Текст книги "Живописец смерти (СИ)"

Автор книги: Джонатан Сантлоуфер

Соавторы: Кейт Эллисон,Карло Лукарелли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 110 страниц)

– Вы верите в это? Вы действительно считаете, что мир таков, что вы можете указывать, кому жить, а кому умереть?

– Вы говорите так, словно у меня комплекс Бога, – заметил Торн.

– Мне кажется, что так и есть.

– Бог – это миф. Люди рождаются, люди умирают. У них есть время, чтобы что-то сделать или не делать ничего. Мы занимаемся своим делом, потому что верим, что люди имеют право на свободу от фашизма и коммунизма. Сотрудники ЦРУ отдали организации свои сердца и души. Они обещали, что будут выполнять свою работу, будут защищать нацию. А потом они обнаружили нечто, что расстроило их, и им захотелось поделиться этим с остальным миром. Несколько десятков человек. Их было несколько десятков. Вы действительно считаете, что можно ставить под угрозу безопасность страны из-за того, что кучка людей потеряла самообладание?

– Вам следует записать свои слова на пленку и потом прослушать. Вы хоть представляете, каким безумием это выглядит со стороны?

Торн только махнул рукой и снова повернулся к стеклянной двери.

– Так мы закончили? – спросил он.

– Что вы собираетесь делать с Роби? – спросил Миллер.

– С Роби? Рано или поздно он объявится, и кто-нибудь его пришьет.

– Так просто, – сказал Миллер.

– А зачем усложнять? Существуют определенные интересы, которые следует охранять. Эти интересы чертовски важны для безопасности и процветания страны, они намного важнее жизни нескольких отступников.

Торн подошел к столу, поднял трубку телефона и набрал какой-то номер.

– Охрана. Детектив Миллер уже уходит.

Когда Торн положил трубку и посмотрел на Миллера, тот понял, что должно случиться. Он понял, что Торн был таким разговорчивым не потому, что Миллеру никто не поверил бы, а потому что он не должен был покинуть это здание живым.

Мужчина, который привел его в кабинет Торна, забрал его пистолет. Он сейчас лежал в безопасном месте и дожидался его возвращения.

Но Миллер никогда не вернется.

– Возможно, Роби и помогал вам до сегодняшнего дня, – сказал Торн, – но он ошибся.

– Похоже, вы знаете о нем очень многое, – сказал Миллер, прикидывая расстояние между собой и дверью, между собой и стеклянной дверью. Он гадал, не заперта ли эта стеклянная дверь, насколько высока стена и что за ней. Может, там улица? Или еще одна часть комплекса на Джудишиари-сквер? И есть ли охрана с той стороны стены?

Кровь быстрее побежала по жилам. Миллер побледнел. Он чувствовал то же самое, когда Брендон Томас повернулся к нему, когда он понял, что тому все равно, что перед ним полицейский. Томас собирался убить его. Так же, как сейчас Торн. Но имя Торна никак не будет связано с этой историей. Он даст указание одному из своих людей, тот поговорит с кем-то еще, и этот кто-то увезет Миллера в тихое место и пристрелит. Или столкнет с крыши дома.

– Я знаю о Джоне Роби больше, чем он сам, – ответил Торн.

Он сделал шаг влево и повернулся спиной к стеклянным дверям, словно прочел мысли детектива и был готов помешать ему. Хотя Торн был ниже и легче Миллера, он смог бы задержать его до прихода охраны.

– Почему? – спросил Миллер.

Он хотел потянуть время и придумать хоть что-то. Телефон на столе… Графин, из которого Торн наливал арманьяк… В кабинете было много предметов, с помощью которых он мог атаковать судью. Но что потом? Он свалит его с ног и сбежит. Его увидят. Обвинят в нападении. За ним будут следить. У него не было оружия. Если Торн говорил правду относительно смерти Оливера, то Миллера уберут, несмотря на то что он детектив вашингтонской полиции.

– Почему? – словно эхо отозвался Торн. – Потому что я его тренировал, детектив Миллер. Я тренировал Роби, Шеридан, Карвало и десятки их коллег.

– И зовут вас вовсе не Уолтер Торн?

– Уолтер Торн, Фрэнк Риссик, Эдвард Перна, Лоуренс Мэттьюз… Я ношу все эти имена и ни одно из них. Я тот, кем должен быть, когда это требуется. То, что вы столкнулись с именем Дон Карвало и названием конторы «Объединенный траст», ничего не значит. Вы хоть представляете, сколько названий и имен мы используем, чтобы прикрывать свои организации и операции?

Миллер внимательно прислушивался к звукам, доносящимся из коридора. Он не мог решить, куда бежать. К двери? Или попытаться рвануть через двор и перемахнуть через стену?

– Если Роби доставлял вам столько хлопот…

– Почему мы просто не устранили его? – спросил Торн. – Потому что иметь дело с Джоном Роби и Кэтрин Шеридан – это не то же самое, что иметь дело с Маргарет Мозли, Энн Райнер, Барбарой Ли и Наташей Джойс. Есть определенные нюансы.

– Что он сделал? У него были улики? У него были материалы, которые должны были стать достоянием общественности в случае его смерти?

– У него было кое-что наше, а у нас было что-то, что принадлежало ему. Это была патовая ситуация. И такой она оставалась очень долго.

– У вас было что-то его? Что? Что у вас есть на Роби?

– Скорее, не что, а кто.

– Кто? – переспросил Миллер и понимающе кивнул. – Кэтрин Шеридан, верно? Вы угрожали, что убьете ее, если он…

– Нет, детектив. Роби не был настолько озабочен благополучием Кэтрин, чтобы ее смерть могла остановить его.

– Тогда кто? О ком вы говорите?

– Я говорю о…

То, что пуля практически бесшумно прошила левую створку стеклянных дверей, придало происходящему элемент сюрреализма.

Торн замолк на полуслове.

Только что он что-то говорил, а в следующий момент уже молчал.

Он постоял еще несколько секунд. Эти секунды, казалось, тянулись вечность. Миллер ждал, что судья скажет что-то еще.

Торн начал неуклюже сползать на пол, словно ему сообщили ужасную новость и он пытался справиться с потрясением.

Только тогда Миллер заметил маленькое отверстие в стекле.

И он понял, почему судья Торн пытается удержаться на ногах, цепляясь за полки с книгами, почему свет в его глазах померк, а изо рта доносится лишь приглушенное шипение, как из пробитого воздушного шара. Из уголка его правого глаза вытекла тонкая струйка крови.

Миллер обомлел.

Уолтер Торн опустился на колени и начал заваливаться на левую сторону, ударившись головой о край тяжелого стола красного дерева.

Миллер рванулся вперед в тщетной попытке его удержать. Рухнув на пол, покрытый ковром, Торн перевернулся на бок. Миллер опустился перед ним на колени, пытаясь уложить его на спину, поддерживая его голову и пачкая пальцы в его крови.

Миллер посмотрел на свои руки. Кровь потекла по ним, грозя вымазать рукава рубашки.

Небольшая лужа крови на ковре образовалась из-за маленького пулевого отверстия на правом виске Торна. На левом виске выходного отверстия не было, пуля осталась в голове.

Только тогда Миллер среагировал. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, закричать, позвать на помощь, хотя и знал, что слишком поздно.

Но не смог произнести ни звука.

Его начало трясти, словно в лихорадке. Он попытался встать, но ноги его не держали. Он схватился за подлокотник стула, на котором сидел Торн, и поднялся, а когда убрал руку, то увидел, что оставил на подлокотнике кровавый след.

Миллера тошнило. Его охватил почти животный ужас. Он потянулся за пистолетом, но его не было.

Он подошел к стеклянной двери и выглянул наружу.

Что он ожидал увидеть?

Пустой двор, черно-белые краски ноябрьского вечера. Его спокойствие резко контрастировало с безумием, которое творилось в кабинете судьи Торна.

Миллер едва стоял на ногах. Он прислонился к стене, снова оставив кровавый отпечаток.

Перед тем как попасть в кабинет Торна, он говорил с двумя людьми. Администратор записала его имя, а помощник Торна забрал его пистолет. Он был здесь, когда Торна убили.

Миллер был по уши в дерьме. Еще глубже, чем после истории с Томасом.

Он снова подошел к стеклянной двери. Потом посмотрел на Торна. Опустившись на колени, он притронулся к его шее. Пульса не было.

Ему захотелось пнуть Торна. Ему хотелось бить его по лицу и выкрикивать ругательства. Ему хотелось бросить вызов тому, что говорил этот мерзавец, объяснить, что он думает о его взгляде на мир. Он хотел сказать ему, что из-за людей, подобных Торну, мир был зловонной ямой, что из-за таких людей существовали наркотики, преступления, войны.

Но он ничего не сказал.

Чувства, которые владели им в последние дни, нахлынули с новой силой. Миллеру казалось, что он задохнется, что его сердце, не выдержав боли и страха, остановится. И их мертвые тела найдут в кабинете с запертой дверью и маленьким отверстием в стекле. И никто никогда не узнает, что же произошло между детективом Робертом Миллером и судьей Уолтером Торном.

Это навсегда останется загадкой.

А Джон Роби вернется в Маунт-Вернон. Он будет читать лекции по литературе и поэзии, а студенты будут смотреть на него, слушать его, и никто из них никогда не догадается, что этот человек убил больше людей, чем они могут себе представить.

Миллер был настолько сбит с толку, что не знал, чему верить.

Единственное, что он знал точно, так это то, что у него будут проблемы.

Глава 58

Между прибытием шефа охраны комплекса и вызовом коронера возникла небольшая пауза.

В это время Роберт Миллер и начальник охраны Торна искали во дворе следы того, кто застрелил судью.

В этот момент, когда Миллер не думал вообще ни о чем, ему вспомнилась запись, которую он видел в квартире Роби.

Кэтрин Шеридан.

– Поставь же, – сказала Кэтрин Шеридан.

Кэтрин Шеридан махнула рукой человеку, который ее снимал. Сзади видны были деревья. На ней был бирюзовый шерстяной берет.

Кэтрин Шеридан смеялась.

– Джон, ну же, – сказала она. – Убери камеру.

У Миллера подкашивались ноги. Он присел на одну из кованых скамеек, стоявших во дворе, и посмотрел на шефа полиции, который пытался упорядочить события последней пары часов. В какой-то момент он услышал, что приехала Мэрилин Хэммингз. Почему-то ему не хотелось ее видеть. Опять мертвый человек, легкая улыбка вместо приветствия, неприятные воспоминания о недавнем разговоре, словно причиной каждой их встречи должно быть что-то отвратительное: убийство, насилие, предательство.

Миллер сказал шефу охраны, имя которого он так и не удосужился спросить, что вернется во второй участок, напишет отчет, немедленно поговорит с помощником окружного прокурора и удостоверится, что для расследования убийства судьи выделены люди.

Шеф охраны спросил, зачем Миллер приходил к судье. Ему это было нужно для отчета. Миллер ответил, что приходил по поводу просроченного ордера, ничего особенного. Шеф охраны, похоже, удовлетворился его ответом.

Миллер вернулся к стойке администратора, попросил секретаря вернуть ему пистолет, расписался в журнале приема посетителей и быстро покинул здание. Сев в машину, он поехал прочь от Джудишиари-сквер, прочь от трупа Уолтера Торна, прочь от всего, что ему рассказал судья.

Он не поехал во второй участок. Он направился прямиком в Брентвуд-парк.

Сорок пять минут спустя Роберт Миллер стоял у здания, где располагался каток. Комплекс был официально закрыт, но Миллер показал значок, и его впустили. Он пошел к катку, внимательно осматривая каждый ряд.

Джон Роби поднял руку и улыбнулся ему.

Миллер остановился в проходе между рядами метрах в десяти от того места, где сидел Роби.

– Профессор Роби.

– Детектив Миллер.

– Я пришел допросить вас по поводу убийства судьи Уолтера Торна.

– Завтра убийство судьи Уолтера Торна окажется чем-то совершенно иным.

– Что вы имеете в виду? – спросил Миллер, подходя поближе. Он внимательно наблюдал за Роби, ожидая, что тот в любой момент может выхватить пистолет.

– Я имею в виду все, что угодно, – ответил Роби. – Правда и ее интерпретация не всегда совпадают, как это обычно и бывает в сфере моей деятельности.

Миллер сделал еще один шаг.

– Довольно, – негромко сказал он и услышал усталость в своем голосе. Это был голос человека, жизнь которого пошла прахом. – Я знаю многое о том, что произошло. Я только что провел достаточно времени с Уолтером Торном, и он сказал мне…

– Что он вам сказал? Он произнес речь? О том, как устроен мир, что есть люди, которые несут ответственность за защиту нации? – Роби понимающе улыбнулся. – Мне об этом рассказывать не надо. Я все это уже слышал.

– Что?

– У меня уже давно есть уши в офисе Торна. Я знаю, что там происходит.

– Значит, вы должны понимать, что мне еще многое неясно, – сказал Миллер.

– Его имя не Уолтер Торн, – заявил Роби. – Он жил под этим именем много лет, но все это бред. Его настоящее имя Лоуренс Мэттьюз. Я встречал его в университете штата Виргиния много лет назад.

Миллер подошел к Роби и сел рядом. Он достал из кармана конверт и вынул из него снимок.

– Вот этот. Я его не знаю.

Роби улыбнулся и взял фотографию.

– Патрик Суини, – сказал он. – Слышали это имя?

Миллер посмотрел на Роби. Выражение его глаз изменилось.

– Суини? Не знаю. Хотя что-то знакомое. Я уже слышал это имя.

– Его настоящее имя Дон Карвало. Он был тренером Сары. Это действительно так. Он был тренером по фигурному катанию.

– Я помню. До Пера Амундсена. – Миллер нахмурился. – Но она говорила, что Суини умер.

– В моей работе быстро понимаешь, что если не видел тело, то сложно сообразить, кто умер, а кто нет. И даже если видишь тело, это ничего не доказывает.

– Так что с ним случилось?

– Он долгое время был Доном Карвало, а потом стал Патриком Суини. Он пытался жить обычной жизнью, но потом его призвали назад, и он снова стал Доном Карвало. Мы с ним работали в Никарагуа. Мы вернулись оттуда и решили сделать что-то с кокаином, который продолжал поступать в Штаты. Я отослал документацию трем оперативникам ЦРУ, людям, которым, как мне казалось, я могу доверять. Эта документация должна была заставить их объявить тревогу. Они отчитались об этом руководителям отделений, те донесли контролеру, а контролер приказал Дону убрать этих оперативников.

– Мозли, Райнер и Ли, – сказал Миллер. – Вы им отослали информацию?

– Верно. Тогда Дон пришел ко мне и сообщил, что ему приказали убить их.

– И вы сказали ему их не убивать?

– Нет, Роберт. Я сказал, чтобы он их убил. Чтобы убил жестоко. Чтобы избил их, задушил и повязал на шеи ленты, а трупы спрыснул лавандовой водой. И сделал это так, чтобы мир заметил это. Чтобы мир не смог это проигнорировать.

Глаза Миллера стали огромными от удивления.

– Значит, Торн прав, – сказал он. – Карвало был Ленточным Убийцей.

– Не все, что говорил вам Торн, было неправдой. Мы существуем в хрупком состоянии видимости. Что-то, что кажется одним, наверняка окажется чем-то совершенно другим. Патрик Суини, Дон Карвало… Не имеет значения, какое имя вы используете. Он был убийцей. Он убивал людей по приказу правительства. Этим он занимался. И занимался много лет. Как и я. Мы давно решили, что некоторыми жизнями можно пожертвовать ради общего блага. – Роби слабо улыбнулся. Казалось, с каждым словом он устает все больше и больше. – Я не могу надеяться, что вы поймете. Люди не хотят понимать. Единственный аналог, который я могу предложить, – это неизлечимая болезнь. Возможно, рак. При создании вакцины, которая спасет миллионы, тысяча или, возможно, даже десять тысяч человек погибнут во время ее испытаний. Но в конце концов работа над вакциной завершится, и людям больше не придется умирать.

– Значит, вы были там, в Никарагуа.

– Мы все там были. – Роби указал на лица на фотографии. – Джеймс Килларни. Его звали Дэннис Пауэрс. Судья Уолтер Торн. Когда я познакомился с ним, он работал преподавателем в университете штата Виргиния под именем Лоуренс Мэттьюз. Я, Кэтрин и Дон Карвало.

– Вы в это верите, верно?

– Верили. Мы верили в это. А потом мы увидели правду.

– Тогда почему Дон Карвало должен был убить Мозли, Райнер и Барбару Ли?

– Потому что у него не было выбора. Потому что, если бы он не убил их, его бы убрали, а их бы убил кто-нибудь другой. Он поговорил со мной, и я сказал ему, что надо делать.

– А именно?

– Я сказал ему сделать это так, чтобы привлечь внимание общественности. Полиции, газет. Мы дали им Ленточного Убийцу.

– Чтобы мы поняли, что между Мозли, Райнер и Ли есть связь?

– Чтобы показать вам, что связь существует. Чтобы показать людям, которые нас наняли, что у нас есть выбор, что мы больше не бездушные машины для убийства. Чтобы сделать что-нибудь с тем, что происходит. – Роби потер руки, словно они замерзли.

– Но мы все испортили, верно? – спросил Миллер.

Роби рассмеялся. Похоже, ему было больно.

– Вы все испортили, да. Никогда не видел более неэффективной организации, чем вашингтонское управление полиции. Помните, я был его частью. Я проник в управление пять лет назад. Пытался сделать что-нибудь изнутри. В результате Дэррила убили, а меня ранили. И все напрасно.

– Значит, когда мы не увидели связи между первыми тремя жертвами, кто-то еще должен был умереть, чтобы напомнить нам, что проблема не решена.

Роби кивнул.

– И это была Кэтрин Шеридан.

– Верно.

– Дон Карвало не убивал ее, так?

– Он отказался.

– Тогда вам пришлось убить ее.

– Да.

– Значит, тот факт, что она отличалась от других жертв, то, что ее не избили перед смертью…

Роби поднял руку.

– Довольно. Вы даже не представляете…

– И вы оставили фотографии у нее дома под матрасом…

– Достаточно, – сказал Роби.

– Дон Карвало и Наташу Джойс убил?

– Нет, это сделал не Дон. – Роби глубоко вздохнул. – Наташу убил человек, которого вы знаете под именем Джеймс Килларни. – Роби закрыл глаза. – Килларни также приказали убить вас. Он бы убил вас, если бы вы пришли к моей квартире вместо детектива Оливера. В любом случае дело не в том, кто убил Наташу Джойс, а в том, что это произошло. Им не следовало этого делать. Не надо было убивать мать, у которой маленький ребенок, но… – Роби отвернулся и сокрушенно покачал головой.

– Но что?

– Что я говорю? Они не должны были убивать мать. Но они такое делают. Да что там, мы тоже это делали. Убивали матерей, отцов, даже детей. Если они вставали у нас на пути, они умирали. Такова природа войны. Необходимые и ожидаемые жертвы. – Роби вздохнул. – Я знал Дэррила Кинга. Он был хорошим человеком. Он хотел помочь. Он любил эту женщину, он действительно любил ее, а они погубили его, сделали наркоманом.

– Торн сказал, что вы убили Дона Карвало и закрыли в багажнике машины.

– Нет, я не убивал Дона. Килларни поручили им заняться. Им больше не нужны были жертвы с бирками и лентами. Это слишком близко к дому. Слишком явное напоминание. Торн сказал вам, что Дон Карвало убил детектива Оливера, верно? Это тоже был Килларни. На месте Оливера должны были быть вы. – Роби посмотрел на Миллера. В его глазах горел мрачный огонь. – Мы трое… я, Кэтрин и Дон, мы были очень молоды, когда попали туда. Мы проглотили ложь. Мы выполняли работу, которую нам приказывали делать. Мы убивали. Боже, мы убили так много людей, мы убили очень много людей…

– Пять лет назад эта история с Дэррилом Кингом, облава… Это было связано с кокаином, поставляемым из Никарагуа? Кинга застрелили из-за этого?

– Да. Я пытался привлечь внимание мира к этой проблеме, как только уехал из Никарагуа.

– Вы вернулись из Никарагуа, а Кэтрин забеременела, верно?

Роби слабо улыбнулся.

– Сара Бишоп, верно?

– Вы не так глупы, как кажетесь, детектив Миллер. Но здесь вы ошиблись.

– Сара Бишоп – ваша дочь, так ведь?

Роби покачал головой.

– Нет, – негромко возразил он. – Сара Бишоп не была нашей дочерью. Она была нашей совестью.

– Вашей совестью? Я не понимаю. Что вы имеете в виду?

– Манагуа, восемьдесят четвертый год. Я убил одного человека. Его звали Франсиско Сотело. Он был адвокатом. Мне сказали, что он передавал информацию сандинистам. Мне приказали убрать его и забрать кое-какую документацию. Я убил его, конечно, но в его кабинете документов не нашел. Тогда я поехал к нему домой. Я вломился туда и обыскал весь дом. Его жена застала меня.

– И вы ее тоже убили?

– Да. Ее я тоже убил. Но я не ожидал… Я не знал, что обнаружу там ребенка. Малышке было полтора месяца. Я нашел ее у них в спальне. Я только что убил ее родителей.

– Вы забрали девочку? Вы с Кэтрин забрали ребенка?

Роби улыбнулся.

– Да, мы забрали ее и привезли сюда. Мы нашли для нее семью.

Миллер начал понимать значение того, что они сделали.

– Значит, вы, Кэтрин и Дон Карвало решили рассказать миру о том, что произошло, но Джеймс Килларни и судья Торн…

– Мне сложно называть их иначе, как Дэннис Пауэрс и Лоуренс Мэттьюз.

– Но они все еще работали…

– Они все еще защищали мир от правды. Сара была нашим доказательством. Она была нашей совестью. Она была свидетельством того, что мы сделали в Никарагуа.

– Невероятно. Все это… Это слишком. Я не понимаю, как это что-то изменило. Этот кошмар… Это продолжалось столько лет, и пожалуйста… Люди погибли. Кэтрин мертва, Наташа Джойс мертва… Но что изменилось? И почему они просто не убили вас? Они могли убить вас, Кэтрин, Сару, и все.

– Я был слишком опасен, чтобы от меня можно было так легко избавиться. Между мной и Кэтрин… Они знали, что у нас есть информация, и понимали, что она попадет в газеты, в другие правительственные ведомства, если нас уберут. Нельзя было сделать так, чтобы мы просто исчезли. Мы не были простаками. – Роби помолчал, вздохнул и попытался улыбнуться. – Все эти годы я использовал то, чему меня научили, чтобы защититься. Черт, я даже в школе преподавал и написал несколько книг. Где-то я был Джоном Роби, где-то меня знали под другими именами. Я даже не могу вспомнить, сколько их у меня было, сколько разных жизней я прожил. Джон Роби и Майкл Маккалоу – это капля в море. – Он слегка нагнулся, словно что-то толкало его в спину. – Но когда мы вернулись, они начали угрожать Кэтрин. Она хотела уйти, но в нашем деле все не так просто. В то время они о Саре не знали, а мы никому не рассказывали. Нам нужно было принять решение по поводу ребенка. – Роби выпрямился и посмотрел на Миллера. – Мы должны были отдать ребенка в другую семью. И мы отдали ее. Мы поступили так, чтобы защитить Сару, чтобы убрать то, что они могли бы использовать против нас. Это было самым важным решением в нашей жизни, а когда она немного подросла, мы попросили Дона Карвало помочь нам. Он очень сблизился с девочкой. Он рассказывал нам, какая она. Я приходил сюда и смотрел, как она тренируется.

– И она не знала, кто вы такой?

Роби покачал головой.

– Она всегда знала, что она Сара Бишоп. Ей было полтора месяца, когда мы привезли ее в Штаты.

– А Кэтрин?

– Кэтрин видела ее. Иногда мы вместе приезжали сюда. Кэтрин оставалась в машине и смотрела, как девочку забирают родители. Она никогда с ней не разговаривала. Мы не могли открыть Саре правду. Это было очень рискованно. Люди, которые следили за мной, знали, что я прихожу на каток. Если бы Кэтрин пришла сюда со мной или встретилась с Сарой, это вряд ли выглядело бы как совпадение. Они бы моментально все поняли.

– Они не знали, что она дочь адвоката?

– Не знали. По крайней мере, мы так считали. Спустя много лет они решили, что между мной и Сарой существует связь, но они не знали, кто ее настоящие родители. Возможно, они даже считали, что это мы. Ее удочерение было неофициальным. Не было никаких записей. Но они понимали, что она мне небезразлична, что нужно просто начать ей угрожать.

– Так что изменилось? Что заставило вас и Дона Карвало пойти на это?

– Мы узнали, что Кэтрин умирает. Это все изменило, – ответил Роби. – Она не хотела умирать в приюте, не хотела провести последние месяцы жизни, дыша через трубки и мочась в утку. Она хотела вырваться, понимаете? Она хотела покончить с этой жизнью. Она хотела чувствовать, что сделала что-то хорошее, чтобы искупить свои грехи.

– Значит, она позволила вам убить ее?

Глаза Роби наполнились слезами.

– Вы даже не представляете, что значит убить любимую женщину… Держать ее в руках и знать, что ты ее убиваешь…

Миллер покачал головой.

– Не представляю, – тихо сказал он.

– А я представляю, – сказал Роби. – И мой отец представлял. Парадокс в том, что единственные две женщины, которых я любил в этой жизни, были убиты теми, кто любил их больше всего.

– Что? И ваш отец…

Роби не обратил внимания на восклицание Миллера.

– Любить кого-то настолько, чтобы быть в состоянии убить? Будьте благодарны судьбе, что вы не знаете, каково это, – тихо сказал он.

– В тот день, когда она умерла, она была с вами?

Роби закрыл глаза.

– В отеле. Мы пробыли так несколько часов. Мы смотрели фильм, этот глупый фильм, который она так любила. Боже, он даже был включен у нее дома.

– И вам пришлось убить ее, чтобы мы возобновили работу над этим делом? Чтобы мы увидели связь?

– Да, чтобы еще кто-нибудь понял, что произошло.

Пару минут Миллер молчал. Потом посмотрел на Роби.

– И вы знаете, что Килларни убил Наташу Джойс?

– Килларни, да. Он убил ее. Она пыталась выяснить, что случилось с Дэррилом. Она поговорила с кем-то в административном отделе полицейского управления. Файл Кинга был помечен, и уже через несколько минут этим делом занялись вплотную.

– Да, – сказал Миллер, – с ней общалась какая-то женщина по имени Франсес Грей.

– К тому времени они уже знали, что происходит. Отчеты, которые вы отправляли Килларни, передавались Торну и вашингтонскому резиденту. Килларни убил Наташу Джойс. Он же убрал Дона Карвало и Карла Оливера. Ему было поручено предотвратить любую утечку информации. И он сам вызвался на это задание.

– Почему? – спросил Миллер. – У него была на это причина?

– Мы с Килларни знакомы очень давно. В Никарагуа произошло кое-что… а он никогда… – Роби закашлялся и прижал руку к груди.

Миллер нахмурился и придвинулся к Роби.

– Вы в порядке? – спросил он.

Роби кивнул и на секунду закрыл глаза. По его щеке скатилась одинокая слеза.

– Была одна история, – сказал Роби. – Это все, что я могу сказать.

– И?

– Потом Дона опять вызвали на службу. И кошмар начался снова. Как только его вызвали, мы поняли, что не сможем защитить Сару так, как хотелось бы. Дон присматривал за ней, но когда его вызвали, это стало невозможно…

– Тогда вы решили, что нужно сделать так, чтобы угрожать ей стало бессмысленно?

– Когда Кэтрин заболела… Когда она заболела, мы поняли… – Роби вцепился в подлокотники сиденья. Его лоб блестел от пота. – Если бы Кэтрин умерла… Если бы смерть Кэтрин привела к тому, что власти начали расследование… – Роби глубоко вздохнул и прикрыл глаза, словно ему было очень больно. Потом добавил: – Если бы Кэтрин умерла, много документации попало бы в руки разных людей одновременно… – Он снова глубоко вздохнул и закашлялся.

– В чем дело? – Спросил Миллер. – Вы в порядке?

– В порядке, – слабым голосом ответил Роби. – Если бы документация попала в руки разных людей одновременно, а Кэтрин была бы уже мертва и они не могли бы добраться до меня, то не было бы смысла преследовать Сару. Никому бы ничего не угрожало.

Роби снова закашлялся, на этот раз громче и сильнее, достал из кармана платок и прижал его ко рту. Какое-то время он молчал, стараясь отдышаться. Когда он убрал платок, Миллер увидел на нем кровь.

– Что происходит? – спросил Миллер. – Вы больны?

Роби кивнул.

– Поэтому мне нужен был кто-нибудь, – прошептал он. – Кто-нибудь, кто будет знать, что произошло, кто-нибудь, кто будет знать правду. Я знал, что они доберутся до Дона, я знал, что Килларни достанет каждого… даже вас. Он хотел убить вас, но лишил жизни Оливера.

Роби закрыл глаза.

Миллер схватил его за плечо и встряхнул.

– Что с вами происходит? Что…

Роби открыл глаза.

– Мне очень жаль, что пришлось взвалить эту ношу вам на плечи, – сказал он. – Но поймите, я должен был переложить ее на кого-то. Мне нужен был человек, у которого нет семьи, который смог бы сложить эту мозаику и понять, что произошло…

– Вы сказали, что есть документация…

– Она уже в пути, – сказал Роби. – Она уже в пути, детектив Миллер. – Задыхаясь, он схватил Миллера за руку. – Уолтер Торн… Проследите траекторию полета пули… к зданию напротив. В кабинете сумка с винтовкой… на ней отпечатки…

Роби тяжело дышал. На него было жалко смотреть.

– Сделайте кое-что… – прошептал он. – Сделайте кое-что для меня.

Миллер смотрел на него, затаив дыхание.

– Нужно, чтобы кто-то присматривал за ней… чтобы они не добрались до нее. Это главная причина, почему вы попали в эту историю. Если мы с Кэтрин будем мертвы, им не будет смысла угрожать ей, но они злопамятны. Они могут начать мстить, поэтому мне нужен был человек, который сможет ей помочь…

У Роби, похоже, совсем не осталось сил. Тонкая струйка крови вытекла из уголка его рта и капнула на лацкан пиджака.

– Вы можете сделать это для меня? – невнятно произнес он. – Пожалуйста… приглядывайте за ней… чтобы они не убили ее из злости…

– Да, – ответил Миллер. – Я сделаю это.

Роби слабо улыбнулся, вытащил из кармана белый конверт и сунул Миллеру в руку. Миллер посмотрел на него. На конверте было аккуратно отпечатано одно слово. Тот же шрифт, что и на обороте фотографии, которую он нашел в офисе «Объединенного траста».

САРА.

В глазах Роби он прочел, что все кончено, все сказано, а если они что-то и упустили, то это уже не имеет смысла, поскольку игра закончена и все свободны.

Джон Роби обмяк на сиденье и прижался головой к плечу Миллера.

Миллер не пошевелился. Он закрыл глаза и открыл их, только когда заиграла музыка.

Из динамиков над головой Миллера полились нежные переливы фортепиано, и он увидел, как Сара Бишоп заскользила по льду. Он сидел не двигаясь и смотрел, как она то приседала в движении, то поднималась и вращалась на одной ноге.

К партии фортепиано присоединились струнные, и послышался женский голос:

Это любовь, что заставляет любить,

Это любовь, что заставляет мечтать.

Это любовь, которая хочет, чтобы любили,

Это любовь, что заставляет плакать…

Каждый раз, когда она подъезжала к краю катка, сердце Миллера замирало.

Он наблюдал за Сарой Бишоп, и его глаза наполнялись слезами. Он гадал, сможет ли она когда-нибудь узнать и понять правду.

И она заметила их – детектива Роберта Миллера и Джона Роби, ее нового знакомого и старого друга, которые наблюдали за тренировкой.

Она подняла руку и помахала им, и Миллер помахал ей в ответ. Она приостановилась у края катка и заскользила назад.

Снова зазвучал нежный, душевный голос:

И те, у кого нет слез,

Не смогут никогда любить…

Нужно столько слез,

Чтобы иметь право любить…

Прошел час, прежде чем Миллер позвонил в полицию с сотового телефона. Он просидел рядом с Роби всю тренировку Сары Бишоп. Когда она заскользила к выходу, то еще раз помахала им рукой. Миллер помахал ей в ответ. Они не разговаривали. Им было нечего сказать друг другу.

Приехали полицейские, а с ними и Том Александер. Они запаковали тело Роби в пластиковый мешок и положили его на носилки. Миллер сидя наблюдал, как они осторожно продвигаются к выходу.

Через какое-то время Том вернулся и спросил, как себя чувствует Миллер, не надо ли его куда-нибудь отвезти.