Текст книги "Абсолютная Власть. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 56 страниц)

Глава 20
Пламя и лед

Дача графа Муратова в Горных Ключах, прежде бывшая тихим пристанищем для охоты и уединённых размышлений, теперь напоминала растревоженный улей. По территории сновали гонцы и брели усталые солдаты, по склонам ближайших холмов спешно возводились укрепления. Но главное зрелище разворачивалось на подъездной дороге.

Альберт стоял на веранде, опираясь на резную балюстраду, и с холодным интересом наблюдал за тем, как к усадьбе подходят остатки армии его господина.

Это было жалкое зрелище. Не победоносное войско, а скопление измождённых людей, больше похожих на беженцев, чем на солдат. Мундиры порваны и залиты грязью, лица серые от усталости и пыли. Многие брели, опираясь на плечи товарищей, волоча по земле повреждённые артефакты.

Рудольф Сергеевич вышел на крыльцо, чтобы встретить их лично. Его осанка была по‑прежнему прямой, но Игнатьев, знавший его как себя, видел – граф был напряжён, будто струна, готовая лопнуть от малейшего прикосновения.

К нему подошёл, медленно отдавая честь, майор с перевязанной головой. Очевидно, замещавший пленённого воеводу.

– Ваше сиятельство… – голос офицера был хриплым и болезненным.

– Как? – голос Муратова прозвучал тихо, но с такой яростью, что дружинник невольно попятился. – Как так вышло, майор? Объясните мне. Я оставил вам одну из лучших армий в генерал‑губернаторстве. А вы привели мне… это?

– Ваше сиятельство, мы не ожидали, – офицер замялся, пытаясь подобрать слова. – Никто не ожидал, что граф Соболев придёт на помощь Градовым. Его конница оснащена мощными артефактами Воздуха, они невероятно быстры… А сам Владимир Градов… У него столько сил, чтобы лично убить дракона! Никто не мог предположить! И действуют они очень грамотно. Мы не успевали маневрировать…

Муратов слушал, и его лицо становилось всё мрачнее.

– Хватит! – резко оборвал он офицера. – Оправдания я слушать не намерен. Ваша задача – исправить всё это. Войска займут оборону здесь, под Горными Ключами. Рельеф местности подходящий. Холмы, овраги. Мы не дадим врагу пройти дальше.

Майор побледнел ещё больше.

– Но, ваше сиятельство… вражеские войска уже в половине дня пути! Они идут по нашим следам! А их проклятые вороны… – он содрогнулся и взглянул на небо. – Могут ударить в любой момент. Мы уже стольких офицеров и магов из‑за них потеряли. Мы не успеем подготовить должным образом оборону! Они нападут на нас, пока мы будем здесь окапываться!

– Будешь стоять насмерть! – рявкнул Муратов, и его голос прозвучал как удар кнута. – Нельзя пускать их дальше! Ты что, хочешь, чтобы враги пришли к стенам моего поместья?

Майор не успел ответить, когда Рудольф рявкнул:

– Нет! Этого не будет! Понял? Стоять насмерть! – повторил он.

Офицер, подавленный, мог лишь молча кивнуть. Получив отмашку, он побежал исполнять приказ, который считал самоубийственным.

Игнатьев наблюдал за этой сценой, и внутри него всё ликовало.

«Идеально. Просто идеально».

Рудольф терял остатки разума от ярости и унижения. Он был готов окопаться здесь, в этой глуши, и драться до последнего солдата, лишь бы не отступать дальше. Это было именно то, что нужно Альберту.

Муратов повернулся к нему, его глаза горели мрачным огнём.

– Где этот чёртов Неверов? Его войска должны были быть здесь ещё два дня назад!

Советник сделал скорбное лицо.

– У барона, к сожалению, возникли очередные непредвиденные обстоятельства. Дороги размыло…

– Предатель! – выкрикнул Муратов. – Ни на что не годный старый трус! А что граф Токарев? Барон Дорин? Ты связался с ними?

Альберт развёл руками, изображая сожаление.

– Они не ответили на послания, ваше сиятельство. Думаю, в сложившейся ситуации никто не хочет ввязываться в войну на стороне… – он сделал искусную паузу, – проигрывающих.

Это была последняя капля. Муратов шагнул к Игнатьеву, и его лицо исказила такая ненависть, что Альберт инстинктивно отступил на шаг.

– Ты! Где теперь твои хвалёные связи в Дворянском совете? Где поддержка? Мне нужен совет, как выиграть войну, а не как бежать, поджав хвост!

– Рудольф Сергеевич, – сказал Игнатьев, сохраняя спокойный тон. – Прошу вас, выслушайте. Держать оборону здесь – это самоубийство. Войска деморализованы, офицеров не хватает. Гораздо разумнее отойти к вашему родовому поместью. Укрепиться там, под защитой Очага. Мы сможем…

– Замолчи! – взревел Муратов.

Он вскинул руку, и вокруг его пальцев заплясали багровые, жалящие язычки пламени. Воздух затрещал от жары. Альберт замер, сердце его бешено заколотилось.

Он помнил этот огонь. Помнил, как пахнет горелая плоть. Его плоть.

– Ты забыл, советник, – прошипел Муратов, приближая свою пылающую руку к лицу Игнатьева, – что происходит с теми, кто пытается давать мне плохие советы? Хочешь, я напомню?

Страх сковал Альберта. Все слова застряли в горле, мысли разлетелись по голове, как испуганные мухи. Он резко склонился, делая почтительный поклон, скрывая искажённое ужасом лицо.

– Виноват, ваше сиятельство. Я всё не так понял. Прикажите – и я буду стоять здесь с вами до конца рядом с солдатами.

Огонь угас. Муратов, удовлетворённо хмыкнув, развернулся и ушёл в дом, отдавая на ходу приказы.

Альберт медленно выпрямился. Его руки, покрытые перчатками, дрожали. Он судорожно сглотнул, пытаясь проглотить ком страха в горле. Он посмотрел вслед удаляющемуся графу и ощутил, как выползает наружу вся та ледяная, беспощадная ненависть, которую он испытывал к своему господину.

«Довольно. Всё. Решающий момент настал», – подумал он.

Советник больше не мог ждать. Этот безумец сожжёт его заживо при малейшем подозрении. Или проиграет войну и утащит его на дно вместе с собой.

Альберт отошёл в тень веранды, делая вид, что изучает какую‑то бумагу. Его мозг работал с невероятной скоростью. Он видел всю ситуацию с превосходной ясностью.

Если Муратов останется здесь, он будет разгромлен. Конечно же, война непредсказуема, но Игнатьев прекрасно знал, сколько сил у Градова и Соболева вместе. Знал о воронах, которые действительно стали для них оружием победы, нанося внезапные и точные удары по самым важным точкам. Знал, что Градов научился комбинировать магические и технические войска, нанося особо болезненные удары.

Не говоря уж о том, что где‑то неподалёку подступали войска графини Карцевой. Её тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

Но если Муратов отойдёт к своему поместью… Тогда его авторитет рухнет окончательно. Ещё неделю назад Градов был окружён в своём доме, и Рудольф считал себя котом, зажавшим мышь в углу. Теперь всё поменялось с точностью до наоборот.

Очаг Муратовых, хоть и тоже был третьего уровня, не сравнится с мощью Очага Градовых. Владимир наверняка уже придумал, как его пробить. Да и сам Рудольф, ослеплённый яростью, будет совершать одну ошибку за другой.

Дольше ждать нельзя. Пора покидать тонущий корабль.

Альберт дождался, когда граф скроется в доме, и быстрым шагом направился к группе офицеров, отдающих распоряжения по обороне.

– Господа, – его голос прозвучал властно и чётко, без намёка на недавний испуг. – Изменения в диспозиции. Его сиятельство приказал… – и он начал отдавать серию мелких, но дезорганизующих приказов, которые должны были окончательно запутать и без того расстроенные войска.

Затем он отошёл в сторону и жестом подозвал двух человек из личной охраны – своих верных шпионов.

– Немедленно скачите к этим людям, – Альберт сунул им в руки сложенные листки. – Передайте, что «лес готов к вырубке». Они поймут. И чтобы всё было сделано тихо.

– Так точно, господин, – мужчины немедленно направились к конюшне.

Следом Игнатьев отправился в свой кабинет, заперся и достал из потайного ящика небольшой ларец. В нём лежали несколько артефактов – изящных серебряных ласточек. У них двигались крылья, лапки и головы, плавно, как у живых. Шедевр механики и магии.

Советник активировал их одну за другой, нашёптывая послания нескольким ключевым членам Дворянского совета. Тем, кто был у него на крючке или разделял его взгляды. Суть была одна: «Муратов проигрывает войну, он неадекватен. Его пора сменить. Поддержите мою кандидатуру на пост генерал‑губернатора, когда придёт время».

С наступлением вечера, когда суета в лагере немного утихла и сменилась напряжённым ожиданием, Альберт, не привлекая внимания, вышел на конюшню. Он был одет в тёмный плащ без всяких опознавательных знаков. Оседлал самого быстрого и выносливого коня.

В последний раз окинул взглядом освещённые огнями окна дачи, где сидел его господин, и лагерь, обречённый на разгром.

«Хотел бы я остаться, чтобы лично взглянуть, как ты падёшь, Рудольф… Увидеть твоё лицо в момент полного краха. Но ничего. Просто знать об этом, быть тем, кто дёрнул за ниточки и привёл тебя к этому падению… Это тоже будет сладко».

Альберт развернул коня и тронул поводья. Лошадь бесшумно ступила шагом, а затем перешла на резкую рысь, унося советника прочь – из Горных Ключей, из войны, из‑под власти Рудольфа Муратова – в его собственное, тщательно спланированное будущее.

Под посёлком Горные Ключи

На следующее утро

– Атакуем? – зевая, спросил Станислав и плотнее запахнул плащ. Утро было прохладным, и над позициями наших войск стелился лёгкий туман.

– Нам некуда торопиться, – ответил я, не отрывая взгляда от линии вражеских укреплений на склонах холмов. – Дождёмся, пока разведка доработает.

Я кивнул в небо, где над головами муратовцев кружили чёрные точки – наши вороны. Их было видно невооружённым глазом, и вражеские маги, конечно, не оставались в бездействии. С земли взмывали вверх огненные полосы, пытаясь сбить воронов. Пару раз у них получилось – птица, поражённая магией, камнем падала на землю.

Но воронов было много, а сил и концентрации у измотанных магов Муратова – мало. Так что мы продолжали спокойно и методично изучать, насколько хорошо отступающие силы противника успели окопаться за ночь.

Вскоре те, кто управлял птицами, начали возвращаться в свои тела и докладывать. Картина вырисовывалась ясная и не слишком утешительная. Они успели неплохо устроиться. Окопы, насыпи, завалы из деревьев – работа кипела и сейчас, солдаты с лопатами и кирками продолжали совершенствовать свои позиции.

А в центре всего находилась дача Муратова, несколько зданий, окружённых грушевым садом. Всё это было накрыто магическим куполом. Не чета могучему щиту Очага, но всё же довольно крепкий.

И главное – видели самого графа. Он разъезжал перед своими войсками на коне, отдавая приказы. Он не сбежал и решил стоять здесь.

Я был слегка удивлён. Ожидал, что Муратов отступит к своему родовому поместью, под защиту полноценного Очага. Но нет, он предпочёл остаться и принять бой вместе со своими войсками. Возможно, из гордыни. Возможно, из расчёта, что мы, уставшие после долгого марша и предыдущих боёв, не рискнём штурмовать укреплённую позицию.

А возможно, у Рудольфа Сергеевича ещё сохранилась частичка дворянской чести.

Я собрал Никиту и Соболева у походного стола с картой.

– Видели? – спросил я, указывая на отмеченные разведкой укрепления.

– Видели, – хмуро отозвался Добрынин. – Устроились уже. И продолжают копаться.

– Ну и пусть, – фыркнул Станислав. – Эти окопы станут для них могилами. Каков план, о великий стратег Владимир?

Мы склонились над картой. План родился быстро. Решили бить в лоб, но с хитростью. Соболев со своей конницей должен был имитировать попытку глубокого обхода с фланга, вынуждая Муратова перебросить туда силы. А мы с Никитой в это время обрушим весь наш артефактный огонь и пехоту на центр. Как только оборона дрогнет – в прорыв пойдёт Чёрный полк.

Капитан Роттер и его люди (он взял к себе несколько десятков новобранцев) горели желанием участвовать в бою и доказать, что они действительно на нашей стороне. Никита не слишком доверял Роттеру, и правильно делал. Но я был готов рискнуть.

Утвердив план, мы приступили к его выполнению. Соболев умчался со своими всадниками. Через некоторое время на западном фланге поднялся шум – там завязалось сражение. Я дал сигнал, и наши артефакты открыли огонь по центру. Под прикрытием этого шквала вперёд пошла пехота под командованием Секача и Трояка.

Но сопротивление оказалось слишком суровым. Муратовцы, засевшие в окопах, встретили нас ураганным огнём. Их маги, укрытые за куполом дачи, координировали оборону, создавая перед нашими солдатами стены огня. Мы несли потери.

Видя, что атака захлёбывается, а прорвать оборону с ходу не получается, я приказал трубить отход. Нельзя было бессмысленно класть людей, мы и так потеряли достаточно.

Воины отошли на исходные позиции под прикрытием бури, которую вызвали соболевские маги Воздуха.

– Гонца сюда! – крикнул я.

Парень на лошади тут же оказался рядом.

– Скачи к ним с белым флагом. Передай, что я прошу личной встречи с графом Муратовым.

Посланец кивнул и помчался в сторону врагов. Вернулся он быстро – Муратов согласился поговорить.

Через полчаса мы встретились на выжженном поле, ровно посередине между нашими позициями. Он подъехал на своём огромном боевом коне, я – на своём. Мы остановились в нескольких шагах друг от друга. Его лицо было усталым, но глаза горели всё тем же знакомым, холодным огнём.

– Ну что, Владимир? – он первым нарушил молчание. – Пришёл просить пощады? Слишком дорого тебе обходится моё гостеприимство?

Надо же. Несмотря на то что его армия почти разбита, он находит в себе силы думать, что ещё может переломить ход войны.

Хотя бывает всякое. Я осознавал это и не позволял успехам вскружить себе голову.

– Наоборот, Рудольф Сергеевич, – ответил я спокойно. – Пришёл предложить вам сдаться. Ваше положение безнадёжно. Подумайте о людях, им незачем погибать впустую. Я обещаю, что никто из вашего рода также не будет убит.

Он коротко усмехнулся.

– Я никогда не сдамся тебе. Ни за что. Лучше умру здесь, на своей земле, чем преклоню колени перед выскочкой из опального рода!

– Преклонить колени, говорите, – задумчиво произнёс я. – Но вы ведь дважды делали это перед моим отцом, разве не так?

Лицо Муратова исказила ярость. Он стиснул поводья коня, и я ощутил, как его Исток закипает. Но сам оставался невозмутим.

– Впрочем, речь не обо мне и не о вас, граф, – сказал я. – Речь о людях, которые гибнут из‑за вашего упрямства.

– Солдаты знают, за что воюют! – отрезал он. – За свою землю! За своего графа! А твои воюют за что? За тщеславие какого‑то юриста, который возомнил себя генерал‑губернатором?

– Вовсе нет. Мы освобождаем свои земли и мстим за всё зло, что вы принесли нашему роду.

– Тогда я тоже мщу. Полагаю, ты знаешь о судьбе моей сестры, Владимир.

– Знаю. И мой отец невиновен в её гибели. А вот гибель моих родных… – я покачал головой. – Пожалуй, я даже рад, что вы отказываетесь сдаться. С огромным удовольствием поставлю вас на колени перед тем, как уничтожить.

Муратов резко развернул коня и поскакал обратно. Мы разъехались не прощаясь.

Война продолжалась.

По возвращении я приказал начать обстрел вражеский позиций из пушек технороты и наших самых мощных артефактов. Мы прощупывали, искали слабые места, изматывали их. Ждали, где же они дадут трещину.

Через несколько часов я ощутил, как меня вызывают через один из артефактов. Перед внутренним взором возник образ соблазнительной брюнетки.

Я удалился в свою походную палатку, сел, закрыл глаза и перенёс сознание в того ворона.

Картинка была смазанной и прыгающей – птица сидела на запястье Эмилии Романовны, которая ехала куда‑то в карете. Я не видел, что происходит снаружи, но судя по шуму, Карцева находилась на марше вместе со своей армией.

– Владимир? – её голос прозвучал удивлённо и игриво. – Не ожидала, что ты ответишь мне так скоро! Признайся, ты скучаешь по мне?

– Это же вы меня вызвали, Эмилия Романовна. Полагаю, вы соскучились по мне больше, чем я по вам.

– Ох, каков наглец! – графиня напустила на себя оскорблённый вид. – Ну ладно, раз уж вы опять не хотите флиртовать, перейдём к делу. У меня важные новости.

– Слушаю.

– Моя разведка донесла, что на дорогах стало очень оживлённо. Войска графа Токарева, баронов Воронова и Дорина выдвинулись к Горным Ключам. Причём Воронов и Дорин, похоже, намерены объединиться. Интересно, правда?

Несколько мгновений я переваривал услышанное, а потом коротко спросил:

– Каковы их намерения?

– Не знаю, милый Владимир, – кокетливо вздохнула Эмилия. – Никто не знает, кроме них самих. Я сама со своими войсками уже на подходе, и приду быстрее, чем эти трое.

– Не надо подходить к нам, – сказал я через ворона. – Встаньте лагерем севернее Горных Ключей, в стороне от основных дорог. Ваша армия может стать тем резервом, который нанесёт неожиданный и решающий удар.

– О, какая ответственность! – в её голосе послышались игривые нотки. – Мне нравится быть твоим тайным оружием, Владимир. Обещаю, буду очень‑очень хорошей девочкой и подожду твоего сигнала.

Я разорвал связь и вышел из палатки с новостями, которые не сулили ничего хорошего. Но обсудить их с Никитой и Станиславом я не успел. К нам уже скакал конный разведчик.

– Господин! Войска барона Неверова! Они движутся с запада ускоренным маршем. Будет здесь через несколько часов!

Добрынин присвистнул.

– Ух ты. Похоже, к Муратову много кто спешит на подмогу.

– Пока неясно, зачем они спешат, – мрачно заметил я. – Воронов, например, согласился голосовать за Базилевского на пост генерал‑губернатора. Конечно, доверять ему нельзя ни на грош, но всё равно… пока ничего не понятно.

Я посмотрел на укреплённый лагерь Муратова и отдал приказ:

– Продолжаем обстрел. И будем начеку. Воевода, разошли разведку во все стороны. Всем подразделениям – быть готовыми к бою в любой момент. Похоже, главное сражение ещё впереди.

Вечер опустился на Горные Ключи, принеся с собой тревожное затишье. Воздух, ещё недавно дрожавший от грохота обстрела, теперь был наполнен лишь голосами солдат и скрипом повозок. С запада, в отдалении, засветились огни нового лагеря – подошли войска барона Неверова.

Они не спешили сближаться, не пытались прорваться к осаждённым – просто встали. Эта пассивность вызывала множество подозрений.

– Беспрестанно следить за ними, – отдал я приказ. – Если тронутся с места – атаковать всеми воронами. Разбить авангард, а затем атаковать командиров и обозы.

Где находились армии Токарева, Воронова и Дорина, оставалось загадкой. Но они, без сомнения, спешили к нам. Чувство надвигающейся бури было почти осязаемым.

Ближе к ночи меня вызвал по «вороньей связи» Базилевский.

– Филипп Евгеньевич, как обстановка? – спросил я, перенеся сознание в птицу.

– Напряжённая, Владимир Александрович, – ответил юрист. – Солдаты барона Валеева захватили… или, как они утверждают, «взяли под защиту» все конторы и предприятия Муратова в городе. Никаких комментариев не дают даже представителям правительства.

– Любопытно. Что это может значить?

– Я терюсь в догадках, ваше благородие. Либо они и правда взяли их под защиту, либо наоборот.

– Будьте настороже, – предупредил я. – Докладывайте обо всём необычном.

– Конечно, барон. Как у вас обстановка?

– Воюем, Филипп Евгеньевич. Пока что рано говорить о победе. Что‑то большое затевается, и мы в самом центре…

Ночь прошла в тревожном ожидании. Обстрел позиций Муратова продолжился, но уже без прежней ярости – мы экономили заряды артефактов и снаряды пушек на случай генерального сражения.

На рассвете ко мне примчались конные разведчики.

– Господин! Войска Токарева, Воронова и Дорина объединились! Идут с востока, примерно в трёх часах пути.

Я немедленно отправил к ним гонцов, включая Артёма, который был уже лично знаком со всеми тремя. Гонцы несли к дворянам требование объяснить намерения.

Прошло почти два часа, но они не вернулись. Это был плохой знак. Очень плохой.

Я собрал совет. Наши войска были приведены в полную боевую готовность. Мы стояли лицом к укреплённому лагерю Муратова, с запада на нас смотрел лагерь Неверова, а с востока надвигалась новая, объединённая армия трёх дворян. Ситуация становилась критической.

Никита первым высказал мрачное предположение:

– Владимир, если все они ударят одновременно, мы не выдержим. Надо отходить, пока ещё есть шанс. Занять оборону на более выгодных позициях. У нас не больше часа, чтобы начать отступление.

– Какое ещё отступление? – вспылил Михаил. – Надо бить навстречу! Пусть Карцева атакует Неверова с севера, а мы разобьём троицу этих выскочек, пока они на марше!

– Михаил прав, – поддержал его Соболев, всегда готовый к самой отчаянной атаке. – Надо действовать!

Все взгляды устремились на меня.

– Подождём, – сказал я твёрдо, гася порыв брата и Соболева. – Мы не знаем их намерений. Чтобы атаковать, нужно быть уверенным в цели. Кто вам сказал, что они идут на помощь Муратову?

– А зачем они, по‑твоему, здесь? – фыркнул Миша.

– Это надо узнать, прежде чем атаковать. Мы подождём. В случае если они не свяжутся с нами и начнут подготовительные манёвры – нападём первыми.

Вскоре на восточной дороге показалась армия. Развёрнутые знамёна Токарева, Воронова и Дорина реяли впереди строя. Они шли чётко, организованно, но без явных признаков агрессии.

И тогда, наконец, к нашему лагерю подъехали гонцы, во главе которых ехал широко улыбающийся Артём.

– Ваше благородие! – воскликнул он издалека, размахивая шляпой. – Хорошие вести!

Когда он подъехал, то передал послание полностью:

– Граф Токарев, барон Воронов и барон Дорин не имеют враждебных намерений против барона Владимира Градова и его союзников, – торжественным тоном объявил рыжий. – Напротив, они здесь, чтобы принудить графа Муратова к миру и не допустить дальнейшего кровопролития.

– Неожиданно, – хмыкнул Добрынин. – Хорошо, что мы на них не напали.

– М‑да, – как‑то разочарованно согласился Михаил. По‑моему, его жажда битвы становилась всё ненасытнее.

Такой исход был лучшим из возможных. Но следом за облегчением пришло жгучее любопытство. С чего вдруг? Что заставило этих хищников, всегда державшихся в стороне, внезапно выступить миротворцами?

Что‑то мне подсказывало, что здесь не обошлось без советника Игнатьева… Где же он сам, интересно? В Горных Ключах его не видели.

К лагерю Муратова тут же помчался наш гонец с ультиматумом: сдаться и принять условия мира. Ответ пришёл быстро – гордый, надменный отказ.

Войска трёх дворян стали спокойно разворачиваться вокруг позиций Муратова, беря их в кольцо. Так и не увидевшись лично, мы с троицей согласовали действия и готовились к штурму.

Армия же барона Неверова снялась и отступила за пределы видимости. Интересный у него способ воевать.

До начала запланированного штурма оставалось уже совсем немного, когда произошло нечто совершенно неожиданное. Со стороны вражеского лагеря выехал один‑единственный всадник.

Это был он сам. Рудольф Сергеевич Муратов. Он ехал медленно, с достоинством, прямо к нашим позициям.

Все замерли, наблюдая за ним. Что это? Новая уловка? Капитуляция?

Он остановился на расстоянии и отыскал взглядом меня.

– Владимир! – его голос, обычно полный надменности, сейчас звучал устало, но твёрдо. – Выходи ко мне! Я предлагаю решить всё здесь и сейчас. Между нами. Без лишней крови.

– С чего вдруг, Рудольф Сергеевич? – крикнул я в ответ. – Поняли, что не устоите против объединённых сил, и решили попытать судьбу в дуэли?

– Я подумал над твоими словами. Ты был прав. Людям действительно ни к чему гибнуть понапрасну из‑за нашей вражды. Всё должно решиться между нами двумя.

Я смотрел на него, пытаясь найти подвох. Но не мог найти.

Возможно, это был последний порыв гордости аристократа, не желавшего быть раздавленным толпой. Возможно, что‑то иное.

Неважно. Я не собирался упускать шанс закончить это здесь и сейчас, без сотен или даже тысяч смертей.

– Хорошо, Рудольф Сергеевич, – произнёс я. – Принимаю ваш вызов. Будем биться прямо сейчас?

– Да! – его ответ прозвучал громко и чётко, разносясь по затихшему полю. – Прямо сейчас!