Текст книги "Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время"

Автор книги: Эльга Вадецкая

Соавторы: Бэлла Вайнберг,Наталья Членова,Ольга Вишневская,Юрий Заднепровский,Анатолий Мандельштам,Эльга Вадецкая,Химра Юсупов,Эльвира Стамбульник,Лариса Левина,Борис Андрианов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 64 страниц)

Весьма важен для понимания обстановки, в которой протекала жизнь обитателей среднего Енисея во II–I вв. до н. э., памятник, обнаруженный в 12 км к югу от г. Абакан и известный в литературе под названием «здание ханьской архитектуры» (Евтюхова Л.А., Левашева В.П., 1946, с. 72–84; Евтюхова Л.А., 1946, с. 107–111; 1947, с. 79–85). Л.А. Евтюхова (1947, с. 83, 84) и С.В. Киселев (1951, с. 480–482) отнесли этот памятник к таштыкской эпохе, ко времени, «близкому началу нашей эры». В дальнейшем Л.Р. Кызласов (1960, с. 163. 164), заново пересмотрев все материалы, датировал его началом I в. до н. э.[35]35
  Определение и датировка черепицы этого здания, проведенные С.И. Вайнштейном и М.В. Крюковым (1976, с. 146), позволили утверждать, что оно могло быть построено «не раньше 9 г. и не позже 23 г. н. э.». Однако основной комплекс находок, обнаруженных в здании, соответствует все-таки I в. до н. э. Поэтому не исключено, что исследованная черепица является остатками ремонта здания в начале I в. н. э. (Peд.).


[Закрыть]

Инвентарь тесинских памятников представлен орудиями труда, вооружением, частями сбруи и одежды, украшениями, предметами туалета и посудой.

Орудия труда. Это в первую очередь ножи, затем топоры, шилья, проколки, иглы, игольники и оселки. Бронзовые ножи найдены лишь в трех склепах (Разлив III; Новосарагашенский; «впускной склеп» Разлива I). Все они миниатюрные пластинчатые, упрощенных тагарских форм. На конце рукояти – маленькое круглое отверстие либо петлевидное окончание (табл. 93, 38, 39). Есть ножи с навершием в виде выступающего круглого кольца или полукольца (табл. 93, 40, 41). Железные ножи все подлинные рабочие, пластинчатые прямые с кольцевидным, трехкольчатым или петлевидным навершием (табл. 93, 43, 44; 94, 10, 11, 13). Есть и новые формы – с вогнутой спинкой и черешковые (табл. 94, 12, 14). Пластинчатые кованые ножи копируют формы тагарских бронзовых (Гришин Ю.С., 1960, с. 181–182). Они появляются на среднем Енисее на тесинском этапе и характерны для него. В таштыкскую эпоху их уже нет. Черешковые ножи сохраняются и в погребениях таштыкской эпохи (Кызласов Л.Р., 1960, с. 87, рис. 30, 8).

Бронзовые шилья, ромбические и четырехгранные в сечении (табл. 93, 35, 37), обнаружены в тех же трех склепах, где и бронзовые ножи. Железные шилья с круглой головкой на верхнем конце (табл. 94, 17) впервые получили распространение на тесинском этапе, но встречаются и в раннеташтыкское время. К числу шильев, очевидно, относятся и железные стерженьки с кольчатым навершием (табл. 94, 16), аналогичные таким же из Иволгинского городища (Давыдова А.В., 1956, рис. 18, 2, 3).

Железные топоры представлены двумя типами: пальштабовидными топорами-теслами и колунообразными проушными (табл. 94, 20, 31).

Следует отметить единичные находки костяных игольников и проколок (табл. 94, 15, 18), а также бронзовых и костяных игл (табл. 93, 33) и каменных оселков (табл. 94, 19).

Вооружение и конское снаряжение. Оружие представлено кинжалами, чеканами и наконечниками стрел. Бронзовые кинжалы, как и ножи, уменьшенных размеров, тагарских форм. Восемь кинжалов найдено в склепах (Разлив III; Новосарагашенский: «впускной склеп» Разлива I). У них бабочковидное перекрестье, рубчатая или гладкая рукоять. Навершия, за исключением одного, плоские, близкие к овалу; у одного – в виде валика (табл. 93, 32, 34, 36). Железные кинжалы, также уменьшенные. – с прямым перекрестьем и кольцевым навершием (Большой Тесинский и Уйбатский склепы). Индивидуальна форма железного кинжала с короткой рукоятью и кольцевидным навершием (табл. 94. 1). Аналогий ему нет. Три кинжала черешковые (табл. 94, 2; Аскыровский клад; могильник Оглахты V).

Девять чеканов из двух склепов представляют собой бронзовые миниатюры настоящих. Пять из них – проушные, четыре – с короткой втулкой (табл. 93, 57). Кинжалы и чеканы уменьшенных размеров, а затем миниатюрные, сделанные все из бронзы, впервые получают распространение на сарагашенском этапе (Киселев С.В., 1951, с. 265; Дэвлет М.А., 1968, с. 36, 37). Тесинские кинжалы с прямым перекрестьем и кольцевым навершием изготовлены из железа, но воспроизводят бронзовые формы (Дэвлет М.А., 1968, с. 34, рис. 4). На среднем Енисее они известны лишь в тесинских погребениях. Черешковые железные кинжалы впервые появляются на тесинском этапе и становятся характерными для последующих периодов.

Наконечники стрел немногочисленны. Среди них несколько железных и более трех десятков костяных. Костяные представлены четырьмя типами. Первый, наиболее многочисленный, двух разновидностей – с расщепленным насадом; с длинным расщепленным черешком и двумя жальцами (табл. 94, 3, 4). Стрелы этого типа известны только в памятниках тесинского этапа. Аналогичные им найдены в большом количестве на Иволгинском городище – памятнике оседлых хунну в Забайкалье (Davydova А.V., 1968. Fig. 12, 1–9, 16–22, p. 241). Остальные наконечники, представленные единичными экземплярами, – с черешком в виде «ласточкина хвоста», плоские с черешком и двумя жальцами и черешковые (табл. 94, 5–7), – относятся к типам, характерным для сарагашенского этапа (Грязнов М.П., Пшеницына М.Н., 1966, с. 62, 66, 68). Наконечники сходных форм встречаются и в раннеташтыкских склепах. Железные наконечники стрел – втульчатые и черешковые трехперые (табл. 94, 8, 9). От колчана сохранились железные крюки с петлей наверху (табл. 93, 51).

Предметы конского снаряжения известны в единичных экземплярах. В Аскыровском кладе и в могильнике у с. Калы найдены железные удила (табл. 94, 29) той же формы, что и бронзовые, употреблявшиеся на среднем Енисее на всем протяжении тагарской эпохи. В конце ее в могилах они заменяются миниатюрными, часто железными (Членова Н.Л., 1967, с. 70, 71, табл. 16). В раннеташтыкскую эпоху удила этого типа распространяются широко (Кызласов Л.Р., 1960, с. 88). В нескольких памятниках найдены бляшки, видимо, от сбруйных ремней. Одна из них – в виде втулки с тремя головками грифонов или орлов (табл. 94, 21), другие – разных простых форм (табл. 94, 26, 28, 30). Они сделаны из бронзы, золота, серебра и рога.

Детали одежды и обуви. Они представлены пряжками, застежками, пуговицами, нашивными бляшками и кольцами.

Железные пряжки двух видов – с неподвижным боковым крючком или шипом и с подвижным язычком. Оба вида представлены пряжками трех типов: восьмеркообразными, прямоугольными и круглыми (табл. 93, 45, 52; 94, 56–59, 61, 62). Наиболее многочисленны круглые пряжки с подвижным язычком (табл. 93, 45; 94, 58). Из пряжек с боковым шипом больше всего восьмеркообразных (табл. 93, 52; 94, 61).

Бронзовые простые пряжки единичны: прямоугольные с округленной передней стороной, с одним или двумя овальными отверстиями, две – с изображением головы быка (табл. 94, 60, 77, 79). Все они с боковым шипом. Очень характерна большая серия бронзовых поясных прямоугольных ажурных пряжек пластин. Семь из них происходят из тесинских погребений, 13 – из Косогольского клада, остальные – случайные находки в Минусинских степях (Дэвлет М.А., 1980б). По характеру оформления они составляют три группы: 1) с изображением пары противостоящих животных – быков (табл. 93, 55; 94, 78), одиночных коней (табл. 94, 71) и верблюдов; 2) с изображением борьбы животных – поединка коней или куланов (табл. 94, 76), сценой терзания хищником копытного животного и сценой борьбы двух хищников, возможно тигров, со змеей или драконом; 3) с решетчатым волнистым орнаментом, представляющим собой изображение двух пар извивающихся змей внутри прямоугольной рамки, или геометрическим рисунком (табл. 94, 70, 72, 73). К ним относится ажурная пряжка с орнаментом в виде ступенчатой пирамиды (Дэвлет М.А., 1989б, с. 26). Сюда же следует причислить фрагменты двух овальных пряжек с изображением кошачьего хищника (рысь?) в обрамлении стилизованных ветвей дерева (табл. 94, 74), овальную пряжку с изображением кошачьего хищника, не менее 10 ажурных пряжек с орнаментом из трех кружков (табл. 94, 81).

К поясным пластинам-пряжкам довольно близки бронзовые ажурные бляхи с головой дракона, реже – быка, заключенной в спираль, и с головкой змеи или хищника на конце (табл. 94, 75).

Есть роговые и костяные пряжки (табл. 94, 63, 67). Привлекает внимание каменная пряжка с геометрическим узором в виде ромбов, инкрустированная сердоликом и белой пастой. Она сделана из половинки прямоугольной пряжки (табл. 94, 80), возможно, завезенной на Енисей от хунну Забайкалья.

На Енисее железные, бронзовые и роговые пряжки, в том числе и бронзовые поясные ажурные пластины, появляются и получают широкое распространение лишь на тесинском этапе. Прямые аналогии этим вещам найдены в хуннских памятниках Забайкалья: на Иволгинском городище и в могильнике, а также в Дэрестуйском могильнике. Пара бронзовых ажурных пластин со сценой борьбы дракона и двух тигров обнаружены в одной из могил Иволгинского могильника на поясе погребенной, что и определяет назначение их как поясных пряжек (Давыдова А.В., 1971а, с. 98–103, рис. 2, 7).

Ложечковидные бронзовые, железные и роговые застежки известны и памятниках только тесинского этапа. Они встречены в склепах, могилах, кладах (около 40), много и случайных находок. Значительная часть (70) бронзовых застежек со стилизованным изображением головы сайги (табл. 94, 44), железные и роговые (не менее 30; табл. 94, 43, 50) найдены только в погребальных комплексах. Подобные роговые и бронзовые застежки в большом числе встречены на Иволгинском городище и в могильнике, а также в Дэрестуйском могильнике. В небольшом количестве известны литые бронзовые пуговицы округлой или конусовидной формы с петелькой на оборотной стороне (табл. 94, 22, 25). В Косогольском кладе обнаружено не менее 12 таких бронзовых пуговиц, украшенных орнаментом в виде рельефной розетки или занятых изображением морды зверя. Одна такая бляшка найдена в Тепсее VII (табл. 94, 23), две из листового золота – в Уйбатском кургане и Знаменском кладе (табл. 94, 24, 27). Подобные пуговицы встречены на Иволгинском городище и в могильнике.

Готовые бляшки со сквозным отверстием посредине бывают челночной, овальной, квадратной и конусовидной форм (табл. 94, 65, 66). Аналогии им имеются среди инвентаря Иволгинского городища (Davydova А.V., 1968, fig. 14, 3, 45, 46, 51). Своеобразны бронзовые круглые ажурные бляшки со стилизованным изображением ветвей дерева (табл. 93, 42; 94, 43). Три из них происходят из могильников, одна – из склепа, пять – случайные находки. Все они идентичны бляшкам Дэрестуйского могильника (Руденко С.И., 1962б, рис. 41, л). Есть и более простые ажурные бляхи квадратной, прямоугольной или круглой формы (табл. 94, 47).

В Уйбатском и Большом Тесинском курганах найдены глиняные бляшки с рельефным узором, покрытые листовым золотом (табл. 94, 54, 69). На Енисее этот тип украшений одежды впервые появляется из тесинском этапе и продолжает существовать в раннеташтыкское время (Кызласов Л.Р., 1960, рис. 28, 1, 2, 5). Частой находкой являются бронзовые, железные и костяные кольца. Около 30 бронзовых колец найдено в погребениях, не менее 20 – в Косогольском кладе и более 50 – в числе случайных находок (табл. 94, 68). Они находят аналогии в Дэрестуйском и Иволгинском могильниках (Руденко С.И., 1962б, рис. 41, ж; Давыдова А.В., 1971а, рис. 5, 17). Железные кольца делятся на два типа: круглые в сечении и плоские (табл. 93, 50; 94, 55). Их не менее 50. Такие же найдены на Иволгинском городище (Давыдова А.В., 1956, рис. 18, 4). Костяных колец немного (табл. 94, 64).

Украшения и предметы туалета. В погребениях многочисленны принадлежности туалета. Это прежде всего бронзовые зеркала уменьшенных размеров или миниатюрные, которых найдено около 60, большей частью в склепах. Выделяется три типа зеркал: дисковидные с петелькой на обороте (табл. 93, 59; 94, 53); кнопковые с ручкой в виде перекладины на двух столбиках на оборотной стороне диска (табл. 93, 60; 94, 51); медалевидные с боковой ручкой (табл. 93, 58; 94, 52). Зеркала первого типа широко бытуют на протяжении всей тагарской эпохи, уменьшаясь в размерах к ее концу (Грязнов М.П., 1968, с. 192, 193; Членова Н.Л., 1967, с. 86). Кнопковые и медалевидные зеркала распространены лишь на тесинском этапе. Обычай положения умершему в могилу зеркала исчезает уже в самом начале таштыкской эпохи. Возможно, прав Л.Р. Кызласов (1960, с. 85, 86), говоря, что «в быту таштыкского населения в это время стали употребляться какие-то новые более дорогие зеркала, чем бронзовые тагарские диски, и потому живые предпочитали оставлять их у себя», что подтвердилось находкой ханьского зеркала в одном из склепов Изыхского чаатаса.

Особо следует остановиться на роговых булавках, представляющих собой круглый стержень с уплощенным и заполированным острием и разным по форме навершием (табл. 94, 34–42). Их найдено более 50. Судя по форме и положению в могиле около черепа, они служили для ухода за волосами и одновременно украшением головного убора. На среднем Енисее они, как правило, встречаются только в тесинских могилах. По-видимому, к украшениям головного убора относятся четыре булавки из золотой проволоки, навитой на железный стержень (табл. 94, 32), и две – из золотого листа, обернутого вокруг железного стержня (табл. 94, 33), все – из Знаменского клада. Подобного типа булавка обнаружена в женском погребении V–III вв. до н. э. в Туве (Полторацкая В.Н., 1966, рис. 6, 7).

Украшения представлены бусами, золотыми серьгами и подвесками. Наиболее многочисленны бусы из цветной стекловидной массы, преимущественно белого или голубого цвета. Часто в могилах находят круглые и граненые бусы из сердолика, агата, бирюзы и янтаря. Серьги, из которых шесть найдено в склепах и одна пара – в Знаменском кладе, трех типов: 1) проволочная с мелкими подвесками из фигурных золотых листочков и стерженьков с нанизанными кусочками кораллов и бисерин; 2) в виде овального щитка с гнездом для вставки и изогнутой ножкой; 3) из полых шариков с пирамидками из зерни (табл. 94, 46). В памятниках тагарской культуры серьги не встречаются. Серьги первого типа аналогичны серьгам хуннского времени в Забайкалье (Дэрестуйский могильник) и найдены в одном из таштыкских склепов (Изыхский чаатас); второго – характерны для раннеташтыкских памятников; третьего – аналогичны найденным в Туве, в кургане V–III вв. до н. э. (Туран IV). Подвески из клыка кабарги (табл. 94, 45), характерные еще для раннетагарского времени, представлены единичными находками. В Знаменском кладе найдена подвеска из халцедона, имитирующая клык кабарги.

В одном из склепов (Разлив III) встречен небольшой коромыслообразный предмет неизвестного назначения с головками хищных птиц на концах, покрытый листовым золотом и характерный для погребений сарагашенского этапа (табл. 93, 56). Эти предметы встречаются и в позднетагарское время вплоть до таштыкской эпохи как на среднем Енисее, так и в лесостепной зоне юга Сибири (Мартынов А.И., Мартынова Г.С., Кулемзин А.М., 1971, с. 158, 205, 206).

Интересны так называемые навершия, известные по случайным находкам в Минусинских степях и по Аскыровскому кладу. Это бронзовая втулка, овальная в сечении, с кольцом, в которое продета цепь из двух-трех колец. На одном из этих наверший изображен горный козел, на другом – лошадь (табл. 94, 49). В Аскыровском кладе найден фрагмент железного навершия такого же типа.

Посуда. Находимые в склепах и могилах сосуды в основном глиняные, реже – деревянные или берестяные, есть бронзовые и железные. Глиняная посуда наиболее многочисленна (более 700 сосудов). Она обычно темно-коричневого или темно-серого, почти черного цвета, лощеная. Следуя классификации, предложенной Л.Р. Кызласовым (1960, с. 40–65) и М.А. Дэвлет (1961, с. 79–83), можно выделить 14 типов тесинской керамики. Наиболее распространены пять типов: баночные (70 %); кубковидные; котловидные; многогранные; в виде плоских блюдец прямоугольной формы с перегородкой внутри. Баночные сосуды все небольшие (табл. 93, 3-11, 47–49, 53, 54, 62). Эта форма сосудов бытует на всем протяжении тагарской эпохи, уменьшаясь в размерах к ее концу (Киселев С.В., 1951, табл. XXVII, 1–9, 13; Дэвлет М.А., 1961, с. 82, 83). Близкой формы банки встречаются и в раннеташтыкских могилах (Кызласов Л.Р., 1960, с. 42, рис. 11, 3, 7; Грязнов М.П., 1971, рис. 2, 1–8). Кубковидные и котловидные сосуды (табл. 93, 13, 14, 20, 25–28, 61, 64, 65), впервые получившие распространение на сарагашенском этапе (Киселев С.В., 1951, табл. XXVII, 32, 33; Грязнов М.П., 1968, с. 192), продолжают существовать в тесинский период и на всем протяжении таштыкской эпохи, особенно на ее раннем этапе (Кызласов Л.Р., 1960, с. 40, 41; Грязнов М.П., 1971, рис. 2, 9-13). Многогранные сосуды (четырех-, пяти– и шестигранные; табл. 93, 22, 23) появляются и получают широкое распространение на тесинском этапе, а в раннеташтыкскую эпоху встречаются редко (Кызласов Л.Р., 1960, с. 50, рис. 25, 5). Плоское блюдце с перегородкой внутри (табл. 93, 17) – оригинальная форма, известная только в памятниках тесинского этапа. Остальные формы представлены единичными экземплярами (табл. 93, 12, 15, 16, 18, 19, 21, 24, 29–31).

Более 30 % керамики орнаментировано. Орнаменты налепные и углубленные. Наиболее характерны налепные (90 % общего числа орнаментированной посуды) – валиковые и выпукло-налепные. Гладкий налепной валик в Минусинских степях получает широкое распространение лишь на тесинском этапе (табл. 93, 5–8, 16, 25, 28–30, 54, 65). Довольно много сосудов украшено под венчиком бугорчатым орнаментом (табл. 93, 10, 11, 13, 14, 20), появившимся еще в конце карасукской эпохи и получившим широкое распространение в раннетагарское время (Грязнов М.П., 1968, с. 193), причем наиболее характерен он для тагарских могильников правобережья Енисея (Дэвлет М.А., 1966, с. 11). Эта закономерность прослеживается и на тесинском этапе. В раннеташтыкское время этот орнамент крайне редок (Кызласов Л.Р., 1960, с. 73). Небольшая часть сосудов украшена сосцевидными налепами по тулову (табл. 93, 53, 61). Зародившийся в конце сарагашенского этапа, этот орнамент встречается и на раннеташтыкской керамике (Кызласов Л.Р., 1960, рис. 11, 4; 16, 5; 17, 1). Углубленный орнамент, тычковый и резной, украшает только 10 % орнаментированных сосудов (табл. 93, 9, 11, 62). Он крайне редок в тагарскую эпоху, но в таштыкское время наиболее распространен (Кызласов Л.Р., 1960, с. 61).

В одном из склепов найдены бронзовые сосуды – тигелек и три небольших котловидных с двумя ручками (табл. 93, 2). Миниатюрные бронзовые котелки широко распространяются в таштыкскую эпоху (Левашева В.П., Рыгдылон Э.Р., 1952, с. 136; Кызласов Л.Р., 1960, с. 70, рис. 26, 2). Найден еще один котелок, изготовленный из железа, покрытый снаружи и изнутри слоем меди.

Характерны берестяные изделия – круглые коробочки, прошитые ремешками, образующими несложный орнамент (табл. 93, 1), или покрытые резным геометрическим орнаментом. Встречаются фрагменты деревянных сосудов. На сарагашенском этапе изделия из дерева и бересты неизвестны. Они находятся лишь в тесинских погребениях и продолжают бытовать в таштыкскую эпоху (Кызласов Л.Р., 1960, с. 105–107).

Анализ погребального инвентаря тесинских склепов и могил в целом не вызывает сомнения в одновременности их существования, что отмечалось и ранее (Грязнов М.П., 1968, с. 194). Все основные типы посуды, оружия, орудий, предметов туалета, украшений и частей одежды из грунтовых могильников и из групп впускных захоронений полностью совпадают с аналогичными категориями инвентаря склепов с той лишь разницей, что в могильниках их значительно больше, вероятно, в связи с большей степенью ограбленности склепов.

Рассмотрение инвентаря тесинских склепов и могильников, а также вещей кладов показывает генетическую связь этих памятников с предшествующими им сарагашенскими. Три основных типа сосудов (баночные, кубковидные и котловидные), наиболее многочисленных в погребениях тесинского этапа, а также оружие (кинжалы и чеканы), за исключением костяных наконечников стрел с расщепленным насадом, орудия труда (ножи, шилья), зеркала и другие предметы являются дальнейшим развитием форм, широко распространенных на предшествующем сарагашенском этапе, а иногда и в более раннее время. Принадлежности же одежды и обуви (пряжки, застежки, нашивные бляшки, кольца), а также украшения (серьги) представлены типами, неизвестными на среднем Енисее в предшествующие тесинскому этапу периоды. Но они находят прямые аналогии в хуннских комплексах Забайкалья II–I вв. до н. э. – начала I в. н. э. (Давыдова А.В., 1985; Миняев С.С., 1988, с. 47, 48). Для последних характерны и костяные наконечники стрел с расщепленным насадом. Круглые железные пряжки с подвижным язычком, многочисленные в тесинских памятниках, в единичных экземплярах известны в прохоровских погребениях Приуралья III–II вв. до н. э. На рубеже и в первых веках нашей эры они становятся ведущей формой пряжек в сарматском мире. Восьмеркообразные железные пряжки с боковым крючком также подобны прохоровским (Мошкова М.Г., 1963, с. 40).

Нет необходимости вносить сколько-нибудь существенные коррективы в уже принятую в литературе дату тесинского этапа, а именно II–I вв. до н. э. (Кызласов Л.Р., 1960, с. 24, 25, 115; Грязнов М.П., 1968, с. 191, 194). Отметим лишь, что могильники Тепсей VII, Уйбат II и Оглахты V по некоторым чертам обряда (появление трупосожжений, преобладание индивидуальных погребений в срубах, разнообразие форм сосудов с преобладанием кубковидных, черешковые ножи и т. п.) отличаются от других тесинских могильников и довольно близки раннеташтыкским грунтовым могилам.

Следует также поставить вопрос о выделении трех склепов (Разлив III; Новосарагашенский; «впускной склеп» Разлива I) в более раннюю хронологическую группу по сравнению с остальными тесинскими склепами и могильниками. Эти три склепа по найденным в них керамике, железным ножам (кольчатому и петельчатому), восьмеркообразным пряжкам с боковым шипом, обломкам бронзовых поясных пластин (пряжки с изображением пары быков и ажурной со стилизованным изображением ветвей дерева) и ложечковидной застежке, несомненно, относятся к тесинскому этапу. Однако находки в них бронзовых уменьшенных кинжалов, чеканов и ножей, близких к сарагашенским, дают основания для попытки разделить тесинские склепы на две хронологические группы в пределах II–I вв. до н. э. – начала I в. н. э.: раннюю, представленную тремя склепами с бронзовыми миниатюрами, и более позднюю, куда, кроме склепов, входят грунтовые могильники и впускные захоронения. Данных для более точной датировки каждой из этих групп в настоящее время недостаточно. С накоплением нового материала по тесинским склепам, вероятно, появится возможность более четко обосновать две хронологические группы погребальных памятников: раннюю с бронзовыми миниатюрами и позднюю – без них. Первые предварительные сообщения о раскопках последних лет на юге Хакасии тесинских склепов и грунтовых могил уже подтверждают положение о возможности выделить две хронологические группы тесинских памятников (Кузьмин Н.Ю., 1987, с. 116).

Широкое распространение на среднем Енисее во II–I вв. до н. э. принадлежностей одежды и украшений, одинаковых с хуннскими, несомненно, связано с созданием и возвышением на рубеже III и II вв. до н. э. в степях северной Монголии и Забайкалья державы хунну и ее экспансией на соседние территории, в частности, в районы Тувы и Минусинской котловины (Кызласов Л.Р., 1960, с. 161–166). Спектральный анализ бронзовых поясных пряжек и других деталей одежды из тесинских грунтовых могильников (Тепсей, Каменка) и склепа Барсучиха I, серии бронзовых изделий из Косогольского и других кладов и из случайных находок в Минусинских степях, а также идентичных им вещей из хуннских памятников Забайкалья указал на местное производство этих вещей на Енисее. Среди них оказалось лишь несколько изделий, сходных по химическому составу с изделиями одного из металлургических центров хунну. Таким образом, бронзовые детали одежды по форме одинаковы с забайкальскими, по составу же аналогичны бронзам традиционных тагарских форм, «которые также встречаются в тесинских комплексах». Енисейские мастера использовали образцы хуннских бронз, изготовленные в Монголии и Забайкалье. Вполне возможно, что их отливали на среднем Енисее «не просто по хуннским образцам, но и для самих хунну, которые держали указанную территорию под своим контролем». С образованием на среднем Енисее таштыкской культуры бронзы этих типов «выходят из употребления и поступают на переплавку, встречаясь только в кладах „литейщиков“ типа Косогольского, где собраны отходы литья и бронзовый лом для переплавки» (Миняев С.С., 1978, с. 26–45; 1979б, с. 162, 163; 1983а, с. 101–103). Все эти факты (в том числе и здание ханьской архитектуры, рассматриваемое некоторыми исследователями как дом для хуннского наместника на Енисее) в сочетании с отрывочными сведениями письменных источников разрешают предположить какую-то форму зависимости населения Минусинских степей от хунну. Кроме того, видимо, с опасностью, которую несли хунну обитателям Минусинских степей, связано появление в это время укрепленных поселений, окруженных земляными валами и рвами. Они рассматриваются исследователями как временные убежища населения, жившего поселками иного типа, облик которых известен нам по изображениям на Малой и Большой Боярских писаницах.

Хозяйство, искусство, тип населения.

Основой хозяйства населения тесинского этапа оставались, как и прежде, яйлажное скотоводство и мотыжное земледелие, что нашло отражение в погребальных обрядах. В частности, распространение обычая консервации трупов для длительного их хранения было, как предполагает М.П. Грязнов, следствием существования яйлажной системы хозяйства и обусловленного этим полукочевого образа жизни. Такой обычай мог зародиться лишь в тех случаях, когда день смерти и день похорон отделялись друг от друга длительным промежутком времени. Он указывает на систему хозяйства, вынуждающую родичей в течение долгого времени находиться вдали от своего родового кладбища. Природные условия Минусинских степей наиболее пригодны для развития яйлажного скотоводства. О его большой роли в хозяйстве тесинских племен свидетельствует обычай похоронных тризн, предшествовавших погребению умершего в склеп или могилу. В жертву ему приносили животное, чаще всего овцу, мясо которой съедали, а шкуру с оставленными в ней черепом и костями нижнего отдела ног укладывали вместе с покойником.

Погребальные памятники не содержат прямых свидетельств о земледелии тесинских племен. Однако около одного из укрепленных городищ близ с. Троицкое обнаружен оросительный канал, выходящий из старицы р. Тесь и выводящий в степь воду. Значительным дополнением к скотоводству и земледелию была охота, о чем свидетельствуют находки большого количества костяных наконечников стрел и изделий из рога, а также выполненных в бронзе стилизованных изображений животных.

Особое место среди тесинских древностей занимают ажурные поясные пластины с изображением пары противостоящих быков, коней или верблюдов, либо со сценами борьбы реальных или фантастических животных. По мнению М.П. Грязнова, эти сюжеты, чрезвычайно популярные в изобразительном искусстве ранних кочевников гуннского времени Южной Сибири, следует рассматривать как сюжеты древнего героического эпоса. Описание поединка коней-богатырей в некоторых алтайских и монголо-ойротских поэмах полностью соответствует стандартному каноническому образу борьбы двух коней на тесинских поясных пластинах (Грязнов М.П., 1961, с. 15–17). Исследователь считает, что изображение двух пар извивающихся змей, борьба дракона с тигром и другие сюжеты, встречающиеся на пластинах, частично могут быть иллюстрациями древнего героического эпоса, частично иметь мифологическое содержание (Grjaznow M., 1970. s. 241). Некоторые из них известны во многих экземплярах, почти совершенно идентичных в Минусинской котловине, Забайкалье и Ордосе. Вопрос об их происхождении еще не решен. По мнению А.И. Мартынова (1969) и М.А. Дэвлет (1980б), ажурные поясные пластины, впервые появившиеся и получившие широкое распространение на среднем Енисее во II–I вв. до н. э., отливались местными сибирскими мастерами по полученным от хунну образцам. М.А. Дэвлет считает, что прототипов этим пластинам в памятниках собственно тагарской культуры мы найти не можем, «генетически они не связаны с тагарским звериным стилем» (Дэвлет М.А., 1980б, с. 18–20). Предполагается, что эти пластины «механически копировались и воспроизводились как на Енисее, так и далеко на востоке» (Grjaznow М., 1970, s. 241). Характерная черта искусства племен II–I вв. до н. э. – «развитие традиций старого тагарского искусства и появление новых сюжетов, связанных с культурой хунну и лесных племен Западной Сибири». На среднем Енисее «появляются изображения лошади, не характерные ранее для тагарского искусства» (Мартынов А.И., 1979, с. 130).

Таким образом, тесинский этап в развитии культуры племен среднего Енисея следует рассматривать как длительный переход от тагарской культуры к таштыкской. Этот процесс шел довольно сложным путем, что и нашло отражение в разнообразии типов погребальных памятников, которое мы наблюдаем на тесинском переходном этапе. Различные по погребальному обряду кладбища – традиционные одиночные курганы-склепы и могилы, либо составляющие отдельные грунтовые могильники, либо устроенные внутри оград и могил более древних эпох, – отражают сложность социальной структуры общества того времени и, вероятно, его этническую неоднородность. Б результате сравнительного анализа антропологического материала тесинских и таштыкских могильников среднего Енисея сделан следующий предварительный вывод: на тесинском этапе «имеет место приток слабо монголизированного на селения, а в таштыкское время оно начинает растворяться в местном населении». Как отмечено, в тесинском могильнике Каменка V захоронены люди, занимавшие более высокое социальное положение, чем погребенные в расположенном рядом таком же могильнике Каменка III. Анализируя материалы этих могильников, И.И. Гохман пришел к заключению, что в Каменке V прослеживаются антропологические особенности еще классического тагарского населения и что на тесинском этапе потомки тагарцев занимали в этой общине привилегированное положение (Алексеев В.П., Гохман И.И., Тумэн Д., 1987, с. 233, 234).

В свете изложенного тесинский этап на среднем Енисее предстает сегодня как самостоятельная и сложная по существу происходящих в этот период процессов эпоха, отразившая, видимо, первое проникновение каких-то новых этнических элементов в среду тагарского населения Минусинских степей.