Текст книги "Очищение (ЛП)"

Автор книги: Харольд Ковингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 63 страниц)

Самый эффективный состав пороха это 10 % серы, 75 % нитрата натрия и 15 % древесного угля, хотя есть и другие составы. Всё тщательно перемешивается и получается то, что Шекспир называет «злодейской селитрой», с помощью которой наши предки отвоевали весь мир у индейцев и зулусов. Кстати, всегда следует убедиться, что любой чёрный порох, который вы используете, изготовлен и одобрен подразделением взрывотехников. Некоторое время назад ребята из Юджина сами сделали порох с хлоратом калия вместо нитрата натрия, чтобы придать ему большую взрывную мощность, что было несусветной глупостью. Хлорат калия чертовски неустойчив. Этот хлорат взрывается, стоит сесть на него мухе, и одному из этих химиков-ботанов оторвало два пальца руки. Ему ещё повезло, что не голову.

Но «шампанское» всей повстанческой взрывчатки это по-прежнему «Семтекс», которая сегодня производится в десятках стран, а также в Чешской Республике, где она была изобретена, – продолжил лейтенант. – В то время как федеральному правительству удалось навязать американским производителям все виды учёта, правила обращения, меры безопасности, метки этиленгликолем и другими химикатами и тому подобное, первые чешские производители по-прежнему весело экспортируют «Семтекс» во все уголки земного шара. И её не так уж трудно достать, если у вас есть «зелень» на оплату.

«Семтекс» – наилучший выбор для заряда большой мощности, если удаётся получить к ней доступ. Просто это самое мощное вещество, доступное для наших целей. Полкило этой взрывчатки может обрушить довольно большой дом, чемодан – снести офисное здание, а в редких случаях, когда мы захотим пойти на это, багажник, полный «Семтекса», может забросить на Луну целый квартал.

Гелигнит, студнеобразный нитроглицерин, действительно немного мощнее, но он снят с производства и, как я уже говорил, с ним, сваренным в ванне, опасно работать, поэтому мы с ним и не связываемся. Когда интенданту Главного штаба удаётся достать «Семтекс», мы рассылаем взрывчатку по подразделениям взрывотехников и бережём для особых заданий. Я говорю об этом, потому что вам, ребята, могут приказать забрать или доставить её в Спокан, Сиэтл или Бойсе. Но не волнуйтесь. Эта взрывчатка довольно устойчива, пока в неё не вставлен капсюль-детонатор, или если только вы не ударите по ней молотком или не сделаете ничего, что может вызвать сжатие.

– Как насчёт «С-4», сэр? – спросил Эрик Селларз.

– Когда мы можем достать её, это чудесно, – ответил Паскарелла. – Однако американские военные стали такими параноиками, опасаясь наших возможных взрывов, что действительно вывезли с Родины все военные запасы «C-4» и хранят их в нескольких специальных хранилищах по всей остальной территории империи строже, чем золото в Форт-Ноксе.

Практически требуется приказ, подписанный президентом или председателем Объединённого комитета начальников штабов, чтобы армейские инженерные войска или «зелёные береты» могли получить какое-то количество «C-4» в законных целях, если цели Амуррики можно назвать законными. У нас ещё имеется некоторое количество такой взрывчатки, но на самом деле нам много проще и экономичнее полагаться на динамит и тол. Теперь – о доставке. Здесь в дело вступаете вы, ребята.

Молодые добровольцы подались вперёд.

– Конечно, есть бомбы, устанавливаемые в легковые автомашины и грузовики, – продолжил Паскарелла. – Иногда это единственный способ подрыва, скажем, крупного военного конвоя, и единственно возможное место вашей засады – одна из улиц города, но гораздо чаще, это будет какая-нибудь амурриканская важная шишка в бронированном лимузине, которую мы не можем достать другим способом. Хотя нам не по душе такие взрывы из-за риска неприемлемого побочного ущерба.

Несколько раз нам удавалось подогнать заминированную легковушку или грузовик достаточно близко, чтобы проломить стену Бремера, уничтожить наблюдательный пункт или кое-что подобное, и я думаю, вы слышали об адском подрыве тюрьмы на прошлой неделе в изоляторе в Оберне, штат Вашингтон, где группа Джока Грэма пробила дыру в заборе, взорвав бомбу, установленную на грузовике.

Но заминированные машины применяются в крупных операциях, которые предварительно тщательно прорабатываются и утверждаются командованием бригады и выше. Мы не хотим, чтобы улицы городов Северо-Запада превратились в подобие Багдада или сектора Газа. Наши зоркие парни в снайперских ротах наносят больше физического и психологического урона врагу, чем может сделать сотня автомобилей, начинённых взрывчаткой. И они делают это хирургически точно и с блеском, что возбуждает среди белых восхищение, а не страх и отвращение.

Большая часть бомб специально нацелена на внутренние объекты, и цель состоит в том, чтобы проскользнуть за оборонительные рубежи и поразить врагов там, где они считают себя в безопасности. Кого-нибудь из вас уже просили доставить посылку?

– Меня, – ответила Кики. – Это была моя первая самостоятельная «щекотка». Против того книжного магазина педиков и игрушек для секса в центре города с большой вывеской «Эротика Гомера», изображавшей героя мультика. Посылку для меня изготовил сам «Красный барон». Мне дали фальшивый студенческий билет, и я пришла с сумкой на плече, полной книг со стихами древнегреческой поэтессы Сапфо, про радости лесбийского секса и подобное дерьмо. Каждая книга была вырезана внутри, в неё вложена одна-две шашки динамита, и ещё шесть шашек зашиты в подкладку сумки. Мой пластмассовый мобильный телефон, заполненный какой-то дрянью, служил в качестве детонатора.

У педиков не было собак, а в сумке – металла, так что она прошла металлоискатель. Гомик просто заглянул внутрь сумки и положил её за прилавок, для верности, что я не сопру искусственный член или что-нибудь ещё. Прежде, чем он забрал сумку, я положила в неё мобилу. Несколько минут я разглядывала полки, потом незаметно вышла, прошла подальше по улице и набрала номер телефона. Рвануло просто замечательно!

– Чистая работа, товарищ, и обычный день работы нашей почты по доставке посылок, – с одобрением кивнул Паскарелла. – Вполне вероятно, что вас всех рано или поздно попросят доставить посылку. В Добрармии нет задач, требующих большего мужества, хладнокровия и попросту бесстрашия, а также способности соображать на ходу и быть актёром или актрисой, лучшими, чем в Голливуде, и понятно, что всё это есть у этой нашей классной девушки.

Каждая из этих задач – единственная в своём роде, поэтому я не могу подготовить вас к их выполнению, но скажу лишь, что вас полностью ознакомят со всем, что вам придётся нести, и всеми опасностями, а также научат обращаться с посылкой. Вам придётся входить в район вашей цели, скорее всего, мимо вооружённых охранников и служебных собак и, бог знает, каких ещё электронных средств охраны. В некоторых подразделениях Добрармии при доставке посылок тянут жребий. Я всегда вызываю добровольцев и заранее лично ставлю им задачу, чтобы убедиться в готовности их разума и чувств к выполнению задания. До сих пор ещё никто из них меня не подвёл.

Позже, когда ваши соответствующие роты привлекут для крупной атаки или засады, особенно если вы окажетесь в летучей колонне в сельской местности, вам почти наверняка придётся участвовать в подготовке и подрыве различных самодельных взрывных устройств, от просто большого ящика с динамитом до гирлянд самодельных противопехотных мин направленного действия. Здесь у меня есть некоторые образцы корпусов, которые мы используем для самодельных взрывных устройств. Ребята, подойдите к этому поддону, и я дам вам представление о том, как готовить их к подрыву. Четвёрка окружила деревянный поддон, и Паскарелла продолжил урок.

* * *

Как только транспорт для четвёрки молодых добровольцев прибыл и забрал их, чтобы развезти по домам, Паскарелла подошёл к окну и просигналил фонариком. Затем подошёл к одному затемнённому кабинету и постучал в дверь. Дверь открылась, и вышел Гэри Бреслер с надетыми наушниками.

– Ты увидел и услышал, что хотел? – спросил Паскарелла.

– Ну да, – ответил Бреслер. – Однако не заметил ничего, что дало бы ключ. А ты не засёк что-нибудь подозрительное в ком-нибудь из ребят?

Паскарелла поднял одну из раздвижных дверей, и большой синий фургон с выключенными фарами въехал задним ходом на тускло освещённый настил. Двое мужчин вышли из машины, открыли заднюю дверь и начали погрузку двух миномётов и самодельных ракет на специальные стойки.

– Думаю, что все четверо – умные и преданные молодые люди, а те, кто их привлёк, знают своё дело, – ответил офицер-взрывотехник. – Эта девушка-байкерша Джоди – та самая цыпа, что была тогда на Фландерс-стрит с Котом Локхартом, верно? Так что она уже прошла боевое крещение?

– Ага, – подтвердил Бреслер. – Но это ничего не значит. Ты же, как и я, прекрасно понимаешь, что глубоко законспирированный агент вполне может завалить пару своих пидоров, чтобы заслужить доверие в Добрармии.

– Да, знаю. Чёрт возьми, Гэри, я бомбист, а не хорёк! Мне не по душе шпионить за нашими людьми, и я не люблю использовать своё тяжёлое оружие как приманку на твоей маленькой охоте за шпионом. Эти миномёты и ракеты, хоть они и дрянь, нужно сбросить на американские бошки, а не гонять по всему Портленду в качестве реквизита в этой мрачной бессмысленной возне.

– Это нужно сделать, Винс, – проворчал Бреслер. – У меня есть ещё не меньше двух групп, и я хочу, чтоб напоследок ты выполнил для меня ещё пару таких заданий. Я скажу тебе, куда доставить эти штуковины через пару дней.

– Я не говорил, что не нужно этого делать. Просто сказал, что это мне не нравится.

– Боже, Винс, думаешь мне нравится? – воскликнул Бреслер.

Из темноты улицы появились ещё двое мужчин, специальных оперативников Третьего отдела, которые прибыли из Сиэтла.

– Ну, Зик, ребята, вы устроились на той стороне улицы? – спросил Бреслер.

– Всё устроено, лейтенант, – ответил один из них, молодой парень по имени Эзикиел в строгой рубашке и галстуке, похожий на миссионера мормонов, которым он когда-то и был, пока не задушил полицейского-мексиканца и несколько трансвеститов-проституток в Твин Фоллз, штат Айдахо.

Спутник постарше Зика был одет как алкаш, и звали его «Батя» – а как иначе? Батя был мастером по пьяному нытью и мочился в штаны, если их останавливали патрули полиции или групп быстрого реагирования. Батя убеждал допрашивающего, что он просто жалкий пьяный бомж, заставляя того с отвращением отвернуться. Тогда старик, как нападающая кобра, втыкал ему в ухо пестик для колки льда, а спутники Бати, скрытые в темноте, из пистолетов и винтовок с глушителями добивали остальных патрульных.

– Хорошо, задача что и прежде, – сказал Бреслер людям из Третьего отдела. – Оставайтесь в укрытии, по крайней мере, два дня, и три, если ваш босс разрешит. Следите за этим домом круглые сутки, поочерёдно. Если «гнилушка» из этой четвёрки, то наши миномёты и ракеты должны стать большой удачей для него или неё и серьёзным соблазном для Мами и Обезьяны рискнуть прикрытием своего агента в обмен на большой выигрыш и появление их физий в новостях «Си-Эн-Эн».

При появлении каких-нибудь признаков интереса полиции к этому зданию, а не только полномасштабного налёта с выбиванием дверей ногами, но и вообще всего странного – непонятных машин, вертолётов в воздухе, загадочных инспекторов газовых компаний или почты «Ю-Пи-Эс» у пустого дома, слоняющихся пешеходов, которые кажутся неуместными, дайте мне знать. Хотя будем надеяться, что эти четверо молодых людей – преданные добровольцы Северо-Запада, а вам, ребята, предстоит ещё одна длинная и бесплодная стража. Кроме того, если сможете засечь Лэйни Мартинес и/или Джамала Джарвиса, изучающих это место, по возможности попытайтесь взять хотя бы одного из них живьём и в состоянии говорить. Никаких пестиков для льда, петель или других радостей, пока я не поговорю с ними, ладно?

– Всему своё время, – торжественно согласился Зик.

Действительно, Кики пришло на ум, когда она ехала обратно с Джимми в их нынешний конспиративный дом, что, если бы в ней всё ещё сидел «жучок», эти железки стали бы именно тем, что нужно Мартинес, Джарвису и сумасшедшей Линде Хирш, а её, возможно, убили бы во время налёта. Она снова спрашивала себя, где они, что делают, кому рассказали о ней, и как долго ей осталось до того, как всё вскроется. Потом Кики перестала думать об этом и вернулась в сегодняшний день. У неё это получалось всё лучше и лучше.

Но оказалось, что Кики подвергалась меньшей опасности, чем опасалась. Битва на Фландерс-стрит стала чудовищным провалом полиции, но федеральные власти, которые вмешались и взяли расследование на себя, были достаточно осторожны, чтобы понять, что такие провалы, как и ошибки врачей, лучше всего хоронить. После полного подведения итогов и должного размышления новый специальный агент, отвечающий за офис в Портленде, твёрдый как сталь кадровый офицер по имени Боб Уикер решил, что эту ошибку необходимо зарыть как можно глубже. На все папки поставили штамп «Совершенно секретно», и операция «Прожектор» исчезла из поля зрения.

Уикеру было очевидно, что Кики Маги стряхнула своих надзирателей, и столь же очевидно, что мир об этом вообще не должен узнать. Поскольку случай был связан с вице-президентом, его в настоящее время расследовали Конгресс, Служба охраны президента и министерство юстиции. Но эти расследования велись в значительной степени формально. Все думали, что просто произошло покушение Добрармии, сорванное доблестными Линдой Хирш и Эллиотом Вайнштейном на основании информации, полученной в последний момент, которую ни один из них теперь был не в состоянии огласить. Любое упоминание о наличии осведомителя полиции возобновило бы эти расследования, всплыли разные неудобные вопросы о таких событиях, как убийство посла Уитмена и его невесты из племени банту, и разбудило нескольких «спящих собак», которых лучше оставить в покое.

Лэйни Мартинес в частном порядке долго совещалась с Уикером в его кабинете, где она выложила ему всё начистоту и привела убедительные доводы, что надо сделать хорошую мину при плохой игре. Переговоры она увенчала искусным оральным актом на диване в кабинете Уикера. Уикера удалось убедить, и теперь они с Мартинес два раза в неделю предавались послеобеденным оргиям на тайных конспиративных квартирах и в гостиничных номерах, содержащихся их службами по всему городу.

Уикер направил ей и Джарвису тёплые письменные благодарности. Сам губернатор Орегона, чтобы не отстать, отдал распоряжение присвоить Мартинес и Джарвису звания лейтенантов уголовной полиции и наградить их медалями за отвагу. С начала операции «Прожектор» Лэйни предусмотрительно спрятала в сейфе банка все бумажные копии соответствующих документов, просто для уверенности, что при необходимости действительно сможет воспроизвести всю историю. И она дала знать об этом Уикеру, но тот прекрасно понимал её нужду в подстраховке, и всё выглядело так, будто документы не понадобятся.

Единственной ложкой дёгтя в бочке мёда было то, что Мэй и Мэри Эллен Маги исчезли. Начальник частной охраны был весьма смущен, когда рассказывал взбешённой Лэйни, что позволил своим пленницам ускользнуть. «Эта старая пьяная карга по-прежнему получала свою порцию пива», – оправдывался он. «Мы даже стали давать ей целый ящик на день. Но она, должно быть, выливала большую часть пива в раковину или вроде того, когда мы не видели. В вечер той перестрелки, когда вы были на Фландерс-стрит, мы не смогли получить от вас указаний, как действовать, старуха как-то попала в комнату ребёнка и вышла с девочкой из здания. Ей богу, мы не знаем, как».

Охранник, конечно, знал. Он трахал женщину-сержанта в одном из номеров отеля, но решил, что лучше выглядеть полным растяпой, чем откровенно смешным. Лэйни была так разозлена, что даже забыла английский и материла охранника по-испански. Но что бы ни придумала старушка Мэй, она придумала хорошо, так что они с Элли исчезли бесследно.

Мартинес вышла сухой из воды, но Джарвису не так повезло. Одна из последних пуль Кота Локхарта задела его кучерявую голову и оторвала левое ухо. Лэйни посетила негра в больничной палате и ввела в курс дела.

– В общем, как видишь, всё закончилось полным провалом, – признала она. – Но Уикер готов проявить благоразумие. Правда, ФБР теперь присвоило всю нашу работу, и малышка пропала, как и наша доля от любого договора её удочерения.

Но знаешь, в общем, это может и не так уж плохо, потому что начисто обрывает нашу связь со всем этим бардаком. Посмотри и на хорошую сторону, Джамал. Мы оба получили лейтенантов, можем добавлять после наших имен «МВ»[51]51
  Медаль за отвагу – Прим. перев.


[Закрыть], и у меня теперь есть прямой выход на федералов а, значит, и у тебя тоже. Да и пуля калибра 12,7 мм пролетела мимо, и ты жив. Чёрт, мы оба живы, разве не так? А Хирш, старины Энди, Айзы Робинсона и других ребят, которые вышли в тот день, уже нет. Знаешь, нет худа без добра.

– Ниггер надеетфа только на одно, – прорычал Джамал, касаясь своей забинтованной головы. – Я хочу однажды фатить вот этими чёрными руками за горло ту белую фуку.

– О, да, – кивнула Лэйни.

Разрушение «города показного блеска»

Нет-нет, они лишь шутят, отравленье в шутку:

Обиды совершенно никакой.

Гамлет – Акт III, Сцена 2

Тёмной январской ночью в частном доме в городке Уэстпорт штата Орегон состоялось совещание высшего командного состава Добровольческой армии Северо-Запада. Присутствовали Рэд Морхаус, командир 1-й бригады Томми Койл со своими командирами городских батальонов Бадом Лолором и Ларри Доннером, а также командир 1-й бригады Гарри Ханнон с батальонными капитанами Марком Конуэем и Артом Макнилом. Лейтенант Уэйн Хилл и лейтенант Чарли Рандалл представляли Третий отдел, а взволнованный капитан Зак Хэтфилд и лейтенант Чарли Вошберн из Третьего батальона выступали в качестве хозяев. Когда все мужчины расселись в просторной гостиной безопасного дома, и каждый получил кружку с кофе или безалкогольным напитком, Рэд открыл совещание.

– Кругом всё в ажуре, Зак? – спросил он.

– У нас почти сорок добровольцев снаружи, вверх и вниз по дороге, и на патрулировании леса и окрестностей, – сказал Хэтфилд, садясь и снимая широкополую шляпу. – Я не рискую. Мы поставили замаскированный дозор на том небольшом обрыве за нами, специальную сдвоенную пулемётную установку «М-60» и несколько лучших стрелков с инфракрасными ночными прицелами на случай, если нас атакуют вертолёты. Но при всём должном уважении, сэр, я думаю, что мы должны быстрее закончить, что вы запланировали, и потом разбежались.

Не нравится мне, что в одном месте так много наших людей, особенно старших офицеров. Наша «Дикая стая» нагнала страх божий на всех, кто хотел бы нас «заложить», но чем дольше здесь остаётся так много народу, тем скорее нас могут случайно засечь, хоть те же спутники-шпионы с тепловыми датчиками. Они всегда могут послать сюда беспилотник «Хищник», просто наудачу. Я знаю вас достаточно хорошо, чтобы не говорить об этом, но дело должно быть достаточно важным для оправдания такого риска.

– Так оно и есть, – уверил его Морхаус. – Хорошо, давайте продолжим. Все вы понимаете, что сейчас я говорю от имени Совета Армии. Я подробно изложу главную стратегическую инициативу, и даже присвоенный ей уровень «совершенно секретно» не отражает степень секретности, которую мы должны обеспечить этой операции, пока не будем готовы к атаке.

Сначала неприятные новости: я вынужден просить вас, господа, откомандировать на неопределённое время ваших лучших людей, минимум двадцать человек или больше. По зрелом размышлении были выбраны именно портлендские бригады, чтобы сформировать особую боевую единицу для проведения ряда самых ответственных и опасных операций в ходе первых крупных действий, которые Добрармия начинает вне самой Родины на СевероЗападе. Название этой единицы – оперативная группа «Стоп, режиссёр». Её задачей будет обезвреживание одного из главных видов оружия, которое ЗОГ применяет на этой войне: голливудских фильмов, СМИ и индустрии развлечений, чтобы сделать его как можно более бесполезным для противника. Говоря прямо, мы идём на Голливуд и собираемся расколотить «фабрику грёз» вдребезги.

Кругом послышались тихие смешки, одобрительный шум и замечания.

– Начинаем запись желающих? – спросил Конуэй. – Мне придётся поработать над своим загаром.

– А мне будет нужна работа под прикрытием вроде официанта или продавца газировки, чтобы меня мог заметить какой-нибудь известный режиссёр-еврей, – пошутил Лолор. – Согласен полностью обнажиться спереди.

– Чур, я мочу того мерзкого жида Берта Стайнфелда, – сказал Макнил, назвав известного в Голливуде актёра «пёстрых» убеждений, утверждавшего, что у него есть чёрный пояс по каратэ, и он – бывший «зелёный берет», хотя эти заявления и опровергались в армии США.

Этот тип специализировался на ролях суровых, но добрых в глубине души полицейских, где он и его напарники – чёрный, женщина или педераст – метелят направо и налево злобных белых расистов, перемежая это дело шуточками-прибауточками.

– Да, и одна из причин, по которой мы здесь собрались, это необходимость начать проработку деталей, – продолжил Морхаус. – Господа, не буду повторять вам, что, начиная с изобретения кино более ста лет назад, киноиндустрия стала самым еврейским бизнесом в мире, за исключением международного банковского дела и бирж. Даже сегодня идиш считается вторым языком Голливуда. Именно так. Идиш постоянно используется как жаргон на киносъёмочных площадках и в звукооператорских, во всех офисах, отделах, распределяющих роли, и в залах заседаний советов директоров. Во всех административных зданиях для руководства на каждой крупной киностудии устроена частная синагога или место для молитв, с одним или несколькими раввинами, и службой приготовления и доставки кошерной пищи. Целые советы директоров в Голливуде и в их компаниях – учредителях в Нью-Йорке иногда проводят перед совещаниями иудейские религиозные службы. Все важнейшие нетехнические работы, связанные с деловой и творческой стороной любого крупного кинофильма выполняются евреями или находятся под их присмотром, начиная с глав студий, продюсеров и режиссёров, и кончая сценаристами, помощниками режиссёров по подбору актёров, агентами, бухгалтерами и любыми людьми, имеющими отношение к деньгам.

Даже в областях, которые, вроде бы, управляются неевреями, оказывается, что где-нибудь в цепочке евреи оказывают первостепенное влияние и имеют право решающего голоса. Контроль этого Племени настолько всепроникающий и полный, что распространяется и на телевидение, за исключением пары крупных сетей кабельного телевидения, на которых присутствует масса евреев среди руководства, но они принадлежат консорциумам супербогатых протестантов-евангелистов, Эти поклоняющиеся Израилю христиане с неосионистскими убеждениями, главные неоконсерваторы и сторонники Республиканской партии. Они по-своёму ещё более отвратительны в своём зле, чем сами евреи, потому что у них нет никакого оправдания за вред, причиняемый собственному роду.

Не буду говорить вам об ужасном и в значительной степени необратимом ущербе, который Голливуд нанёс белой расе и Западной цивилизации за прошлое столетие. В течение четырёх поколений международные банкиры и продажные политики совершают неописуемые преступления против человечества, и особенно разжигают войну за войной, в которые ввергают наши народы к выгоде еврейства. При этом именно Голливуд, и его отродье – ублюдочное телевидение заставили белых людей Америки и весь мир поглощать эти злодеяния и, в сущности, с восторгом их поддерживать.

Именно Голливуд последние 50 лет вбивал в горло белых людей все мыслимые виды извращений тела и духа. Это Голливуд превратил отвратительное мужеложество в нечто привлекательное и модное, в предмет для глупых шуток, тогда как на деле это яд для самой души. Именно Голливуд превратил белых женщин, изображаемых в фильмах, или в безмозглых сексуальных кукол или же в бесполых, мужеподобных мужененавистниц-психопаток. Это Голливуд поколение за поколением отравлял умы и внушал уныние белым детям, что теперь уже непоправимо, и превратил их в белых негритосов.

Банкиры украли наши деньги. Правительство Соединённых Штатов крадёт наши жизни и свободу и пропитало землю арийской кровью, проливаемой, чтобы спасти омерзительную расу азиатских паразитов. Но Голливуд крадёт умы и сами души нашего народа, и, по моему мнению, это делает Голливуд в определённом смысле даже более пагубным, чем вертеп беззакония в Нью-Йорке и Вашингтоне. Соратники, мы пойдём в Южную Калифорнию, схватим этого монстра за горло и вырежем его сердце!

Мужчины, сидящие за столом, одобрительно зашумели: план пришёлся им по душе.

– Теперь я передаю слово лейтенанту Хиллу, – сказал Морхаус.

– Спасибо, Рэд, ну разве не чудесные зрители собрались в нашей студии сегодня вечером?

Мужчины засмеялись.

– Я должен начать с объяснения, что именно ускорило эту операцию, которая, между прочим, называется «Мы не в восторге», – продолжил Хилл.

Смех стал ещё громче.

– Ясно, что любое революционное движение в Северной Америке рано или поздно будет вынуждено заняться Голливудом, и эта задача всегда ждала своей очереди, даже во времена старой Партии до восстания 22 октября. Но в последние годы нашей главной заботой стало выживание на улицах нашей собственной земли. Хотя мы решили проблему с местными печатными и электронными СМИ здесь, на Тихоокеанском Северо-Западе, и в значительной степени нейтрализовали их как эффективное оружие оккупантов. Но у нас не было времени, людей и средств, чтобы взяться за самый корень проблемы – эту клоаку в Лос-Анджелесе. Теперь обстановка меняется.

Достаточно очевидно, что за исключением какой-нибудь катастрофы Добрармия останется на Северо-Западе, как постоянная отличительная особенность здешней жизни, и для нас выживание в итоге будет означать победу. А для сведения счётов с вражескими СМИ настало время нанести удар прямо в чреве Зверя.

Как ни странно, зная какой мусор заправилы Голливуда ежедневно вываливают на нас по телевизору, довольно удивительно, что события на Северо-Западе так мало привлекали их внимание. Во всяком случае, они были сдержанней, чем это им свойственно. Разумеется, передачи новостей, сделанные за пределами Северо-Запада – это голая правительственная пропаганда, так как они думают, что мы не сможем до них добраться в Нью-Йорке, Атланте или Лос-Анджелесе. Особенно эти «говорящие головы» на кабельном телевидении. Ведущие отвешивают в наш адрес издевательские шуточки на вечерних шоу с участием знаменитостей. И в разных телесериях были эпизоды с главными персонажами, которые боролись со зловещим расизмом на Северо-Западе и героически спасали милейших негритят и деточек в ермолках во время дьявольского расистского «Восстания Шестнадцати дней». Обычная жвачка, но, в общем, отношение к нам Голливуда не было столь истерически ненавистническим и подстрекательским, как можно было ожидать.

– Ну да, я тоже это заметил, – поддержал Доннер. – Они только кривляются и мажут грязью, но не вопят во всё горло. Почему это, лейтенант?

– Есть несколько тонких и сложных причин, – серьёзно ответил Хилл. – Во-первых, нужно понимать, что Голливуд не такой уж сплочённый. Как и во всех властных верхушках, там в высших прослойках много соперничающих и враждующих кучек, ожесточённая личная вражда и грызня, сталкивающиеся интересы и всяческие сложные взаимосвязи. Эти группы больше всего заботит личное положение в обществе и богатство, а также приобретение и использование того, что, вплоть до восстания в Кёр-д‘Ален, было реальной властью в обществе, то есть властью над сознанием людей, властью денег и политической властью, исходящей из Большой клоаки на Потомаке.

Многие влиятельные люди в Голливуде, мужчины и женщины, евреи и неевреи, откровенно противостоят президенту Хиллари Клинтон и её шайке по многим причинам, и идеологическим, и личным. Вы могли заметить, что точка зрения некоторых телепередач такова, что они, освещая события на Северо-Западе за прошлые два года, не столько напирали на нашу порочность и преступность – в Голливуде это само собой разумеется, и наши люди изображаются только как убогие бандиты. Они показывали насколько неуклюжи и беспомощны Хиллари, её правительство и ФБР ввиду их всё более очевидной неспособности сделать что-нибудь с нами. Кроме того, многие в киноиндустрии действительно обеспокоены тем, что Хиллари собирается выбросить Конституцию на помойку и установить пожизненное президентство.

– Ходят слухи, что она намерена протащить в Овальный кабинет свою дочку Челси и греет место для неё, а Дорогая мамочка продолжит всем распоряжаться, – заметил Морхаус.

– Ну, я не знаю. Челси настолько безнадёжна, что я не уверен, что Ведьма сможет заставить проглотить её даже наш безмозглый электорат.

– Сэр, вы говорите это о стране, где народ в 2004 году переизбрал Джорджа Буша-младшего, совершенно точно зная, что он врёт всей стране, чтобы оправдать вторжение в Ирак и начать этот хоровод ужасов на Ближнем Востоке, в котором мы вертимся до сих пор, – напомнил ему Хэтфилд. – Нет предела тупости американских избирателей.

– Замечание принято, кэп, – усмехнулся Морхаус. – Но лейтенант Хилл прав в том, что верхушка Голливуда действительно не против использовать нас как палку, чтобы лупить ею Хиллари, хотя они никогда не признаются в этом и не скажут прямо до тех пор, пока мы не начнём стрелять их самих. Они впали в заблуждение, поверив в собственные расхожие представления о нас. Они не принимают нас всерьёз, и в изолированном, кровосмесительном и эгоистичном мирке Голливуда для этой верхушки просто невообразимо представить, что мы можем победить. Так что они не считают нас угрозой их собственному богатству и положению в будущем.

– Но теперь мы собираемся начать стрелять их самих, – бросил Гарри Ханнон.

– И, по-моему, это ещё одна причина, что они довольно легкомысленно отнеслись к нам после 22 октября, – сказал Морхаус. – Я говорил, что верхушка Голливуда не считает нас серьёзной угрозой своему существованию в будущем, но надо помнить, что они живут там в своего рода Зелёной зоне, укреплённой деньгами, в окружении преступников, наркоманов, чёрных, мексиканских и вьетнамских насильников, а также психов на любой вкус. И люди с оружием могут заставить их поменять своё мнение. Соратники, эти евреи – не дураки, и, как у всех евреев, у них прекрасно развито чувство личной опасности и почти инстинктивная оценка угрозы. Они понимают, что нам не нравятся ни они сами, ни их грязные фильмы, ни телевизор для дебилов, и нам не нужен серьёзный повод, чтобы явиться туда из наших северных лесов и начать их стрелять.