерческую или военную взрывчатку. Но не это странное варево, которое парни O.C. Оглви и некоторые другие наши чудаковатые товарищи любят готовить в ванной какого-нибудь дома-прицепа.

Самый серьёзный из всех несчастных случаев со взрывчаткой в Добрармии произошёл в Портленде, когда два хороших товарища, добровольцы Владко Кирилов и Пол Штрассер, работали с самодельным гелигнитом, и, насколько можно понять, чёртов материал стал нестабильным, и нитроглицерин начал выпотевать. Оба погибли. Никогда не забывайте, ребята, что этот материал смертельно опасен, и за легкомысленное обращение с ним вы можете поплатиться своей жизнью а, возможно, и жизнью товарища.

– Что за взрывчатку используют в Добрармии? – спросил Джейсон.

– Наиболее распространённые взрывчатые вещества, доступные для подразделений взрывотехников Добрармии по всей Родине, это добрый старый динамит, тол и чёрный порох, – пояснил Паскарелла. – Динамита и тола по-прежнему, как грязи. Они необходимы в строительстве, при сносе зданий в городах помимо того рода, что проделываем мы, и в горнодобывающей промышленности.

Федеральное правительство не может запретить эти сорта взрывчатки или контролировать их: слишком велика потребность в них в отраслях промышленности, которые приносят деньги бездушным людям в деловых костюмах. Создана специальная группа подразделения взрывников, которая ездит по всем США, устраивает кражи и налёты на горные предприятия и строительные площадки и вывозит специальным транспортом десятки контейнеров с динамитом и толом. Единственное исключение, которое я только что упомянул, относится к нашему собственному производству больших объёмов чёрного пороха на нескольких тайных пороховых заводах, простых и достаточно безопасных, если только какой-нибудь дурачок не закурит там сигарету.