Текст книги "Очищение (ЛП)"

Автор книги: Харольд Ковингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 63 страниц)

– И я, – сказал Экстрем.

– Абсолютно, – поддержал Чарли.

– Поздравляю, лейтенант Хэтфилд, – сказал Морхаус.

– Ого, быстро у вас, – удивился Зак. – Я три года отпахал в американской армии и получил только унтер-офицера.

– Да, у нас в Добрармии нет особо защищаемых меньшинств, – усмехнулся Морхаус. – И мы с удовольствием принимаем белых парней. Кстати, простите, ребята, на данный момент звание в Добрармии получает только командир роты. У нас до сих пор нет ни сержантов, ни прапорщиков, ни фельдмаршалов. Позже, когда появится побольше «индейцев», может, и «вождей» будет несколько, но сейчас есть только одна большая рыба в каждом из наших маленьких прудов. Это всё, что вам сейчас нужно. Мы ведём настоящую войну, а не разыгрываем итальянскую оперу.

– Ну-у…, в любом случае это более демократично, – протянул Чарли. – Хороший подход. Таким образом, парни не будут завидовать тому, что один старшина, а другой только ефрейтор, и тому подобное.

– И это тоже – кивнул Морхаус. – В любом случае в первых ротах Добрармии будет лишь горстка людей, может, не больше десятка, и вам действительно нужен лишь один признанный командир. Но Зак, тебе нужно создать порядок подчинённости и назначить одного из своих людей своим заместителем на случай твоего отсутствия или гибели. Дай нам знать, кого именно. Кроме того, нужно подбирать людей – руководителей групп по мере расширения твоей роты.

– Мы позаботимся об этом позже, – ответил Хэтфилд.

– Отлично, – дружелюбно согласился Морхаус. – В любом случае, вторым членом каждой тревожной тройки должен быть снабженец-интендант. Это жизненно важная работа. Интендант отвечает за приобретение, обслуживание и безопасность всех материальнотехнических средств, включая оружие и боеприпасы, взрывчатые вещества, если они есть, все виды снабжения от продуктов питания до медицины, и за транспортные средства всех видов, которые вам удастся достать, за конспиративные квартиры для жилья и обучения, и вообще за всё имущество. Он также ведёт учёт денежных средств роты, так как деньги – такое же военное имущество, как и боеприпасы.

– Лен, ты уже управляешь магазином, – сказал Зак. – Ты привык следить за запасами и денежными потоками и знаешь оружие лучше любого в округе. Я хотел бы тебя назначить интендантом.

– Хорошо, – кивнул Экстрем.

– Остался я, – вступил Чарли Вошберн.

– Похоже, по умолчанию, ты начальник штаба, – заметил ему Морхаус. – У начштаба две основных обязанности – разведка и планирование. Разведка жизненно важна. Хорошая разведка сохраняет вас в живых, а врага убивает. А плохая – наоборот. Планирование означает разведку мест засад, расчёт необходимой живой силы, техники и транспорта, учёт непредвиденных обстоятельств, подготовку операций с начала и до конца. Зак может научить вас многому из того, что нужно знать, из своего военного опыта.

– Понял, – сказал Чарли. – Я – работник государственного лесного хозяйства, у меня есть служебный грузовик, форма и удостоверение, так что мне можно появляться почти везде, и есть веские основания, что это не вызовет подозрений.

– Это идеально, – кивнув, одобрил Морхаус. – Теперь одной из ваших первоочередных задач будет набор как можно большего числа добровольцев. Каждый из вас должен работать с кандидатами, оценивая их характер и способности, пытаясь понять, в первую очередь, на что они способны из того, что должно быть сделано, и, во-вторых, будут ли они это делать. Очевидно, это будет самой опасной из всех ваших задач. Ошибка и попытка привлечь негодного человека поставит под угрозу всю роту. Ещё большая ошибка – это действительное привлечение неподходящего человека, и вы или умрёте, или проведёте остаток своей жизни с ниггерами, которые будут насиловать вас в тюремном душе. Нет худшей ошибки для революционной организации, чем принять в неё негодного человека или человека не того сорта. Это – целый отдельный раздел, к которому мы должны будем вернуться позже и подробнее, и мы уже начали разработку необходимого порядка отбора людей, так что вы не «полетите совершенно вслепую», но я не могу переоценить серьёзность вербовки. Нам нужно больше добровольцев, но они с самого начала должны иметь необходимые способности. Дело это очень нелёгкое.

– Кстати, – добавил он мимоходом, – Кто-нибудь из вас выпивает? Впрочем, неважно. Впредь вы не пьёте. У нас есть так называемый «Общий приказ номер десять», который запрещает всем добровольцам Северо-Запада употреблять спиртные напитки или наркотики любого вида. И точка! Не обсуждается. Нужно ли мне объяснять, почему это необходимо?

– Думаю, ясно, что невозможно совершить революцию с пьяницами, – сказал Экстрем.

– Чёрт, у меня в любом случае лишний вес, – сказал Чарли. – Да, наверное, как и многие белые, я заглядываю иногда в банку с пивом, чтобы попытаться заглушить боль.

Разве это по мне не видно? Но теперь я знаю, что есть надежда, и стану просто ничтожеством, чтобы променять будущее своей расы на шесть банок пива. Наверное, сегодня вечером я просто не заеду в мини-маркет по пути домой. И в следующие вечера, пока всё не кончится. Это малая плата за то, чтобы стать частью истории.

– Я слишком часто видел в Ираке, как из-за пьяниц и нарков всех званий и рас дела оборачивались плохо, – вставил Хэтфилд. – И не хочу оказаться на какой-нибудь дождливой улице ночью, с человеком, от которого зависит моя жизнь и успех задания, который в дым пьян, или его не будет в нужном месте, потому что он заскочил в какой-нибудь треклятый бар. Не говоря уж о том, что «выпивка развязывает языки и топит корабли».

– Хорошо, – одобрительно кивнул Морхаус.

– Итак, как только мы найдём ещё несколько парней, считая, что ни один из них не стукнет на нас, и мы все не окажемся в тюрьме, прежде чем выстрелить, что тогда? – спросил Хэтфилд.

– Ваш «Святой Грааль», господа, называется БГ. БОЕГОТОВНОСТЬ, – ответил Морхаус. – Это значит, что вы разложили всё по полочкам, достали достаточно оружия и набрали людей, желающих жать на спусковой крючок, подготовили небольшой парк автотранспорта, организовали явки, оборудование и деньги, и готовы начать стрельбу. Но это не значит, что вы просто выйдете на улицу и начнёте косить подряд всех чёрных и мексиканцев.

– Проклятье! – вырвалось у Вошберна.

– Вы должны приучить себя всегда видеть цель, – продолжил Морхаус. – Помните, что вы – часть армии, которая ведёт войну колонии за независимость. Вы стремитесь к политической цели, а не просто к наращиванию боевого счёта из чёрных и бобоедов. Любой гнусный бандит может стрелять людей. Мы пытаемся людей, наш народ, освободить. Со временем Совет Армии назначит политработников в небольшие боевые части Добрармии, задачей которых будет добиться, чтобы каждая проводимая операция в каком-то роде служила главной цели и вписывалась в общую картину.

– Я предполагаю, что рядом будут действовать и другие роты Добрармии, – вставил слово Хэтфилд.

– Конечно, – кивнул Морхаус. – Кстати, как только вы, ребята, добьётесь боеготовности, вас официально занесут в списки, как роту «Г» первой портлендской бригады Добровольческой армии Северо-Запада. Мы формируем по две бригады на каждый крупный город, в Сиэтле и Портленде, Спокане и Бойсе. Две совершенно отдельные структуры действуют независимо, для страховки, так что если федералы разобьют и сомнут одну, то другая сможет воевать дальше. Со временем их может быть больше, чем две. Мы должны посмотреть, во что всё это выльется. Вашей бригадой командует Томми Койл. Я получил «добро» назвать его имя, так как после Кёр-д'Ален он уже в списке десяти самых разыскиваемых «преступников». Зак, я свяжусь с тобой через пару дней, и мы назначим встречу. Думаю, вы понравитесь друг другу. Томми был в двух командировках в Ираке, рейнджером, как и ты.

Каждому из вас необходимо назначить одного человека из вашей группы, для связи с другими, так что если с тобой или с Томми что-нибудь случится, мы не потеряем связь. Кстати, если это когда-нибудь произойдёт, ты также знаешь Шона и Руни, и если кто-то из них выйдет на тебя, можешь считать всё, что они скажут, моими словами. Связь является ещё одним «мешком», который нам надо разобрать, так как мы будем пользоваться всем от интернета и мобильных телефонов до шифрованных личных объявлений в газетах супермаркетов. Конечно, это будет сложная задача, и вам придётся держать в голове всякие имена, номера и сведения, и ничего не записывать.

– Ладно, мы стали частью портлендской бригады. Как это будет работать? Что, собственно, вы от нас хотите? – спросил Чарли Вошберн.

– Рота «Г» будет отвечать за очень большой район, и вы, возможно, в конце концов вырастете в самую большую роту в бригаде, – пообещал Морхаус. – А со временем вы даже можете стать отдельной бригадой, но сейчас нам нужна от вас работа с людьми в Портленде. Городские ячейки обязательно должны быть меньше и специализированнее, так как большинство действий ведётся в городе, потому что там для нас всегда будет больше целей. Теоретически, вашим оперативным районом, ребята, будет всё, начиная от границ Портленда по шоссе 30 вдоль берега на юг от реки Колумбия, а вниз по побережью вдоль шоссе 101 примерно до Тилламука.

На практике, мы можем отправить вас в любую точку Родины, или на задание где-нибудь в Северной Америке, если там что-то нужно сделать, и мы посчитаем, что вы лучше всех подходите для этой работы. Вашей первой обязанностью, безусловно, будет зачистка этой области Северного берега от всех сил противника и небелых, но очень важная вторичная задача заключается в обеспечении резерва и поддержки других портлендских частей, предоставление при опасности убежищ для них, снабжение, места подготовки, надёжные тайники с оружием, оборудование всем необходимым лабораторий для взрывотехников, изготавливающих СВУ.

– СВУ? – спросил Вошберн.

– Самодельные взрывные устройства и подразделения доставки. Бомбометатели, – объяснил Морхаус.

– Обозначьте силы противника, – попросил Хэтфилд.

– Любой сотрудник федерального аппарата управления и принуждения, все те, кто содействует продолжению сионистской оккупации или оказывает помощь и поддержку режиму, – начал Морхаус. – Конечно, военнослужащие. Понятно, фэбээровцы и агенты министерства внутренней безопасности. Определённые местные полицейские, но не все. Этой особой проблемы я коснусь позже. Некоторые полицейские будут на нашей стороне, или, по крайней мере, готовы не вмешиваться и дать нам покончить со всем этим. Федеральные судьи, судьи штатов и все, кто связан с судебной системой, все адвокаты. Есть несколько хороших адвокатов, и они вошли в специальный список лиц, не подлежащих отстрелу, но им тоже придётся найти другой способ зарабатывать на жизнь. Судебная система врага прекращает работу, и точка. Любой работник тюремной системы: мы хотим заставить убрать к чёртовой матери с Родины всех этих черномазых бандитов и преступников-мексиканцев, потому что в трудную минуту можно выпустить тысячи гангстеров и наркоманской сволочи, чтобы те напали на белое население, начали беспорядки и создали неразбериху.

Есть ряд белых заключённых, которых мы хотим освободить и включить в свои силы. Но эта отдельная задача будет рассматриваться на более высоком уровне, чем ваш, если вашу роту нужно будет прямо задействовать в любой такой операции. Федеральные чиновники любого рода, но особенно те, кто связан с Внутренней налоговой службой или сбором средств. Одним из краеугольных камней нашей стратегии является то, что впредь ни единый цент не должен поступать с Тихоокеанского Северо-Запада в Вашингтон. Далее, лица в средствах массовой информации и граждане, которые активно поддерживают режим или пропагандируют его. И, конечно, любые существа с кожей цвета дерьма отныне являются на Северо-Западе нежелательными – «персона нон грата». Поверь, Зак, у вас не будет недостатка в мишенях. В общем, ваша задача добиться, чтобы от Бивертона вниз по реке до моря приказы ЗОГ больше не исполнялись.

– Это громадная территория, – нахмурившись, заметил Экстрем.

– Да, зато есть, где развернуться, – с улыбкой ответил Морхаус. – Я не знаю, осознаёте ли вы, ребята, что сидите прямо в сердце настоящего партизанского края. Огромные просторы, поросшие густыми лесами, горы и овраги, где можно спрятать целую армию, и, возможно, мы когда-нибудь так и сделаем. Городки, разбросанные далеко друг от друга, связанные только длинными, извилистыми дорогами, где за каждым поворотом можно спрятать засаду. Бесконечные просёлочные дороги и отдельные дома и жилые дома-прицепы, старые шахты и лесные посёлки, где можно собираться и тренироваться, или исчезать, когда станет жарко. Слабые, рассеянные и оторванные друг от друга силы противника на небольших заставах можно отрезать и уничтожить или вынудить убраться, а на весь этот захолустный район федералы не захотят тратить много усилий или выделять личный состав, потому что основные бои будут вестись в городах.

И всё же ваша небольшая группа добровольцев, вполне возможно, заставит правительство направить сюда десятки тысяч штыков и выделить десятки миллионов долларов, чтобы попытаться сдержать вас. Потому что у вас прямо под носом главная вражеская артерия снабжения, – продолжил Морхаус, показав в окно в сторону реки. – Огромные контейнерные порты в Портленде и Лонгвью, где ежегодно крутится товаров на миллиарды долларов. Представляете, какую экономическую удавку мы можем накинуть на Соединённые Штаты, если перекроем морские линии Колумбии по доставке товаров в азиатские страны тихоокеанского бассейна, а также Сиэтл и Такому? Повторю ещё раз, соратники, такую войну, как наша, прекращают не генералы. Это делают бухгалтеры!

В тени

И каждый должен силы приложить,

Чтоб это дело славное свершить.

Король Генрих V – Акт I, Сцена 2

Прошла не одна неделя, пока Морхаус смог подготовить встречу Хэтфилда и командира Первой бригады Томми Койла. Лен Экстрем через агентство «Рука помощи» устроил Хэтфилда на постоянную «работу» кладовщиком и рабочим для поручений в магазине, обеспечив ему прикрытие и дав время на организацию новой роты «Г». Потом Хэтфилд получил электронную почту от «генерала Океке Окези, бывшего начальника штаба нигерийской армии» на ломаном английском с просьбой о помощи и о номере банковского счёта Хэтфилда для перевода ему «много иностранной валюты» из Нигерии. Рэд Морхаус оставил Заку пароли, которые позволили ему расшифровать сообщение Добрармии, и на следующий день Зак поехал на автобусе в Портленд, который был остановлен на въезде в центр города и обыскан нервозными городскими полицейскими и полицией штата Орегон с собаками-ищейками. Хэтфилд был рад, что подчинился приказам Морхауса и приехал безоружным: такие случайные обыски становились в городах всё более частыми. На автобусной станции Хэтфилда встретил бедно одетый, небритый мужчина лет 50, подошёл к нему, хлопнул по плечу и спросил:

– Ты – Фред Джонсон?

– Нет, Фред – мой брат», – ответил Хэтфилд.

Потом он последовал за этим человеком по улице к потрёпанному грузовичку. Через пару минут они ехали мимо захудалых и ободранных магазинов по 82-ой авеню. Зак отметил, что теперь полицейские машины патрулируют улицы Портленда парами. Водитель молчал, и Хэтфилд решил с ним не заговаривать. Зак был удивлен, что молчун не пытался скрыть от него, куда они едут, пока они не остановились позади закусочной. Они вышли, водитель Зака подошёл к большому грязно-белому автофургону и открыл дверь. Хэтфилд вошёл внутрь и увидел двух мужчин, ждущих его за крошечным кухонным столом, Рэда Морхауса и большого широкоплечего мужчину в чёрном свитере, с коротко стрижеными каштановыми волосами, и лицом, будто высеченным из гранита, на котором как газовые горелки сверкали голубые глаза. У мужчины был с собой пистолет, 9-миллиметровый «Глок» в наплечной кобуре.

– Садитесь, лейтенант, – произнёс Морхаус официально. – Это командир Томми Койл.

Зак был сильным человеком с крепкой хваткой, но в ладони Койла размером с лопату его пальцы чуть не треснули.

– Рэд сказал, что ты – бывший рейнджер, – пробасил Койл. – Я тоже, из 75-го пехотного, группа активного вторжения.

– 75-й, боевая разведка, – ответил Хэтфилд. – Вы были вышибателями дверей. В какой-то момент время выживания у вас было три недели, а?

– В хороший месяц, – сказал Койл. – У меня стальная пластина в голове с того раза, как мы выбили плохую дверь в Рамади.

У него был говор янки. «Наверное, из Бостона или Нью-Йорка», – подумал Хэтфилд. Он услышал, как хлопнула входная дверь, и заработал двигатель. Оглянулся и увидел, как человек, который его подбросил сюда, сидит за рулём, и автофургон выезжает со стоянки.

– Рэд говорит, что ты хочешь «повеселиться» с добровольцами, – проговорил Койл, когда фургон выбрался на улицу. – Его ты убедил. Теперь убеди меня.

Хэтфилд не обиделся. Он понимал, что недоверие и осторожность необходимы, и что в движениях вроде Добрармии доверие и товарищеские отношения возникают не сразу. Они должны постепенно выковываться, а затем закаляться в огне боёв. Он охотно заговорил. Заку повезло, что детекторы лжи у Койла были отличные и ничего не обнаружили. Заку пришло в голову, что если бы Койл почувствовал неладное на его счёт, то ему не уже пришлось бы возвращаться на тот автовокзал. Но Койл составил о нём мнение и в какой-то момент одобрил. Разговор стал менее напряжённым и перешёл в деловое обсуждение между сослуживцами.

– Ну и как выглядит всё в целом? – спросил Зак через некоторое время.

– Многие задумывались над вопросом о том, как будет протекать революция на Северо-Западе, так сказать, во взаимоотношениях «город – село», – пояснил Морхаус. – Классическое изречение Мао гласит, что сначала завоёвывается деревня, а потом города. Это годится для Третьего мира, но работает не всегда. На исход дела влияют сотни других обстоятельств. Такая последовательность «деревня-город» годилась для Китая и Кубы, а потом Че Гевара попытался повторить его в Боливии, но сел в лужу. Иранская революция была почти полностью городской, сопротивление афганцев русским, а позднее американцам – почти целиком сельское, а иракское восстание – это удачное сочетание обоих подходов, хотя в Ираке сопротивление имеет массовую поддержку народа, какой у нас ещё нет, и у них большие силы, чем у нас, что, скорее всего, сохранится ещё надолго.

– На их стороне также широкая поддержка в мире и множество внешних баз подготовки и снабжения вдоль всех границ, – напомнил Зак. – Я вспомнил один из уроков по партизанской войне в школе рейнджеров Командования ВВС. Инструктором был умник-профессор из какого-то мозгового центра неоконсерваторов, который говорил нам, что всегда считал невозможным полностью независимое повстанческое движение внутри страны, без иностранных баз и внешнего снабжения.

– Возможно всё, – решительно возразил Койл. – Мы победим здесь, и точка. У нас должен быть такой настрой с самого начала.

– Безусловно, полезно иметь союзников и помощь из-за рубежа, – согласился Морхаус. – Но это не является совершенно необходимым. У большевиков в 1917 году их не было, а Временная Ирландская Республиканская Армия и Талибан обходились минимальной поддержкой. Конечно, со временем мы найдём какие-нибудь внешние источники. Множество людей во всём мире хотят увидеть падение США, и они помогут, если увидят, что у наших людей есть для этого нужные качества, и мы сможем серьёзно сковать американские силы, которые иначе будут использованы против их собственных стран.

Русские в особенности будут не против возврата в состояние сверхдержавы, пока мы гробим ЗОГ изнутри. Имейте в виду, что есть определённые преимущества в войне внутри «чрева Зверя». При всём начавшемся распаде и потерях на протяжении жизни последних трёх поколений, США по-прежнему самая богатая страна в мире. Всё, что нам нужно для борьбы и победы находится прямо здесь, и мы просто должны взять необходимое.

Койл кивнул.

– Ты прав, Рэд. Всё это ждет, когда мы соберёмся с духом и возьмёмся за дело. Нужно нам оружие и боеприпасы? Нам не нужны контрабандисты, торгующие оружием из-за границы. В стране полно оружия в частных руках, для начала, и мы можем выпросить, купить или просто отобрать стволы. А потом пойдёт. Мы сражаемся, убиваем врагов, а потом забираем их оружие и боеприпасы. Старик всегда повторял, что контроль над оружием никогда не был серьёзным препятствием. Нет смысла в праве на владение и ношение оружия, если никогда его не применять. Сколько лет мы все знаем правых чудиков с целыми комнатами, забитыми оружием, которое пылится и ржавеет и никогда не стреляло по настоящему расовому врагу?

– Да-да, я видел такие личные склады оружия в руках правых чудаков, что у нас всех слюнки потекли бы от зависти, – усмехнулся Морхаус. – Ржавеющее, пока владельцы стареют и дряхлеют, потом умирают, а после их либеральные идиоты-детки сдают его в полицию. Или оружие хранится сверхчистым и хорошо смазанным, но никогда не достаётся из шкафа, даже в крайних случаях. Старик всегда повторял, что «когда наши сердца станут железными, железо для наших рук найдётся».

– Нужны нам конспиративные дома, районы подготовки и сосредоточения? – продолжил Койл. – Тихоокеанский Северо-Запад огромен: федералам просто не хватит сил, чтобы поставить солдата за каждой ёлкой. Помнишь, как это было, Зак, когда мы пытались оккупировать Ирак всего с 140 тысячами? Чурки прятались за каждым окном, в каждой канаве, и мы никогда не знали, где они. А Северо-Западная Родина, по крайней мере, раза в три больше Ирака, и большей частью это густые леса и горы, а не голая пустыня. К чёрту помощь из-за границы. Здесь у нас всё есть, если нам хватит храбрости этим воспользоваться. Мы должны избавиться от мнения, что федералы в чём-то лучше или превосходят нас. Это не так. Они больше не хозяева на нашей земле. Хозяева – мы. Полиция и ФБР больше не самые крутые в нашем районе: Добрармия круче. Добрармия не обороняется. Обороняются они. Не они охотятся на нас. Мы на них охотимся. Мы можем спокойно достать всё оружие и боеприпасы, которые нам нужны, да и взрывчатку, не считая той, что можем сделать сами. А если чего-нибудь ещё не хватит, мы всегда можем просто немного подоить местный «Майти Март». Наши источники снабжения прямо под носом. У нас хватает места, чтобы порхать, как колибри, и жалить как пчелы. Это вопрос духа, а не материи. Всё, что нам нужно, это несгибаемые мужчины и женщины, готовые нажимать на спусковые крючки и жить такой жизнью.

– Размеры и местность нашей новой страны нам благоприятствуют, – подчеркнул Морхаус. – Полностью автономное восстание имеет мало шансов на успех в таких небольших и перенаселённых странах, как Англия или Бельгия, или в некоторых крошечных штатах США, вроде Вермонта или Нью-Гемпшира, где оккупационные силы могут контролировать практически всё и быстро вводить свои превосходящие силы в любую точку. Это проблема, перед которой всегда стояли палестинцы. Они сражаются на полоске земли размером с почтовую марку, заполненной, как сардинами, их собственным народом. Но здесь на Северо-Западе у нас есть пространство для манёвра.

– Какого, собственно, манёвра? – спросил Хэтфилд.

– Совет Армии, наконец, решил начать в городах серию как можно более шумных операций небольшими группами, чтобы удержать силы противника занятыми в основном в городских центрах, и ещё уменьшить число солдат и полицейских в обширной сельской местности и в малых городах, вроде Северного берега, где будет действовать твоя рота, Зак. Это должно сильно упростить твою работу в этой области, потому что враги, надо надеяться, будут так заняты защитой своих собственных заведений и людей в Портленде, что просто не смогут выделить много личного состава, чтобы преследовать тебя с ребятами по горам и долам на сотнях квадратных километров лесов, или выискивать вас на каждой отдельной ферме или в поселке лесорубов. В первый год, в дополнение к прямым операциям против всех федеральных властей и личного состава в целом, мы хотим, чтобы боевые группы нацелились на «четвёрки».

– На что? – удивлённо спросил Зак.

– Общий приказ по строевой части номер четыре, – ответил Койл. – ГО-4, принудительные действия. Четвёрки. Понял?

– Нет, напомни мне, – попросил Зак.

– Ну, ничего, ведь ты ещё не видел приказы по строевой части Добрармии, относящиеся к чрезвычайному положению, как мы официально называем наш маленький мятеж, – сказал Морхаус. – Они основаны на последнем объявлении временного правительства Северо-Западной Американской Республики из Кёр-д'Ален, официально на неопределённое время передавшего свои полномочия Совету Армии. Позднее эти события войдут в книги по истории как «Война за независимость Северо-Запада». Скоро я передам тебе экземпляр приказов, хотя мы стараемся держать их в малом числе. По новым инструкциям министерства внутренней безопасности владение этими книгами, а также «Протоколами сионских мудрецов» и некоторыми другими, теперь считается преступлением, караемым смертной казнью.

– Да, я слышал, что «Майн Кампф» сейчас изымают из общественных библиотек, и требуется зарегистрировать свои личные экземпляры, – с отвращением выговорил Зак.

– Страшно подумать, что любой из наших парней или девушек может получить укол цианида просто за кусок бумаги, – вздохнул Морхаус. – Американские подонки! В любом случае, приказ номер четыре требует, чтобы все цветные и гомосексуалисты покинули три основных штата Родины и все районы, где мы действуем. Впредь все цветные, особенно евреи, считаются законными военными целями и теоретически должны уничтожаться на месте. На практике вашей задачей не будет массовый забой негров и мексиканцев. Ваша задача – вытеснить их, если ты чувствуешь разницу. Неважно, мёртвые или ваманос[6]6
  «Свалили, сгинули» по-испански. – Прим. перев.


[Закрыть], мы хотим, чтобы они исчезли.

– Ну, мы их заставим, – мрачно сказал Койл.

– Для нас жизненно важно сделать Северо-Запад белым, и быстро, – продолжил Морхаус. – Каждый цветной, каждый еврей, каждый педераст – возможный пособник врага, глаза и уши федералов, потенциальный солдат врага, ведь они по самой своей природе только и будут стараться причинить вред нам и нашему народу. Это вдобавок ко всем проблемам, которые они создают своей обычной преступностью, насилиями, наркотиками и обезьяньей музыкой. Сейчас федеральное правительство имеет огромный резерв из миллионов добровольных помощников, активистов и солдат, живущих прямо здесь, среди нас. Нам нужно осушить это болото.

Но ещё важнее, чтобы белые люди Северо-Запада увидели разницу, заметные улучшения в своей жизни. Особенно меньше мексиканцев. Им не придётся больше слушать болтовню на испанском или чин-лин-дин в местных универсамах. Они больше не будут вынуждены сталкиваться в бизнесе с угрюмыми чиновниками и обслуживающим персоналом, которые не знают английского. Не будут лишние двадцать минут стоять в очереди в кассу за бесконечными рядами Мамасита, Папасита с семью маленькими Бамбинос. Они должны заметить, что вдруг снова появились рабочие места. Смогут летним вечером открыть свои окна и не слышать вопли сальсы из магнитофонов или проезжающих машин. Должны обнаружить, что, оказывается, снова появились врачи, а в местной больнице опять доступны медицинские услуги, поэтому, когда маленький Тимми порежет себе руку или упадёт с велосипеда, врач сможет принять его, и не придётся четыре часа ждать в травмопункте, потому что он забит гастарбайтерами. Они должны без опаски ходить по улицам своих городов, а не чувствовать себя как в Гвадалахаре, Гонконге или Сомали. Белые могут не выступать открыто и поддерживать нас, но они заметят эти перемены и, подумав, поймут, кому этим обязаны, и будут нам благодарны.

– Они должны понимать, что с помощью ружей мы делаем то, что американские политики обещали уже 50 лет, но до сих пор не выполнили, – заключил Зак.

– Ей богу, по-моему, он всё понял! – радостно воскликнул Морхаус.

– И как именно мы можем это сделать? – спросил Зак.

– С чёрными просто, – пожал плечами Морхаус. – Пристрелишь нескольких, а остальным станет ясно, что оставаться на Северо-Западе опасно для здоровья. Дай им понять, что Хозяин вернулся, как сказал Старик в своём обращении к стране 22 октября. Ты увидишь тех негритосов, кто придёт на телевидение, где они будут надуваться и бить себя в грудь, как Кинг-Конг, пугать всех, какие они храбрецы, и что никакие беляки-расисты не заставят чёрных бежать, и тому подобную чушь. Их ты тоже пристрелишь. Они быстро поймут намёк. У негров есть своего рода расовый инстинкт на белых. Они чувствуют разницу между Хозяином и белым лопухом, и знают, кого могут запугать, а кого – нет. Негры знают, что однажды старый Масса вернётся, а они снова будут копаться на плантации. И педерасты тоже. Ни один педик в здравом уме не захочет здесь остаться, понимая, что рискует получить клизму из горячего свинца.

– С мексиканцами сложнее, – продолжил Морхаус. – Тут работает экономика. Мексиканцы здесь, потому что капиталисты их нанимают. Конечно, некоторые из этих работодателей – богатые белые люди, которые хотят, чтобы их бассейны чистили, газоны подстригали, за детьми ходили няньки, а сами они каждый день были одеты с иголочки, но в основном это крупные корпорации, которые ввезли всю эту грязь для выполнения ручных работ от расфасовки гамбургеров, складирования товаров и до работ на фермах.

– И это одна из причин, почему нынче белые такие бедные, – вставил Койл. – Для белых ребят больше нет никакой работы начального уровня, кроме как в армии, и я всегда подозревал, что это часть тайного замысла. Белые не имеют права на расовые квоты, так что если ты не один из немногих счастливчиков, чьи родители могут позволить себе отправить тебя в колледж, а ты сам достаточно умный, чтобы получить там какой-нибудь диплом технаря, то навсегда застрянешь в бедных рабочих или служащих.

Я смеюсь до упаду, видя этих феминисток – кукол Барби в аккуратных деловых костюмчиках с кейсами, которые много лет ходят в колледж, чтобы получить степень магистра управления или другую бесполезную бумажку, а потом работают временными машинистками, секретаршами или кассирами банков, пока им не стукнет 45. Они хотели сделать карьеру, но все, в конечном итоге, перебиваются случайной и при этом дерьмовой работой.

– Они, по крайней мере, могут получить какую-то работу в офисе, – добавил Морхаус. – А вот белый мужчина, который не попал в колледж и не стал технарём с дипломом, сейчас в глубокой заднице. Он получает степень в области бизнеса, гуманитарных наук или вроде того, а кончает водителем грузовичка с мороженым или развозит пиццу. Нам нужно положить конец этому свинству.