Текст книги "Абсолютная Власть. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 56 страниц)

Глава 3
Грязь и тайны

На границе владений графини Карцевой

Грязь была везде. Липкая, въевшаяся в дощатые настилы окопов, в мундиры солдат, в их руки и лица. Запах тоже стоял не лучший. Дым от костров, мужской пот, запахи полевой кухни и отбросов смешивались в жуткую какофонию.

Эмилия шла по траншее, едва сдерживая тошноту. Её красные сапожки из тончайшей кожи, стоившие целое состояние, теперь напоминали калоши какого‑нибудь свинопаса. Костюм для верховой езды, облегающий безупречную фигуру Карцевой, был испачкан и пропитался местными дурными ароматами.

Однако, несмотря на это, графиня всё равно сияла, как бриллиант в куче навоза. Замечавшие её солдаты округляли глаза и подобострастно кланялись. Столько голодных, полных восхищения взглядов Эмилия не ощущала на себе давно.

Так что, несмотря на гадкие условия, её настроение было просто чудесным. Карцева, не спеша, вышагивала по траншеям, заглядывала в блиндажи, скупо кивала офицерам и безразличным взглядом оценивала рядовых. Порой позволяла себе улыбку, от которой краснели дружинники. Соблазнительно покачивая бёдрами, ощущала обращённые в спину взгляды.

Хотя, скорее всего, пялились солдаты не на спину, а на, чтобы было чуть ниже. Графиня была не против. Ей нравилось чувствовать вожделение вояк.

Рядом, старательно подстраиваясь под её неспешный шаг, ковылял воевода Фёдор Васильевич Бутурлин. Его пышные седые бакенбарды сегодня казались Эмилии особенно нелепыми.

– Здесь, ваше сиятельство, держит участок второй взвод, – заботливо объяснял воевода. Его голос звучал слишком громко, слишком пафосно для этого места, пропитанного грязью и смертью. – Вон там, обратите внимания, расположены лучемёты. А сферогенераторы надёжно защищены, пока что ни один не был повреждён или тем более уничтожен.

– И часто бывают обстрелы? – спросила Карцева.

– Регулярно, – кивнул Бутурлин и почесал заросшую щёку. – Каждые несколько часов. Прошлой ночью почти не смолкали.

– А мы что же?

– Отвечаем, ваше сиятельство. Но боеприпасы, согласно вашему приказу, экономим. Маги напускают на противника штормы, затрудняя наблюдение и возможные попытки наступления.

Эмилия кивнула, не глядя на воеводу. Её глаза скользили по лицам солдат, прижавшихся к земляным стенкам.

– Я правильно понимаю, что Роттер пока не стремится атаковать? – спросила она.

– Пока что нет, но попытка будет, – хмуро ответил Бутурлин. – Они постоянно прощупывают нашу оборону. Разведка докладывает, что в тылу у них находятся танки, ваше сиятельство.

– Что они смогут против магии? – фыркнула графиня.

От неё не укрылось, как воевода коротко переглянулся с молодым лейтенантом, сидящим у входа в блиндаж. Рядовые попрятали взгляды.

– Что? Я чего‑то не понимаю? – раздражённо спросила Карцева.

– Танки сами по себе обладают сильным технологическим полем, госпожа. А они дополнительно установили портативные подавители магии. Артефактные удары не могут причинить танкам вреда. Машин немного, и вверх по лощине они подняться не смогут… Но есть риск, что атакуют с западного фланга, – Фёдор Васильевич указал рукой направление.

Эмилия, нахмурившись, отогнала прожужжавшую возле лица жирную муху и спросила:

– И что же нам с этим делать?

– Мы поставили противотанковые ежи и приготовили самые мощные заряды для бомбард. Начали копать рвы, но подверглись сначала арбалетному, а затем артиллерийскому обстрелу.

– А мины?

– Ещё не доставлены, ваше сиятельство, – ответил воевода. – И будет сложно установить их за пределами действия нашей магии. Придётся рисковать жизнями солдат.

«Значит, придётся», – подумала Карцева, но не сказала этого вслух. Поскольку эти самые солдаты смотрели сейчас на неё.

– Сделайте всё возможное, чтобы не допустить прорыва и при этом сберечь жизни наших доблестных дружинников, – произнесла она и очаровательно улыбнулась лопоухому рядовому.

Тот растянул губы в ответ, показывая коричневые от табака зубы. Эмилия еле сдержала гримасу отвращения.

Она подошла к насыпи, где дежурный наблюдал за противником через бинокль.

– Дай взглянуть, – приказала она.

Дружинник с поклоном подал ей бинокль. Эмилия упёрлась локтями в сырую землю, навела оптику на затянутые утренним туманом вражеские позиции.

– Ваше сиятельство, осторожней, – зашипел Бутурлин. – У фон Берга отменные снайперы! Мы только вчера потеряли из‑за них двух офицеров.

Карцева лишь презрительно фыркнула. Пусть попробуют выстрелить. Её защитный амулет был способен выдержать не одну пулю.

Она оглядела лагерь неприятеля. Виднелись укрепления – мешки с песком, брёвна, колючая проволока. Фигурки солдат, копошащиеся как муравьи. Артиллерию и тем более танки не было видно – силы фон Берга держались в тылу, чтобы магическая аура не мешала стрельбе.

Неплохо окопались, сволочи… Чтобы захватить позиции Роттера штурмом, дружине Карцевой не хватит сил. Но по плану, что предложил ей Градов, сначала следовало дождаться атаки, а уже потом идти в ответное наступление.

Интересно, насколько сам Роттер настроен воевать? Каково ему сражаться против тех, с кем провёл бок о бок почти год? Почему он вообще это делает?

Графиня опустила бинокль и велела:

– Воевода! Немедленно отправь гонца к Роттеру. Пусть передаст, я желаю лично с ним побеседовать. На нейтральной полосе, посередине лощины. Через полчаса.

– Ваше сиятельство? – нахмурился Бутурлин. – Простите, но о чём вам разговаривать с этим выродком? Он же предал…

– Я прекрасно знаю, что он сделал! – резко перебила Эмилия. Её голос заставил ближайших солдат вздрогнуть. – Но я хочу посмотреть ему в глаза. Отправляй гонца. Немедленно!

Воевода, пробормотав под нос что‑то невнятное, отдал приказ. Через несколько минут молодой солдат с белым флагом на древке осторожно выбрался поверх бруствера и зашагал вниз, в лощину, к невидимой линии, разделяющей врагов. Все замерли, наблюдая. Эмилия снова подняла бинокль.

Дружинник двигался медленно, высоко держа флаг. Он прошёл уже треть пути. Потом половину. Туман постепенно скрывал его фигуру, а белый флаг совсем исчез, растворившись в таком же белом мареве. Казалось, что солдат держит над головой бесполезную палку.

Вскоре дружинник совсем пропал в тумане. Наступила напряжённая тишина ожидания.

Прошло всего лишь несколько минут, как из мглы вдруг показалась другая фигура. Высокий, статный офицер в чёрной форме, верхом на вороном жеребце.

– Роттер, – процедила графиня, стискивая бинокль.

Константин управлял лошадью без поводьев. Его руки были заняты – в одной он держал свою тяжёлую саблю, а в другой…

– Демоны меня возьми, – выдохнул Бутурлин.

В другой руке Роттер нёс отрубленную голову гонца. Держа за волосы, он поднял её повыше, а затем швырнул в сторону Карцевой.

– Подлый ублюдок! – проревел воевода. – Да как он…

Его крик потонул в оглушительном грохоте. С вражеской стороны ударили лучемёты. Потоки энергии с воем пронеслись над лощиной и врезались в землю слева от Эмилии. Почва вздыбилась фонтанами грязи и дыма.

Солдаты рядом с графиней бросились на землю, прикрывая головы. Защитные сферы сомкнулись над траншеями мгновение спустя. Следом в воздухе раздался свист, и небо озарилось вспышками и грохотом взрывов. Осколки артиллерийских снарядов застучали по сферам, заставляя их мерцать.

Карцева стояла неподвижно. Грязь забрызгала её лицо и костюм. Но она даже не моргнула. Глаза, широко открытые, смотрели туда, где лежала отрубленная голова гонца.

Эмилии не было страшно. Внутри неё бушевал ураган чистой ярости. Ярости, которая сжигала всё – и страх, и сомнения, и усталость.

– Артефакты! – её голос, хоть она кричала, звучал странно тихо после грохота взрывов. – Все расчёты! Огонь!

– Но ваше сиятельство… – начал было Бутурлин.

– ОГОНЬ! – проорала Эмилия, хватая его за мундир. Еле удержалась, чтобы не вцепиться в эти уродливые бакенбарды.

– Так точно, – вздрогнув, ответил воевода.

Он отдал приказ, который эхом повторился по всем растянутым вдоль лощины позициям. Артефактчики бросились к своим громоздким установкам.

Через минуту дружина Карцевой ответила ожесточённым залпом. Десятки сгустков магического огня, льда, ослепляющих лучей устремились к позициям Роттера. Земля содрогалась от взрывов. Столбы пламени и дыма взметнулись на гребне.

Эмилия смотрела в бинокль, стиснув зубы до хруста. Она видела, как мешки с песком разлетаются в пыль, как горят брёвна укреплений. Видела, как мечутся туда‑сюда фигурки солдат. Роттер же успел уехать, его не было видно.

Взаимный обстрел длился недолго, может, пять минут. Насколько могла видеть графиня, никто особо не пострадал. Ни с той ни с другой стороны.

Карцева понимала, что этот обмен ударами ничего не решил. Только потратил силы и боеприпасы обеих сторон.

Она опустила бинокль. Грязь на её лице смешалась с чем‑то влажным и солёным – то ли потом, то ли слезами, выступившими от ярости.

Графиня обернулась к Бутурлину. Тот смотрел на неё будто бы с укором.

– Значит, вот как выглядит эта война, – сказала Эмилия, не глядя возвращая дружиннику бинокль.

– Именно так, ваше сиятельство, – кивнул воевода. – Впрочем, это только начало.

Карцева достала из кармана зеркальце, платок и принялась тщательно вытирать перепачканное брызгами грязи лицо.

Роттер показал ей правду: пощады не будет. Война будет вестись на уничтожение. До конца.

«Хорошо. Значит, будем воевать до конца! Посмотрим, кто кого перестоит, капитан Роттер», – подумала Карцева, резко повернулась и пошла обратно по траншее. Её осанка была прямой, шаг – твёрдым.

«Только победа! – сказала она себе. – Никакой пощады к предателю. Ценой чего угодно… он будет уничтожен!»

Владения барона Градова

Тем же днём

Я не спеша ехал верхом, осматривая свои земли. Красивые, мирные края – если не обращать внимания на войска альянса. Они были повсюду за границей, установленной генерал‑губернатором на время прекращения огня.

Муратов не нарушал условий. С его стороны не было ни единой провокации, но тишина была обманчива. За ней скрывалась лихорадочная деятельность.

По ту сторону нейтральной полосы кипела работа. Солдаты рыли новые траншеи, устанавливали дополнительные ряды колючей проволоки. Возводили бревенчатые и бетонные бункеры. Вражеские укрепления окружили моё поместье и продолжали расти.

Тут и там устанавливали боевые артефакты, на позициях фон Берга ждали своего часа дальнобойные пушки. Сейчас они стояли так, что не могли достать до усадьбы – одно из условий прекращения огня. Но как только отдадут приказ, через полчаса артиллерия сможет начать стрельбу.

Прибывали и люди. Я видел, как марширует колонна лучников Муратова в полном снаряжении. Видел кавалерийские эскадроны, оставляющие за собой клубы пыли. Автомобили и телеги, нагруженные боеприпасами.

Граф Муратов стягивал резервы. Копил силу для удара, который будет нанесён как только вынесут приговор по нашему делу.

Но картина была неоднозначной. Войска альянса теперь были растянуты. Линия обороны, может, и стала крепче, но всё равно истончилась. Новые траншеи шли змейкой, пытаясь перекрыть больше пространства с теми же силами.

Виной тому – графиня Карцева. Её войска ушли, обнажив значительную часть оккупированных земель, которые Муратов был вынужден занять своими силами. Фон Берг отправил все резервы на войну с Эмилией, а Рудольф Сергеевич был вынужден открыто задействовать Чёрный полк (так, я слышал, стали называть армию капитана Роттера).

Не говоря уж о том, что финансовое положение фон Берга находилось на грани краха после проигрыша в суде. Все предприятия, что он открыл на моих землях, перестали работать. Пороховой завод так и не восстановили после пожара, а на остальных предприятиях бунтовали люди и мешали монстры. Мои монстры.

Генрих Карлович, как мне было известно, уже заплатил государству положенный штраф. Однако он всё ещё был должен компенсацию моим подданным.

Сомневаюсь, что фон Берг сумеет где‑то найти средства. Месяц до конца судебного разбирательства с альянсом – это всё, что у него есть. Сейчас осталось уже даже меньше месяца.

А после этого, если война затянется, у Генриха начнут кончаться патроны и снаряды, солдаты останутся без жалованья, что неизбежно уронит их боевой дух. Его бойцы могут начать дезертировать или даже бунтовать.

Альянс по‑прежнему был силён, я не строил иллюзий по этому поводу. Но в то же время он был уязвим. Очень уязвим. Их единственный шанс – решить всё одним мощным ударом. Муратов прекрасно это понимал, поэтому я не сомневался, что он искал способы укрепиться.

И самый очевидный вариант – найти других союзников. Тех, кто сможет поддержать тылы или занять Карцеву, чтоб освободить Чёрный полк и часть войск фон Берга. Или иным способом помочь альянсу одержать верх.

Так что я не удивился, когда заметил всадника, спешащего ко мне стороны усадьбы. Отвернувшись от марширующих по дороге лучников, я отправился навстречу гонцу.

– Ваше благородие! – выкрикнул он, останавливая коня. – Воевода просит вас к себе. Срочная и важная новость. Никита Сергеевич сказал, наш Очаг под угрозой!

– Неужели? – хмыкнул я. – Кажется, я догадываюсь, в чём дело.

Вскоре, когда я подъехал к казарме, мои догадки подтвердились. Никита вышел навстречу и протянул мне письмо.

– Кто доставил? – спросил я.

– Деревенский парень. Неизвестный дал ему денег и попросил принести.

– Тайное послание? Как любопытно, – сказал я. – Ты уже прочитал?

– Оно было не запечатано, – чуть смутился Добрынин.

– Всё в порядке, – отмахнулся я и развернул бумагу.

«Баронесса Плахова была у Муратова. Ритуалисты атакуют ваш Очаг».

Вот и всё. Одна строчка, написанная обычными синими чернилами через трафарет. Тот, кто отправил письмо, позаботился о том, чтобы остаться инкогнито. Даже не использовал печатную машинку, ведь в таком случае его по разным признакам можно было бы отследить. Здесь – без шансов.

Кто же решил передать мне эту, в общем‑то, неудивительную новость? Мой таинственный помощник, который подкупил Лапшина и чьи люди спасали Базилевского во время покушения наравне с моими?

Скорее всего, да.

Но кто этот человек? У кого так хорошо развита шпионская сеть, что он узнал о визите Плаховой к Муратову?

Или это тот, кто очень близко к Рудольфу?

Очень интересно…

– Тебе нужна какая‑то помощь, чтобы защитить Очаг? – спросил Никита, вырывая меня из размышлений.

– Нет, – ответил я. – Меры предосторожности приняты. Чем более сильный удар по нашему Очагу попробуют нанести, тем более жёсткий ответ получат.

– Я так понимаю, что атаковать будут именно маги Муратова? Не просто же так Плахова к нему приехала. Если бы могла отомстить тебе сама, то сделала бы это.

– Наверняка. И это хорошо – если ритуалисты будут использовать силу Очага Муратовых, им это здорово аукнется.

– Рад слышать, – ухмыльнулся воевода, а затем перевёл тему: – Вчера прибыла ещё группа новобранцев. Теперь у нас достаточно сил, чтобы уверенно держать оборону, но наступать в ответ…

– Есть силы графа Соболева, – перебил я. – Враг даже не подозревает, что у нас союз. А ещё они не знают о наших новых воронах и технороте. У нас уже полно сюрпризов, и я подготовил не все.

– Что ещё ты планируешь?

– Скоро узнаешь. Всему своё время, – я слез с лошади. – Пойду работать с Очагом. Дружина вчера привезла ещё пару ядер.

– Увидимся, – Никита пожал мне руку и вернулся в казарму.

Я до вечера занимался усилением Очага и созданием новых артефактов, а затем в усадьбу прибыл неожиданный гость. Причём с приятной вестью.

В вечерних сумерках на дороге показался знакомый автомобиль. Это приехал Филипп Евгеньевич – без предупреждения, а значит, с чем‑то важным, но не слишком срочным. Я отправил ему навстречу небольшую открытую карету, ведь машина не могла въехать в пределы действия Очага, а ездить верхом Базилевский не любил.

Карета остановилась у парадного крыльца, как раз когда солнце уже почти зашло за горизонт. Погода к вечеру испортилась, поднялся холодный ветер, так что я вышел на крыльцо и жестом пригласил юриста побыстрее войти в дом.

– Владимир Александрович! – Базилевский выпрыгнул из кареты и упругим шагом направился ко мне. Его обычно безупречный вид слегка пострадал от долгой дороги, но глаза горели. – Рад видеть вас в добром здравии.

– Взаимно, Филипп Евгеньевич, – я пожал ему руку крепче обычного. – Добро пожаловать. Входите, я уже велел накрыть на стол. Вы приятно удивитесь – усадьба преобразилась с тех пор, как вы были здесь в последний раз.

– Не спросите, зачем я приехал? – поправив очки, улыбнулся юрист.

– Уверен, вы и сами мне расскажете. Идёмте, сначала выпьем чаю.

А хотелось бы кофе… У меня уже даже есть пара мыслишек, как порадовать мир возвращением всеми любимого напитка. Жаль, что нет времени этим заняться.

Но ничего, всё впереди.

Мы прошли в гостиную, и баба Маша лично принесла нам чай, а также поднос со свежими булочками и вареньем из крыжовника. Запах выпечки сразу создал уютную атмосферу, резко контрастирующую с суровым холодным ветром за окнами.

– Спасибо, Бабуля, – кивнул я.

– Пожалуйста, дорогие. Филя, ты же не собираешься ночью тащиться к себе? – довольно строго спросила она у Базилевского. – Оставайся на ночь! – это прозвучало почти как приказ.

– Конечно, Мария Николаевна, – с понимающей улыбкой ответил юрист, даже не обратив внимания на то, что его назвали Филей.

Бабуля удовлетворённо кивнула и вышла, оставив нас наедине. Базилевский двумя руками взял тёплую чашку, сделал глоток и причмокнул:

– Баба Маша знает толк в чае. Этот её смородиновый – выше всяких похвал.

– Полностью согласен, – кивнул я. – Угощайтесь, варенье тоже очень вкусное.

– Спасибо, чуть позже, – Филипп Евгеньевич отставил чашку и сказал: – Ну‑с, Владимир Александрович, начну с главного. Барон фон Берг оказался под серьёзным давлением.

– А разве он под ним не был?

– Сегодня его положение сильно ухудшилось, – ответил юрист, и в его глазах заплясали искорки. – Как вы и предвидели, государство крайне негативно отреагировало на его попытки уйти от исполнения решения суда. Особенно после того, как мои друзья в финансовом управлении аккуратно вскрыли его махинации с переписыванием имущества на подставных лиц и попытки спрятать ликвидные активы на счетах в… менее благонадёжных юрисдикциях.

– За границей?

– Не только. Да, часть денег он попытался увести в китайские банки, что‑то перевёл в японские акции и так далее… Но все эти схемы были раскрыты. Суммы там фигурируют немалые.

Я усмехнулся. Фон Берг всегда славился жадностью и изворотливостью, но против системного подхода и доступа к рычагам власти его уловки были тщетны.

– Дворянское ведомство, – продолжал Базилевский, – получило соответствующие сигналы. И сам директор Наумов намекнул Генриху Карловичу, что подобное поведение не только незаконно, но и глубоко порочит честь и достоинство рода фон Бергов. Что продолжение этого позорного пути может иметь самые плачевные последствия для его репутации. Словом, ему настоятельно рекомендовали остановиться.

– И он остановился?

– Он задумался, – с улыбкой сказал Базилевский. – А затем я напомнил барону о вашем искреннем желании… помочь ему в этой непростой ситуации. О вашей готовности к конструктивному диалогу, – юрист взял булочку и чуть примял её пальцами, будто проверяя мягкость. – И знаете, Владимир Александрович, после недолгого, но, судя по всему, бурного внутреннего монолога, барон согласился на личную встречу с вами.

Я не стал сдерживать торжествующую улыбку, которая сама просилась на лицо. Прекрасно! Всё шло по плану. Фон Берг, загнанный в угол государственной машиной и страхом за свою репутацию, сам шёл в расставленные мной сети.

– Блестящая работа, Филипп Евгеньевич, – сказал я, приподнимая чашку.

– Профессионализм, Владимир Александрович, просто профессионализм и немного удачи, – скромно ответил юрист, но по его довольному виду было видно, что комплимент пришёлся по душе. – Встреча назначена на завтра, после полудня. Барон просил обеспечить конфиденциальность.

– Она будет обеспечена, – заверил я. – Отдохните, Филипп Евгеньевич, вы заслужили. Завтра будет интересный день.

Мы допили чай и насладились свежей выпечкой, а после этого я проводил юриста в приготовленную для него комнату и направился в кабинет.

Сев за стол, я сосредоточился, вызывая на связь Станислава. Через две минуты он ответил. Моё сознание перенеслось в ворона, а перед глазами возник образ Соболева. Он сидел у камина и начищал лежащую на коленях шпагу. Рядом на столике искрился бокал с белым вином.

– Здравствуй, Владимир, – сказал Станислав. – Тебе повезло, я как раз заменил кристалл в артефакте.

– Когда он успел истощиться?

– Мы много говорим с Татьяной. Столько месяцев вместе… Разлука даётся нам непросто.

– Понимаю. Но, как только закончится война, вы сможете пожениться и жить вместе официально, – сказал я.

– Слышу в твоём голосе нотки строгого старшего брата, – усмехнулся граф. – Ладно, что случилось? Ты‑то уж точно связался со мной по делу.

– Фон Берг согласился на встречу и приедет завтра. У тебя всё готово?

– О‑о, толстяк всё‑таки сдался, – лицо Соболева озарила насмешливая улыбка. – Да, у меня всё готово. Уже давно.

– Прекрасно. Значит, остаётся только убедить Генриха Карловича поступить правильно. Но это я беру на себя.

– Не сомневаюсь, что ты справишься, будущий шурин, – Станислав критически осмотрел начищенный клинок. – И я рад, что в этом участвую. Растоптать такую тварь, как фон Берг – чистое удовольствие. Приятно разделить его с тобой.

– Взаимно, – сказал я. – Скоро мы это отметим. До встречи.

– До встречи, Владимир.

Я разорвал связь и открыл глаза. Сидя на отцовском кресле, я смотрел в темноту перед собой и улыбался.

Фон Берг даже не подозревает, что его ждёт. Нет, никто не собирается его убивать. Я как‑то обещал захватить всё, что принадлежит ему, а после этого позволить капитулировать. Планы не менялись. Именно так и я поступлю.

Завтра будет совершён очередной ход в этой партии.

Решающий.