Текст книги "Живописец смерти (СИ)"

Автор книги: Джонатан Сантлоуфер

Соавторы: Кейт Эллисон,Карло Лукарелли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 110 страниц)

Через несколько секунд Морин уже водила пальцем по карте района Челси.

– На Тринадцатой четыре… нет, пять галерей.

– А что на перекрестке Десятой авеню и Тринадцатой?

– Только ресторан.

– Тогда смотри дальше по Тринадцатой. Композиция Кинхольца символизирует насилие над женщиной. Нам нужно искать среди владельцев галерей женщину.

Слаттери быстро прочитала список:

– Галерея «505» – тут владельцев двое, мужчина и женщина, галерея Валери Кеннеди – вот уже одна, галерея «Сокровищница искусства» – здесь тоже возможно, и наконец вполне определенно галерея Аманды Лоу.

Мид уже приложил к уху мобильный телефон и отдавал распоряжения.

– Шесть машин уже в пути, – сообщил он, кладя трубку на стол. – «Скорая помощь» тоже.

– Нужно, чтобы кто-нибудь быстрее связался с владельцами этих галерей, – попросила Кейт. – Сами галереи, наверное, уже закрыты, так что нужно узнать номера домашних телефонов и адреса.

– Пусть кто-нибудь посмотрит в Интернете! – рявкнул Браун полицейскому. – Проверьте, у кого из этих галерейщиков сегодня день рождения, и немедленно звоните нам.

– Я поеду с вами, – сказала Кейт.

– Хорошо, – ответил Мид. – Поезжайте со Слаттери… но пусть машину ведет она.

Едва Аманда Лоу успела снять свое полудлинное пальто фирмы «Прада», как он ее схватил и прошептал:

– С днем рождения.

Одна рука держит за горло, другая прижимает ко рту и носу тряпку, смоченную каким-то вонючим раствором.

Машина «скорой помощи» уже выключила сирену, а проблесковые маячки полицейских автомобилей еще прочерчивали по Тринадцатой улице полосы яркого света.

Их встретил молодой коп. Глаза безумные, лицо серое. Казалось, что его вот-вот вырвет.

– Она там. На втором этаже. Над галереей.

– Ее обнаружили вы? – спросил Браун.

– Я и Диас. – Он кивнул на второго полицейского, который сидел на лестнице, ведущей в галерею Аманды Лоу. – Двое детективов уже наверху. – Молодой коп прикусил губу. Браун потрепал его по плечу и направился в здание.

Кейт потряс сюрреализм сцены. Аманда Лоу была привязана к полированному обеденному столу. В живот он воткнул ей шесть длинных ножей. Ручки торчали точно так же, как стеклянные трубки из манекена Кинхольца. Крышка стола была в крови, которая пролилась на ковер. Пальто фирмы «Прада» висело на стене рядом со столом, точно так же, как на репродукции. На полу чемодан.

Один из детективов, осматривавших место преступления, повернулся к Миду.

– Посмотрите на это.

Мид подошел ближе. Кейт вгляделась через его плечо. Рядом с чемоданом на светлом ковре виднелись неровные буквы. Это была надпись кровью: «ЖИВОПИСЕЦ СМЕРТИ».

– Боже, – произнес Браун. – Кажется, ему понравилось прозвище.

– Да, – прошептала Кейт. – Теперь он начал подписывать свои работы.

Глава 34

– Что же это получается? – возмущенно воскликнула Клэр Тейпелл. – Вначале вы вроде его поймали, а теперь оказывается, что нет. Пресса неистовствует, Рэнди! Мэру уже звонили двадцать навозных жуков из мира искусства с воплями о том, что они не чувствуют себя в безопасности, и жалобами на слабую работу полиции… А потом он звонит мне. – Тейпелл тяжело вздохнула.

Если тебя не любит шеф полиции, это уже само по себе достаточно плохо, но разнос в присутствии всех работников отдела по расследованию убийств Рэнди Мид перенести не мог. Он шумно втянул в себя воздух.

– Разве я виноват, что репортеры такие безответственные? И если бы Макиннон тогда все не испортила…

Кейт даже не поморщилась. Она продолжала смотреть в газету, лежащую на коленях, делая вид, что внимательно читает. Затем шумно перелистнула страницу.

– Макиннон преследовала подозреваемого, – подал голос Браун.

Тейпелл снова набросилась на Мида.

– Рэнди, вы команду СУОТ^[45] вызывали?

– На это не было времени, – пробормотал Мид.

– Время есть всегда, – недовольно буркнула Тейпелл, побарабанила пальцами по столу и тяжело вздохнула. – Ладно. Первое: приложить максимум усилий для минимизации утечки информации. Пресс-конференцию я уже провела, так что никому из присутствующих – и вообще никому в полицейском управлении – общаться с прессой не нужно. – Она посмотрела на детективов. – Все поняли? Второе: о любом действии Живописца смерти, даже если он икнет, мне должно быть известно, причем немедленно. Понятно?

– Я доложу вам сразу же, как только он снова войдет со мной в контакт, – сказала Кейт. – Но Рэнди прав. Тогда времени было явно недостаточно.

Мид дернул голову в направлении Кейт и удивленно открыл рот. Казалось, галстук-бабочка его сейчас задушит. Браун откашлялся.

– Медицинская экспертиза показала, что смерть Аманды Лоу наступила меньше чем за час до нашего прибытия. Так что еще немного, и мы бы успели.

– Факт, что не успели, детектив Браун, а все остальное не считается. – Тейпелл посмотрела на часы. – С минуты на минуту здесь должен появиться сотрудник ФБР Митч Фриман. Психиатр-криминалист. Он просмотрел все материалы дела и выскажет свои соображения.

– Мы уже знаем повадки нашего клиента, – заметил Мид.

– Это не важно, Рэнди. Придется выслушать еще раз.

– Они забирают у нас дело? – спросила Слаттери.

– Пока нет, – ответила Тейпелл. – Но нас обязали отправлять в Куантико все улики, старые и новые, ежедневно информировать, а также выслушивать их рекомендации. На данный момент это все.

– Я много о вас слышал, – сказал Митч Фриман, протягивая Кейт руку.

– Представляю, – промолвила она.

Фриману было лет сорок пять. Темный блондин с грубыми чертами лица. Совсем не такой, каким его ожидала увидеть Кейт. Ни аккуратной модельной прически, ни фирменного костюма, ни обходительных манер. Фриман занял место между Кейт и Брауном и разложил на столе свои бумаги.

– Вначале я хочу рассказать, каким он мне представляется. – Он надел очки без оправы. – Очевидно, организованный. Умный. Кажется, контроля над собой не потерял. Вернее, пока не потерял, но, возможно, утратит при уменьшении интервалов между преступлениями или если решит, что вы подобрались к нему слишком близко.

– Но он, похоже, хочет, чтобы мы подобрались поближе, – заметил Браун. – Иначе зачем ему посылать Макиннон посылки?

– Некоторые маньяки от подобных контактов получают удовольствие. Им нравится флиртовать с копами, как бы ходить по канату. А еще их приводит в восторг слава. – Фриман снял очки и потер глаза. – Думаю, ваш клиент не сильно отличается от типового маньяка. А значит, наряду с ясностью мышления здесь присутствует сильнейший нарциссизм. Они вообще любят внимание.

– А он может вести двойную жизнь? – спросила Кейт.

– Конечно. Я полагаю, ваш клиент где-то работает и, возможно, даже на хорошем счету у начальства. Но у него обязательно должно быть какое-то потайное место, где он готовит свои преступления. – Фриман потер подбородок. – Такие ребята все равно в конце концов ломаются и начинают совершать ошибки. Вот тогда-то их и ловят.

– И как долго этого ждать? – спросила Тейпелл.

– Неизвестно. – Фриман возвратил очки на место и взял фотографию убитой Аманды Лоу. – К сожалению, это на деградацию не указывает. Мне даже кажется, что сейчас он склонен усложнять свои действия.

– Позвольте вам возразить, мистер Фриман, – сказала Кейт.

– Макиннон, дайте человеку договорить. – Это подал голос Мид, который с появлением психиатра из Куантико не произнес ни единого звука, только шумно втягивал в себя воздух.

– Пожалуйста. – Фриман улыбнулся.

– Я думаю, что не нужно обращать внимание на сложность композиции, которую он решил в данном случае скопировать. Его следующее творение может оказаться очень простым. Это зависит от персонажа, которого он выберет для своей следующей кровавой инсталляции.

– Возможно. – Фриман кивнул.

Кейт забросила за ухо прядь волос.

– Я, конечно, согласна с вами, что это умный и организованный маньяк, но он все же не обычный психопат, а в некотором смысле творческая личность.

– Продолжайте, – попросил Фриман.

– Художники тщеславны и одновременно скромны. Они, как вы правильно заметили, жаждут внимания, но прячутся за свои работы. Они желают, чтобы их работы были выставлены для публичного обозрения, а сами порой предпочитают одиночество. Художник выражает всего себя в своем творчестве. Очевидно, мы сможем что-то в нем понять, если проанализируем его, с позволения сказать, искусство.

– Не возражаю, – серьезно произнес Фриман.

– Я считаю, что у него классический вкус. «Смерть Марата» и картина Тициана – это ведь классика. Даже вещь Кинхольца, которая на первый взгляд выглядит эксцентричной, на самом деле является весьма структурированной классической работой. К тому же он выбирает настоящее искусство. Никакого мусора. Так что, думаю, наш клиент – серьезный, понимающий художник. И какое-то законченное образование совсем не обязательно. Он вполне может быть самоучкой. И уж наверняка должен либо посещать библиотеку, либо иметь в своем распоряжении соответствующие альбомы. Вряд ли он в состоянии держать в голове все детали картин.

– Интересно. – Фриман скрестил руки и откинулся на спинку стула.

– Вы сказали, что интервалы между преступлениями обычно сокращаются, – продолжила Кейт. – Это всегда так?

– Довольно часто, – ответил Фриман. – Единственное, что может замедлить его деятельность, это болезнь. А остановить – только смерть. Его смерть.

– Почему он продолжает присылать письма Макиннон? – спросила Тейпелл.

– Навязчивая идея, – сказал Фриман. – Какие-то очень сильные эмоции. – Он повернулся к Кейт. – У вас есть предположения, почему этот тип сфокусировался на вас?

– Я об этом постоянно думаю, – ответила Кейт. – Наверное, моя книга или телевизионная программа. Может быть, я для него являюсь крупным экспертом или он ждет моего одобрения…

– Вам следует остерегаться, – произнес Фриман. – Эти типы имеют привычку менять свои пристрастия. Очевидно, по отношению к вам у него существует какая-то мания, но… – Он покачал головой.

– Что?

– Я не хочу вас пугать, но у этих ребят любовь и ненависть почти всегда перемешаны. В конце концов у них появляется желание… убить объект своей страсти.

– Это же самое сказала и моя подруга из ФБР.

– Лиз Джейкобс?

– Вы ее знаете?

– Нет, но мне известно, что она здесь и раньше вы вместе работали.

– Да, от вас ничего не скроешь, – промолвила Кейт с улыбкой.

– Стараемся. – Фриман улыбнулся в ответ, но быстро стал серьезным. – К сожалению, я вынужден повторить то, что сказала вам подруга.

– У ее дома дежурит агент, – сообщил Мид.

– Это правильно, – одобрил Фриман, – но обязательно нужен телохранитель, который будет при вас круглые сутки.

– Я все же надеюсь, что он слишком сильно дорожит наслаждением, которое получает от игры со мной, чтобы захотеть меня убить. Ведь тогда все моментально разрушится.

– Возможно, это так, – согласился Фриман, – но в конце концов он устанет от игры.

– Наш клиент сменил тактику, – продолжила Кейт. – Теперь перед прыжком он снабжает нас художественной головоломкой, содержащей разгадку очередного преступления. И для разгадки ему обязательно нужна я.

– Это, конечно, обнадеживает, – сказал Фриман, – но гарантии все равно нет.

– Если мы приставим к Кейт телохранителя, это может его спугнуть, – заметила Тейпелл.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Фриман.

– И нам нужно, чтобы он не залегал на дно, а был где-нибудь поблизости, – добавила Кейт.

– В любом случае мы будем за ней присматривать, – сказал Мид и протянул Фриману папку. – Это результаты обследования места последнего преступления Живописца смерти. Там изучен каждый дюйм пространства. Думаю, вы этого еще не видели.

– Рэнди, вы привлекли к работе смежные отделы? – спросила Тейпелл.

Мид кивнул:

– Да, мне выделили дополнительно несколько десятков человек.

Фриман поднялся.

– Шеф Тейпелл, я составлю отчет для руководства, а они с вами свяжутся. – Он повернулся к Кейт. – Будьте осторожны. Это серьезно.

В последний раз он чуть не погорел. Явись копы на полчаса раньше, и все. Но ты это сделал! По правде говоря, трудно поверить, что никто не слышал ее криков. Ведь снадобье перестало действовать быстрее, чем ожидалось. Он думал, что женщина, которая интересуется искусством, позволит ему работать спокойно. Куда там! Один жалкий удар ножом во внутренности, и она принялась издавать просто леденящие душу вопли. Хорошо, что в квартире больше никого не было. К тому же он довольно быстро приклеил к ее рту круглый аквариум. Фирменным клеем. После этого она утихомирилась.

– Но все равно ты молодец, – произносит он вслух. – Молодец. И это было… так красиво.

Он развешивает на сырой стене фотографии, образуя неровный ряд.

– Посмотри, только посмотри, какую большую работу я сделал. Посмотри. – Он стаскивает наушники. – Посмотри, дружище, как широко раскрыты ее глаза, как я украсил платье, не забыл снять туфли. Все в точности как у этого Кинхольца. Нет, лучше. У меня вещь получилась более… – он замолкает до тех пор, пока не находит подходящее слово, – … живой.

Воркование голубей наверху и плеск волн на реке – это единственный отклик на его слова. Ему начинает казаться, что она получила от него слишком много информации, но он быстро себя успокаивает. Ведь именно в этом и состоит интрига. Конечно, он знал, что она догадается. Но чтобы так быстро…

Не забывай об осторожности.

– Не беспокойся, я приму меры. В следующий раз ей придется повозиться дольше.

Почему?

– Например, потому, что я изменю местоположение. Неплохо. Боже. Его похвалили? Просто не верится.

Он долго обдумывает следующую работу. Хочет сделать ее по-настоящему утонченной и таинственной. Интересной для них обоих. На этот раз он постарается мобилизовать всю свою фантазию. Ему наскучили одни соло. Теперь у него будет дуэт. А пока нужно набраться терпения и ждать. На некоторое время исчезнуть, хотя бы на неделю. Пусть поволнуются, куда это он подевался.

Теперь без публики ему удовлетворять свою непреодолимую тягу уже невозможно. В старые добрые времена это получалось, но сейчас он полностью изменился. Стал Живописцем смерти. Теперь от него ждут свершений. И он не может, да и не хочет, их разочаровывать.

Глава 35

– Лиз, уже прошло три дня, – сказала Keйт. – А от него ни слуху ни духу.

В небольшой кондитерской в Нижнем Ист-Сайде, которая была копией знаменитой французской, все столики заняты. Тощие женщины лениво пощипывали фруктовые салаты. У стойки домработницы покупали печенье и пирожные в коробках. Няни утихомиривали расшалившихся юных подопечных. В самом дальнем углу за небольшим столиком устроились Кейт и Лиз.

– Я думаю, то, что он исчез, тоже часть игры. Но все же, когда иду, оглядываюсь… и с трудом засыпаю. – Кейт отодвинула фруктовый салат. – Не могу есть.

– Все правильно, – одобрила Лиз, прожевывая очередной кусочек трехслойного пирожного, – не теряй бдительности. Но мне кажется, он просто залег на дно. – Она оглядела соседние столики и понизила голос: – Кейт, серийные убийцы очень толковые. Ты подобралась к нему слишком близко, и он отступил. Но… скоро вернется.

– Я это знаю. И бдительность не потеряю, даже если бы захотела.

– Хорошо. Только помни: его преступления – это демонстрация фантазий, которые он воплощает в действительность. А они неисчерпаемы.

– Верно. Но я теперь уже начинаю привыкать к его режиссерским вывертам.

– Кейт, серийные убийцы очень искусны, хитры и коварны. Они искренне верят, будто их деяния вполне нормальны и приемлемы, что сильно затрудняет поимку. Значительный процент таких маньяков, к сожалению, так и остаются безнаказанными.

– О, это меня веселит.

– Послушай, я знаю, ты умная. – Лиз вгляделась в Кейт. – Но с каждым убийством он становится все сильнее и самоувереннее. Не сомневается, что перехитрил тебя. Вступать с ним в интеллектуальный поединок очень опасно.

– Но и отступать уже поздно. – Кейт подала знак официанту. – Кофе, пожалуйста. Черный. – Она вздохнула. – Ты знаешь парня из ФБР, спеца по психам, его фамилия Фриман?

Лиз отрицательно покачала головой.

– А он тебя знает, и ему известно, что мы подруги.

– Наше ФБР знает все.

– Он показался мне неглупым, умеет слушать. В общем, понравился. Неплохо, если бы он ко всему прочему был посимпатичнее лицом. – Кейт улыбнулась. – По крайней мере этот маленький перерыв, который предоставил Живописец смерти, дал мне возможность сделать прическу и маникюр. Хотя, признаться, я с трудом это выдержала. Кстати, завтра благотворительный вечер. Ты получила платья, которые я послала от Бергдорфа?

– Да, – ответила Лиз. – Но я решила, что мне будет удобнее в клетчатом костюме-комбинезоне из полиэстра.

Кейт даже бровью не повела.

– Какое ты выбрала, черное или красное?

– Пойду в красном. У меня никогда не было ничего ни от Валентино… ни от кого другого.

– Ты будешь выглядеть потрясающе.

– А откуда тебе известен мой размер?

– Просто спросила самый большой, какой у них был. – Кейт рассмеялась.

– Стерва. – Лиз хлопнула подругу по руке и тоже засмеялась.

Неожиданно Кейт сникла.

– Если честно, Лиз, не знаю, как я переживу это событие. Постоянно напряжена, чувствую, что маньяк притаился где-то поблизости, мы ничего не можем предпринять, пока он не сделает очередной шаг, а тут этот праздник… – Она тяжело вздохнула. – В последний раз я сначала совсем неправильно истолковала его сигналы.

– Не ты одна. Ведь группа была с тобой согласна?

– К сожалению, да.

Лиз промокнула губы салфеткой.

– Итак, есть там еще за что зацепиться?

Кейт глотнула кофе и задумалась.

– Хм… остался только краденый запрестольный образ, который был похищен из квартиры Билла Пруитта и пока не объявился.

– Вспомни, как ты работала в старые добрые времена, и действуй соответственно. То есть еще раз все хорошенько обдумай.

* * *

Кейт и Слаттери просматривали компьютерный файл Билла Пруитта, наверное, уже в сотый раз.

– Обычно в его доме на Парк-авеню работают два консьержа. – Морин Слаттери сняла с рукава своего хлопчатобумажного свитера пушинку. – Но в тот вечер, когда Пруитт погиб, один консьерж заболел гонконгским гриппом или чем-то в этом роде. Давай посмотрим… – Она вытащила из кипы бумаг на столе папку Пруитта. – Тот, кто остался работать, сообщил, что к Пруитту, кроме хорошо одетого мужчины лет сорока с лишним, в тот вечер никто больше не приходил. По его мнению, это было много раньше смерти Пруитта. К тому же Пруитт сам дал указание его впустить, потому что в этом доме просто так не пройдешь.

– Консьерж видел, как гость уходил?

Слаттери сверилась с бумагами и пожала плечами:

– Здесь ничего не сказано.

– Значит, с этим человеком вообще никто больше не работал?

– Я разговаривала с этим консьержем. Фамилию гостя он не запомнил. По его утверждению, это белый высокий мужчина, лет сорока, хорошо одет. Ничего подозрительного он в нем не заметил.

– Деймиен Трайп тоже был высокий и аккуратно одетый, только немного моложе. – Кейт нахмурилась. – А ты показывала консьержу фотографию Трайпа?

– Нет. – Слаттери опустила голову. – Наверное, нужно было это сделать, но, понимаешь, все развивалось так стремительно, как снежная лавина.

Кейт улыбнулась:

– Ладно, Морин. Забудь. Ничего бы это не дало. – Она взяла из бумаг Слаттери фотографию Трайпа, сделанную при аресте. – Но я, пожалуй, покажу ему эту фотографию. Просто так, ради успокоения.

– Консьерж признался, что в ту ночь отлучался пару раз. На три минуты в туалет и на пять – выпить кофе.

– Это означает, что в туалете он провел по крайней мере десять минут, чтобы опорожнить мочевой пузырь и еще где-то пятнадцать или двадцать, чтобы снова его наполнить.

– Очевидно.

– Так что за это время в дом можно было легко проникнуть. – Кейт взяла справку токсиколога по Пруитту. – Марихуана. Кокаин. Амиловый нитрат. Алкогольное опьянение второй степени. Разве этого не достаточно, чтобы убить человека?

– В соответствии с данными лаборатории – нет. Пруитт был мертвецки пьян, но все равно это к смерти привести не могло.

Кейт снова обратилась к фотографии мертвого Пруитта.

– В заключении коронера сказано, что ссадина на челюсти Пруитта была свежая. Она получена незадолго до смерти. – Кейт задумалась. – На месте преступления были обнаружены какие-нибудь неидентифицированные отпечатки пальцев?

Слаттери порылась в бумагах.

– Да. Два комплекта отпечатков, которые не соответствуют ни одному из фигурантов дела. Возможно, их оставил наш клиент, но это мы узнаем, только когда его поймаем.

Греческие урны в стеклянных кашпо. Черно-белый пол. Вестибюль дома номер 870 на Парк-авеню можно было принять за антикварный магазин, если бы не консьерж и дежурившие там полицейские. Кейт отыскала того, кто работал в ночь гибели Пруитта.

– Я уже разговаривал с полицией, – сказал он, подозрительно разглядывая Кейт. Она выглядела больше похожей не на копа, а на хорошо одетых женщин, которые каждый день проходили мимо него. – Я уже давал показания… несколько раз.

Кейт продемонстрировала ему удостоверение, а потом фотографию Деймиена Трайпа. Консьерж нахмурился, взял фотографию руками в серых перчатках и оперся спиной о мраморную стену.

– Нет. – Он отрицательно покачал головой. – Этого человека я никогда не видел. Извините.

– Вы уверены? Действительно никогда?

– Уверен.

– В соответствии с вашими показаниями, в тот вечер Билл Пруитт принимал какого-то гостя.

– Да, но это был другой человек, не с вашей фотографии. Он выглядел старше. И не был блондином.

– Вы сумеете его описать? Может быть, вам запомнились какие-то особые приметы?

– Он был высокий, в плаще. – Консьерж закрыл глаза, пожевал нижнюю губу. – А вот лицо расплывается.

– Вы запомнили плащ, а лицо нет?

Консьерж слегка смутился.

– Через этот вестибюль проходит много разных людей.

– Очевидно, вы позвонили мистеру Пруитту, сообщили о его приходе. Можете вспомнить фамилию?

Консьерж посмотрел на свои превосходно начищенные туфли и нахмурился.

– Это был сумасшедший вечер. Я работал один. Патрик слег с простудой, и больше никто не смог выйти, чтобы его заменить, и…

– Ничего, ничего. – Кейт приветливо улыбнулась.

Может быть, в квартире Пруитта есть нечто, связывающее его с Трайпом? Кроме кассет студии «Любительские фильмы». Не могу вспомнить, видела ли я дневник Пруитта. А запрестольный образ? В общем, если я здесь оказалась, то нужно посмотреть.

Квартира Билла Пруитта была обставлена безукоризненно. Кругом кожа и темное дерево. Кейт осмотрела картины на стенах. Большей частью это были работы французских импрессионистов, а также несколько акварельных морских пейзажей Джона Марина, небольшое количество гравюр ранних американцев, пара черно-белых фотографий тридцатых годов Эдварда Штайхена, но никакой старины, тем более итальянской. По крайней мере на виду. Предметы мебели стояли на своих местах хотя резные дверцы массивного шкафа были открыты, а содержимое – фотоальбомы, редкие книги, две антикварные вазы, – очевидно, переставлено, рассовано по углам и сложено на полу перед шкафом.

В библиотеке Кейт сразу направилась к большому дубовому письменному столу. Но эксперты, проводившие осмотр места преступления, разумеется, ее опередили. Все ящики были выдвинуты, бумаги переворошены. Остались только оплаченные счета.

Интересно, убийца тоже просматривал его бумаги? У Кейт вдруг снова возникло жуткое ощущение, как тогда в квартире Элены, что убийца был здесь и она делает сейчас то же самое, что и он. Ей показалось, будто преступник прячется где-то в тени. Она развернулась и, не обнаружив сзади никого, шумно вздохнула.

В ванной комнате, там, где был умерщвлен Пруитт, остались только пустой аптечный шкафчик и напольные весы с цифровым дисплеем. Кейт представила, как Билл Пруитт становится на эти весы в длинных черных носках и накрахмаленных белых трусах, беспокоясь об инфаркте, атеросклерозе, инсульте.

Бедный Билл, не об этом, как выяснилось, тебе нужно было беспокоиться. Но что же все-таки тогда произошло? Убийца вошел и прервал купание Билла? Нет, Пруитт должен был открыть дверь, а для этого нужно надеть халат. А потом? Билл начал сопротивляться, но убийце как-то удалось затащить его в ванну и держать голову под водой до тех пор, пока он не захлебнулся? Или преступник ударил Билла, а затем наполнил ванну водой и опустил его туда? Пруитт был мертвецки пьян и серьезного сопротивления оказать не мог.

Кейт попыталась представить, что произошло позднее.

Пруитт уже мертв. Убийца придал его телу позу, как на картине «Смерть Марата». Затем, видимо, решил захватить какой-нибудь сувенир на память и начал шарить по квартире. Возможно, запрестольный образ просто попался ему на глаза? Нет, он, наверное, был спрятан, ведь вещь краденая. И убийце для поисков потребовалось некоторое время.

Кейт решила повторить маршрут убийцы и двинулась из ванной в спальню. Здесь копы перевернули все вверх дном. Матрац был голый, никакого постельного белья, стенной шкаф открыт, вокруг разбросаны деловые костюмы и блейзеры, темно-серые брюки лежали смятые на полу поверх нескольких пар обуви – туфли, мокасины. Наверху ящики тоже все открыты. Их содержимое – превосходно выстиранные белые и голубые рубашки с монограммой Пруитта на карманах, вместе с десятью парами черных носков и по крайней мере дюжиной накрахмаленных белых трусов – разбросано по полу.

Да, бывает и так. Человек умирает, и его личные вещи сразу же превращаются в хлам, к которому относятся безразлично.

Кейт выдвинула ящики прикроватных столиков. Ничего ценного не оставлено. Только пачка презервативов «Троджан» со смазкой, неполная коробочка драже для освежения дыхания, маникюрные ножницы. Она направилась обратно в ванную комнату, оттуда в библиотеку. Бесполезно.

Единственной комнатой, которую не обыскивали копы, была гостиная. Кейт остановилась полюбоваться картиной. Впрочем, все равно больше тут делать было нечего. Пейзаж Моне, его сад в Гиверни. Но полумрак скрывал большую часть деталей картины. Кейт раздвинула тяжелые шторы, и в комнату хлынул свет. Насладившись сочным колоритом Моне, его яркими выразительными мазками, Кейт уже повернулась уходить и на мгновение задержалась, залюбовавшись игрой света на обоях и деревянных панелях, которыми были обшиты стены. Ее взгляд опустился на дорогой восточный ковер, и тут что-то блеснуло на солнце, какой-то маленький предмет у самой ножки стола.

Запонка. Кейт подняла ее двумя пальцами. Великолепная элегантная вещица – золото очень высокой пробы, инкрустированное черным ониксом. Чья? Конечно, Пруитта. А почему нет? Он носил запонки. И все же, переворачивая запонку, Кейт задержала дыхание и поднесла к глазам. Там была отчетливо видна гравировка: «Р. с любовью от К.».

Боже… Высокий, хорошо одетый незнакомец…

Глава 36

До офиса Ричарда она добралась за двадцать минут. И все это время провела словно в аду. Запонка Ричарда на месте убийства Пруитта. Это невозможно. Кейт смотрела в окно такси на офисные здания, прохожих, вывески, огни – в глазах все расплывалось.

В приемной ее встретила улыбающаяся секретарша Энн-Мэри, но она, едва кивнув, проскользнула мимо. Кейт толкнула дверь кабинета и застыла на пороге.

– Кейт! – удивленно воскликнул Ричард и повернулся к клиенту. – Мистер Краузер, это моя жена.

– Извините, я… – Она шумно вздохнула.

– Ничего. – Краузер улыбнулся. – Мы с вашим супругом уже закончили.

– Ты знаешь, кто это был? – возмущенно воскликнул Ричард, когда за клиентом закрылась дверь. – Инвестиционный банкир из Германии, который…

Кейт выкатила на стол запонку.

– О… – удивился Ричард. – А я ее искал.

– Не сомневаюсь.

– Где ты ее нашла?

– В квартире Билла Пруитта.

Ричард молчал, и Кейт не выдержала.

– Боже мой, Ричард! Что все это значит? Очень прошу тебя, объясни мне, пожалуйста.

Он направился в дальний конец кабинета, поправил картину Уорхола «Мэрилин», которая висела совершенно прямо, и повернулся.

– Пруитт растратил деньги фонда «Дорогу талантам». Я обнаружил некоторые несоответствия в финансовых документах и пошел к нему, чтобы… – Ричард говорил спокойно, но продолжал ходить, поправлять рамки, снимать с пиджака воображаемые пушинки, перекладывать на столе бумаги. – Так вот, это, черт возьми, вовсе не то, о чем можно подумать. Я пошел, чтобы потребовать объяснений. А эта сволочь просто рассмеялась мне в лицо. Он был пьяный. И тут я буквально обезумел и… ударил его. – Ричард рухнул на кожаный диванчик под серией гравюр Дэвида Хокни с плавательными бассейнами, пальмами, голубым калифорнийским небом и посмотрел на Кейт. – Ты ведь не думаешь, что я его убил?

– Честно говоря, не знаю, что и подумать. – Она чувствовала, что тоже вот-вот рухнет, но не на диван, а прямо на пол.

– Да ладно тебе, Кейт. Это же я, Ричард. Твой муж.

Да. Муж, который мне лгал. Обманывал. Карие глаза Кейт вспыхнули.

– Почему ты мне не сказал?

– Я хотел, но…

– Но что? – Кейт прикрыла глаза и представила как Ричард бьет Билла Пруитта в челюсть, у того на подбородке появляется ссадина, запонка падает на пол… Она сдавила ладонями виски, пытаясь что-то сообразить. – Мы женаты десять лет, и ты мне не рассказал?

– Собирался, но как раз накануне погибла Элена, и я подумал, что сейчас не время. – Ричард тоже потер виски. – В общем, решил, что расскажу позднее.

– Позднее?

– Да. А потом, после гибели Пруитта, Арлин Джеймс не хотел, чтобы кто-нибудь знал о его растрате. Мы собирались поговорить с Пруиттом на следующий день, но я не дождался, проявил инициативу. Когда Билла обнаружили мертвым в ванне, Арлин занервничал. Его сильно беспокоила репутация фонда. Он не хотел, чтобы эта растрата стала достоянием гласности. И без того гибель Элены определенным образом скомпрометировала фонд, а тут еще Билл. Если бы вскрылась растрата, то на фонде можно было бы поставить крест. Кто станет жертвовать деньги, если казначей оказался вором, а совет не сумел обеспечить надлежащий контроль?

Это была правда, но Кейт не могла успокоиться.

– Когда Билл умер, – продолжил Ричард, – я сильно встревожился. В том смысле, что был там накануне, в его квартире, и ударил его…

Он вдруг стал похож на ребенка. Кейт захотелось обнять мужа, прижать к себе, погладить кудри, сказать, что все в порядке и она на него не сердится. Но мысль, что самый близкий на свете человек скрывал от нее такое, была непереносимой.

– Я думала, мы играем в одной команде, – промолвила она.

– Это так и есть.

– Тогда почему ты мне не рассказал? Я бы помогла.

– Каким образом, Кейт? – Ричард покачал головой. – Мне кажется, я поступил правильно. Иначе поставил бы тебя в очень неловкое положение. Подумай, ты начала работать в группе, расследующей это преступление, и вдруг выясняется, что твой муж встречался с Пруиттом как раз накануне его гибели. И не только встречался, но и нанес ему телесные повреждения. Представляешь, как бы это выглядело? И я решил: пусть идет как идет. Скажу, когда все закончится. – Ричард поднял со стола стеклянное пресс-папье и начал вертеть в руках. – Когда я уходил, Билл Пруитт был в полном порядке. Подозревать меня в его гибели по меньшей мере глупо, потому что в таком случае следует идти дальше и предположить, что я также расправился и с Эленой, и с Итаном Стайном, и с Амандой Лоу. И это я присылаю тебе головоломки. Короче, я – Живописец смерти.