355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Харольд Ковингтон » Очищение (ЛП) » Текст книги (страница 25)
Очищение (ЛП)
  • Текст добавлен: 10 июля 2019, 22:30

Текст книги "Очищение (ЛП)"


Автор книги: Харольд Ковингтон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 63 страниц)

– Мне всегда нравился «Подъём на гору Нитака», – усмехнулся Хилл.

– Вроде того, – с усмешкой ответил Бреслер. – Когда вам сообщат дату встречи, вы обязаны там быть. «Застрял в пробке» – не оправдание, потому что если вы не придёте на встречу, мы будем считать, что с вами что-то случилось, вы арестованы, и необходимо принимать целый ряд мер безопасности и очистки: перемещение всех складов оружия, о которых вы могли знать, закрытие любых знакомых вам мест, удаление людей из мест, где они могут подвернуться риску, и так далее и тому подобное. Не забудьте, что я говорил о пунктуальности. Отправляясь на встречу, выходите раньше и всегда тратьте минимум час, гуляя по городу и проверяя, нет ли чего-нибудь подозрительного, что походит на слежку за вами.

Оставляйте машину на некотором расстоянии от точки встречи и идите пешком, и опять проверяйтесь, нет ли слежки. Если вы добрались туда раньше человека, с которым должны встретиться, то оставайтесь там, потягивая кофе в «Старбакс» или читая газету и тому подобное, но не более пятнадцати минут. Если оставаться дольше, то для наблюдателя станет очевидным, что вы шатаетесь там без дела. В этом случае немедленно звоните Билли или Уэйду, что встреча не состоялась. Потом уходите к своему пункту укрытия, пока мы не сможем изучить обстановку и выяснить, что случилось. Есть вопросы по сказанному?

– А что, если мы подумаем, что за нами следят? – спросила Аннет.

Хилл ответил, не задумываясь.

– Прежде всего, постарайтесь убедиться в этом. Убедитесь, если сможете, что глаза и чутьё вас не обманывают, потому что если за вами следят, значит, федералы установили, что вы – добровольцы. А это почти так же плохо, как сам арест, не говоря уже о том, что он почти неизбежен. Способ очистки сначала такой же, как если бы вы вообще не пришли на встречу, и продолжается, пока мы не опросим вас и не выясним, что происходит. Конечно, лучше пересолить с безопасностью, чем потом жалеть. Просто старайтесь убедиться, насколько это возможно.

– Будьте особенно бдительны в непосредственной близости от места встречи, – добавил Джексон. – Если вы заметите, что-то на ваш взгляд «некошерное», простите за выражение, то уходите из района, и, как только сможете, пошлите текстовое сообщение из одного слова мне или Уэйду. Сейчас кодовое слово «спагетти», но оно постоянно меняется. Попробуйте увести тех, кто следит за вами, как можно дальше от места встречи, одновременно пытаясь оторваться от них. Затем, когда посчитаете, что оторвались, идите в место укрытия.

– Что значит «место укрытия''? – спросил Эрик. – Вы упоминали о нём раньше. Что это такое?

– Место отхода и укрытия, – ответил Джексон. – Каждому из вас нужно выбрать место, тайное место, известное только тебе одному, и никому другому, куда ты сможешь пойти, если станет жарко. Вы не должны говорить о нём никому другому, даже друг другу. Каждый доброволец имеет такое место в запасе а, как правило, даже несколько.

– Ключом к вашей безопасности является то, что об этом месте никто не должен знать, – особо подчеркнул Бреслер. – Кроме того, это место не может быть любым, вроде дома вашей тёти Сэди, и как-то связанным с вами или вашей семьёй, где ЗОГ сможет вас найти. Берёте с собой свой специальный телефон, а потом ждёте, пока кто-нибудь вам не позвонит. Не пытайтесь звонить нам или знакомым после отправки кодового слова о спасении. Если вас действительно прослушивали, есть несколько способов проконтролировать ваш звонок и узнать, кому вы звонили. Помните, что в большинстве случаев слежка полиции нарочно явная и легко обнаруживаемая, потому что они пытаются заставить вас запаниковать и посмотреть, кому вы позвоните, куда и к кому побежите.

– А что делать, если случится массовый арест, и возьмут всех, кроме нас? – спросил Эрик. – Что, если вдруг не окажется ни одного человека на другом конце, чтобы позвонить нам в убежище?

– Если вы не услышите звонка в разумные сроки, считайте, что произошло нечто серьёзное, – откровенно ответил Бреслер. – Тогда вы продолжите борьбу. Только вы двое, или если, придётся, только один. Доброволец Северо-Запада – солдат, и от него или неё ожидается ведение активной и вооружённой борьбы с сионистскими оккупантами, пока из-за смерти или тюремного заключения борьба не станет невозможной. Вы должны взять на себя ответственность по созданию своей собственной группы из новичков, потом роты, потом бригады, и так далее и так далее, ячейки, которая начнётся с вас двух и будет делиться и размножаться как амёба.

Это звучит невероятно, правда? Ну, я могу сказать вам, так уже случалось, особенно в первые недели и месяцы после Кёр д’Ален. Были случаи, когда трое, двое, даже один товарищ из Партии были полностью отрезаны. Но вместо того, чтобы спрятаться, они продолжали сражаться и восстановили боеспособность боевых групп и даже целых рот, прежде чем им удалось восстановить связь с Партией и остальной армией. Если ваш дух силён, и мужество вас не покинет, этого можно добиться. Мы – арийцы. И можем достичь всего, чего захотим.

– Да и виды на будущее совсем не такие мрачные, – добавил Хилл. – Мы на самом деле смогли разработать некоторые способы собирания добровольцев, оставшихся без связи, в крайней нужде. Есть номера, по которым можно позвонить, если вас отрезали, и со временем вы их узнаете. Сейчас вы их не получите, потому что, говоря прямо, вы действительно ещё неопытны. Вы заслужили наше доверие отличной работой с этим ниггером Фламмусом, но поймите, что мы должны оценить вас и поработать с вами некоторое время перед тем, как доверить вам определённую информацию. В этом нет ничего личного. Это для общей безопасности, в том числе вашей собственной, мера предосторожности, которую мы обязаны принять для успеха Добрармии. Не обижайтесь.

– Никаких обид, сэр, – ответил Эрик. – Аннет и я знаем, что мы в самом низу, и в любой армии у рядовых всегда самая незавидная участь. Какие обиды, командир?

– Порядок, – хохотнул Бреслер низким, рокочущим басом. – Если уж говорить о дерьмовой участи, то нужно рассказать вам, что делать в случае ареста. Это плохая доля, и я даже не буду пытаться её приукрасить. Как вам известно, после теракта 11 сентября 2001 года, в соответствии с Патриотическим законом и последующими законами о внутренней безопасности, у вас больше нет права молчать, права на адвоката или на телефонный звонок и на что-то подобное. Всё, что обязан сделать арестовавший вас полицейский, это поместить вас в тюрьму или на какую-нибудь военную базу как так называемого внутреннего террориста. Конституции Соединённых Штатов для вас больше не существует. Больше не надо даже трудиться вывозить людей из страны, потому что на всех федеральных объектах и в помещениях военной полиции теперь оборудованы специальные звуконепроницаемые камеры для допросов с орудиями пыток, в соответствии с так называемыми Протоколами Дершовица. Человек, который их выдумал, был еврей – профессор Гарвардской школы права, хотите – верьте, хотите – нет.

Хотя просто арест может оказаться не так плох, как представляется на первый взгляд. Это зависит от того, что они знают, а мы обнаружили, что часто они знают намного меньше, чем делают вид. Всё больше и больше людей просто хватают при случайных зачистках для допросов и запугивания. На самом деле это – государственный терроризм. ЗОГ просто суёт людей в общий мешок, трясёт его и смотрит, что выпадет. Вас могут схватить просто за то, что вы оказались не в том месте в неудачное время или просто потому, что у вас белая кожа. Если арест так и выглядит, то изображайте совершенно невиновных, всё отрицайте и во весь голос требуйте адвокатов или, в вашем случае, так как вы богаты, зовите папу и адвоката папы. Надо полагать, у вас обоих родители достаточно богаты, чтобы как-нибудь потягаться с системой?

– Мой отец – генеральный директор одного большого банка, президент трёх или четырёх банков поменьше, и входит во все советы директоров по финансам на Западном побережье, а моя мама – дочь сенатора Соединённых Штатов, – пояснила Аннет. – Мой второй дед один раз был губернатором штата Орегон. Я гостила в Белом доме и играла в Розовом саду с маленьким ребёнком – чуркой, которого усыновила Челси Клинтон. Не думаю, что я могла бы просто исчезнуть, а мои родители не подняли бы адский шум.

Заговорил Эрик.

– Мой отец – инженер-компьютерщик и изобретатель, глава собственной компании. У него мощные патенты и авторские права на множество видеоигр. Он не светится, но почти такой же богатый, как семья Аннет, и я уверен, что он никогда не успокоится, пока не узнает, что со мной случилось.

– Да ладно, вам пришлёпнут буквы «ВТ» (внутренний террорист) на куртки, как только вы попадёте внутрь, и больше ничего хорошего, – продолжил Бреслер. – Никакие связи не помогут. Мы страшно пугаем этих пиявок в Вашингтоне и Юд-Йорке, больше, чем что бы ни было со времён Третьего рейха, и они мечутся в жуткой панике и ужасе. Но связи, конечно, не повредят. Как я уже сказал, притворяйтесь невиновными, пока можете, и если это просто облава, вас могут вышвырнуть на свободу. Но как только станет совершенно ясно, что они знают, и вы не смогли от них отговориться, то молчите и не говорите им ничего, кроме Трёх Слов. «Мне нечего сказать».

Вмешался Оскар.

– Раньше мы предупреждали людей не пытаться вести словесные игры с полицейскими, и не ошибаться, думая, что можно их перехитрить, но ужас в том, что эта последняя партия фэбээровских бандитов из Квантико, похоже, больше и не думает играть. Они настолько переполнены страхом и бессмысленной ненавистью к белым, не говоря уже об извращённом садизме, что сейчас всегда используют только кнут, а не пряник. Избиения, пытки, и того хуже.

– Вас будут пытать, – сухо продолжил Бреслер. – Конечно, избиения, какие только можно вообразить. Старый приём ЗОГ: пытка утоплением. Иголки под ногти. Электрический стул с электродами на сосках и гениталиях, на всех телесных отверстиях. Инъекции кислоты под кожу. Порка раскалёнными проволочными плетями. Старая римская пытка, так называемая дыба. На некоторых федеральных объектах даже есть механические дыбы со стальными роликами, поэтому они могут пытать людей буквально как в средневековье.

После 11 сентября и Патриотического закона, всё это теперь можно совершенно законно творить с любым заключённым, который был произвольно отнесён к террористам, даже без причины. Мужчины и женщины, которые руководят этими центрами допросов и тюрьмами, будут творить с вами такое, что собаку стошнит. Они получили полную и бесконтрольную власть над вашим телом, и будут пользоваться ею до беспредела, чтобы выбить информацию для своих еврейских хозяев, а также потому, что сами чертовски наслаждаются этим.

Никто не ожидает, что вы это вынесете, хотя я не перестаю удивляться историям некоторых наших соратников, прошедших через этот ад несломленными, других людей, которые умерли под пытками, не сказав ничего кроме Трёх Слов. Наша армия просит вас дать нам двадцать четыре часа, чтобы мы могли рассредоточить и переместить всех и вся из того, что вы можете выдать. Только это. Мы просим, чтобы вы вытерпели все муки, которым они вас подвергнут, один-единственный день, а потом так долго, сколько сможете, в зависимости от своей чести и приверженности будущему, чтобы эти ужасы больше не повторялись. Вы почувствуете, когда наступит этот момент, и ваше тело и душа больше не выдержат. Но пока этот момент не наступит, докажите нам, себе самим и Богу, насколько сильными вы можете быть.

Хилл тихо произнёс:

– Вы также должны сознавать, что после Абу-Грейб всем известно о применении Штатами постоянных сексуальных унижений как пытки, чтобы сломить дух своих настоящих и мнимых врагов. Они начнутся, когда вас подвергнут досмотру, и ваши полости тела осквернят охранники, полицейские и агенты ФБР противоположного пола, а в случае заключённых из Добрармии эти полицейские почти всегда будут чёрными или коричневыми. Вы будете идти по коридорам и мимо камер голые и в цепях на виду у других заключённых, и должны понимать, что вас обоих почти наверняка будут неоднократно насиловать цветные, гомосексуалисты и лесбиянки, как сексуально, так и различными посторонними предметами, что иногда ведёт к кровоизлиянию и смерти. Я не пугаю вас, товарищи. А стараюсь подготовить. Так поступают наши враги.

– Мы думали об этом, – ответила Аннет. – Именно с этим необходимо покончить. Поэтому мы здесь, помимо личных причин. С этим ужасом мы и боремся, ведь так?

– Да, мэм, – почтительно поклонился Хилл. – Именно так.

– Билли, так как ты будешь командиром этих молодых товарищей, может, продолжишь отсюда? – предложил Бреслер.

Джексон встал со своего места у окна, а командир также молча встал, подошёл и сменил его, глядя из окна на улицу. Джексон сел в кресло, которое освободил Бреслер. Аннет старалась не смотреть на Джексона, но всё же была удивлена, насколько обычно он выглядел. Это был жилистый молодой человек с аккуратной причёской, не намного старше её, и лицом, ещё не часто требующим бритвы. Тем не менее, она чувствовала в нём силу и зрелость, чего почти никогда не могла ощутить в белых мальчиках своего поколения за исключением Эрика. Зелёные глаза Джексона были холодными, и даже если бы Аннет не знала, кто он такой, они подсказали бы ей, что это необычный человек, по-настоящему опасный белый мужчина, которые почти не встречались ей в жизни. У неё холодок пробежал по коже от этого чувства, инстинктивного, древнего женского признания. Она начала ясно понимать, с чем именно столкнулась.

– Товарищи, есть и другие вещи, которые вам необходимо знать о том, как действуют добровольцы, – начал Джексон. – Вам показывали экземпляр Общих приказов по Добрармии?

– Да, сэр, – ответил Эрик. – Они есть в Интернете, если знать, где искать.

– Да, к большому неудовольствию ЗОГ они там есть, – хмыкнул Джексон со злорадной усмешкой. – Вы должны выучить Общие приказы наизусть, но не распечатывать и не загружать их на компьютер. Владение ими в печатном виде и загрузка на компьютер – федеральные преступления, за которые всё ещё грозит смертная казнь. Хотя, после появления Приказов в Сети и знакомства с ними сейчас такого множества людей, оккупанты немного отступили, наконец, сообразив, что смешно казнить за просмотр страницы в Интернете. Но они выслеживают тех несчастных детей, которые скачивают Приказы, жестоко избивают, а иногда и преследуют в уголовном порядке. Думаю, что вы читали Общий приказ номер десять?

– Да, сэр. Не волнуйтесь, мы оба знаем, что у нас не должно быть вредных привычек, – заверил его Эрик. – Мы пробовали травку несколько раз, как и большинство детей нашего возраста, но ни один из нас действительно не курит её, и даже до того, как всё произошло, в любом случае, мы много не пили.

– С сегодняшнего дня вы не пьёте вообще. И точка. Не обсуждается, – подчеркнул Джексон. – О наркотиках я даже не говорю. И не должен, потому что это недопустимо. Ниггеры и мексиканцы принимают наркотики, а белые люди – нет, такие пироги. Уэйд сказал нам, что наблюдал за вами и не заметил никаких признаков этой дряни ни у кого из вас. А если бы они были, вас здесь не было бы, и неважно, сколько толстых губ вы обрезали. Я вынужден сказать, что некоторые военнослужащие в Добрармии, особенно из групп в Айдахо, не требуют строго соблюдения Общего приказа номер десять. Вы должны очень чётко понимать, что я к таким добровольцам не отношусь.

– Это многовековая американская проблема, – мягко добавил Оскар. – Полный запрет всегда было просто невозможно провести в жизнь. Чёрт побери, сухой закон старались соблюдать по всей стране с 1920 до 1933 год, но не смогли ничего добиться!

Джексон нахмурился.

– Да, сэр, я знаю, но это не урок истории, а смертельно серьёзная борьба за выживание нашей расы и наше собственное выживание перед лицом чудовищного и жестокого врага. Мы пытаемся свергнуть худшую и самую могущественную тиранию в истории человечества и делаем это почти на одной ярости и мужестве. Никогда прежде в истории материальные возможности двух воюющих сторон не были так неравны, как здесь.

Мы не сможем добиться победы с пьющими в своих рядах, а человеческая природа такова, что единственный способ добиться полной уверенности, что наши добровольцы никогда не напьются в решающий момент, когда нужно выполнить свой долг перед расой, это потребовать и добиться полного воздержания. Отсюда и правило: никогда, ни при каких обстоятельствах не брать ни капли в рот. Добрармия – дисциплинированная революционная организация, вооружённое формирование, и у нас есть право и обязанность требовать этого как условия личной пригодности к службе. От добровольцев под моим начальством я приму только полное соответствие этому требованию.

Если человека больше волнует бутылка виски или пива, чем вопрос собственного будущего и выживания его расы, нам не нужен такой соратник. Или соратница. Пьяница или наркоман представляет опасность для себя и других, и было бы безумием ждать от него пользы. Если вы двое не сможете воздержаться от марихуаны с выпивкой, то очень возможен ваш арест или смерть, чего я не хочу. Не говоря уже о том, что из-за вас могут арестовать или убить других товарищей из роты «А», да и меня самого, чего мне чертовски не хочется! Существует одно-единственное исключение из этого Общего приказа, определяемого особым заданием, которое мы обсудим с тобой позже этим вечером, соратница Риджуэй.

Аннет открыла рот, чтобы задать вопрос, но Джексон подал ей знак молчать.

– Я объясню. Говорю вам чётко и ясно. Если вы когда-нибудь появитесь пьяными или под кайфом, или, если я когда-нибудь уловлю запах спиртного в вашем дыхании, то выставлю вас обоих, потому что считаю вас единой командой, и надеюсь, что каждый из вас будет следить за тем, как другой выполняет своё обещание. Один из вас вылетит за несоблюдение приказа, а другой – за то, что позволил своему напарнику оступиться. До сих пор у нас было уволено мало добровольцев, потому что мы тщательно отбирали людей, которым предлагали вступить в Армию. Такая отставка – неприятная вещь, ведь приходится оценивать, не создаст ли этот человек в будущем угрозу нашей безопасности, и идти на предохранительные меры, если мы сочтём, что они необходимы.

Ребята, я не пытаюсь вам грозить или пугать. Я просто прямо говорю вам, как обстоят дела. Мы доверяем друг другу наши жизни. Мы должны жить сплочённее и быть связаны теснее, чем даже братья и сёстры. А это подразумевает знание, что каждый из нас при выполнении своего долга может положиться на любого другого мужчину и женщину в нашей команде. Надеюсь, что это первый и последний раз, когда я говорю с вами об Общем приказе номер десять.

– В первый и последний раз, сэр, – спокойно кивнула Аннет.

– Хорошо, – улыбнулся Джексон. – Теперь, прежде чем продолжим, кое что повеселее. Вам обоим нужны клички. В вашей работе на Добрармию, и по телефону, и на компьютере и в текстовых сообщениях, вы всегда будете обращаться друг к другу не по вашим настоящим именам, а по добровольческим кличкам. Кстати, по телефону, и когда вы имеете дело с любыми другими добровольцами помимо нас в этой комнате, в настоящее время моё имя Артур. Теперь, как насчёт вас? Какие-нибудь пожелания? Но что бы вы ни выбрали, не стоит слишком привыкать к этим именам. Ваши партийные имена будут меняться каждые несколько месяцев.

– Том и Бекки, – немедленно ответил Эрик.

– Опять ты за своё, – прыснула Аннет. – Это наша внутренняя шутка. Эрик и я знаем друг друга с детского сада, и в шестом классе в школьном спектакле он играл Тома Сойера, а я – Бекки Тэтчер. Наш первый поцелуй был на сцене, на глазах у всех других детей и пары сотен родителей и зрителей.

– Я страшно старался получить эту роль, – с удовольствием вспомнил Эрик. – Пришлось для этого побить Марти Ландерса.

– Никто не против шуток в вашей добровольческой работе, – улыбнулся Хилл. – Мы стараемся быть весёлыми воинами. Я взял себе имя Оскара в честь другого Оскара, который жил давно. У него был список евреев. У меня он тоже есть.

– Ну, тогда Том и Бекки, – согласился Бреслер. – На некоторое время.

Джексон продолжил:

– Итак, Том и Бекки, рота «А» известна как боевое подразделение, и это означает, что мы планируем, предлагаем и проводим настоящие нападения на врага. Мы стреляем в людей, поджигаем и взрываем объекты. Мы – те парни в лыжных масках, которых в последний раз в жизни видят многие мексиканцы, негритосы и федеральные громилы со значками. Некоторые штабные начинают называть линейными ротами подразделения, вроде нашего.

– Я думал, что все единицы, ну, боевые, – проговорил Эрик.

– Все подразделения, боевые, если ЗОГ поймает любого из нас, все обречены на пытки и смерть, – заговорил Бреслер у окна. – Хотя есть и другие, специальные роты. У некоторых из них только обеспечивающие и интендантские обязанности. У других чисто разведывательные задачи, некоторые из них технические, как у группы наших компьютерщиков, другие заняты пропагандой. Есть специальные мощные эскадроны смерти Третьего отдела, которые осторожно выслеживают и ликвидируют важные цели, и так далее и тому подобное.

Прошло два с половиной года после восстания 22 октября, а наше движение на Северо-Западе уже стало достаточно разнообразным по организации. В каждом штате и округе командиры местных бригад занимаются тем, что, по их мнению, срабатывает.

Например, здесь, в Орегоне у нас теперь есть батальоны Добрармии – части среднего уровня, состоящие из шести – восьми рот. Мы долго спорили по поводу того, как быть с тем, что у нас всё время собирается всё больше и больше добровольцев, а действовать должны отдельные группы человек по пять-шесть, то есть количество людей, которые могут втиснуться в одну машину на случай, когда необходимо срочно провести Восстанавливающую Перетасовку.

Короче говоря, мы решили попробовать разделить бригады на батальоны здесь, в Портленде, а в Сиэтле и Спокане сохранить двухуровневую структуру, бригада – роты, а чтобы справиться с потоком – создавать больше рот с более разобщёнными группами или экипажами в роте. На деле, похоже, оба метода работают одинаково хорошо.

– А как насчёт Айдахо? – спросил Эрик. – Или я задаю лишние вопросы?

– Там нет ничего, о чём врагу уже не стало бы известно, – ответил Бреслер. – Айдахо и запад Монтаны развиваются странно, может, потому что они чересчур огромные, и там нет такой плотности городов и людей, как здесь у нас вдоль коридора I-5. Большинство подразделений сельские, и они превращаются во что-то вроде «Летучих колонн», как мы их называем, из групп по 30–60 добровольцев, которые перемещаются по сельской местности более или менее по своему усмотрению, как Джек Смит и Судьи Монтаны или сумасшедшие парни O.C. Оглви из «отростка» Айдахо. Это те самые, кто украшают обочины дорог насаженными на палки головами ниггеров и мексиканцев.

На Диком Востоке Родины что-то складывается и начинает очень походить на освобождённую местность. Федералы просто не имеют сил закрыть весь этот громадный район, особенно из-за того, что миллионы их солдат разбросаны по всему свету, везде, где есть нефть, и воюют, чтобы украсть её у туземцев. Таким образом, существуют значительные участки на удалении от междуштатных и внутриштатных дорог, города и села, где Добрармия более или менее правит бал. Мы уже пробовали «Летучие колонны» к западу от гор, как и колонну Тома Мердока в южной части полуострова Олимпик и Корби Моргана вокруг Порт Таунсенд и Порт Анджелес на севере. Я бы сказал, что наш третий батальон Первой бригады вдоль Северного берега был бы для этого хорошим кандидатом. Они уже почти создали именно такую освобождённую зону к западу отсюда, в Колумбии и округах Клэтсоп и Тилламук. Федералы всё чаще стараются избегать этих округов.

– Капитан Хэтфилд и «Дикая стая»?! – горячо воскликнула Аннет.

– Да, так их называют в СМИ, – с усмешкой подтвердил Хилл.

– Мы слышали о них, о Хэтфилде, его винчестере и шляпе с пером. Почти все белые ребята в Эшдауне думают, что хэтфилдовцы – самые крутые, хотя мы осмеливаемся так говорить только шёпотом, – добавил Эрик.

– Я передам Заку в следующий раз, когда его увижу, – засмеялся Джексон. – Ему будет интересно узнать о таких поклонниках в школе. Впрочем, вернёмся к тому, что я говорил о ещё одном способе наших действий здесь, в Орегоне. Он немного отличается от методов остальной Армии тем, что у нас в каждом батальоне есть отдельные подразделения подрывников-взрывотехников.

– Взрывотехников? – переспросил Эрик.

– Это доставка взрывных устройств. Подразделение по изготовлению взрывных устройств, – ответил Джексон. – В подразделении подрывников есть свой интендант, который отвечает за получение взрывчатых веществ и материалов для их изготовления. У них есть свои взрывотехники, которые делают таймеры и радиоуправляемые детонаторы, а также механики, устанавливающие особые подвески и другие приспособления на любые транспортные средства, используемые для перевозки. Потом есть упаковщики, которые изготавливают сами взрывные устройства и устанавливают их в машину или в любую другую систему доставки, а также объекты, вроде химических лабораторий и специально устроенных тайников для хранения взрывчатых веществ и так далее.

В других местах Родины каждая рота Добрармии имеет собственные кадры взрывников или добровольцев в роте, которым поручена эта обязанность, а также собственные взрывчатые вещества, оборудование и материалы. Это означает, что, когда рота сокращается из-за арестов или боевых потерь или уничтожается из-за нарушения конспирации, то уменьшается не только количество стволов в армии, но и количество взрывчатых веществ в её распоряжении.

Вопросы, связанные с доставкой взрывных устройств, имеют для нас большое значение. Эти устройства, как правило, громоздкие, тяжёлые, опасные и заметные при перевозке. Они снижают мобильность роты, а ведь мы выживаем и продолжаем борьбу благодаря мобильности. Так что мы решили уже несколько месяцев назад здесь, в Портленде, что любой из командиров рот и выше может предлагать цели для подрывов. Предложение идёт наверх и утверждается батальоном или бригадой, разрабатываются тактические детали, офицер-подрывник батальона выясняет, что необходимо, готовится заряд, а затем доставляется в боевое подразделение, перед которым поставлена задача доставки бомбы к цели. Доброволец, хотя их, как правило, двое, прибывает в назначенный пункт доставки, берёт заряд взрывного устройства и уносит или увозит его, если это взрывное устройство в автомобиле или грузовик-бомба, а затем доставляет его к цели и подрывает. Подрывники, которые обучают использованию бомб, всегда в масках, поэтому их нельзя опознать, если задание срывается. При таком способе использования наших возможностей проведения взрывов врагу гораздо труднее их предотвратить.

– Но что, если само подразделение подрывников будет схвачено или предано? – спросил Эрик. – Кроме того, представим, что-то случилось, а боевому подразделению срочно понадобилась бомба, и она не успевает пройти через всю эту волокиту, ну, я имею в виду порядок?

– Такого ещё не было, – ответил Бреслер. – Если это и произойдёт, мы вновь выстроим в роте отделение подрывников, из людей других подразделений. До сих пор система, кажется, работала. Но у снабженца в каждой роте есть несколько устройств, припрятанных на случай появления неплановой цели, требующей быстрого ответа. Например, если мы замечаем машину какого-нибудь юниониста, оставленную в доступном месте, и подрываем его. И ещё много небольших устройств для использования в качестве бомб-ловушек. Командир роты может использовать их по своему усмотрению.

Джексон вмешался:

– Кстати, одно исключение – это ручные гранаты, которые стоят своего веса в золоте, и с ними гораздо веселее. Когда снабженец получает гранаты, они долго не залёживаются. Он делит гранаты между свободными охотниками, а те идут и бросают их. Вы замечаете, что в Портленде теперь стало гораздо меньше мексиканских баров и винных погребков, которые торчали на каждом углу. Я уже упоминал об этом, потому что хотя сейчас тяжёлую «бум-бум» работу проводит специальное подразделение, вас обучат обращению с взрывчатыми веществами, и если вы обнаружите способности к этому, вас могут попросить поработать подрывниками. Они всегда ищут новые таланты, и как сказал командир, бывает, что нам нужно быстро восстанавливать подразделение подрывников. Как у вас, ребята, с химией?

– Я хочу стать инженером, – ответил Эрик. – И уже изучил большую часть основной химии.

– Тогда мы можем предоставить тебе возможность сделать карьеру, – пошутил Бреслер. – Надеюсь, не слишком короткую.

– У меня так себе, – призналась Аннет. – Хотя у нас в Эшдауне есть пара действительно умных ребят – фанатов науки. Они могли бы помочь. Я заметила, что ребята, изучающие науки, не очень-то любят ниггеров и мекскрементов.

– Славно, – сказал Хилл. – Сейчас мы подходим к сути того, что мы хотим от вас обоих, по крайней мере, на первых порах, пока вы не наберётесь опыта, и мы решим, что вы готовы к «мокрым делам». Во-первых, я хочу познакомить вас с вербовкой, которой занимается каждый доброволец, но не в том смысле, как вы можете подумать. Одной из наиболее серьёзных и необходимых мер безопасности в практике Добрармии является то, что в Армию никто не вступает. Добрармия связывается с новобранцем. Вы же не можете просто подойти к другим детям в вашей школе и сказать: «Привет, ребята, никто не хочет немного заняться внутренним терроризмом?» Помните, главную установку: Вы никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не признаётесь, что состоите в Добрармии.

Вы, вы оба, должны сделать следующее: составить в собственной голове список детей вашей школы, которые на ваш взгляд могут втайне придерживаться расовых взглядов, тех, кому действительно опротивела вся эта негроидная и правительственная муть, тех детей, у кого родственники или близкие были убиты в Ираке и Иране, тех, кто может стать будущим добровольцем. Работайте с Шумейкером: он знает таких детей как учитель, и вы – как одноклассники. Вы сами никогда не должны подходить к этим детям, независимо от того, насколько вы уверены в том, на что они готовы и чего хотят. Вы дадите Билли полный отчёт по всем возможным новобранцам, а потом забудете о них. За ними будет наблюдать и свяжется отдельно доброволец, специально занимающийся вербовкой. Иногда уходят месяцы наблюдения и изучения, прежде чем мы решаемся подойти к будущему рекруту. Иногда мы и вовсе не подходим. Если мы завербуем кого-нибудь в вашей школе, вам могут даже не сказать об этом, если мы не увидим некоторого тактического преимущества в добавлении новичка в вашу группу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю