Текст книги "Очищение (ЛП)"

Автор книги: Харольд Ковингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 63 страниц)

0557:

– О'кей, я вижу, что он делает, – пробормотал Хэтфилд. – Он спускает всех с левого борта парома и собирается прикрыть их огнём с военного корабля, пока их возят с берега этими шлюпками.

– Не пора нам отходить, кэп? – спросил Вошберн.

– Да, сегодня мы здесь устроили адскую шумиху, в прямом смысле слова, но есть такое выражение – «испытывать судьбу», – согласился Хэтфилд. – Я ни в коем случае не подставлю наших людей под это проклятое орудие и пушки Гатлинга.

– Они поднимают ствол, – заметил Экстрем.

Ствол 76-мм пушки действительно поднялся под восходящим углом, и башня повернулась вправо.

– Дерьмо! – выругался Хэтфилд, – Они собираются использовать пушку как миномёт!

Он схватил рацию.

– «Бригадиры», «Ударники» и «Взрывники» – слушать. Сейчас противник готовится кидать снаряды через горящий корабль на ваши позиции, в любой момент. Отходим, товарищи! Но только не врассыпную, как куропатки. По порядку. Командиры рот, отводите обратно ваших людей в зону ожидания повзводно, и те взводы, которые не двигаются, лежат ничком, пока не наступит ваша очередь двигаться. Ползите по-пластунски везде, где можно. Осколки летят вверх, так что держитесь поближе к земле.

Пушка бабахнула и плюнула огнём, снаряд описал в воздухе дугу, и мгновением позже грохнулся в дюны. А потом пушка замолкла.

0558:

– Что за дьявол? – закричал Хакер. – Почему она не стреляет?

– Датчики башни только что показали осечку, сэр, – доложил офицер управления огнём.

– Грёбаный снаряд! – взорвался Хакер. – Богом проклятое израильское дерьмо! Устранить дефект, выбросить снаряд в дефектный погреб и перезарядить!

– Не отвечает, сэр, – доложил унтер-офицер. Прикажете перезагрузить систему? Это займёт минуту, но при перезагрузке автоматически откроется затвор, и дефектный снаряд будет удалён.

Мерил Сандовал увидела возможность вновь утвердить себя, восстановить контроль над ситуацией и в придачу выйти из всего бардака героиней. Может быть, даже получить от Конгресса медаль почёта.

– Нет времени! Мы должны вынуть его и перезарядить вручную, – решительно сказала она. – Я сделаю это! Продолжать, номер один. Я сообщу вам по внутренней связи из башни, когда заедание будет устранено!

Она спрыгнула с мостика.

– Я никогда не видел её внутри башни с тех пор как попал на борт! – воскликнул Хакер. – Ни разу. А она хоть знает, как перезаряжать вручную?

Он посмотрел на Дея и офицера управления огнём. Те развели руками и пожали плечами.

Сандовал пробежала по палубе, распахнула люк в башню пушки и вошла внутрь. Увидела, что затвор 76-миллиметровой пушки лежит на своей раме странно вертикально под большим углом. Протянула руку и схватила рычаг замка затвора, потянула его вниз и кругом и открыла казённую часть. К сожалению, этого ей делать не следовало. Она должна была взять рычаг ручного извлечения и поместить снаряд в трубу экстрактора, а потом очень осторожно удалить его из трубы и вставить в один из мягких цилиндров на стойке вдоль переборки, которые размещались там для хранения дефектных снарядов и последующей их утилизации.

Когда Сандовал открыла казённую часть, дефектный снаряд упал на палубу с достаточной силой, чтобы на этот раз взорваться и вызвать детонацию трёх других снарядов в устройстве заряжания слева от казённой части. Давление взрыва разорвало бронированную башню и подбросило высоко в воздух вращающийся ствол, который затем ухнул в море с мощным всплеском. Сплющенное тело Сандовал с перебитыми до единой костями было выброшено вихрем назад из открытой двери башни, прокатилось по палубе, как фрикаделька, оставляя за собой красный след, и, наконец, бесформенной кучей застряло у отверстия люка.

0559:

– Что это там, чёрт побери? – спросил Хэтфилд, ошеломлённо глядя на разрушенную орудийную башню, из которой теперь валил дым. – Это сделали мы?

Он взялся за рацию.

– Ну, ребята, у кого ещё есть ракета «Экзосет» или что-нибудь, о чём вы забыли сказать мне, и кто из вас этой штукой только что взорвал орудийную башню на сторожевике Береговой охраны?

После того, как сообщение была передано добровольцам, среди них раздались дикие возгласы и хохот.

– Знаешь что? Я думаю, что они это сами натворили, – сказал Лен Экстрем, глядя в бинокль. – И не спрашивай, как. Кажется, мы воюем с Тремя придурками.

– Ниггерами, – поправил Вошберн. – Какой-то ниггер облажался.

Вся вахта на мостике «Хигби» таращилась на развороченную палубу и башню, и на мокрую кучу мяса, которая минутой раньше была их капитаном.

– Это неправда! – бормотал Хакер в ужасе. – Как? Какого чёрта она натворила?

– Христе Боже, царь небесный! – стонал Дей.

Хакер включил систему общего оповещения.

– Спасательная и пожарная команды к главной башне! – скомандовал он. – Мигом, чёрт подери! Все паршивые члены на этом корабле, давайте на нос со всеми шлангами, огнетушителями тушить этот хренов огонь! Санитарная команда – к люку номер два!

Дей громко произнёс:

– Сэр, эти 76-мм снаряды – бронебойные. Они взрываются при температуре в тысячи градусов, достаточной, чтобы прожечь бронезащиту любого корабля противника. Я вижу языки пламени внутри этой башни, синего и белого цвета. Сам металл проводов и пультов уже может гореть.

– Офицер управления огнём, сколько снарядов осталось в автомате заряжания?

Офицер сглотнул.

– Семьдесят шесть, сэр.

– Немного интересной военно-морской истории, господа, – философски произнёс Хакер. – Кто-нибудь из вас помнит, что немецкий линкор «Бисмарк» утопил британский линкор «Худ «удачным попаданием в погреб?

0559:30: Мощный взрыв поднял переднюю половину корабля «Фредерик Дж. Хигби» из воды, и передняя носовая часть с башней впереди оторвалась. «Хигби» осел и начал быстро погружаться на глубину 40 метров. На борту подплывающей шлюпки с «Куин Кодиак», моряк которой за подвесным двигателем повернул, чтобы спасти оставшихся в живых с «Хигби» после ссоры с чёрным лейтенантом ФАТПО. Тот хотел плыть к берегу забрать своих приятелей, а операторы Робертс и Мейнерцхаген сняли затопление и покидание корабля, а также моряков Береговой охраны, которые плавали в холодной воде Северо-Западного моря, цепляясь за обломки корабля, причём некоторые из них сильно обгорели.

0600:

Хэтфилд и ещё двое добровольцев выпрыгнули из окопа. Они все вдруг сошли с ума, в безумии долго подавляемой ненависти и жажды крови, и все мысли об осторожности и тактике были отброшены в сторону.

Хэтфилд закричал по рации:

– Сторожевик тонет! Мы потопили его, или они потопили его сами, или сами боги их утопили, но теперь у них нет больше ни вертолётов, ни военных кораблей! Добровольцы Северо-Запада, на пляже свиньи, и я звоню в колокол на обед! Повзводно, огнём и маневром. Уничтожить всех!!

0601:

Люди, карабкающиеся вниз по борту «Вентуры» или спускающиеся по шлюпочным тросам или шторм-трапам, услышали дикие крики радости с берега. И последнее, что они ещё услышали, это грохот выстрелов оружия, которые их убили. Капитан Дерек Малвани был сбит с наклонившейся палубы горящего судна пулей калибра 12,7 мм.

«Пухлые» и члены экипажа, который доставил их на берег, оказались в ловушке между горящим судном и окружившими добровольцами, которые их уничтожали. «Линкор» с рёвом въехал на пляж и открыл огонь из пулемёта «Браунинг» калибра 12,7 мм по шлюпках с других судов, которые осмелились подойти к берегу. Он утопил два надувных и один алюминиевый катер и отогнал остальные лодки, полные убитыми. Добровольцы продвигались медленно, под прикрытием огня своих товарищей, пока не сошлись достаточно близко с дезорганизованной и впавшей в панику толпой американцев и пустили в ход пистолеты и ножи, когда у них, наконец, кончились боеприпасы для их длинностволов.

Позднее СМИ сообщили ошеломлённой стране, что не уцелел ни один американский захватчик, ступивший в тот день на Сансет Бич. Последние два американца погибли в три часа дня, когда два члена экипажа повреждённого вертолёта «Апач», который совершил аварийную посадку возле Уоррентона, были замечены группой добрармейцев при попытке уехать автостопом по автомагистрали «101 Юг».

Капитан Рагнар Красная борода и его парни взяли с собой их головы в Ньюпорт как сувениры. Потери Добрармии составили три добровольца убитыми и четырнадцать ранеными, но среди убитых оказался лейтенант Чарльз Вошберн, который был ранен в бедро 40-миллиметровой гранатой, выпущенной с одной из лодок, которым всё-таки удалось добраться до берега в попытке спасти уцелевших. Чарли умер на месте на руках своих старых товарищей и друзей детства – Зака Хэтфилда и Леннарта Экстрема. Зак впал в бешенство и, зайдя по пояс в прибой, палил из своего винчестера. Ни один из экипажа лодки не ушёл живым.

Младшего лейтенанта Чарльза Дея выловила из моря одна из шлюпок, и в итоге он принял командование над злополучной экспедицией. Однако Уорли, капитан «Куин Кодиак», проигнорировал его просьбу запросить по радио прислать вертолётом старшего по званию офицера. Уорли и капитаны «Кетчикана» и буксиров были всем этим сыты по горло, и к восьми часам утром потрёпанная флотилия отплыла обратно на юг в Сан-Франциско. Уорли и Дей были несколько раз официально допрошены и большую часть остатка жизни обвиняли друг друга в бесславном отступлении.

Одной из лодок, которым удалось возвратиться на «Куин Кодиак», был надувной катер с двумя контуженными взрывами европейскими тележурналистами и их операторами. Позже Эрик Робертс и Марша Мейнерцхаген написали книгу-бестселлер «Рассвет над Сансет Бич» и выступили во многих ток-шоу по всей Европе.

Пока же они, измотанные, что-то невнятно с ужасом бормотали. Почти машинально, как раз перед тем как их надувной катер, полностью набитый моряками с «Хигби», оставшимися в живых, повернул к судну, оба оператора сняли последний общий план берега через свои телеобъективы. И второй раз Первая портлендская бригада обеспечила потомство бессмертным звуковым и видеосвидетельством.

На исторической картинке, которую увидели сотни миллионов телезрителей, и которая появилась на обложках «Тайм» и «Ньюсуик», Зак Хэтфилд стоял на Сансет Бич в окружении множества вооружённых людей позади него, тёмных, зловещих и неясных, как свита дьяволов, в чёрном дыму от горящего судна. Берег у их ног был усеян трупами и заметно покраснел от крови. Зак стоял в своей широкополой шляпе с пером, его плащ развевал морской ветер, а высоко над головой он держал винчестер. И этот величественный жест запечатлённого вызова стал одним из бессмертных символов Войны за Независимость Северо-Запада.

* * *

СМИ были не совсем точны, сообщая, что никто не выжил. На самом деле одному американскому военнослужащему удалось живым добраться до берега. Лейтенант Дональд Хакер всегда был хорошим пловцом, несмотря на протез ступни, и к тому же он знал, что, если возвратится в Калифорнию, его голова окажется на плахе. Он решил скрыться, и поэтому, попав в воду, поплыл на север, иногда ныряя и плывя под водой, чтобы избежать пуль. Наконец он выполз на берег с краю парка Сансет Бич.

Хакер ковылял через парк, стараясь пройти к шоссе, когда столкнулся с мальчиком и девочкой 12 и 10 лет, сыном и дочерью лейтенанта Шерри Томчака, который не смог быстро найти приходящую няню и привёз детей с собой, приказав им спрятаться в лесу и не лезть в неприятности. И дети, вооружённые мелкашками калибра 5,56 мм, отвели совершенно раздосадованного и смущённого Хакера с поднятыми руками прямо к матери.

Когда появился Хэтфилд, Хакер сидел на земле, а его в полном молчании сторожили двое очень серьёзных детей с мелкашками в руках.

– Ты должно быть Хэтфилд, судя по прикиду, – сказал лейтенант Береговой охраны.

– Ну да, – ответил тот. – А ты с того сторожевика?

– Старпом, хоть верь, хоть нет, – недовольно ответил Хакер.

– Что, чёрт возьми, случилось со взрывом той орудийной башни? – с любопытством спросил Зак. – Не думаю, что это были мы.

Хакер нахмурился.

– Наша дурацкая отговорка – капитанша, получившая звание по квоте для нацменьшинств, мексиканка, которая не могла командовать даже резиновой уткой в ванне. Не знаю, как, но она умудрилась взорвать башню и утопить собственное судно, если можешь поверить.

А я теперь здесь, взят в плен детишками с «Улицы Сезам» и передан какой-то женщине, вроде военной, угостившей меня бутербродом с ореховой пастой и вареньем, который она сделала на своей кухне перед приездом сюда, чтобы совершить измену и поднять вооружённый мятеж против Соединённых Штатов.

Я всё надеюсь, что это – страшный сон, и я проснусь где-нибудь в хорошем, тихом дурдоме. Хэтфилд, я видел здесь твою команду. Детей. Толстых мужиков средних лет. Женщин, Лэрри – Кабельного парня и Дилберта. Некоторые из них – явно ветераны, судя по выправке и обращению с оружием, но большинство, похоже, просто обычные люди. Как, чёрт побери, тебе это удалось?

Хэтфилд нагнулся, взял Хакера за руку и поднял его на ноги.

– Пошли, познакомишься с некоторыми из них. Я покажу тебе кое-что.

Официальная пресс-конференция в Вашингтоне состоялась в полдень по Тихоокеанскому поясному времени или в три часа дня по Восточному летнему времени. Видеозапись событий на Сансет Бич уже была показана по всему миру, а кровавая смерть генерала Роллинза повторена в эфире по крайней мере тысячу раз в одних только Соединённых Штатах.

Пресс-секретарь Белого дома, вышедший на встречу с приглашёнными представителями СМИ, стоял на трибуне с пепельным лицом. Его лицо было мертвеннобледным, потому что он только что вышёл из Овального кабинета, где оказался мишенью одной из бессмысленных и истеричных тирад Хиллари Клинтон. Эти тирады иногда кончались тем, что Хиллари нажимала под столом кнопку вызова своего личного телохранителя из чёрных и испаноговорящих агентов Личной охраны президента, указывала на несчастного чиновника или другую жертву её ярости и командовала: «Уберите этого предателя!»

Предшественник пресс-секретаря разделил такую судьбу. Его тело было найдено несколько дней назад в общественном парке северной Вирджинии, после предполагаемого самоубийства в классической манере Винса Фостера. Хиллари не верила в изменение формулы победы. Пресс-секретарь открыл лист бумаги и уныло зачитал в микрофон готовое заявление:

«Министерство обороны и министерство внутренней безопасности с сожалением объявляют, что произошло неудачное столкновение сил Федеральной антитеррористической полиции и Береговой охраны Соединённых Штатов с террористической Добровольческой армией Северо-Запада на Сансет Бич в штате Орегон.

Террористы, имевшие подавляющее численное превосходство, провели упорядоченную атаку, в результате которой был потерян сторожевой корабль «Фредерик Дж. Хигби» Береговой охраны США, задействованный гражданский транспорт «Вентура», а также погибли или были захвачены 457 сотрудников ФАТПО, Береговой охраны, гражданских подрядчиков и представителей СМИ, в частности, командующий генерал Роланд Роллинз и Леонард Познер из агентства «Фокс Ньюс». Имеется также множество раненых. Оставшиеся суда экспедиционного корпуса возвращаются на базу».

Затем пресс-секретарь повернулся и ушёл со сцены, не обращая внимания на яростные крики и требования ответить на вопросы.

Официальный ответ Добровольческой армии Северо-Запада был проще и драматичнее. В тот же день после полудня более двух тысяч журналистов, телевизионных станций, газет и новостных пунктов по всей Америке получили электронное сообщение, содержащее специальное подтверждающее слово.

Сообщение состояло всего из трёх коротких строк из драмы Шекспира «Король Генрих У», Акт IV, Сцена 8:

Твоя десница, Боже,

Свершила всё!

Не мы – Твоя десница.

Продюсеры

О, новый Даниил! – Жид Даниил!

А, нехристь, наконец-то ты попался!

Венецианский купец – Акт IV, Сцена 1

Джулия Лир задержалась в Портленде почти на целый день из-за усиленных предполётных мер безопасности и проверок документов министерством внутренней безопасности. Билеты киностудии «Парадайм», должно быть, имели высокий уровень допуска на чьём-то компьютере, потому что Джулию немедленно провели мимо охраны и устроили в зале ожидания аэропорта для важных персон с бесплатным напитком из бара и тысячей извинений от авиакомпании. Но очевидно некоторые другие пассажиры её рейса были обычными смертными, подлежащими проверке всеми способами, что задерживало очередь. Добрармия ещё никогда не угоняла и не взрывала воздушные лайнеры и не нападала на аэропорт, но впервые все вокруг очень нервничали, возможно, из-за близящегося наступления на округ Клэтсоп, о котором Джулия узнала у родных и, конечно, помалкивала.

В прошлом всякий раз, когда Джулия задерживалась в Портленде на какое-то время, она никогда не упускала возможности пройтись по магазинам и клубам и вообще поболтаться по «Городу роз», но на сей раз она осталась в зале для важных персон и смотрела по телевизору старые фильмы. Она то и дело включала новости, но из округа Клэтсоп ничего не сообщалось. Она заказала себе еду в зал и воздержалась от ресторанов и особенно баров в аэровокзале, потому что кругом было полно расхаживающих полицейских ФАТПО в форме, с которыми она не хотела сталкиваться без помощи Уолли Поста и его особой маленькой карточки. В результате Джулия вернулась в Лос-Анджелес поздно и спала до следующего дня, так что проспала начало битвы на Сансет Бич.

В то утро у неё была назначена встреча на 10 часов с Арнольдом Блостайном в Бункере, что для ночной культуры Голливуда было ни свет ни заря. К счастью для Джулии, она включила телевизор, когда вышла из душа, чтобы узнать новости, так что происходящее на севере не застало её врасплох. Она была ошеломлена, когда по всем каналам показали горящее судно на берегу, покрытом, как видно, мёртвыми телами, Роланда Роллинза, раз за разом сбрасываемого в прибой как мячик. Снова и снова она видела долгую панораму с Заком Хэтфилдом в развевающемся плаще и широкополой шляпе, стоящем на залитом кровью берегу, с винчестером, с вызовом поднятом вверх, как в последней сцене какого-то пост-апокалиптического вестерна.

Джулия умышленно не спросила у Зака номер его телефона, так как понимала, что просто знание такого номера может стоить ей многих лет тюрьмы, и в любом случае он, скорее всего, не дал бы ей свой номер. Но теперь желание позвонить кому-нибудь стало непреодолимым, так что она набрала номер матери. Конечно же, ФБР не арестует её и не будет пытать за разговор с собственной матерью. Или они могут?

Джулия сомневалась, что телефонная связь с округом Клэтсоп работает, но после нескольких гудков мать подняла трубку.

– Мамуля, это – Джул.

– Ой, привет, Джул, как долетела?

– Сам полёт прошёл прекрасно, но я долго просидела в портлендском аэропорту. Мам, у вас всё хорошо? – спросила она с тревогой.

– Да, детка, со мной всё в порядке. И не надо говорить так громко, – ответила мадам Лир.

– А наши… наши вечерние гости? С ними всё в порядке?

– У Тэда всё хорошо, детка. Он не участвовал во всей этой буче утром, был здесь в городе, где ему положено, на своей работе.

– А другие гости? – спросила Джулия.

– Тот, кем ты интересуешься, насколько я знаю, в порядке, детка, – успокоила её мать.

Джулия заметила, что её мать была достаточно осторожна, чтобы не произносить имя Зака по телефону.

– Я уверена, что и с другими господами также всё нормально. Здесь ничего не происходит, Джул. Сегодня просто хорошее летнее утро, и благодаря мальчикам оно таким и останется. Я уже тебе говорила, что намного больше беспокоюсь о твоей безопасности в том ужасном месте, где ты живёшь, чем тебе стоит волноваться обо мне.

Потом Джулия всегда вспоминала о битве на Сансет Бич как о «всей этой буче».

Джулия сомневалась, имеет ли смысл ехать на встречу в Бункере ввиду утренних событий и возможного резкого усиления еврейской паранойи, но решила, что у неё нет выбора. Во время поездки на лимузине в студию «Парадайм» Джулия задавалась вопросом, не арестуют ли её, и не «исчезнет» ли она, если станет известно о её встрече с Заком Хэтфилдом всего за тридцать три часа до сражения, и она решила сообщить боссам студий как можно меньше подробностей поездки. Теперь, когда она выполнила просьбу хозяев, они могли посчитать, что её можно списать в расход.

Она передумала, когда её проводили в тот же зал заседаний, что и прежде. Гигантский плазменный телевизор на колёсиках, подключённый к спутниковому каналу, стоял в углу, а полдюжины мультимиллионеров – руководителей индустрии развлечений сидели как зомби или кролики перед змеёй, завороженно глядя на горящие обломки «Вентуры» и объятую дымом демоническую фигуру Зака Хэтфилда, потрясающего винтовкой в знак победы.

Они фактически пришли в себя, только когда она вошла в зал, и все бросились к ней, предлагая кофе, кресло, поздний завтрак, напитки и чуть ли не взбивая для неё подушки кресла.

Внезапно до Джулии дошло. «Они меня боятся. Они думают, что Зак – мой любовник или служебная собака или что-то в этом роде, и боятся, что я могу, когда захочу, натравить его на них. Они боятся Зака, потому что знают, что он их не боится, и думают, что я могу командовать и управлять им».

Джулия вспомнила малоизвестное, но проницательное высказывание Уинстона Черчилля в 1920-е годы, когда он ещё не связался с сионистами: «Еврей всегда или у вашего горла, или у ваших ног». Сейчас они лежали у ног Джулии, и она решила подчеркнуть это драматическим жестом.

Она достала из сумочки часы «Ролекс», перегнулась и передала их Блостайну.

– Он прислал вам сообщение, – сказала Джулия, кивнув на экран, где с поднятой винтовкой стоял Зак. – Думаю, это подтвердит, что я действительно видела его, и то, что я должна передать вам, – правда. Он не сказал, в чём смысл сообщения, и просил только передать вам эти часы, и что вы всё поймёте.

Поразительный результат восполнил все недели мучений, которые Джулия перенесла, находясь в чёрном списке Голливуда. Блостайн буквально побелел как лист бумаги, когда кровь отлила от его розового лица. Он осел на диван, на лбу бисером выступил пот, а часы в руке затряслись, как будто у него начался приступ белой горячки.

– Готтеню гевалт[85]85
  Боже милостивый, спаси! – на идиш. – Прим. перев.


[Закрыть]! – простонал он. – Мои часы! Эти часы пропали с тумбочки в спальне, пока жена и я спали! Они были там! Они были в моём доме!

– Полагаю, что тогда это и есть сообщение, – пожала плечами Джулия.

Она едва удержалась от замечания, что это лучше, чем найти голову лошади в своей кровати, но посчитала, что зайдёт слишком далеко. В этом не было никакой необходимости. По потрясённым лицам всех мужчин в зале она увидела, что они действительно поняли смысл сообщения.

– Вы встретились с ним как раз перед… перед тем, как всё это произошло? – спросил Моше Фейнстайн, показывая на телеэкран.

– Не перед событиями, нет, сэр. Я встретилась с Заком и представителем Совета армии Северо-Запада в Астории позавчера вечером, – ответила всем Джулия. – Кстати, мистер Пост очень помог. Я ничего не смогла бы без него. Фактически я была там, когда Заку позвонили и сообщили, что в округ Клэтсоп готовится вторжение этих новых карательных сил Хиллари.

Кстати, это была ошибка. Головорезы ФАТПО торчат на каждом углу портлендского аэропорта, и могу сказать, что местные жители уже боятся и презирают их. Вы могли бы упомянуть об этом, когда кого-нибудь из вас пригласят в Белый дом, хотя я сомневаюсь, что она вас услышит. После этого встреча закончилась, но думаю, что я сделала то, что вы хотели от меня. Я поняла в общем, чего они хотят, но вести об этом переговоры я, слава Богу, не буду. Я должна вам назвать такого человека. Того, кто сможет говорить от их имени официально.

– Постойте-постойте, – вмешался Моше Фейнстайн. – Вы сказали, что некто позвонил ему и сообщил, что правительственные ребята на подходе?

– Похоже, что им хорошо известно всё, что нужно, – ответила Джулия. – Не надо их недооценивать. Вы же видели, что случается с людьми, которые это позволили себе, – добавила она, снова кивнув на экран.

Джулия наслаждалась всем этим.

Блостайн уставился на часы в дрожащей руке.

– Я понял. Вы сказали, что назовёте нам имя, Джулия?

– Да. Она немного помедлила. – Должна вам передать, что если с этим человеком случится что-нибудь плохое, он будет отомщён. Думаю, вы знаете, что они не шутят, судя по тому, что произошло здесь в последние месяцы, а теперь и с этой небольшой поездкой на пляж там, дома.

– Нам всё понятно, мисс Лир, – тяжело вздохнул Дэвид Данцигер. – Имя?

– Он – агент из Долины. Барри Брюер, – назвала имя Джулия. – Я понятия не имею о его настоящем положении в Добрармии, но они просили вести переговоры с ним, и что бы он ни сказал, будет идти как бы от них.

Блостайн кивнул.

– Агент Эрики Коллингвуд. Конечно. Они были заодно. Я полагаю, что они не сказали вам, где сейчас Эрика?

– Я не спрашивала, но даже если бы они знали, мне бы не сказали.

– Каковы их требования? – спросил Данцигер.

– В основном, я думаю, что они будут приемлемы, – сказала Джулия, пожав плечами.

– Прежде всего, никаких денег. Просто сосредоточиться на сентиментальных и низкопробных фильмах и программах, никаких постоянных мелких уколов которые вы… ну, скажем, Голливуд любит, когда кто-то им не нравится, и никаких больших картин о борьбе со зловещим расизмом на Северо-Западе. Не знаю, сможете ли вы, господа смириться с этим, но говоря от имени сотен тысяч людей, занятых в индустрии развлечений, я думаю все, кто хочет снова получать свою зарплату, смогут обойтись без этого.

– Скажите мне, Джулия, – спросил Блостайн, всё ещё дрожа, – Что вы думаете, сколько ваш, эээ, друг и его партнеры взяли бы за право снять кино о событиях сегодняшнего утра?

«Боже мой», – ошеломлённо подумала поражённая Джулия, – «Есть хоть что-нибудь, на чём они не пытаются сделать деньги?»

* * *

Потребовалась почти неделя, чтобы организовать встречу с главами студий. И вот, в одну горячую калифорнийскую ночь, когда пышущий жаром ветер Санта-Ана дул с гор, а кустарниковые пожары пылали на далёких Голливуд-Хиллз как огни гоблинов в Хэллоуин, Барри Брюер стоял в номере мотеля в Калвер Сити в своём лучшем костюме и с портфелем в руке. Портфель был только для вида и пуст за исключением жёлтого блокнота и ручки, а также радиомикрофона, спрятанного в обивке.

– Жаль, что мы не можем ввести датчик положения в твоё тело, под кожу, – расстроенно сказал Оскар. – По-моему, федералы теперь это умеют.

– Ты же нацепил на меня три штуки, – сказал Брюер. – В портфеле, в обуви и ещё один – в моих часах. Могу воткнуть ещё один жучок себе в зад, если хочешь.

– Это лишнее, мистер Рипли, – усмехнулся Чарли Рандалл. – Мы используем подтяжки и ремень на случай, если тебя обыщут. Думается, если они воспользуются металлоискателем, то датчик в твоих часах запищит первым. Ты прикинешься смущённым и отдашь часы, и тогда, возможно, они посчитают, что нашли, что искали, и не будут обыскивать твои туфли. Микрофон может заставить сработать металлоискатель, и именно поэтому мы выбрали портфель со стальными стыками и отделкой. Может, мы их одурачим, а может – нет, в зависимости от того, насколько тупые у них охранники.

– Знаешь, ведь мы нарушаем требование не жульничать, которое я поставил перед Блостайном, – сказал Брюер.

– А они собираются придерживаться правил? Это же евреи, и согласно их молитве Кол Нидре они считают необязывающими любые клятвы или соглашения с неевреями, – напомнил ему Оскар. – Можешь быть уверен, что они собираются всё записывать с помощью новейших скрытых камер и микрофонов. Мне только жаль, что мы не сможем получить видеозапись, так что если они нарушат соглашение где-нибудь в цепочке, мы могли бы настучать на них в министерство внутренней безопасности и всем их соперникам и конкурентам в СМИ, конечно, дав им знать, кто среди «избранных» заигрывал с мятежниками, чтобы получить нечестное преимущество.

– В последний раз, Барри, ты уверен, на что идёшь? – серьёзно спросил Оскар. – Ты знаешь, всё может оказаться ловушкой. Ты можешь попасть прямо в лапы ФБР и ФАТПО. Кристина, Джимми и Кики находятся на месте, чтобы отслеживать и вести запись всего, что мы сможем получить, но если дело пойдут плохо, у нас нет никакой возможности напасть на их крепость и вытащить тебя с тем, что есть в нашем распоряжении. Думаю, ты знаешь, что они сделают с тобой, чтобы заставить говорить.

– Я знаю, – серьёзно ответил Брюер. – Всю прошлую неделю я передавал дела Кристине, и она справится с этим, как всегда. Эта девушка была бы чертовски хорошим руководителем. Сейчас я не имею ни малейшего представления ни об одной конспиративной квартире или каких-нибудь средствах армии, ни о местонахождении других добровольцев Северо-Запада кроме вас двоих. Мой собственный офис с домом были очищены сверху донизу, и все мои финансовые документы чисты как зубы собаки. Я готов поклясться, что никакая бумажка никуда не приведёт. У меня нет для них ни единого кусочка информации, даже если они начнут цеплять электрические штучки на мои яйца.

– И ты понимаешь, что пройдёт много времени прежде, чем мы сможем восстановить двухсторонний контакт? – спросил Чарли. – Мы должны полагать, что с момента, когда ты уйдёшь со встречи, если ты вообще с неё уйдёшь, за тобой будет хвост, слежка, прослушка и наблюдение с помощью электроники, повсюду, куда бы ты ни пошёл, со стороны врага – или правительства или частной шпионской сети этих людей, охотящиеся за любой связью между тобой и Добрармией, за которую они могли бы ухватиться и распутать как торчащую нитку на одежде. Ты будешь долгое время предоставлен самому себе, и тебе всё придётся делать на свой страх и риск.

– Я могу это сделать, – кивнул Брюер. – Ведь у меня есть один номер, который ты дал мне выучить на память.

– Да, но по любой из десятка причин, ко времени, когда тебе надо будет им воспользоваться, этот номер может больше не работать, – предупредил Чарли. – Если это случится, ты влип. У тебя есть этот единственный номер и одно проверочное кодовое слово. Они могут попытаться и выдать себя за нас или, скажем, добровольца в беде и тому подобное. Если они не назовут этот пароль, ты не должен отвечать, ничего. Говоришь что угодно, чтобы отвязались, и вешаешь трубку. Понятно?

– Понятно, – кивнул Брюер.

– Я и Оскар здесь единственные, кто знает, этот пароль, – продолжил Чарли. – Если мы оба уйдём в мир иной, тогда ты влип, потому что не сможешь проверить, что на связи наши. Должен признаться, я не в восторге, что мы оставляем тебя действовать по обстоятельствам, но это единственный способ, который сработает. Наверняка ты будешь единственным человеком Добрармии, чья личность и местоположение им известна, по крайней мере, гораздо лучше, чтобы ты был единственным. Мы не можем рисковать, что они начнут использовать тебя для раскрытия цепочки.