Текст книги "Абсолютная Власть. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 56 страниц)

Глава 5
Перестановка сил

На следующий день всё свершилось с неумолимой точностью. Благодаря связям Базилевского мы заранее связались с банкирами и чиновниками, специально выбрав тех, кому фон Берг когда‑то успел насолить. Эти господа с радостью согласились помочь и сработали безупречно.

Деньги, поступившие на счета фон Берга от моего «анонимного инвестора», были немедленно арестованы. Не успел Генрих Карлович опьянеть от вида круглой суммы, как его навестили суровые господа с печатями Дворянского ведомства и судебными предписаниями.

Ему доходчиво разъяснили ситуацию. Деньги на счетах есть? Есть. Долг по решению суда перед подданными рода Градовых существует? Существует. Следовательно, средства в полном объёме подлежат немедленному перечислению в счёт погашения этого долга.

Все попытки барона возмутиться, сослаться на договор купли‑продажи и то, что это «другие деньги», были разбиты в пух и прах. Фон Бергу мягко напомнили, что попытка скрыть активы от взыскания – это статья, доходящая до лишения титула. Выбора у него не оставалось.

Со скрипом, со сломанной гордыней и, я уверен, с клокочущей ненавистью ко мне, фон Берг подписал распоряжение о переводе всей суммы. Но не лично каким‑то там бывшим рабочим, о нет. Средства были переведены на счёт недавно созданного юридического лица – «Фонда поддержки и развития рабочих коллективов земель рода Градовых». Или, сокращённо, просто «Фонда рабочих».

Таким образом, фон Берг лишился всего и сразу. Активов, которые теперь юридически принадлежали мне. И денег, которые ушли в Фонд. Он успел только немного полюбоваться на красивые цифры на счёте.

Но на этом всё, разумеется, не закончилось. Это был лишь первый, подготовительный акт. Наступал акт главный.

Днём я направился в поселение на территории поместья. Раньше у него не было никакого названия, но я знал, что с недавних пор жители между собой называют его Градовка.

Что же, пускай. Мне приятно, что деревню назвали в честь моего рода.

Мы со Степаном встретились в его доме. Он жил один, но внутри оказалось неожиданно опрятно – нет пыли и грязной посуды, всё на своих местах. Обычно в доме холостого мужчины всё выглядит совсем иначе.

– Добро пожаловать, господин, – Кожемяко указал на комнату. – Проходите, присаживайтесь. Кефиру хотите? Свеженький.

– С удовольствием, – сказал я, усаживаясь за стол.

Степан налил мне кефира в кружку, подал и сам сел напротив. Положил перед собой огромные, привыкшие к тяжёлой работе руки. В его взгляде читалось ожидание.

Кожемяко прекрасно знал, зачем я приехал, и было заметно, как он нервничает. Но мужчина старался не показывать виду.

Степан уже доказал свою верность роду, хорошо помог в организации мятежей, а главное, взял в свои руки развитие Градовки. Идеальная кандидатура на пост номинального главы Фонда.

– Отличный кефир, Степан, – сказал я, сделав несколько глотков. – Из нашего молока?

– Конечно, ваше благородие. Скоро уже и первая партия сыра созреет.

– Рад слышать. Но сегодня я пришёл обсудить другие дела.

– Про Фонд?

– Про него, – кивнул я. – Деньги от барона пришли. Всё, как мы и планировали.

– Получилось, значит? – глаза Степана вспыхнули радостью.

– Получилось, – подтвердил я, открывая папку, и достал комплект документов. – Теперь – следующий шаг. Фонд, который ты возглавляешь, выкупает у меня только что приобретённые активы. Лесопилку, заводы, вырубки. Вот договор. Цена – ровно та сумма, что сейчас лежит на счету Фонда.

Степан взял бумагу, водил пальцем по строчкам, шевеля губами. Он был грамотным, научился читать уже в зрелом возрасте, но сложные юридические формулировки давались ему тяжело. Однако суть он ухватывал мгновенно.

– Выходит… – он медленно поднял на меня взгляд, в котором читалось полнейшее непонимание и потрясение. – Мы… то есть Фонд… на деньги барона выкупаем у вас его же заводы?

– Именно так, – я не смог сдержать улыбки. – Поздравляю с удачной сделкой, господин председатель. Вы только что стали владельцем значительной промышленной собственности.

Степан медленно положил документ на стол и провёл рукой по бороде, смотря в пустоту.

– Так не бывает… – прошептал он. – Это ж… как? Они же теперь наши? Простых людей?

– Ну да, – я пожал плечами. – Коллективная собственность. Юридически – собственность Фонда, который действует в интересах трудовых коллективов. Фактически – да, ваше. Общее.

– Как же мы со всем этим справимся? Здесь надо головой работать, а мы только руками умеем.

– Не переживай. Руководить предприятиями будет нанятая Фондом управляющая компания, с этим я тебе помогу. Базилевский уже подыскал толковых людей. И все последующие контракты на поставки леса, кирпича, пороха будут заключаться напрямую с моим родом. По честным ценам. Получится, что вы работаете на себя и на общее дело. Всем выгодно.

Степан долго молчал, переваривая услышанное. Потом покачал головой, и на его суровом лице расплылась широкая, почти мальчишеская улыбка. В глазах заблестели слёзы.

– Владимир Александрович… Я не знаю, что и сказать, – застеснявшись, он закрыл глаза ладонью.

– Ничего не надо говорить. Как я сказал, это обоим выгодно.

– Спасибо вам, барон. Большое, искреннее человеческое спасибо! – смахнув слёзы, Кожемяко взглянул мне прямо в глаза. – Знаете, я на своём веку немало дворян повидал. И графов, и князей… Все они о себе да о своём кармане думали. А вы совсем другой. Самый благородный из всех дворян, что я встречал. Честное слово!

– Спасибо за добрые слова, Степан, – ответил я. – Это просто справедливость, ничего более. Теперь ваша задача – наладить работу. И помнить: раз это ваша собственность, то и защищать её вам. Мои дружинники помогут, но костяк охраны должен состоять из ваших же ребят. Обучим, вооружим.

– Понял, – Кожемяко серьёзно кивнул. – Но я тут прочитал, что раз все эти места стали собственностью Фонда, они как бы не имеют отношения к роду Градовых, правильно?

– Правильно, – улыбнулся я. – Верно мыслишь, Степан. Отныне предприятия являются гражданской собственностью. Следовательно, находятся под защитой государства и не могут быть атакованы, а также должны быть освобождены от оккупации.

– Ловко! Это значит, что враги и солдат своих должны от предприятий увести, правильно?

– Конечно. А также не будут иметь права использовать рядом артиллерию и боевые артефакты, – сказал я.

Впрочем, мы тоже, но у нас гораздо меньше крупных орудий. И войну мы в любом случае начнём из оборонительного положения. А воткнув несколько нейтральных зон среди оккупированных земель, мы подпортим врагам логистику и усложним манёвры.

Степан взял ручку и твёрдо, без тени сомнения, подписал договор. Его подпись была крупной и неуклюжей.

Я поставил свою печать. Всё. Круг почти замкнулся. Деньги Соболева вернутся к нему. Активы перешли в руки тех, кто на них работал. А фон Берг остался у разбитого корыта – без заводов, без денег и с необходимостью немедленно выводить свои войска с теперь уже гражданских, неприкосновенных объектов.

Иначе его и Муратова ждут новые гигантские штрафы от Дворянского ведомства, чьи чиновники уже потирали руки в предвкушении нового дела.

Вечером, когда первые звёзды проступили в бархатном небе над усадьбой, я поднялся в свой кабинет. Воздух ещё хранил дневное тепло, но от каменных стен уже веяло прохладой. Дело было сделано, папка с подписанными документами лежала на столе, но один финальный штрих оставался.

Я закрыл глаза, сосредоточившись. Внутренняя энергия сконцентрировалась в родовом перстне, вызвав лёгкую, едва уловимую вибрацию. Перед мысленным взором возник образ – неясный, мерцающий, но узнаваемый: хищный профиль, усмехающиеся глаза, небрежная чёлка. Граф Соболев.

– Здравствуй, Станислав, – произнёс я через ворона. – Порадуйся вместе со мной, всё прошло как по нотам.

Соболев усмехнулся и картинно зааплодировал.

– Поздравляю, Владимир! План был очень дерзким, но я не сомневался, что у тебя всё получится.

– Благодарю за помощь. Деньги будут перечислены в течение двух дней. Все комиссии, разумеется, за мой счёт. Твой капитал вернётся к тебе целым и невредимым. Чувство глубокого морального удовлетворения в подарок.

– Моральное удовлетворение – это, конечно, прекрасно, – рассмеялся Станислав. – Но я не против и более материальных бонусов в будущем. Итак, я правильно понимаю, что наш дорогой Генрих Карлович остался и без штанов, и без портков?

– Совершенно верно, – подтвердил я. – Он лишился всего.

– Браво! – Соболев приподнял бокал с вином. В его голосе прозвучала неподдельная радость сорванца, чья проделка удалась на славу. – Вот это операция! Чистой воды искусство. Надо будет как‑нибудь повторить. Может, Муратову что‑нибудь подобное предложишь? С него, я думаю, можно вдвое больше содрать!

Мой ворон покачал головой.

– С Рудольфом Сергеевичем этот фокус не пройдёт. Он не настолько жаден и глуп. Фон Берг был идеальной мишенью.

– Тем хуже для него, – парировал Соболев. – Значит, найдём другой способ его уничтожить. Итак, графиня Карцева по факту на нашей стороне. Барон фон Берг повержен. Альянс трещит по швам! Что теперь, о великий стратег?

Я помедлил мгновение. Ворон повернул голову, и я его глазами увидел ярко горящий камин.

– А дальше – пламя, – сказал я. – Осталось последнее. Выиграть суд. А затем… выиграть войну.

Посёлок Горные Ключи, дача графа Муратова

На следующий день

Дача графа Муратова в Горных Ключах тонула в зелени и казалась островком спокойствия. Но внутри, в кабинете с дубовыми панелями и массивным письменным столом, бушевала буря.

Барон фон Берг метался по комнате, как раненый вепрь. Его тучное лицо заливал багровый румянец, пот струился по вискам и шее. Барон размахивал руками, его голос, хриплый и сорванный, заставлял трястись стёкла в окнах.

– Он меня обманул! Обвёл вокруг пальца, как последнего идиота! – вопил он, останавливаясь перед Муратовым, который сидел в кресле с выражением ледяного спокойствия на лице. – Этот щенок, этот выскочка Градов! Ты слышишь, Рудольф? Он меня ОГРАБИЛ! Юридически чисто, подло, по‑хамски ограбил!

– Я слышу, Генрих Карлович, – холодно отозвался Муратов, постукивая пальцами по подлокотникам. – Вы кричите достаточно громко, чтобы вас услышали мертвецы на том свете. Успокойтесь и сядьте. Вы мне так ковёр протопчете.

– Какой, к демонам, ковёр⁈ – взревел фон Берг, но всё же плюхнулся в кресло, которое застонало под его весом. – У меня нет денег, Рудольф! Ни копейки! Эти… смерды! Этот Фонд рабочих, который, я уверен, сам же Градов и создал! Мои заводы теперь принадлежат каким‑то мерзким простолюдинам! А я должен выводить оттуда войска, потому что это теперь «гражданские объекты»!

Он схватился за голову и застонал. Потом без спроса схватил со стола бутылку коньяка и сделал несколько жадных глотков. Закашлявшись, он пролил немного коньяка на ковёр.

Муратов поморщился, но сдержал вспышку гнева, только стиснул подлокотники кресла. Да, его тоже бесило, что Градов снова их переиграл. Так нагло и в то же время так изящно.

Волей‑неволей Рудольф Сергеевич проникся уважением к своему противнику. Только это не значило, что он собирался давать ему какие‑то поблажки. Напротив, стремление сокрушить Градова стало только сильнее.

Глотнув ещё коньяка, фон Берг сказал уже тише:

– Мне нечем платить солдатам. Понимаешь? Не‑чем! Они уже ропщут! Ещё неделя – и они или разбегутся, или взбунтуются и перережут моих офицеров! – голос барона становился громче с каждым словом. – А этот суд… этот проклятый суд! Что, если нам прикажут выплатить штрафы за военные преступления⁈ У меня же нет средств на это! Что мне делать, продавать поместье и драгоценности жены⁈ Меня окончательно добьют!!!

Муратов наблюдал за этой истерикой с отстранённым любопытством, как хищник, рассматривающий бьющуюся в агонии добычу.

– Вы позволили себя обвести вокруг пальца, – констатировал он, и в его голосе не было ни капли сочувствия. – Вам подсунули блестящую, но очевидную аферу, а вы, движимый жадностью и отчаянием, проглотили крючок, леску и удилище вместе с рыбаком. Виноваты в этом вы сами, Генрих Карлович.

– Я виноват⁈ – фон Берг вскочил с кресла, трясясь от ярости. – А ты⁈ Ты где был, а? Твои советники, твои шпионы? Почему никто не предупредил меня? Почему я вынужден воевать на два фронта, с Градовым и с Карцевой, а ты сидишь и делаешь вид, что ничего не происходит⁈

Глаза Муратова сузились до щёлочек. Ледяное спокойствие сменилось яростью. Он медленно поднялся и хотя был ниже фон Берга, его фигура вдруг наполнилась такой угрожающей силой, что барон невольно отступил на шаг.

– Вынуждены? – процедил Муратов, и его тихий голос прозвучал громче любого крика. – Вы ничего не вынуждены, барон. Вы – жадный, недальновидный дурак, который полез в большую игру, не рассчитав сил. Вы думали, что война – это лёгкая прогулка и делёж трофеев? Вы ошиблись. Градов оказался умнее, хитрее и беспощаднее вас. А вы теперь приходите сюда и смеете указывать мне? Смеете что‑то требовать⁈

Он сделал шаг вперёд. Фон Берг отступил ещё, наткнувшись на кресло, и приподнял бутылку, будто готовясь защищаться с её помощью.

– Мои советники? Мои шпионы? Они работают на победу альянса, а не на то, чтобы вытаскивать из дерьма каждого неудачника, который не может уследить за собственным кошельком! Вы хотели быстрой наживы – вы её не получили. Вы хотели лёгкой войны – но просчитались.

– Но… что мне теперь делать? – выдохнул фон Берг, и в его голосе впервые прозвучало не яростное отчаяние, а животный страх.

Рудольф помолчал, наблюдая, как из барона уходит последняя спесь. Он видел перед собой не союзника, а разбитую, жалкую развалину. Но развалину, которую ещё можно было использовать как таран.

– Успокойтесь, – его голос вновь стал гладким и холодным, как полированный гранит. – Ваши солдаты не разбегутся. Их жалование будет выплачено. Я об этом позабочусь.

Фон Берг остолбенел, уставившись на него.

– Вы позаботитесь? Но…

– Но это не подарок, – резко прервал его Муратов. – Это инвестиция в нашу общую боеспособность. И в вашу дальнейшую лояльность. С этого момента ваша армия переходит под моё оперативное командование. Ваши офицеры будут получать приказы от моего воеводы. Вы же будете сидеть тихо в своём поместье и не мешать мне разбираться с тем бардаком, что вы устроили. Понятно?

Это было унизительно, и граф сам был не в восторге оттого, что приходится так поступать с союзником. Если начистоту, на какую лояльность после подобного можно было рассчитывать?

Но выбора не осталось. Альтернатива – поражение в войне с Градовым. Этого Муратов не мог допустить.

Фон Берг молча кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

– Хорошо, – Муратов вернулся к своему креслу. – Что касается войны на два фронта… Карцева – временная проблема. Сейчас важнее Градов. Он стал слишком опасен. Вы слышали, что он не просто набирает дружину? Он создал отдельный отряд, вооружённый пороховым оружием.

– Правда? – ошарашенно выговорил Генрих.

– Не знаю, где он сумел достать артиллерию… Но мои шпионы докладывают, что у него не меньше трёх десятков орудий.

Он замолчал, глядя на потухшее лицо барона.

– Нам нужны новые союзники. Сильные. Те, кого не испугает его хитрость и растущая мощь. Я уже веду переговоры кое с кем. И… – он сделал паузу, – у меня есть другой козырь.

Фон Берг поднял на него беспомощный взгляд. Осторожно поставил коньяк на место и переспросил:

– Козырь?

На лице Муратова появилась тонкая улыбка, безжалостная, как нож убийцы.

– Скоро будет нанесён удар. Такой удар, от которого он не оправится. Если всё получится, как задумано, мы уничтожим его Очаг. Раз и навсегда. Лишим его силы. И тогда этот слишком умный щенок превратится в бродячую собачонку, которую можно будет пристрелить у обочины.

В кабинете повисла тишина. Даже фон Берг, поглощённый своим горем, замер, осознавая чудовищность сказанного. Уничтожение Очага вражеского рода… Это было выше простой войны. Это была абсолютная, тотальная война на уничтожение.

– Уничтожить Очаг? – прошептал он. – Но как? Это же…

– Это необходимо, – безжалостно закончил Муратов. – Теперь вы свободны, Генрих Карлович. Ждите распоряжений о ваших войсках. И постарайтесь больше не совершать глупостей. Моё терпение не безгранично.

Он отвернулся к окну, демонстративно прекратив разговор. Фон Берг постоял ещё несколько секунд, потом, понурившись, побрёл к выходу.

Рудольф Сергеевич, глядя в тёмное стекло, где отражалось его собственное худое лицо, уже строил новые планы. Планы, в которых разорённый барон был уже не союзником, а разменной пешкой. Пешкой, которую можно было без сожаления бросить под удар, чтобы добиться главной цели.

Уничтожить род Градовых.

Поместье барона Градова

Следующим утром

Утренний воздух на заднем дворе был прохладным, пах зеленью и свежей выпечкой. Баба Маша решила приготовить с утра булочки, и это дало нам с Таней время потренироваться.

Мы выбрали место в глубине двора за полуразрушенной оранжереей – подальше от любопытных глаз и под надёжными кронами деревьев.

Таня, собрав волосы в тугой хвост, сосредоточенно хмурила лоб. Перед ней в воздухе висел сложный, многослойный щит из чистого света – мозаика из гексагональных сегментов, каждый из которых пульсировал слабым серебристым сиянием. Элемент Отражения был её козырем, её природным даром, но сила – ничто без контроля.

– Держи фокус, – говорил я, стоя в стороне. Моя рука была поднята, и из ладони бил сконцентрированный поток энергии, похожий на белую молнию. Он упирался в центр Таниного щита, рассыпаясь на тысячи искр. – Не отражай сразу всю силу. Дроби удар, распредели по всей структуре. Чувствуй, как энергия течёт через тебя, а не против тебя.

Щит дрожал, искрился на грани распада. На лбу у Татьяны выступили капельки пота.

– Не получается… – сквозь зубы процедила она. – Слишком… сильно!

– Это даже не треть моей силы, Таня, – мягко, но непреклонно ответил я. – Враг будет бить сильнее. Дыши. Вспомни формацию, которой я тебя учил. Слегка измени структуру – у тебя должна получиться не стена, а воронка.

Сестра зажмурилась, сосредоточилась, и щит изменился. Из монолитной стены он стал гибким, текучим. Моя «молния» стала не упираться в него, а как бы обтекать, теряя концентрацию, рассеиваясь в воздухе мерцающим туманом.

Гул воздуха стих. Щит стабилизировался, сияя ровным, уверенным светом.

– Да! – выдохнула Таня, открывая глаза. – Получилось!

– Теперь – обратный импульс, – скомандовал я, не давая ей расслабиться. – Собери рассеянную энергию. Сожми на мгновение. И – отбрось!

Её лицо снова исказилось от усилия. Щит сжался в ослепительно яркую точку, а затем выплеснул обратно в мою сторону сгусток слепящей энергии. Я парировал его движением запястья, рассеяв в ничто.

– Неплохо, – оценил я, опуская руку. – Очень неплохо. Есть над чем работать, но прогресс очевиден.

Таня опустила мелко дрожащие руки. Она тяжело дышала, но на её лице сияла улыбка – чистая радость от успеха и одобрения.

– Спасибо, Володя, – сказала она, подходя ко мне. – По‑настоящему спасибо. Я раньше и представить не могла, что смогу так управлять силой. Отец пытался учить, но у него не было ни времени, ни… – она запнулась, – такого понимания, как у тебя.

Она посмотрела на меня, и в её глазах светилась не только признательность, но и глубокая, неподдельная гордость.

– Он всегда в тебя верил. Знаешь, когда ты уехал в Тибет, он часто говорил маме: «Владимир – крепкий орешек. Если что случится – он род вытянет». Он видел в тебе то, чего другие не замечали.

Её слова тронули что‑то глубоко внутри, заставив сердце на мгновение сжаться. Вера сестры в меня воодушевляла сильнее любых побед.

– Спасибо, Таня, – сказал я тихо. – Это многое значит.

Я не удержался и обнял её, чувствуя, как Татьяна вся напряглась от неожиданности, а потом расслабилась, доверчиво прижавшись ко мне. В такие редкие мгновения я позволял себе быть не Владыкой, не главой рода, а просто старшим братом.

– Скоро всё это закончится, – пообещал я, глядя поверх её головы на заросший сад. – Я верну всё, что у нас отняли. И больше никто не посмеет тронуть нашу семью. Обещаю.

Она что‑то прошептала в ответ, но я не разобрал – в тот же миг мир взорвался.

Это пришло изнутри. Чудовищный, оглушающий удар по самому нутру, по связи, что пульсировала в каждой клетке моего тела. Удар по Очагу.

Воздух взвыл. Земля под ногами дрогнула, потом затряслась, как в лихорадке. Из окон усадьбы с треском и лязгом посыпались стёкла. Само пространство вокруг наполнилось низким, всепроникающим гулом, от которого закладывало уши и сводило зубы. Где‑то с грохотом рухнула часть карниза.

Таня вскрикнула от ужаса, вцепившись мне в руку.

– Володя! Что это⁈ Что происходит⁈

Я ответил не сразу. Внутри всё клокотало и стонало от чужеродного, ядовитого прикосновения к самому сердцу нашего рода. Я чувствовал, как извращённая, чёрная формация впивается в энергетическое поле Очага, пытаясь разорвать его, отравить, погасить.

Но я был готов. Часть меня – та, что осталась холодной и расчётливой даже в этот миг, – ждала этого.

Я повернулся к сестре. Лицо её было белым от страха, глаза – огромными.

– То, чего я ждал, – сказал я, и мой голос прозвучал странно спокойно на фоне происходящего хаоса. – Враги атаковали наш Очаг.

Ударная волна, прошедшая через саму реальность, всё ещё отдавалась в костях, но разум уже был чистым и холодным.

Страх Тани, грохот трясущегося поместья, забивающий уши магический гул – я отсёк всё это, сосредоточившись на главном.

Оставался только план. Чёткий, выверенный до мелочей.

Я не терял времени даром. Всё было готово, и даже Очаг, связь с которым стала крепче за последнее время, был предупреждён об угрозе.

Я до сих пор не был уверен, обладает ли аномалия разумом, однако у меня получилось «научить» его необходимым навыкам.

«Очаг! – отдал я мысленный приказ. – Мобилизовать все резервы! Используй формацию „Бастион“. Держись!»

Я почувствовал, как Очаг откликнулся болезненной, но яростной пульсацией. Невидимые защитные барьеры, вплетённые в сами стены усадьбы, вспыхнули с новой силой, пытаясь противостоять чужеродному вторжению.

Но этого было мало. Враги атаковали, используя связь моего Очага с Очагом Плаховых. Ритуал был мощным и подготовленным.

Я повернулся к Тане, которая стояла, прижавшись ко мне, с глазами, полными ужаса.

– Таня! – мой голос ударил как хлыст, заставив сестру вздрогнуть и встрепенуться. – Слушай меня! Очагу нужна сила, твой элемент Отражения поможет ему выстоять. Сосредоточься и дай ему всё, что можешь. Справишься?

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Оторвалась от меня, зажмурилась, прижала руки к бокам и стиснула кулачки. Я почувствовал, как её сила потекла к Очагу, подпитывая его.

Хорошо.

Я рванул к дому. Земля всё ещё колебалась под ногами, из трещин на фасаде сыпалась штукатурка. Воздух гудел, как струна, готовая лопнуть.

На переднем дворе я увидел Никиту и готовых к бою дружинников.

– Владимир! – воевода бросился ко мне. – Что происходит?

– Очаг атакован, – на ходу ответил я.

Подбежав к Никите, хлопнул его по плечу и оглядел солдат. В глазах каждого из них стояла решимость, но, услышав мои слова, бойцы растерялись. Ведь они знали, что никак не могут помочь Очагу.

И это была правда. Но для них у меня было готово иное поручение.

– Слушай приказ! – воскликнул я. – Оставить одну роту на охране поместья. Всем остальным, включая технороту – немедленно выдвигаться к поместью Плаховых. Мы объявляем им войну.

На лице Добрынина на секунду появилась неуверенность. «Ещё одна война? Сейчас?» – наверняка именно такие мысли проскользнули у него в голове.

Но миг спустя воевода кивнул и вытянулся в струнку:

– Есть!

– Свяжись с Базилевским, пусть всё оформит юридически. Основание для войны – нарушение кровной клятвы и магическая атака без предупреждения. Прикажи технороте начать обстрел поместья Плаховых. На переговоры не соглашаться. Береги людей, но если увидишь возможность взять их земли штурмом – атакуйте, – выдал инструкции я.

– Так точно, – ответил Никита.

– Увидимся на поле боя, – я пожал ему руку, отсалютовал дружинникам и помчался в дом.

Из‑под крыльца мне навстречу вылетел Варвар. Его шерсть стояла дыбом, единственное ухо было прижато, жёлтые глаза горели яростью. Он громко, хрипло мяукнул, бросился ко мне и указал мордой на дверь.

– Знаю, пушистый, знаю, – бросил я, перескакивая через ступени.

Кот, не переставая орать, помчался рядом.

Дверь в Чертог была распахнута настежь. Я ворвался внутрь, Варвар следом за мной.

Воздух здесь был густым, тяжёлым и горячим. Такое ощущение, будто вдыхаешь раскалённое масло.

Сам Очаг, висящий посреди комнаты, пульсировал аритмичным светом. От него шли волны энергии, разряды били в потолок, оставляя выбоины. По стенам ползли тени, искажаясь и принимая уродливые формы – отголоски вражеского ритуала.

Варвар жалобно посмотрел на меня, словно умолял спасти Очаг.

Замерев на мгновение, кот выгнул спину, а потом с отчаянным мяуканьем бросился к Очагу и улёгся под ним. Прижавшись к камням, он закрыл глаза и затрясся всем телом.

И я увидел, как тонкая, едва заметная нить энергии потянулась от кота к Очагу. Жизненная сила. Варвар всеми силами пытался помочь.

Времени на умиление не было. Я подскочил к заранее подготовленной шкатулке и применил родовое кольцо, снимая магический замок. Внутри лежали три ядра аномалий – разноцветные сферы, добытые моими дружинниками.

Я схватил все три. Их поверхность обжигала пальцы холодом и жаром одновременно.

– Держись, – сказал я Очагу, приближаясь к нему. – Сейчас мы им ответим.

Я швырнул ядра в воздух перед пульсирующей сферой. Они зависли, образуя треугольник. Я поднял руки, создавая сложнейшую формацию. Голос, срываясь на низкий, гортанный рёв, выкрикивал слова заклинания, древние и тяжёлые, каждое из которых отнимало часть сил.

Магия, о которой земляне даже не слышали. Сила, которой в этом мире никогда не было.

Но она есть во мне…

Ядра аномалий вспыхнули слепящим светом. Дикая энергия хлынула из них, и Очаг немедленно начал её поглощать. Он питался этой грубой, чужой силой, превращая её в своё оружие.

Враги били по нему, пытаясь разорвать извне. Я дал ему оружие для ответного удара.

– Давай! – закричал я, чувствуя, как энергия достигает критической массы. – Элемент Телепатии! Формация «Возмездие»! Через тот канал, по которому они бьют! Верни им всё! Втройне!

Очаг застыл на мгновение и вспыхнул, заполняя своим сиянием весь Чертог.

Из сферы вырвалась ментальная волна – невидимый меч, сплетённый из боли, ярости, отражённой мощи и необузданной энергии аномалий. Она помчалась по обратному следу вражеского ритуала, готовая нанести удар.

Я увидел её внутренним взором – она рвалась сквозь слои реальности, к источнику атаки, к тем, кто осмелился посягнуть на сердце моего рода.

И в тот миг, когда она должна была достичь цели…

Я увидел, как последняя капля жизни покинула Варвара.

Кот на моих глазах дёрнулся, издал последний вздох и умер.