Текст книги "Очищение (ЛП)"
Автор книги: Харольд Ковингтон
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 63 страниц)
Номер комнаты я сообщу только тем бойцам, которым необходимо его знать. Но мы сможем проникнуть из «Голливуд Ройяла» в театр «Кодак» совершенно незаметно, так как видеокамеры слежения на этих этажах были отключены, чтобы для потомков не осталось видеозаписей гнусного поведения этих «благородных» людей, с риском последующей продажи компрометирующих клипов бульварным газетам, шантажа и т. д. Как всегда, товарищи, Боги нас благословляют. Я заметил, что так происходило уже много раз, с тех пор как мы решили бросить бегать по улицам с лозунгами, в идиотской одёжке и взялись за оружие.
– Воистину, – произнёс один из добровольцев. – Несомненно, Он – с нами. Или Они, как предпочитают некоторые из нас.
Хилл улыбнулся.
– Сейчас номер заказан и занят, а некоторые наши материалы уже там, включая важнейшие электронные карточки-ключи. Проникновение штурмовой группы в отель начнётся завтра в восемь часов утра на погрузочной площадке «Голливуд Ройял», куда товарищи Бишоп и Вальдемар под видом водителей службы доставки внесут коробки для вечеринки, которая будет проводиться в пентхаусе на крыше. В этих коробках будет оружие, боеприпасы и оборудование, которые нужны для атаки. Это ты всё устроила, Крис?
– Нет, снова мистер Рипли, – ответила Кристина. – Микроавтобус «Лос-Анджелесская доставка-молния», два комплекта рабочих комбинезонов, ручные тележки и всё прочее.
– Славно, – оценил Хилл. – Добровольцев Бишопа и Вальдемара встретит на грузовой площадке наш человек из актива Третьего отдела, а также поможет им после регистрации и в грузовом лифте. Они внесут коробки в номер отеля и будут чётко видны видеокамерам наблюдения, чтобы уйти тем же путём, которым прибыли.
– Что за человек, сэр? – спросила Сью Вальдемар.
– Хорошо, коснёмся этой темы, поскольку вас это прямо касается, – сказал Хилл. – В отеле, а позже и в театре в ходе церемонии будет некто, кто в данном вопросе жизненно важен для дела завоевания независимости Северо-Запада, и кто останется бесценным и в будущем. Если вы много смотрели телевизор или кино, возможно, вы узнаете этого человека. Или подумаете, что узнали, потому для нас этого человека нет. Его или её никогда там не было, и вы забудете, что когда-нибудь видели его или её. Вы не будете называть его или её имя своим товарищам, и упоминать среди своих товарищей и кого бы то ни было, до тех пор, пока война не закончится, и не будут отменены положения о военной тайне. Этот человек рискует своей жизнью и всем, что у него есть в этом мире, чтобы помочь родиться нашей новой стране, а он или она могут потерять намного больше, чем большинство из нас. Было бы трагично и очень печально, если бы он или она погибли, только потому, что кто-нибудь был ошеломлён встречей со звездой и не смог удержать язык за зубами. Я повторяю: он или она не существует. Даже под пыткой, если это случится, этого человека там никогда не было. Всем это понятно?
– Я никогда не встречал этого человека, и всё же я уже не помню его, – подтвердил Локхарт.
Хилл кивнул.
– Отлично! Теперь, как только оружие будет на месте, вскоре после этого начнётся выдвижение в отель «Голливуд Ройял». Каждый член группы проходит в отель отдельно. Вы в гражданской одежде, как репортёры, поклонники и актеры навеселе, пойдёте с часовыми промежутками, без оружия, на случай, если придётся проходить через какие-нибудь металлоискатели. Отель должен быть полон людей, занятых разными делами, связанными с наградами Киноакадемии, так что вы должны пройти незамеченными. Первым идёт лейтенант Рандалл.
Вы пройдёте, не возбуждая никаких подозрений в номер отеля, который вам назовут. Вам также сообщат условный стук. Попав в номер, вы берёте оружие, переодеваетесь в смокинги, включая товарища Маги, что для неё будет довольно полезно. Если она будет в мужской одежде, противник позже не сможет понять, что они ищут, по крайней мере, одного подозреваемого – женщину.
Вам дадут маски для вечеринки, так что если придётся выйти в зал, люди решат, что вы – обдолбанные и пьяные знаменитости со свитой, направляющиеся в номер под крышей на главную оргию. Один совет по смокингам: убедитесь, что у вас хорошие, разношенные чёрные мужские туфли. Кик, тебе нужна пара чёрных кроссовок, или что-нибудь, что ты сможешь подобрать из утренней доставки, и разноси их, когда вы попадёте в отель. Ребята, вам придётся бегать и, возможно, лазать; вы же не хотите делать это в новых, жёстких туфлях из лакированной кожи, которые натрут ноги и отвлекут вас.
В номере отеля вы также соберёте портупеи-разгрузки для снаряжения. В такой разгрузке будет радиостанция и одноразовый мобильный телефон. Мобильник нужен для экстренной связи с внешним миром, по номерам, которые уже будут введены в телефон.
Группы будут постоянно на связи друг с другом и с лейтенантом Рандаллом, по радио, а не по телефонам. В каждой разгрузке будут также две ручных гранаты, один противогаз, одна дымовая граната, а также автоматический пистолет с глушителем в кобуре, главным образом калибра 5,6 мм, но есть также несколько штук калибра 7,62 мм. Ребята, когда будете готовиться к атаке, разберитесь, кто и какое личное оружие возьмёт.
Чарли Рандалл продолжил доклад.
– Мы намерены нанести удар во время ответной речи при вручении премии «За лучший сценарий», которая начинается примерно в 18:48. Я узнал, что эти церемонии проводятся точно по расписанию, чтобы прошла вся реклама спонсоров, и мы можем уверенно рассчитывать, что всё произойдёт вовремя. Это значит, что, дав ведущим церемонии несколько минут для объявления победителей, мы открываем огонь примерно в 18:51.
Нам снова везёт: в программе нет никаких показов клипов из фильма, выдвинутого на приз «За лучший сценарий», так что мы сможем войти в проекционные будки, ничем не нарушив процесс церемонии. Точно в 18:30 я сам выйду из номера отеля, одетый в спецовку ремонтника кондиционеров воздуха как прошлым вечером. В служебном лифте спущусь на уровень гаража отеля. Затем войду в коридор, ведущий в театр «Кодак» по электронной карточке-пропуску, которую мне достанут. Добровольцы Локхарт и Колчак также получат по одной из этих карточек. Будем надеяться, что они сработают, иначе выполнение боевой задачи немедленно прекращается. Я войду в театр по лучшему и наименее отслеживаемому маршруту, который согласован с одним из наших людей внутри. Если мне воспрепятствуют, я устраню противника из пистолета с глушителем. Затем я попадаю в техническую зону вот здесь, и занимаю свою позицию, – он показал её стрелкой на схеме. – Тем временем, в 18:40 остальная часть группы покидает номер отеля, надев новые хирургические перчатки. Ваши лица будут скрыты под масками для вечеринки, разгрузки надеты, а тяжёлое оружие вы понесёте в брезентовых спортивных сумках, которыми мы вам предоставим. Вы также войдёте в «Кодак» по тому же маршруту.
– Ты сказал, что вдоль этого подземного хода совсем нет видеокамер? – недоверчиво спросил «Майк-Пулемёт» Гаусс.
– Только до открытой двери сводчатого прохода за кулисы и складской зоны, – подтвердил Рандалл.
– По иронии судьбы мы используем в своих интересах «дыру» в системе безопасности противника, которая была специально создана, чтобы позволить самым привилегированным членам американской правящей элиты беспрепятственно предаваться отвратительным извращениям и разврату, которые никто не увидит и не осудит, – усмехнулся Хилл. – В этих коридорах и лифтах здесь и в «Кодаке» нет никаких камер наблюдения или охранников, чтобы уберечь звёзд от возможных последствий их поведения, и они уже несколько поколений пользуются неприкосновенностью. Наконец-то, завтра вечером некоторые из них заплатят за эту неприкосновенность своими жизнями. Я бы назвал это идеальной справедливостью.
– Теперь я доложу вам, как пройти мимо вращающейся камеры к месту сосредоточения перед атакой, то есть к входу в этот коридор под сценой, ведущий в яму оркестра, вот здесь, – сказал Рандалл, указывая на него стрелкой. – Огневым группам нужно проникнуть в точку сосредоточения для атаки, достать тяжёлое оружие из сумок, собрать, поставить на предохранители и зарядить его, снарядить все дополнительные подсумки для патронов и закрепить противогазы на разгрузках.
– Да, каждому из вас будет выдана обычная лыжная тёмно-синяя маска из шерсти, – добавил Хилл. – Когда вы с закрытыми лицами попадёте в проход в оркестровую яму, я хочу, чтобы после снаряжения всего вашего оружия, вы сняли маски для вечеринки, убрали их и надели лыжные маски. Мне не по душе, чтобы в эту историческую атаку наши добровольцы шли с мордами клоуна, Бивиса и Батхеда, Билла Клинтона и тому подобного мусора. Я хочу, чтобы на видеозаписях камер наблюдения были настоящие лыжные маски террористов, хорошо? Понимаю, это звучит глупо, но мы не хотим, чтобы народ видел видеозаписи наших добровольцев, одетых как клоуны или как Дракула. Такое событие врежется в память людей.
Как только вы достанете всё из мешков, сложите их и соберите в один большой вещмешок. И помните, что при отходе вы должны на секунду остановиться и забрать этот вещмешок с собой. Мы не хотим, чтобы фэбээровцы нашли его и получили отпечатки пальцев, волосы и неизвестно что ещё на масках для вечеринки.
– Итак, я дам примерно две минуты на всё, чтобы вы скрытно собрались у входа в коридор, – продолжил Рандалл. – Я должен получить от вас сигнал, что вы на месте и готовы к выдвижению. К этому моменту я уже сниму вентиляционную решётку с воздуховода кондиционера. И буду следить за ходом церемонии по своему мобильному телефону с беспроводным телевидением. Когда я услышу, что вы, ребятушки, на месте, а ведущий церемонии награждения «За лучший сценарий» начал трепаться, то надену противогаз и закину три гранаты с газом «Си-Эс» во входной воздуховод.
Дам тридцать секунд на то, чтобы все выбежали из этой аппаратной, ослепшие и блюющие. Один из наших людей Третьего отдела также обещал устроить шумиху в фойе, так что есть надежда, что в самом театре никто ничего не заметит. Три гранаты – это много газа, и может быть часть его выйдет обратно через вентиляционные отверстия. Не надевайте свои противогазы, если не почувствуете, что газ действительно начинает на вас действовать. Надеюсь, что мы уже будем далеко до того момента, как газ по-настоящему начнёт распространяться по зданию. Это ещё больше помешает противнику прийти в себя, а также провести первые следственные действия. Через тридцать секунд после того, как я пущу газ, Кот, я скомандую тебе по рации «вперёд», и тогда уж вы идёте вперёд! – сказал Рандалл. – В аппаратной не должно остаться никого, кто мог бы вас заметить. Две огневые группы покидают точку сосредоточения для атаки и поднимаются по двойной лестнице на третий этаж, снимают охрану из пистолетов с глушителями, входят в проекционные будки, отключают киномехаников, но с учётом их расы, и занимают позиции для стрельбы.
Автоматчики прикрытия, товарищи Уинго и Гаусс, размещаются снаружи у входов небольших залов, которые примыкают к каждой будке, и валят любого, кто движется по главному коридору, защищая таким образом двух других добровольцев в своих группах, в то время как те поражают цели. Кот, ты открываешь праздник, и я уже сказал когда. Постарайся уложить этих пидоров первыми выстрелами.
– Будет сделано. Считай, их нет, – пообещал Локхарт.
– Нам нужная Безумная минута страха и ужаса, – сказал Хилл. – Самая безумная: помните, что это будет передаваться вживую по телевидению на всю страну. Кот, ты и Рон делаете по двадцать точных выстрелов каждый, и помните, что после тех двух первых пидоров для телеэффекта, вы уничтожаете Больших Жидов. Прицелились, выпустили в цель пулю как можно ближе к её центру, насколько это возможно в таком хаосе, и затем перешли к другой цели. Я знаю, это будет трудно, как стрельба по отдельной соломинке во время торнадо. Одна пуля на цель, за исключением, когда в прицеле окажется действительно большой жидяра вроде Сида Глика, Аллена Адлера или Хими Хиршфельда.
Гранатометчики бросят гранаты, по одной, как только начнётся стрельба, и по второй, примерно через тридцать секунд. Они также откроют огонь очередями, в то, что почти наверняка будет воющим вихрем явного безумия, сосредоточившись на группе очень важных персон перед оркестровой ямой. Там не будет невиновных. Любой, кто заслужил там место – это Голливуд по самую макушку и повинен во всех смертных грехах.
В лучшем случае ни одна избранная свинья или сука, которые сядут за эти столики из парижских кафе, чтобы позировать для нас, черни, во всём великолепии высокой моды, не должна выйти из этого театра живой. Но особенно жиды. Помните, какому делу это всё служит, соратники. Голливуд – возможно, самое страшное оружие жидов, используемое ими против нашей расы, может быть, в чём-то более мощное и опасное, чем их контроль над федеральным правительством и международной банковской системой. Голливуд – самая большая опора этого нечестивого треножника, и мы должны выбить её из-под них.
– А, кстати, не могли бы вы также приберечь пару очередей для частных лож напротив? – спросил Рандалл. – Снайперы, вы тоже не забудьте посмотреть в ложи и понять, не красуются ли там некоторые наши главные цели, особенно руководители студий.
– Рон будет стрелять немного медленнее, чем я, потому что у него винтовка «М-24» со скользящим затвором, а ёмкость магазина только десять патронов, – заметил Локхарт. – Он должен перезаряжать вручную. Но все мы уловили мысль. Хорошо, теперь, большой вопрос, над которым мы все ломаем голову. Отход. Как только закончится наша Безумная минута, как нам оттуда выбираться?
– По той же дорожке, по которой вы пришли, только намного быстрее и с меньшей маскировкой, – ответил Хилл. – Назад вниз по лестнице, убедившись, что при отходе вы забрали тот вещмешок со всеми остальными сложенными в него мешками, масками и всяким хламом, через потайную дверь, бегом, уничтожая всех, кто встанет на пути или выстрелит в вас. Как только вы окажетесь на стороне «Ройяла», то, не возвращаясь в отель, проходите через подземный гараж вдоль дальней стены, пригибаясь за припаркованными машинами, чтобы остаться вне поля зрения камер слежения в аппаратной охраны «Ройяла».
У въезда на Хайлэнд-авеню вас встретят добровольцы Экерт и Пилевски в форме лос-анджелесских полицейских, которые поведут машины полиции Лос-Анджелеса, новенькие с иголочки, благодаря способностям к угону Туза и Кристины. Красная группа садится в одну машину, Золотая группа – во вторую, включаются сирены, и только вас и видели.
– А что с соратником Данди, командир? – спросила Кики.
– Я последую за вами, но мне придётся сделать небольшой крюк, – пояснил Чарли. – Мне надо вернуться в «Ройял», войти в аппаратную охраны и забрать накопитель на жёстких дисках с цифровыми записями за день работы отеля, для того, чтобы федералам было труднее понять, как мы со всем этим справились. У меня намечен свой собственный путь отхода. Итак, друзья, таков скелет операции. Остаётся ещё много подробностей, которые нужно уточнить, а сейчас есть вопросы?
– А каково наихудшее развитие событий, Оскар? – спросил Локхарт. – Предположим, что-нибудь пойдёт не так, а мы уже внутри, и ясно, что до того, как мы займём позицию и начнём наши согласованные действия, они на нас нападут.
– В этом случае, или если к моменту окончания представления награждённых Оскаром «За лучший сценарий» вы не получите от меня сигнала к атаке…, что следующее по программе, Оскар? – спросил Рандалл у Хилла.
– «Лучший режиссёр», – ответил Хилл.
– Если ты не получишь от меня сообщение ко времени начала представления премии «Лучший режиссёр», считайте, что я убит или схвачен. Тогда вы поднимаетесь на сцену из-за занавеса, ликвидируете всех на подиуме, затем падаете на пол и из-за укрытий, декораций, опор и т. п., начинаете стрелять по сектору очень важных персон и частным ложам прямо со сцены, – сказал Рандалл, обращаясь ко всем. – Это чертовски неудобно, рампа и прожектора будут светить вам в глаза, все вы будете освещены и хорошо видны противнику, но если что-то действительно сорвётся, то будь я проклят, если уйду со сцены, не прихватив с собой несколько изнеженных голливудских ублюдков, и я уверен, что все мы думаем одинаково. Если мы попадём в ловушку, то погибнем в бою. Я знаю, что не должен спрашивать, все ли вы готовы к этому. Вас не выбрали бы для этого задания, если это было бы не так.
– Одно замечание, – сказал Хилл. – Я уверен, что в своё время все вы должны были видеть нелегальные копии «Храброго сердца», даже после его запрещения, вместе со «Страстями Христовыми» и всеми остальными фильмами Мэла Гибсона. Вспомните финальную сцену, когда шотландский герой умирает с криком «Свобода!» В этом наихудшем случае, если, Боже упаси, он произойдёт, попытайтесь погибнуть так, чтобы эти жидовские выродки слышали ваш клич – «Свобода!» Я хочу, чтобы они поняли, с кем имеют дело.
Необходимо посмотреть телевизор
И крайне жаль, что мерзкую селитру
Из безобидной благостной земли
Выкапывают, чтобы погубить
Так много славных рослых малых…
Король Генрих IV – Акт I, Сцена 3
В 8:30 утра в день церемонии вручения премий Американской киноакадемии, Чарли Рандалл находился на явочной квартире, которую Добрармия выбрала как пункт сбора. Доброволец Кен Бишоп позвонил Рандаллу на один из его мобильных телефонов.
– Здравствуйте, это мистер Данди? У нас есть три мешка корма для кенгуру валлаби, которые вы заказывали. Вам их доставить?
– Нет, я заберу их сам, – ответил Рандалл. – Пока, дружище.
Он отключился.
– Все три ящика в гостинице, – сообщил он присутствующим, одетым в свободную и нарядную одежду неярких тонов по высокой южно-калифорнийской моде и со смартфонами «Блэкберри» на поясах.
– Хорошо, я иду первым. Мне надо с полчаса, чтобы добраться туда, учитывая пробки. Как только я позвоню и дам добро, остальные следуют за мной с часовыми интервалами. Каждому из вас будет назначен водитель другого пола, который высадит вас за квартал до отеля, и оттуда вы пойдёте пешком. Лейтенант Экстрем, проследи, чтобы водители каждый раз сменяли машины, и один-единственный автомобиль или внедорожник не сновал туда-сюда. Уличные камеры кабельного телевидения могут это записать, а в полицейском штабе кто-нибудь обратит внимание, что одна и та же машина то приходит, то уходит в одно и то же место. Если вы заметите по пути что-нибудь хоть чуть необычное, немедленно прекратите движение и доложите Оскару. Он свяжется со мной. Не пытайтесь связаться прямо со мной, пока не окажетесь в номере отеля.
– Я буду вашим водителем, сэр, – сказала доброволец Дженни Хоулдстофт.
– Тебе повезло. Сегодня хороший солнечный денёк. Ты, как командир, бери «Ягуар», и мы поедем с опущенным верхом.
Через полчаса Рандалл появился в «Ройяле» с камерой, висящей на шее, и значком-пропуском для прессы от крупной австралийской газеты на отвороте рубашки. В фойе была толчея: туристы, агенты кинопрессы и журналисты, посыльные и служащие отеля, СМИ и поклонники. Он без труда зашёл в лифт и поднялся на четырнадцатый этаж. Проверил, что красная лампочка камеры наблюдения в зале не горит, а затем три раза быстро постучал в дверь номера 1401, и снова дважды, медленнее.
Эрика Коллингвуд открыла дверь. На ней была тёмно-коричневая кожаная юбка, сандалии и белая шёлковая блузка с парой расстёгнутых верхних пуговиц. Рандалл вошёл внутрь, и, не говоря ни слова, прошёл через номер с четырьмя комнатами и совмещённой кухней, высоко держа электронный прибор для поиска подслушивающих устройств. Номер оказался чистым.
Три больших картонных ящика лежали на полу в одном из углов. Рандалл подошёл к одному из них, вскрыл карманным ножом, достал револьвер «Ругер.22 Беаркэт» и глушитель, который навернул на дуло. Эрика смотрела словно зачарованная. Затем взял пристёгивающуюся внутреннюю кобуру, надел на ремень, сдвинул на поясницу, убрал оружие в кобуру и натянул на неё подол рубашки. После этого открыл свой мобильник и позвонил. Ответила Кристина Экстрем.
– Спасибо за звонок в Общество защиты животных округа Лос-Анджелес, – вежливо ответила она. – На кого переключить ваш звонок?
– У вас есть вомбаты? – спросил Рандалл. – Я собираюсь взять штуки три.
– Эээ, нет, сэр, боюсь, что сейчас у нас нет вомбатов, – ответила Кристина. – Может быть, я могу заинтересовать вас милым котиком? У нас есть один, которому нужен хороший дом.
– Он приучен к порядку? – спросил Рандалл.
Кристина не сдержалась и хихикнула. Рандалл отключился.
– Хорошо. Я только подтвердил, что всё в порядке, и все три ящика здесь. Следующий человек уже в пути. Как всё прошло сегодня утром?
– Моё выступление было успешным, – ответила Эрика, внезапно вспомнив, что надо застегнуть блузку. – Я была права. Эти мексикакашки и один белый занимались только мной и пялили глаза на мою грудь. Мы могли пронести пару танков, а они бы и не заметили.
– Я не проходил через металлоискатели, когда шёл сюда, – заметил Рандалл. – Невероятная разница по сравнению с Сиэтлом или Портлендом! Там нужно пройти через металлоискатель и пару проверок каждый раз, когда идёшь в туалет в отеле первого класса вроде этого. Мы убрали слишком много нехороших людей в таких местах. Как ты держишься, Эрика?
– Нервничаю больше, чем даже когда я снималась в моей первой серьёзной кинопробе на роль в двенадцать лет, но не бойся, это – только волнение перед выходом на сцену, – успокоила она. – Я не подведу вас. Я готова к этому, безо всяких «но».
– Ты – молодчина, – сказал Рандалл.
– И что теперь? – спросила Эрика.
– Мы ждём. Следующий человек должен быть здесь примерно через час. Вся группа должна собраться к полудню. Что-нибудь здесь намечается, о чём я должен знать? Я не заметил никаких пьяных кинозвёзд в коридоре.
– О, никто из настоящих звёзд никогда не встаёт до полудня, – сказала Эрика.
– Ты же встала – возразил Рандалл.
– Ну да, но, в общем, я должна была выйти в восемь, помнишь? – улыбнулась она. – Если хочешь стать актрисой, ключ к сердцу любого режиссёра – это, когда тебя вызвали на шесть часов, ты на месте точно в шесть, в гриме, с ясными глазами, хвостик морковкой и готова играть. Я раньше получала роли, оттеснив намного более известных актрис, просто потому, что отношусь к своему ремеслу серьёзно. Режиссёры знают, что когда я на съёмочной площадке, то думаю только о деле, точно выполняю эти шестичасовые вызовы, трезвая, не с похмелья и готова работать на камеру.
– Когда-нибудь ты станешь самой большой звездой на Родине, – пообещал Рандалл.
– Мы победим? – прямо спросила она.
– Да, мы сражаемся. Но можем упустить свой шанс. Всё может рухнуть. Они не могут нас победить, хотя мы сами можем потерпеть поражение из-за какой-нибудь глупой ошибки. Однако Соединённые Штаты уже никогда не будут прежними. Независимо от того, что случится с нами, сегодня вечером или после него, мы вписали неизгладимую страницу в книгу истории, когда хотя бы некоторые белые мужчины наконец восстали после столетия притеснений и оскорблений, и наша раса не уйдёт смиренно в небытие. За прошлые два года мы разрушили так много политически корректных мифов, что я даже не могу сосчитать их.
Скажу тебе больше, Эрика. Возможно, у нас не хватит сил переделать мир по нашему вкусу или даже вернуть себе его малую часть, которую мы требуем у этих ублюдков. Но мы вполне можем добиться того, что и они не смогут создать их «Дивный новый мир», эту большую плантацию потребителей, где маленькая банда жидов, кретинов от науки и белых пидоров в деловых костюмах сидит на веранде и потягивает мятные коктейли, трахая всё, что движется. В то время как остальная часть мира – батраки цвета кофе – вкалывают на фабриках и в офисах этих тварей, тратят ничтожную заработную плату на суррогатную еду и дрянные блестящие игрушки и поклоняются клоуну Рональду Макдоналду, не имея ни расы, ни культуры, ни Бога, ни национальности, без смысла жизни и смерти кроме проклятых денег и бездумных развлечений. Если всё это не может когда-нибудь снова стать миром белого человека, ей-богу, он никогда не будет принадлежать жидам!
Тут он заметил, что она странно смотрит на него.
– Прости. Я опять сел на своего конька.
– Нет, я восхищена, честное слово, – искренне ответила она. – Послушай, мистер Данди или Мик, или неважно, какое у тебя настоящее имя, я должна признать, что всё это немного странно для меня, но не в плохом смысле. Я слушала тебя сейчас, и внезапно меня поразила мысль, что за всю свою жизнь я никогда не встречала мужчину, настоящего мужчину моей собственной расы.
– А Чейз? – спросил он.
– Чейз был всем, что современная феминистка мечтает видеть в партнёре, – ответила Эрика. – Боже! Ты слышал, я только что сказала «партнер», а не «супруг». Думаю, это показывает, как глубоко на нас подействовала вся эта политкорректная социальная инженерия и психологическая обработка.
– В точности как писал Джордж Оруэлл в романе «1984», – согласился Рандалл. – Управляя языком, они, в конечном счёте, управляют мыслями. Я пытаюсь немного противодействовать этому, обращаясь к тебе мисс Коллингвуд.
– Спасибо, но Эрика тоже хорошо, – засмеялась она. – Чейз был добрым, нежным и надёжным, весёлым выдумщиком и, между прочим, он потрясающе целовался.
– Знаешь, это совсем неплохие качества для мужчины, – мягко напомнил ей Рандалл. – Мне кажется, что ты могла встретить парня намного хуже.
– Да, знаю, но это – всё, что в нём было, – сказала Эрика. – Похоже, что сегодня так обстоит дело со многими белыми мужчинами, которые во всём остальном в порядке. Как будто одна половина в них отсутствует. Та твёрдая, сильная половина, что когда-то привела нашу расу к завоеванию почти всего мира и сделала мир таким, каков он сегодня. Сила, храбрость, стойкость, воля к власти и преодолению препятствий, которыми наши люди когда-то отличались, а теперь этого больше нет.
– Старик называет это альфа-геном, – сказал Рандалл.
– Да, кажется, в наши дни он исчез у белых мужчин. Если он у них вообще сохранился, то в какой-то странной, изменённой форме вроде одержимого бессердечного честолюбия и погони за деньгами, или, может, проявляется во внезапных психических взрывах, которые всегда застают тебя врасплох, когда ты думаешь, что хорошо знаешь парня. А остальные, похоже, просто сдались и смирились с нашим собственным уходом. Ты был бы поражен, сколько моих знакомых белых считают просто само собой разумеющимся, бесповоротным фактом нашей жизни, что белая раса вымрет через одно-два поколения, и мы все станем кофейного цвета, как ты сейчас сказал, когда увлёкся.
У Чейза было всё, что я когда-нибудь хотела видеть в мужчине, за исключением этого, – сказала она печально. – Не пойми меня неправильно, я любила и всё ещё люблю его. Но сейчас мне впервые пришло в голову, что я выбрала его только потому, что знала: он будет лучшим из тех, кого я смогу когда-нибудь найти. Я не знала, что прежние образцы ещё существуют, – добавила она с печальной улыбкой.
– Да, немного, но есть, – с улыбкой ответил Рандалл. – Только трудно доставать запчасти.
– Намекаешь мне бросить на тебя страстный взгляд и спросить, сколько у нас осталось времени до того, как следующий доброволец постучит в дверь? – попыталась она перевести всё в шутку.
– Это лучшее предложение за весь день, – галантно ответил австралиец. – Но даже если ты всерьёз, я не могу принять его. Сначала дело, потом удовольствия, в конце концов.
– Да, я так и думала, – кивнула Эрика. – Но если мы оба уцелеем, и всё пройдёт гладко, ты знаешь мой телефон, и где я живу.
– Приглашение принято. Я, правда, хочу лучше узнать девушку, которая читает Генри Лоусона, – сказал Рандалл, и она поняла, что он имеет в виду. – Можешь считать, что ты в моём списке заданий на будущее.
Она засмеялась.
– Теперь скажи, у тебя есть здесь кабельное ТВ, а? Я должен следить за местными каналами новостей, смотреть, не назревает ли что-нибудь вокруг церемонии Оскара или в городе, имеющее к нам отношение, хотя мистер Рипли говорит нам, что пока всё идёт по плану. Когда ты должна появиться на гулянке в пентхаусе?
– Не раньше часа. Я должна подняться помочь Джейни и договориться с рестораторами. Примерно в шестнадцать тридцать мне нужно будет спуститься сюда и переодеться в платье от Прада.
– Ребят уже предупредили, что ты не существуешь, – сказал Рандалл. – Можешь поверить, что они сохранят твоё имя в тайне, насколько это возможно для любого человека в схожей ситуации.
– Не волнуйся, – ответила Эрика. – Я это имела в виду, когда просила тебя, чтобы моё имя было в одной шапке со жребиями вместе со всеми вашими именами. Это – честь.
Час спустя раздался условный стук в дверь. Рандалл посмотрел в глазок, увидел Кота Локхарта и открыл дверь. У Локхарта были фальшивые усы, тёмные очки и бейсболка для обмана любой программы распознавания лиц, если бы его зафиксировала камера слежения. Кот оторвал усы и снял шляпу, когда они вошли в гостиную номера.
– Зараза, щиплет! Так вот как живёт другая половина! – воскликнул Локхарт, изумлённо свистнув. – Шикарно.
Эрика встала с дивана. Локхарт был поражён.
– Эээ…, будь я проклят, если вы…
– Она – никто, – подсказал Рандалл. – Её здесь нет, помнишь?
– Теперь мне, правда, жаль – сказал Локхарт, восхищённо качая головой. – Простите, мадам. Я немного ошарашен встречей со звездой, но думаю, что вы к этому привыкли.
– Это я должна быть поражена, мистер Локхарт, – сказала Эрика, пожимая его руку с некоторым трепетом. – Думаю, что в прошлом году ваше лицо показывали в эфире чаще, чем моё. Боже мой, как вы можете ходить открыто, когда весь мир вас выслеживает?
– Вы – актриса, так что должны знать ответ, – сказал Локхарт. – Просто внушаешь себе, что всё время находишься на сцене, двадцать четыре часа, семь дней в неделю. Выбираешь образ и живёшь в нём, никогда не позволяя себе забыть роль, которую играешь. Каждый встречный на улице или в этом отеле или где-нибудь ещё – твой зритель, но стоит тебе лишь раз сплоховать в игре, и ты пропал. Смерть – это последняя плохая рецензия.
– Вот это да, речь о полном погружении в образ! – воскликнула Эрика, качая головой от удивления.
– Тебе самой придётся играть эту роль, с сегодняшнего дня, – напомнил ей Рандалл.
– Господи, а ведь ты прав! – признала Эрика.
– Начиная с сегодняшнего вечера, – уточнил Локхарт. – Мэм…
– Эрика, – поправила она.
– О'кей, Эрика, как я понял из инструктажа, ты будешь представлять премию «За лучший сценарий» тем двум педикам?
– Да, верно, – подтвердила она. – Я надеюсь, что вы – такой же хороший стрелок как о вас говорят, мистер Локхарт.