Текст книги "Очищение (ЛП)"
Автор книги: Харольд Ковингтон
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 63 страниц)
В другом журнальчике передовая статья придерживалась иного направления, и её заголовок вопрошал: «ЭРИКА – ЕЩЁ ОДНА ЖЕРТВА ВЕЧЕРА ОСКАРА?» Этот журнальчик предполагал, что люди из Добрармии похитили или убили её, а от тела избавились.
Мартину Шульману также уделялось много места на внутренних страницах большинства журнальчиков и газетёнок, с нечёткими снимками его физиономии с сигарой, и заголовками вроде «ЧАСТНЫЙ СЫЩИК ПОКЛЯЛСЯ НЕБУ ОТОМСТИТЬ УБИЙЦАМ В ВЕЧЕР ОСКАРА». Обычное дерьмо. Джулия была потрясена всей историей с Эрикой Коллингвуд. Она была мельком знакома с Эрикой по студии «Фокс» и не знала, что обо всём этом думать. Она была уверена в одном: что бы ни говорили в бульварной печати, наиболее вероятно, что это враньё. Казалось, весь мир сходит с ума.
Джулия знала, что ей необходимо быстро разработать план. Без работы она не могла позволить себе снимать нынешнее жильё, и, похоже, останься она в городе, временно устроившись в страховой компании или ещё где-нибудь, ей и близко не заработать столько, сколько платила ей «Фокс», так что в любом случае придётся переехать на более дешёвую квартиру. Или уехать из Лос-Анджелеса? Но куда?
Возвращаться в Асторию не имело большого смысла. Мало того, что её годы работы помощником телепродюсера немного значили как рекомендации для какой-нибудь работы, что она могла бы найти в округе Клэтсоп, в штате Орегон, но её родной город оказался теперь в центре военных действий, который ФБР и СМИ называли «страной бандитов Добрармии», благодаря Заку Хэтфилду.
Джулия ничего не могла понять. Она часто говорила с матерью и братом Тэдом, шерифом. Тэд написал ей в электронной почте, что не может обсуждать никакие события в округе по «соображениям безопасности», а затем прислал письмо обычной почтой, в котором писал, что его телефоны прослушиваются, и электронная почта просматривается федеральными органами, что запутало Джулию ещё больше: «С какой стати ФБР прослушивать телефоны Тэда и читать его электронную почту? Господи, ведь он же шериф!»
И когда она говорила с матерью, та распространялась только о старых соседях и знакомых, о церковных делах, как будто ничего не происходило, и она не жила в середине партизанского мятежа. Она действительно казалась до странности более счастливой и непринуждённой чем обычно. Несколько раз за последние два года Джулия просила мать переехать в Лос-Анджелес и жить с нею, для большей безопасности, но мать ответила:
– О, нет, доченька, поверь, здесь я в намного большей безопасности, чем ты – там, со всеми этими ужасными преступлениями, наркоманами и бандами.
– Мамуля, только потому, что ты – мать шерифа, не значит, что ты не можешь стать жертвой всего этого сумасшествия, происходящего дома! – раздражённо возражала Джулия. – На самом деле, может, ты в ещё большей опасности именно потому, что ты – мать шерифа!
– Доченька, ты не понимаешь, – мягко возразила мать. – Тэд – не один, кто теперь защищает нас всех.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Джулия.
– Не бери в голову, доченька. Вот приедешь домой в следующий раз, и мы поговорим об этом. А то у маленьких кувшинов – большие уши. Но ты не волнуйся, я в полной безопасности.
Внезапно мобильный телефон Джулии зазвонил. Она взяла телефон, несколько опасаясь очередного грязного звонка вроде тех, что ей пришлось выслушать после попадания в чёрный список. Похоже, что звонили только мужчины с явным нью-йоркским акцентом, которые подробно расписывали, что они хотят сделать с ней в кровати и как изощрённо будут её пытать. Несколько раз Джулия узнала голоса евреев – бывших коллег по «Фоксу», включая степенного вице-президента, у которого, как она знала, были внуки, и кто всегда обращался к ней с неизменной любезностью, пока она не получила клеймо «нацистской суки».
По какой-то непонятной причине, эти звонки не задевали Джулию. За годы работы в Голливуде она узнала евреев, и из этого близкого знакомства неминуемо возникло презрение. Теперь она стала отверженной женщиной и не ожидала от них ничего другого. Обычно Джулия просто отсеивала звонки через голосовую почту, но в это утро она ждала ответного звонка по работе, поэтому ответила на звонок, рискуя услышать поток грязных картавых непристойностей.
– Мисс Лир? – произнёс мужской голос.
– Да, Джулия Лир у телефона, – ответила Джулия.
– Мисс Лир, с вами говорит Арнольд Блостайн, президент студии «Парадайм». Вы узнаёте мой голос?
– Эээ, да, мистер Блостайн, узнаю, – поражённо протянула Джулия.
– Как вы сегодня утром?
– Честно говоря, дерьмово. Вы же внесли меня в чёрный список по моей профессии и пытаетесь выжить из города.
– Да, именно об этом я и хочу говорить с вами, – промурлыкал Блостайн.
Этот студийный босс в молодости начинал актёром и всё ещё мог сладким голосом и тоном изобразить искреннее сожаление и заботу.
– Я говорил с Майроном Силверстайном о вашем случае, и должен сказать, что, по-моему, он принял всё слишком близко к сердцу. Мне хотелось бы понять, что мы можем предпринять, чтобы поправить дела.
– Кто это мы? – подозрительно спросила Джулия.
– Некоторые из моих знакомых управляющих в киноиндустрии и я сам. Мите Лир, я хотел бы пригласить вас приехать и побеседовать с нами. Прямо сейчас, если это удобно. Думаю, для всех нас это будет весьма взаимовыгодно. Честно говоря, я так хочу встретиться с вами, что взял на себя смелость послать лимузин с моим личным водителем к вашему дому, чтобы он забрал вас. Водитель должен быть у вас примерно через час, но он подождёт, пока вы будете готовы, и потом доставит вас сюда, в «Парадайм».
– В одну минуту меня вносят в чёрный список, а в следующую – приглашают в Бункер? – ахнула Джулия. – Это становится нереальным.
– Ну, что мне вам сказать? – замялся Блостайн. – Это – Голливуд, где всё и вся возможно.
Джулия вспомнила боль в затылке от разрядов фэбээровского электрошокера и ударов по голове, когда она сидела связанной в собственном кабинете, и пару секунд ей хотелось «послать» Блостайна, но она решила не делать этого.
Во-первых, было ясно, что почти наверняка это был её последний шанс когда-нибудь поработать по профессии, которую она успела полюбить. Нравится это или нет, но «ключи от королевства» находились у Блостайна и его знакомых евреев. И если ей хочется вернуться в Изумрудный Город, только эти евреи могут восстановить её права в Голливуде.
Кроме того, ей было очень любопытно узнать, что, чёрт возьми, происходит.
– Конечно, – согласилась она. – Часа вполне хватит.
Так как Джулия смутно представляла себе характер встречи, то после душа надела изящный и профессионально выглядевший деловой костюм, как если бы она шла на собеседование при приёме на работу, которым, насколько она понимала, эта встреча и могла оказаться.
Лимузин прибыл быстро. Водителем был высокий негр в шоферской униформе со знаками различия охранной фирмы «Блэкуотер», и, судя по оттопыренному кителю, негр, должно быть, также выполнял роль телохранителя Блостайна, но это было нормально в «городе мишуры» в эти дни. Её определённо ждали, потому что автомобиль молнией пронёсся прямо через контрольно-пропускные пункты и барьеры в «Парадайм».
На входе в Бункер Джулию встретил подобострастный порученец в спортивной куртке, который сопроводил её через все металлоискатели и посты охраны, к лифту и не в зал заседаний, а прямиком в помещение в обособленном коридоре – в роскошно обставленный холл с шикарным ковром, кожаными креслами и диванами.
При её появлении не только Блостайн, но и нескольких самых богатых и могущественных людей в Голливуде, что также означало самых богатых и самых могущественных людей в мире, учтиво поднялись на ноги. Джулия узнала Фейнстайна из студии «Дримуоркс-Дисней», Глейзера из «ТриВижн» и Данцигера, юрисконсульта «Парадайм». Трёх других мужчин она никогда раньше не видела. Трое из семерых были в синих ермолках. Буфетная стойка в углу была уставлена автоматами-термосами с горячими напитками и тарелками с экзотически выглядящими бутербродами, хотя время обеда ещё не наступило. Рядом, молча, стоял официант-латиноамериканец в белой куртке.
– Доброе утро, мите Лир, – любезно приветствовал её Блостайн.
Он жестом указал на буфет.
– Может быть, кофе, чай или травяной чай? Что-нибудь покрепче из бара? Или немного перекусить?
– А у вас есть двойной латте? – смущённо спросила Джулия.
Официант тут же налил большую керамическую чашку с белой пенистой жидкостью из одного из стоящих на стойке термосов и принёс ей на блюдце с салфеткой.
По кивку Блостайна официант и порученец вышли из комнаты.
– Пожалуйста, присаживайтесь, мисс Лир, – предложил Блостайн, показав на кресло и кофейный столик рядом с ним.
Джулия села, глотнула горячего кофе и поставила чашку с блюдцем на стол. Она решила взять быка за рога.
– Мистер Блостайн, я понятия не имею, почему вы позвали меня сюда, но, судя по присутствию этих господ, это должно быть что-то важное, – начала она. – Вы сказали по телефону, что хотите исправить дело по внесению меня в чёрный список на работу в шоу-бизнесе, чего, я должна сказать прямо сейчас, совершенно ничем не заслужила.
– Об этом я был проинформирован, Джулия. Можно мне называть вас Джулия? Вы также можете называть меня Арни.
«О, Боже, начинается», – подумала Джулия. «Что, чёрт возьми, они хотят со мной сделать?»
И продолжила тихим, но твёрдым голосом:
– Ко мне пришли агенты ФБР, допросили, запугали, избили в моём собственном кабинете, и я была уволена с работы, потому что более четырнадцати лет назад в средней школе была знакома с человеком, которого не видела с того лета, когда окончила школу.
Я прекрасно знаю, что не стоит требовать ответственности от правительственного агентства, и даже не потрудилась подать жалобу, заранее зная, что это бесполезно и, возможно, принесёт мне ещё большие неприятности. Но, откровенно говоря, я ожидала лучшего отношения от работодателя и киноиндустрии, которым я служила преданно, с энтузиазмом, творчески и со всей энергией, на которую только способна. Я отработала каждый цент, который вы когда-либо мне заплатили.
Мало того, что я была выброшена с работы охранником, без возможности объясниться или высказаться, но из-за сплетен в киноиндустрии, я теперь заклеймена как Эксис Салли[73]73
Эксис Салли – прозвище американки Милдред Гилларс, работавшей на немецком радио в годы второй мировой войны. Под «axis» – «эксис», по-английски «ось», имеется в виду «Ось Зла»– союз Германии, Италии и Японии. – Прим. перев.
[Закрыть], и никто не возьмёт меня на работу. Всем нам прекрасно известно, что вы, джентльмены, находящиеся в этой комнате, можете по своему желанию включать и выключать эту «мельницу сплетен». И я хочу знать, что вам требуется, чтобы «отозвать своих собак»?
– Вы же знаете, Джулия, как в Голливуде делаются дела, – примирительно начал Блостайн. – Услуга за услугу. Вы выполняете наше деликатное поручение и получаете место помощника продюсера здесь в «Парадайм» или любую другую работу по вашему желанию, с любой зарплатой и в любой студии или сети города. Я это обещаю. Чёрт, проверните для нас это дело, и сможете получить место Майрона Силверстайна, если захотите.
– А это мысль, – криво усмехнулась Джулия, отпивая латте. – Не стоит и говорить вам, джентльмены, к какой стене вы меня прижали. Вам это известно лучше всех, потому что именно вы и загнали меня в это положение. Я не вижу выбора. Что бы это ни было, я попробую.
– Какая ирония, – выдавил невесёлую улыбку Блостайн. – На самом деле, мы хотим, чтобы вы попытались остановить эти убийства.
– Что? – поперхнулась Джулия от неожиданности.
– Мисс Лир, вы были очень откровенны с нами, и мы также будем искренни, – сказал Дэвид Данцигер, наклоняясь вперёд. – Этот… этот ужас, это кровопролитие, это безумие нужно остановить. Наша индустрия уничтожается. Я думаю, что все мы потрясены и поражены тем, как легко и быстро эта кампания террора со стороны Добровольческой армии заставила всех нас прекратить работу, от мегазвёзд и управляющих вроде нас самих, до наших съёмочных и технических команд, сотрудников студий и тех, кто нас кормит и обслуживает, – все боятся показаться поблизости от офисов студий, съёмочных площадок или на мероприятиях кинопромышленности.
Сумма денег, которые мы уже потеряли, настолько огромна, что невозможно даже определить их количество, и если бы даже я назвал вам какую-либо цифру, она была бы бессмысленной сегодня и неверной завтра, потому что бойня всё продолжается. ФБР и полиция теперь уже несколько месяцев пытались справиться с этим, но оказались бессильны. Если им верить, это Скотти из «Звёздных войн» высаживает разных бандитов и бомбистов со звездолёта «Энтерпрайз» и снова забирает обратно после убийств.
Ближе всего мы подобрались к ним, когда мой покойный зять Мартин Шульман, с которым я дружил всю жизнь, очень храбрый человек, смог выследить внутреннего агента Добрармии Эрику Коллингвуд, которая помогла устроить ту бойню в вечер вручения премий Американской киноакадемии. Эрика исчезла, а Марти заплатил своей жизнью за то, что подобрался к Добрармии даже на такое расстояние.
Мы вынуждены признать, что, если есть хоть что-нибудь для спасения после этого крушения, потерь миллиардов долларов и десятков тысяч рабочих мест и карьер, включая наши собственные, то мы согласны проглотить это действительно очень горькое лекарство. Мы должны сдержать свой гнев и желание мести до лучших времён и обстоятельств. Тем временем, мы должны, по крайней мере, попытаться прийти к какому-то соглашению с этими убийцами, которое позволит нам возобновить производство и вернуть своих людей на работу. Может быть это невозможно, и тогда Бог знает, что случится, но мы должны, по крайней мере, сделать такую попытку. Вот здесь вступаете в игру вы.
– Я?! – от изумления у Джулии перехватило дыхание.
Данцигер кивнул.
– Образно говоря, Джулия, мы хотим, чтобы вы передали врагам наш «белый флаг». Наша проблема при попытке переговоров или хотя бы при установлении связи с этими людьми – та же, что и у полиции с ФБР. У нас нет и намёка, где найти этих сукиных детей. Вы – единственная слабая нить, которая у нас есть, по крайней мере, единственная, о которой мы знаем. Безусловно, некоторые люди в городе знают, где их найти, как эта сучка Коллингвуд, – злобно прошипел он. – Но смерть Марти Шульмана показала опасность попыток выследить их таким способом. Мы хотим, чтобы вы попытались проскользнуть с «чёрного хода» и высказаться от нашего имени, посмотреть, не сможете ли вы переговорить с кем-нибудь, кто смог бы отозвать отсюда этих псов. Тогда мы сможем отогнать от вас наших.
– Вы имеете в виду Зака, – медленно протянула Джулия, до которой начал доходить смысл встречи.
– Да, – подтвердил Данцигер. – Мы хотим, чтобы вы поехали в свой родной город и навестили вашего старого возлюбленного.
– Я не уверена, что смогу найти его, если на это не способны полиция и военные Соединённых Штатов со всей их мощью, – усомнилась Джулия. – И не уверена, что хочу. Я не уверена, что он захочет встретиться со мной. И почему именно Зак? Я не слышала, чтобы он участвовал в этих делах, здесь, в Голливуде.
– По-моему, он – командир батальона, что бы это ни значило, и в каком-то смысле местный командир Добрармии на северном побережье Орегона, – ответил Данцигер. – Не говоря уже, что он в своём роде звезда СМИ, разъезжает, где ему заблагорассудится, на «Хаммере» с пулемётом калибра 12,7 мм и пером в шляпе, размахивая «Винчестером» как ковбой в старые времена. Его банда даже называет себя «Дикая стая». Зак, похоже, деятель с политическим влиянием, который нам нужен, или он знает таких людей, если вы сможете убедить его.
– Рискуя получить такую же пулю за мои хлопоты, как и Марти Шульман? – нервно воскликнула Джулия.
– Я это и имел в виду, когда говорил, что вы можете выписать ваш собственный билет в Голливуд, если сделаете это для нас, – уточнил Блостайн. – Я не говорил, что вам не придётся заработать его.
– Теперь, вы сказали, что не видели этого Хэтфилда многие годы, – настаивал Данцигер. – Насколько близкими были ваши отношения, смею спросить?
– Мы обсуждали возможность женитьбы, настолько серьёзно, как это могут двое 18-летних молодых людей, но у семьи Зака не нашлось денег на колледж, его призвали в армию, он застрял в Ираке на много лет, и я потеряла его след. Очевидно, с тех пор он изменился, – грустно сказала Джулия. – Америка научила его убивать, и, похоже, он не может отвыкнуть.
– Вы думаете, что он может вас обидеть или позволит сделать это другим, если вы попытаетесь связаться с ним и поговорить о нас? – спросил Блостайн.
– Видит Бог, мистер, я просто не знаю, – покачала головой Джулия. – Иногда я слышу о нём в новостях. Это – не мальчик, которого я помню, всё, что я могу сказать. Она глубоко вздохнула. – Послушайте, я хочу работать снова, и работать здесь, на телевидении или в кино. Это всегда было моей мечтой. Если я сделаю это, смогу найти Зака, и если он не пристрелит меня или просто не даст пинка под зад, что точно я ему должна передать от вашего имени?
– Это просто, – сказал Блостайн. – Просто спросите его, что требуется, чтобы положить здесь конец всем этим убийствам и разрушениям. Если это – деньги, мы заплатим их, любые и в любом месте, где они захотят. Если это что-то ещё, с чем мы сможем смириться, мы пойдём и на это. Только пусть они позволят нам вернуться к работе.
– А с чем вы не сможете смириться? – спросила Джулия. Её пугало то, что от неё требовали, но в этом было и своё очарование.
– Они должны быть хотя бы немного реалистичнее, – добавил Фейнстайн. – Понять, что мы не можем просто уволить каждого еврея, гомосексуалиста и афро-американца, которые работают на нас, и не можем прекратить делать кино и телешоу с актерами из нацменьшинств, ничего такого. Это прикрыло бы нас, по существу, точно так же, как и их расстрельная кампания. Ой вей, возможно, у этих маньяков именно такая цель, и нет вообще никакого способа чего-нибудь от них добиться; на этот случай я полагаю, мы вынуждены будем переместить всю киноиндустрию в Европу или Новую Зеландию или ещё куда-нибудь. Мы не хотим делать этого и прерывать столетнюю традицию здесь, в Голливуде. Мы просто хотим знать, есть ли вообще способ выработать какое-то временное соглашение так, чтобы мы могли снимать фильмы, не думая о бомбах в машинах и снайперах на съёмочной площадке.
– И подразумевается, что я должна договориться обо всём этом самостоятельно? – недоверчиво спросила Джулия.
– Нет, мы не ждём этого от вас, – успокоил её Блостайн. – Если ваш старый школьный обожатель вообще проявит интерес, попросите его передать это предложение наверх его собственному командованию и указать нам какого-нибудь человека здесь, в Калифорнии, желательно того, кто знает индустрию, и с полномочиями заключить соглашение с их стороны. Мы торжественно обещаем ему, что сохраним всё строго между нами, и что никакая полиция, ФБР или правительство не будут привлечены к этому делу. Мы хотим всё уладить и согласны на предварительные условия.
– Вы думаете, что они примут на веру слово евреев хоть в чём-нибудь? – прямо спросила Джулия, оглядев всех находящихся в помещении.
Моше Фейнстайн развёл руками.
– Мадам, уверяю вас, под дулом, нацеленным нам в головы, мы будем исключительно честны.
Один – по земле, два – по морю
Вперёд: у этого плута язык двоится.
Играйте наступленье, трубачи!
Король Генрих VI – Акт II, Сцена 3
Джулия была на родине более трёх лет назад, последний раз – ещё до восстания 22 октября, и была поражена, насколько поездка теперь усложнилась. Чрезвычайные меры безопасности при посадке на самолёт в международном аэропорту Лос-Анджелеса стали уже привычными, но необходимость проходить такую же тщательную проверку при выходе из самолёта в Портленде была для Джулии в новинку. Проверка включала рентген, металлоискатели, полный обыск багажа и ноутбука Джулии, её ручной сумки и портфеля угрюмыми сотрудниками Федеральной службы безопасности авиаперелётов, в куртках кирпичного цвета, большинство которых, похоже, были латиносами или чёрными, и у всех них в кобурах на поясе торчали «Глоки».
Прошло почти два часа со времени, когда Джулия сошла с самолёта, и, наконец, вошла в главный зал прилёта, но даже там были заметны различия. В терминале было гораздо тише по сравнению с аэропортами, что Джулия помнила, и она быстро обнаружила вероятную причину. Почти на каждом углу стояли или прогуливались по дорожкам пары мужчин в иссиня-чёрной форме и несколько женщин, в тяжёлых бронежилетах и шлёмах с тёмными щитками и винтовками «М-16» с инфракрасными прицелами. На их спинах яркими золотыми буквами блестела надпись «ФАТПО» – сокращённое название Федеральной антитеррористической полиции. Джулия заметила, что люди насколько возможно старались избегать вооружённых правительственных громил, не показывая этого. А громилы, похоже, имели привычку останавливать людей в терминале без всякой причины, резко отдавали приказы, бросали злые взгляды и требовали предъявить документы. Северо-Запад оказался под игом, «железной пятой».
Тут Джулия заметила стройного человека средних лет в синей спортивной куртке и белых брюках, который держал картонную табличку со словом Лир, написанным маркером. Она подошла к нему, таща сзади свой походный чемодан на колёсиках.
– Привет, я – Джулия Лир, – обратилась она к этому человеку.
– Уолли Пост, – представился тот, пожимая руку Джулии.
– Мистер Блостайн сказал, что вы меня встретите, но зачем? – спросила Джулия.
– У меня здесь небольшая компания под названием «Орегон Секьюрити Ассошиейтс» – пояснил Пост. – Раньше я был частным сыщиком, но после начала «Волнений» мы начали заниматься туризмом и деловыми поездками. Мы помогаем людям, которые должны по любой обоснованной причине посетить наш добрый «город роз» и некоторые наши живописные сельские районы, добраться туда, сделать дела и уехать без неприятностей. Можете называть меня своим надёжным местным проводником. Я благополучно проведу вас через джунгли и уберегу от львов, тигров и медведей, ей богу!
– Я сама происхожу из этих страшных джунглей, и не думаю, что мне нужен проводник, – засмеялась Джулия.
– Блостайн говорит, что вы не были здесь, с тех пор как по ночам раздаётся большой грохот, – заметил Пост. – Теперь джунгли стали гораздо опаснее, мемсаиб[74]74
Обращение к европейской женщине в колониальной Индии. – Прим. перев.
[Закрыть].
Он бросил взгляд ей за спину.
– Кстати…
Джулия почувствовала тяжёлую руку на плече, обернулась и увидела сзади огромного чёрного в бронежилете «ФАТПО». Его напарник, мексиканец размером поменьше, стоял в нескольких шагах поодаль, нацелив винтовку «М-16» прямо в живот Джулии.
– Кто ты ефть, баба, и какого хрена ты припёрлафь в мой город? – воинственно прошепелявил чёрный.
Прежде, чем потрясённая Джулия ответила, Пост ловко вынул из кармана рубашки маленькую карточку и протянул её «пухлому».
– Добрый день, джентльмены, – учтиво произнёс он. – Я – Уолли Пост из «ОСА». А эта леди из киностудии «Парадайм» в Голливуде, которую я сопровождаю для защиты от бунтовщиков. Как видите, у меня спецкарта от вашего командира, полковника Асеведа. Номер его мобильного телефона указан на обороте.
Огромный черномазый глянул на карточку, но он был явно знаком с действующей системой и вернул её.
– Хочешь быть в безопафнофти от казлов рафифтов, тогда в городе тебе нада держаться наф, «По», – посоветовал он Джулии с плотоядной ухмылкой.
– По правде говоря, она собирает здесь материал для фильма, который задумала «Парадайм», всё о вас – герои «ФАТПО» и вашей доблестной борьбе с ненавистью и терроризмом, – с ходу выдал Пост.
– Да ну? – удивился мексиканец. – Тебе будут нужны некоторые из нас, парни из «По» как актёры твой кино, ага?
– Чем правдивее, тем лучше, – согласилась Джулия.
– Это круто. Мне нравится быть кинозвездой, ага. Я – рядовой Рамирес, Тибурсио Рамирес, но мои братки в «По» называют меня Кангранде. Ну, «Большая собака» по-испански. Если тебе нужен какой технический совет или что, найди меня, хоккей, мами?
– Я запомню, – пообещала Джулия.
Рация чёрного затрещала, послышалось что-то неразборчивое, негр хрюкнул мексиканцу, и они ушли по дорожке терминала. Джулия посмотрела им вслед и сглотнула.
– Многие из них – бывшие бандиты из Лос-Анджелеса, Нью-Йорка, Чикаго, Майами и тому подобное, – обыденно пояснил Пост.
– Как плохо это могло обернуться? – нервно спросила Джулия.
Пост усмехнулся.
– Здесь на людях, днём? Наверно не слишком плохо, если у тебя достаточно выдержки отнестись ко всему легко и добродушно. А ночью, на углу какой-нибудь улицы или на тёмной сельской дороге, когда вокруг никого, кроме них и тебя? Плохо. Очень плохо.
– Что за карточка у вас в кармане, и как вы её получили? – спросила Джулия.
– Портлендский командующий ФАТПО – некто полковник Рейнальдо Асеведа, колумбиец. Мне говорили, что раньше он работал там на ЦРУ. Он явно думает, что вернулся в Медельин[75]75
столицу мирового наркобизнеса в Колумбии. – Прим. перев.
[Закрыть]. И я полагаю, что по существу он прав. «Пухлые» – его собственная частная армия, которые по решению Конгресса и в соответствии с распоряжением президента освобождены от судебного преследования за всё, что им вздумается сотворить с любым из нас.
Всего за несколько недель, что он здесь, Асеведа, уже начал грести деньги лопатой с помощью десятка афер, главным образом предоставляя защиту от своих собственных бандитов в бронежилетах. На обороте этой карточки личный номер мобильника Асеведы написан зелёным, что означает, что я заплатил ему за определённый уровень «крыши» и сотрудничество. Эта карточка – среднего уровня, на один уровень выше чёрного цвета. Не буду говорить, сколько я заплатил за неё, потому что вы мне не поверите. Если я доставлю вас целой и невредимой, и вы сможете сделать то, что нужно мистеру Блостайну, он обещал мне премию, достаточную, чтобы купить у Асеведы красную карточку, с номером его мобильника, написанным красными чернилами. Ту, что действительно хочется иметь.
– А что вам даст красная карточка? – спросила Джулия. – И следует ли мне это знать?
Пост холодно усмехнулся.
– Между прочим, с красной карточкой я смогу убивать людей. Как вы собирались добираться до Астории, мадам?
– Ну, взять напрокат машину, как обычно, – смутилась Джулия.
– Не советую, – сказал Пост, качая головой. – Не имеет значения, как ехать, по 30 или 26 шоссе. Вы наткнётесь, по крайней мере, на несколько контрольно-пропускных пунктов ФАТПО, а как только их минуете, обычно между Рейнир и Клэтскани, также можно столкнуться с несколькими КПП Добрармии. Кэп Хэтфилд хочет знать, кто входит и выходит из его владений. Его ребята знают местных и не беспокоят их, но я не уверен, считаетесь ли вы ещё местной или нет.
И я очень, очень не советую одинокой белой женщине проезжать через КПП «пухлых» после наступления темноты. Эти парни – не нормальная полиция или даже не регулярные войска, они – грубая шайка, присланная сюда Хиллари Клинтон, чтобы растоптать любого белого человека, который косо на них посмотрит. Я действительно вам необходим, мисс Лир. Блостайн нанял меня, чтобы доставить вас туда и обратно. Прошу вас позволить мне это сделать.
– Хорошо, – сказала Джулия, качая головой от удивления. – Пойдёмте.
Джулия вслед за Постом прошла из терминала к кратковременной ярусной автостоянке, где он погрузил её багаж в новый джип «Чероки». Когда они выезжали из аэропорта и на подъездную дорогу, ведущую к межштатной магистрали 5, Джулия осторожно спросила:
– Вы упомянули одного человека, кэпа Хэтфилда. По-моему, его зовут Зак?
– Так точно, – подтвердил Пост. – Он – капитан Добрармии, так что местные жители называют его Капитан Зак или Кэп, а СМИ, похоже, на нём помешались. Настоящий ковбой, не расстаётся с винчестером и пускает его в ход. Хэтфилд в прошлом году пристрелил одного отчаянного федерального полицейского, который вызвал его на дуэль или вроде того. Встретил его на улице в Клэтскани и прострелил башку из этой винтовки прежде, чем тот смог достать свой «Глок» из кобуры. Местные полицейские, кажется, решили просто убраться с его пути, а после дуэли они наверняка это сделали.
Первая портлендская бригада Добрармии состоит из трёх батальонов. Хэтфилд – командир Третьего батальона. Они называют себя «Дикой стаей». Никто не знает насколько велики первые два, но Третий батальон, похоже, довольно большой и прикрывает действительно огромный район, примерно от Рейнир до Астории и дальше на юг где-то до Кэннон Бич. Его парни почти захватили район, куда вы едете.
Оттуда до Ньюпорта действует Вторая орегонская береговая бригада под командованием какого-то шведа, который называет себя «Рагнар – Красная борода». Его настоящее имя, вроде, Дэн. Парень явно больной на голову. У есть него лодка, которую он переделал в длинный корабль викингов со щитами по бортам и с головой дракона на носу. Ещё когда здесь вдоль этого отрезка дороги 101 жили мексиканцы, он завёл привычку рубить их на части и ловить рыбу на приманку из кусков человечины. И больше мексиканцев здесь нет. Как только всё это началось, после 22 октября они очень быстро всё поняли. Теперь испанскую речь за пределами Портленда не услышишь.
– Да, это отличается от Лос-Анджелеса, – подтвердила Джулия.
– Представляю, – согласился Пост.
Он свернул к съезду и начал спускаться к реке.
– Вы знаете этого Хэтфилда лично? – мимоходом спросила Джулия.
– А в чём дело? – откликнулся Пост.
– Он – тот человек, которого мне нужно повидать в Астории, – пояснила Джулия. – Не знаю, должна ли я говорить вам или нет, но факт тот, что, после того, как я доберусь до Астории, я понятия не имею, как его найти. У меня есть кое-какие связи в местной полиции, если можно так выразиться, но… я даже не уверена, что они будут обсуждать эти дела со мной. Я даже не знаю, как начать расспросы, – закончила она, качая головой.
– Нуу. Я бы не распространялся об этом, – осторожно сказал Пост. – Вам повезло. Я – вроде наёмника с правилами, и когда мне заплатили, я не перепродаюсь. Но есть и другие, те, кто продаст вас «пухлым» не моргнув глазом, если узнают о вас что-нибудь подобное. Большие деньги на вознаграждения крутятся на Северо-Западе в наши дни, мэм. За каждого сына и дочь в Добрармии матерям обещана исходная денежная премия в 50 тысяч долларов за голову, как вознаграждение за внутренних террористов, и эта сумма возрастает в зависимости от того, насколько опасен был отдельный доброволец. Я думаю Хэтфилд теперь стоит больше полумиллиона. В дополнение ко всем другим вооружённым бездельникам, которые теперь у нас здесь есть, мы также имеем охотников за головами и доносчиков за каждым углом.
– Среди этих людей есть женщины-добровольцы? – удивилась Джулия. – Постойте, о чём я говорю? Это же глупость. Я сама знаю одну из них. Эрику Коллингвуд.
– Да, у них есть женщины, и некоторые из них настоящие конфетки, не обижайтесь, – хмыкнул Пост. – Эрика и Мелани Янг из Олимпийской летучей колонны, и эта татуированная цыпа-байкерша, которая стреляла на Фландерс-стрит, где вместе Котом Локхартом и другими крутыми парнями убила шефа полиции. В любом случае, отвечая на ваш вопрос, скажу, что я не был бы местным проводником, если бы не знал все племена и обычаи на пути. Я позвоню кой-кому, конечно, очень осторожно, и посмотрю, что смогу сделать, чтобы немного подтолкнуть события и найти Кэпа для вас.