Текст книги "Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время"

Автор книги: Эльга Вадецкая

Соавторы: Бэлла Вайнберг,Наталья Членова,Ольга Вишневская,Юрий Заднепровский,Анатолий Мандельштам,Эльга Вадецкая,Химра Юсупов,Эльвира Стамбульник,Лариса Левина,Борис Андрианов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 64 страниц)

К украшениям джетыасарской культуры относятся бусы, серьги, браслеты, кольца, подвески, бляшки (табл. 24, 1-53). Почти все они происходят из культурных слоев городищ периодов Iб и Iв и синхронных погребений. Учитывая характер культурных напластований, нельзя исключить возможности попадания части предметов из нижних слоев в более верхние. Прежде всего это относится к таким предметам украшения, как бусы (табл. 24, 1–4, 6, 7, 9-17, 27, 35, 52, 53). Довольно часты в погребениях и культурных слоях городищ находки янтарных бус округлой или чаще уплощенно округлой формы (табл. 24, 7, 10, 52). Широко распространенные в джетыасарских комплексах, они имеют аналогии в инвентаре сакских погребений Тагискенского могильника. Округло-ребристые бусы бирюзового цвета из египетского фаянса, коралловые цилиндрические, пастовые и стеклянные округлые, стеклянные глазчатые (синие с белым), халцедоновые круглые известны с IV–III вв. до н. э. и в первые века нашей эры на широкой территории (Мошкова М.Г., 1963, табл. 30, 5–8, 16, 28, 29, 35–37, 45–50; Алексеева Е.М., 1975, табл. 5, 26, 28; 15; 16). Удлиненная бочковидная сердоликовая бусина с белыми содовыми полосками (табл. 24, 11) характерна для периода Iа и соотносится с сарматскими находками IV–III вв. до н. э. (Мошкова М.Г., 1963, табл. 30, 13–15; Смирнов К.Ф., Петренко В.Г., 1963, табл. 27; 28).

К концу периода Iб можно отнести сердоликовые бусы в форме фигурки сидящего зверька (Алексеева Е.М., 1975, табл. 13, 3, 12). Большинство каменных, стеклянных, костяных бус, а также бус из раковин каури имеет аналогии в материалах различных памятников, охватывающих широкий хронологический период. К периоду Iв относятся крупные бусины шаровидной формы из желтого прозрачного стекла и стеклянные бусины цилиндрической формы с желтыми и белыми прожилками египетского производства.

Находки перстней (бронзовых и каменных, в том числе сердоликовых простой формы) на джетыасарских памятниках единичны. Бронзовые, каменные и хорошо отполированные костяные кольца встречаются гораздо чаще. Браслеты представлены фрагментами костяных, железных и бронзовых. Последние – пластинчатые или круглые в сечении, литые. В женском погребении склепа 1 могильника Джеты-асар 12 (склеп расположен в ложе русла позднего канала и по находке фибулы относится к самому концу периода Iв) найден бронзовый литой браслет с семью строенными выступами-шишечками (табл. 24, 28), аналогичный браслетам и кольцам, распространенным в материалах III–IV вв. пшеворской культуры западной Польши, в зарубинецкой и именьковской культурах (Матвеева Г.И., 1981, рис. 16, 1, 2).

Основную массу бронзовых серег джетыасарского комплекса можно отнести к двум типам: 1 – в виде кольца с чуть заходящими друг за друга концами; 2 – в виде колечка с утолщенной средней частью (табл. 24, 21, 22, 24). Серьги типа 2 встречены в культурных слоях городища периода Iв и синхронных погребениях.

К концу периода Iв относится захоронение, где найдены крупные серьги из низкопробного золота с бронзовой дужкой и стеклянными вставками (табл. 24, 33). Серьги имели вид лунницы с симметрично напаянными семью зернеными шариками. С обеих сторон лунницы прикреплено по три гнезда для вставок, а с лицевой стороны между гнездами и на ребристой нижней поверхности – группы зерни.

Очевидно, к периоду Iв можно отнести серебряные и бронзовые наконечники ремней (табл. 24, 50, 51), основную массу круглых и овальных в плане бронзовых и железных пряжек с подвижным языком, небольшие бронзовые сапожные пряжки (табл. 24, 29).

Возможно, в конце периода Iб было совершено захоронение (курган 34 могильника Джеты-асар 12), где найдена небольшая бронзовая пластинчатая коленчатая фибула ромбовидной формы с пластинчатым приемником и пружинкой, украшенная пунсонным орнаментом (табл. 24, 47). Аналогичные фибулы известны в материалах памятников сарматской культуры Нижнего Поволжья первых веков нашей эры (Скрипкин А.С., 1984, с. 184, рис. 12, 35).

К концу периода Iв (склеп 1 в Джеты-асаре 12) относится пластинчатая фибула с двойной пружиной (табл. 24, 44), аналогичная распространенным в пшеворской культуре Польши в IV в. н. э. (Монгайт А.Л., 1974, с. 357, рис. 14), а также причерноморским конца IV – первых десятилетий V в. (Каменецкий И.С., Кропоткин В.В., 1962, рис. 1, 2; Амброз А.К., 1971, рис. 3, 2).

Бронзовые зеркала найдены и в погребениях, и в культурных слоях городищ (табл. 24, 54–60). Обычно это плоские диски, часто с небольшим утолщением по краю и черешковой ручкой, отлитой вместе с диском. В одном из подземных склепов периода Iв встречено крупное зеркало, орнаментированное пуансонными вдавлениями на черешке и по краю диска.

Вероятно, с предметами культа следует связать изображения животных и антропоморфные, распространенные в материалах джетыасарской культуры (табл. 25).

Привлекает внимание вотивное, раскрашенное белой и красной краской глиняное изображение двух животных, развернутых в противоположные стороны и соединенных одной подставкой (рис. 25, 36). К культовым предметам, вероятно, принадлежат бронзовые подвески-амулеты в виде птиц и животных. Изображение птицы, найденное в культурных слоях городища Карак-асар, по аналогии с таким же из материалов этапа I среднесырдарьинских культур (первые века нашей эры), можно отнести к периоду Iв. Бронзовые изображения животных, найденные в развеянных слоях и погребениях, скорее всего могут быть датированы этапом Джеты-асар II, т. е. серединой I тысячелетия н. э.

Изображения животных вообще характерны для джетыасарской культуры. Они выполнены в различной технике и в разном материале. Так, известны прочерченные и процарапанные на дереве изображения рыб, лошадей, животных типа сайгака и тапира (табл. 25, 50); изображение сайгака (?), прочерченное на стенке крупного красноангобированного сосуда (табл. 25, 45); примитивно выполненная статуэтка животного с седлом; горло сосуда, оформленное в виде головы барана (табл. 25, 29); многообразные зооморфные ручки кружек и кувшинов (табл. 25, 1-30, 37). В отличие от сарматских и аланских зооморфных ручек Северного Причерноморья, Прикаспия и Северного Кавказа (Скалон К.М., 1941, с. 173; Виноградов В.Б., 1961, с. 32–46), а также ручек среднесырдарьинских культур (Левина Л.М., 1971, с. 129, 130, 232, 235), где господствует изображение барана, джетыасарские зооморфные ручки демонстрируют гораздо большее разнообразие видов животных. Это и собаки, и лошади, и сайгаки, и бараны, и, наконец, медведи.

В культурных слоях джетыасарских городищ периодов Iб и Iв найдены глиняные и алебастровые идольчики в виде примитивных изображений человека, часть из которых была раскрашена (табл. 25, 31, 32). В поздних слоях периода In встречены сосуды с налепными изображениями мужских фигурок (Левина Л.М., 1968, с. 167–178). Некоторые из них напоминают «танцующие» фигурки (табл. 25, 46–49, 52–55). Один из таких налепов (верхний строительный горизонт городища Джеты-асар 12, конец периода Iв) можно считать явной попыткой изобразить воина с луком и стрелой (табл. 25, 51).

К периоду Iв относятся культурные слои, в которых найдена каменная парфянская гемма (определение В.Г. Луконина; табл. 25, 40). В кургане конца периода Iв (возможно, начало этапа II) найдены халцедоновые геммы (с прорезным растительным орнаментом и сценой охоты хищника на зебу) сасанидского происхождения (табл. 25, 41, 44) (Борисов А.Я., Луконин В.Г., 1963, с. 184).

Находки каменных и стеклянных бус египетского, сирийского, индийского происхождения, шелковых тканей, позднепарфянских и сасанидских гемм свидетельствуют о широких торговых связях джетыасарского населения.

Хозяйство, социальная организация.

Хозяйство обитателей городищ носило комплексный характер – скотоводство и земледелие сопровождались рыболовством и охотой. «Джетыасарцы» пытались максимально использовать природные ресурсы: паводковые речные разливы – для орошения полей, камышовые заросли – в качестве корма для скота, окружавшие оазис пески – для выпаса овец и верблюдов, многочисленные озера и речные заводи – для ловли рыбы. Скотоводство, игравшее преимущественную роль в хозяйстве, характеризовалось сочетанием разных видов скота при общем преобладании в стаде крупного рогатого скота. Интересна находка в одном из жилых помещений городища Джеты-асар 12 костей верблюдов и домашних свиней.

Немалое значение для жителей имело и земледелие. Следы ирригационных сооружений, зафиксированные по всей территории Кувандарьинского бассейна, обилие зернотерок во всех культурных слоях, многочисленные находки зерен проса и ячменя – все это подтверждает важность земледелия. Преобладали лиманно-озерные формы орошения с использованием нерегулярных речных паводков, обводненных стариц, небольших систем, не требовавших значительных трудовых затрат (Андрианов Б.В., 1969, с. 202–207, 227). В окрестностях некоторых городищ сохранились остатки водосборных бассейнов, постройкой которых жители пытались остановить и замедлить процесс исчезновения воды, вызванный заилением и отмиранием речных протоков.

Множество находок костей и чешуи рыб, рыболовных крючков и плетеных сачков, а также обилие костей диких животных в раскопанных помещениях свидетельствуют и о значительной доле рыболовства и охоты в комплексном натуральном хозяйстве «джетыасарцев».

Социальную организацию обитателей Джетыасарского оазиса можно попытаться реконструировать по характеру расселения, по внутренней застройке городищ и жилым секциям. Планировка городищ и форма расселения, возможно, свидетельствует о родо-племенной организации. Однотипная жилая внутренняя застройка, бесконечная повторяемость планировок соседних секций по всей площади городища и на протяжении многих десятилетий и даже столетий, связь каждой жилой секции с определенным глухим участком оборонительного коридора, отсутствие видимой имущественной дифференциации говорят о прочности патриархально-общинных отношений.

Это не могло не отразиться и на всем облике джетыасарской материальной культуры, придав особую архаическую окраску, консерватизм и традиционность. Необычайная устойчивость и консерватизм выразились в повторяемости на протяжении тысячелетия определенных форм и пропорций керамики, деталей орнамента, технологии изготовления сосудов и, наконец, почти полном отказе от известного гончарам ножного гончарного круга.

Трудно сказать что-либо определенное о религиозных верованиях жителей Джетыасарского урочища. Распространенный здесь тип антропоморфных изображений, вероятно, связан с фаллическим культом, а статуэтки и рисунки животных свидетельствуют об архаических воззрениях джетыасарского населения.

Джетыасарская культура на этапе I была связана с культурами соседних среднеазиатских районов. В период Iа жители Джетыасарского урочища поддерживали контакты с населением соседнего Жаныдарьинского бассейна, саками средней Жаныдарьи, оставившими памятники чирикрабатской культуры (конец V–II в. до н. э.). В периоды Iб и Iв джетыасарская культура была теснейшим образом связана с культурами среднесырдарьинских районов (каунчинской и прежде всего отрарско-каратауской). С двумя последними джетыасарскую культуру объединяет немало общих черт в типах расселения, близком внешнем облике городищ и даже характерном наборе посуды с близкой технологией ее изготовления. Эти общие черты в определенной степени могут быть объяснены одинаковым типом хозяйства, в значительной мере обусловленного спецификой физико-географических условий (Левина Л.М., 1981б, с. 170–175). Длительные и теснейшие культурные связи населения джетыасарской и отрарско-каратауской культур свидетельствуют о политических и, очевидно, этнических контактах.

Глава вторая
Семиречье, Тянь-Шань, Фергана и Памир

Ранние кочевники Семиречья и Тянь-Шаня
(Ю.А. Заднепровский)

Горные долины Семиречья и Тянь-Шаня на протяжении почти всего I тысячелетия до н. э. населяли ираноязычные кочевые племена, известные под общим названием «саки». Эти два соседних региона в древности были тесно связаны. Семиречье – историко-географическая область, охватывающая юго-восточный Казахстан и часть северной Киргизии. В долинах Или, Каратала, Лепсы, Чу, Таласа и других рек располагаются сотни могильников ранних кочевников. Среди них выделяются огромные могильные поля, насчитывающие по нескольку сот курганов, относящихся иногда к разным хронологическим этапам. Но основную массу памятников составляют могильники из нескольких курганов или нескольких десятков курганов. В некоторых группах курганы располагаются правильными цепочками, вытянутыми в меридиональном направлении. Именно в Семиречье чаще, нежели в других районах, встречаются насыпи чрезвычайно больших размеров, называемые обычно «царскими» курганами, в которых погребены, очевидно, племенные вожди.

Точное количество раскопанных курганов указать невозможно. Ориентировочно можно говорить, что исследовано более 1 тыс. курганов сако-усуньского времени (карта 2).

Карта 2. Основные памятники Семиречья VIII в. до н. э. – первых веков нашей эры.

а – поселения; б – курганы; в – петроглифы; г – отдельные находки.

1 – Бесшатыр; 2 – Кзылауз; 3 – Биже; 4 – Джувантобе; 5 – Тенлик; 6 – Актас; 7 – Иссык; 8 – иссыкские клады; 9 – Талгар; 10 – клады Алма-Аты; 11 – Каргалинский комплекс; 12 – Каргалы; 13 – Тамгалы; 14 – Кырчинский комплекс; 15 – клад Каменка; 16 – Джергес; 17 – Соколовка; 18 – Чильпек; 19 – Чильпекский комплекс; 20 – Тюпскин клад; 21 – Тюпское поселение; 22 – клад Барскоон; 23 – Туура-Су; 24 – Кыз-арт; 25 – Турасу; 26 – Аламышик; 27 – нарынский жертвенник; 28 – Джергетал; 29 – Айгырджал; 30 – Бурана; 31, 32 – Кум-арык; 33 – Карабалты; 34 – Аламедин; 35 – отдельные находки в долине Чу; 36 – беловодский алтарь; 37 – Шамши; 38 – Ташарык; 39 – Тош-башат; 40 – Кенкол; 41 – Талас; 42 – Караша 2; 43 – Кзыл-Кайнартобе; 44 – Актобе 2 (Чар-дара); 45 – Дараут-Курган.

В истории изучения кочевников Семиречья и Тянь-Шаня можно выделить четыре периода. Первый (конец XIX в. – 1928 г.) был временем первоначального накопления археологического материала, полученного благодаря поступлению случайных находок и проведению небольших раскопок курганов любителями древности.

Второй период (1928–1942 гг.) начался с первых научных раскопок М.В. Воеводского и М.П. Грязнова в 1928–1929 гг. в долине Чу и в котловине Иссык-Куля. Раскопанные могильники исследователи сопоставили с усунями, обитавшими здесь, по сведениям письменных источников, во II–I вв. до н. э. Результаты этих работ были опубликованы в 1938 г. и сразу же привлекли внимание (Воеводский М.В., Грязнов М.П., 1938), Однозначное определение этнической принадлежности памятников вызвало критику А.И. Тереножкина (Тереножкин А.И., 1941), который отметил, что в рассматриваемое время в Семиречье обитали разные племена и поэтому только часть курганов может быть отнесена к усуням. Споры возникли также о форме хозяйства, роли земледелия (Бернштам А.Н., 1941б) и социальном строе (Толстов С.П., 1938). Позднее спорные положения были забыты, и исследованные курганы стали рассматривать как эталонные памятники культуры кочевых усуньских племен. В 1929 г. А.И. Тереножкин обследовал Чуйскую долину и обнаружил к северу от г. Фрунзе поселение усуньского времени Аламедин (Тереножкин А.И., 1935), расширив тем самым круг изучаемых памятников.

Много внимания уделялось также изучению сакских памятников. В этой связи большое значение имела статья А.С. Стрелкова (1934), посвященная анализу бронзового жертвенника – культового памятника сакских племен Семиречья. С 1937 г. археологические исследования здесь проводил Б.М. Зима. Позднее он опубликовал замечательный клад сакских котлов и жертвенников (Зима Б.М., 1941). Важные результаты были получены в ходе планомерных работ Семиреченской экспедиции Института истории материальной культуры АН СССР, работавшей под руководством А.Н. Бернштама в 1938–1940 гг. на территории юго-восточного Казахстана и северной Киргизии, где в нескольких пунктах исследовались курганы сакского и усуньского времени. Был опубликован ценный памятник прикладного искусства усуней – каргалинская диадема (Бернштам А.Н., 1940а). В это же время в могильнике Кенкол (Таласская долина) было начато изучение курганов с захоронениями в катакомбах (Бернштам А.Н., 1940б). В 1941 г. крупные археологические работы были проведены на строительстве Большого Чуйского канала (БЧК).

Первые обобщающие исследования по истории кочевников Семиречья принадлежат М.П. Грязнову и А.Н. Бернштаму (Грязнов М.П., 1939б; Бернштам А.Н., 1941а; 1941б). Завершился этот период в истории изучения кочевников Семиречья и Тянь-Шаня в 1942 г., когда А.Н. Бернштам в работе по древней истории Киргизии суммировал все накопленные материалы по культуре древних кочевников (см.: Бернштам А.Н., 1950; 1952). Это определило дальнейшее развитие исследований на следующем этапе.

Для третьего периода (1943–1967 гг.) характерно органическое единство двух направлений в изучении истории кочевников. С одной стороны, подводились первые итоги археологического изучения региона, с другой – начиналось систематическое и планомерное обследование памятников кочевников, создавались крупные комплексные экспедиции.

Во второй половине 40-х – начале 50-х годов на Тянь-Шане и в южной Киргизии работала экспедиция под руководством А.Н. Бернштама. А в опубликованных в эти годы работах (Бернштам А.Н., 1943; 1948; 1949а; 1949б; 1949в; 1950; 1951; 1952) были представлены первые сводные таблицы по культуре саков и усуней, где нашли отражение археологические материалы Алмаатинской обл. и северной Киргизии. Но главная их ценность заключалась в разработке классификации и создании периодизации памятников кочевников Семиречья, Тянь-Шаня и Алая. Труды А.Н. Бернштама не утратили значения и по сей день и лежат в основе современной периодизации истории ранних кочевников этих районов.

В 1953–1955 гг. Киргизская комплексная экспедиция АН СССР провела массовые исследования курганов Тянь-Шаня (Кибиров А.К., 1959б). С 1954 г. работала Илийская экспедиция Института истории, археологии и этнографии АН Казахской ССР, вскрывшая множество курганов в долине р. Или и исследовавшая поселение Актас усуньского времени. Все эти работы нашли отражение в ряде статей, внесших существенный вклад в разработку археологии кочевников Семиречья (Агеева Е.И., 1959; 1960; 1961; Акишев К.А., 1956; 1959а; 1963; 1969; Копылов И.И., 1958; Кушаев Г.А., 1956; 1963; Максимова А.Г., 1959; 1960). В 1953 г. появляется первая работа, в которой суммируются материалы по культуре саков Сырдарьи и Семиречья (Копылов И.И., 1953). Исследуются отдельные категории сакских вещей, в частности котлы и другие металлические изделия (Копылов И.И., 1957а; 1957б; Мартынов Г.С., 1955; Спасская Е.Ю., 1956; 1958).

Особое значение имел обобщающий труд по культуре саков и усуней долины Или (Акишев К.А., Кушаев Г.А., 1963). В нем были систематизированы большие материалы, уточнена периодизация истории культуры, исследованы вопросы хозяйства, общественного строя, а также происхождения этих народов.

В те же годы в долине р. Талас развертываются исследования курганов ранних кочевников (Абетеков А.К., Баруздин Ю.Д., 1963), продолжается изучение могильника Кенкол и других аналогичных памятников (Кожомбердиев И.К., 1960; 1963).

В 1963–1968 гг. исследованы памятники на северных склонах Киргизского хребта, прилегающих к долине Таласа (Максимова А.Г., 1970; 1972; 1975). Возобновляются раскопки в долине Чу (Абетеков А.К., 1966; 1967) и в котловине Иссык-Куля.

Завершающим моментом третьего периода явились статьи, подводящие общие итоги археологического изучения Казахстана и Киргизии за 50 лет советской власти. В них значительное место уделено культуре кочевников Семиречья и Тянь-Шаня (Акишев К.А., 1967; Винник Д.Ф., 1967).

Начало четвертого периода (с 1968 г. по настоящее время) знаменуется проведением Всесоюзной (Ленинград, 1968 г.) и Международной (Душанбе, 1968 г.) конференций, на которых результаты широких и массовых полевых исследований были резюмированы и осмыслены на более высоком научном уровне, с учетом материалов, полученных к этому времени при изучении кочевого населения всей степной зоны Евразии. Исследователи подняли ряд проблем об особенностях исторического развития кочевников (Черников С.С., 1975а), о роли у них земледелия, связях с окружающим оседлым населением, региональной классификации кочевнических памятников Средней Азии и др. (Абетеков А.К., 1970; 1975а; Заднепровский Ю.А., 1975а; 1975б; Кожомбердиев И.К., 1975а; 1975б; 1975в).

Как и на предшествующих этапах, полевые археологические работы ведутся в самых широких масштабах. Исследуются могильники в котловине Иссык-Куля (Винник Д.Ф., 1975; Мокрынин В.П., Гаврюшенко П.П., 1975). В Чуйской долине вскрыты сакские курганы и курганы кенкольского типа (могильник Кум-Арык) (Кожомбердиев И.К., 1976). Возобновляются исследования курганов на Тянь-Шане (Ташбаева К.И., 1983). Одним из ярчайших событий в археологии стали раскопки знаменитого кургана Иссык (Акишев К.А., 1974), содержавшего «царское» захоронение. Открытие Иссыка представляет одно из важнейших достижений советской археологии последнего времени в изучении культуры кочевников Евразии.

Характерной особенностью, последнего периода в истории изучения кочевников Семиречья и Тянь-Шаня явились усиление внимания к разработке общих проблем истории и археологии кочевого населения и пересмотр некоторых старых представлений. Так, критический анализ накопленных материалов дал основание оспорить традиционное отождествление с усунями погребенных в могильниках, исследованных М.В. Воеводским и М.П. Грязновым, и выдвинуть положение о принадлежности их местным позднесакским племенам, входившим в состав Усуньского союза (Заднепровский Ю.А., 1971). Появились специальные исследования об оседлости усуньских племен (Акишев К.А., 1969; 1970; Абетеков А.К., 1970; 1975б), о специфике исторического развития саков Средней Азии (Акишев К.А., 1973). В обобщающей работе о петроглифах (Шер Я.А., 1980) дана наиболее полная сводка наскальных рисунков Семиречья времени ранних кочевников. Фундаментальная монография о кургане Иссык (Акишев К.А., 1978) ввела в научный оборот ценный комплекс по культуре, идеологии и искусству сакских племен Семиречья. Еще одна монография, в основе которой также лежит материал из кургана Иссык, стала первым специальным трудом, посвященным искусству и мифологии саков (Акишев А.К., 1984).

Важным этапом в изучении истории кочевых народов Средней Азии явился созыв специального совещания «Ранние кочевники Средней Азии и Казахстана» (Ленинград, 1975 г.), целиком посвященного спорным проблемам хронологии и периодизации. Материалы его полностью опубликованы (Успехи среднеазиатской археологии. Л., 1975. Вып. 3; КСИА. М., 1978. Вып. 154). В 1983 г. в Государственном Эрмитаже была проведена Всесоюзная конференция по истории культуры Киргизии и издан каталог, содержавший новые материалы ранних кочевников Киргизии и широко известного Шамсинского погребения (Памятники культуры и искусства Киргизии).

Не менее важным событием оказался и выход в свет первого тома «Истории Казахской ССР» (1977), в котором использованы археологические материалы по ранним кочевникам Семиречья, высказаны и аргументированы последние концепции по вопросам хронологии, периодизации, этнической и социально экономической интерпретации археологических па мятников. Вышел первый том «Истории Киргизской ССР» (1984). В нем впервые всесторонне представлены основные археологические комплексы края, дана характеристика особенностей хозяйства, культуры, социального строя и исторических судеб кочевого населения, обитавшего на территории Киргизии в раннем железном веке.

Следует отметить спорность и противоречивость этнических определений археологических комплексов, особенно тех, что соотносятся с усунями, юечжами, кангюйцами и хунну. Поэтому совершенно необходимы дальнейшие исследования.

Остается насущной задачей разработка самостоятельной (независимой от скифо-сарматских аналогий) хронологии археологических памятников кочевников Средней Азии, основанной на эволюции местных предметов, особенно вооружения, конского снаряжения и др. Работа в этом направлении ужо началась и дала положительные результаты (Сорокин С.С., 1956а; Литвинский Б.А., 1965; Медведская И.Н., 1972; Акишев К.А., 1973).

По-прежнему дискуссионен вопрос о хронологии памятников кенкольского типа, и Кенкольского могильника в частности. После пересмотра С.С. Сорокиным первоначальной даты этих памятников в литературе долгое время господствовала точка зрения об отнесении Кенкола ко II–IV вв. (Сорокин С.С., 1956а; 1956б). Однако последние раскопки Кенкольского могильника позволили несколько расширить хронологические рамки памятника, выделить более ранние и более поздние захоронения и отнести его к I–V вв. (Кожомбердиев И.К., 1963, с. 76). Но и сейчас нельзя считать этот спор окончательно решенным.

Нет единства в вопросах периодизации истории кочевников Средней Азии, и Семиречья в частности, хотя всеми выделяются сакский и усуньский периоды. Две первые периодизации сако-усуньских памятников были предложены А.Н. Бернштамом (1950; 1952). Позднее Е.И. Агеева (1961) и Г.А. Кушаев (1963) дали более дробное членение памятников усуньского времени.

Более всего соответствует современным представлениям периодизация, принятая в первом томе «Истории Казахской ССР» (1977, с. 272, 310) и являющаяся по существу модификацией археологической схемы А.Н. Бернштама и Е.И. Агеевой. Оговаривая относительность абсолютных дат, мы в настоящем разделе придерживаемся в основном именно этой периодизации, которая имеет следующий вид: I – раннесакский период (VIII–VI вв. до н. э.); II – сакский период (V–III вв. до н. э.); III – усуньский период (III в. до н. э. – V в. н. э.) с тремя этапами: ранний (III–I вв. до н. э.), средний (I–III вв.), поздний (III–V вв.)[18]18
  Названия периодов условны. Особенно это касается усуньского периода, поскольку начало его мы относим к III в. до н. э., а массовое появление усуней, как и юечжей, на этой территории датируется серединой II в. до н. э.


[Закрыть] и вносим в нее лишь некоторые коррективы.

В первую очередь это касается «удревнения» самого раннего этапа сакской культуры и включения в него VIII пека до н. э. Надо сказать, что в первой периодизации А.Н. Бернштама также фигурировал VIII век до н. э., интуитивно выделенный на крайне малочисленных фактах. В настоящее время VIII век до н. э. выделяется более обоснованно (Акишев К.А., 1973; Акишев К.А., Акишев А.К., 1978; Грязнов М.П., 1983а), хотя до сих пор в Средней Азии еще не открыты наиболее ранние памятники, подобные курганам Аржан и Высокая Могила.

Использование в названии периодов этнических наименований связано с желанием исследователей увязать археологические памятники с определенными этническими образованиями, известными по письменным источникам, что, к сожалению, не всегда согласуется с хронологией. Поэтому надо иметь в виду относительность этих отождествлений, тем более что этнический состав среднеазиатских кочевников представлял собой гораздо более сложную картину.

Раннесакский период (VIII–VI вв. до н. э.).

В Семиречье, как и в других частях евразийского пояса степей, раннесакские памятники изучены недостаточно. Они представлены единичными могилами с довольно бедным инвентарем, а также отдельными находками изделий «скифской триады».

Могилы имеют три разновидности: обычные грунтовые ямы, подбои и каменные ящики. Последние можно рассматривать, видимо, как пережиточное явление, связанное с эпохой бронзы. Захоронения различаются также ориентировкой погребенных: на запад, северо-запад и северо-восток. Все это указывает, быть может, на этнокультурную разнородность саков Семиречья. Иногда умершего сопровождало погребение верхового коня в отдельной яме. В могилу ставили ритуальную пищу – мясо барана. Инвентарь погребений беден и однообразен, оружие отсутствует. В могилах находят предметы конской упряжи с характерными стремевидными удилами, пряжками и ворворками. В этот период, особенно к концу его, в Семиречье уже были известны изделия прикладного искусства, выполненные в так называемом зверином стиле. В быту население употребляло простые бронзовые ножи, деревянные и костяные гребни. Лепная круглодонная посуда, частично изготовленная на матерчатом шаблоне, резко отличалась по форме и отсутствию орнамента от керамики позднебронзового века. Случайно найденные бронзовые и железные акинаки с бабочковидным перекрестьем, а также наконечники стрел ромбовидной формы со втулкой и некоторые другие изделия по аналогии с раннескифскими относят к раннесакскому периоду. Таким образом, все три компонента знаменитой «скифской триады» – оружие, уздечный набор, звериный стиль – уже представлены в культуре саков Семиречья раннего периода.

Памятники этого периода встречены в четырех пунктах Семиречья и Тянь-Шаня (Тюп). Следует отметить близость культуры саков Семиречья культурам Центрального Казахстана (Тасмола), Приаралья (Уйгарак) и Алтая (Майэмир). Скифо-сакская культура появилась, как считают некоторые археологи (Грязнов М.П., 1983а), в сложившихся формах в разных частях Великого пояса степей Евразии, от Тувы (Аржан) до Украины (Высокая Могила), почти одновременно, в VIII в. до н. э. Этот процесс сложения культуры ранних кочевников захватил, очевидно, Семиречье и Тянь-Шань.

Наиболее ранние погребения периода обнаружены в могильниках Каргалы и Биже. Первый находится в ущелье, в 50 км к западу от г. Алма-Ата. Под насыпью из камней обнаружены захоронения в каменных ящиках, перекрытых плитами. В одной из могил на большой глубине лежал костяк, черепом на северо-восток. Рядом найдены бронзовый листовидный нож длиной 10 см, круглое в сечении шило и небольшой круглодонный лепной горшок. А.Н. Бернштам (1941б) датировал могильник VIII–VII вв. до н. э. Другие исследователи относят его к VII–VI вв. до н. э. (Акишев К.А., 1977). Малочисленность раскопанных курганов и найденных вещей затрудняет определение абсолютной даты.

В долине р. Биже, в 40 км к юго-западу от г. Талды-Курган, раскопано пять ограбленных еще в древности курганов. Как и в Каргалы, захоронения находились в каменных ящиках, погребенные лежали головой на запад. Возле курганов найдено четыре уздечных набора: бронзовые удила со стремевидным завершением и дополнительным отверстием, трехдырчатые изогнутые псалии, два навершия, заканчивающихся головами горных козлов (табл. 26, 2, 3), разные ворворки и подвески, а также многочисленные бронзовые колечки, украшавшие ремни поводьев. Эти находки достаточно обоснованно отнесены к VIII–VII вв. до н. э. (Акишев К.А., Акишев А.К., 1978). Можно думать, что и захоронения в курганах Биже также относятся к этому времени.