Текст книги "Очищение (ЛП)"

Автор книги: Харольд Ковингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 63 страниц)

Другие группы передвигались по городу, нацеленные на определённые здания, принадлежащие правительству, евреям, многонациональным корпорациям или другим разномастным врагам Добрармии. Это были деловые предприятия, склады, офисы, общественные клубы, многорасовые и мультикультурные церкви и так далее и тому подобное. Добровольцы спокойно останавливались, входили или вламывались внутрь, разгоняли свидетелей парой предупредительных выстрелов, обливали пол и имущество бензином и поджигали помещение. К девяти часам вечера пришли сообщения о десятках пожаров по всему городу, и пожарные службы оказались перегружены сверх всякой меры.

ФАТПО с полицией попытались реагировать на различные ЧП в городе, но попали в засады Третьего батальона на съездах с дорог. Была использована большая партия РПГ, которую Добрармия недавно приобрела у неких российских международных торговцев оружием с молчаливого одобрения правительства в Москве.

– Чёрт побери, раньше нам всегда не хватало этих малышей! – хмыкнул доброволец Хайрам Джонсон из роты «В» Третьего батальона, кивнув своему товарищу Майку Баде на горящий фургон портлендской полиции с несколькими мёртвыми полицейскими внутри. – Особенно на Сансет Бич!

– Да, теперь их у нас как семечек, – согласился Бада. – О’кей, Хай, ты отоварился. Теперь, если б только мы смогли заставить «пухлых» прислать нам побольше мишеней!

– А если они не придут к нам, мы сами их навестим, – заметил лейтенант Рики Парментер, подойдя к ним сзади из темноты.

Парментер был в «счастливой», как он теперь верил, ковбойской шляпе с Сансет Бич.

– Кэп только что звонил и приказал менять позицию после каждого контакта, чтобы нас не накрыли с вертушек. Мы перемещаемся к съезду на Каньон Роуд.

Подразделения рот «Г» и «Д» Первой бригады, посланные атаковать Портлендский университет, обнаружили, что в университетском городке царит хаос, и там нет ни полиции, ни ФАТПО, которым по халатности или из недостаточного профессионализма было приказано выдвинуться на север Портленда или куда-то ещё.

Около 50 добровольцев разбились на две группы и вошли в альма-матер Эрика и Аннет по Парк-авеню с южной стороны городка и по 12-й авеню с северной стороны. Электричество отсутствовало, но университетские резервные генераторы работали, так что и снаружи, и в больших зданиях, было кое-какое освещение. Группы студентов, в большинстве небелых, толклись во дворе, в студенческом союзе и в общежитиях, некоторые со свечами, а многие с пивом. Множество цветных и дико обросших типов еврейской наружности на скамейках или у живых изгородей выступали перед кучками слушателей с длинными визгливыми тирадами в духе левацкой «Борьбы с фашистами!». Один чудной мексиканец даже выкрикивал известный боевой клич коммунистов эпохи гражданской войны в Испании «Но-пасаран!» – «Они не пройдут!». Некоторые из студентов держали в руках разные пистолеты и ружья, вероятно, полученные в уличных бандах, размахивали оружием и стреляли в воздух, подпрыгивая как слабоумные обезьяны, и выкрикивали призывы к войне с фашистами.

И тут им как снег на голову, из темноты пала Добрармия во плоти, со вспышками прицельных выстрелов, которые косили студенческое отребье как рыб в бочке, и те в ужасе бросились в паническое бегство. Фашисты прошли хорошо, как и в 1938 году. А под конец этого вечера добровольцы пустили в дело первое секретное оружие Добрармии – пару расчётов по два человека каждый, вооружённых огнемётами из баллонов от аквалангов, наполненных самодельным напалмом под давлением, одним из творений Красного Барона. «Курильщики» сработали на «отлично», пройдя от здания к зданию и от общежития к общежитию. Через двадцать минут весь университетский городок пылал.

В северном Портленде ФАТПО окопалась, решительно настроенная защищать последний большой анклав чёрных на тихоокеанском Северо-Западе, как если бы эти чёрные были вымирающим видом животных, что, в сущности, было правдой. По периметру района федералы соорудили контрольно-пропускные пункты, огневые позиции, защитили мешками с песком и на каждом углу и перекрёстке поспешно натянули колючую проволоку. Полицаи выдали винтовки «М-16» с заряженными обоймами всем здоровым чёрным мужчинам и женщинам, которые об этом просили, увеличивая и без того огромные арсеналы «Крипс», «Бладс» и других уличных банд Портленда.

Джексон был осторожен: его разведчики сообщили, что делает противник, и он не хотел посылать своих бойцов в прямую атаку на зловонные улицы трущоб, где они могли попасть под перекрёстный огонь или угодить в ловушку. Вместо этого Джексон организовал серию коротких налётов на сторожевые посты вокруг гетто с отвлекающим огнём из стрелкового оружия и коктейлями Молотова, чтобы связать «пухлых», и одновременно послал в гетто команды поджигателей через переулки, боковые улочки и через заборы. Добровольцы поджигали каждое деревянное строение, в которое они могли ворваться или забросать бутылками с зажигательной смесью, в которых находилась специальная огнемётная смесь Красного Барона, хотя и гранаты с белым фосфором тоже пришлись очень кстати. В Портленде было много деревянных зданий. Добрармия окружила район чёрных пожарами, а потом добровольцы следили, чтобы пожары распространялись внутрь гетто, а не наружу, на улицы белых соседей. Они просто не пропускали машины пожарных в район, но разрешали пожарникам гасить очаги пожаров, которые проникали на улицы, где жили белые.

В этот момент Джексон ввёл в бой второе секретное оружие Добрармии, приуроченное к вечернему мероприятию: два тщательно хранимых заводских 81-мм миномёта, купленных у продажных армейских артиллеристов из Форт-Льюиса. Оба орудия имели опытные расчёты с армейской подготовкой из числа добровольцев – ветеранов войн в Ираке и Иране. Джексон поместил один миномёт на Грили-авеню, а другой – на Бульваре Коламбия, назначил группы стрелков прикрытия, и без колебаний отдал приказ: «Огонь, всеми снарядами, которые у нас есть, ребята. У нас будет их ещё больше, а сейчас дадим в честь Кота Локхарта адский прощальный салют».

За несколько часов эти два миномёта обрушили на северный Портленд более 500 мин, стреляя долго и размеренно, работая по площадям, а не по конкретным целям федералов. Мины падали без разбора на здания, склады, на улицы, на позиции ФАТПО, в то время как пожары во множестве подползали всё ближе и ближе, распространяясь по трущобам от дома к дому при отсутствии пожарных машин. Это выгнало толпы чёрных на улицы, по которым они бегали как цыплята с отрезанными головами, ревя и мыча от ужаса и ненависти к белому человеку, частью раненые, многие пьяные или под действием наркотиков, и размахивали оружием, которое получили от ФАТПО или вытащили из собственных тайников. Соперничающие банды стреляли друг в друга и даже в ФАТПО, а ФАТПО, почти также плохо дисциплинированные, как и толпа, стреляли в ответ. Витрины магазинов были разбиты, и чернота начала их грабить, таща по улицам всякую всячину от плазменных телевизоров до пакетов чипсов, только для того, чтобы быть застреленными или разорванными на куски падающими минами.

Когда массы чёрных пытались убежать из своего района, их встречали из темноты вспышки выстрелов и смертельный грохот автоматов Добрармии. К десяти часам вечера северный Портленд превратился в горящий сумасшедший дом. Командир ФАТПО понял, что его люди начнут дезертировать или присоединятся к грабителям, и, чтобы сохранить какое-то подобие дисциплины, был вынужден отдать приказ об отходе и возврате в казармы. Губернатор Майк Цафендас позвонил в Вашингтон и умолял прислать войска на выручку «пухлым» и тому, что осталось от злополучного портлендского бюро полиции.

В Портленде были три главных казармы ФАТПО, одна – с восточной стороны Фостер Роуд, вторая – в северном Портленде на территории Портлендского международного аэропорта и третья – на южной стороне острова Росс на реке Уилламетт. «Пухлые» бросили позиции, отступили к транспорту, какой у них ещё оставался, и к полуночи начали движение тремя колоннами бронированных машин по улицам к своим укреплённым убежищам.

Именно тогда Добрармия ввела в бой своё третье секретное оружие, о котором ранее говорил Койл: «флот» из шести «линкоров» в стиле Сомали и Талибана, подобных командирской машине Зака Хэтфилда, – грузовиков-пикапов и переделанных внедорожников, на которых были установлены смертоносные пулемёты «Браунинг» калибра 12,7 мм.

Добрармия уже использовала несколько подобных машин со смонтированными сдвоенными пулемётами калибра 7,62 мм для проведения атак в разных местах на СевероЗападе, и в Портленде также действовали четыре таких машины, которые теперь носились по всё ещё развороченным и горящим улицам северного Портленда, стреляя по всему, что двигалось. Однако эти пулемёты калибра 12,7 мм было трудно достать, а достаточное количество патронов к ним – ещё труднее, поэтому Койл придерживал их в резерве, пока не наступил особый случай. «Линкоры» атаковали колонны ФАТПО зигзагом из боковых улиц и с тыла, и тяжёлые бронебойные пули пробивали насквозь даже блоки цилиндров двигателей и небронированные машины, а трассерные пули иногда поджигали машины и взрывали топливные баки.

Колоннам пришлось двигаться медленно, потому что головные машины поражались из РПГ, которые били из-за стен, с крыш, из-за углов и из любого походящего укрытия. Реактивные гранаты и крупнокалиберные пулемёты не причиняли особого вреда «Страйкерам» и бронетранспортёрам «пухлых», но грузовики были лёгкой добычей. Немногие из них вернулись за бетонные стены федеральных казарм. Бандитов ФАТПО, уцелевших, когда их грузовики были подбиты, и пытавшихся отступать пешком, перестреляли одного за другим или уничтожили, заманив в ловушки в тупиках, когда они терялись в непроглядной тьме улиц.

Рассвет был почти незаметен из-за висящих над городом густых облаков дыма от сотен горящих зданий. Портленд лежал в развалинах. На улицах валялись мёртвые тела и догорали скелеты грузовиков ФАТПО и полицейских машин. Портлендская полиция или побросала оружие и сбежала или отсиживалась в Центре юстиции и в своих укреплённых участках. Над головами слышались хлопки «хуп-хуп» военных и репортёрских вертолётов.

В 6 утра Койл получил сообщение, что батальон Третьей дивизии морской пехоты прилетел из Сан-Диего и приземляется в портлендском аэропорту, сопровождаемый несколькими транспортными самолётами «C-130» с танками и артиллерией. Койл решил отозвать бойцов. Взял мобильный телефон, попросил вторую порцию лазаньи и обратился к своим добровольцам: «Соратники, я восхищён и поздравляю вас с отличной работой. Мы отомстили за наших павших братьев и дали понять этим ублюдкам ЗОГ, что их ждёт в будущем. Теперь исчезайте, товарищи. Так, как если бы нас здесь никогда и не было».

Правительство Соединённых Штатов так никогда и не обнародовало точных цифр о потерях в ходе этих событий, ставших известными как «Первая битва за Портленд». Несомненно, что погибли сотни сотрудников ФАТПО и полиции и, по крайней мере, тысяча гражданских лиц, но никто не знает, сколько точно. Имущественный ущерб был оценён в несколько миллиардов долларов: один университет Портленда был сожжён дотла и полностью списан, а почти все выжившие городские чёрные и латиноамериканцы бежали, чтобы никогда не вернуться.

Официальные боевые потери Добрармии составили 12 человек убитыми и 28 ранеными. В течение часа на улицах, заполненных дымом и трупами, не осталось никаких добровольцев, за исключением участников одной последней дерзкой операции – «щекотки».

* * *

Примерно в три часа этим утром, когда город ещё сотрясался от грохота автоматных очередей и взрывов и пылали пожары, капитан Уэйн Хилл вернулся в «Шуга Шек», где он просил Джексона о встрече с ним. Джексон прибыл вместе с Джимми Уинго и Кики Маги примерно на сорок пять минут позже.

– Как там дела? – спросил Хилл.

– Незабываемая ночь, – ответил Джексон. – Мы заставили их в беспорядке отступить везде, хотя не можем продолжать. А что у тебя?

– Возможно, есть способ завершить операцию «Фестиваль» мощным ударом, и физически и психологически, – ответил Хилл. – Вопрос: что мы пытались сделать последние четыре года, но ещё не исхитрились?

– Пронести взрывчатку в Центр юстиции, – сразу ответил Джексон.

– Верно, – кивнул Хилл. – Самое большее, что нам удалось – это выстрелить из РПГ несколько раз в главные ворота, и взорвать одну бомбу-грузовик, которая оставила на стенах из бетонных блоков чуть больше царапины. Проблема в том, что мы ни разу не смогли заслать кого-нибудь внутрь этого чёртова логова, через всю охрану и контрольнопропускные пункты, с шансами выбраться обратно, по крайней мере, 50 на 50.

Некоторые из наших шпионов там говорили мне, что они согласны пойти на всё, чтобы бы я ни попросил, но пронести оружие или взрывчатку внутрь всё ещё осталось бы большой проблемой, и это будет самоубийство для любого, кто бы ни проводил атаку. Оттуда просто нет выхода. Камеры, следящие за каждым твоим движением, даже в туалете. Колючка, посты охраны на каждом этаже, мины по периметру, бетон выше слоновьего глаза. Они даже поставили зенитки на крыше на случай, если кто-нибудь попытается повторить теракт 11 сентября 2001 года и обрушит на Центр самолёт. Из-за всех этих людей, которых в коротких кварталах центра Портленда, как сельдей в бочке, всегда слишком опасно использовать миномёты и ракеты, потому что при промахе можно взорвать или подростка, работающего в «Старбаксе» или чью-нибудь бабулю, покупающую безделушки в магазине, и СМИ никогда устанут припоминать нам это.

Мы смогли уничтожить пару бронированных фургонов и автобусов, которые привозят в Центр и развозят обратно бюрократов, человекообразных и рабочих, и несколько эскортов из аэропорта, что стало одной из причин, почему они теперь всегда пользуются вертолётами, но нам никогда не удавалось добраться до Зелёной зоны, по той простой причине, что туда и оттуда есть только один-единственный путь.

– Ну, хорошо, и ещё «Дверь доносчиков», в которую мы тоже не можем войти, – пожал плечами Джексон. – И что?

Хилл улыбнулся и показал простой белый пластиковый квадратик, который он вынул из кармана рубашки.

– Что это?

– Карточка-пропуск от Двери доносчиков.

– Ты дуришь меня! – не поверил Уинго. – Простите, командир, но вы меня дурачите.

– Откуда ты это знаешь? – заинтересовался Джексон.

– Я почти в этом уверен, – ответил Хилл.

– Почти?

– Ты знаком с Бейби Хью? – спросил Хилл.

Бейби Хью была кличка Рея Риджуэя.

– Он навёл нас на хорошую «щекотку» сегодня вечером. Несколько главных судебных ищеек посетили Центр юстиции, в том числе помощник генерального прокурора США и его окружение. Несомненно, военные трибуналы становятся помехой для Челси, или, скорее, для её мамочки, которая всё ещё прячется в Овальном кабинете, когда Челси занимается делами. Они вводят то, что британцы в Северной Ирландии раньше называли «глубокими» судами, которые вместо присяжных состоят в основном из одного единственного политически надёжного судьи, часто выносящего смертные приговоры, но гражданского человека.

Считается, что в СМИ будет выглядеть лучше, если выселить целый город в Неваду прикажет какой-нибудь послушный дряхлый политикан в чёрной мантии, чем черномазый куриный полковник. Просто их обычная суета, похожая на перестановку кресел на палубе тонущего «Титаника». Думаю, они понимают, что их разносят в пух и прах, но отказываются признавать это. В любом случае из-за нас, беспокойных туземцев, сегодня вечером все вертолёты были заняты. Помощник генпрокурора и его лакеи решили не рисковать добираться в аэропорт для обратного полёта на «Большую помойку», а решили переждать вечер в роскошных номерах в отеле «Винтаж Плаза».

Это место защищено почти так же, как и сам Центр юстиции, – заметил Джексон. Блэкуотерских громил там хоть одним местом ешь. Но я догадываюсь. Ты пробрался туда?

– Да, мы с коллегой смогли обмануть камеры, – подтвердил Хилл. – Тебе придётся дождаться моих мемуаров, чтобы узнать, как это удалось, так что если мы хотим ударить здесь, пока железо ещё горячо, у нас нет целой ночи или даже её остатка. Короче, несколько часов назад я с моим человеком вошли в номер помощника генпрокурора с парой стволов с глушителями, обнаружили его в постели с женщиной-адвокатом и застрелили обоих в res ipsa loquitur[88]88
  «В данных обстоятельствах» (лат.) – Прим. перев.


[Закрыть].

– Как ты узнал, что она – адвокат? – спросил Уинго.

– Мы забрали их портфели и её сумочку прежде, чем сделали ноги, а потом изучили содержимое в тихом месте.

Хилл вытащил из кармана куртки ещё несколько карточек, одну с зажимом, и женский кожаный бумажник.

– Полный набор удостоверений личности. Женщина оказалась некой Луизой Ричардсон, помощником федерального прокурора США по Портленду. Не спрашивай меня, чем занимаются все эти проклятые адвокаты, чтобы отработать свою зарплату теперь, когда военные и «пухлые» взяли на себя роль суда, но Центр юстиции ими просто кишит, а она работала именно там. Водительские права, удостоверение Ассоциации юристов, федеральное удостоверение, внутренняя карточка-ключ, нагрудный значок Центра юстиции – все здесь. И вот это.

Хилл взял белую пластиковую карточку.

– Уверен, что это – карточка-пропуск от «Двери доносчиков». Нам ещё никогда не удавалось заполучить такую, но мне рассказывали, что они совершенно белые, и на них нет ничего кроме фамилии и имени, которые, как видите, здесь нанесены. «Луиза Ричардсон».

– Эээ, можно спросить, сэр, что это за «Дверь доносчиков»? – спросила Кики, у которой в памяти всплыли неприятные воспоминания.

– Несколько лет назад портлендская полиция и ФБР сильно нажали на суд, чтобы найти и принять на работу информаторов-доносчиков, – объяснил Джексон. – Конечно, они хотели заслать доносчиков в Добрармию, как сделали в некоторых других местах на Родине, хотя до сих пор ещё не здесь, слава Богу.

– Ну, ты знаешь, что у нас в этом вопросе разногласия, командир, – кисло заметил Хилл.

– Да, знаю, – сказал Джексон. – Оскар всё ещё уверен, что примерно два года назад у нас в доме была мышь, а фактически он думает, что в то время вас заманили на Фландерс-стрит, и вы с Котом пробились из этой западни, но мы ничего не смогли доказать. И не потому, что не пытались.

– О нет, я всё ещё пытаюсь, сэр, – заверил Хилл Джексона. Он повернулся к Кики.

– ЗОГ решило, что необходимо безопасное помещение для встреч с этой армией осведомителей, которую они планировали завербовать. Они понимали, что доносчики не захотят «светиться» у входа в главные ворота Центра юстиции или в дверях отделения полиции, а встречаться с ними в общественных местах было слишком опасно, так как им хватило ума понять, что мы имеем собственных осведомителей и держим под наблюдением их самих. И вот, что они сделали – провели туннель от первого этажа Центра юстиции, под улицей, и через дверь в бетоне на сторону Второй авеню.

Настоящая дверь на Второй авеню, вся ржавая, с облупившейся краской и с большой красной надписью «Вход воспрещён!», сообщается с главными воротами. Она наполовину скрыта несколькими бетонными опорами. Любой, кто посмотрит на дверь снаружи, подумает, что она запечатана наглухо. Но это не так. Есть скрытый маленький замок для карточек и клавиатура, утопленная в стене справа от двери. Короче, огромная армия стукачей, о которой мечтали федералы, так никогда и не возникла, хотя я уверен, что информаторы, конечно, время от времени пользуются этой дверью.

Но за прошлые несколько лет «Дверь доносчиков» стала своего рода удобством для сотрудников высшего и среднего уровня из Центра юстиции, которые хотят незаметно уйти с работы, или же им просто лень ждать в длинных очередях на входе и выходе. Если у таких сотрудников есть одна из таких карточек-пропусков, они могут оставить свои машины в гараже на углу Второй и Главной, который полностью защищён и охвачен системой камер слежения Центра юстиции, то есть достаточно безопасен, и просто проскользнуть в боковую дверь без необходимости торчать в очереди у главных ворот. Обладание такой карточкой стало в Центре юстиции своего рода символом статуса, льготой, привилегией. Очевидно, эта Ричардсон была такой привилегированной особой. Так как она трахалась с помощником генпрокурора, который, по-видимому, не надел обручальное кольцо на её палец, как мы видели, то думаю, понятно, как она получила пропуск.

– Минутку! – воскликнул Уинго. – Ты хочешь сказать, что могущественное ФБР сделало тайный вход в свою главную крепость, и он охраняется лишь магнитным замком и клавиатурой?

– О, нет, – ответил Хилл. – Враги преступны, лейтенант, но они не дураки. За дверью полностью оснащённый пост охраны, металлоискатель, рентгеновская установка, группа с собаками-ищейками, лица, проводящие обыск, и всё, что нужно. Как только ты туда входишь, то после коридора проходишь ту же самую процедуру на выходе с первого этажа. Плюс обычные камеры и сигнализация, и конечно тебе нужно снова приложить карточку-пропуск и набрать код доступа на другом конце, чтобы войти в само здание Центра юстиции. Дверь так же плотно запечатана, как и главные ворота.

– Ну что толку нам от всего этого материала? – кивнул Уинго в сторону удостоверений убитой прокурорши.

– До сих пор мы не могли открыть даже эту первую дверь, – сказал Хилл.

– Но мы не можем открыть её и теперь, раз не уверены, что эта белая карточка Ричардсон – пропуск, – раздражённо заметил Джексон. – А если это и так, то мы до сих пор не знаем её кода допуска.

Хилл вынул из кармана чёрную записную книжку и открыл её.

– Думаю, можем, – сказал он. – Видимо, мисс Ричардсон не доверяла своей памяти. Здесь на одной странице она аккуратно выписала все свои ПИН-коды и компьютерные пароли. Включая этот, #1111. Довольно простой.

– А откуда мы знаем, что это её код доступа в «Дверь доносчиков»? – спросил Джексон.

– Потому что он помечен как «Секретный вход», – показал ему Хилл страницу в книжке.

– Исключено. Слишком просто, – хмуро бросил Джексон. – Конечно, адвокатша не могла быть настолько глупа, чтобы записывать все свои личные данные в книжку, которую могут украсть. Эта баба не могла быть такой тупой! Ты уверен, что это – не подстава?

– Я считаю возможным, что она носила с собой эту идиотскую записную книжку в сумочке на случай, если кто-то из нас как-то завладеет ею, но это кажется мне довольно мудрёным, – ответил Хилл. – Сомневаюсь, что она предвидела, что мы ворвёмся в её гостиничный номер и шлёпнем её просто, чтобы придать правдоподобия нашему обнаружению этой книжки. По-моему, она просто была педанткой, полной американского высокомерия, и совершенно не думала, когда записывала эти цифры, что это может когда-нибудь для неё кончиться плохо.

В конце концов, она была высокопоставленным прокурором, а мы – только белыми голодранцами – подсобниками на бензоколонках, мойщиками посуды и уборщиками, верно? Как мы, деревенщина, могли вообще посметь навредить Её светлости? Предполагалось, что мы должны были расстилаться перед нею. Обычное старое американское высокомерие. Они каждый раз на этом горят.

– Получается, что мы можем открыть эту дверь, – нерешительно сказал Джексон. – И сколько «пухлых» или блэкуотерских громил и не знаю, кто ещё, ждут нас там?

– Блэкуотер. По крайней мере, шесть или восемь, с собакой, – ответил Хилл.

– Собаке мы можем бросить палку и приказать принести. – А что с громилами? – спросил Джексон. – Как только мы покончим с ними, надо пройти второй пост охраны в конце коридора, а что именно хочешь сделать ты, Оскар?

– Ничего замысловатого, – ответил Хилл. – Открыть дверь, метнуть действительно большой заряд, чтобы уничтожить весь пост, и, возможно, даже давлением взрыва выбить другую дверь в конце зала, а затем сделать ноги. Дело в том, что мы впервые действительно попадём внутрь и нанесём поражение в Центре юстиции. Мы можем также заставить их запечатать этот вход, а ты знаешь, что видимо есть условия, когда для нас было бы удобно, чтобы там был только один вход и выход из этого логова. Заряд будет с регулируемым таймером. Если код доступа срабатывает, я открываю дверь, бросаю бомбу внутрь, захлопываю дверь и убегаю. Если нет, я включаю таймер, ставлю бомбу у двери и убегаю. Проще простого.

– Ты сам поставишь бомбу? – спросил Джексон.

– Это моя личная дань памяти соратнику Локхарту, – серьёзно ответил Хилл. – Меня по-прежнему беспокоит, что он и остальные были убиты после того, как я снял их с обычной поездки. Я знаю, что это неразумно, но это так. И считаю, что мне нужно подставить свою шкуру в виде искупления, если тебе подходит такое объяснение.

– Что ты уже сделал сегодня вечером, – напомнил Джексон. – Неважно. Что точно ты придумал?

– Я уже позволил себе воспользоваться услугами Красного Барона, – начал Хилл. – Он внизу кое-что мастерит.

– Так как мы все сейчас не оказались на луне, полагаю, что он работает успешно, – усмехнулся Джексон.

Кики Маги вступила в разговор.

– Сэр, там везде камеры слежения по всей Второй авеню и в самом Центре юстиции. Вы не знаете, есть ли камера на внешней стороне самой «Двери доносчиков»?

– Я был бы удивлён, если бы её не было, – сказал Хилл. – И не намерен оставаться там так долго, чтобы меня опознали.

– Да, но сможете ли вы подойти достаточно близко, чтобы добраться до двери и открыть её? – спросила Кики. – Позвольте сделать это мне, сэр. Вспомните: то, что мы сделали сегодня вечером, действительно потрясло ЗОГ. Они вдвойне на нервах там, в Центре юстиции, и думаю, что вы не сможете туда приблизиться без того, чтобы вас не остановили и не обыскали. Все эти документы – на имя Луизы Ричардсон. По мне, вы не очень похожи на Луизу, сэр, если только вам не хочется попасться.

Она взяла пропуск в Центр юстиции и мельком посмотрела на него.

– Да, она примерно лет на десять старше меня, но если я наложу помаду и тени для век и зачешу волосы точно, как она на этом снимке, то смогу сойти за неё, если кто-нибудь не наклонится вниз и не посмотрит ближе. Когда товарищу Бекки пришлось проделать трюк с «воскрешением», она отдала нам, женщинам-соратницам, часть своей одежды, и у меня есть костюм, подходящий для адвоката, в моих вещах в грузовике, которые я вожу на случай, если мне придётся переодеваться, и он прикроет все мои татушки.

Давайте я надену этот костюм и раскрашу лицо, нацеплю её значок, а Барон засунет бомбу в портфель. В её портфель, если он у вас ещё есть. Когда я подойду к этой двери и открою её, то найду камеру, и буду возиться с моей сумочкой или с чем-нибудь, глядя вниз, так что они не увидят моего лица. Они подумают, что видят женщину, которая давно входит и выходит из их маленькой кроличьей норы, и если код доступа не сработает, возможно, они даже меня впустят.

– Это сработает, – кивнул Джексон. – Лучше, чем если Оскар с мешком или спортивной сумкой в руке попытается подкрасться к двери и открыть её женской карточкой-пропуском.

По лицу Уинго было видно, что он не рад. Как и всегда, когда Кики подвергалась опасности, но считалось, что женщины-добровольцы должны были нести своё бремя и долю риска, а личные отношения должны отступать на второй план ради победы расы, так что Уинго подчинялся правилам и молчал.

– Оскар, я надеюсь, что вождение достаточно рискованно для успокоения твоей совести. Джим, ты едешь с ними.

Через час они собрались в подвале перед рабочим столом, за которым стоял стройный молодой человек с длинными каштановыми волосами и тонким лицом пианиста, в очках в проволочной оправе. Это был лейтенант Пол Курц, знаменитый Красный Барон, возможно, самый лучший изготовитель бомб в Добрармии. Из первой пятёрки, точно.

Кики была одета в адвокатский «костюм успеха» приятного бежевого цвета, хотя она ненавидела высокие каблуки, которые естественно сочетались с этим костюмом.

– Оскар сказал, что вам нужен мощный взрыв, – обратился к ним Курц. Три кило «Семтекса» должны полностью опустошить замкнутое пространство того типа, что мне описали. Проверь, что ты плотно закрыла дверь после того, как бросишь взрывчатку, соратница, – сказал он, кивнув Кики. – Если дверь будет открыта, сила взрыва значительно рассеется. Потом как можно быстрее покинь место взрыва. Если повезёт, мы сможем обрушить опорную стену и серьёзно повредить здание Центра юстиции. Это заряд, который я сейчас вставлю в корпус.

Курц кивнул на кусок материала, завёрнутого в чёрную липкую ленту, и электронную схему с батареей, примотанной лентой сверху, откуда высовывались несколько проводов. В отверстие, высверленное в центре заряда, была вставлена серебристая трубка – взрыватель с гремучей ртутью.

– Мы не смогли использовать собственный портфель адвокатши, так что я даю тебе этот, в котором стоит один из моих взрывателей с защитой от неумелого обращения. Я установил двойной выключатель и отдельную аккумуляторную батарею сразу за двумя предохранителями. Маленький провод с U-образной вилкой на конце выходит за ручкой и лежит на подкладке в пустом портфеле. На каждом конце вилки закреплены две спичечные головки. Когда заряд установлен, и портфель закрыт, по-моему, нет причин, чтобы тебе захотелось его открыть, но кто знает, – объяснил Курц Кики и закрыл портфель.

– Если тебе надо будет зачем-то открыть портфель, сдвинь застёжки вверх, вот так.

Пол показал, и портфель легко открылся. Затем снова закрыл портфель.

– Если ты сдвинешь застёжки в стороны, как это бессознательно делают 99 из 100 людей…

Курц проделал это, и когда он открыл портфель, раздался щелчок, на разветвлённом конце провода проскочила электрическая искра, и взвился дымок от вспыхнувших головок спичек.

– Взрывчатка взорвётся, отправив в загробный мир того, кто открыл портфель за компанию с теми, кто оказался поблизости. Я полагаю, что прежде, чем позволять кому-нибудь взять у тебя портфель и возиться с ним, соратница, подумай, что и ты будешь убита и другие.

– Я это учту, – сухо ответила Кики. – А как включить таймер?

– Сдвинь застёжки вниз, – пояснил Курц. – У тебя останется двадцать секунд, чтобы быстро оттуда убраться.

– А почему не тридцать? – спросил Уинго.

– Потому что за эти лишние десять секунд одна из блэкуотерских обезьян может понять, что происходит, и, увидев, что портфель летит к ним, схватит его и выбросит обратно за дверь, – высказала своё мнение Кики. – Не бойся, Джим, двадцати секунд достаточно. Это целая жизнь. Как только я нажму таймер, то сброшу эти проклятые туфли на высоких каблуках и вернусь в машину, ты и мигнуть не успеешь. Лучше проверь, чтобы мои «рибоки» были наготове.