Текст книги "Живописец смерти (СИ)"

Автор книги: Джонатан Сантлоуфер

Соавторы: Кейт Эллисон,Карло Лукарелли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 110 страниц)

Кейт смотрела на свою красавицу мать, такую бледную, слабую и молилась про себя, чтобы она поскорее выздоровела, хотя в глубине души уже знала: они видятся в последний раз.

Украдкой глядя тогда на часы, Кейт прикидывала, сколько времени осталось до ее двенадцатого дня рождения. Получалось, что меньше суток. Большого значения это не имело, потому что отмечать его никто не собирался. Смена у отца в участке длилась сорок восемь часов, а мама лежала в этой специальной клинике «для тех, кто с проблемами», как объяснила тетя Патси.

– Так на чем я остановилась? – спросила мама.

– Мам, ты просила меня что-то запомнить.

– Да, да, конечно.

Из соседней комнаты сквозь неплотно прикрытую дверь были слышны обрывки разговора отца с доктором.

– …постоянный контроль частоты сердечных сокращений, обезболивающее, электрофорез… мы надеемся, мистер Макиннон, что эта терапия ей поможет.

– Я все-таки не понял, – произнес отец, не понижая голоса, – отчего это у нее.

Объяснения доктора тут же вылетели из головы двенадцатилетней Кейт.

– Так вот, Кейт…

– Что, мама?

– Постарайся вырасти сильной, моя девочка. – Она положила на руку дочери холодные тонкие пальцы. – Так что я сказала?

– Чтобы я выросла сильной.

– Вот именно. Сильной. Потому что о тебе никто не позаботится, если ты не позаботишься о себе сама. Понимаешь? – Кейт видела, как трудно матери удерживать нить разговора. – Да, моя милая, надейся только на себя, на свои силы, и ты добьешься очень многого. Ты поняла меня?

Кейт кивнула, хотя смутно представляла себе, о чем идет речь.

И вот теперь, глядя на часы в кабинете Брауна, она вдруг вспомнила эти слова и поняла, что хотела сказать тогда мать. Наверняка будет сделано только то, что ты сделаешь сама.

– Уверена, – ответила Кейт, глядя в глаза Брауну. – Да вы и сами знаете, что я выдержу. И Тейпелл – тоже.

Браун, разумеется, знал о дружбе Кейт с шефом полиции Нью-Йорка, начавшейся, когда Клэр Тейпелл была ее начальницей в полицейском округе Куинс.

– Все равно я сомневаюсь, что вам следует заниматься полицейским расследованием по делу об убийстве супруга.

Кейт в упор посмотрела на Брауна:

– А что бы сделали вы, если бы зверски убили вашу жену?

– Честно говоря, не знаю.

– Знаете! Вы бы ночей не спали, пока не нашли бы этого мерзкого подонка и не вырвали из груди его сраное сердце!

Браун сдержал улыбку. Кейт снова была такой, какой он помнил ее по прошлому делу.

– Ладно, если Тейпелл согласна, то и я тоже. Вы получите статус консультанта и… – он подался вперед, – учтите, играть придется по правилам.

Кейт с облегчением вздохнула.

– А разве в прошлый раз я поступала не так?

– Все, хватит. Я предупредил вас, потому что этим уже занимается Манхэттенское отделение ФБР.

– Так скоро?

Браун отвел глаза.

– Во-первых, ваш муж не был рядовым гражданином. А во-вторых, если все три убийства связаны, значит, мы имеем дело с серийным убийцей. И бюро в стороне не останется. Митча Фримена помните?

– Психоаналитик из ФБР? Прекрасно помню. Очень симпатичный и достойный человек.

– Митч будет с нами работать, хотя, разумеется, беспокоит меня не он, а старший группы Марти Грейндж. Не подарок. – Браун бросил на Кейт хмурый взгляд. – Я работал с ним несколько лет назад. Педант и зануда. Не дай Бог совершить какие-то неформальные действия. Он немедленно все зафиксирует и передаст наверх в ФБР.

– А Лиз Джейкобс мы используем? Как консультанта. Она очень помогла мне в деле Живописца смерти.

– Едва ли. Я уверен, Грейндж знает, что вы подруги. Эти ребята знают все. И он наверняка захочет быть здесь главным.

– Ладно, посмотрим. – Кейт чуть заметно усмехнулась. – А что сейчас у нас есть по делам?

– Очень мало. В Бронксе проведен обычный рутинный обход квартир. Свидетелей нет ни по одному преступлению. – Браун на секунду умолк, обдумывая следующую фразу. – Ночной вахтер в здании, где работал ваш муж… – Он снова умолк.

– Да, – произнесла Кейт ровным голосом. – Я вас слушаю. Продолжайте.

– Так вот, ночной вахтер говорит, что ваш муж расписался в книге ухода. Как обычно, в конце рабочего дня.

Кейт вздохнула:

– Да, понимаю.

Браун кивнул.

– От квартирной хозяйки одной из убитых в Бронксе, ее фамилия Мартинес, пока толку мало. Не оправилась от потрясения. Ее придется навестить еще раз. Из лаборатории тоже пока не пришло ничего обнадеживающего. – Браун потер виски. – Меня беспокоит, не имеем ли мы дело с очередным владельцем «фольксвагена».

Кейт знала, о чем говорит Браун. Несколько лет назад в городе орудовал серийный убийца, который разъезжал на фургончике «фольксваген».

– Полагаете, он приехал из Нью-Джерси или Хобокена, убил и уехал?

– Может быть.

– Но в центре города это не так просто.

– Согласен. – Браун снова потер виски.

– Болит голова?

– От этих психов у меня всегда болит голова.

Кейт порылась в сумочке, достала флакончик с таблетками, вытряхнула две ему на ладонь.

– «Экседрин форте».

Он налил воды в пластиковый стаканчик, чтобы запить таблетки.

– Спасибо. Преступления очень трудные, признаться. Никаких улик. Ни отпечатков, вообще ничего.

– Это означает, что наш клиент весьма организованный.

– Пожалуй, – согласился Браун.

– Что еще?

– Ну, Тейпелл привлекла к расследованию смежные отделы. В нашем распоряжении почти все технические службы, кроме группы антитеррора. Что-то связанное с сексом отпадает. Жертвы не изнасилованы, спермы на месте преступления не обнаружено. Анализ слюны тоже пока ничего не дал. – Он перевел дух. – Хотелось бы сообщить вам больше, но, к сожалению, это все. Время идет, а вы знаете, что такое время при расследовании убийства.

Кейт кивнула. Практическое правило гласило: вероятность раскрытия убийства обратно пропорциональна времени, прошедшему после его совершения.

– Тейпелл подчеркнула, что официально вы будете здесь числиться консультантом по картинам… – Кейт хотела что-то возразить, но Браун остановил ее. – Успокойтесь, Макиннон. Вы полноправная участница расследования. Просто я решил еще раз напомнить вам о вашем официальном статусе, чтобы вы об этом не забывали.

– А пистолет я имею право носить? У меня есть разрешение.

– Зачем? – Браун сузил глаза. – Вы собираетесь кого-то пристрелить?

– Просто для защиты.

Он махнул рукой и передал ей несколько папок.

– Вот, ознакомьтесь. Это по первым двум преступлениям.

– Хотите, чтобы я начала в Бронксе?

– Кажется, это не очень далеко от вашего дома.

– Вы правы. – Кейт замялась. – А где… папка Ричарда?

– Вы готовы посмотреть ее?

– Да… вернее, нет. – Кейт глубоко вздохнула, повторяя про себя: «Успокойся, успокойся, успокойся». – Я хочу посмотреть дело, а не фотографии. – Она снова глубоко вздохнула. – Я же там была. Так что нет необходимости видеть это снова.

«Может быть, Браун прав, и то, что я занялась расследованием убийства Ричарда, действительно безумие?»

Он потянулся и тронул ее руку.

– Вам не следует это делать.

– Ошибаетесь, Флойд. Я должна это делать. – Кейт выпрямилась. – Где картины, обнаруженные на месте преступления?

– В лаборатории.

– Я хочу их увидеть.

– Как только там закончат анализы, вы получите их.

– А Эндрю Стоукса, помощника Ричарда, кто-нибудь допросил?

– Все здесь. – Браун взял со стола еще одну папку и, прежде чем передать Кейт, извлек оттуда конверт с фотографиями и сунул в стол. – А что с этим Стоуксом?

– Я с ним поговорила сегодня, и он мне не понравился. Хочу, чтобы за ним установили наблюдение.

– Вы уже начали действовать?

– Пока нет. Просто поговорила и все.

Браун вперил в нее свои шоколадные глаза:

– Прошу запомнить, отныне вы не имеете права вести разговоры ни с кем, кто имеет хотя бы малейшее отношение к делу.

Кейт подняла руки.

– Уже запомнила.

– Вот так-то лучше, – проворчал он. – Так что, у этого Стоукса было что-то против вашего мужа?

– Не исключено.

– Он давно работает с Ричардом?

– Примерно два года.

– Вы хорошо знакомы?

– Я видела его время от времени в офисе, этим наше общение и ограничивалось. – Кейт собралась рассказать Брауну о бумаге из банка, но в последнюю секунду передумала. Возможно, ее остановило смутное подозрение, что Ричард совершил что-то незаконное. Она не сомневалась, что тут ничего нет, но все равно вначале хотела проверить. – У Ричарда был с ним разговор. Незадолго до гибели. Может быть, он сообщил Стоуксу, что увольняет его.

– Порой людей убивали и по менее веским причинам, – заметил Браун.

– По словам Стоукса, он простудился и в день убийства не выходил из дома. Это проверяли?

Браун набрал на компьютере несколько фраз, и через несколько секунд на экране появился текст.

– Вот показания Эндрю Стоукса. – Браун углубился в чтение. – Ага. Был простужен, сидел дома. Жена подтверждает. Показания привратника: Стоукс в этот день не выходил из дома.

– И все же я настаиваю, чтобы за ним установили наблюдение. Секретарша сказала, что Ричарда раздражали неисполнительность и опоздания Стоукса. Он наверняка собирался уволить его. Это, конечно, не очень много, но…

– Макиннон, чтобы установить официальное наблюдение, нужны более веские основания.

– В разговоре со мной он упомянул о том, что его хобби – живопись. Как насчет этого?

– Ладно, я посмотрю. Если удастся, приставим за ним хвост. – Браун сделал заметку в блокноте, затем поднял глаза. – Кстати, я дал вам в напарники Ники Перлмуттера. Он пять лет занимается расследованием убийств. Очень хороший парень. Развитый, толковый. Вам он понравится.

– Почему вы так решили?

– Хотя бы потому, что Ники один из немногих мужчин в полиции, кто выше вас ростом.

– Забавно.

– Перлмуттер работал в Бронксе, прекрасно знает район.

– Вы тоже из Бронкса, – заметила Кейт. – Давайте снова работать вместе, как в прошлый раз.

– Но теперь я шеф отдела, – возразил Браун. – И напарники мне не положены.

Глава 7

Уличные фонари испускали лимонно-желтый свет. Это именно то, что нужно. Обычные люди сочли бы, что здесь несколько темновато, а для охоты идеальные условия. Вот при ярком солнце работать невозможно. Он представляет себя суперменом из комикса, надевшим очки ночного видения.

На углу стоят три девушки. Делают призывные знаки медленно двигающимся автомобилям.

Он быстро идет вдоль улицы. Мимо темных складских помещений, закрытых магазинов, нескольких машин, поставленных тут же, у тротуара. В каждой мужчина за рулем, сидит с закрытыми глазами, откинув голову назад. Рядом склонилась девушка, дает ему быстрое облегчение, за двадцать долларов.

Очень хочется распахнуть дверцу ближайшей машины и порезать на куски мужчину. Но сейчас нельзя. У него миссия. Образовательная.

Под пиджаком рубашка навыпуск, чтобы не было видно туго набитых карманов. В одном рулон пленки и ножи, в другом – свернутые холсты.

Девушки заговаривают с ним.

– Привет, красавчик. Хочешь проведем вместе время?

Он не останавливается, пока не высматривает в конце улицы очень молоденькую. С сигаретой во рту. Время от времени она делает безуспешную попытку натянуть до колен мини-юбку, как будто ей немного стыдно. Это ему нравится. Он замедляет шаг, позволяет хорошенько рассмотреть себя.

– Привет! – Она выпускает изо рта облако серого дыма.

Он сворачивает к ней, лицо его освещает улыбка.

Девушка улыбается в ответ. Она не верит в такое везение. Молодой парень. И очень симпатичный. Не то что эти обычные козлы.

Свет уличного фонаря падает на волосы. Они поблескивают. Он пытается угадать цвет. Возможно, золотарник. Он чувствует напряжение в паху. Это означает, что цель найдена.

Они стоят и смотрят друг на друга.

– Чего ты ищешь? – спрашивает она.

– Компанию, – отвечает он.

– Я тебе подхожу?

– Мне нравятся твои глаза. Они такие голубые.

– Нет, они вовсе не…

Он хмурится.

– Конечно, – быстро соглашается она, думая про себя: голубые, серые, какая разница. – Тебе, наверное, многие девушки говорили, какой ты красивый.

Он пожимает плечами и улыбается. Странной мальчишеской улыбкой.

У нее мелькает мысль доставить ему удовольствие бесплатно, но она быстро спохватывается.

– Куда пойдем? – спрашивает он, рассматривая ее волосы. Какие они? Желтые? Оранжевые?

Она швыряет сигарету на тротуар.

– Тут недалеко есть автостоянка. Там всегда кто-нибудь оставляет дверцу незапертой. Это гораздо дешевле, чем отель. Пошли.

Автостоянка в конце квартала. Аккуратные ряды машин. Освещение тусклое. Для него превосходное. Он тянет руку к дверце ближайшей машины. Она удерживает его:

– Может сработать сигнализация.

Девушка передвигается от машины к машине, вглядывается в окна. Наконец останавливается.

– Здесь руль заперт на замок. Обычно это означает, что нет сигнализации. – Она дергает дверцу. – Смотри, открыто.

– Ты не просто красивая, но и умная, – говорит он.

– А ты просто красивый.

– Хочешь сказать, что я не умный?

Девушка не отвечает. Она стоит, прислонившись спиной к машине, и смотрит ему в лицо. Ей вдруг кажется, что в этом невероятно миловидном парне есть что-то странное. Пугающее. Но он снова улыбается своей мальчишеской улыбкой, и при взгляде на его пухлые губы ее дурные мысли рассеиваются. Девушка даже решает поцеловать его, что обычно с клиентами никогда не делает.

– Тридцать за отсос. Если захочешь меня трахнуть, пятьдесят. Деньги вперед.

Он достает пять десятидолларовых бумажек, она протягивает ему презерватив.

– У тебя есть дети? – спрашивает он.

– Чего это ты вдруг заинтересовался?

Перед глазами вспыхивает сцена: женщина в постели, с ней мужчина с серой кожей. Он сильно моргает, трет виски.

– Что с тобой?

– Все нормально. Даже здор-р-р-рово! – Его лицо озаряет очередная улыбка идола подростков поп-певца Джастина Тимберлейка. – С «Оллстейт» вы как за каменной стеной,^[73] – неожиданно произносит он.

Она смеется, залезает на заднее сиденье машины, задирает мини до талии.

Он снимает пиджак, роняет его на землю у машины и лезет за ней.

Внутри полумрак, для девушки почти полная темнота.

Сделав вид, будто расстегивает брюки, он достает из кармана рулон пленки.

– Давай помогу, – говорит она.

Он бормочет: «Ага», – затем сильно прижимает ее к сиденью, отрывая кусок пленки зубами.

– Какого хрена…

Она миниатюрная. Рост примерно метр шестьдесят, вес килограмм пятьдесят, не больше. По сравнению с ним сущая ерунда. Ее рот уже залеплен пленкой. Она еще брыкается, царапается, но уже через полминуты ее запястья и лодыжки крепко связаны.

Мысли в голове девушки скачут. Как же это случилось? Чего он хочет?

– Ш-ш-ш… – Он надевает пластиковые перчатки, гладит ее волосы, но по-прежнему не может определить их цвет.

За свою недолгую жизнь она обслужила столько подонков, что считала себя опытной. И вот на тебе, этот симпатяга… Нет, этого просто не может быть. Наверное, он так играет. Девушка, ухватившись за надежду, строит глазки, показывает, что согласна играть.

Но он деловито втыкает нож ей в грудь. Вначале невыносимо острая боль и яркая вспышка, затем свет в ее глазах начинает меркнуть.

А для него наоборот, мир взрывается красками, где вначале преобладает красновато-фиолетовая.

Девушка еще жива, она чувствует движение ножа в своем теле, ловит ртом воздух.

Он размышляет, не вытащить ли ее из машины, потому что здесь тесно. Но уже натекло много крови, поэтому лучше продолжить.

Цвета становятся ярче. Настоящая радуга. Сейчас он похож на куклу, с которой работает чревовещатель. Исступленно моргает и выкрикивает названия цветов, вспыхивающих перед глазами.

– Темно-бордовый! Пурпурный! Багровый!

«Клубничный!» – это последнее, что слышит девушка, и успевает вспомнить недавний вечер в их доме в Дейтоне, Огайо. Она с младшей сестренкой Эбби – девушка в первый раз вспоминает ее с тех пор, как сбежала, – размораживает в микроволновке пакет с клубникой. Потом они смешивают клубнику с ванильным мороженым и устраиваются перед телевизором. Скоро начнется сериал «Дом Мелроузов». Родители запрещали смотреть его. Но сейчас их нет, они куда-то ушли. За несколько мгновений до того, как у нее остановилось сердце, девушка слышит мелодию, сопровождающую начальные титры фильма.

Внезапно все становится уныло-серым, и ему хочется выйти. Желание рисовать пропало, кисть так и осталась в кармане. Поздно. Ему не удается ничего вспомнить. Пустая трата времени.

Очередная попытка закончилась провалом. Он испытывает стыд, отвращение, раздражение – все одновременно. Выбирается из машины, хватает с земли пиджак. Рубашка запачкана кровью, правда, только внизу. Он заправляет ее в брюки. На них сейчас кровь не видна, потому что они темные. Он оглядывает автостоянку. Может, здесь еще кто-то использует автомобиль для интимных целей. Но кругом тихо. Вытаскивает девушку, обнимая за талию. Она тяжелее, чем он предполагал.

Тащит к реке. Мертвая голова мерно постукивает по плечу. Мимо проезжают несколько машин. Никто не останавливается.

Ладно. В конце концов, все прошло не так уж плохо. Главное, удалось кое-что увидеть. А то, что не удалось нарисовать, так это чепуха. Просто этот случай не нужно засчитывать. Его как бы не было. И все.

У реки он вспоминает о своих пятидесяти долларах. Лезет в карман ее мини, достает горсть смятых купюр. Затем толкает тело в реку и наблюдает, как оно исчезает в чернильно-черной воде.

Глава 8

Комнату отдыха детективов, почти каморку, три на четыре метра, шутливо называли «Грейсленд»^[74] с тех пор, как на стене рядом с торговым автоматом появился календарь с выцветшей фотографией короля рок-н-ролла.

Ники Перлмуттер в просторных брюках хаки и голубой рубашке отделился от стены с кружкой чая в руке. Он выше двух метров ростом, широкоплечий, мускулистый. Казалось бы, этого достаточно, чтобы произвести впечатление, но у Ники еще светло-рыжие волосы, голубые глаза и веснушки. Герой Марка Твена, Гек Финн, в теле сильного тридцатисемилетнего мужчины.

– Вы Макиннон?

Кейт протянула руку, удивленно рассматривая напарника: она представляла его совсем не таким.

– А как вы догадались, что это я?

– Браун сказал, что придет высокая красивая женщина.

– А вот последнего Браун сказать не мог. – Кейт слегка покраснела.

– Вы правы, он сказал только, что вы высокая. – Перлмуттер улыбнулся и стал похож на четырнадцатилетнего мальчишку. – А «красивая» я добавил от себя.

– Браун не ошибся. – Кейт тоже улыбнулась. – Вы действительно мне понравились.

В конце длинного узкого стола, склонившись над чашками дымящегося кофе, сидели двое детективов. Один – лет пятидесяти пяти, толстый и лысый – держал в зубах незажженную сигарету, другой – моложе, симпатичный, хотя лицо его уже приобрело неприветливое выражение, портящее внешность многих копов. Посмотрев на Кейт и Перлмуттера, они равнодушно отвернулись.

Кейт догадалась, что о ее появлении в участке уже всем известно. В полицейское братство чужаков принимают очень неохотно, а тут еще такая фифа, приятельница Брауна и самой Тейпелл. Ну и, разумеется, то, что она женщина, тоже уважения не прибавляло. Кейт вспомнила, как это было в Астории. Они с Лиз сдружились еще и потому, что были единственными женщинами в участке.

Ей хотелось крикнуть: «Успокойтесь, я здесь не задержусь. Вот только найдем убийцу, и я вернусь к прежней жизни».

Какой жизни? Куда ей возвращаться? Кейт не знала. И в данный момент это ее совершенно не волновало.

Перлмуттер заметил перемену в ее настроении и тронул за руку:

– Пойдемте отсюда.

Когда-то этот район процветал, но теперь здесь царило запустение. Витрины магазинов на первом этаже большей части домов были заколочены досками или опустели. Граффити густо покрывали стены. Перлмуттер остановил машину у десятиэтажного жилого здания, видимо, построенного в двадцатые годы и с тех пор ни разу не ремонтировавшегося.

В просторном полукруглом вестибюле с потолка осыпалась штукатурка, а на стенах не было живого места от надписей, картинок, сердечек и черепов.

– Управляющая домом живет вон в той квартире, – сказал Перлмуттер.

Столько католической символики Кейт не видела со времен школы Святой Анны и, признаться, не скучала о ней. Квартира Роситы Мартинес изобиловала изображениями святых, распятиями и репродукциями картин с библейскими сюжетами. Со всех сторон на вас смотрели либо блаженно улыбающиеся, либо корчащиеся от боли персонажи Ветхого и Нового Заветов.

Росита Мартинес, женщина лет сорока – пятидесяти, маленькая, полноватая, черноволосая. На запястьях не меньше десятка браслетов. Когда она жестикулировала, они не слишком мелодично звякали, создавая мини-какофонию.

– О, это было ужасно! – воскликнула Росита, и браслеты издали звук: дзинь-дзинь-дзинь. – Я такого в жизни не видала. – Дзинь-дзинь. – Кошмар! В нашем доме, а я работаю управляющей уже довольно давно, я насмотрелась всякого. Но такое… – Росита вздохнула. – Ужас! Я до сих пор принимаю таблетки. – Тревожно посмотрев на Кейт и Перлмуттера, она быстро добавила: – Прописал доктор. Могу показать рецепт.

– Не нужно. – Кейт ласково улыбнулась. – Скажу вам честно, миссис Мартинес, если бы мне пришлось увидеть такое, я бы, наверное, надолго слегла в больницу.

Росита Мартинес оживилась.

– Вы не такая, как те, что приходили. Изводили меня вопросами. А я даже подумать не могла об этом, не то что говорить.

– Представляю. – Кейт взяла женщину под руку и повела к дивану. – Присядьте. Расслабьтесь. У нас не так много вопросов.

Ники Перлмуттер приветливо улыбнулся Росите и извлек из заднего кармана небольшой блокнот.

– Значит, вы обнаружили тело днем, в четыре часа. С какой целью вы зашли в квартиру убитой?

Росита Мартинес насупилась.

Кейт выразительно посмотрела на Перлмуттера и чуть качнула головой. Мол, незачем пугать ее.

– Что-то пить захотелось. – Ники встал, посмотрел на хозяйку. – Позволите мне на кухне выпить стакан воды?

Росита Мартинес кивнула, и он вышел.

– Я понимаю, снова вспоминать весь этот ужас крайне неприятно, – сказала Кейт. – Но с вашей помощью нам, возможно, удастся быстрее найти злодея.

Росита Мартинес тяжело вздохнула.

– За день до этого кошмара Сузи сказала мне, что у нее из крана плохо идет горячая вода. В нашем доме такое случается почти каждый день. Вот я и зашла в квартиру посмотреть, в чем там дело, прежде чем вызывать сантехника. И увидела… – Она несколько раз перекрестилась, прозвенев браслетами. – Увидела ее.

– А накануне, когда она говорила вам насчет крана, – Кейт ободряюще улыбнулась, – вы, случайно, не помните, в какое время это было?

– Мы вообще-то встречались часто. Она ведь живет напротив. А тогда это было в восемь или в полдевятого. Я знаю это, потому что собиралась идти смотреть «Американского идола». – Росита бросила взгляд на телевизор, стоящий напротив дивана, затем на пластиковое распятие и перекрестилась.

– Как по-вашему, куда направлялась Сузи в такое время?

Росита пожала плечами и посмотрела на Перлмуттера: тот стоял в дверном проеме со стаканом в руке.

– Пожалуйста, расскажите все, что знаете. – Кейт погладила руку Роситы. – Нам тогда будет легче найти того, кто так ужасно поступил с ней. – Она заглянула в глаза Росите. – Вы ведь любили ее?

– Она не сделала никому ничего плохого.

– Не сомневаюсь. Как говорится в Священном Писании, ее повели как агнца на заклание.

Мартинес вскинулась:

– Вы католичка?

– Конечно. – Кейт не стала уточнять, что уже больше двадцати лет заходит в церковь, чтобы полюбоваться произведениями искусства либо присутствовать на венчании или похоронах.

– Я сразу так и подумала! – Темные глаза Роситы Мартинес засияли.

– Так куда же направлялась Сузи в тот вечер?

– Как обычно. За клиентом. Она до половины ночи шастала туда-сюда. Приводила одного, он уходил, шла за другим. Но разве за это убивают? – Росита обхватила пальцами висящий на шее серебряный крест и посмотрела на Кейт. – Мария Магдалина, она тоже была такая, но Христос считал ее хорошей женщиной.

Кейт кивнула:

– Вы совершенно правы. А теперь скажите, Росита, – надеюсь, вы не возражаете, что я вас так называю, – у Сузи были постоянные мужчины, которые появлялись здесь часто?

– Их было немного.

– Припомните хотя бы одного.

Росита Мартинес наморщила лоб.

– Один мужчина походил на бизнесмена. Я так говорю, потому что он всегда был при костюме.

– Ну и какой он? Высокий, низкий, лысый?

– Помню, как-то он вошел в подъезд, а я собралась в супермаркет за молоком: не люблю кофе без молока, а он как раз входил. Значит, прошел мимо меня, такой высокий.

– У вас потрясающая память! – воскликнула Кейт. – И какого он возраста, хотя бы примерно?

– Не знаю. У него было такое лицо… понимаете, немного похож на ребенка. Красавчик.

– Вы узнали бы его на фотографии? – спросил Перлмуттер, решив, что пора принять участие в разговоре.

– Si.^[75] Думаю, да. Он был здесь много раз. А впервые я увидела его… – Росита Мартинес сжала в ладони маленькое распятие, – весной. Наверное, в конце апреля. День был очень приятный, первый такой после зимы. Я разговаривала с мистером Диасом. Он работает на мусоровозе, приятный человек, джентльмен, хотя и на такой работе. – Она хмыкнула. – Так вот, мистер Диас говорил, что когда нет снега, мусор убирать гораздо легче, но летом, в жару, станет еще хуже, вонь и все такое…

– И значит, тогда вы впервые увидели его? – мягко прервала ее Кейт.

– Si. Да. Он входил в дом и нервничал. Смотрел на дом, потом на бумажку, у него в руке была такая бумажка, ну, с клеем на одной стороне.

– И что дальше?

– Потом, значит, он, видно, удостоверился, что попал в нужное место, и вошел. Я, помню, удивилась, чего это такой видный мужчина оказался в нашем занюханном Бронксе. К кому пришел? Так вот, скажу вам правду, когда он вошел в подъезд, я приоткрыла дверь и увидела, что он направился к квартире Сузи. А потом посмотрела на мистера Диаса, ну, понимаете, подняла брови, ну, чтобы показать, вот, мол, зачем этот парень сюда пожаловал. А теперь… – Росита поправила крест на шее, – теперь я жалею, что так тогда подумала. – Она встревоженно взглянула на Кейт: – Думаете, это он… убил Сузи?

– Не знаю. Но мы непременно выясним. – Она похлопала Роситу по руке. Браслеты негромко звякнули. – Кстати, не знаете, Сузи не рисовала?

– Рисовала?! – удивилась Росита Мартинес. – Что значит рисовала?

– Ну, писала картины масляной краской, на холсте.

– Из жизни Иисуса?

– Нет, обычные картины. Пейзажи, фрукты.

– Фрукты? – Росита пожала плечами с таким видом, будто впервые слышала, что на картинах изображают фрукты. – Нет, едва ли. Я никогда не видела в ее квартире никаких картин.

Кейт не сомневалась в этом, но спросила на всякий случай:

– А еще у нее были постоянные?

– Да, еще один бойфренд. Ночевал здесь много раз. Не такой симпатичный, как тот. Но кто я такая, чтобы судить?

– Уверена, вы прекрасно разбираетесь в людях, – заметила Кейт. – И как этот бойфренд выглядел?

– Чернокожий. Тощий. Высокий. С длинными волосами в таких завитушках.

– Дредлоксы.

– Si. Точно. И в руке у него всегда была трость, серебряная, видно, дорогая. Не знаю, зачем она ему понадобилась. Он совсем не хромал. Молодой человек. Наверное, носил ее для красоты.

– У вас память что надо, – сказала Кейт. – Правда, Ники?

Перлмуттер энергично закивал.

– Не было ли у него татуировок или шрамов? – спросила Кейт.

– О, Иисус, как я могла забыть?! Да, шрам. Жуткий. Вот здесь, через все горло. – Росита показала на себе и перекрестилась.

– Не возражаете, если вас отвезут в участок и вы посмотрите кое-какие фотографии? – Перлмуттер взглянул на Роситу.

– Это необходимо, – добавила Кейт и улыбнулась.

– Ладно. – Росита Мартинес поправила волосы.

Перлмуттер пошел позвонить в участок, чтобы прислали машину, а Кейт, не переставая хвалить память Роситы, задала еще несколько вопросов. К тому времени, когда пришла машина, они болтали, как старые приятельницы.

– Вы очень милая женщина, – сказала Росита Мартинес на прощание. – И красивая. Только немного худая. Наверное, сидите на диете?

– Нет, – заверила ее Кейт. – Ем все время, но почему-то не поправляюсь.

– Приходите ко мне в гости. Я приготовлю для вас что-нибудь вкусненькое. Любите жареные бананы?

– Обожаю, – ответила Кейт.

* * *

– Впечатляет, – заметил Перлмуттер по дороге к квартире Сузи Уайт. – Еще десять минут, и эта женщина удочерила бы вас.

– Она соскучилась по общению. С ней уже наверное давно никто не разговаривал по душам.

Перлмуттер сорвал кусок пленки, которой полицейские заклеили дверь. Протянул Кейт перчатки, надел сам, после чего повернул ключ в замке.

Квартира Сузи Уайт (однокомнатная, в одном конце небольшой закуток для кухни, в другом – ванная комната) была наполнена густой смесью запахов. Пота, пива, секса, пиццы, мусора и смерти.

Никаких ликов святых и распятий. У стены широкая кровать, над ней обычные картинки, вырезанные из глянцевых журналов, и фотографии длинноволосых рок-звезд, Джон Бон Джови, Стивен Тайлер, Эксл Роуз.

Здесь уже поработали криминалисты, так что все представляющее какой-то интерес отсутствовало. Повсюду были видны следы порошка для выявления отпечатков пальцев. На кухонной раковине, небольшом холодильнике, подоконнике, торшере. Пятна на линолеуме – во многих местах. То ли старые, то ли недавние следы крови – определить было трудно.

В тесной ванной комнате Кейт открыла шкафчик с треснувшим зеркалом. Внутри обнаружила тюбик помады «Черная вишня» и дешевую ссохшуюся кисточку для макияжа.

Укладывая их в пакет, Кейт неожиданно почувствовала знакомый еще с коповских времен легкий озноб; он появлялся каждый раз, когда она нападала на след. Значит, нужно искать.

– Нашли что-нибудь? – спросил Перлмуттер, когда Кейт вышла в комнату.

Покачав головой, Кейт начала разглядывать «алтарь» Сузи Уайт. Фотографии топ-моделей и рок-звезд на стене. Кудрявые локоны Джона Бон Джови, гримаса-улыбка Стивена Тайлера. И вот между двумя моделями канцелярской кнопкой приколота фотография, сделанная в автомате. Четыре последовательных снимка. Чернокожий мужчина и молодая белая женщина, прижавшиеся друг к другу в тесной будке.

– Вот он, ее бойфренд. – Кейт сняла фотографии. – Видите, дредлоксы, о которых говорила Мартинес. Как это криминалисты пропустили?

– Убийство уличной проститутки не такое уж серьезное дело, чтобы очень стараться.

– Но ведь она звено серии.

– Тогда криминалисты об этом не знали.

– Вы правы. Покажем Росите Мартинес, может, она опознает. Хотя это наверняка не наш клиент. Они никогда не знакомятся с жертвами и уж тем более не фотографируются с ними. – Кейт посмотрела на смеющееся лицо Сузи Уайт. Симпатичная девушка, добрая улыбка, несмотря на такой образ жизни.

– Пошли, – сказал Перлмуттер. – Следующая квартира в трех кварталах отсюда.

«Это совершенно не стыкуется, – думала Кейт, осматривая с Перлмуттером квартиру Марши Стимсон, второй жертвы маньяка, грязную дыру в трехэтажном, почти необитаемом доме, на безлюдной боковой улице. – Он убивает двух проституток в Бронксе, а затем почему-то переезжает в центр города и нападает на… Ричарда. Почему?»