Текст книги "Очищение (ЛП)"

Автор книги: Харольд Ковингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 63 страниц)

Кики подчинилась.

– Хорошо, теперь правый поворот и проезжай квартала два. Следи за детьми на велосипедах и тому подобным. О’кей, теперь опять направо. Дальше один квартал, сейчас ещё раз направо, и мы вернулись на нашу улицу. Вы оба будьте настороже. Ладно, вон снова его дом слева. Проезжай мимо него. Сейчас съезжай на обочину и становись здесь, на правой стороне улицы.

Кики выполнила приказ.

– Головная машина будет здесь через минуту. Они проверяют параллельные улицы и задворки дома. Настрой зеркала так, чтобы видеть входную дверь и улицу перед домом.

Пока Кики занималась этим, мистер Роджерс с заднего сиденья молча передал Джимми пистолет-пулемёт «Узи» и несколько дополнительных магазинов. Она оглянулась и увидела, как Роджерс вставляет патрон в обрез помпового дробовика.

– Я думала, вы собираетесь просто избить этого мужика? Так зачем вся эта тяжёлая артиллерия?

– Обычно в наказаниях избиением участвуют восемь человек и две машины, – объяснил Уинго. – Я знаю, что это кажется лишним для того, чтобы крепко побить одного мужика. Но это правило уличных боёв. Партизанские силы должны уравновешивать общее количественное превосходство противника, сосредотачивая превосходящие силы в отдельных слабых местах и болевых точках. Здесь, в Портленде враг вооружён лучше, чем мы, но мы всегда стараемся добиться нашего превосходства в огневой мощи в отдельно взятой маленькой точке везде, где мы нападаем.

Сегодня вечером нас маловато. В головной машине трое мужчин. Двое из них будут исполнять само наказание, в то время как водитель, вооружённый «АК-47», – стоять у своей машины, а мистер Роджерс и я – прикрывать нападение отсюда вот с этим оружием. Цель – предотвратить любое вмешательство «добрых самаритян», а также отбиться и уйти от погони, если покажется полиция, или это окажется засадой. Каждый раз, когда у нас достаточно добровольцев, действующую ударную группу или боевика прикрывают, по крайней мере, с двух сторон от помех и фланговых ударов.

– А мне нужно выходить прикрывать их? – спросила Кики.

– Конечно, почему нет?

Уинго полез в бардачок и достал два комка из синей шерсти.

– Вот твоя маска. Не надевай её, пока не скажу. А то кто-нибудь глянет в окно или пойдёт выгулять псину, увидит в машине трёх человек с лыжными масками на лицах и испортит всю игру. Вон головная машина.

«Краун виктория» подъехала к ним метров на тридцать и встала на противоположной стороне улицы, сразу за краем газона Бута. Телефон Уинго запищал. Он выслушал.

– Прости, друг, Фред только что ушёл на работу. Хочешь что-нибудь ему передать? Ладно, отлично.

– У вас, ребята, крутые поездки, – заметила Кики. – Кстати, спасибо за «камри».

– Не стоит. Когда мы проводим щекотку в Лейк Освего, вроде этой, нам нужны машины, которые вписываются в обстановку. А на 82-й авеню мы были бы в пикапах, фургонах с бортами или на 15-летних покоцаных консервных банках. Ладно, наш мальчик, похоже, человек привычки, поэтому он должен выйти из двери в любой момент. Как только увидим его, надеваем маски.

Бут всегда бежит по одному маршруту и сворачивает направо в сторону парка, но если на этот раз он побежит в другую сторону, нам придётся догонять его, что мы с мистером Роджерсом и сделаем. Если это произойдет, ты остаёшься в машине. А если Бут побежит как обычно, то окажется около головной машины, откуда выпрыгнут два назначенных добровольца, проделают старый фокус Лиззи Борден и нанесут ему сорок сильных ударов. Есть определённая наука крепкой взбучки. Бьют по коленным чашечкам, локтям, почкам, в пах и по губам. Но не по голове, если нет цели убить объект. Когда он вскидывает руки, бьют достаточно сильно, чтобы их перебить. Как правило, это занимает не больше двадцати секунд, но, как я уже говорил, эти два драчуна – сами новички, поэтому они могут потратить немного больше времени.

Пока это происходит, мистер Роджерс и я будем вне машины прикрывать улицу. Ты выйдешь из машины и прикроешь тротуар справа, страхуя нас от всяких неприятных сюрпризов с той стороны. Держишь пистолет двумя руками, ты знаешь. Если случайно увидишь, что кто-нибудь идёт к нам и выглядит как гражданский идиот, взявший себе за образец ковбоя Джона Уэйна, выстрели над его головой, чтобы привлечь внимание. Если он не остановится, иметь дело с ним будем мы с Роджем.

В зеркале заднего вида Кики увидела, как входная дверь дома Грега Бута открылась, мужчина в тренировочном костюме вставил в уши наушники плеера и шагнул из двери.

– Это он, – сказал Уинго. – Надеть маски!

Кики натянула маску на лицо и поправила отверстия для глаз.

– Из машины!

Кики открыла дверь «ниссана» и направила пистолет вправо, но не смогла удержаться, обернулась и посмотрела, что происходит за спиной. Двери «краун вик» были открыты, и двое нападавших в масках били мужчину в спортивном костюме, один размахивал бейсбольной битой, а другой – топорищем вверх вниз, водитель стоял спиной к ним, и его «Калашников» был направлен вдоль пустой улицы. Кики слышала глухие звуки шлепков, удар за ударом, и пронзительный визг Грегори Бута, как у свиньи, которую режут.

В её памяти внезапно всплыла камера в Центре юстиции, иглы и электроды, похищенная дочка, унижение, гнев и страдания в руках таких людей, как Грегори Бут. Любая тень сострадания, которое она, возможно, и почувствовала, потонула в ярости, ненависти и злорадстве от боли избиваемого мужчины. Этот американец любил и поддерживал мерзких людей и порочное общество, которые погнали на убой в Ирак её брата и любимого, превратили её в шлюху, засадили в тюрьму и украли её ребенка. Он и ему подобные никогда не проявляли к ней или к её близким ни малейшего милосердия, и он сам его не заслужил.

«Поступай с другими так, как другие поступают с тобой», – с горечью подумала Кики.

Трое мужчин в масках вернулись в «краун викторию», и двигатель заработал. На тротуаре осталась дергающаяся, стонущая куча грязных тряпок, пропитанная ярко красным.

– В машину! – приказал Уинго. – Заводи и уезжай с этой улицы, медленно. Не снимай маску несколько кварталов. О’кей, теперь сверни направо.

«Краун виктория» позади свернула налево.

– Они пойдут другим путём. Сейчас езжай на «I-5 Север» и возвращайся в город. Обычно после каждого задания следует подведение итогов и разбор полётов в конспиративном доме или другой точке встречи, но всё, кажется, прошло так отлично, что я действительно не вижу в этом особой необходимости.

Уинго достал свой телефон, набрал номер и произнёс:

– Как дела? Да, у нас тоже. Чистая работа, ребята.

Он отключил телефон.

– И вы оба – молодцы. Ну, товарищ Джоди, похоже, ты прошла свою первую щекотку. Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно! – прощебетала Кики, да так оно и было.

Акулья приманка

Я расскажу незнающему свету,

Как всё произошло; то будет повесть

Кровавых и негаданных убийств,

Смертей, в нужде подстроенных лукавством,

И козней, павших на главу злодеев…

Гамлет – Акт V, Сцена 2

В следующие месяцы Кики участвовала в более чем в десяти заданиях Добрармии, всегда как водитель, и кроме этого продолжала исполнять роль шофёра такси для пассажиров, которые появлялись после таинственных текстовых сообщений и хотели посетить завод острых соусов. Позже, когда код изменился, фабрика острых соусов превратилась в «Кегельбан Билла» и, наконец, стала кафе «Под каштаном». («Кто, чёрт возьми, среди этих психопатов помешался на Джордже Оруэлле?» – пробормотала Лэйни, когда услышала последнее название).

Боевые задания приходились на выходные дни Кики или начинались после её смены в «Экселсиор Кэб» в полночь и следовали одному образцу. Её никогда не просили использовать такси для «щекотки». Кики всегда приезжала на назначенную встречу в собственной машине, оставляла её, а затем занимала место водителя в одной машине в группе Добрармии, включавшей несколько машин.

В двух случаях машина была только одна. Задания с одной машиной оказались разведывательными, где пассажир действовал как наблюдатель и следил не за людьми, а за местами, где возможно было проведение операций, и она ездила от точки к точке, засекая время, проверяя точки въезда и выезда на поперечных улицах, и так далее и тому подобное. Во время этих поездок Кики перепробовала все машины от автомобиля «краун виктория», возможно, того самого, что она видела на «щекотке» в Лейк Освего, до микроавтобуса и побитого пикапа, а один раз – «БМВ» серии «X» с кожаными сиденьями.

Иногда Джимми Уинго ездил с ней в машине, а иногда – нет. Она начала повторно встречать некоторых товарищей из Добрармии. Это был вежливый до ненормальности мистер Роджерс в своём фирменном свитере, который всегда кричал «Прекрасный денёк сегодня!» – перед тем как разбить кому-нибудь коленные чашечки или бросить самодельную бомбу. («Чёрт возьми, я выросла с мистером Роджерсом! И научилась говорить по-английски, смотря его программу! – сердито бросила Лэйни).

Ещё был высокий и стройный молодой человек с причёской Элвиса, назвавшийся «Туз», неплохо выглядевший, но очень деловой, и Кики никогда не видела его улыбающимся. Появлялся небольшой и безобидный на вид мужчина лет пятидесяти, с сединой в волосах, который использовал имя «Фред» и говорил даже меньше, чем большинство остальных добровольцев. Он, похоже, был спецом по бомбам, так как всегда носил с собой сумку или рюкзак с бутылками с зажигательной смесью или другими ручными бомбочками, которые передавал другим.

Встречалась коренастая, весёлая девушка-шатенка по имени Лавонн, которая была бы совсем хорошенькой, если бы не её перебитый нос. Лавонн была возраста Кики, и иногда водила вторую машину вместе с бледным и крепким юношей по имени Кевин, которого Кики посчитала её парнем. Это оказалось неверно, как она узнала позже. Кики и остальные добровольцы иногда обменивались несколькими словами в точке встречи, но у неё не было никакой возможности познакомиться с кем-нибудь из них поближе.

Потом были два больших бородатых парня, похожие на байкеров, возможно, братья, с выпуклыми мышцами и тюремными татуировками. Парни много смеялись и занимались воспитательными избиениями. Они называли себя «Предмет Один» и «Предмет Два». («Чёрт бы их побрал!» – взвыла Лэйни, услышав эти клички. – Теперь эти сукины дети оскверняют героев доктора Зюсса! Кто следующий? «Барни-динозавр»? Кики не удержалась и ответила: «Я думаю, что он и есть рота «Б», за что получила в ответ косой взгляд Лэйни.

Кики узнала в парнях тех, кто избил школьного советника на тротуаре во время их первого выхода. У Кики сложилось чёткое мнение, что хотя «Предметы» и были новичками в Добрармии, но уже имели опыт по этой части. В машине «Предмет Один» со знанием дела отметил «нательное искусство» Кики и тело под ним, давая понять, что он был бы не против продолжения их знакомства в нерабочее время.

Так как у Кики не было никакого желания ещё больше ухудшать положение, и она не была уверена, чего от неё ожидают и в качестве начинающего добровольца и полицейского осведомителя, и как нужно себя вести, она легко и ловко отклонила предложение «Предмета Один». «Предмет Один» быстро всё понял и прекратил разговор, чем произвёл на неё сильное впечатление. Какая ирония по сравнению с романтическими заблуждениями о нравах городских партизан, которые Кики восприняла из телевидения и кино! Ей пришло в голову, что, начиная с пятнадцати лет, время, проведённое ею с мятежниками, было самым долгим периодом, когда она обходилась без всякого секса.

Кики никогда не знала заранее, чем она будет заниматься на задании. Первые несколько раз на деле не было никаких убийств. Больше проводились наказания побоями белых либералов или людей, которые умудрились как-то досадить Добрармии, операции, похожие на задание в Лейк Освего. Все они, такие же стремительные и беспощадные, как и её первая, прошли гладко. Кики удивляло количество времени и усилий, затрачиваемое на предварительную подготовку таких относительно незначительных операций.

«Ты же знаешь старую поговорку плотника о двух замерах, потому что режешь только раз», – напомнил Уинго. «Вот «поплавки» могут быть морокой. Наши добровольцы попадали в беду в большинстве случаев именно во время «поплавков», когда нет времени, чтобы правильно всё подготовить. Но мы должны атаковать возможные цели там и тогда, где и когда они появляются, выводить врагов из равновесия, постоянно поражать их, не давать им покоя, никогда не позволять полицейским и агентам ФБР заканчивать очистку одного места преступления до того, как они должны перейти на другое. Всё, что мы делаем, товарищ Джоди, просто уколы. Но от тысяч мелких уколов Зверь может медленно истечь кровью».

Были и другие операции, кроме наказания побоями. Действия сельских подразделений Добрармии, таких как рота «Г» Зака Хэтфилда, за чьи яркие атаки СМИ прозвали её бойцов «Дикой стаей», позволили успешно очистить почти от всех мексиканцев и немногих чёрных большие районы северо-западной глубинки в штатах Вашингтон, Орегон, Айдахо, Монтана и Британская Колумбия. Многие метисы не останавливались, пока не добегали до Калифорнии, но некоторые добрались лишь до больших городов, и так, по крайней мере, временно действительно дали небольшой прирост поголовья небелых в ближних городках и пригородах Портленда, таких как Хиллсборо, Макминнвилл и Северный Портленд.

Тогда городские группы портлендских бригад взяли на себя задачу убедить их «свалить» с Северо-Запада полностью и навсегда. По крайней мере, половина «щекоток» Кики заключалась в поджогах или взрывах различных мест сборищ мексиканцев с ними самими или без них, или предприятий, известных использованием нелегалов, в том числе строительной площадки, склада на берегу реки и коммерческой прачечной, принадлежащей евреям и управляемой подставным боссом-китайцем с нелегальными рабочими-кули. Эти задания включали подход к цели, одну разведывательную поездку по району в поисках возможных осложнений, а затем прикрытие для предотвращения помех, пока Фред и другие добровольцы-поджигатели метали в окна зажигательные устройства.

В одном случае добрармейцы взломали переднюю дверь, установили заряды и, отъехав, подняли на воздух всё здание с помощью дистанционного взрывателя. В другой раз из закусочной, подожжённой бомбой, вывалилась толпа орущих мексиканцев, пьяных и ругающихся по-испански. Они размахивали ножами, а двое дико палили из пистолетов по улице. Уинго и двое Предметов в масках вышли из своих машин и спокойно разогнали мекскрементов короткими, скупыми очередями из автоматов.

На следующий день из новостей Кики узнала, что двое латиносов были убиты, хотя она сама и не видела, как кто-нибудь упал на землю и умер. Она сомневалось, можно ли эту операцию считать её боевым крещением. И решила, что, видимо, нельзя, ведь она сама ещё не стреляла. Ни разу Кики не заметила никаких признаков присутствия полиции или попытки полицейских вмешаться. И удивлялась, неужели Мартинес приказывала полицейским держаться от неё подальше?

Самой сложной поездкой Кики было участие в качестве запасного водителя в трёх машинах прикрытия; задача состояла в похищении шефа бюро «Си-Эн-Эн» в Портленде и обсуждении с ним пожеланий Добрармии по освещению событий в его передачах. Кики видела, как трое неизвестных ей соратников без масок непринуждённо и спокойно вошли в таверну, расположенную через дорогу от штаб-квартиры «Си-Эн-Эн» в центре города, где постоянно встречались журналисты, а через минуту вышли, таща за руки ошеломлённого директора, забросили его в головную машину-фургон и уехали. По указанию Уинго Кики с милю следовала за фургоном, направлявшимся на запад, к шоссе 30, а затем, после короткого разговора по мобильному Уинго сказал:

– Хорошо, для нас – всё. Порядок, возвращаемся к твоей машине.

– Они что, собираются убить его? – спросила Кики.

– Мы не стали бы париться и тащить его, если бы собирались убить, – засмеялся Уинго. – Репортёры требуют нежного обращения. Конечно, иногда мы просто колотим их, если они небелые или евреи, но сегодня был один из тех случаев, когда мы хотим не убить парня, а повлиять на его поведение. И если он изменит своё поведение, это будет гораздо полезнее для всех заинтересованных сторон. Наши парни тихо и вежливо поговорят с журналюгой, а потом где-нибудь отпустят с указаниями, крепко отпечатанными в его памяти. Отпустят, может, немного потрёпанного, но ничего страшного. Ты вполне сможешь заметить изменения в освещении «Си-Эн-Эн» наших дел здесь в Портленде, вроде исчезновения скверного словечка «террорист», которым они нас обзывали. Будь спокойна – с этих пор мы станем «белыми националистами-повстанцами» или кем-то в этом роде, а наши заявления для печати и ТВ получат много больше времени и будут зачитываться в полном объёме.

Однажды вечером Кики подвозила Туза в «Кегельбан Боба». Он подсел в такси на углу. Кики никак не могла понять, как Добрармии удаётся отслеживать её по всему городу почти произвольно, и это её нервировало. Туз просто сказал:

– Немного поезди по городу. Я жду звонка. Не попади на скоростную, потому что тебе в любой момент может понадобиться остановиться.

Минут через пять молчаливой езды Тузу позвонили на мобильный, он коротко переговорил с кем-то и сказал: «Хорошо». Отключился, потом набрал номер и сказал Кики:

– Съезжай на обочину и включи верхний свет.

Кики заехала на стоянку и включила свет. Туз перегнулся через сиденье и протянул ей телефон и пол-листа сложенной бумаги, на котором были напечатаны несколько слов крупным шрифтом.

– Жми «Отправить» и звони по этому номеру. Если ответит мужчина, или включится голосовая почта, не говори ничего. Просто повесь: мы пока не хотим, чтобы слышали твой голос. Должна ответить женщина. Когда она ответит, просто прочитал ей это, а потом повесь трубку. Ничего не выдумывай и не позволяй ей держать тебя на линии.

Кики взяла телефон и заглянула в бумагу.

– Ну, круто! – воскликнула она. – Мне всегда было интересно, кто делает эти вещи. Кому я звоню?

– Репортёрше из «Орегониан», – ответил Туз. – Командир любит задавать ей вопросы в прямом эфире. Он любит морочить ей голову.

Кики нажала «Отправить». Телефон зазвонил, и женский голос ответил:

– Алло?

– Привет, Кэролайн, это капитан О'Нил, – прочитала Кики. – Код подтверждения: «Пусть зазвучит свобода». Приготовься к приёму информации.

От внезапности женщина на другом конце в ужасе пронзительно закричала.

– Что?! Это новый мобильник, и ни у кого ещё нет моего номера! Я получила его, чтобы вы, маньяки, перестали мне звонить!

Кики ровным голосом прочитала слова с листа. «Сегодня вечером, в 20:35 подразделения роты «В» первой Портлендской бригады, Добровольческой армии СевероЗапада, выполняя Общий приказ номер четыре приняли принудительные меры против «Блю Лагун Лонж» на 82-й авеню в Портленде, известного сборища наркоторговцев, трансвеститов и небелых, представляющего явную и прямую опасность для белого населения.

Машина, содержащая девяносто килограммов взрывчатки, была оставлена перед главным входом и взорвана, полностью уничтожив здание и всех находившихся внутри него. Напоминаем всем лицам с сексуальными отклонениями, евреям и другим небелым, что Общий приказ номер четыре по Добрармии запрещает их нахождение в любом месте Родины, и, если они будут обнаружены в зонах боевых действий Добрармии, то будут немедленно уничтожены как военные цели. Конец сообщения».

– Подожди! – взвизгнула женщина. – Дай мне взять ручку. Что ты…?

Кики отключила телефон и передала его обратно Тузу.

– Ну, товарищ, похоже, этот текст был напечатан сегодня, раньше, чем бомба успела взорваться, а? – спросила она, передавая ему бумагу. – Откуда ты мог знать заранее, что всё, что я только что зачитала, произойдёт по плану?

– Она уже сработала. Я только что получил подтверждающий звонок, – ответил Туз. – А мы знали заранее, потому что у Красного барона не бывает осечек.

– «Красного барона»? – переспросила Кики.

– Он – лучший в Добрармии изготовитель бомб, устанавливаемых в автомашинах, – с гордостью произнёс Туз. – Он не только делает их, но и привозит на место действия. Может быть, однажды ты с ним встретишься.

Мгновение спустя Кики почувствовала, что её мобильный телефон завибрировал. Она догадалась, что Мартинес испытала «оргазм» при мысли о близости к главному специалисту Добрармии по взрывчатым веществам, и посылает ей намёк, что она должна развить эту тему, но Кики пренебрегла намёком. Кики ещё не совсем забыла об электродах и уколах, но её совесть и бунтарская жилка снова начали просыпаться и подпитываться чувством свободы и почти что счастья, которое она начинала ощущать, когда бывала на заданиях и наносила ответные удары.

После каждой «прогулки» с добровольцами Кики осторожно извлекали из её привычной жизни, как только это становилось возможно, и отвозили в Центр юстиции для тщательного «разбора полётов», везли на различных неприметных машинах, таких же разнообразных, как и автомобильный парк Добрармии, в машинах без особых обозначений с тонированными стеклами, грузовиках ремонтных служб и фургонах, в такси с водителями – тайными агентами, а один раз на восемнадцатиколёсном тягаче, доставлявшем материалы в Зелёную зону. Обычно Кики поднимали на одном из задних лифтов в ту же комнату для опросов, где её пытали, и вели до запертой двери целевой группы с надписью «Только для обслуживающего персонала».

Но во время одной из поездок Кики в Центр юстиции для разбора с Мартинес и слоняющимся Джарвисом, который, похоже, всё меньше и меньше помогал работе, возникло несколько вопросов по некоторым тюремным снимкам, что она просматривала в попытках определить имена лиц из Добрармии. И Кики, наконец, допустили в святая святых – сам оперативный центр. Два следователя в углу склонились над какими-то компьютерными распечатками, и ещё двое что-то делали на компьютерах за длинным столом у стены под обязательными снимками президента Хиллари Клинтон и шефа Линды Хирш в рамках. Один из них крикнул: «Акулья приманка на палубе!», и все четверо долго разглядывали её с откровенным любопытством, а потом вернулись к своим занятиям.

– «Акулья приманка»? – повторила Кики.

– Это твоя здешняя кличка, – пояснила Мартинес.

– Что ж, это ободряет! – раздраженно бросила Кики.

– По крайней мере, не «конфетка-малолетка»[37]37
  Игра слов: Акулья приманка» – «Sharkba.it», а «Соблазнительная малолетка» – Jailbait. Происходит от англ. «jail» (тюрьма) + англ. «bait» (завлекать, искушать, приманивать) – Прим. перев.


[Закрыть], – пробурчал Джарвис.

Кики оказалась перед самой большой белой доской, какую она когда-нибудь встречала в жизни. Доска висела на окрашенной стене из шлакоблоков и занимала почти всю стену комнаты. На доске разноцветными стираемыми маркерами была изображена грубая и запутанная, но, судя по подчисткам и каракулям на полях, постоянно растущая организационная структура, в форме, давно излюбленной ФБР и другими правоохранительными бюрократами для отслеживания банд и других преступных организаций. От заголовка таблицы «Первая портлендская бригада» отходил квадратик с правой стороны с обозначением «Вторая бригада?» Ниже основного заголовка находилась целая паутина из многослойных квадратов, спускающаяся к нижней части доски.

Первый слой состоял из рот с обозначениями от А до Ж. Большая часть квадратов была заполнена вопросительными знаками. Только в квадрате роты «А» было проставлено имя командира роты, Билли Джексона, с несколькими старыми полицейскими снимками Джексона, прикреплёнными к его гнезду. Под Джексоном стояло имя «Джеймс Уинго» с набором снимков из тюрьмы «Ангола» и пометкой «Командир группы». Под квадратом Джимми крепились четыре квадрата – один с пометкой «Мистер Роджерс?», два – «Предмет Один?» и «Предмет Два?» соответственно, и один – только с вопросительным знаком. Это был результат первого задания Кики в Добрармии – воспитательного избиения Грегори Бута.

Ещё больше квадратов отходили в разных направлениях от основного ствола с гнёздами для Лавонн, Кевина и так далее и тому подобное. В стороне находился квадрат со старыми полицейскими снимками женщины возрастом за тридцать и надписью «Расин Уингфилд, вербовщица женщин, жена Картера Уингфилда, ФБР № 288995-3». Кики не сразу узнала на них старушку, которая расспрашивала её в доме в Грешаме: снимкам было лет тридцать.

Некоторые другие квадраты уже были заполнены именами и фотографиями. Кики была удивлена, узнав, что настоящее имя «Туза» – Феликс Бидерман. И она постаралась это запомнить, чтобы не ошибиться и не назвать его Феликсом. На другой стене висел ряд планшетов на крючках, каждый с вложенной папкой и клеющимися листочками для пометок, с обрывками сведений, случайными замечаниями, сделанными во время прослушек Кики. Они могли помочь установить личность говорящего, список разных преступлений, совершённых или в присутствии Кики или приписываемых данному человеку, участвовавшему в разговоре, по найденным результатам надзора, и другие заметки.

– Медленно, но верно мы строим нужную нам картину, кто эти люди, и где они находятся, и однажды, когда она будет готова, мы сделаем свой ход, – с гордостью объяснила Мартинес. – Мы прихлопнем их всех одним сильным ударом. Конечно, кроме Локхарта. Он сразу пойдёт своим путём. Что о нём слышно? – многозначительно спросила Мартинес.

– Ты должна знать, – угрюмо сказала Кики. – Ты слышишь всё, что и я.

– Да, но шеф начинает давить на нас, требуя результатов, – призналась Мартинес.

– Я видела Локхарта только раз, в «Логове Юпитера», – повторила Кики. – Сейчас они начинают доверять мне. Если я начну задавать вопросы о нём или о ком-нибудь конкретно, как будто стараюсь кого-то выследить, они снова начнут колебаться и станут по-настоящему подозрительными.

– Я это понимаю, как и ты, Кристин, – вздохнула Мартинес. – Но пойми, мы – полиция, а полиция должна арестовывать людей, которые совершают преступления. Очень трудно торчать здесь день за днём как идиотам, когда по всему Портленду свистят пули и грохочут бомбы. Я говорю об этом, потому что давление сверху, начать показывать ощутимые достижения, становится всё сильнее. Мы собираемся начать проводить облавы на основе твоей информации, или, в основном, благодаря тому, что мы смогли установить благодаря ей.

– О, замечательно! – простонала Кики, уткнув лицо в ладони. – Как только я начала проникать вовнутрь, вы указываете им прямо на меня! Ну, большое спасибо!

– Верь-не верь, Кристин, на этот раз я сочувствую тебе, и я на твоей стороне, – проворчала Мартинес. – Самое худшее, что может случиться, это предупредить Добрармию, что в этом замешана ты, до того, как мы будем готовы к арестам. А с такими успехами, что мы достигли, этот день по-прежнему далеко. Если мы начнём аресты, которые не сможем объяснить, это их предупредит. Я постараюсь сдерживать шефа, как можно дольше и сделаю всё от меня зависящее, чтобы тебя не заподозрили. Просто будем надеяться, что этого достаточно.

– Если ты меня спалишь, я позвоню тебе из могилы за твой счёт, – мрачно пробормотала Кики.

При следующих посещениях она заметила, что с каждой неделей квадратики на доске заполняются в основном псевдонимами, а детективы пытаются сопоставить их с именами. Во время последней поездки в оперативный центр Кики заметила, что у Второй бригады появилась своя доска с именами и несколькими снимками людей, о которых она никогда не слышала.

– Ты получила всю эту информацию через меня? – спросила она Мартинес. – Я не помню, чтобы встречала этих парней.

– Информация, которую мы взяли из прослушки, можно назвать нашей основной линией, – пояснила та. – Она записывается, упорядочивается, используются перекрестные ссылки в нашей базе данных, а затем перебирается с частым гребешком мной самой и несколькими частными консультантами, военными аналитиками из разведки, встречаться с которыми тебе нет нужды. Не волнуйся, они о тебе не знают. Никто кроме целевой группы не знает.

– И для них я просто «Акулья приманка»? – предположила Кики.

– Это – всё, – подтвердила Мартинес, не обращая внимания на издёвку. – Даже люди, которые охраняют твою мать и дочь, не знают, зачем они это делают, хотя могут догадываться. Ты была бы поражена тем, что мы можем получить, всего лишь анализируя случайные замечания этих людей, когда ты с ними. Но ты – не единственный источник наших данных.

В этом помещении находится, наверное, самая полная и точная развединформация по Добровольческой армии Северо-Запада из имеющихся в настоящее время, потому что мы сортируем каждый клочок данных, которые получаем по этой армии из любого источника, и не только в Портленде, но и по всему Северо-Западу. Всё, что мы извлекли из случайных перехватов телефонных разговоров, любых улик с мест преступлений, разных слухов от наших постоянных агентов, всё существенное, что сообщают наши следователи из других отделов, горы старых материалов ещё до мятежа 22 октября, которым бывает больше 25 лет, даже сплетни и сенсации бульварных газет и ТВ – всё это сейчас введено в наши базы данных. Конечно, у нас есть доступ к федеральным и городским базам данных по преступлениям на почве ненависти до 22 октября и к секретной информации по всей стране.

Один из твоих дружков обронит кличку или какой-то неясный кусочек информации, который мы можем сопоставить, а потом мы вдруг поймём, о чём он болтал. Открываем наши дела, и, как правило, оказывается, что у нас есть или снимки из полиции или какие-нибудь записи с камер наблюдения по этим людям, если они когда-нибудь сваляли дурака и сходили на расистское или анти-иммиграционное собрание или что-то в этом роде. На каждом публичном мероприятии, которое эти люди когда-нибудь устраивали, и на большинстве их частных встреч всегда присутствовали оперативники из правоохранительных органов. Мы начинаем с клички, а если повезёт – со снимка из твоего такси, используем голографическую обработку лица и перекрёстные ссылки и создаём профиль, по которому в итоге по перекрёстным ссылкам с чем-то ещё получаем имя и биографию, что выводит на сотни новых направлений. Это как волны, расходящиеся всё шире, когда бросишь камень в пруд. Мы бросили тебя как камень в этот пруд.

– Надеюсь, что я не опущусь на дно навсегда, – сухо заметила Кики.

– Каждый день мы всё больше узнаём об их тактике, складе ума и образе мыслей, и, конечно, кто они, и где тусуются. Со временем мы сможем накрыть их всех сразу, и они никогда не узнают, что их уничтожило.

Мартинес была полностью погружена в свою мечту, и чем ближе она подходила к её осуществлению, тем небрежнее и более склонной рисковать жизнью Кики становилась, в надежде сорвать большой куш. Мартинес уже дала понять, что как только покажется Локхарт Кошкин Глаз, они опустят топор. Это пугало Кики до истерики.