Текст книги "Живописец смерти (СИ)"

Автор книги: Джонатан Сантлоуфер

Соавторы: Кейт Эллисон,Карло Лукарелли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 110 страниц)

– Ну? – спросила она.

– Я не понимаю, какое место он занимает в этой истории, – сказал Миллер, – но никак не могу забыть об этих женщинах, о том, что нам не удалось получить точные данные об их прошлом.

– А негритянка? – спросила Нэнси.

Миллер покачал головой.

– Я не думаю, что она была в списке этого парня. Она начала с нами разговаривать. Возможно, она что-то знала, возможно, нет. Велика вероятность, что мы никогда не узнаем точно, какое место в этой истории занимали она и Дэррил Кинг. В любом случае один только факт того, что она общалась с нами, стал достаточно веской причиной ее убрать. Первые четыре женщины… Я считаю, они связаны. И я думаю, что Роби что-то знает. Похоже, он является частью этой истории. Не знаю, убил ли он этих женщин, но я уверен, что он что-то знает и пытается рассказать нам, не подставив себя.

– А эта история с Никарагуа? – спросила Нэнси Коэн.

Миллер пожал плечами.

– Как знать.

– У нас есть две зацепки – вырезка из газеты и эта лекция, которую тебе прочитали вчера. Но это не дает нам почти ничего. Для ордера на обыск этого не хватит, не говоря уже об аресте.

– Надо разрабатывать личности этих женщин, – сказал Миллер.

– Именно, – согласилась Коэн. – Придется сделать работу, которую следовало выполнить, когда появился первый труп. Кто-то уперся в стенку и остановился. Я считаю, это обычная лень.

Ласситер открыл рот, чтобы что-то сказать.

– Не трудись, Фрэнк, – остановила его Нэнси. – Я знаю ситуацию. Мало толковых людей, недостаточно финансирования, сверхурочная работа… То же дерьмо, что и везде. Бывает. Я никого не критикую, ни на кого не буду показывать пальцем. Но сейчас у нас пять мертвых женщин, и нужно пошевеливаться, пока мы не получили еще одну. – Она посмотрела на часы. – Мне пора. Не хочу стоять в пробках. – У двери она оглянулась. – Хорошо, что ты зашел к Роби, – сказала она Миллеру, – но теперь мне надо придумать что-то более существенное, чтобы прижать его. Так что занимайся этими женщинами. Фрэнк?

Ласситер посмотрел на нее.

– Позвони мне, когда у вас что-нибудь появится, ладно?

Ласситер примирительно поднял руки, улыбнулся и покачал головой.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Нэнси?

– Ну не знаю, Фрэнк, сообрази что-нибудь.

И она ушла.

Рос, Миллер и Ласситер сидели молча. Потом Ласситер встал, подошел к двери и уже оттуда оглянулся на детективов.

– Я не знаю, что сказать, – обратился он к ним. – Изучайте личности этих женщин. Найдите что-то, за что она сможет ухватиться, договорились?

– Можно нам еще людей? – спросил Миллер. – Может, Метца? И Оливера?

– Вы все люди, что у меня есть, – ответил Миллер. – Только вы. У меня еще три убийства, одно с отягчающими, и банда мотоциклистов, которая терроризирует Гэллери-плейс в китайском квартале. Хотите знать правду? Кэтрин Шеридан умерла шесть дней назад. Она уже стала историей. А Наташа Джойс? Она была всего лишь негритянкой из бедного района, на которую все, кроме нас, чихать хотели. Не знаю, как вам лучше это объяснить, но вы можете надеяться только на себя.

Ласситер сокрушенно покачал головой и вышел.

– Сделай одолжение, – попросил Миллер Роса, – принеси сюда все, что у нас есть на этих пятерых. Мне нужно кое-куда сбегать. Я вернусь через полчаса.

Рос поднялся со стула.

Миллер посмотрел ему вслед, потом быстро спустился по задней лестнице и покинул здание.

Глава 40

Миллер, сказав сторожу, что вернется через час, взял со стоянки неприметный седан и поехал на восток, в сторону Пирс. Он увидел, что Хэммингз у себя в офисе, и зашел без стука.

– Я не знаю, что ты сделал, но мне это не нравится, – сказала Мэрилин. – И мне очень хочется спросить, откуда ты это взял. Если ты взял это там, где я думаю… – Она покачала головой. – Нет, я не спрашиваю и не строю никаких предположений. Я уже решила, что не буду спрашивать.

– Тогда в чем дело? – спросил Миллер.

– Эти отпечатки… Боже, я даже не знаю, Роберт… Эти отпечатки имеют определенную пометку. Я не могу тебе сказать, кому они принадлежат.

– Пометку?

– Да, пометку. Ты понимаешь, что это значит?

– Что этот человек… служил или служит…

– Да, либо ФБР, либо Министерство национальной безопасности, либо Министерство внутренних дел, либо Министерство юстиции. Боже, он может быть частью любого отдела в нашей системе разведки и контрразведки.

– Управление по борьбе с наркотиками? – спросил Миллер.

– Министерство обороны, госдепартамент, разведка ВМС, да кто угодно! Ты знаешь, что в таких случаях бывает. Что бы ты ни искал, придется остановиться, Роберт. Определенно. Какого… – Она сделала шаг назад и глубоко вздохнула. Подняла руки, словно умоляя Миллера о чем-то, и продолжила: – Я не хочу знать, откуда у тебя эти отпечатки. Я не рассказала тебе самого главного.

– Главного?

Миллер почувствовал, как участился его пульс, как быстрее забилось сердце. Мэрилин Хэммингз выглядела напуганной. Миллер чувствовал то же самое. Он хорошо помнил, что сказал ему Роби в кофейне, но тогда он не понял всей серьезности ситуации.

– Я собрала отпечаток из нескольких частиц, но на ручке обнаружился еще один отпечаток, слишком маленький для того, чтобы можно было определить, кому он принадлежит. И там были волосы, длинные волосы… Я подумала, что волосы и отпечатки могут принадлежать разным людям. Это невероятно, Роберт, чертовски невероятно, но я обработала один из волосков и получила из фолликула ДНК. Я ввела эту ДНК в компьютер и сделала сравнение.

– ДНК принадлежит кому-то, кто есть в базе? – спросил Миллер.

– Кэтрин Шеридан.

Миллер опешил.

– Ты шутишь?

– Я серьезно. Я проверила дважды. Отпечатки не ее, а волосы ее. Мне не составило труда сравнить с физическими образцами. Она же у меня в холодильнике лежит.

– О боже! – прошептал Миллер. – Боже всемогущий!

– Кто это, Роберт? Скажи, ты взял эту щетку у кого-то у себя в отделе?

Миллер нахмурился.

– Иисусе, нет, Мэрилин, не говори глупостей!

– Это кто-то, кого мы знаем? С кем мы работаем?

– Боже, нет, конечно нет! По-твоему, это может быть?

– Я не знаю, Роберт. А что мне прикажешь думать? Ты втихаря принес мне это, а я знаю, что существует проблема. Ты где-то спер эту щетку, верно?

Миллер покачал головой.

– Я ничего не говорил, Мэрилин. А то, чего ты не знаешь…

– Хорошо, хорошо. Значит, ты где-то это спер, принес мне, я проверила, обнаружила, что для этих отпечатков есть пометка, а волосы принадлежат жертве убийства… Что я, по-твоему, должна думать?

– Где эта щетка сейчас? – спросил Миллер.

– На складе улик.

– Принеси ее, – попросил Миллер. – Я должен вернуть ее на место.

Она нервно рассмеялась.

– Ты шутишь? Ты же не собираешься…

– А что мне еще делать? Конечно, я верну ее на место. Она здесь не останется. Принеси мне щетку, и я уйду, хорошо?

Мэрилин Хэммингз помолчала, а потом вышла из комнаты. Она вернулась через минуту, держа в руке голубой пакет для улик с щеткой внутри. Миллер сунул его в карман пиджака.

– Так что у тебя есть? – спросила Хэммингз.

Миллер покачал головой.

– У меня есть лгун. У меня есть человек, который утверждает, что ничего не знает, но на самом деле он знает намного больше, чем говорит.

– Мне надо напоминать, чтобы ты был осторожен?

Выражение лица Миллера не изменилось.

– Я серьезно, Роберт. Я хочу, чтобы ты был осторожен. Я не знаю, во что ты вляпался, но ты слишком хорош, чтобы истратить все силы на одно дело.

– Все в порядке, – сказал Миллер. – Все наладится. Доверься мне.

Хэммингз улыбнулась.

– Звучит, как в кино. Так говорят перед тем, как все летит в тартарары.

– Будем надеяться, что этого не случится, – сказал Миллер. – Спасибо за помощь. Я серьезно.

Ему захотелось взять ее за руки, обнять. Хотелось сказать, что он думает о ней, но он ничего подобного не сделал. Он не мог сделать ничего другого, кроме как уйти.

Миллер вернулся в участок и запер щетку в своем шкафчике. Он дважды проверил замок, прежде чем уйти из раздевалки. Он чувствовал себя отвратительно. Он устал, был напуган и взволнован. Он чувствовал себя лгуном и преступником. Он попытался убедить себя, что поступает правильно, но это не помогло. Он нарушил закон. Вот так вот! Понимание того, что он нарушил закон, и хотя и выяснил кое-что полезное, но никогда не сможет использовать это в суде, только ухудшало ситуацию.

Он поднялся на третий этаж и нашел в кабинете Эла Роса в окружении кучи файлов.

– Это бред, – сказал он, увидев Миллера. – Такого обращения с документами я еще не встречал. Черт, я даже не знаю, с чего начать!

Рос швырнул на стол светло-коричневый конверт и встал. Подойдя к окну, он сунул руки в карманы и посмотрел на город. Потом потянулся и вздохнул.

Миллер порылся в куче папок. Досье по делу Маргарет Мозли было неполным. Половина страницы оказалась чистой, а вторая заполнена малопонятным текстом. В досье по делу Райнер он обнаружил три листа с текстами допросов по делу Барбары Ли, отчет о вскрытии, не нашел никаких деталей дела и нацарапал на обратной стороне папки вопрос для Метца «Где оригинальный отчет об убийстве?».

Миллер читал дело, но никак не мог сосредоточиться. Его мысли занимала щетка для волос. Теперь он был уверен, что Роби беззастенчиво лгал им.

– Значит, Кэтрин Шеридан становится Исабеллой Кордильерой, – сказал Рос, прерывая мысли Миллера. Он принес из соседнего кабинета белую доску для письма, написал на ней фломастером «Кэтрин Шеридан», а ниже «Исабелла Кордильера» и подчеркнул все это двумя линиями. – Исабелла Кордильера погибла в автокатастрофе в июне две тысячи третьего года, однако подробности этого предполагаемого происшествия нам недоступны.

Миллер, пытаясь сосредоточиться на том, что говорил Рос, указал на доску.

– Напиши «одинока».

– Одинока?

– Да. Напиши «одинока» и «друзей нет».

Рос написал.

– Еще у нас есть Маргарет Мозли, – сказал он. – За июнь шестьдесят девятого года нет никаких записей о рождении человека с этим именем.

– Эта же история со всеми, – перебил его Миллер. – И не забывай о Майкле Маккалоу.

– Преступники, – сказал Рос, – информаторы, проходящие по линии программы защиты свидетелей, как мы предполагали. По крайней мере, это имеет смысл, но как узнать, что мы правы?

– Вероятно, никак, – ответил Миллер.

Он заметил, что его ладони сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки. Сердце уже не так сильно стучало в груди, дыхание выровнялось, пот на лбу высох, отчего кожа начала чесаться. Он не мог вспомнить, когда последний раз в жизни ему было так страшно. Если не считать случая с Брендоном Томасом. Возможно.

Рос молчал, пристально глядя на доску.

– Почему Роби лжет? – спросил Миллер и тут же понял, что озвучил собственные мысли.

– Потому что он убил Кэтрин Шеридан, – сказал Рос. – Он убил ее и остальных. Возможно, он работает по контракту. Возможно, он просто убирает людей, проходящих по программе защиты свидетелей. Нельзя этого исключать.

Миллер задумался. Роби знал Шеридан. По крайней мере, он знал о ее существовании. Ее волосы были на щетке, значит, она была в его квартире. Либо он забрал щетку из ее дома после того, как убил ее. На память? Как сувенир? Что-то, что будет напоминать ему о том времени, которое они провели вместе? Какая бы ни была причина, не оставалось сомнений, что Роби причастен к этим убийствам. Он не мог сказать об этом Росу. И уж подавно не мог поделиться этой информацией с Ласситером и Нэнси Коэн.

Рос вопросительно посмотрел на него, и Миллер поймал себя на том, что избегает смотреть напарнику в глаза.

– Возвращаемся к жертвам, – сказал Рос, – к тому, что их личности не вяжутся с официальными записями.

– И с чего мы начнем? – спросил Миллер.

– Кто-нибудь снимал с них отпечатки пальцев после гибели? Или у нас есть только те отпечатки, что включены в дело?

Миллер покачал головой.

– Я не знаю. Я действительно не знаю.

– Файлы… – сказал Рос.

Он поднялся и подошел к столу в другом углу кабинета. Миллер присоединился к нему, и они принялись просматривать документы в каждом файле.

Рос покачал головой.

– Это не то. Маргарет Мозли, – сказал он. – Ее личность определили по водительским правам и номеру социального страхования.

– Та же история с Энн Райнер, – добавил Миллер.

– С них вообще отпечатки снимали, как считаешь? – спросил Рос.

Миллер кивнул.

– Конечно, это же стандартная процедура, – ответил он.

– Позвони Тому Александеру. Спроси, есть ли у них отпечатки жертв.

Миллер набрал дежурного, попросил соединить его с офисом коронера и подождал, пока на том конце возьмут трубку.

– Том? Это Роберт Миллер. К вам вопрос. У вас есть отпечатки всех жертв, включая Маргарет Мозли? – Он слушал, глядя на Роса. – Ты не знаешь, снимали ли с них отпечатки пальцев? – Миллер нахмурился. – Не вопрос, я подожду. – Он прикрыл трубку ладонью. – Говорит, что вряд ли. Что они снимают отпечатки, если невозможна физическая идентификация. – Внезапно Миллер оживился. – Да, конечно. Отложите для нас, мы подъедем, – сказал он и повесил трубку. – Отпечатки у них есть, но они не проверяли первые три жертвы – Мозли, Райнер и Ли. Этого не потребовалось, потому что у них было подтверждение личности. Поедем поглядим, что нам удастся выяснить.

Рос натянул пиджак и последовал за Миллером.

* * *

Так вот, я поговорил с Робертом Миллером.

Он пришел ко мне в дом. Он говорил со мной. Он позволил говорить мне. Он выслушал то, что я хотел рассказать, а потом пошел в ванную и украл щетку для волос. Что бы он там ни обнаружил, он не сможет им воспользоваться. И это не даст ему покоя. Он перешел Рубикон. Он знал, где находится Рубикон, прямо перед ним, и, вероятно, наступил момент – обычный такой моментик, длиною в секунду, не более! – когда он принял решение.

Как и я. Как и Кэтрин Шеридан. Как Маргарет Мозли, Энн Райнер, Барбара Ли, Дэррил Кинг, как, в определенном смысле, Майкл Маккалоу. Мысль о Маккалоу заставляет меня улыбнуться. Они тоже видели Рубикон, и был момент, когда они могли повернуть назад, вернуться туда, откуда пришли, но они этого не сделали. Никто из нас этого не сделал. Мы поступили так, как от нас ожидали, и поступили так не из-за страха, а из соображений какой-то воображаемой преданности, из-за уверенности, что мы обладаем чем-то, чем стоит обладать.

Разные причины для разных людей.

Мне интересно, каковы у Миллера мотивы. Он один. Жены нет, подружки тоже. Родители умерли. Нет ни братьев, ни сестер. У Роберта Миллера нет семьи, и, возможно, ее у него никогда не будет. У него есть работа. Возможно, это все, что у него есть. Вернее, он пытается убедить себя, что это все, что у него есть, но я знаю, что это не так. Я думаю, он тоже это знает.

Роберт Миллер – это звезда.

Мертвая звезда, тем не менее звезда. Он не ожидает с нетерпением конца рабочего дня. Ему нет нужды спешить домой.

Возможно, он пересек Рубикон в уверенности, что раскрытие этого безумного дела даст ему какую-то цель в жизни. Причину существовать.

Возможно, то, что я совершил, продиктовано теми же причинами. Причинами, которые, если посмотреть на них спустя какое-то время, не кажутся такими уж важными.

Но сейчас это не имеет значения. Прошлое ушло, его нельзя вернуть.

Если бы я мог вернуться назад, решился бы я на это? Как знать. Да и кому какое дело?

Мы сыграем в эту игру. Мы с детективом Миллером. И посмотрим, что получится.

Глава 41

Мэрилин Хэммингз не было на месте, когда Миллер и Рос приехали в офис коронера. У Миллера отлегло от сердца. Он не хотел вспоминать о том, что сделал.

Том Александер встретил их в коридоре. Он выглядел уставшим, под глазами мешки.

– Много работы, – сказал он Миллеру. – Двойная смена вчера и позавчера. Матери нездоровится, а девушка… – Он криво улыбнулся.

– Значит, у вас есть эти отпечатки? – спросил Рос.

– Конечно, есть, – ответил Александер. – Я проверил их по нашей базе, но это ничего не дало. Сейчас я проверяю их по другой базе, которую мы используем для отбора потенциальных сотрудников, но сомневаюсь, что это даст результат. Большая часть населения в таких базах отсутствует.

– Что было, когда к вам поступили тела? – спросил Миллер.

Они как раз подошли к небольшому кабинету в конце коридора, и Александер распахнул перед ними дверь.

– Стандартная процедура. Когда они поступили к нам, мы первым делом занялись локализацией телесных жидкостей. Вы догадываетесь, что имеется в виду, потому я не буду пояснять. Как только труп обработан с точки зрения загрязнения, мы проводим предварительный анализ возможных причин смерти – раны на голове, огнестрельные ранения, следы утопления, всякое такое. Это идет в предварительный отчет. Относительно явная причина смерти не обязательно становится официальной причиной смерти, но мы составляем предварительный отчет на основании того, что видим, когда тело попадает к нам. Потом мы занимаемся идентификацией. Если труп обнаружили по месту жительства, есть много разных вещей, которые помогают при идентификации. Имя и адрес на чеках, номер социального страхования жертвы, водительские права, паспорт и прочее. Если все сходится, дальше мы не копаем. Мы снимаем отпечатки пальцев, потому что так положено по протоколу, но не действуем, руководствуясь предположением, что жертва не тот человек, за которого себя выдает. Мы предполагаем, что перед нами именно тот человек, за которого он себя выдает, и мы ищем тому подтверждение, а не опровержение. Поэтому не было необходимости снимать отпечатки пальцев с первых трех. Они поступили с именами и адресами, их личность была подтверждена многими документами. Этого нам достаточно. Мы обращаемся с ними просто как с трупами. Если возникают вопросы по идентификации, этим занимается полиция еще до того, как тело попадает к нам.

– Так в какой базе их сейчас проверяют? – спросил Миллер.

– В базе данных трудоустройства штата. Она связана с системой распознавания отпечатков пальцев, с записями отдела транспортных средств, учебно-методического совета штата и другими. Мы используем эту базу, чтобы отсеивать людей, которые претендуют на должности в государственных организациях. Я просто решил попробовать еще и ее на всякий случай. Когда автоматическая система распознавания отпечатков пальцев не дала результатов, я подумал, что это не помешает.

– Маргарет Мозли была государственным служащим, – сказал Рос. – Она работала в библиотеке, верно?

– Тогда она должна быть в этой базе, – сказал Миллер. – Две другие вряд ли там найдутся. Энн Райнер работала секретарем в юридической фирме, а Ли была флористом.

– Проверка, должно быть, уже закончилась, – сказал Александер. – Схожу посмотрю, что там.

Он протиснулся мимо Миллера и вышел из кабинета.

– Похоже, еще один тупик, – сказал Рос. – Я хочу разработать Маккалоу. Меня мучает эта история с пенсией, которая ему так и не поступила.

– Ты помнишь имя парня, о котором вспоминал Ласситер? – спросил Миллер. – Того, с которым он знаком. Янг?

– Да, Билл Янг. Ласситер сказал, что у него есть номер его телефона.

– Мы ему позвоним.

Миллер начал говорить что-то еще, но замолк на полуслове, повернувшись к Александеру, который вернулся в кабинет.

– Готовы к фейерверку? – спросил Александер.

– Что-то обнаружилось? – спросил Рос.

– Все трое имеют закрытые досье.

– То есть? Но почему?

– Как знать. Все, что я могу сказать, – это только то, что они занимали какие-то должности в государственном аппарате.

– Известно, кто закрыл их досье? – спросил Рос.

– Нет, есть только дата, когда это было сделано. Маргарет Мозли в августе девяностого года…

– Не спеши, – сказал Рос, вынул из кармана блокнот и начал записывать.

– Значит, Мозли закрыли в августе девяностого, – повторил Александер. – Энн Райнер – февраль восемьдесят восьмого. Барбара Ли – сентябрь девяносто девятого года.

– Где находится эта база данных? – спросил Миллер.

– В задней части административного офиса, – ответил Александер. – А что?

– Она связана с записями, которые вы храните здесь?

Александер кивнул.

– Можешь еще кое-что проверить для нас?

– Что именно?

– Можешь вытянуть отпечатки Кэтрин Шеридан и проверить, закрыто ли ее досье?

– Конечно, могу, – сказал Александер.

Они вышли из кабинета и по коридору направились к административному офису. Рос и Миллер наблюдали, как Александер закрыл одну программу, запустил другую, ввел имя Кэтрин Шеридан и подождал, пока загрузится ее файл. Он прогнал ее отпечатки пальцев через базу данных закрытых досье. Это заняло всего несколько мгновений.

– У нее закрытое досье, – сказал Александер. – И закрыто оно было до того, как у нас появились здесь компьютеры.

– И что это значит? – спросил Рос.

– Значит, что это было до восемьдесят шестого года.

– Это все, что можно выяснить?

– Да, – ответил Александер.

– Можешь проверить еще одного человека? – спросил Миллер.

– Запросто.

– Дэррил Кинг.

Александер нахмурился.

– Он есть в базе данных полиции. У него был привод в августе две тысячи первого года за хранение наркотиков.

Поиск занял несколько минут, но Александеру удалось отыскать Дэррила Эрика Кинга, дата рождения 14 июня 1974 года, запись об аресте от 9 августа 2001 года. И снова всплыло имя сержанта Майкла Маккалоу.

Том Александер проверил отпечатки Кинга.

– Август девяносто пятого года, – негромко сказал он.

– Повтори, – попросил Миллер.

– Досье вашего друга закрыли в августе девяносто пятого года.

Рос покачал головой.

– Так что у нас выходит? Досье всех этих людей были закрыты из-за их службы в правительственных организациях?

– По всей видимости, так, – согласился Миллер.

– Это усложняет задачу, – заметил Рос. – Это имеет еще меньше смысла, чем пропавший сержант полиции.

Внезапно Миллер изменился в лице.

– Попробуй его, – попросил он. – Попробуй Маккалоу. Возможно, это поможет нам найти его. Вернись к делу Кинга, к записи о его аресте в две тысячи первом году. Я хочу, чтобы ты проверил Маккалоу и сказал, когда было закрыто его досье.

Александер уже успел ввести имя Маккалоу. Экран мигнул, и в правом нижнем углу возник узкий прямоугольник с текстом.

– Что это? – спросил Миллер и прочел текст в прямоугольнике: «Имя не найдено. Проверьте написание».

Александер нахмурился и снова ввел имя.

Экран мигнул. Опять появилось сообщение об ошибке.

– И что это значит, черт побери? – спросил Миллер. – Опять закрытое досье из восьмидесятых?

Александер покачал головой.

– Это значит, что досье вашего человека не было закрыто. У нас есть закрытые досье из ранних восьмидесятых. Это значит, что вашего парня вообще никогда в базу не вносили.

Миллер придвинулся поближе к экрану.

– В системе могут быть ошибки?

Александер усмехнулся.

– Когда дело доходит до компьютеров, всегда возможны ошибки. Я не знаю. Я есть в системе, Хэммингз тоже, вы тоже там должны быть, но ничто не идеально, детектив.

– Можешь распечатать для меня остальных? – спросил Миллер.

– Конечно, – ответил Александер.

– Как нам выяснить дату закрытия досье Кэтрин Шеридан?

– Я не знаю, – ответил Александер. – Должны быть бумажные документы, но я никогда ничего подобного не искал.

Когда принтер выплюнул распечатанные листы, Рос собрал их, и все трое вышли из кабинета.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил Миллер Александера.

Рос направился по коридору к выходу. Когда он уже не мог их слышать, Миллер уставился в пол, ощутив минутное замешательство, а потом посмотрел на Тома Александера.

– Где сейчас Мэрилин Хэммингз? – спросил он.

– В данный момент она сидит в яме по пояс в воде, пытаясь достать утопленника так, чтобы он не развалился на куски у нее в руках. Хотите, чтобы я ей позвонил?

– У вас неправильное восприятие, Том Александер, – сказал Миллер и поспешил за Росом.

– Я скажу ей, что вы спрашивали! – крикнул Александер ему вдогонку, но Миллер, занятый мыслями о Билле Янге и Майкле Маккалоу, не ответил.

* * *

Кэтрин Шеридан мертва.

А также Наташа Джойс, Маргарет Мозли, Энн Райнер и Барбара Ли.

Мое сердце разбито.

Я обедаю в закусочной с узким фасадом на Марион-стрит, всего в паре кварталов от дома. Жареный цыпленок, салат, картофель фри. Я пью «Севен-ап» прямо из бутылки, обмакиваю картошку в майонез и кетчуп. Мне так нравится. Я хотел бы закурить за едой, но я недавно бросил и теперь проверяю свою выдержку. Кэтрин всегда говорила, что у меня есть выдержка.

– То, чем ты занимаешься, требует выдержки, – говорила она.

Я улыбался, кивал и молчал.

А теперь она мертва.

Завтра утром я проснусь как обычно. Я надену костюм и пойду на работу, как в любой другой день. И я более чем уверен, что какая-нибудь девушка сделает комплимент по поводу того, как я одет, и крикнет: «Эй, Джон! У тебя сегодня свидание с красоткой, да?» А я улыбнусь и кивну или подмигну, словно мы связаны какой-то тайной. Ей станет интересно. Им всем становится интересно время от времени. Им интересен преподаватель из аудитории 419.

Когда все закончится, я уверен, в преподавательской столовой начнутся разговоры. Будут задавать друг другу вопросы, строить предположения и гадать. Но они ни за что не догадаются. Ни на йоту не приблизятся к разгадке. Студенты будут сплетничать, распускать слухи и прикидывать, скольких я убил. И убил ли я вообще кого-либо.

Вот почему так получается? Ты делаешь что-то хорошее, потом приходят милые люди и все портят? Кто это сказал?

Ла Гуардия, верно? Он знал. Он знал, какие мы люди. Снаружи мы были хорошими ребятами, но что же мы творили! Мы творили такое, во что вам было бы трудно поверить. И мы занимались этим вечно. Люди вроде меня, которые верили, что мы занимаемся этим ради высокой цели. Кэтрин Шеридан и Джон Роби, которые отправились в Манагуа, чтобы изменить мир. Ну, мир мы немного изменили, и отголоски этого изменения чувствуются до сих пор, двадцать пять лет спустя. Чувствуются в Вашингтоне, среди граждан, которые даже не подозревают о том, что тогда происходило. Среди таких людей, как Маргарет, Энн, Барбара и Наташа. Таких, как Дэррил Кинг. А теперь еще и таких, как Роберт Миллер. Зацепил ли он верхушку айсберга? Черт, да он ее еще даже не разглядел!

Почему так получается? Каждый раз, когда делаешь что-то хорошее, приходят милые люди и все портят.

Я скажу вам почему. Потому что на доброте денег не сделаешь. Есть только друзья, соседи и близкие. На доброте деньги не сделаешь.

Глава 42

Вернувшись в участок, Рос разыскал заметки, которые делал, когда они разговаривали с Лорентценом.

– Маккалоу открыл счет одиннадцатого апреля две тысячи третьего года, – сказал он. – Месяц или около того после выхода в отставку. Положил на счет пятьдесят долларов. Имя менеджера его счета Кейт Бек…

– Которая там больше не работает, – перебил его Миллер.

Он снял пиджак и повесил его на спинку стула, стоявшего возле окна. Потом взял блокнот Роса, достал свои записи из офиса коронера и принялся записывать на доске даты закрытия досье Мозли, Райнер и Ли. Он добавил внизу имя Дэррила Кинга, написав рядом «август 1995 года».

– Это, – сказал он тихо, – открывает совершенно другое направление в расследовании.

– И какое же направление перед нами открывается? – спросил Рос.

– А такое, что все эти люди были не теми, за кого себя выдавали. То есть мы подозревали, что с Кэтрин Шеридан что-то нечисто, с тех пор как всплыло имя Исабеллы Кордильеры. Но мы не думали, что они все замешаны.

– Ты все еще веришь в версию с программой защиты свидетелей? – спросил Рос. – Это как-то могло бы объяснить, почему Дэррил Кинг сотрудничал с полицией.

– Программа защиты свидетелей в первую очередь является федеральной, верно? – спросил Миллер. – Черт, Эл, я не знаю! Сначала кажется, что это одно, а потом оказывается, что что-то другое.

– Вероятно, так и задумывалось, – ответил Рос.

Миллер потер виски. Было обеденное время. Он был голоден, и головная боль все нарастала.

– Я думаю, тебе надо будет еще раз встретиться с Роби, – сказал Рос.

Сердце Миллера на мгновение замерло. Он подумал о щетке для волос, аккуратно упакованной в пакет для вещественных доказательств и спрятанной в его шкафчике внизу. Он не верил, что сделал это. Что ему это дало? Уверенность, что Роби лгал, что Роби знал Кэтрин Шеридан или был в ее доме, что между ними существовала некая связь, но также это дало ему ощущение пустоты и бессилия. Он ничего не мог сделать с этой информацией. Он даже забыл об этом, пока разговаривал с Росом. И теперь Рос говорит, что надо снова побеседовать с Роби. Так у него появится возможность вернуть щетку на место. Хотя бы это.

– Мне кажется, пора поговорить с ним официально. Мы должны скоординироваться с Нэнси Коэн…

– Не думаю, что мы добьемся чего-нибудь официально. У нас нет ничего конкретного на этого парня.

Миллер замолчал, обдумывая то, что только что сказал. Он пытался понять, была бы у него иная точка зрения, если бы он не взял щетку? Он скомпрометировал не только расследование, но и собственную объективность!

– Мы будем искать Маккалоу, вот чем мы займемся. Надо его разрабатывать, поговорить со знакомым Ласситера из седьмого участка, посмотреть, что удастся выяснить.

– Хорошо, – согласился Рос. – С этим я справлюсь.

Он позвонил секретарю и узнал, что Ласситер будет занят большую часть дня.

– Можете найти адрес капитана в отставке из седьмого участка? – спросил ее Рос. – Его зовут Билл Янг.

Секретарь попросила его подождать и через секунду ответила.

– Есть личное дело Билла Янга, – сказала она. – Но я не могу дать его вам без разрешения Ласситера.

Рос не стал спорить, зная, что это бесполезно.

– Остается административный отдел, – сказал он Миллеру, положив трубку. – У них должны быть записи.

– Просто позвони в седьмой участок, – сказал Миллер. Кто-то же должен быть в курсе.

Несколько минут спустя, большая часть которых прошла в ожидании, пока одни люди говорили с другими, которые говорили еще с кем-то, они наконец получили адрес. Правда, это была информация четырехлетней давности. Рос позвонил в справочную, чтобы узнать номер телефона Билла Янга, но ничего не узнал.

– Мы поедем туда, – сказал Миллер, глядя на лист бумаги с адресом. – Тут ехать всего минут пятнадцать.

Миллер попросил Роса подогнать машину и добавил, что скоро спустится. Когда Рос исчез из виду, он прошел мимо дежурного в раздевалку. Сунув щетку во внутренний карман пиджака, он вышел из здания.

Из-за того, что они попали в утренние пробки, пятнадцатиминутная поездка растянулась на добрых сорок минут. Когда они добрались до Висконсин-авеню, расположенную недалеко от парка Дамбартон-Оукс, было уже почти три часа пополудни. Дом, который они искали, находился на углу Уайтхэвен-парквей и Тридцать седьмой улицы. Это был симпатичный деревянный особняк в колониальном стиле, расположенный чуть в удалении от улицы за рядом невысоких деревьев. Миллер подошел к дому, и ему навстречу вышла какая-то женщина среднего возраста. Рос остался на тротуаре.