Текст книги "Очищение (ЛП)"

Автор книги: Харольд Ковингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 63 страниц)

– Да, знаю, – сказала Джулия.

– Хорошо, но не теперь. Я имею в виду то, что сказал. Береги себя, милая.

Он наклонился снова и поцеловал её, на этот раз нежно в губы, повернулся и исчез во тьме.

И приходит рассвет

Был человек: он продал шкуру льва

Ещё живого – и убит был зверем.

Король Генрих V – Акт IV, Сцена 3

Леонард Познер казался живым воплощением бога на земле. Высокий, загорелый, великолепно выглядящий, с гривой волос, сверкающей серебром и уложенной феном, и с носом, исправленным пластическим хирургом. Познер был тем самым бесстрашным и неутомимым корреспондентом «Фокс Ньюс», который всегда шёл первым и всегда на один шаг впереди событий. Познер, возможно, самая крупная звезда в мире теленовостей, где звёзды вертятся и мелькают перед каждой камерой, посещал все горячие точки мира со свитой, которая иногда превосходила по численности остальных репортёров, вместе взятых.

Помимо целой группы звукооператоров, съёмочной бригады, организаторов и монтажёров, а так же толпы частных охранников из «Блэкуотер», эта свита включала личного гримёра Познера, парикмахера со ставкой 200 долларов за стрижку, собственного повара, сценариста, и команду администраторов для подготовки к работе и обслуживания шикарного дома-прицепа с кондиционированным воздухом в любом месте на земле от иракской пустыни до орегонских лесов. Кроме того он возил с собой личную помощницу, умопомрачительную блондинку с умственным развитием ниже плинтуса, в договор с которой было вписано условие об особых «личных услугах» в стиле Голливуда.

Познер был не просто «Мистер Фокс Ньюс». Познер сам был «Мистер Новость» и по праву считался самым известным тележурналистом со времён Уолтера Кронкайта, вызывающим доверие и восхищение. Его вечерняя телевизионная передача никогда не собирала меньше 100 миллионов зрителей. Замечания Познера, часто высказываемые им на ходу и передаваемые с «поля боя», иногда под иранскими снарядами или из толпы восставших палестинцев, влияли на политику страны, так как Челси Клинтон считала его «восхитительным» и постоянно расхваливала перед мамочкой-президентшей. Зарплата Познера с премиями превышала бюджет американского города среднего размера. Его особняк в Беверли-Хиллз был местом оргий, длящихся неделями, со всеми вообразимыми видами наркотиков, секса и идиотских выходок, которые поражали и вызывали уважительный трепет у самых пресыщенных хозяев и глав голливудских студий. В данный момент предрассветной темноты телебожество Познер перевешивался через поручни старого автомобильного парома и блевал в чёрные воды северного Тихого океана.

Его коллеги по «четвёртой власти» из всех сил старались сохранить невозмутимый вид.

– А кто-нибудь из нас не может снять его на видеокамеру мобильника и тайком послать в Интернет? – шёпотом спросил Марк Гастингс из «Си-Эн-Эн».

– Я бы не советовала, – ответила миниатюрная и развязная Сью Лумис из агентства «Рейтер». – У Леонарда много сильных сторон, но чувство юмора к ним не относится. Поступай, как знаешь, Марк, если ты думаешь, что несколько хохм стоят пожизненной кровавой вражды. И о крови я серьёзно. Эти бандиты из «Блэкуотер» очень даже способны избить тебя до полусмерти или ещё хуже, ты же знаешь. Всякий раз, когда Леонард выходит с вечеринки в Лос-Анджелесе, папарацци держатся от него подальше. Леонард отстёгивает этим животным за услуги столько, что он может тебе навредить не одним способом.

– Твои ноги ещё не привыкли к морской качке, а, Леонард? – спросил Рэнди Дженсен из «Маклатчи Мидиа».

– Пошёл ты! – простонал Познер.

– Эта лохань была предназначена для перевозок туристических джипов на остров Каталина в славных тёплых водах на юге, а не для походов на далёкий север в открытом океане, – заметил Билл Бейкер из «Ассошиэйтед Пресс», бывший моряк, который таким образом заявлял о себе как местном знатоке всех морских вопросов. – Буду рад, если мы не попытаемся переползти на этом корыте через отмели в устье Колумбии. Чёрт, мы даже не можем держаться за остальной частью конвоя без буксиров.

Конвой, о котором говорил Бейкер, был оперативным соединением из шести судов. СМИшники стояли у поручня прогулочной палубы судна ВМФ США «Вентура», которое вытащили с Лос-Анджелесской морской свалки, где оно ржавело на консервировании, и приспособили для выполнения последней задачи.

На «Вентуре» теперь размещались больше трёхсот полицейских и сотрудников Федеральной антитеррористической полиции, в полном вооружении, и более 50 транспортных средств, включая грузовики, хаммеры, бронированные машины пехоты, штабной броневик генерала ФАТПО Роланда Роллинза, внедорожники для прикомандированных СМИшников, и, конечно, передвижной офис Познера с дизельным тягачом для его буксировки на берегу.

«Вентура» шла только на четверти мощности двигателя, так как её тащили на четырёх тросах толщиной 30 сантиметров, по двое прикреплённых к океанским буксирам «Джозефине П.» и «Клаун фиш». Личный состав ФАТПО в соединении составлял почти 1400 полицейских, но остальные размещались на двух круизных судах типа «Аляска» – «Кетчикан» и «Куин Кодиак», которые также были приданы ФАТПО и переделаны в транспорты для перевозки войск.

Сопровождал всю эту разношёрстную флотилию 110-метровый сторожевик Береговой охраны США «Фредерик Дж. Хигби». Судно было названо в честь прежнего председателя Комитета по вооружённым силам Конгресса, которому за несколько лет до этого удалось выделить на Береговую охрану дополнительный кусок федерального бюджета.

– Ты знаешь, я всегда гордилась, что я – феминистка, – сказала Сью Лумис, – Но вынуждена признать, что боюсь этих чёртовых резиновых спасательных плотов и хочу, чтобы один из вас, больших сильных мужчин, помог мне сесть на эту штуку.

– Раз плюнуть, Сью, – засмеялся Бейкер. – Море тихое и спокойное. Хотя это не спасательный плот, а надувной моторный баркас. Он очень хорош для моря. На нём, наверное, можно доплыть обратно в Окленд, если погода останется приличной.

– Я всё-таки не понимаю, почему нельзя сесть в лодку до того, как её спустят на воду, – надув губки, заметила Сью.

– Просто для надёжности, что не будет несчастных случаев, – ответил Гастингс. – Если этот баркас перевернётся на шлюпбалках, звуковая аппаратура и камеры в миллион долларов могут оказаться на дне моря. Честно говоря, Роллинза беспокоит не твоя чудная попочка, а эта аппаратура. Эта аппаратура нужна, раз момент его славы нужно запечатлеть и сохранить для потомков. У вас ведь есть весь отснятый видеоматериал перед высадкой, заметки и прочее, что вы, пишущий народ, наготовили?

– У меня не меньше четырех часов на плёнке и в цифровой видеокамере, где Роланд распространяется о том, как он собирается одним ударом расколошматить террористов на Тихоокеанском Северо-Западе, – ответила Сью Лумис. – Конечно, он – величайший военный гений со времён Наполеона. На случай, если вы ещё этого не поняли.

– О, до нас дошло, – хмыкнул Гастингс.

Познер наконец закончил блевать через перила и, шатаясь, подошёл к ним.

– Ради Бога, Леонард, пожуй мяты или чего-нибудь! – взвизгнула Сью, когда судно качнулось, и всемирно известный телеведущий повалился на неё.

– За это я не стану спать с тобою во время этой поездки, – грубо прорычал Познер.

– Ни хрена себе, он, и правда, думает, что это наказание, – обратилась Сью к остальным, закатив глаза от отвращения.

– И когда, чёрт побери, мы будем высаживаться? – спросил Познер у Билла Бейкера.

– Где-то через час, ответил тот. – Роланд хочет сделать это, как только взойдёт солнце, чтобы камеры сняли его выходящим из волн на берег в тёплом сиянии Матери Природы.

– Ты уверен, что он не захочет раздеться и плыть на раковине как та Венера с картин Ренессанса? Боттичелли, Микеланджело или другого хрена? – вставил Сет Голдстайн с «МТВ». – Мне это облегчило бы работу.

– Ну, мы только должны сообщить об этом представлении как развлекательной новости, – заметил Гастингс. – Нужно сделать из этого рок-видео, что-нибудь вроде игры подростков в «индейцев». Как ты собираешься назвать это? «Плохиш наложил в штаны»?

– «Молодёжь против ненависти», – ответил Голдстайн. – Не знаю, как я это назову. «Меч свободы и демократии» или похожим дерьмом. Если, конечно, понравится Роллинзу, ведь он получил от «МТВ» полную свободу творчества. Вы знаете, Роллинз не разрешает мне использовать музыку группы «Дэд Чикенз» в моём вводном слове? Он настаивает, чтобы мормонский хор «Скиния» спел «Боевой гимн Республики», весь этот старый отстой. Даже требует, чтобы этот гимн звучал из громкоговорителей, когда он будет сходить на берег. При том, что он сам – чёрный! Духи Пэта Буна и Кейт Смит преследуют это судно.

– Боевой гимн я могу понять, – включился Познер. – Конгрессмен Роллинз, э-э-э, генерал Роллинз, по-моему, стремится расширить свою базу в Южной части Чикаго, а, значит, обращается к отчуждённому синеволосому сельскому клубу, представленному в обеих партиях. Очень символично и по-американски и так далее, и конечно, немного остроты добавит факт, что Роланд – потомок рабов, освобожденных после войны, для прославления которой песня и была написана. Хорошо, эта часть мне ясна. Хоть кто-нибудь пытался серьёзно отговорить его от подражания генералу Макартуру с этой шляпой, тёмными очками и кукурузной трубкой? Он действительно не понимает, что будет выглядеть адски смешно? В любом случае дело сделано.

– Похоже, большинство американцев даже не вспомнит, кем был Дуглас Макартур, – хмыкнул Гастингс. – Большинство наших замечательных зрителей с трудом припомнят, что у них было на завтрак вчера.

– В этом вся жизнь Ролли, – пожала плечами Сью. – Роллинз всегда старается доказать, что всё, что может сделать белый, чёрный сделает с большим успехом, а он сам сделает ещё лучше. Это заставило Роллинза переизбраться на шесть сроков в Чикаго, пока он не ушёл в отставку, чтобы принять командование над ФАТПО. Теперь ему хочется добавить в своё жизнеописание звание героя антирасистской войны.

– Это не война, мисс Лумис, – поправил её Познер. – Это операция по восстановлению законности против преступников, разжигающих расовую ненависть.

– Ну вот он и собирается провести её и выставить свою кандидатуру на выборах президента, – заметил Бейкер.

– Ролли может мечтать, сколько угодно, – фыркнула Сью. – Это место в овальном кабинете принадлежит Челси, и весь мир это знает, а когда Челси уйдёт, у нас есть ещё пара Бушей, ждущих своего часа. Не знаю, почему мы вообще суетимся с выборами с тех пор, как Белый дом стал попеременно сдаваться в наём именно этим двум семьям.

– Кто-нибудь знает что, чёрт возьми, случилось с Досоном Зуккино? – спросил Максвелл Зевон из «Роллинг Стоун». – Этот сукин сын держал мой запас травки!

– Наверно он всё выкурил или напился и валяется, или всё вместе, уснул и опоздал на корабль, буквально, – вздохнула Сью Лумис. – Или ему просто надоела прикомандировка. Хочешь поспорим, что этот осёл поехал сюда на машине из Портленда, вероятно, добрался без всяких приключений и всю дорогу под кайфом, и собирается встречать нас на этом проклятом пляже с термосом кофе и бутылкой «Джек Дэниелс»? Боже, я не могу дождаться конца этой дурацкой фотосъёмки! Как только доберёмся до берега, мне плевать прикреплена я или нет: найду отель «Холидей инн» и приму хороший горячий душ!

– Конечно, я мог бы передумать и разделить этот душ с тобой, – похотливо скосился на неё Познер, неуверенно прислоняясь к перилам.

– Отвянь, Леонард, – снисходительно ответила сотрудница агентства «Рейтер».

На мостике «Хигби» стояла капитан Мерил Сандовал в безупречно белой военноморской форме и смотрела в бинокль на низкий тёмный берег, проплывающий по правому борту. Кроме белой кромки прибоя внизу она видела редкие огни домов на скалах и фары машин, движущихся по 101 автомагистрали.

– Так держать, рулевой!

Отдавать команду не было никакой нужды, так как плавание было совершенно заурядным, и идти иначе, чем установившимся ходом, было затруднительно. Но Сандовал была чрезвычайно чувствительна к своему статусу старшего капитана Береговой охраны – испаноговорящей женщины, и была полна решимости всегда поддерживать профессиональный вид, говорить по-морскому и быть в полном порядке.

– Есть, мадам! – ответил старшина за штурвалом.

За его чёткими словами ей слышалось презрение. Сандовал считала, что вся команда её ненавидит и, вероятно, сговорилась против неё, а белые офицеры и унтер-офицеры только и ждут её первой оплошности. Или она так думала и действовала соответственно. Сандовал гордилась тем, что строго управляет судном, командуя матросами и налагая на них взыскания за малейшие нарушения, и ей было приятно узнать от старшего помощника лейтенанта Хакера, что её прозвали «капитан Куиг»[83]83
  Герой фильма «Восстание Кейна», 1954 г. – Прим. перев.


[Закрыть].  Хакер уверил её, что это означает сурового, но справедливого поборника строгой дисциплины. Другой подчинённый услужливо сообщил ей, что по военно-морской традиции первоначальный капитан Куиг из легенды, кто бы он ни был, имел привычку катать в руке два железных шарика, которую она и переняла. К счастью для экипажа судна Мерил Сандовал почти не смотрела по телевизору старые кинофильмы.

Теперь Хакер появился на её стороне.

– Сигнал от «Воздушного пса один», – доложил он. – Вертушки встретятся с нами по расписанию, мадам.

– Добро, – сказала Сандовал. – Всё идёт по расписанию. Продолжать, номер один.

Сандовал слышала это выражение в одном из немногих старых кинофильмов, который когда-то смотрела, но никто никогда не потрудился объяснить ей, что это язык не американских, а английских военных моряков. Но Хакер, похоже, не горел желанием продолжать. Это был худой поседевший моряк, который вышел из рядовых, с лицом, обветренным многими штормами, которые он встретил на палубе, а не в офисе или в каюте с электроникой. Прошло много времени, пока Хакер выслужил звание полного лейтенанта, так как он воевал в Ираке несколько лет в составе ДНФ (отдельное подразделение ВМФ). Тогда у правительства стало так мало пехоты, что пришлось «раздевать» части флота и ВВС, чтобы они как пехотинцы патрулировали улицы Багдада и Рамади. Призыв в армию наконец сделал своё дело, пушечного мяса для Девятого крестового похода стало в избытке, и Хакер в конце концов вернулся на борт корабля, но без левой ступни. Однако Хакер сохранил боевое чутьё, и во время этого похода повсюду видел сигналы опасности.

– Мэм, когда мы достигнем района высадки десанта, может перед прибытием вертолётов ФАТПО поднять наш собственный вертолёт и провести разведку? – вежливо предложил он.

– Нет, если генерал Роллинз не прикажет, – отрезала Сандовал. – Это – его спектакль, и он сказал, что вертолёты должны летать над головой, когда он сам будет высаживаться на берег, под камерами телевидения. И я могу это понять. Пропаганда также важна для победы над повстанцами, как и военная операция, лейтенант.

– Да, мэм, – согласился Хакер. – Я не предлагаю сделать что-нибудь, чтобы испортить великий выход генерала Роллинза. Я имел в виду только пару облётов пляжа, чтобы удостовериться, что всё тип-топ прежде, чем мы начнём высадку.

Сандовал засмеялась с искренним удивлением.

– Какая жалость, лейтенант, что это не высадка на остров Иводзима или в Нормандии. Боже мой, это лишь позирование для съемки, а не настоящая военная операция. Хотя действительно преследуется стратегическая цель, в соответствии с которой мы вводим военизированное формирование, чтобы подтвердить правительственный контроль над частью континентальных Соединённых Штатов. Мы боремся не с солдатами и даже не с неофициальными ополчениями как в Ираке или Сомали.

Это лишь кучка бандитов, которые стреляют в спину безоружным латиноамериканцам и чёрным, убивают киноактёров, а иногда подкладывают бомбы в машины. Они называют себя армией, но они – не армия, а толпа деревенщины, белый мусор с гнилыми зубами, которые работали в забегаловках и за гроши мыли тарелки, прежде, чем стать террористами. Самые крутые из них – это бывшие члены тюремных банд, которые способны только долбить друг друга в тюремном дворе для прогулок. Эти люди не осмелятся сражаться с тысячей вооружённых федеральных полицейских и Береговой охраной Соединённых Штатов! – и она презрительно фыркнула.

Хакер немного подумал, стоит ли настаивать, и решил сменить курс.

– Э-э-э, конечно, мэм. Но интересно, генерал Роллинз учёл, что он собирается высаживаться на рассвете, когда встающее солнце будет бить прямо в глаза ему и его подчинённым? Не стоит ли ему подождать, пока солнце не станет повыше, как вы думаете?

– Лейтенант, разве я только что не объяснила вам, что в этом нет никакой необходимости? – с растущим раздражением вздохнула капитан Сандовал.

Хакер стиснул зубы, но решил сделать ещё одну попытку.

– Мэм, можно мне, по крайней мере, приказать команде находиться в полной боеготовности, незадолго до высадки? Для тренировки, если нет ничего другого?

– О, прекрасно, я полагаю, что тренировка не будет большим нарушением нашего распорядка, – небрежно пожала она плечами. – Это поддержит команду судна в форме.

– Есть, мадам. И зарядить боевыми «Марк-75»? – настаивал Хакер.

– Только кого, по-вашему, чёрт побери, мы собираемся обстреливать на берегу, лейтенант? – рявкнула Сандовал. – Старичков, выгуливающих собак, и детишек, ищущих морские раковины? Или вы думаете, что военно-морской флот Добровольческой армии Северо-Запада подойдёт туда и атакует нас ракетами «Экзосет»?

– Да, я думаю, мэм, что если у них есть ракеты «Экзосет» или что-нибудь подобное, они вполне способны на это, – спокойно ответил Хакер, задаваясь вопросом, не близится ли сейчас его карьера к унитазу.

Сандовал собралась ответить, но тут рация затрещала.

– Генерал Роллинз вызывает вас с «Вентуры», мэм, – доложил связист, держа радиотелефон.

Капитан бросила на Хакера уничтожающий взгляд, но отвернулась.

– Никаких боевых для пушки, – приказала она через плечо.

Младший лейтенант Чарльз Дей наклонился и прошептал:

– Боевые для пушки, сэр?

– Делай, блин! – прошипел Хакер.

* * *

В это время Зак Хэтфилд сидел в маленькой траншее или, скорее, в длинном углублённом окопе. Окоп находился на левом краю ската песчаных дюн, что позволяло машинам подъезжать к Сансет Бич с шоссе, и был прикрыт кучей песка со вставленными в неё сотнями метёлок аккуратно срезанного морского овса. Это была не лучшая в мире маскировка, и океанский ветер уже сдул часть морского овса вниз, но она позволяла видеть пляж Сансет Бич и годилась для временного использования Заком. Он держал в руке маленький серебристый мобильный телефон. Чарли Вошберн сполз в окоп рядом с ним. Тёмная вереница мужчин с кирками и лопатами на плечах прошла с пляжа справа от Зака.

– Порядок, Зак, Лен зарядил и подготовил к взрыву всё это хозяйство. Твоя основная цепочка багдадских фейерверков, шесть самодельных бомб на расстоянии двадцать метров друг от друга и на метровой глубине, примерно в 100 метрах от моря. При высоком приливе они должны оказаться под прибоем. Набираешь код на этом телефоне, и главный заряд взрывается. Это взрывчатка «Семтекс». Остальная часть мин с динамитом и «C4» соединена вместе, так что по науке можно получить один адский взрыв и нанести приличный ущерб противнику. Если конечно они не решат высадиться в километре до пляжа или в километре за ним, значит, тогда мы просто зря зарыли в землю большую часть взрывчатки нашего батальона, и не сможем вернуть её.

– Я знаю, это – только предположение, что здесь будет место высадки, Чарли, – сказал Хэтфилд. – Но это – обоснованное предположение. Мы знаем, что они везут транспортные средства, а все они не могут дюноходами с широкими шинами. Будет несколько тяжёлых грузовиков и БТР, возможно, «Страйкеров», достаточно тяжёлых, которые рискуют застрять. Они, вероятно, установят стальной решётчатый настил, чтобы выгрузить большой транспорт, но им ещё нужно будет как можно скорее добраться до дороги с покрытием, а не тыкаться туда-сюда по пляжу, и Сансет-авеню – единственный выход с пляжа на асфальт. Я считаю, что у них или есть кто-то из местных, или, что более вероятно, они могли просто провести поиск по интернет-картам. Если наши данные верны, и они направляются к Сансет Бич, то почти наверняка собрались высаживаться именно здесь.

– Может, они пронюхали, что мы их ждём, и изменили место высадки? – предположил Чарли.

– Ещё не рассвело. Дай им время. И потом, почему мы не видели ни единого вертолёта в небе за прошлые два дня? Моя оценка – они всё ещё считают, что застанут нас врасплох. Если бы они знали, что внезапность потеряна, то вертушки летали бы вокруг как рой пчёл, пытаясь нас обнаружить, включая боевые вертолёты. И было бы какое-нибудь воздушное прикрытие, чтобы обезопасить место высадки. Но мы ничего не видели. Нет, эти засранцы понятия не имеют, что мы знаем об их приближении.

Зак старался, чтобы его слова звучали намного увереннее, чем внутреннее ощущение.

– Меня больше волнует воздушная и спутниковая разведка. Я помню американскую армию, Чарли. Они даже в сортир не ходят без разведки и авиаприкрытия, и точка, не обсуждается. Ведь превосходство в воздухе для военных – это то, что меняет дело и позволяет Америке всегда побеждать в войнах. Во всяком случае, в тех войнах, которые они до сих пор выигрывали.

Рики Парментер, 19-летний лейтенант из роты «C» третьего батальона появился из тусклого сумрака и присел на корточки у траншеи. Это был стройный и порывистый юноша, блондин с детским выражением лица, в джинсах, чёрной ковбойской шляпе и с винтовкой «М-16».

– Кэп, Рагнару только что позвонил наблюдатель, которого он оставил на крыше одного отеля в Сисайд. У парня инфракрасный бинокль ночного видения.

– И? – спросил Хэтфилд.

– Они подходят. Почти наверняка это они. Он видел огни четырёх больших судов, идущих вместе, и, похоже, нескольких меньших. Скорость около двенадцати-тринадцати узлов[84]84
  1 узел=1 морская миля в час, то есть скорость равна 22–24 км/час – Прим. перев.


[Закрыть], так что они будут здесь примерно через сорок минут.

– Подойдут как раз на рассвете, – сказал Вошберн. – Проклятье, я чуть не забыл доложить тебе! Вашингтонский Третий отдел связался с разведкой бригады, и они только что передали вот что. Уйма вертолётов вылетели из Форт-Льюиса примерно пятнадцать минут назад, направление – юг.

– Они летят сюда, на место встречи с силами флота. Интересно, когда они покажутся.

Пошли.

Хэтфилд и Вошберн вылезли из траншеи, и втроём пошли по грунтовой дороге к открытому «хаммеру», оставленному на обочине дороги, в задней части которого был установлен станковый пулемёт «Браунинг M2» калибра 12,7 мм с пулемётной лентой. Это была личная командирская машина Зака, которую добровольцы прозвали «Линкором».

Рядом с «Линкором» стоял высокий и мощный тёмно-рыжий мужчина с бородой и заплетённой косичкой, в джинсе, грудь которого пересекали два нагрудных патронташа с карманами, из которых торчали заряженные обоймы для винтовки «ФАН». Это был боец швед, известный как Рагнар Красная борода, чьё настоящее имя было капитан Дэн Дален из летучей колонны «Нордленд». Его сектором обычно была береговая линия Орегона от Тилламука до Норт Бенд. За Даленом стоял ещё более высокий и бородатый человек, у которого кроме нагрудного патронташа и гранат за спиной в ножнах висел большой обоюдоострый топор лесоруба. Это был Большой Ник, ещё один швед. Ник был неразговорчив: за него обычно говорил его топор.

– Хорошо, Дэн спасибо за помощь, – сказал Хэтфилд. – Особое спасибо за то, что ты одолжил нам взрывчатку. Мы поприветствуем незваных гостей адским взрывом. Ты ещё остаёшься?

– Мы пришли воевать, и мы воюем, – ответил Дален.

– Хорошо, отбери несколько своих парней, а остальных отправь обратно, – решил Хэтфилд. – Чарли, наши отобранные люди уже здесь?

– У дороги, – кивнул Вошберн.

– Хорошо, я должен поставить им задачу.

Вместе они прошли к грунтовой дороге, туда, где начиналось покрытие, к маленькой автомобильной стоянке на правой стороне выемки. Это был вход в крошечный мини-парк на северной стороне дороги, начало длинной извилистой тропинки для пешеходов по дюнам, зеленеющим хвойными деревьями и папоротниками, похожими на кусты. Всё ещё было довольно темно, но Зак был изумлён, увидев, что маленькая стоянка была заполнена машинами, грузовиками и внедорожниками. Вдоль обочины множество вооружённых людей стояли или сидели на песке. В сером свете зари виднелось пёстрое сочетание одежды, головных уборов и оружия.

Мужчины и несколько женщин были в джинсах, рабочей одежде, камуфляже десятка армий, и даже в тренировочных костюмах, в головных уборах, начиная со старых шляп и кончая бейсболками и военно-полевыми фуражками. На поясах висели широкие разгрузки, а несколько человек принесли ранцы за спиной. С ними было самое разное длинноствольное оружие от «М-16» и «Калашниковых» до охотничьих винтовок, и, по крайней мере, по одному пистолету у каждого на поясе. Некоторые добровольцы вооружились тяжёлыми снайперскими винтовками калибра 12,7 мм и лёгкими пулемётами российского и американского производства с ленточным питанием, с лентами через плечо или свёрнутыми в штурмовых вещмешках. Маленькая группа принесла реактивные противотанковые гранатомёты (РПГ), тщательно сохранённые в Третьем батальоне.

– Боже мой! – охнул Зак. – Чарли, что за чёрт? Я просил тебя отобрать по три добровольца от каждой роты, чтобы прикрыть мой отход после того, как я бабахну, и несколько хороших стрелков с оружием калибра 12,7 мм, чтобы уничтожить любые цели, которые могут появиться. Я не просил приводить всех и каждого! Достаточно, чтобы «показать флаг», но не больше двадцати человек! Кто, чёрт возьми, все эти люди?!

– Ты просил добровольцев, – ответил Вошберн. – И все вызвались.

– Ну, ты даёшь! – вскричал Хэтфилд. – Мы не можем дать бой тысяче вооружённых федералов с флотской и авиационной поддержкой! Это безумие! Ты думаешь, что мы будем атаковать их на пляже как кучка сумасшедших чурок с криками «Аллах Акбар»? Я был в Ираке, будь он проклят, и видел, что бывает, когда кто-нибудь пытается влезть в такое дерьмо! Мы – партизаны, помнишь? Если мы открыто пойдём на американцев, нас сотрут в порошок, и мы потеряем всё, что мы здесь создавали годами! Мы стремимся освободить наш народ и создать новую страну, а не попасть в рай с семьюдесятью девственницами на одного мученика и не играть в Рэмбо!

– Я пытался объяснить им это, но боюсь, что мы сделали свою работу слишком хорошо, – объяснил Вошберн. – Добровольцы здесь, в округе Клэтсоп, узнали вкус свободы за эти прошлые несколько лет, Зак. Свободы не видеть на каждом шагу морды цвета дерьма и не слышать бормотания на непонятных языках, и им это понравилось. Мерзавцы ЗОГ направляются сюда, чтобы вернуть нас назад к тому, что было раньше, и они по-настоящему разозлили наших парней. Если бы я сказал некоторым из этих ребят, что им не надо ехать, то вызвал бы бунт.

– Теперь это – наша земля, Зак, – сказал Леннарт Экстрем, который подошёл и присоединился к разговору. – Мы не отдадим её. Мы хотим показать им это. И это должен быть не просто жест с нашей стороны. Мы дадим чёткий и ясный ответ этой суке в Вашингтоне.

Молодой Парментер добавил:

– При всём уважением к вам, сэр, ни один из нас не хочет прославиться как человек, который сбежал и оставил Зака Хэтфилда в полном одиночестве перед тысячей «пухлых». Не волнуйтесь, мы – не дураки. Одна хорошая долгая «безумная минута», а затем мы связываемся друг с другом и бежим. Это отлично. И имеет смысл. Но сегодня – важный день, и все мы хотим стрелять. Каждый из нас.

– Мы пришли воевать, и мы воюем, а не убегаем, – повторил Дален.

Хэтфилд был разозлён и огорчён, уверенный, что дело обернётся большой катастрофой для всех добровольцев. Но внутренне он чувствовал, что добровольцы СевероЗапада, хотя и называли себя армией, не были армией в истинном смысле слова, и что настоящая военная дисциплина была иногда недостижима. Эти мужчины и женщины боролись всем сердцем, и иногда их сердцам нужно было дать преимущество над тактическими соображениями и, может быть, даже над здравым смыслом.

– Сколько всго народу? – спросил он Вошберна.

– По моим подсчётам – 185 человек, включая ребят соратника Рагнара с Ньюпорт Вей. Или 160 мужчин и 25 женщин, для точности. Столько же было у полковника Тревиса в Аламо, если углубляться в историю.

– Это радует, – пробормотал Зак.

Несколько мгновений он думал.

– Хорошо, но есть неотложная проблема. Нам сообщили, что их авиаприкрытие летит из Форт-Льюиса, и я не вижу никакого способа замаскировать или укрыть все наши машины от обнаружения с воздуха. Один облёт этого района, и они будут знать, что на земле много народу. Чарли, Лен, у нас меньше часа, а, возможно, и гораздо меньше. Я хочу, чтобы вы взяли по одному водителю с каждой машины, на который они прибыли, и попробовали рассредоточить машины как можно лучше. Расставьте их вдоль обочин, заведите на сам Сансет, оставьте их на улице, отведите от дороги и прикройте кустами, чем угодно, что придёт в голову. Если не сможете укрыть транспорт то, по крайней мере, рассредоточьте машины, так как это затруднит боевым вертолётам уничтожение их с воздуха.

Рики, позови Часа, Джилл и Шерри. Вам, командирам рот, необходимо разработать порядок быстрого отхода. Один водитель на группу, который знает, где оставлена машина. Он остаётся со своей группой и отводит всех назад к машине во время отхода, который нужно проделать быстро, потому что вертолёты огневой поддержки будут нас преследовать. Проклятье, это будет бардак! Любого, кто потеряет свою машину или потерявшего свою группу, вы должны как можно быстрее эвакуировать из расположения.

– Мне жаль, что я не смог привести свой корабль, – вздохнул Дален.

Когда Дален услышал о надвигающемся военно-морском нападении и отчаянно пытался переделать свой знаменитый «длинный корабль» в торпедный катер, колдуя с какими-то латунными торпедами, скопированными со старой немецкой модели 1907 года, которой была потоплена «Лузитания», но просто не успел отработать технологию.

– Мы должны сделать этот катер! – хлопнул он кулаком по ладони. – Нам нужен Добровольческий военно-морской флот Северо-Запада!

– Я уверен, что после этого дела ты сможешь получить «добро» у Совета Армии, – сказал Хэтфилд. – Лен, ты с Рики руководите рассредоточением машин с наилучшим укрытием, какое найдёте. Потом соберите всех здесь, на стоянке машин через двадцать минут, и я скажу, где им надо находиться. Мне нужно быстро кое-что узнать.

Хэтфилд вышел вперёд и обратился к добровольцам на шоссе:

– Кто из вас, товарищи, служил в Ираке или где-нибудь ещё на Ближнем Востоке? Поднимите руки!